Текст книги "Дневники св. Николая Японского. Том ΙI"
Автор книги: Николай (Иван) Святитель Японский (Касаткин)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 71 страниц)
2/14 июня 1882. Среда.
Кёото.
Целую ночь и все утро шел беспрерывный дождь, угрожавший, по всем признакам, рубить целый день, как не необычно в наступивший теперь сезон «ньюубай». Но жаль было бесполезно терять день, и потому отправились, как вчера предположено было, с первым утренним поездом для осмотра Кёото. В качестве чичероне для нас с Романом служил Василий Таде.
По дороге в Кёото замечательно селение Ямазаки (ныне вторая станция от Кёото); в зарослях бамбука около него когда–то убийца Нобунага – Акеци Мицухиде, разбитый в сражении и бежавший с поля битвы, хотел укрыться, но мужики заметили его и убили бамбуковыми копьями, не зная, кто это такой, но раздраженные против всех военных, от которых они терпели немало.
В Кёото взглянули на следующие места:
1. Хингаси Хонгвандзи; главный храм сгорел несколько лет назад; его готовятся вновь строить; служащий же теперь вместо главного очень уж придавлен своей громаднейшей выгнутой крышей.
2. Ниси Хонгвандзи – массивный храмище; удивительной толщины колонны из кеяки и все вообще здесь в самых широких размерах.
У храма подивились на школу: синсиугакко построена совершенно в европейском стиле и составляет истинно поразительное явление по изяществу архитектуры, ослепительной белизне стен, видимому богатству и блеску во всем, до изящной железной решетки кругом; всего три корпуса, расположенные «покоем»; словом, прилично было бы университету помещаться в таких зданиях; но когда подумаешь, что это школа Монтосиу, то так и режется на мозгу облик старой блудницы, которая подновляет себя белилами и румянами, чтобы хоть этим наружным средством удержать за собой часть прежних поклонников.
3. Тоодзи – главный храм здесь секты Сингон, ведущей начало от Кообоодайси, который и обоготворяется в одном из капищ тут же. Все когда–то было, должно быть, очень цветуще, но теперь приходит в запущенность. Многогрешная пагода Тоодзи видна направо при въезде в Кёото.
4. Проехали мимо крепости: Нидзео–сиро, в которой когда–то был убит сын Нобунага от Акеци Мицухидае. Во время сеогунов фамилии Токугава эту крепость занимал Хитоцубаси, дом – близко родственный сёогунскому. Теперь в крепости помещается Кёотофу.
5. За городом – в Китано – взглянули на великолепную мия – Тенман–гуу, где обоготворяется Сунгавара–но Мицузане, когда–то за свое стояние за правду оклеветанный и пострадавший от врагов. Купил здесь книжку о Мицузане – прескучную, впрочем.
6. Кинкакудзи. Тоже за городом, в отличной роще вековых дерев. Здесь Асикага–но Есимицу, будучи инкё, устроил себе жилище, которое и сохраняется до сих пор, возможно, в том же виде. В саду – небольшой двухэтажный дом. Внизу – четыре фигуры, резьбы Кообоодайси, и деревянная фигура самого Есимицу, в рост, в сидячем положении. Но самое главное наверху: комната вся внутри и снаружи по веранде кругом, даже крыша снизу, – все было густо вызолочено, отчего место получило свое название «золотого» (кинкану) и знаменито до сих пор. Но нужно правду сказать, что было роскошью в старину, то теперь – скромность: комната – небольшая, лестница в нее претесная, на позолоту – не Бог весть какой расход, если и вся роскошь Асикага была таковая, то за что же история попрекает их ею? Позолота почти вся соскоблена и соскребана, говорят, во время Гоиссин, что не делает чести тогдашним воинам. На находящемся пред домом пруде, в миниатюрных размерах, изображены острова Ниппон, Киусиу, Сикоку, но так, разумеется, что и когда скажут вам, вы все–таки будете недоумевать, где же тут подобия; всякий выглядывающий из воды окрещен каким–нибудь именем и к нему приплетено сказание. Дальше показывают среди роскошной зелени другое озеро, где на острове могила «белого змея». Там – ключ воды, служившей для чаю господина Есимицу, а подальше другой – для умывания; здесь водопадец с падением воды чуть не по каплям, а под ним камень как–то изображающий рыбу карпа; сохраняется и зданьице в три мата, где Есимицу пил чай, любуясь озером; замечательнейшее в чайной комнате – в руку толщиной дерево – Нантен, которым украшена стена. После Есимицу здесь построен храм, которому и принадлежит все это сокровище истории, показываемое всякому за скромное вознаграждение.
7. Заехали взглянуть на школу конгрегационалистов. К сожалению, Ниедзима не застали. Школа состоит из пяти небольших домов европейской постройки и разных зданий за ними – японской. Учеников должно быть больше сотни, и поместиться есть где. Со всех зданий выглядывали кучи молодежи. Учатся здесь английскому языку и разным наукам. Но, разумеется, главная цель школы – образовать проповедников христианства. Преподают, между прочим, два американские миссионера, живущие здесь под видом нанятых учителей. – Заехали потом на дом к Ниедзима, но и дома его не оказалось.
8. Госё – Императорский Дворец, ныне запустелый, обведенный кругом почтительною стеною серого цвета с пятью полосами, разделяющими стену как будто на шесть рядов камней; высота стены с черепичной крышей не больше 10 до. Множество зданий, окружавших дворец, разрушено, отчего вид запустения еще неприятней.
9. Мия в Симогамо, где боготворится Таке цумино–микото; тоже гражданские здания, но среди виденного уже – ничего особенного. Тут неподалеку от мия в гостинице пообедали – было двенадцать часов. – После сего отправились искать Григория Мацуяма по данному им Василию Таде адресу; к сожалению, не нашли – улица бесконечная – проискали бы до вечера, а адрес оказался недостаточно ясным.
10. Заехали в Хонноодзи, где был убит Нобунага от Акеци Мицухиде. Храм плохой, собираются строить новый. (Нобунага похоронен недалеко от Кёото, но времени было бы недостаточно съездить посмотреть могилу).
11. Ци–он–ин – самый главный храм секты Дзеодосиу, от которого ведет свое начало и тоокейское Сиба– Зоодзеодзи. Кроме огромнейшего величественного храма, здесь показали полы, поющие по–соловьиному (унгоис–но итономо), таковые все переходы от храма к корпусу бонз и все деревянные коридоры в этом корпусе. Доски полов не прибиты гвоздями, и когда идешь, особенно когда идут многие, и происходит больше давления – почти тихие звуки флейты слышишь под ногами, не скрип, а именно тихий и очень мелодичный короткий свист. – Комнаты, кроме того, все чем–нибудь замечательны: та с возвышением для сиденья Императора, или кого из царского дома, эта – с ширмами знаменитой кисти и тому подобное. Когда же пройдешь все комнаты, чичероне (обыкновенно таковыми служат везде здесь мальчики) крикливо объявляют, что если снять между комнатами все перегородки, то выйдет зала в 1000 матов, – Подняться от храма на площадку повыше – висит огромнейший колокол – первый виденный мною в Японии таких размеров.
12. Гион–мия, тоже великолепная, но ничего особенного. Недалеко от нее <…>
13. Ясака–но тоо – пагода с пятью крышами. Мы поднялись на нее и были вознаграждены за труд необыкновенно прелестным видом на все Кёото и окрестности. Кстати, прояснилось, даже выглянуло солнце, – все озолотилось и приняло веселый и радушный вид. Долго я любовался чудным видом и с трудом оставил его, а оставляя, с молитвой послал благословение с высоты почтенному городу, которому мало ровесников на земле, но который, к скорби, и доселе пребывает во тьме и сени смертной. Да просветит же его Господь скорее светом Своего Евангелия!
14. Киёмидзу. Здесь храм Кваннона, а за ним ключ воды, которую считают целительною – «кинсёкусуй» – вода золотого цвета, – так как она отливает несколько желтым цветом, если взять в большом количестве. Место храма на склоне горы, так что и отсюда превосходный вид на часть Кёото. Когда поднимаешься к храму, продается множество выделяемого здесь фарфора, – к сожалению, все довольно грубой поделки.
15. Дайбуцу. Огромнейших размеров бюст Будды. Тайко Хидеёси отлил. Лишь только был сделан и поставлен этот идол, как землетрясением опрокинуло его; Хидеёси рассердился и стрелой из лука наказал Будду, приговаривая: «Если ты сам себя не умел сберечь, то что и проку из тебя!». Впрочем, идол опять был поставлен. А после Хидеёси его разбили и обратили в металл для отливки монеты; на место же его сделали деревянное подобие его – весьма грубое, которое и стоит поныне. Посмотревши en–face на Будду снизу, сходят по лестнице, чтобы заглянуть с затылка, но там только видна сплошная сеть лесов, на которой утверждена передовая обшивка лица из досок. О размерах бюста можно судить по тому, например, что хотя нос сделан безобразно малым относительно всего лица, но и теперь, если бы Будда потянул нос, то в каждую ноздрю мог бы втянуть по ребенку. Тут же у кумирни стоит колокол, немногим меньше того, что в Цион; еще здесь примечательность – резные ворота, бывшие во дворце Хидеёси, замыкающие ныне четвероугольник, на котором стоит крошечная кумирня в честь Хидеёси. Сам этот герой покоится своими бренными останками недалеко за Кёото – на холме. С Ясака–но тоо мы видели дорожку, ведущую к его могиле, но поздно было сегодня добраться до нее. При сыне Хидеёси беспрерывный ряд стоячих бронзовых фонарей вел к ней от черты города, но скоро потом все это было снято и уничтожено, чтобы по возможности стереть память о нем; но тщетны были усилия: Хидеёси сияет ярче в японской истории, чем те, кому неприятно, чтобы он сиял.
Стоило посмотреть еще Коосендзё (или он–сен, – теплые ванны) на горе, откуда с третьего этажа, говорят, лучше, чем с какого–либо другого места видно Кёото с окрестностями, но мы торопились к поезду в четыре часа, и поэтому, завернувши только в лавку купить несколько фотографических видов Кёото (каких, к сожалению, не нашли много), отправились на станцию.
В Оосака приходил проститься, между прочим, Иоанн Иваса, христианин из Камеока (Тамба) родом, двадцати двух лет, аптекарь, обучавшийся здесь (и занесенный в список оосакских христиан), ныне же отправляющийся домой (адрес его: Хонче–маци). Хорошо бы послать проповедника и в этот большой город, только что виденный мною на пути из Танго к Кёото.
В одиннадцать часов вечера мы были на пароходе, оказавшемся на этот раз пренеудобным маленьким суденышком, где в каюте ни стать, а только что сесть в тесноте между японцами; шум, гам, духота, блохи; впрочем, усталость взяла свое, и несколько часов проспать было можно. Обыкновенно пароход идет от Оосака до Токусима восемь часов, и мы прошли не больше, снявшись около двенадцати часов ночи и пришедши в Токусима назавтра утром в восьмом часу.
3/15 июня 1882. Четверг.
Токусима.
Токусима – главный город провинции Ава на Сикоку; был резиденцией удельного князя Хацисука Авано–ками, с 25 ман коку. (Теперешний князь лет тридцати двух, долго учился в Европе и теперь директор Департамента по податям в Министерстве внутренних дел). Домов здесь больше 20 000, из которых сизоку больше 4000.
Провинция здешняя богатая по обильному производству для вывоза: индиго, сахарного песку, соли и табаку; Токусима в постоянных сношениях по торговле с Оосака, и потому нравы здесь похожи на оосакские: довольно наклонности к роскоши, немало распущенности, но при этом еще слабохарактерность (коорога евай). К тому же буддизм на Сикоку особенно силен, – сему, между прочим, способствует то, что знаменитый буддийский учитель и святой Кообоодайси родом из Сикоку (провинция Сануки), и здесь множество следов его (ко–секи), постоянно подогревающих религиозное чувство. Из сект Сингон, к которому принадлежал Кообоодайси, на Сикоку главная, но за ним Монто и другие секты также не потеряли значения здесь. Оттого–то и в Токусима, между прочим, так много ненависти к христианству и противодействия ему.
Проповедь начал здесь Павел Накакоодзи, и доселе состоящий здесь главным катихизатором. На Соборе 1878 года он предложил отправиться в Токусима – попробовать; Собор согласился, и потому Накакоодзи прибыл сюда, остановился в гостинице и объявил в газетах, что открывает проповедь о христианстве. По новости многие заинтересовались и стали собираться к нему; мало–помалу оказались и уверовавшие; первыми из них были: нынешний катихизаторский помощник здесь – Симеон Огава и Мария Томинага, – они же первые удостоены и Святого Крещения.
Собором 1879 года Павел Накакоодзи также назначен сюда и продолжал дело. На Собор 1880 года он отправился было, но, зашедши на свою родину – в Танго, остановлен был там для проповеди; заочно же Собором опять утвержден для Токусима. В соборное время прошлого 1881 года, было языческое возбуждение и гонение на христиан; он считал неудобным оставить в это время Церковь, и потому также не участвовал в Соборе, а заочно опять оставлен здесь.
С 1880 года Симеон Огава стал помогать ему по проповеди, а Собором 1881 года назначен катихизаторским помощником (фукуденкеося), с оставлением на службе здесь.
Христиан к Собору прошлого года состояло 35 человек (по метрике значится 36, но один был умерший). С Собора крещено 9, имеет быть крещено на днях – для чего ожидается сюда о. Яков – 10 человек. Итого – в этом году: 19; всех же к предстоящему Собору по метрике будет значится: 54 (с умершим прошлого года: 55), в 28–ми христианских домах.
Но из них умерло в нынешнем году 2, из другого места здесь принявший крещение – 1 (Стефан Исогаи – ныне в Кагосимской Церкви). Налицо же здесь: 51 человек, кое–кто из них во временной отлучке по торговым делам. 3 человека из христиан ослабели в вере по причине притеснений от язычников; они не бросили Христа, но, боясь людей, не обнаруживают себя христианами и совсем не ходят в Церковь. Это: 1) Моисей Тани, двадцати семи лет, ремеслом – гетая, ныне в отлучке в Тоокёо; 2) Давид Сано, двадцати семи лет, татамия, и 3) Яков Цунано, двадцати пяти, – штукатур. Есть еще два дома, а в них – с детьми 6 человек перешедшие к протестантам, – сначала епископалам, а теперь – баптистам; но это люди своекорыстные, принявшие крещение в чаянии благ земных и неусмотренные первоначально питающими такие чаяния. Они в метрику не внесены, и поэтому в счет нигде не входят, как отрекшиеся от Церкви.
Проповедь здесь, в Квайдо, производится в ицироку с хинокуре (в 1–е и 6–е числа с заходом солнца). Собираются 15–20 человек, из них – наполовину язычники. Кроме приготовленных ныне к крещению, есть из язычников человек 6 постоянных слушателей; прочие случайно приходящие.
Кроме сего, Накакоодзи ходит на проповедь в дома, куда приглашают и где также бывают язычники.
Симеон Огава говорит в Квайдо, в Ицироку, в перемежку с Накакоодзи. Кроме того, также выходит в дома, куда зовут.
В каждое воскресенье, в восемь часов утра, Накакоодзи и Огава, по приглашению властей, вот уже два года неопустительно ходят для проповеди в тюрьму; слушают их в десяти казармах – по две казармы в воскресенье, – в каждой человек по 80; по свидетельству служащих в тюрьме, влияние проповеди сказывается в улучшении поведения преступников.
Богослужение бывает в каждую субботу с сумерок и в воскресенье с десяти часов: в Квайдо собираются человек 15–20; бывают при службе по очереди: один из семейства в субботу, другие в воскресенье. После службы Накакоодзи говорит проповедь, темой которой в субботу бывает Евангелие, житие Святого, в последнее же время – объяснение Книги Бытия, в воскресенье – очередное Евангелие, или Апостол.
При службе ноют человек 6, но совершенно своеобразным напевом, в котором мне «Сю аваремеё» очень понравилось; напев несколько печальный (кажется, любимый японцами); прочее поют также, почти не разня, но без нот, которых я здесь совсем не видел и о которых понятия не имеют, а просто держа молитвенники в руках и импровизируя, но импровизация выходит уже заученная и опытная. Учителя пения, однако, здесь на время очень бы нужно.
Сицузди 3: Никанор Кавамура, Матфей Едагава и Илья Бандо (в отсутствии). Избираются каждый год пред Собором. Казначейскую часть исполняют все по очереди помесячно. Церковные деньги состоят только из того, что дают юуси (желающие) ежемесячно: кто – 5 сен, кто – 10, 20, даже 3 сен; набирается в месяц сен 80, которые и расходуются на представляющиеся нужды в Квайдо. Квайдо, где живет катихизатор Накакоодзи с женой и ребенком, состоит из небольшого нового дома, нанимаемого в месяц за 3 ены. Икона Спасителя – иллюминованная литография (что привез о. Владимир), в золоченой рамке. Пред нею столик и тут же аналой; покровов, выданных от Церкви в Тоокёо нет, ими и нужно будет снабдить Накакоодзи после Собора. Лампадки пред иконой также нет.
Христиане здешние больше из сизоку, которых в Токусима очень много (но которые не так бедны, как во многих других местах, ибо жили весьма зажиточно – по богатству здешнего лена, который открыто состоял из 25 ман коку, но в действительности был несравненно выше). Можно надеяться, что отсюда выйдут люди и для Катихизаторской школы; в нынешнем году один уже приготовлен (Николай Имемото).
Из инославных, католиков здесь нет, протестанты двух сортов: епископалы и баптисты; у первых живет здесь японский катихизатор; иностранный же миссионер – Mr. Warren, или другой – из Оосака наезжает на несколько дней обыкновенно раз в месяц. Теперь у них христиан здесь 3 человека. У баптистов проповедник с иностранным миссионером также каждый месяц приезжают сюда из Оосака; постоянного же проповедника нет; верующих у них 2 человека и еще 2 дома перешедшие отсюда.
Буддисты и синтуисты теперь не гонят так, как в прошлом году, когда разбили дома Вениамина Танака и одного язычника (нанятую квартиру), где производились проповеди; теперь лишь злословят всячески христианство на энзецу и составляют общества с взаимным обещанием не слушать христианство.
Впрочем, несмотря на ненависть язычников, христианство не перестает здесь идти вперед, и после Собора проповедников здесь нужно также никак не меньше двух.
Из окрестностей начатки христианства положены здесь в следующих местах:
1. Камияма–мура, в Меозай–гоори, 12 ри от Токусима, – с 500 разбросанных домов. Оттуда родом есть в Токусима сизоку Есида, с молодости совсем глухой, но значительный ученый по–китайски. Он изучил христианство посредством книг и чрез письменный разговор с Накакоодзи и стал верующим, хотя до сих пор еще не принял крещение, собираясь принять в скором времени пред переселением в Хоккайдо, здесь или в Тоокёо, – что он предпринимает с 200 человеками, следующими за ним. Узнав христианство, он поведал о нем своему родному в Камияма Аихара, служащему там старшиной деревни (кочёо). Аихара во втором месяце сего года пригласил Накакоодзи на проповедь; последний и проводит там каждый месяц с неделю; собираются слушать 30–40 человек. Из них Аихара с женой совсем ныне приготовлены к крещению, для принятия которого Аихара и прибыл ныне в Токусима, ожидая сюда о. Якова; когда последний прибудет, его собираются пригласить в Камияма, чтобы весь дом Аихара мог быть крещен.
2. Сандзи–мура, в Оце–гоори, – с 200 домов, 4 1/2 ри от Токусима. Там христианин – школьный учитель; он звал Накакоодзи, который в последнее время и был там; люди собрались и слушали весьма охотно, потому условлено – Накакоодзи или Огава быть там ежемесячно дня на три или на четыре.
3. Такахара–мура (в Итанокоори), с 500 домов, 3 ри от Токусима. Там есть христианка София Ода, семидесяти двух лет.
4. Симо–хациман–мура, с 700 разбросанными домами, 1 ри от Токусима. Там Авраам Тоодзе и жена его Елисавета – старики христиане; сын их – учитель в здешней Сихангакко также слушает христианское учение.
По словам Накакоодзи, и в Тосауже пора начать проповедь; увлечения политическими вопросами, отнимавшие внимание от всего другого, там теперь значительно улеглись.
Пока я расспрашивал о состоянии Церкви, собрались братия и сестры. В десять часов отслужена была обедня и сказано поучение, после чего, в двенадцать часов, братия хотели угостить меня обедом на славу; пригласили повара, умеющего готовить английский обед, и увы, предложили мясной стол – в пост! Отвращение взяло, да и сердце закипело на катихизаторов; едва сдерживал себя от резкого и запальчивого выговора, а молча взял Накакоодзи, подвел его к прибитому тут же на стене календарю и указал на обозначенный ныне пост: «Таково прямое правило Церкви, – как же ты допускаешь свою Церковь предлагать Епископу нарушать Церковное Правило». Сконфузился бедный, да что поделаешь! Будь вперед внимательней к исполнению своих обязанностей. Одно только и может извинить такую невнимательность – это то, что здесь всегдашний, или почти всегдашний пост, то есть отсутствие мясной и молочной пищи. – Так голодный и отправился с Накакоодзи и Огава осматривать город. Город собственно не презентабельный, когда идешь по улицам, – какая–то обветшалость, отсутствие щеголеватости и даже чистоты. Крепость разрушена; остается одна высокая насыпь, составляющая большой холм, покрытый доверху густою листвою больших деревьев. Кенчёо – в японском здании, бывшем доме одного каро. Улицы длиннейшие, и население, видимо, огромнейшее. Но я забыл и голод, и усталость, когда поднялся на склон Оотакизан, откуда, как на ладони, виден весь город и вся равнина до моря, перерезанная рукавами реки и почти сплошь – до гор, населенная. Отсюда видишь, что действительно в Токусима двадцать тысяч домов, пожалуй и больше; город несколько разбросан, и потому занимает очень большое пространство; ясики сизоку почти все более или менее окружены и разделены между собой зеленью, что и делает город не в меру широким (не то, что Оосака, где все в куче, или Токусима же – улицы торговцев и ремесленников). Храмы – большею частию собраны за городом, по склону горы, – Налюбовавшись вдоволь городом и спустившись вниз (там же на горе памятнике виде пирамиды с надписью «Киненпё» – но кому? Не обозначено. Мол, все знают, что павших из здешнего города в войне с Сайго; да, теперь знают, и то немногие, а лет чрез пятьдесят? Памятник этот будет возбуждать археологическое исследование; между тем – кто написал «Киненпё» – тут же крупными буквами высечено), – купили карту города и географию провинции Ава, также фотографический снимок города и вернулись в Квайдо. – Хотел сделать визиты Огава и сицудзи, но все деликатно отказались, – мол, мы все здесь в Квайдо; иконы, впрочем, по словам Накакоодзи, у всех есть и содержатся, как должно; у Огава же семья – сам он, двадцати шести лет, жена, мать и младший брат, – живет в квартире, – сизоку.
В восьмом часу отслужили вечерню, после которой сказано поучение – сначала христианам, потом собравшимся в количестве 25 человек язычникам, продолжавшееся почти до одиннадцати часов.
Была надежда сегодня же ночью сняться для следования обратно в Оосака, но пришли сказать, что отход парохода отложен до завтрашнего вечера. Итак – условились еще завтра в два часа пополудни собраться для молитвы и поучения.
4/16 июня 1882. Пятница.
Токусима.
Утром писал дневник и приводил в порядок миссионерские наблюдения. В третьем часу позвали в Квайдо. Отслужена была вечерня с прочтением Евангелия для имеющего быть поучения. Последнее сказано было сначала христианам на текст «Иде же оста два или трие собрани во имя Мое, ту Аз есмь посреде их», потом язычникам. Так как из последних были учителя, чиновники и прочие книжные люди, и Накакоодзи просил сказать им о существовании Бога, против неверия вообще, то я и начал: «Вот мы сейчас молились, а вы просто сидели и с нами не участвовали; кто же лучше делал – вы или мы? Кто резоннее? Кто к кому должен перейти – вы к нам, или, быть может, мы к вам? Потому что не может быть два противоположных действия одинаково разумных… Мы знаем Отца Небесного, мы просим Его, благодарим… Вы также дети того же Отца Небесного, но вы не знаете Его и, пожалуй, даже не хотите знать и благодарить, а между тем Им вы в мир родились, Им живете. Одни ли только родители виновники нашего бытия, или же родителями стоит еще кто другой, и они исполняют только Его веление и Закон? Кто нам приготовил глаза в чреве матери, когда мы еще не могли видеть, руки, когда не могли брать и прочее, не „сидзен“ ли? Такой „сидзен” значит бесконечно разумный, предусмотрительный, всеблагой и всемогущий», и прочем. Кончено было в шестом часу, после чего продолжался разговор с братиями о церковных делах; настаивал, между прочим, чтобы они послали в нынешний год представителя на Тоокейский Собор, так как еще ни разу здешняя Церковь не заявляла себя на Соборе. В девять часов вечера отправились на пароход Тайемару. К сожалению, вместо обещанного ночного рейса пароход отложил отход до шести часов утра. Тем не менее остались ночевать на пароходе, но плоха была ночь, благодаря легионам блох и шуму и гвалту от японцев, бесцеремоннейшего в этом отношении народа в мире.
5/17 июня 1882. Суббота.
На пути в Нагоя.
Плохой пароходишка надул и в другой конец: вместо того, чтобы придти в Оосака, завел в Хеого, – мол, «прилива нужно ждать», такому–то мизерному суденышке, которому, как поросенку, и лужи вдоволь! Я рад был вырваться на берег, хотя в дождь и вдали от дзинрикися. Чугунка живо доставила в Оосака; там на полчаса заехал к о. Якову, чтобы отобрать для отсылки в Тоокёо бывшие здесь книги из основной библиотеки. Застал уже здесь плетущегося на Собор катихизагора из Кагосима Давида Онума, – это значит, ровно за месяц до Собора ушел с места службы; «фунено цунгоо» – де было таково, как будто я сам не был там и не знаю, что пароходы бывают из Кагосима в Нагасаки почти каждый день, и так же часто из Нагасаки по пути в Тоокёо. Непременно нужно будет какими–нибудь правилами ограничить такие самовольно ранние отлучки катихизаторов со своих мест.
Поезд в Кёото, и не останавливаясь в Ооцу, пришел вовремя, чтобы в нынешнюю же ночь на пароходе переправиться чрез Ооми–но–косуй. Ооцу от Кёото – 16 миль; поезд идет почти час. Домов в Ооцу больше 1500, расположенных длинного полосою по берегу огромного озера. Поезд железной дороги, идущий из Кёото большей частью среди превосходных чайных плантаций, останавливается на берегу озера у пристани, с которой пароходы ежедневно по несколько раз развозят пассажиров на противоположный берег. Мы отправились на пароходе, идущем в Маибара, откуда лежит путь в Нагоя, – около десяти часов вечера, – к сожалению, темного и дождливого, так что нельзя было полюбоваться прекрасным озером. В два с половиною часа уже были в Маибара и тотчас дальше, наняв дзинрикися до Оогаки, 9 1/2 ри от Маибара (3 человека за 4 ены с вычетом 30 сен за час, если не доставят к восьми часам). Все время шел проливной дождь; шли, пока рассвело, с фонарями.
Оогаки, – бывший резиденциею удельного князя Тода – унеменосе – 18 ман коку, – большой город с 5000 домов и множеством сизоку, в 11 ри от Нагоя.
От Оогаки до Хангивара–эки, на четырех ри, было три переправы через реки, последний раз – чрез Кисо–гава, огромную реку, разделяющую провинции Мино и Овари. В Хангивара обедали под оглушительное завывание бонзы, читавшего молитвенник, до которого, впрочем, в доме никому не было дела. На вопрос, не умер ли кто в доме? – Хозяйка ответила: «Сегодня день памяти родных, так пригласили».
6/18 июня 1882. Воскресенье.
Нагоя.
К трем часам, наконец, дождь перестал, а в четвертом, при выезде в Нагоя, встретились с братиями и здешними катихизаторами Павлом Окамура и Яковом Мацуда. Переодевшись на постоялине, отправились в Квайдо, где собраны были братия и сестры. Отслужена была вечерня и сказано поучение, после чего катихизаторы и сицудзи рассказали о состоянии здешней Церкви.
Нагоя, бывшая резиденция одного из Госанке, и притом – главнейшего из них, – имеет до 40 000 домов с 120 000 жителей коренных, с временно же живущими – до 200 000 жителей. Сизоку больше 10 000 домов.
Христиан к Собору прошлого года показано состоявшими 57 человек, но по ошибке на три человека показано меньше; всех, принявших здесь крещение, состояло 60 человек. После того крещено 20; так что ныне по метрике крещенных состоит 80 человек.
Из них умерло 5 (в том числе жена Якова Асаи, умершая в Хараномаци, но крещеная здесь).
Из других мест и Церквей, принявших здесь крещение, а также переселившихся отсюда в другие места, – всех: 9. А именно:
1. Мария Именомура, двадцати трех лет, из Тахара, 5 ри от Тоёхаси; в 1877 году, когда о. Павел Савабе совершил здесь первое крещение, она приехала из Тоёхаси, где родители гнали ее за веру, с решительностью – хоть и совсем оставить родителей – лишь бы сподобиться Святого Крещения. После братия из Оказаки хлопотали о ней, и старик Павел Кондо, рассказывавший о ней, не знает наверное в каком она положении теперь; советовал распросить в Тоёхаси у Марка Сукигара (NB. Но и он не знает, где она теперь), ее крестного отца.
2 и 3. Лука Судзуки и жена его Вера – переселились в Тоокёо; Лука там фотографом.
4. Петр Амано, пятидесяти лет, родом здешний сизоку, но переселился в Сингехара–мура, 4 ри от Оказаки, и принадлежит к Оказакской Церкви.
5. Иоанн Симамура – родом из Оказаки, где и живет теперь.
6. Давид Накао, из Тоса, пятнадцати лет, сын служившего здесь в суде чиновника; ныне отец на службе в провинции Хитаци, городе Цуциура, где и сын вместе с ним (катихизатор в Мито должен позаботиться о нем).
7. Марфа Коиси, из Оказаки, – жена Никанора Коиси, христианина тамошней Церкви.
8. Иов Тераниси, тридцати четырех лет, родом здешний сизоку, переселился в Тоокёо, где живет в Ситая, Уено маци, 20 банци.
9. Климент Ицикава (что был в Катихизаторской школе), родом из Кария–мура (Микаванокуни), 5 ри от Оказаки, принадлежит, значит, к Оказакской (в Минава) Церкви.
Взамен означенных, следующие 6 человек, принадлежащих ныне к здешней Церкви, приняли крещение в других Церквах:
1. Яков Мацуда – крестился в Тоокёо, но родом здешний, и ныне находится здесь.
2, 3. Из Оказаки сюда переселились крещенные там: Алексей Ватари, его дочь Екатерина (ныне жена Павла Окамура).
4, 5 и 6. Также из Оказаки переселились крещенные там: Симеон Курокава, его сын Илия и дочь его Ольга.
Не приходят в Церковь следующие 7 человек:
1. Иосиф Даики, лет сорока, сизоку, школьный учитель; учился христианству у Стефана Кондо; с крещения в 1880 году ни разу не показывался в Церкви.
2, 3. Василий Нозаки, двадцати лет, сын купца, и старшая сестра Василия – Юлия, двадцати двух лет. Оба под влиянием отца, не любящего христианства. Юлия была перевенчана о. Тимофеем Хариу с Андреем Танака из Тоёхаси, но ушла от мужа, разведшись с ним (видно, что язычница в душе; рано крещена, должно быть).
4. Симеон Като, лет пятидесяти четырех, сизоку, ремесленник, судим был за кражу, – не приходит в Церковь от стыда (будто бы).
