Текст книги "Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 75 страниц)

Принято считать, что крупные исторические личности сами по себе не являются движущей силой истории. Историю творят народы, но творят не сами по себе, не в качестве некоей абстрактной демонической силы, а через посредство конкретных исторических фигур. И именно на основе анализа деятельности этих исторических фигур мы постигаем сам процесс движения исторического процесса. Люди типа Сталина превращаются в своеобразные вехи, которыми отмечается ход событий. Но и они сами в огромной степени являются не столько творцами истории, сколько ее заложниками. Их пути изначально определяются пределами тех условий, в которых разворачивается их деятельность.

В этом смысле и сам Сталин и сталинизм как явление социально-политического характера выступают как отличительные черты эпохи, в которой они существовали и действовали. И когда сегодня некоторые говорят о том, что сталинизм не изжит, что он протягивает свои щупальца и в современную жизнь, эти люди тем самым невольно признают, что старая эпоха еще не стала всецело достоянием истории. Как призрак коммунизма бродил по Европе 19-го века, так и призрак сталинизма бродит по сегодняшней России.

Я пишу о призраке сталинизма, не вкладывая какое-то априорно негативное содержание в это понятие. Просто сталинизм как исторический феномен не превратился в достояние истории. Он скорее сам выступает и как исторический феномен, и одновременно как составная часть нашей сегодняшней реальности. В этом мне видится одна из коренных причин того, почему тема Сталина и сталинизма не только со временем не утрачивает своей актуальности, но порой даже становится весьма злободневной. Отсюда проистекает тот поток литературы о Сталине, отсюда его имя не сходит со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров. Сталин и сталинизм уже основательно превратились в частицу нашей повседневной действительности.

Учитывая эти, а также многие другие обстоятельства, мне представляется исключительно важной задача правдивого и объективного исследования политической биографии Сталина. В каком-то смысле задача чисто исторического свойства перекликается с актуальными проблемами сегодняшнего дня. И, повторяясь, хочу заметить, что, может быть, временная дистанция слишком мала (хотя она и измеряется многими десятилетиями) для того, чтобы удалось нарисовать исторически достоверную картину его жизни и деятельности. Не только прошлое довлеет над настоящим, но и настоящее не в меньшей степени довлеет над прошлым. И в этом одна из первопричин того, что мы слишком часто сталкиваемся с тенденциозностью и подчас намеренной ложью и искажениями, когда речь идет о Сталине. Известно выражение: мертвые хватают за руки живых. Но сейчас применительно к Сталину уместно перефразировать это изречение и сказать, что живые хватают мертвого за руки. Таково уж наше время. Хотя, впрочем, это особенность не только нашего времени, но и всех прошедших времен.

Изложение событий столь отдаленного прошлого на первый взгляд никак не касается дней нынешних, злободневных событий современности. Между ними нет прямой причинно-следственной связи и зависимости. Но это лишь на первый, причем поверхностный взгляд. В действительности объективно существующая связь времен, о которой писал еще Шекспир, перекидывает своего рода мост между событиями эпохи жизни Сталина и радикальными переменами, переживаемыми нашей страной в век текущий. Многие глубинные процессы и факты современности невольно наводят на исторические сопоставления и параллели, избежать которых подчас было очень трудно. Вот почему в первом томе политической биографии и встречаются, казалось бы, неоправданные вторжения в действительность наших дней, невольные исторические реминисценции. Кому-то они покажутся неуместными или искусственными, кому-то – логически оправданными. Пусть каждый выносит свое суждение. Я же в силу разных причин просто не мог обойтись без того, чтобы, в рамках, строго обусловленных тематикой и содержанием самой проблемы, прибегать к сравнениям и сопоставлениям, которые как бы напрашивались сами собой. Мною двигало отнюдь не желание таким способом актуализировать рассматриваемые проблемы, в частности, например, оценку революции как закономерного явления в процессе развития общества на том или ином переломном историческом этапе. Встречающиеся исторические аналогии, как мне кажется, помогают лучше понять некоторые нюансы как процессов прошлого, таки настоящего.

В биографии Сталина много белых пятен, некоторые обстоятельства его жизни и деятельности до сих пор покрыты завесой неизвестности или окутаны слухами или мифами, достоверность которых зачастую маловероятна или вовсе сомнительна. Надо надеяться, что со временем белые пятна если не исчезнут вовсе (что в высшей степени маловероятно), то по меньшей мере сократятся. Однако эти белые пятна или некоторые темные или загадочные детали его политической биографии, на мой взгляд, не служат существенным препятствием для того, чтобы дать более или менее достоверную картину его политической биографии в целом. Вся совокупность уже известных фактов и документов позволяет вынести вполне определенное суждение о его политической деятельности. Отсутствующие детали в принципе не способны каким-то коренным образом изменить общую историческую оценку этой личности. Да и не в отдельных неясных или противоречивых деталях суть дела. Думаю, что здесь уместно привести мудрые слова древнегреческого философа Демокрита – «суть дела не в полноте знания, а в полноте разумения»[3]3
  Мысли великих людей. М. 1998. Т, 1. С. 170.


[Закрыть].

Поясняя эту мысль применительно к предмету нашего разговора, замечу, что главная задача в наше время состоит не столько в том, чтобы разобраться во всех деталях и нюансах пройденного Сталиным политического пути (хотя и эта задача сама по себе важна), сколько в том, чтобы глубоко осмыслить место и роль этого человека в нашей истории, значение тех уроков, которые имела для судеб нашей страны его деятельность. Образно говоря, настало время рассматривать фигуру Сталина не в исторический микроскоп, а в мощный бинокль и даже телескоп. Только в таком случае можно надеяться на глубину и полноту познания его личности и деяний.

Корпус исторических и историографических материалов, касающихся Сталина и его политической биографии, исключительно многообразен и обширен. Он постоянно пополняется все новыми фактами и материалами. Ценность этих новых фактов и материалов самоочевидна. Однако, на мой взгляд, все они лишь служат отельными штрихами в общем-то уже давно нарисованной картины. Они не меняют ее уже вполне сложившейся целостности и направленности. И едва ли какие-нибудь новые материалы могут сколько-нибудь существенным образом изменить эту общую картину. Поэтому я счел для себя правильным путь – не погружаться в архивные поиски, чтобы после мучительных изысканий найти еще какой-нибудь отдельный эпизод или штрих, который, будучи использованным в книге, лишь подтверждал бы законченность сложившихся представлений. В данном случае я не льстил себя обманчивой надеждой посредством ввода в научный оборот каких-то доселе неизвестных фактов и материалов произвести нечто вроде переворота в освещении политической биографии Сталина. Новые факты способны лишь прояснить некоторые детали, внести в нее свой колорит, но они не в состоянии изменить общей картины.

Российский историк А.В. Островский, книга которого о дооктябрьском периоде деятельности Сталина, на мой взгляд, выгодно выделяется своей добросовестностью и скрупулезностью по части исследования архивных материалов и фактов, ввел в научный оборот много новых архивных материалов. В некотором смысле эта книга является сводом архивных материалов, поскольку чуть ли не на добрую треть состоит из впервые вводимых в научный оборот фактов и данных. Подкупает также обоснованность и аргументированность выводов и гипотез по тем или иным спорным или неясным местам его биографии, содержащихся в книге. На мой взгляд, А.В. Островский дает справедливую оценку серьезных изъянов в освещении политической деятельности Сталина. В частности он пишет: «Дело в том, что вплоть до самого последнего времени значительная часть архивных источников практически была недоступна не только широкому кругу исследователей, но и многим сотрудникам Института марксизма-ленинизма. В результате этого, с одной стороны, в дореволюционной биографии И.В. Сталина до сих пор остается много белых пятен, а с другой стороны, далеко не все, что известно, имеет под собой надежную источниковую базу, вследствие чего в литературе имеет хождение много не только сомнительных, но и вообще мифических версий.

Одна из причин этого заключается в том, что подавляющее большинство работ о И.В. Сталине выполнены не в исследовательском, а в публицистическом стиле, для авторов которых, осознанно или бессознательно выполняющих социальный заказ, характерно стремление не восстановить истину, а нарисовать заранее заданную картину. Это характеризует как прижизненные работы о И.В. Сталине, так и работы последнего времени»[4]4
  А.В. Островский. Кто стоял за спиной Сталина? Санкт-Петербург – Москва. 2002. С. 64.


[Закрыть].

Документальные публикации, мемуары, книги и статьи, посвященные Сталину, изданные на протяжении почти 80 последних лет как в нашей стране, так и за рубежом, содержат достаточный фактический материал, чтобы служить надежной фактологической базой для написания его политической биографии. Главная проблема заключалась не в недостатке фактов и материалов, а скорее в их избытке, в том, чтобы выбрать из всего, почти необъятного океана этих фактов такие, которые действительно имели важное значение и проливали истинный свет на содержание его жизни и деятельности. А главная задача сводилась к тому, чтобы попытаться на широком историческом фоне осмыслить те пружины, те мотивы, которыми он руководствовался в постановке и достижении тех или иных целей. Коротко говоря, на первом плане было стремление постигнуть суть его политической философии и, по возможности, строго следуя историческим фактам, показать его политическую эволюцию.

Вся политическая биография Сталина распадается на ряд этапных периодов. Эти периоды с различной степенью обстоятельности и объективности рассмотрены в биографиях Сталина, написанных разными по своей политической и духовной ориентации авторами. В какой-то степени они воспроизводятся и в моей работе. Однако, как мне кажется, в большинстве книг о Сталине недостаточно четко прослежена и выявлена его не просто политическая эволюция, а сам процесс превращения Сталина из политического в государственного деятеля.

Разумеется, какой-то китайской стены между Сталиным-политиком и Сталиным-государственным деятелем не существует. Обе эти ипостаси вождя порой настолько переплетены, что их трудно отделить, не говоря уже о том, чтобы рассматривать вне связи друг с другом. Но все-таки между ними нет полного тождества по целому ряду принципиальных причин. Сфера государственной деятельности, будучи одной из главных форм политической деятельности, все же имеет свою специфику и свои качественные особенности. Не говоря уже о том, что по своим масштабам и по своему значению она неизмеримо более обширна и более многопланова. Поэтому я старался уловить нюансы, которыми характеризовалась деятельность Сталина как государственного деятеля. Причем реальные факты показали, что эти нюансы порой были весьма и весьма значительными.

Вообще процесс формирования Сталина как государственного деятеля часто смешивается с процессом эволюции его политических взглядов и позиций по тому или иному конкретному вопросу. А между тем эта часть политической биографии Сталина заслуживает специального внимания. В частности, почти за рамками большинства работ о Сталине остается такой важный вопрос, как Сталин и геополитика. На этом аспекте проблемы я остановлюсь в соответствующих главах. Здесь же мне в предварительном порядке кажется уместным оттенить мысль о том, что Сталин в период расцвета своей государственной деятельности проявил себя геополитиком общемирового формата. Больше того, со значительной долей уверенности можно сказать, что по масштабности и глубине проникновения в геополитические аспекты мировой политики и международных отношений ему не было равных среди государственных деятелей своего времени. Он не только на равных «разыгрывал геополитические карты» с такими корифеями западного мира, как Черчилль, Рузвельт, де Голль, но и зачастую превосходил их в понимании геополитических проблем и перспектив их развития. Эта часть его политической биографии, безусловно, заслуживает особого внимания.

Каковы с точки зрения геополитики основные критерии, которым должен отвечать тот или иной государственный и политический деятель, если он претендует на то, чтобы занять свое место в историческом послужном списке?

Прежде всего, очевидно, он должен трезво и объективно оценивать геополитическое положение своей страны, видеть сильные и слабые стороны этого положения. Он должен обладать глубоким умом, способным анализировать всю совокупность важнейших факторов мировой политики, и на основе такого анализа вырабатывать стратегию своей страны в международной сфере. Иными словами, политический реализм – неотъемлемое качество крупного государственного деятеля. Но на одном политическом реализме, как говорится, далеко не уедешь. Для успешного осуществления выработанной долговременной стратегии на международной арене необходимы реальные материальные предпосылки в виде соответствующего экономического, военного и политического потенциала. Именно создание такого потенциала, другими словами, создание материально-технической базы современной промышленности, кооперирование сельского хозяйства, форсированное развитие науки и техники, быстрая и эффективная подготовка целого легиона специалистов в различных отраслях народного хозяйства и многое другое – все это стало стержнем политического курса Сталина после того, как он возглавил Советское государство. Строительство социализма в одной стране, а не курс на мировую революцию, что считалось аксиомой старого большевизма, явилось исходной, качественно новой чертой всей сталинской геополитической стратегии. И последовавшие затем события со всей очевидностью подтвердили правильность этого курса, его обоснованность, реалистичность и безальтернативность.

На наш взгляд, именно здесь лежат истоки всей сталинской стратегии. И хотя история не знает сослагательного наклонения, все же можно себе представить, что было бы со страной, если бы вместо этого курса Советский Союз ориентировался бы на развязывание мировой революции, вместо форсированного строительства фундамента своей экономической независимости принял на вооружение рецепты оппонентов Сталина из числа левых и правых.

Даже самый беглый обзор некоторых моментов деятельности Сталина в сфере геополитики дает основание считать его крупнейшим политиком XX века. В известном смысле даже можно сказать, что он был мастером больших геополитических игр, ареной которых был мир в первой половине уходящего столетия. Геополитика – это та сфера, где моральные критерии не играют определяющей роли. К сожалению, но это так. Поэтому, когда люди определенной политической ориентации при подходе к оценке исторической роли Сталина, в том числе и в сфере геополитики, оперируют чуть ли не исключительно моральными категориями, вызывает недоумение. С таким подходом нельзя согласиться. Масштабы Сталина как исторической личности требуют многогранного подхода. Ограничиваться, а тем более всецело концентрироваться на чисто моральных аспектах его политической стратегии и вообще всей его политической деятельности, – значит до крайности упрощать дело, полностью игнорировать исторические реалии той эпохи.

Несколько замечаний по поводу характера изложения материалов в самой книге и тех соображений, которыми я руководствовался при ее написании.

Я не задумывал свою книгу как работу преимущественно полемического свойства. Хотя без полемики писать о Сталине и его времени просто невозможно. И дело не только в том, что сам предмет рассмотрения сложен и чрезвычайно противоречив, и уже в силу одних этих обстоятельств нельзя уклониться от полемических высказываний. По ходу написания его политической биографии постоянно приходилось сопоставлять точки зрения различных авторов, приводить их оценки тех или иных фактов, соглашаться или спорить с ними. Такой метод кажется мне оправданным, поскольку с его помощью можно лучше справиться с поставленной задачей. Естественно, я старался использовать не только те факты и материалы, которые логически укладывались в мою собственную концепцию политической деятельности Сталина. Следовать таким путем значило бы заранее обречь свою работу на необъективность или же пристрастную доброжелательность в отношении предмета исследования. Оценки и выводы в таком случае были бы уже предопределены, а подбор фактов и материалов лишь служил бы искусной маскировкой запрограммированных выводов. Это была бы явная или искусно замаскированная тенденциозность.

Желая избежать этого ложного пути, я старался излагать различные, часто диаметрально противоположные, точки зрения. Для меня имела значение не субъективная позиция того или иного биографа Сталина, а то, насколько убедительными и достоверными представлялись его аргументы и выводы. По существу, во всех случаях я старался дать свою собственную оценку взглядам и позициям, излагавшимся другими авторами. Отсюда и проистекал тот полемический тон, который отличает мою работу. Порой, как мне кажется, даже излишне полемический.

И тем не менее, такой метод мне представляется более продуктивным и более приемлемым, чем посвящать специальному критическому разбору труды тех биографов Сталина, которые прямо-таки напрашиваются на полемику с ними. Отмечу, что в ряде случаев и мне самому изменяло чувство строгой объективности и я невольно высказывал суждения, отмеченные определенной личной позицией. И объясняется это простыми и понятными причинами. Симпатии и антипатии к предмету исследования присутствуют всегда, даже тогда, когда ты старательно пытаешься их избежать. Такова уж участь каждого, кто берется за перо.

Панорама всей политической жизни Сталина, взятая как единое целое, убедила меня в одном. Историческая эпоха, в рамках которой разворачивалась его политическая и государственная деятельность, в сущности и явилась движущей силой, поставившей его в центр развертывавшихся событий. В этом смысле можно сказать, что эпоха сделала Сталина величиной исторического масштаба. Но для того, чтобы стать фигурой такого формата, отнюдь не достаточно только жить в эту эпоху. Необходимо обладать и личными качествами, способными с максимальной полнотой обнаружить и проявить себя в эту эпоху. Он оказался именно такой личностью. Поэтому можно сказать, что, с одной стороны, сама эпоха, о которой идет речь, нуждалась в личностях, подобных Сталину. И они оказались востребованными ею. С другой стороны, фигуры, подобные Сталину, сами наложили неизгладимую печать на эту эпоху, в каком-то смысле стали выразителями ее потребностей.

Маловероятно, чтобы в других исторических обстоятельствах Сталин оказался тем, кем он стал в действительности. Видимо, он затерялся бы в бесконечном ряду безвестностей и не оставил в анналах истории никакой памяти о себе. Даже мимолетного упоминания. Благодаря сцеплению и переплетению многих исторических причин и обстоятельств он был вынесен на авансцену российской истории, а затем и в эпицентр мировой политики. Конечно, в этом сыграл свою неизменную и незаменимую роль случай. Но было бы примитивно все сводить к слепой игре обстоятельств и ставить во главу угла исключительно роль случая. Своими безусловно незаурядными способностями и качествами Сталин превратил этот случай в факт истории. Он как бы сам приоткрыл дверь в вечность, в которую ввела его историческая судьба.

2. Факты не врут, фактами врут

Историческая оценка места и роли личностей такого масштаба, как Сталин, в особенности его политической деятельности, – дело исключительно сложное, хотя, на первый взгляд, кажется, что все уже и так ясно и давно определено. Мол, история вынесла свой, не подлежащий пересмотру, вердикт. Однако сразу же возникает законный вопрос: кто вынес этот безапелляционный вердикт – историки или история? Думается, что пока мы вправе вести речь не о приговоре истории, а, скорее, историков, взявших на себя миссию беспристрастной Фемиды. Но Фемида – не собственность того или иного историка или исторической школы, ее нельзя приватизировать, как это делается в нашей стране по отношению ко всему.

Истинные масштабы великих людей определяет история, а не историки. Если историки часто ошибаются в своих оценках, то история не ошибается никогда. К сожалению, так повелось издавна в нашей стране, что историки взяли на себя ту функцию, которую призвана выполнять история. Она беспристрастна, над ней не довлеет груз политических симпатий и антипатий, она не подвластна конъюнктуре, наконец, она неподкупна. А именно всех этих качеств так не хватает многим историкам и вообще людям, пишущим на исторические темы.

Я уже подчеркивал, что историческое место той или иной крупной политической фигуры высвечивается лишь с течением времени. Нужна солидная временная дистанция, чтобы иметь возможность вынести более или менее объективное суждение о той роли, которую сыграла та или иная личность. Некоторые ученые-историки считали, что такой временной дистанцией являются не десятилетия, а столетия. Полвека, минувших со времени смерти Сталина, – отнюдь не достаточный срок, чтобы в полной мере и с должной объективностью оценить как всю его политическую деятельность, так и некоторые важнейшие вехи его жизни как государственного и политического деятеля. Бремя прошлого слишком довлеет над настоящим, не говоря уже о диктате политической конъюнктуры, чтобы вести речь о взвешенной и исторически справедливой оценке фигуры Сталина. Оценке значения его деятельности для нашей страны, да и мировой истории в целом.

То, что Сталин был крупнейшей политической фигурой минувшего столетия, сомнений не вызывает практически ни у кого. С этим согласны как его почитатели, так и сколько-нибудь объективные критики и противники. Данное утверждение можно подтвердить многочисленными фактами и аргументами. Я приведу лишь один: если бы Сталин не был фигурой исторического масштаба, то имя его и дела не были бы предметом столь пристального внимания, изучения, ожесточенных споров через пять десятков лет после его смерти. Временные рамки споров вокруг Сталина и его деятельности можно даже значительно раздвинуть: фактически они начались с тех пор, как его фигура взошла на политическом небосводе Советской России как фигура первой величины.

Споры вокруг Сталина, окрашенные порой яростью и другими не менее сильными эмоциями, не только не утихают, но становятся все более жаркими. Одни его ненавидят, другие восхищаются им. Одни считают его чуть ли не самым зловещим персонажем российской истории, другие же ставят ему в заслугу превращение Советского Союза в одну из ведущих мировых держав, авторитетный голос которой стал одним из решающих в определении судеб не только Европы, но и всего мира на протяжении довольно длительного исторического отрезка времени. Где же та поистине невидимая грань, которая разделяет эти полярно противоположные точки зрения?

Колоссальные потрясения, ареной которых стал Советский Союз после смерти Сталина, приведшие в конце концов к развалу страны, реставрация капитализма, причем в его наиболее уродливой форме – в виде сращивания криминальных и властных структур, – делают необходимым новое прочтение исторической роли Сталина. Речь идет о такой переоценке, которая под углом зрения исторической ретроспективы давала бы возможность вынести более или менее объективное суждение о многих сторонах его политической деятельности, в особенности в части, касающейся теории строительства социализма, опасности реставрации старого строя и обострения классовой борьбы по мере достижения успехов в утверждении нового общественного уклада. В научно-политической литературе, не говоря уже о массовой пропаганде, на протяжении десятков лет в нашей стране прочно утвердились в качестве незыблемых, чуть ли не абсолютных истин, положения, мягко говоря, не соответствующие элементарным критериям историчности. Их несостоятельность не могла быть прежде опровергнута доводами чисто научного порядка, хотя эти положения вызывали у мыслящих людей серьезные сомнения и раньше. Только лишь практика, опыт общественного развития с очевидностью раскрыли легковесность, а зачастую и прямую злонамеренность многих «истин», утвердившихся в прошлом. Биография Сталина как политического деятеля нуждается в новом прочтении, новом видении отнюдь не только по той причине, что стали известны многие новые факты и обстоятельства, недоступные прежде. Если говорить по большому счету, то они не внесли и не могли внести что-либо принципиально важного для радикальной переоценки его исторической роли. Новые факты и обстоятельства лишь дорисовывают уже известный портрет, наносят дополнительные штрихи на его облик.

Опыт общественного развития в мире, и в нашей стране в первую очередь, на протяжении полустолетия, минувшего со дня смерти Сталина, дает огромный материал для размышлений. Это касается не только упомянутых выше проблем, но и в целом подхода к пониманию некоторых закономерностей исторического развития. Принимая в качестве достаточно убедительного тезис о поступательном характере исторического процесса, необходимо вместе с тем подчеркнуть, что в этом процессе случаются и колоссальные движения вспять. Эти регрессивные моменты могут кардинально повлиять на судьбы не только отдельных стран, но и на общественные системы в целом. История последнего десятилетия XX века, когда с исторической сцены исчезли Советский Союз и многие социалистические страны, бывшие союзники СССР, ставит много вопросов. И простых ответов на эти вопросы нет и не может быть. В какой-то степени изучение политической биографии Сталина, его теоретических воззрений и практического опыта в строительстве социализма в СССР, внимательный анализ некоторых его предостережений и опасений, касающихся перспектив развития социализма в нашей стране, позволяют лучше понять тот грандиозный поворот в историческом развитии, который произошел на изломе столетий. Осмысление опыта сталинского периода в развитии Советского Союза несомненно поможет понять истоки и причины того, что произошло в конце 80-х – начале 90-х годов в России и в мире.

Надо оттенить еще один важный момент. Смерть политического деятеля такого крупного масштаба, как Сталин, не ставит последнюю точку в его политической биографии. Как показывает исторический опыт, в особенности современной России, да не только ее, но и других стран, вокруг столь сложных исторических фигур после окончания их земного пути начинается настоящая битва, приобретающая не столько научно-исторический характер, но по большей части сугубо политическое содержание. Можно утверждать, что в каком-то смысле их политическая биография после их физической смерти как бы начинается заново. Это касается не только фундаментальной оценки их места в истории своей страны и в мировой истории в целом, но и объяснения важнейших вех в их политической жизни и судьбе. Удивительные метаморфозы выпадают на историческую долю таких людей: часто из гениев они превращаются в заурядных деятелей, из политиков мирового уровня в мелких политиканов, все прижизненные устремления которых, в особенности их достижения, были продиктованы прежде всего ненасытной жаждой власти и упоением самой этой властью.

В этой связи вспоминается мысль известного советского историка М.Н. Покровского, которого в 30-е годы подвергали уничтожающей критике, в частности, за то, что он утверждал, что история – это политика, опрокинутая в прошлое. Конечно, вся злая ирония состоит в том, что по отношению к посмертной оценке роли Сталина М.Н. Покровский оказался на сто процентов прав. Разумеется, его правота в данном отдельном случае не говорит в пользу того, что сама его мысль о политической обусловленности и даже предопределенности исторических оценок и выводов верна с точки зрения критериев науки. В строго научном плане история не должна и не может быть служанкой политики, исполнять роль, которую диктуют политическая конъюнктура и потребности политической борьбы. В таком случае она действительно утрачивает право считаться наукой и превращается в политику, опрокинутую в прошлое. При этом не имеет никакого значения, идет ли речь о событиях давно минувших дней или же о временах не столь отдаленных. Критерии подлинной научности одинаково обязательны для оценки любых событий прошлого.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что историческая наука – это не свод раз и навсегда установленных истин, которые не допускают переоценки сущности того или иного события, характеристики того или иного деятеля. Объем источниковедческих данных по той или иной проблематике может расширяться, дополняться и уточняться, и в соответствии с этим определенные оценки могут пересматриваться, корректироваться и уточняться. Это вполне естественный процесс, отражающий ход исторического познания. Однако он не имеет ничего общего с политической конъюнктурщиной, в основе которой лежат совершенно иные мотивы.

Писать объективно о Сталине – это не значит пытаться найти какие-то оправдания его реальных преступлений или серьезных просчетов в осуществлении политики возглавляемого им государства. Вместе с тем это не значит, что каждое его действие нужно рассматривать под углом зрения того, что оно было задумано злодеем и осуществлялось злодейскими методами. Многие разоблачители Сталина и сталинизма совершенно не учитывают, не понимают или же, хуже того, сознательно игнорируют исторические условия, в которых осуществлялись те или иные действия, предпринимались те или иные шаги. Более того, они часто свои собственные представления навязывают истории, как будто она должна была развиваться в соответствии с их собственными представлениями и понятиями. Не говоря уже о том, что многие вообще имеют более чем смутное представление о том, о чем они берутся писать. При таком подходе исторический материал выпадает из своего реального контекста, и даже будучи порой правильно воспроизведен, он не имеет доказательной силы, поскольку вырван из самой жизненной среды, в которую должен органически вписываться.

Личность Сталина как политического деятеля может быть понята и более или менее объективно оценена лишь в том случае, если мы будем рассматривать его как сложное явление и вместе с тем как определенное единство сущности, причем было бы неправомерно при этом произвольно выделять какое-то одно или сумму качеств его характера и всей его деятельности. Должен использоваться комплексный подход, и вся его деятельность должна рассматриваться именно с таких позиций, позволяющих избежать недопустимой примитивизации.