Текст книги "Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 75 страниц)

Еще раз воспользуюсь случаем, чтобы изложить его понимание и толкование содержания и природы советской автономии его же собственными словами. Поскольку в изложении его мыслей можно невзначай утерять важные нюансы.

В солидной, достаточно аргументированной и логически выверенной статье «Политика Советской власти по национальному вопросу», помещенной в «Правде» в октябре 1920 г. он писал: «Некоторые товарищи смотрят на автономные республики в России и вообще на советскую автономию как на временное, хотя и необходимое зло, которое нельзя было не допустить ввиду некоторых обстоятельств, но с которым нужно бороться, чтобы со временем устранить его. Едва ли нужно доказывать, что взгляд этот в корне неверен и, во всяком случае, не имеет ничего общего с политикой Советской власти по национальному вопросу. Советскую автономию нельзя рассматривать как нечто абстрактное и надуманное, тем более её нельзя считать пустым декларативным обещанием. Советская автономия есть самая реальная, самая конкретная форма объединения окраин с центральной Россией. Никто не станет отрицать, что Украина, Азербайджан, Туркестан, Киргизия, Башкирия, Татария и другие окраины, поскольку они стремятся к культурному и материальному процветанию народных масс, не могут обойтись без родной школы, без суда, администрации, органов власти, составленных преимущественно из местных людей. Более того, действительная советизация этих областей, превращение их в советские страны, тесно связанные с центральной Россией в одно государственное целое, немыслимы без широкой организации местной школы, без создания суда, администрации, органов власти и пр. из людей, знающих быт и язык населения. Но поставить школу, суд, администрацию, органы власти на родном языке – это именно и значит осуществить на деле советскую автономию, ибо советская автономия есть не что иное, как сумма всех этих институтов, облечённых в украинскую, туркестанскую, киргизскую и т. д. формы»[745]745
  И.В. Сталин. Соч. Т. 4. С. 358–359.


[Закрыть].

Здесь комментарии, как говорят, излишни. Совершенно четко и однозначно выражена мысль о том, что все национальные окраины, включая Украину, должны входить в состав единого Российского государства. При этом предусматривались все необходимые гарантии соблюдения их национальных интересов в области культуры, образования, организации органов власти, языка и т. д. Словом, широкая автономия со всеми вытекающими из этого последствиями. Причем Сталин в этой же статье решительно и категорически высказывается против так называемой культурно-национальной автономии, указывая на то, что сами пропагандисты этой концепции бундовцы вынуждены были признать ее нежизненный характер.

Думаю, что без лишних доказательств следует, что именно в эти годы Сталин приходит к своей знаменитой теории автономизации, которая стала камнем преткновения и одним из главных источников его будущего политического конфликта с Лениным. Именно отсюда ведут нити, которые превратили вопрос о принципах построения единого советского государства в предмет открытого и жесткого противоборства в большевистской верхушке.

Всматриваясь в описываемую эпоху глазами человека сегодняшнего дня, нельзя не отметить следующего обстоятельства. Тогда взоры практически всех революционеров, разделявших марксистскую теорию пролетарской революции, были в основном, если не целиком и полностью, обращены к Западу. Отсюда, из наиболее развитых капиталистических стран Европы, они ожидали прихода революции, без помощи которой Октябрьский переворот, как им казалось, мог стать просто-напросто историческим экспериментом. Не переворотом в смысле коренного изменения всей социально-экономической и политической структуры общества, а в узком смысле просто государственного переворота. Данного сюжета я уже вскользь касался в предыдущих главах. Но каждый раз он вырисовывается под каким-то неожиданно новым углом зрения и ставит вопросы, на которые надо давать ответы. Поэтому внешне схожие по тематике сюжеты в каждом конкретном случае обретают несколько иное звучание. Отсюда и необходимость вновь и вновь возвращаться к ним.

Нельзя сказать, что Ленин и его сторонники, уповая на революцию в европейских странах, вообще выпускали из виду Азию и Восток в целом. В ленинских работах встречается немало указаний на то, что необходимо уделять серьезное внимание проблеме пробуждения таких стран, как Китай, Индия и т. д., поскольку в них сосредоточен потенциально неисчерпаемый источник революционной волны. Однако все же главным полем революционного притяжения рассматривалась Европа. В значительной мере из-за неудачи ноябрьской революции 1918 года в Германии и краха революции в Венгрии в 1919 году оптимистические надежды на скорый приход западной революции на помощь российской если не исчезли полностью, то оказались сильно подорванными. Революционные иллюзии разбились о суровую реальность: всерьез говорить о каком-то скором – в чисто временном, а не историческом измерении – начале революционного подъема в странах Европы было можно лишь в том случае, если сознательно закрывать глаза на действительное положение дел.

В заслугу Сталина можно поставить то, что он одним из первых, если не первый, со всей значимостью поставил вопрос о Востоке как наиболее реальном очаге возгорания революционного пожара. Как ни покажется странным, но мне думается, что глубинной психологической подосновой того, что он обратил свои взоры в сторону Востока, стало его слабое знакомство с ситуацией в западных странах. Сам факт того, что он всю жизнь провел в России и не находился долгие годы в эмиграции, сыграл не отрицательную, а скорее положительную роль. Не будучи глубоко знаком с подлинной ситуацией в странах капиталистической Европы, он не питал многих иллюзий, жертвами которых явились российские революционеры, для которых время, проведенное в изгнании, стало источником несбыточных надежд на революционный подъем «в передовой Европе»

Доказательством того, что Сталин нарастанию революционного движения на Востоке придавал большее значение, чем надеждам на революционный взрыв в Европе, служат некоторые положения из статей и выступлений, посвященных данной проблеме. Причем надо особо оговорить, что по вполне объяснимым причинам он не мог открыто противопоставлять дремавшую в полулетаргическом «революционном» сне капиталистическую Европу начинавшему бурлить Востоку. Это могло быть воспринято в качестве недопустимой с марксистской точки зрения ереси. Но даже из того, что он писал вполне логично сделать такие выводы.

В статье «Октябрьский переворот и национальный вопрос», опубликованной в «Правде» ноябре 1918 г. он писал: «Великое мировое значение Октябрьского переворота в том, главным образом, и состоит, что он:

1) расширил рамки национального вопроса, превратив его из частного вопроса о борьбе с национальным гнётом в Европе в общий вопрос об освобождении угнетённых народов, колоний и полуколоний от империализма;

2) открыл широкие возможности и действительные пути для этого освобождения, чем значительно облегчил угнетённым народам Запада и Востока дело их освобождения, втянув их в общее русло победоносной борьбы с империализмом:

3) перебросил тем самым мост между социалистическим Западом и порабощенным Востоком, построив новый фронт революций, от пролетариев Запада через российскую революцию до угнетённых народов Востока, против мирового империализма»[746]746
  И.В. Сталин. Соч. Т. 4. С. 166.


[Закрыть].

Конечно, говоря о социалистическом Западе, Сталин мог подразумевать тогда только Россию, поскольку весь остальной Запад был капиталистическим. Да и сама Россия не относилась к сугубо европейским державам, она скорее являла собой своеобразное сочетание Европы и Азии. В русской политической мысли в то время были достаточно широко распространены идеи евразийства, к которым Сталин, видимо, инстинктивно питал определенные симпатии. Я не располагаю какими-либо фактами и доказательствами, способными подтвердить это мое предположение. Но, как покажет дальнейшая его политическая деятельность уже в ипостаси руководителя Советского государства, к некоторым положениям евразийства он склонялся на практике. Не разделяя всей совокупности концепций евразийства, он явно тяготел к той их составляющей, которая имеет непосредственное отношение к выводам геополитического плана.

Популярный лозунг «Не забывайте Востока!» он наполнял реальным содержанием, причем делал это не только в силу своего служебного долга как наркома по делам национальностей, а как теоретик и практик национального вопроса. «Задача коммунизма – разбить вековую спячку угнетённых народов Востока, заразить рабочих и крестьян этих стран освобождающим духом революции, поднять их на борьбу с империализмом и лишить, таким образом, мировой империализм его «надёжнейшего» тыла, его «неисчерпаемого» резерва, – писал он в статье, помещенной в газете «Жизнь национальностей» в ноябре 1918 г. – Без этого нечего и думать об окончательном торжестве социализма, о полной победе над империализмом.

Революция в России первая подняла угнетённые народы Востока на борьбу с империализмом…. нужно раз навсегда усвоить ту истину, что, кто хочет торжества социализма, тот не может забыть о Востоке»[747]747
  Там же. С. 172–173.


[Закрыть].

Пристальное внимание в эти годы Сталин уделял национальной проблематике, связанной с Закавказьем и Северным Кавказом. Положение здесь ему было досконально знакомо по прошлой работе в Закавказье. Все, сколько-нибудь важные, связанные не только с национальными, но и иными, в том числе военными, вопросами, решались в центре с непременным участием Сталина. Приведу в связи с этим очень показательный факт, относящийся к лету 1919 года. На совместном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК обсуждался вопрос об азербайджанской партии «Гуммет», которая стояла на позициях в принципе близких к большевистским. Сталин на этом заседании отсутствовал. И вот какое решение было принято: «О признании партии «Гуммет» самостоятельной коммунистической партией Азербайджана, с правами областного комитета партии и о признании Азербайджана независимой советской республикой. – Признать, что ЦК принципиально не возражает против предложения партии «Гуммет» с тем, чтобы окончательное решение вопроса были предоставлено Закавказскому Краевому Комитету РКП, предварительно сообщить это решение т. Сталину и считать его состоявшимся лишь в том случае, если с его стороны не будет возражения. То же решение относится целиком и к признанию независимого Азербайджана»[748]748
  «Известия ЦК КПСС.» 1990 г. № 2. С. 150.


[Закрыть].

Все разговоры о том, что Сталин в то время выступал на политической сцене лишь на вторых ролях и не оказывал влияния на принятие принципиальных решений, как видно, убедительно опровергаются фактами. А таких фактов можно было бы привести немало. Столь же несостоятельны и попытки изобразить его в качестве своего рода тени Ленина, в амплуа деятеля, который лишь послушно шел за своим учителем, стараясь таким политическим подхалимажем закрепить свои позиции в партийном руководстве. Было и в рассматриваемый период немало случаев, когда по тому или иному конкретному вопросу он оказывался в оппозиции к Ленину, что само по себе, по оценкам некоторых западных авторов, свидетельствовало об интеллектуальной самостоятельности Сталина. Так, в том же заседании ЦК, где рассматривался вопрос о конфликте Сталина по поводу образования Татаро-Башкирской республики, зафиксирован следующий момент: «За тезисы т. Ленина голосовали все, кроме Сокольникова и Сталина. Присоединился к тезисам т. Ленина и т. Троцкий, впоследствии и т. Зиновьев от имени большинства членов ЦК, живущих в Петрограде»[749]749
  «Известия ЦК КПСС» 1989 г. № 8. С. 144.


[Закрыть].

Но вернемся непосредственно к существу рассматриваемого вопроса. Надо хотя бы одной фразой отметить, что не остается вне поля внимания Сталина и ситуация в Туркестане, где также бушевала гражданская война и социально-экономические и политические проблемы тесно переплетались с национальными. Равным образом это касается и многих других, по существу, всех национальных окраин.

В связи с приближением окончания Гражданской войны удельный вес и значимость национальных проблем значительно возрастают. Подготовка к переходу к мирному строительству и залечиванию ран войны ставит перед страной все новые и новые задачи, в частности, связанные с национальным размежеванием на Северном Кавказе. Ситуация там отличалась особой сложностью и пестротой. Даже по нашему современному положению на Северном Кавказе видно, как трудноразрешимы и чрезвычайно запутаны вопросы национальных отношений в этом регионе России. Тогда они по своей сложности были еще более серьезными, требовавшими тщательного анализа ситуации, дававшего гарантию от шаблонных подходов и скороспелых решений. Здесь знание Сталиным конкретного положения дел и достаточно высокий личный авторитет вдобавок к широким полномочиям, которыми его наделил Центр, помогли успешно решить многие из остро стоявших проблем.

Октябрь-ноябрь 1920 года Сталин посвящает практической работе на Северном Кавказе, куда он отправляется со специальной миссией. Здесь с его участием состоялся съезд народов Терской области, на котором он делает доклад «О советской автономии Терской области». В этом докладе со всей откровенностью были поставлены многие вопросы, которые разделяли местное население, в частности, горцев и казаков. Отдав должное каждому, высказав резкое осуждение действий определенных слоев казачества, выступавших против Советской власти, Сталин вместе с тем подверг суровой критике и поведение горцев, совершавших различные бесчинства в отношении иногородних, в основном казаков.

Такой справедливый, я бы сказал, по-настоящему объективный подход, являлся единственно правильным. Нельзя было слепо становиться только на одну сторону, ущемляя права другой стороны. Это породило бы еще больше проблем и завело дело национального размежевания и примирения в окончательный тупик. Сталин заявил: «Горцы должны знать, что Советская власть защищает граждан России одинаково, без различия национальности, всё равно, являются ли они казаками или горцами. Следует помнить, что если горцы не прекратят бесчинств, Советская власть покарает их со всей строгостью революционной власти»[750]750
  И.В. Сталин. Соч. Т. 4. С. 400.


[Закрыть].

Неверно было бы полагать, что Сталин приехал на Кавказ с целью запугивания непокорных горцев или взбунтовавших казаков. Он от имени центральной власти демонстрировал практическое применение принципа равенства всех народов. Более того, его выступлению присуще и чувство терпимости, которую Советская власть готова была проявить, коль речь шла об учете национальных обычаев и привычек. В частности, он говорил: «У каждого народа, у чеченцев, у ингушей, осетин, кабардинцев, балкарцев, карачаевцев, а также у оставшихся на автономной горской территории казаков должен быть свой национальный Совет, управляющий делами соответствующих народов применительно к быту и особенностям последних. Я уже не говорю об иногородних, которые были и остаются верными сынами Советской России и за которых Советская власть всегда будет стоять горой»[751]751
  И.В. Сталин. Соч. Т. 4. С. 401–402.


[Закрыть]. Характерно и его замечание относительно пожеланий мусульман: «Если будет доказано, что будет нужен шариат, пусть будет шариат. Советская власть не думает объявить войну шариату»[752]752
  Там же. С. 402.


[Закрыть].

В плане исторической ретроспективы практическое решение национальных проблем на Северном Кавказе при самом активном участии Сталина представляет несомненный интерес. Здесь проявились не только его твердость и жесткость, но и определенная уступчивость и терпимость. В дальнейшем, правда, от такой гибкости и терпимости Сталина осталось немногое, разве что приятные воспоминания. Но это уже предмет другого разговора.

Завершение в основном гражданской войны на территории России в 1920 году поставило перед Москвой вопрос о дальнейшей судьбе бывших национальных окраин, обретших государственную независимость. В европейской части бывшей Российской империи проблема отношений с национальными республиками фактически решалась в ходе самой Гражданской войны. Ход и исход этой войны предопределяли и будущий характер связей между этими так называемыми национальными окраинами и Великороссией, т. е. Москвой. Победившая сторона в войне обладала твердой дисциплиной и жесткой централизацией, осуществлявшейся через партийные механизмы. Формально независимые Украина, Белоруссия были связаны с РСФСР договорами, которые представляли собой достаточную правовую основу для налаживания самых тесных связей по всем направлениям. Но благодаря тому, что правящие партии этих республик были фактически филиалами Российской коммунистической партии, осуществлять единое централизованное руководство было делом достаточно налаженным. Конечно, в рамках даже таких отношений порой возникали всякого рода трудности и трения, однако их урегулирование, опять-таки, прежде всего через партийные каналы, если говорить в самом общем виде, не составляло неразрешимых проблем. По крайней мере, ситуации никогда не выходили из-под контроля настолько, чтобы серьезно осложнить так называемые межгосударственные отношения.

Роль Сталина в становлении Советской власти на Украине и вообще его участие в решении украинских дел в работах о Сталине освещены слабо. Это само по себе не может служить поводом для того, чтобы умалять, а тем более отрицать его прямую причастность к проблемам Украины. Начиная с того времени, когда он в 1918 году вел по поручению Центра переговоры с Центральной украинской радой и кончая периодом окончательного установления власти большевиков на Украине, Сталин самым непосредственным образом был вовлечен в обсуждение и решение украинских проблем, выступал своего рода представителем центральной власти в делах Украины. Это отражено в документах и материалах того периода. Об этом же свидетельствует и то, что он избирался в состав ЦК компартии Украины, избирался делегатом IX съезда РКП(б) от украинской партийной организации. Словом, украинская проблематика занимала видное место в его общепартийной и государственной работе. Естественно поэтому, что он был хорошо знаком как с общей ситуацией на Украине, так и с конкретными ее проблемами. Более подробно осветить это направление его политической деятельности не позволяют сами рамки предлагаемой вниманию читателя книги.

Однако особую заинтересованность и особо пристальное внимание Сталина привлекало Закавказье, в частности Грузия – его родина. Можно без всяких натяжек сказать, что в вопросах, касающихся Закавказья, в особенности Грузии и Азербайджана, он выступал как первоклассный знаток. Проблемы этих республик были досконально известны ему по прежней революционной работе, он прекрасно знал все нюансы положения в этих республиках, лично был знаком со всеми сколько-нибудь влиятельными деятелями этих национальных окраин. Причем не только с большевиками, занимавшимися практической революционной деятельностью в данный период в этих республиках, но и с представителями новых властей Грузии и Азербайджана. Ведь еще совсем недавно с такими людьми, как Жордания, Церетели и др. он находился в формально единой партии. Как говорится, он знал их не понаслышке, прекрасно понимал их общую политическую философию, мог легко представить линию их поведения в той или иной ситуации. В лице Сталина меньшевики, правившие тогда Грузией, имели опасного и грозного противника.

Учитывая позицию Сталина, неизменно выступавшего против отделения Грузии от России, они выливали на него ушаты грязи, обвиняя в «измене и предательстве своей родины». Примечательно в этой связи, что после того, как большинство из руководящих деятелей меньшевистской Грузии оказалось в эмиграции на Западе, именно из их среды раздавалось больше всего хулы по адресу Сталина-грузина. На Западе было опубликовано немало мемуаров, статей и других материалов, в которых наряду с принципиальной критикой Сталина как политического и государственного деятеля, содержалась масса выпадов и прямых измышлений откровенно клеветнического характера. Ярким образчиком такого рода обвинений служат пассажи, посвященные Кобе-Сталину, в воспоминаниях грузинского социал-демократа Г. Уратадзе, на которые я уже ссылался в предыдущих главах. Интересен, например, отрывок из его воспоминаний, относящийся к 1920 году, когда он в составе делегации грузинского меньшевистского правительства приехал в Москву для переговоров о заключении договора с Советской Россией. Этот пассаж стоит того, чтобы его процитировать:

«У известного грузинского поэта Р. Эристави есть одно прекрасное стихотворение под заглавием: «Родина». Начинается оно так: «Где родился я, где вырос, где находятся могилы моих предков – вот родина моя» (свободный перевод). Знал ли Сталин, или лучше сказать, – помнил ли Сталин, где родился, где вырос, где находилась могила его предков? Я думаю, что нет. Или вернее – может быть знал и помнил, но безусловно не чувствовал.

Я знал его многие годы по общей работе в одной партии, сидели мы вместе в тюрьме, когда мы оба были молоды, – а молодость ведь никогда не забывается, – и я не помню, чтобы что-нибудь «человеческое» его увлекало. Его «мизантропство» слишком рельефно изнутри выпирало наружу. После долгих лет и после стольких общественных переворотов я встретился с ним в Москве впервые в апреле 1920-го года.

Он – комиссар Советской России, а я – особоуполномоченный правительства его «родины» Грузии по заключению с этой Россией мирного договора.

Я зашел к нему, и что же? Обрадовался он встрече со мной? Ничуть не бывало. Он поздоровался со мной, правда, улыбнулся, но и то не полным ртом. Не спросил даже, как я очутился в Москве, что творится на его «родине», как живут его знакомые, товарищи»[753]753
  Григорий Урутадзе. Воспоминания грузинского социал-демократа. С. 68.


[Закрыть].

Словам (а не оценкам) Урутадзе, конечно, можно верить. Но, с другой стороны, как мог повести себя Сталин, отличавшийся особой непримиримостью к своим политическими противникам, в первую очередь грузинским меньшевикам? Думается, что Сталин-Коба был бы совсем не похож на себя, если бы повел себя как-то иначе, т.е. чисто дипломатически. Ведь оба находились по разные стороны не только политических, но и человеческих баррикад.

Подъем протестного движения в Грузии, а также в других закавказских республиках, заставил их правительства вступить на путь поисков соглашения с Москвой. В результате провала походов Антанты рассчитывать на прямую военную помощь и поддержку Англии и Франции уже не приходилось. 7 мая 1920 г. в Москве был подписан договор между РСФСР и Грузией, по условиям которого Грузия признавалась независимым суверенным государством. В договор были включены и условия, налагавшие на Грузию, в частности, обязанность очистить территорию от всех иностранных войск и белогвардейских формирований и другие пункты, которые, если рассматривать их с точки зрения норм международного права, являлись явным вмешательством в ее внутренние дела. Хотя некоторые (в частности, Урутадзе) утверждают, что Сталин был противником подписания такого договора, поскольку, мол, договор означал отрыв Грузии от России, мне кажется, что для таких утверждений существует мало оснований. Сталин прекрасно понимал, что этот договор – акт явно временного, если не сказать кратковременного действия. Пройдет всего менее года, как ситуация в корне изменится и договор будет похоронен. Как расчетливый тактик он понимал необходимость заключения в той международной ситуации подобного договора, и едва ли мог возражать против его заключения.

Косвенным подтверждением может служить следующий факт. В ноябре 1920 г. во время своей поездки в Баку в частной беседе с бакинскими партийными лидерами Сталин заявил: «Грузия сейчас в положении невесты, у которой много женихов – все с ней заигрывают, а она чванится. И мы с ней заигрываем, чтобы что-нибудь извлечь. Здесь Антанта хочет создать союз против нас. Мы, конечно, Грузию на свою сторону не перетянем, но разложение в правительстве Грузии мы усилим и выдачей по каши нефти затормозим дело боевого союза между Грузией и Антантой. А потом факты покажут, как лучше»[754]754
  Хармандарян С.В. Ленин и становление Закавказской Федерации. 1921–1923. Ереван. 1969. С. 47.


[Закрыть].

Формально со стороны Москвы не раз высказывались уверения в уважении суверенитета и невмешательстве во внутренние дела закавказских республик. Политбюро утвердило даже внутреннюю инструкцию Реввоенсовету кавказского фронта и советским дипломатическим представителям в Грузии, Армении и кемалистской Турции. В инструкции говорилось, что «советские власти должны воздерживаться от всяких вызывающих или недружелюбных действий по отношению к этим республикам, могущих повести к нарушению добрососедских отношений с ними….»[755]755
  История Коммунистической партии Советского Союза. М. 1968. Т. 3. Книга вторая. С. 526.


[Закрыть]. Однако все это было ничем иным, как чисто дипломатическим прикрытием. Москва, опираясь на большевистские организации в республиках Закавказья, численность которых быстрыми темпами росла и масштабы деятельности которых становились все более широкими, готовилась к осуществлению советизации Закавказья. Первой республикой, в которой была установлена Советская власть, в решающей степени благодаря военной помощи Красной армии, стал Азербайджан. За ним последовали Грузия и Армения.

Если судить по свидетельствам Троцкого, вопрос о военном способе решения грузинской проблемы, т. е. вторжении Красной армии в Грузию, был решен в результате нажима со стороны Сталина, опиравшегося на своего верного сторонника в этом вопросе Орджоникидзе. Сам Троцкий выражал сомнения в выборе момента и метода советизации. Однако Ленин принял сторону Сталина и Орджоникидзе и Красная армия вторглась в Грузию. В феврале 1921 г. меньшевистское правительство пало и была провозглашена Советская власть. Примерно аналогичным образом развивались события и в Армении. Однако, я полагаю, что детализация общей картины установления Советской власти в Закавказье мало что прибавит к общей оценке роли и поведения Сталина в данном вопросе. Сказанное выше уже дает контуры общей картины и того, как и какими методами осуществлялась советизация республик Закавказья. В каких-то деталях и нюансах процесс советизации Закавказья отличался от общего процесса утверждения Советской власти в национальных окраинах бывшей Российской империи. Но не эти детали и нюансы определяли содержание данного процесса в целом. Если говорить обобщенно, то речь шла о восстановлении единства Российского государства. Хотя основы, на которых возрождалось это единство и принципы, на которых оно воплощалось в жизнь, были совершенно иными, отличными от прежних, самое главное и самое исторически значимое состояло в самом факте восстановления единого государственного пространства страны.

Рассмотрение вопроса о роли Сталина в выработке и проведении национальной политики Советской власти в первый период ее существования (имеется в виду период до образования СССР) будет неполным, если мы не затронем хотя бы в самом обобщенном виде его доклады и выступления на съездах партии того исторического периода, где прямо или косвенно обсуждался национальный вопрос.

На VIII съезде (март 1919 г) национальный вопрос обсуждался лишь в контексте принятия новой программы партии. Как уже отмечалось выше, Сталин был членом комиссии по выработке проекта программы, а также военной комиссии и, естественно, не мог не принимать участия в обсуждении этих вопросов. Любопытно в связи с этим отметить одно обстоятельство. В протоколах съезда он отсутствует в списке делегатов как с правом решающего, так и с правом совещательного голоса. Хотя на самом съезде предлагался и в состав президиума (в числе других в дополнение к списку членов президиума, предложенных первоначально), но это предложение принято не было[756]756
  Протоколы VIII съезда РКП(б). М. 1933. С. 9.


[Закрыть] Кстати, стоит отметить одну примечательную деталь: на этом съезде серьезной критике подвергалось отсутствие коллегиальности в работе ЦК, что в первую очередь относилось, очевидно, к Ленину, но косвенно касалось и Сталина. Делегат В. Осинский без всяких обиняков заявил: «Надо поставить вопрос прямо. У нас было не коллегиальное, а единоличное решение вопросов. Организационная работа ЦК сводилась к деятельности одного товарища Свердлова. На одном человеке держались все нити. Это было положение ненормальное. То же самое надо сказать и о политической работе Центрального комитета. За этот период между съездами у нас не было товарищеского коллегиального обсуждения и решения. Мы должны это констатировать. Центральный комитет, как коллегия, фактически не существовал»[757]757
  Там же. С. 30.


[Закрыть].

На Сталина как на своего рода авторитет в национальном вопросе ссылался докладчик по вопросу о принятии новой партийной программы Н.И. Бухарин: «В комиссии я, опираясь на заявление, сделанное т. Сталиным на III съезде советов, предлагал формулу: самоопределение трудящихся классов каждой нации»[758]758
  Там же. С. 49.


[Закрыть]. Другой делегат Д. Рязанов, слывший (и вполне правомерно) блестящим знатоком трудов основоположников марксизма, полемизируя с Бухариным заявил, что «та формулировка, которую он повторяет за т. Сталиным – самоопределение трудящихся классов, – как объективный критерий так же несостоятельна, как и формула права наций на самоопределение»[759]759
  Там же. С. 70–71.


[Закрыть].

Развернувшаяся на съезде дискуссия, с активным участием Ленина, завершилась тем, что сталинская трактовка права наций на самоопределение как права, которое распространяется не на нацию вообще, а только на трудящиеся классы, была отвергнута как несостоятельная, несоответствующая реалиям действительности. Сам Сталин не настаивал на своей формулировке, видя, очевидно, ее ограниченность и ущербность в плане развертывания национально-освободительной борьбы народов вообще. Особенно если иметь в виду не только существовавшую тогда ситуацию, но и возможные перспективы ее развития. Столь ограниченная интерпретация содержания права на самоопределение не только сужала поле его применения, но и таила в себе потенциальную опасность оттолкнуть от коммунистов широкие общедемократические движения в странах Востока.

Следующим форумом большевиков, на котором национальная проблематика заняла достаточно видное место, был X съезд РКП(б) – март 1921 г. В каком-то смысле этот съезд знаменовал собой начало определенного поворота в национальной политике. Докладчиком по национальному вопросу был назначен Сталин, заблаговременно опубликовавший тезисы своего доклада в партийной печати. Стержневым пунктом тезисов стало положение о борьбе против великорусского шовинизма. Вот как оно формулировалось в тезисах: «… работающие на окраинах великорусские коммунисты, выросшие в условиях существования «державной» нации и не знавшие национального гнета, нередко преуменьшают значение национальных особенностей в партийной работе, либо вовсе не считаются с ними, не учитывают в своей работе особенностей классового строения, культуры, быта, исторического прошлого данной национальности, вульгаризируя, таким образом, и искажая политику партии в национальном вопросе. Это обстоятельство ведет к уклону от коммунизма в сторону великодержавности, колонизаторства, великорусского шовинизма»[760]760
  И.В. Сталин. Соч. Т. 5. С. 27.


[Закрыть].