Текст книги "Дневники св. Николая Японского. Том ΙI"
Автор книги: Николай (Иван) Святитель Японский (Касаткин)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 71 страниц)
Депутат из Хитокабе, старик Авраам Кикуци, говорит: но метрике девяносто христиан, но Таинства принимают до пятидесяти. Охладевших четыре–пять, ушедших из Церкви один. На молитву собираются двадцать человек в субботу и двенадцать–тринадцать в воскресенье; проповедуют каждый день, новых – три–четыре; в Церкви поют четыре. Сицудзи два: Моисей Кикуци и Иов Кикуци; главный же, конечно, он. Фукёоин: мужчин семь, женщин три. Женское собрание три раза в году, поэтому расстраивается, слишком большие промежутки. Савва Эндо ныне разделяет время по трем местам: Хитокабе, Тооно, Тасе – десять дней в каждом. В отсутствие Саввы в Хитокабе также собираются на молитву. Христианских домов в Хитокабе шестнадцать, – Денег у старика на достройку своего храма не достало; видимо, пришел просить помощи у братьев.
Депутаты из Оою: Петр Циба из Ханава, Андрей Мураки и Моисей Асагири говорят: О Ханава: крещено двадцать шесть, двадцать седьмой умер, из двадцати шести ушли трое в другие места; Николай Кодадзима, бывший в Катихизаторской школе, сделался атеистом, Иоанн Ёсида, слепец, бросил жену и ныне живет в другою в Хацинохе, Илларион Нисимура, Спиридон, расстроившиеся в поседении. Три фукёоин. Ныне собираются на молитву: десять в субботу, а в воскресенье два–три. Проповедь три раза в городе, четыре в своей квартире, трое новых, говорит, а […] три раза – христианам. В день больше одной проповеди нет (да и какая же проповедь одному–двум?). Недавно Имамура с Яци, согласившись, сошлись для проповеди сначала в Оодагое, потом в Ханава; сказал две проповеди там и одну здесь; один слушатель новый прибавился после этого в Ханава. – Во время богослужения читают.
В Оою: шестнадцать крещены, из них девять разошлись по другим местам, семь на месте, в пяти домах. На молитву иногда собираются. Катихизатор Имамура приходит один раз в два месяца. Петр Циба приготовил двоих к крещению – учеников. Два фукёоин.
Просят депутаты соединить Ханава, Ооце, Аракава, Камаиси в одну Кадзунокёоквай, и главное место в Ханава, куда и собираться в праздники. Разумеется, хорошо! Да оно на деле уже так и есть, – катихизатор один.
Просить они пришли еще оставить у них о. Бориса при поставлении другого священника. Сказано, что те его желают во всех местах, во всех можно и оставить, а новых, если изберут, оставить его помощником. (Не прислать ли о. Романа сюда помощником? Ибо нового где же взять?)
Депутат из Магата Иоанн Хатакеяма говорит: крещено двадцать семь, ушли в другие места трое, охладели трое. Прочие приходят на молитву в субботу или воскресенье; читают. Яци неделю был, говорил проповеди. Сицудзи один, он же и фукёоин. Молятся у него в доме, читают.
В Оодате два фукёоин’а, они же и сицудзи; христиан двадцать пять–двадцать шесть. На молитву с усердием собираются. Поют. Насилу одного нового слушателя нашел в Оодате Яци.
В Али, где много рудников, давно уже очень просят проповедника. Нельзя ли кого послать?
Всенощная. После женское собрание с четырьмя речами, из коих две – дети, – всех женщин было тридцать пять–сорок.
13 октября нового стиля 1889. Воскресенье.
В Мориока, Фудзисава.
Корнилий Морита о Фудзисава: христиан тринадцать, общей молитвы еще нет, был там два раза, очень бедны все, не могут и коогидзе завести; четыре дома их. От Орикабе три ри.
Орикабе
В Орикабе два дома, христиан четыре; там Яков Кумагае, длиннобородый, дядя о. Ниицума, крещеный в Токио, живет в одном ри от Орикабе; в его доме, который его, еще один, другой же сын Петр в Токио; Итак, там теперь три христианина, два в доме Кумагае и один, Оояма – купец, в городе.
Семмая
В Семмая два христианина, но их ныне нет там, и никого нет. Корнилий в Орикабе прибывал, хотел проповедывать одному – жена больна, нельзя; другому – ушел в Сендай, нельзя. Итак, Корнилий ровно ничего не делает.
Корнилию Морита угроза уменьшения содержания. Корнилию строго наказано: в две недели раз письмо ко мне с подробным известием, что делает, и, если в два месяца не окажет плодов, то есть не приготовит к крещению нескольких, уменьшить содержание.
Окутама
Фома Ооцуки и депутат из Окутама: Павел Оикава говорит об Окутама: крещено всех до семидесяти, из них дом Кона со стариком перешли в католичество, другой дом, родственный сему, тоже перешел; один дом, тоже родственный Кону, перешел в буддизм; охладевших семь–восемь; всех расстроил Кон. Икон не возвращает, лжет, что ему лично даны; а французские миссионеры, мол, «на иконах русских букв нет, так можно употреблять». Теперь до тридцати с детьми хорошие христиане, шесть домов. В субботу и воскресенье на молитву собираются семь–восемь с детьми. Оикава говорит, что, как кончится жатва, четыре–пять человек новых слушателей будет; один язычник чрез него теперь же рассказал Священное Писание, из Мориока. Фукёоин три, сицудзи один – Давид Циба. Женского собрания нет; нужно бы.
Оохара
Из Оохара депутат Павел Нагано говорит: крещено сорок восемь, из них один будто бы уходит в католичество, шесть–семь охладевших, еще в другие места ушедшие есть. На молитву собираются в субботу двадцать, в воскресенье нет совсем службы. Катихизатор был три раза там, новые слушатели есть в Окита – деревня, один ри от Оохара. Женское собрание нужно там. Сицудзи два – карисицудзи, фукёоин не избраны, и вообще, с этим разгильдяем Фомой ничего они не сделают; кажется, совсем не способен и слово–то не может вымолвить, точно рот кашей набит, и лицо какое–то страдальческое.
О Мацукава и Согей смотри выше.
Павел Кацумота и депутат из Мидзусава, Тимон Ендо, говорят в дополнение к вышеозначенному о Церкви в Мидзусава. Говорят: там есть немир из–за расходов; до десяти старых оглашенных есть, их нужно возбудить. Проповедь в городе в трех местах, о чем уже писано, но о чем с настойчивостью еще повторяют. – Еще депутат говорит, что на священника теперь не могут жертвовать, пока храм восстановят. Ладно.
В Иваядо иконы (оставшиеся) в грязном (от бедности) месте. На молитву люди не собираются. Когда приходит Кацумота, день–два приходят христиане, потом нет. Дрязги из–за денег и бедности; тридцать ен денег есть у них, но по рукам, значит – в облаках. – Решено у них, однако, опять построить церковку, разобранная Церковь есть и земля есть – даст на двадцать лет под Церковь свою землю Дамиан Сато. Нужно им теперь квартиру для икон и молельни, всего одна ена в месяц – обещано от Миссии. Христиан там до сорока пяти человек, больше всего женщин – значит, нужно […]а но симбокквай.
О нем священник говорит: ленится; сказано, если не исправится, жалованье будет уменьшено.
Петр Бан плетет, не зная, как вывернуться от укора в лени. Куда–то за десять миль ходил, что тоже худо.
Петру Бану за леностью уменьшено содержание.
Итак, Бану геппи, как писано ему уменьшается наполовину, то есть с 14,50 до 7 1/4 ен в месяц, но по просьбе священника это еще уменьшено наполовину, то есть сокращено ему содержание на 3,50 ены; будет посылаться: семь ен кахи, четыре ему. Еще ему на месте христиане должны бы, по обещанью, давать 2,50 ены, но дают (все же дают, – какие добрые, ничего не делающему) 1,20.
Литургия, за которой диакон Сайкайси производил беспорядок незнанием службы, но, видно уж, он в будущем веке доучится – здесь за одряхлелостью, хоть и не по летам, ему больше выучиться нельзя. И смех, и горе с такими священнослужителями: скажет ектению и убежит, хотя там еще три других, а станешь учить, не втолкуешь, только метается; Царские двери совершенно некстати раскроет, или брякнет что–нибудь так, что сам невозмутимый о. Борис: «А, что такое?» Последнюю ектению о. Борис, не пускаясь в длинный <…> заставить сказать ее диакона, проговорил сам, а Сайкайси так и искал ее в своей книжке до конца литургии. – Проповедь была о «мире и благодати». Церковь была наполнена христианами.
Церковное Собрание назначено сегодня в половине второго, а теперь вот уже двадцать минут третьего, собираться же и не думают – японская аккуратность, исправить которую также безнадежно, как научить Иоанна Сайкайси диаконскому служению.
В половине третьего часа начался Собор. Речь о трех службах тела: невольной – питать тело, полувольной – служить чем–либо государству, совершенно свободной, как способствовать спасению ближних, какую службу вы (не катихизаторы, впрочем) пришли сюда принять на себя, ибо будет здесь фукёоквай (собрание, имеющее целью способствовать делу распространения учения) и будет успех вашего служения, ибо спасение людей – дело Божие, – Богу соработники, хотя земной пользы вам от служения не будет.
Первый вопрос: нужны ли фукёоин по Церквам? Нужны.
Единогласно утверждено и правилом поставлено по всем Церквам поставить фукёоин.
2. Кто же по Церквам фукёоин поставлены, или будут поставлены?
В Мориока: Моисей Тамогами, Иеремия Сираива, Тит Конги (гимназист), Михаил Накасима (то же), Тимон Такусари (то же), Матфей Сарукава, Павел Митамура, Авраам Ито, Павел Сибанай, Петр Савано– всего десять; из женщин: Юлия Кодадзима, Нина Идзумисава, Таисия Сайкайси, Анна Митамура, Мария Мукаида – всего пять. Больше нельзя ли? О. Борис советует больше поставить и говорит ныне горячую речь, что прежде без имени фукёоин, принявшие веру, с радостью служили.
4–я тетрадь
В Коорияма: Иоанн Сато, Никанор Тода, Стефан Од, Симеон Ода, Елисей Сайто, Акила Такахаси, Матфей Хисикава – семь; женщин: Ирина Кайкубо, Ольга Такахаси – две.
В Ициносеки восемь: Петр Ниносеки, Авраам Сато Виссарион Канга, Иона Оояма, Матфей Куросава, Петр Циба, Павел Сасаки, Нафанаил Ойгава; женщин три: Мария Мидзуяма (жена о. Иова), Анна Сато, Дарья Ниносеки.
В Хиката: Иоанн Сираиси.
В Яманоме: Исайя Кангета, Моисей Ямада, Яков Кангета; женщин: Екатерина Кангета, Анастасия Ямада, Таисия Ямада Марфа Ямада.
В Мидзусава: Михаил Сирасава, Тимон Ендо.
В Хитокабе: Моисей Кикуци, Иов Кикуци, Авраам Кикуци, Яков Сайга, Даниил Санга, Василий Кикуци, Николай Ямаки; женщин: Пелагея Кикуци, Мария Кикуци, Марфа Санга.
В Кесеннума: Андрей Оомори и после четверо выбраны – всего пять (по письму Бана).
В Тадагое: Павел Хасиба, Петр Хасиба и Лука Камея – всего три (тоже).
В Окутама: Давид Циба, Яков Окотера, Павел Оикава.
В Согей: Петр Сато, Матфей Фудзивара, Иоанн Хидороге, Петр Ооикава.
В Ямада: Петр Ито; еще тесть, но не старающиеся, поэтому и выключаются.
В Мияко: Иоанн Екота, Филипп Койкубо; женщин: Марфа Юуки.
В Хацинохе: Никанор Икава.
В Магата: Иоанн Хатакеяма.
В Ханава: Иоанн Фудзисима, Симеон Нора, Иосиф Кодадзима.
В Оою: Петр Циба, Василий Миками.
Всех ныне фукёоин: семьдесят пять человек.
3. Решено по всем Церквам непременно поставить фудзин–симбокквай – женские собрания. Для образца рассказано, как в других местах оные производятся.
4. Нужно ли разделить приход о. Бориса надвое? Если да, то кого поставить священником?
Об этом просили дать время подумать и посоветоваться, поэтому собрание в половине пятого часа закончено молитвою, чтобы собраться завтра в восемь часов.
С пяти часов была проповедь для язычников в городе. Я говорил с начала седьмого часа до восьми на тему: «О Боге Творце». Ужасно шумели по окраинам комнаты; такое беспорядочное собрание я видел в первый раз, о чем и сказал на собрании по поводу неприличных выходок и криков; уже полицейский несколько утишил; видимо, ненавистники христианства старались помешать проповеди; школьники также прегрубые и невоспитанные здесь – смех почти не переставал среди мальцов, набившихся еще в самый перед. Было человек пятьсот–шестьсот.
14 октября нового стиля. 1889. Понедельник.
В Мориока.
В восемь с четвертью часов о. Борис благословил Собор. Повторен вчерашний вопрос № 4. Молчат. Стали говорить, но дела нет. О. Бориса желают во всех местах, однако же кажется, больше потому, что он уже обеспечен содержанием от Миссии, а для нового священника нужно изыскивать местные средства.
Бан зря болтает, потому что язык у него мясо – мысли ни одной. Из Оою Петр Циба также изрядный болтун – вот и теперь, уже в третий раз говорит, а мысли не изловишь по отсутствию ее, требует только о. Бориса для себя. По трудности удовлетворительно решить вопрос возникает мысль оставить по–прежнему одного священника. – При упомянутии о том, что шесть гун обещают содержание священнику десять ен, если будет о. Борис, а другому не дадут; сказано было, что такие речи – запал остающегося еще, значит, в их сердцах язычества, ибо христианин жертвует Богу, а не человеку, – только «язычник благотворит тому, кого любит»; для христианина, жертвующего на содержание священника, безразлично, кто и какой священник; если дурной или не [?], жертвовать не перестает, а пожалуется Епископу, чтобы священник был переменен или исправлен. Итак, пусть эти два предмета: содержание священника и избрание священника – не будут смешиваемы. Попросили выйти из Церкви и посоветоваться между собою насчет кёокиу и священника. Дано время до одиннадцати часов.
(В нынешнем Соборе участвуют: один Епископ, один священник – о. Борис, один диакон – Иоанн Сайкайси, девять проповедников: Петр Бан, Яков Яманоуци, Симеон Мацубара, Варнава Имамура, Фома Ооцуки, Павел Кацумота, Павел Нигано, Корнилий Морита и Тит Накуй; представители четырнадцати Церквей Мориока, Коорияма, Ициносеки, Яманоме, Мидзусава, Хитокабе, Окутама, Согей, Оохара, Мияко, Хацинохе, Магата, Оою, Ханава, числом двадцать шесть человек; всего на Собрании тридцать восемь человек).
Кстати, пока совещаются, заметить следующее: сегодня утром, в первый раз обозрел внешность Церкви и места; все высмотрит довольно изящно и очень чисто, и неудивительно: Моисей Хамано, начальник Общества кирпичезаводческого, производящего кирпичи для строящейся здесь железной дороги, живущий здесь, пожертвовал недавно на ремонт Церкви и дома пятьдесят ен, каковая сумма и издержана была на все сие, и издержана разумно. Значит, Моисей Хамано не потерял христианского сердца, с ним и Стефан Оогое – служит чем–то, но не при деньгах, ибо и Хамано уже узнал, что он для денег то же, что козел для капусты.
Вернулись с совещания в Церковь и что–то принесли. Послушаем. Сказали, что ныне могут жертвовать двадцать Церквей по сорок сен (экие сквалыжники! Совсем еще полуязычники! И Церквей не двадцать, а сорок могут жертвовать!); значит, восемь ен в месяц. Значит, и священника нельзя поставить! Сказано им в назидание, как жертвуют русские христиане, – что будь здесь они, не восемь, а восемьдесят ен в месяц было бы. Итак, все слово излияния о священнике – битье воздуха. Скажу им: до пятого месяца, когда опять здесь должно быть Собрание, приготовьте содержание священнику пятнадцать ен в месяц (если мало, будет добавлено из Миссии) и возьмитесь обеспечивать ему путешествие по Церквам, тогда будет здесь поставлен священник в помощь о. Борису без разделения прихода. Сказано. Иные согласны, иные нет. Спор без конца, вялый и бесплодный. Решено: с одиннадцатого месяца начать собирать кёокиу – не меньше вышеозначенных обещанных восьми ен, и присылать собранное из Церквей к о. Борису, а он будет отдавать в экитейкёку, в тоже время чрез Сейкёо Симпоо извещать всех, сколько собрано, как скоро сбор дойдет до пятнадцати ен в месяц, и в тоже время обещано священнику обеспечение пути по Церквам – для здешней Церкви будет поставлен или дан священник, но без разделения прихода, ибо и для нового священника нужно на первое время быть под надзором опытного священника и для христиан полезнее узнать одинаково обоих священников, тогда легче будет и разделение прихода на двое. Все приняли единодушно это решение, чем и кончилось пообеденное заседание.
5. Не нужно ли переменить катихизаторов сего прихода?
Христиане Таката и Сакари просят переменить их катихизатора Авраама Янги. Его можно переменить с одним из катихизаторов прихода Иова Мидзуяма (Ильей Накагава).
Еще Илья Яци просит переместить его в другое место, ибо то родина его и там его брат ямаси (проходимец), все говорят: «Соно хито–но ототока?»
Решено переменить Яци на Янги и обратно: в Оодате Янги, в Таката Яци. У Янги, кажется, кроме лени и того, что иногда выпьет, притом же у себя дома (как Бан говорит), кроме ущербов нет; авось, на новом месте обновится.
В Аомори недовольны Василием Ивама, но это со стороны известие – на основании его нельзя переменить.
В Ани, в Акита – для рудников, просят катихизатора, просят христиане Носиро. Но некого послать.
Тита Накуй просят опять в Мориока; нельзя, здесь и двоим пока еще нечего делать, а пусть соберется изобилие слушателей – дан будет еще один для Мориока. Накуй же – для Коорияма и Ханамаки.
Обещан катихизатор для Мориока.
Обещан один катихизатор для Мориока, когда будет истощена вся проповедническая сила здесь, теперь же еще не истощена, у Сайкайси всего одна проповедь в городе, для двух–трех, да и сам о. Борис, когда здесь, может проповедывать.
6. Катихизаторы должны составить таблички – хивари, своих путешествий по Церквам, чтобы христиане везде знали, когда ждать катихизатора, к тому времени могли заготовить новых слушателей. Эти хивари–хёо должны быть присылаемы к священнику в двух экземплярах; священник утверждает и извещает о сем катихизатора, или же делает перемены и извещает о том; другой экземпляр посылает ко мне. Катихизаторы составят эти хёо, вернувшись по своим местам и посоветовавшись с христианами.
Предложены были многие вопросы священником и катихизаторами касательно богослужения, погребения и прочих предметов христианской практики. «Можно ли катихизаторам произносить ектении при общей молитве?» – Катихизаторам есть Часослов, по которому они и пусть читают, пропуская относящееся к части священника и диакона, – «Но как–то неполно без прямого указания предметов молитвы, и христиане уже привыкли к ним», – Так, Господь с Вами, произносите и ектении, нет в этом ничего грешного.
– Можно ли открывать Царские врата, где молельня устроена с ними и не освящена под Церковь? – Чтобы не произошло путаницы, где можно, где нет, для незнающих, где освящена молельня под Церковь, где нет, – не нужно ни открывать Царские врата, ни отдергивать завесы.
– Диакону, когда совершает общую молитву в отсутствии священника, можно ли открывать Царские врата? – Можно. Пусть он и Евангелие для чтения выносит на амвон.
– Диакон крест может ли выносит для целования? – Нет, благославляющий крест принадлежит священнику.
– Диакон Сайкайси: «Но я уже десять лет выношу крест для целования христианам в конце молитвы, я не благославляю им, не держу в руках при целовании, а кладу на аналой». – Тогда делай это и вперед – брать крест в руки и выносить его, хотя бы для […] священнику, […] обычно и диаконам.
– Может ли диакон облачиться без священника? – Имея на то предварительное разрешение и благословение священника, может, так делается и в России, когда, например, диакон посылается поднять тело.
– Может ли катихизатор без священника надеть стихарь при молитве? – Тоже, имея на то предварительное благословение священника, пусть надевает.
Рассказан порядок процессии при погребении, значении кутии. Заповедано Святые иконы в домах ставить на лучших местах, как хозяев дома, украшать их киотами, употреблять лампады пред ними.
Предложена и сделана небольшая подписка на постройку храма в Хитокабе.
В сумерки собрание закончено молитвой.
Сегодня в семь часов еще проповедь в доме одного чиновника и завтра, в пять часов утра, в обратный путь.
На проповеди было человек двадцать чиновников, товарищей Иоанна Тамогами.
15 октября 1889. Вторник.
На ночлеге у Моисея Ямада в Яманоме, на обратном пути из Мориока.
Встал в четыре, к пяти был готов в телегу, но японцы, когда же были аккуратны? Проспали и прокопались сопутники катихизаторов; выехали в седьмом часу. Целый день скучного и неудобного пути в тесной телеге в сопутствии пяти катихизаторов и Моисея Ямада, возвращавшихся с Собрания.
А теперь вот в Яманоме скучный и отвратительный вечер. Рубит дождь; женщины хотели собраться, но вот уже девятый час, а собрания нет; у них было сегодня – пятнадцатого числа – очередное собрание в Ициносеки, но отложили его, чтобы собраться здесь; дождь, по–видимому, помешал многим; несколько же копаются в соседней комнате, нужно выйти к ним и говорить поучение, а тут глаза слипаются, а завтра чем свет нужно дальше, хотя дождь едва ли перестанет.
17 октября 1889. Четверг.
В Санума. Утром в шесть часов.
Вчера утром, в пятом часу, в дождь отправился из Яманоме к берегу, где стоял пароход, ходящий от Исиномаки к Сиогама до сего места. В одиннадцать часов прибыл в Тоёма, откуда на дзинрикися прибыл в Санума, два с половиною ри от Тоёма. Христиане ждали другим путем, чрез Каннари, поэтому пришлось поехать за ними, за город, где ждали. – Церковь в Санума очень просторная, держится от священника весьма чисто. Снабжена всем прекрасно – утварь серебряная, в футляре, жертвованном из Петербурга; есть плащаница, хоругви, – и все держится в большом порядке и чистом от священника; но потолок опустился и закопчен, что не к похвале христиан.
(продолжение – по препятствованию).
В восемь часов открылось в Церкви собрание – фукёоквай.
Были; один Епископ, один священник, семь катихизаторов, двадцать фукёоин – мужчин, пять фукёоин – женщин; всего тридцать четыре человека. – Речь – о служении Богу служением спасения ближним, как самой высшей человеческой обязанности.
Предметы рассуждений и решения следующие:
1. Кто служит фукёоин’ом, кто не служит, – последних исключить; если можно, новых прибавить.
В Санума мужчин тринадцать: Симеон Сасаки, Алексей Като, Симеон Сато, Петр Сато, Аарон Юза (миссионер), Иона Юза (сын), Афонасий Юза, Моисей Юза, Андрей Хоси, Симон Като, Моисей Като, Иоанн Сасаки, Яков Юза; женщин семь: Афонасия Канамори, Дарья Юза (жена Аарона), Ия Юза (жена Якова), Зинаида Сасаки, Сира Ооми, Наталия Като (жена Симона), Нонна Сато, – всего двадцать. Вновь избран: Даниил Хонда; всего двадцать один. Из женщин будут избраны.
В Иосида: не выбраны. Выбрать.
В Ионеока: Захария Като, Петр Накодаци: два.
В Кагано еще некого выбирать.
В Вакаянаги: переизбрать, ибо нынешние не служат.
В Идзуно: Илья Сунгавара (отец Иоанна Конно): один.
В Карисики один дом христиан только, некому служить.
В Дзюумондзи: переизбрать.
В Исикоси два дома, из них один охладевший, некому.
В Ебисима один дом, некому служить.
В Такасимидзу четыре: Симеон Сато, Иосиф Ойгава, Матфей Нумакура, Яков Кимура; женщин восемь: Сусанна Сато, Анна Кимура, Анастасия Канамори, Агафья Сато, Сира Като, Зинаида Ебина, Раиса Сасаки, Елена Намакура, – всего двенадцать.
В Цукитате: Стефан Такахаси – один.
В Мияно: Илия Оояма, Исайя Удзие – два.
В Каннари: Яков Кавамото – один.
Минато, пять ри, Мабуци – Моисей Симотае.
Исиномаки, Кама, Хиробуци – Иоанну Циба.
Иеногава, Накасима, Набурихама – Тихону Сунгияма.
3. Катихизаторы должны сделать: денкёо–но хивари хёо и прислать к священнику два экземпляра (один для меня), равно разослать по всему своему приходу и строго держаться его.
Кроме сего, предметов рассуждения не нашлось, и потому собрание окончилось в двенадцать часов дня. Совершена краткая молитва (пред которою я надел епитрахиль и омофор и, кланяясь, зацепил головою за лампадку, и все рухнуло на мою лысую голову: лампадка, масло, подставка), после которой произнесена небольшая речь и распущено собрание. Так как дело, за которым приезжал, кончено (ибо и женское собрание вчера вечером учреждено), то я мог бы и отправиться, но, поскольку обещана речь язычникам, то должен остаться на сегодняшний вечер.
(В четыре с половиною часа).Сейчас вернулся с погребения одного старика христианина. На отпевании небольшая речь о том, что для христианина, не как для язычника, смерть не страшна. На кладбище шли настоящей христианской процессией: крест (который приготовлен для молитвы), певчие, певшие очень стройно «Святый Боже», катихизатор в стихаре, священник в ризе с крестом и кадилом, гроб, родные и знакомые. Так как погода хорошая, то язычников, особенно детей, было множество; народ очень мирный – ныне ни в чем ни малейшего неприличия или неприязни. Старик – бонза – вышел взглянуть на нового г[?] и мирно спрятался к себе.
Пользуясь часом до проповеди язычникам, нужно записать кое–что о Санума. Вчера, по прибытии, о. Иовом отслужена вечерня, после которой слово на тему: «Благодать вам и мир»; мир с Богом, людьми и своею совестью дан нам Богом, но чтобы принять и сохранить нужна помощь благодати, которая и изливается обильно здесь, в храме, в слове Божием, и молитве, если кто, приходя сюда телом, не забывает душу на распутиях мира, в Таинствах, особенно в Святейшем Таинстве Тела и Крови Христовой, питающем нас для вечной жизни, точно также, как молоком матери младенца для сей жизни, – Опрос о состоянии Церкви. «Метрика, исповедная, приходо–расходная где? Дайте сюда». Насилу принесли метрику, по которой оказалось, что крещено в Санума всех четыреста тридцать шесть, умерло восемьдесят девять. Дальше – кто выбыл в другие Церкви? Сколько ныне христиан налицо? Сколько ходящих в Церковь? Ничего этого не приведено в известиях, и вопрос этот поставил в затруднение всю Церковь, то есть о. Иова, катихизатора Явата и всех сидевших здесь множество христиан; ответили, впрочем, на последний вопрос, что на службу в субботу приходят человек двадцать (катихизатор говорит), человек тридцать (христиане говорят). Сказано, что ныне еще порядка обзора Епископом Церкви священник не знает, и потому не ставится ему в вину вышеозначенное, но к будущему обзору должно быть налицо здесь же в храме церковная ведомость. Сицудзи здесь двадцать, фукёоин двадцать один, Николай Явата проводит в Санума каждую неделю четыре дня, когда бывает у него проповедь, и для новых слушателей.
Спросил, довольны ли христиане священником и катихизатором? Лениво кто–то насилу ответил: «Довольны»; значит, недовольны. Конечно, священник поживее о. Иова был бы желательным, но где же взять? И катихизации мало, но тоже, что делать? Спросил и обратно: священник и катихизатор довольны ли христианами? Оба промямлили что–то; вероятно, довольства. Впрочем, публичный спрос о сем малоцелесообразен; трудно ожидать, чтобы правду сказали прямо в лицо, если недовольны, между тем нахал иной может воспользоваться сим случаем и насолит священнику, и вместе произвести вражду в Церкви. Целесообразней поручать сие дело благочинным, более близким и к священнику, и к христианам, – Хотел детей испытать в знании молитв, заартачились, ни один балбес не прочитал «Отче», хотя говорят, знают – робки очень. Сказал, что в будущем приезде испытаю, чтобы к тому времени хорошенько приготовились, иначе катихизатору и родителям будет выговор.
К женщинам обратился с убеждением завести женское собрание, которого еще здесь нет; предложил сделать сие в этот же вечер, обещались собраться в семь часов. И действительно, собрались больше тридцати.
Я сказал им, что они должны христиански воспитывать свою душу и для собственного спасения, и для рождения и воспитания Боголюбезных детей, а также и для заявления спасительного учения язычницам, как фукёоин, в чем они будут подражать Прискилле, Лидии, Фиве, Марии Магдалине (проповедовавшей Тиверию). Затем сообщил, какие правила приняты женскими обществами в других Церквах, как в Хакодате, Оосака, Токио, Сендае и прочих. После сего, мы все, мужчины, вышли и дали свободу христианкам между собою посоветоваться, как учредить их общество, какие правила принять в основание. Они сделали это – правила приняты почти те же, что я продиктовал, за исключением того, что кандзи назначаются не две или одна, а четыре, – «Не много ли?» На мой вопрос они отвечали, что четырем будет легче собирать на симбокквай христианок; значит, вот и новое здесь; они взглянули на дело так серьезно, что на собраниях предполагают быть непременно всем, для чего будут каждый раз извещать и звать. Мысль собрания им так понравилась, что они в следующее же воскресенье и будут иметь первое собрание, к которому тут же избранные две взялись приготовить кооиги, несмотря на то, что для этого они имеют всего четыре дня. В добрый час! Собрание начато и кончено молитвой, совершенной о. Иовом в епитрахилье.
Пока женщины совещались, мною выслушаемы были отчеты катихизаторов. Неутешительные. У Иоанна Такахаси новых слушателей совсем нет. Христиан у него в Вакаянаги до шестидесяти. Молитва в Вакаянаги бывает в субботу и воскресенье одинаково вечером, собираются восемь–девять человек, утром же в воскресенье никто не приходит – значит, воскресенье никто не думает соблюдать. Весьма печально! Христиане Вакаянаги учение довольно хорошо знают, но в вере ослабели.
В Дзюумондзи христиан до восьмидесяти, считая здесь и Исикоси, где пять человек в одном доме, и Ебисима, где два человека. Христианских домов в Дзюумондзи до двадцати, но из них только четыре довольно хорошие христианские дома; из прочих и на молитву не приходят. Христиане Дзюумондзи очень плохо знают учение, и потому для них нужна проповедь.
В Идзуно и Карисики только четыре дома христиан, прочие потеряли веру.
С сегодняшнего Собора к ведению Такахаси присоединились еще Савабе и Каннари, значит, он еще меньше будет иметь возможность удовлетворять христиан проповедью; новым же слушателям совсем некогда будет ему говорить, хоть бы таковые и явились; впрочем, имеется в виду ему лишь хранить и по возможности одушевлять прежних христиан. Толковал я ему вчера, что для сего нужно ему не лениться посещать христиан, но не засиживаться, чтобы не мешать их делам, а будучи в доме полчаса непременно поучать, а не разводить пустых речей, чего христиане очень не любят в катихизаторах. Хотел сделать ему выговор за леность, но о. Иов говорит, что в сущности он не ленив, а не совсем здоров: раз в месяц, с ним бывает какой–то припадок, в котором он совсем теряет сознание; и вправду, он какой–то неестественный: в двадцать пять лет уже совсем лысый, весьма бледный; жаль, а способности хорошие и учение знает хорошо, – если бы живость и ревность, мог бы все свои места одушевить.
Тихон Сунгияма об Исиномаки: новых слушателей только трое; проповедь в пятницу только, потому кое–кому говорит учение в неопределенное время, больше у него ничего и нет. Видно, что опять опустился. Нужно в новое место; кстати, в Иеногава и Накасима его и просят. Слаб волей сей человек, на каждом новом месте немножко встрепенется, потом опять ослабел.
Моисей Симотомае говорит: в Исиномаки у него новых слушателей десять, до наводнения были два раза в день проповеди, ныне раз или совсем нет.
