Текст книги "Тайна Черного дома"

Автор книги: Николай Иванов

Соавторы: Сергей Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Часть 2.
КУРОРТНАЯ ЗОНА

Глава первая. КОКТЕБЕЛЬ. МОСКОВСКИЙ ГОСТЬ. ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

– Наталочка! Ну пойдем же! Коктебельское весеннее солнце томило его, переполняло тяжелой страстью.

– Слушай, Лука, а ты с ума не сошел?

Любви было так много, что она могла позволить себе сейчас капризы и дерзости. И вся она, казалось, была переполнена электричеством – тронь, и вылетит искра.

Лука, стоя наверху, над обрывом, смотрел, как она поднимается по узкой крутой тропе. Тропа эта так глубоко уходила в глиняную гору, что казалась почти коридором.

– Наталья! Там завтрак стынет!..

– Теперь это называется завтраком?!

Это было сказано с таким счастливым укором, что у Луки уже буквально не было сил ждать. Она увидела его, бегущего вниз.

– Эй, ты куда это?

– Сама не видишь?

Всего за несколько коктебельских дней Наталья необычайно похорошела, обветрилась, в глазах проснулся зеленоватый живой свет. И бесконечное, как бы нечаянное мелькание ее прекрасных ног, груди, покатых плеч, гладкой упругой спины приводило его едва ли не в полуобморочное состояние.

Они столкнулись как раз в «коридорной» части тропинки, где было очень тесно – не разойтись. Они и не собирались расходиться. Лука обнял Наталью, прижал к себе.

– Пусти немедленно!

Жеманно, по-женски, она сделала вид, что пытается оттолкнуть его, но плоть, помимо ее воли, прижималась к нему все плотнее.

– Прекрати меня, пожалуйста, лапать!.. Ты что, действительно с ума сошел, да?

– Ты находишь, что это плохо? Дискуссию продолжить не удалось, потому что губы их сомкнулись, разом поглотив все звуки и мысли. Держась за руки, они едва доплелись до дому.

– Наталочка, пойдем в койку… – едва слышно попросил Лука.

– А как же твой завтрак? – с веселым недоумением спросила она, но уже решительно сворачивала не в летнюю кухню, где их кормили, а в пристройку, где они снимали очень даже неплохую по коктебельским понятиям комнату.

– Ты же меня звал на завтрак, развратник! Хозяйка для них готовила, хотя и драла за это безбожно.

– Ну я ей скажу, чтоб через полчасика, ладно?..

Лука хорошо знал, в каком прекрасном бреду пройдут эти полчасика. Да и полчасика ли? О, Господи! Как же хорошо чувствовать себя великим мужиком, который знает, стоит ему захотеть, и он сокрушать будет своей «палицей» и улицы, и переулки!

– Наталочка…

– Я здесь!..

При первых прикосновениях кожа ее суха и прохладна. Но очень, очень скоро перестаешь ощущать, какая она, как перестаешь ощущать вообще все, в том числе и себя. И ничего не помнишь, кроме сладостного усилия доставить радость, радость дорогому существу. И оно отзывается тебе ответным движением, ответным желанием сделать тебе радость, самую пронзительную радость, какую ты только можешь испытать.

Потом ты снова начинаешь чувствовать ее кожу, которая теперь сделалась влажной, как бы покрытой едва приметным туманом. И глаза в этот момент прикрыты, голова запрокинута, лицо утомленное и счастливое. И можно поцеловать ее в грудь, прикоснуться губами к шелковистой коже живота.

Она вздрогнет, затрепещет.

– Перестань, милый…

Но уже не оторваться, и ты бормочешь что-то бессвязное. И вот они – красивые, длинные, желанные ноги.

– Перестань, Лука, умоляю…

А может, ей уже и недостанет сил ни на какие слова. И снова все ходит ходуном. И, кажется, еще секунда-другая, и эта времянка развалится на мелкие атомы. Но нет, видимо, она сделана крепко.

Потом она уткнется тебе в шею или под мышку и будет лежать тихая, как девочка. А ты осторожно, едва касаясь, станешь гладить ее плечи и спину…

* * *

В тот вечер они собрались в ресторан. В одних только трусиках, якобы спросить, что надеть к ужину, Наталья влетела в комнату. Конечно, вбежала она в таком виде в их обитель не без грешной мысли. Хотелось, очень хотелось, чтобы он еще раз оценил ее прекрасную грудь, бросился целовать, а она отстранила бы его шаловливо.

Но взгляд ее уперся в стоящего у окна Никифорова.

– Николай Петрович! – проговорила она радостно, еще не осознавая, в каком предстала перед ним виде. – С приездом…

Спохватившись, прикрыла руками грудь, образовав нечто вроде живого лифчика.

– Извините меня!..

– Это вы меня, Наташа, простите. Но глаз отвести от вас просто невозможно!

Еще месяц назад она обязательно бы смутилась после такого смелого комплимента. А сейчас ответила, победно усмехнувшись:

– А если я Нельке настучу?!

– Скоро у вас будет такая возможность. Оденьтесь, Наташа, как можно побыстрее и соберитесь. Соберите все свои вещи, все шмотки до единой!

– А что случилось?..

– Потом объясню. Вы все-таки оделись бы, я ведь не железный…

Он пытался шутить, но тревогу и опасность в его словах было заметить нетрудно.

Наталья уловила их мгновенно, но продолжала растерянно стоять у порога, скрестив на груди руки. Перевела взгляд на Луку, на котором непривычно для ее взгляда топорщились джинсы. Все эти дни кроме как в трусах и шортах она его ни в чем не видела. И это тоже насторожило ее. И тогда она, демонстративно убрав руки с груди и подбоченясь, проговорила на полуистерике:

– Предупреждаю: или все рассказываете, или я никуда не иду и ничего не собираю!

– Придется пойти, Наталочка! Придется собрать!.. – сказал Лука непривычно строго, и от этого ей стало еще страшнее.

– Да вы будете с Нелькой, – отведя наконец глаза в сторону, попытался утешить ее Никифоров. – Здесь недалеко, Новый Свет – на машине минут десять – пятнадцать. Машина, кстати, уже ждет…

– Наталочка! – Лука подошел к ней, обнял за плечи, повернул лицом к двери. – Поди, оденься. И слушай, что говорит Петрович. Вы побудете без нас каких-нибудь несколько дней…

«Это наше счастье было каких-нибудь несколько дней!» – подумала она с ужасом и побежала за перегородку собирать вещи и окроплять их слезами.

Через полчаса она была уже готова – с чемоданом и сумкой в руках, где лежали мало пригодившиеся платья и юбки. И только мысль о подкрашенных глазах не давала ей возможности навзрыд расплакаться.

У ободранного, пропахшего горючкой «москвичонка» с плюгавым усатым водителем Лука поцеловал ее так, словно бы они расставались навек или уж по крайней мере до его возвращения из Космоса.

– Наталочка, спокойно!

Тут она не выдержала и все-таки разревелась…

Луке и самому впору было разрыдаться. Особенно после того, что рассказал ему Никифоров.

– Ну, и что будем делать? – спросил он подавленно.

– А вот теперь слушай! – строго ответил лейтенант, который, впрочем, и сам далеко не был уверен в безупречности своего плана. Но ничего другого не могло прийти ему в голову.

– Может, выпьем чего-нибудь… – неуверенно предложил Лука. – Тут у хозяйки самодельная есть кислятинка.

– Нашел время! – покачал головой Никифоров. – Пойми, Лукаш, сюда едет профи и защиты от него нет. Если он решил тебя кокнуть, он сделает это!

– Ну и разговор у тебя! Тогда надо рвать отсюда!..

– Далеко не убежишь!

– Не скажи! Приходилось…

– Как-будто трудно просчитать твои дорожки! Тем более мы с бабами…

– Ну и что ты предлагаешь?

– Выйти на военную тропу – другого выхода нет.

– Так от них же и защиты нету!

– Правильно. Только я не договорил, ты меня сразу начал опутывать своими нервами. Выхода нет, если следовать их правилам. А мы не будем!

– Как это?..

– Давай посмотрим на примере. Тебе, скажем, грозит мат в три хода и никаких шансов. Кроме одного: ты его кулаком по скуле, а сапогом по заднице. И уже как минимум боевая ничья нам гарантирована!

– На примере вроде понятно. А как на самом деле?

Рассказываю! – Голос у Никифорова исподволь становился тверже, уверенней. – Я думаю, он догадался, что я здесь, у тебя, и ждет теперь, что мы будем скрываться. Сам понимаешь, что ему за это от его шефов-нанимателей будет. Но ты не скрылся. Спокойно гуляешь по берегу моря. И меня с тобой нет, защитника. И что он тогда думает? Лука в ответ пожал плечами.

– Тогда он думает, что с Никифоровым не иначе как что-то случилось. Ну… всякое же бывает в жизни. Повезло, одним словом, думает он, ему. Упростилась задача…

– Я бы не поверил…

– Я бы тоже! И поэтому твоя задача сделать так, чтобы он поверил.

– Как же я это сделаю?

– Не дергайся. Живи, как жил. В первый день они не убивают…

– Да?! А если вдруг сделают исключение?

– Говорю тебе, они так не работают! Они это дело готовят, прокачивают и тому подобное.

– Прокачивают?! А если они сразу вбегают и из своих… как их там?.. Шмайсеров!.. Это как?!

– Все это бывает тщательно подготовлено, пойми, Лука. Каждый шаг, каждое движение… – Никифоров, оборвав себя на полуслове, задумался. – Нет, риск, конечно, есть. А где его нет? Но мой расчет как раз на том и сделан, что они поступают продуманно на сто пятьдесят процентов. А это значит, понятно для нас! Вот наш постулат.

– Слушай, Пифагор, а если они?..

– Говорю тебе, риск есть. Ты вообще-то… не трус?

– Я? – Лука будто гвоздь проглотил, поперхнулся. – Н-не знаю…

– А здесь нужно мужество!

– Так где ж его мне взять?..

– Ты должен понять, что сейчас на карту поставлено: Наталья, наша карьера, все вообще…

– Ты только политграмоту не читай, хорошо?

«Что это я, действительно… – подумал Никифоров. – На кладбище вон что провернули! А здесь почему нет?..»

– В общем, так, Лукаш! Как ни крути, но тебе придется побыть подсадной уткой. Согласен?

– Ну… ладно.

– Все! С этой минуты ты должен делать то, что делал все время. Что ты, например, должен делать сейчас?

– С Натальей трахаться! – ответил Лука сердито.

– Слушай, только давай без этих… без пошлостей. Иди на пляж, в ресторан, куда хочешь. Все зависит от того, как сыграешь!

– А ты чего будешь делать?..

– А я их встречу в Феодосии, голубчиков. И все про них узнаю, будь спок.

Глава вторая ОХОТА НАЧАЛАСЬ

Что положение его хуже губернаторского, как говорится, Буков понял только на подъезде к Феодосии. Смутные подозрения его сделались вполне очевидным убеждением. Не мог он билеты потерять, поскольку ничего никогда в своей жизни не терял. Значит… Очень глупо он себя повел, надо сказать. Трусливо и потому глупо. Надо было вовремя позвонить к себе в отделение и узнать, не интересовался ли им Никифоров. Ведь только Никифоров мог выкрасть злосчастные билеты – больше некому! Но когда? У кассы Буков аккуратно определил их в бумажник, а бумажник – в карман. Нет, не мог быть Никифоров таким выдающимся карманником, чтобы вытащить чужой бумажник, достать из него билеты и вернуть обратно. И чтобы Буков, тертый калач, этого не заметил!..

Но тогда когда же? Когда?!

«Выходит, когда меня не было в брюках!..» – сокрушенно вздохнул Буков и сразу вспомнил, как снимает штаны, чтобы идти в ванную. Дико ему было представить, что Никифоров в эту минуту находился где-то совсем рядом. Буков мысленно обошел квартиру и понял, где мог затаиться его враг. А он-то называл его дурачком и недотепой!

Да, но что о нем, Букове, теперь подумают «хозяева»? Сначала он теряет билеты, потом оказывается, что «клиента» (предупрежденного Никифоровым) на месте нет! Да Букова просто подвешивают за одно место и ждут, когда это место оторвется…

Вот она, древняя, как мир, наука: никогда не надо жалеть врагов! Как говорят футбольные комментаторы: не забил ты, забьют тебе!

Но что толку теперь говорить о науке. То пытали бы Никифорова, а теперь пытать будут его! И телеграмма, ловко перехваченная им, теперь уже его не оправдает, не поможет. Могут подумать, что Буков все и подстроил. Что он то ласковое теля, которое сосет двух маток…

Теперь ему ничего не оставалось, как только переть на рожон. Идти по адресу и убедиться, что никакого Луки Лучкова там нет. И начать уже по-настоящему рыть. Ведь какие-то следы от этого сукиного сына должны остаться. Он, Буков, их нащупает и уже не даст промашки!

А чтобы девка не настучала о пропавших билетах, надо начать усиленно ее пялить. Тем более она сама просится на корягу…

«Ну что ж, поступимся кое-какими принципами! – Усмехнувшись мысленно, Буков глянул на Иту, которая бесстрастно смотрела в окно. – Может, прямо сейчас подержать ее за что-нибудь надлежащее? Если уж все равно судьба».

– Пойди в ресторан, принеси мне пить! – не повернув даже головы, сказала Ита.

«Стерва!» – Буков поднялся. Вообще-то «хозяева» его предупредили, что главным в их команде будет не он. Пусть так, пусть не главный. Но не шестерка же!

Через какие-то считанные минуты у него уже не было возможности рассуждать. Показалась Феодосия, и Букову пришлось заниматься банальными хозяйственными делами. Нести вещи, ловить машину до поселка Планерское-Коктебель, сговариваться о цене.

В принципе, будь Буков на месте Никифорова, он обязательно сам бы приехал в Крым. Хотя на первый взгляд гораздо проще, кажется, дать этому Лучкову телеграмму. Рви, мол, когти оттуда, и вся недолга. Но это только кажется, что проще и лучше. На самом деле все обстоит не так… Самое лучшее все-таки – встретиться с врагом лицом к лицу. Победить его и тогда уже основательно замести следы. Но это я бы так поступил, подумал Буков, а этот Никифоров все-таки тюха…

Буков мотнул головой, отбрасывая как наваждение эти мысли. Хорош тюха: сумел проникнуть в квартиру, утащить билеты!.. Но зачем ему билеты? Чтобы сюда приехать? Выгоднее было бы предупредить Лучкова телеграммой. Нет… этот вариант мы уже прокачивали. А если он рассуждал, к примеру, так: почта работает ненадежно и лучше поехать самому. Стало быть, Никифоров все-таки здесь? Пусть здесь – не важно. Даже если он будет охотиться, то не на меня, а на эту стерву с круглыми штуками под юбкой. В таком случае я остаюсь как бы в стороне. А уж если очень приспичит, я и пострелять могу – хватит других жалеть. Надо и о себе побеспокоиться.

* * *

Устроиться теперь на жилье не проблема: плати и живи. И они сняли две небольшие комнаты. Скромные, потому что Буков не знал: оплатят ему подобные расходы или нет. Хотя вроде бы намекали, что оплатят.

Уже через час он смог пойти на разведку. И сразу же, как в сказке, обнаружил Луку. Едва подошел к дому номер девять по улице Наливайко, как увидел, что из калитки вышел, если можно так сказать, стопроцентный отдыхающий. Шорты, майка с надписью «Кайзер», светозащитные очки, зацепившиеся за воротник майки. Впрочем, здесь все теперь стали ходить в шортах и в майках. Главное было в его глазах, в его «столичном» взгляде.

Внешность этого типа абсолютно совпадала с описанием, которое дала Букову пьяная, но, как выяснилось, очень неглупая Ленка-дворничиха. Были у Букова и другие критерии для того, чтобы с ходу опознать Луку и незаметно последовать за ним.

Лука о чем-то коротко перемолвился на ходу с тремя лежащими на песке плечом к плечу мужичками и вынул из кармана шорт карты.

«Новенькие, – отметил про себя Буков. – Почему новенькие?» Но не стад дальше развивать эту тему, придираться к мелочам.

Лука опустился на песок рядом с лежащими, и тут же возле него появилась девушка. Один из мужичков мастерски разбросал карты. «Небось, не на раздевание играют!..» – с усмешкой подумал Буков. Ибо снимать с себя играющим было почти нечего…

Буков с интересом наблюдал за Лукой. Надо же! Столько времени искать, и вот он – протяни только руку! Лука производил впечатление скучающего курортника. И действительно, ведь еще не сезон, народу мало, интересных людей вообще нет. И остаются такие вот карточные знакомства для выпивки по вечерам. В общем, он ведет себя нормально, то есть правильно, подумал Буков и тут же спохватился. Стоп! Значит, я что-то заметил, если в голову пришло такое: ведет себя правильно… Значит, он что-то делает не так? Именно! Ведь за ним охотились, он сюда бежал каким-то подпольным способом, а теперь изображает курортника. А по идее, он должен находиться в постоянной тревоге, в напряжении. Оглядываться, например, непроизвольно, озираться. Но ему, как видно, велено было играть беспечного покорителя курортной зоны. Ах, велено?! Буков очень обрадовался неожиданно и удачно найденному слову. Кем же это велено, интересно? Ответ может быть только один: Никифоров здесь! И может быть, встречал их в Феодосии. И может быть, сейчас где-нибудь неподалеку, здесь…

Таков был ход размышлений Букова. И ему сейчас выгодно как бы не знать, не помнить о Никифорове, решил он для себя. Следит он сейчас за ним, Буковым? Ну и на здоровье, как говорится. И пусть они с госпожой Итой устраивают свои разборки сколько вздумается. Я никому не мешаю, я розыскник. Я чист и там и здесь. Я выполнил свою часть работы и могу умыть руки…

В это время Никифоров действительно следил за ним. И размышлял. И чего он так на Лукаша уставился, глаз не сводит. Впрочем, понятно, этот лис хочет просечь, играет Лукаш или все идет по правде. Меня, стало быть, вычисляет. Интересно, понял он, что я здесь, или еще нет? Так или иначе, надо что-то новенькое ему подкинуть. Нельзя, чтобы он мусолил одну и ту же задачку.

* * *

Вернувшись на квартиру, Буков доложил И те, что видел Луку. О своих психологических изысканиях он, разумеется, умолчал. Говорил в основном про географию обитания Луки. И начертил маршруты его движения от дома к морю. А передавая ей бумагу, не удержался, подумал с ознобом в душе: как же легко теперь убить человека.

Но Ита, по-видимому, была другого мнения.

– Пойдем, – проговорила она бесстрастно. – Мне надо это посмотреть…

И Буков повел ее. Не на то место, где был сам, чтобы не привлекать внимания, а на горку с противоположной от тропинки стороны. Показывал ей все, что надо, комментировал, а она смотрела на все это через оптический прицел. В ее руках он был отдельно от винтовки, естественно.

Потом она снисходительно бросила Букову, будто собаке или кошке:

– Молодец!

Буков обматерил ее про себя, пообещав мысленно, что спать с ней он все же не будет. Но думалось ему об этом все сильней, все назойливей!

– Вон оттуда буду стрелять! – нисколько не стесняясь этих слов, размышляла Ита.

Буков глянул на далекую противоположную горку. Пожалуй, она была даже дальше от нужной им тропы.

– Да ты что!.. – развел руками Буков.

– А в чем дело?

– Далеко же! Риск…

– Тебе далеко, мне близко, понял? – сквозь зубы процедила она, подумав, объяснять дураку или не стоит, все же решилась: – Чтобы все было чисто, стрелок должен находиться возможно дальше от места поражения!

Как инструкцию протараторила. Неужели для убийц издают инструкции?! Буков ясно представил себе, как увесистая черная муха полетит, выпущенная из рук этой пахнущей лавандой красавицы. И уткнется в сердце или висок того парня. Сколько ему? Тридцать с чем-то на вид, выглядит молодо. Чем, интересно, он сумел провиниться перед мафией? «Н-да… и капитан милиции тут как тут – на страже интересов!»

– Это что? – резко спросила Ита и, оторвав от глаза прицел, повернулась к нему.

Буков сориентировался по направлению.

– Я же тебе толковал! Это дом, где он снимает площадь.

Ита не удостоила его ответом, просто ткнула в руку свою оптику. Не сразу, без привычки, но все же Буков нашел через минуту-другую нужный дом. Но что это? Лука сидел на скамейке перед домом и укладывал какие-то вещи во вместительный защитного цвета рюкзак.

– Зачем? – требовательно осведомилась Ита.

– Не спрашивал!

– Придется спросить…

– Слушаюсь, едрена-палка!

– У тебя не палка, а мочалка! – впервые улыбнулась Ита. И Буков понял, что шанс у него есть. Но тут же чувство, отчасти похожее то ли на ужас, то ли на отвращение, сжало его душу. Как же он будет обнимать эту… Целовать губы, глаза, которыми она высматривает, куда ловчее всего приспособить человеку маленькую, черную, летящую из ее винтовки смерть? Но ведь он сам ее сюда привел. Неужели все это он проделал из-за той жалкой, тоненькой пачки долларов?.. Как все перепуталось в жизни!

– Ладно, ступай, – с трудом выговорил Буков. – Я найду хорошее место, буду смотреть. Потом обсудим…

– К вечеру возвращайся!

– Что такое «к вечеру»? Ты думаешь, я буду там всю ночь?

– Будешь столько, сколько я скажу!

– Пошла ты знаешь куда!

Ита действительно пошла. И ей плевать было на слова своего лакея. * Бинокль, который Никифоров купил в рыболовном магазине неподалеку от Шаболовки, очень ему теперь пригодился. Используя его, он озирал ближайшие окрестности и наконец увидел то, что и ожидал увидеть. Вон он, голубь, где притаился! И он негромко позвал Луку, который в это время якобы колдовал над бутылкой вина во дворе. На самом деле в бутылке была простая вода.

– Я его увидел! – Никифоров стал убирать бинокль в футляр. – Давай, тащи рюкзачище и делай над ним какие хочешь манипуляции.

– Есть, мой лейтенант!

И Лука развил во дворе непонятную ему самому бурную деятельность. Забивал колышек в землю, отмерял сколько-то шагов, забивал еще один…

«И какого он хрена?..» – ломал голову Буков в своей засаде.

А Никифоров в это время выскользнул из окна с той стороны дома, которая Букову была не видна. Да к тому же изрядно завечерело.

Он прокрался к дому, где остановились Буков и его спутница. Тихо подошел к окну и увидел картину очень странную. Ита, стоя перед зеркалом, целилась из винтовки в самою себя. Какое-то время он так и стоял, пораженный, едва ли не принимая увиденное за сумасшествие.

Но это отнюдь не было сумасшествием. Так стрелки обычно тренируют руку. Часами стоят перед зеркалом и целят в дуло собственного оружия.

Ита опустила наконец винтовку, повела затекшими плечами. Никифоров понял, что это тренировка.

Она снова подняла винтовку, и лейтенант подумал, что момент сейчас исключительно подходящий. Просто вынуть «Макарова» из-под мышки и нажать курок. К тому же считается, что оружие покойного Кулькина попало в преступные руки…

Но убить женщину? Никифоров понимал, что сейчас он не сможет сделать этого. Но тогда зачем нужна была сомнительная афера с рюкзаком? Для игры в шпионов, что ли? Он был в большом смятении. А перед ним стоял враг со своей хоть и не заряженной винтовкой…

В голове пронеслось воспоминание. В Чирчике, под Ташкентом, в маленькой чайхане, коротая время перед отправкой в Афган, они пили из пиалушек водку. И какой-то малый, по-видимому, более опытный, чем они, выдохнув после горького глотка, тихо проговорил:

– Ха… вот стоит живой человек, а ты попробуй-ка его убей. Я лично хочу это попробовать. Но боюсь…

Твердая там, в горах, рука Никифорова сейчас дрогнула. Ему еще не приходилось убивать женщин. К тому же он не знал крылатых слов: «не забиваешь ты, забьют тебе».

Он уже начал бесшумно отступать в кусты, когда увидел, как в комнату вбежал Буков.

– Ита, пойдем! – взволнованно бросил Буков прямо с порога.

– Кто тебе разрешил покинуть пост?! «Ого! – подумал Никифоров. Кто у нас капитанами-то теперь командует!»

– Он уйдет, я чувствую! Он уходит…

– Ты бывал ночью в горах?

– При чем здесь это?

– Если он куда-то и пойдет, он пойдет перед рассветом. Я буду в три. Ты там же останешься? Хорошо, ступай!

«Будь по-твоему! – подумал Никифоров. – Пойдем перед утром. Видно, ты и вправду профессионал. Но все-таки лучше, если бы командовала не ты, а Буков…»

Осторожно, как когда-то из разведки, он возвращался домой. И одна и та же мысль не оставляла его на протяжении всего пути. Почему же, почему так получается? Неужели мафиози так недалеки? И приходилось признавать, что отчасти именно так. Доверяют как бы своей и не доверяют «менту», который, хочет он того или не хочет, по уши вляпался.

«Ну да ладно, вам виднее…» – И он отмахнулся от назойливой мысли, как от осы.

Вернувшись домой тем же «оконным» способом, Никифоров велел Луке поставить будильник на три утра, и они улеглись спать. Лежал Никифоров на мягкой койке и, можно сказать, наслаждался, потому что знал, что Буков сейчас в засаде, сидит на сырых, холодных камнях, проклиная свою собачью жизнь. А та дамочка с винтовкой, хоть и в тепле, но тоже, наверное, дергается, не без этого. А попробуй не подергайся на ее месте! «Объект» возьмет и уйдет раньше – ищи его потом…

Глава третья. ПЕРЕД ПОЛЕТОМ В АД

В самом начале четвертого Ита, действительно не сомкнувшая глаз, пришла туда, где скукоженно сидел Буков. Караулил.

– Ну что?

– Пока ничего…

Ей хотелось спросить, не упустил ли Буков «объект» по случаю сладкой дремы, но, понимая, что и так уже придавила его, решила не перебарщивать. Просто присела рядом. Стали ждать вместе.

В это время, поднятый по будильнику, из дома вышел Лука, проследовал в сарай. Было еще очень темно, луна, уходя за горизонт, почти ничего не освещала, от моря тянуло промозглой сыростью.

Невольно Ита вспомнила про Таллинн, теперь уже совсем недоступный для нее, потому что Аллах его знает, до чего там доискалась полиция… Секундочку, одну лишь секундочку она позволила себе побыть простым человеком, простой эстонской девчонкой. Но больше нет! Больше было нельзя. Она одернула себя. «Я должна мстить!»

– Видела?.. – шепнул Буков.

Ита не обратила внимания на его глупый вопрос. Неужели она пришла сюда, чтобы сидеть с закрытыми глазами? И Буков умолк, хотя ему и было что сказать. Ему показалось, это был не Лука Лучков. Вроде какая-то фигура другая. И снова он подумал про Никифорова. Но говорить не стал. «Мое какое дело!»

Минут через десять неясная фигура вышла из сарая, неся на плечах огромный, раздутый вещами рюкзак. С такими на пикник, пожалуй, не ходят. Похоже было, отправлялись на неделю, а то и больше. Это даже к лучшему, подумали они почти одновременно. Ушел в поход и пропал…

Но что-то Букову начинало не нравиться в этой фигуре, в этом рюкзаке. Не сразу, но он понял, что именно. Рюкзак на человеке огромный, а идет он под ним, почти не сгибаясь.

Так оно и было. Лука наложил в рюкзак мятые газеты, кипы которых обнаружил в сарае у хозяйки.

– Что он такое тащит?.. – как бы сама у себя спросила Ита.

– Идем скорее! Может уйти…

Действительно, в этой так называемой горной пересеченной местности трудно все рассчитать. Надо крылья иметь – тогда все близко. А когда крыльев нет, набегаешься по неровным шальным тропкам.

Приметив, куда двинулась фигура, они быстро пошли вниз по крутому, сыпучему, как все в Коктебеле, холму.

– Что же он такое несет? – снова спросила Ита. – Футбольные мячи, подушки?

– Я тоже заметил – нетяжелый! – откликнулся Буков.

И Никифоров, который одновременно наблюдал и за Лукой, и за Буковым с его спутницей, увидел, что Лука шагает слишком легко под таким гнетом. Плохо! Но посмотрев на все это как бы с другой стороны, он решил, что как раз, может быть, и хорошо, во всяком случае таинственно. А все непонятное, как известно, сбивает с толку.

– Ита, быстрей! Отстанем – вообще можем его потерять!..

Они побежали. Но долго Ита бежать не смогла. Одышка, которая время от времени давала о себе знать, теперь проявила себя в полную силу.

– Давай я вперед побегу! А тебе буду… сигналы подавать…

– Пшел… с дороги!..

Она продолжала бежать впереди. Буков побежал рядом, таща увесистую кожаную сумку.

– Нет, не могу!.. – Ита задыхалась. – Иди, я за тобой. Я найду! Я смогу… потом…

Буков исчез в темноте. Ита ковыляла по его следу, чувствуя, как испарина липкой густой влагой покрывает ее тело. Микробы СПИДа выползали наружу. Какая жестокая и тупая болезнь: убивает тебя и умирает сама – вместе с тобой! А может быть, она лишь остров, один из островков великого архипелага Смерть. И она не одинока – много, очень много уже таких островков! А этот, который топает там со странным рюкзаком за плечами, будет отправлен прямо в Архипелаг, без задержки на острове СПИД. Потом – Буков. Потом… Потом она вернется в Москву и будет гнать в Архипелаг мужиков – как можно больше и как можно красивее… Нет, она не уйдет в одиночку! Ей казалось, что в этом будет даже как бы ее бессмертие. Тебя уже нет, а болезнь, переданная тобой, все гуляет по свету. До бесконечности. В память о тебе…

Но для того, чтобы убивать, чтобы вернуться в Москву, ей надо было сейчас двигаться дальше. Она с ужасом поняла, что не сможет этого.

И завыла, залилась слезами от жуткого отчаяния. И вместе с ее слезами тоже ползли, выбирались на свет микробы, уютно расселившиеся в ее теле, будто в собственном доме…

* * *

А Лука шагал, как ему и было приказано, в глубь крохотной горной страны, которая называется Кара-Даг. Впрочем, мала она только на географической карте. Когда же ты реально по ней шагаешь – она обширна. И рюкзак, набитый скомканными газетами и тряпками, только кажется легким. Он только первые сотни метров легкий, потом начинает тяжелеть, начинают тереть и причинять неудобства его лямки. И кроссовки жмут, и носок в одной из них сбился напрочь…

Но приходилось идти. Он шел и повторял про себя, что прав, прав Никифоров. Надо избавиться от основной опасности, и тогда будет все! Но прежде всего – Наталья. Наталочка…

На этой хорошей мысли с ним и произошло несчастье – он споткнулся. И упал. Разбил локти, колени. Но произошло еще что-то. Лука сел, привалившись рюкзаком к подножью скалы. Что же это такое?!

Он не чувствовал запахов. Включился его приборчик. Может, медведица Софья Львовна не так вшила его, предчувствуя его предательство? Может, он сам недостаточно все продумал? А может, сказалось то, что покойный теперь Гога саданул тогда ему под дых со страшной силой? Приборчик включился оттого, что Лука грохнулся брюхом о каменистую почву. И выключать его сейчас было рискованно – наступит черная меланхолия. Под рукой ни одной таблетки и неясно, как может он повести себя в этой ситуации. Неровен час, сиганет прямо в пропасть. Нет, раз уж включился, пусть пока работает. Но было совершенно непонятно, как он сможет в таком состоянии убегать и вообще находиться на тропе войны. Сейчас он был бы не человеком, а лишь продолжением той штуки, что расположилась на его чакрах.

Невольно Лука принюхался. Раз уж его второе «я» действует. Но ничего стоящего его космическое обоняние не постигло. Воздух был холоден, сух и безвкусен. Лука поднялся, сделал шаг, с трудом двинулся вперед. «Наталочка, помоги мне!»

А Буков в это время шел за ним. Правда, он не видел его, но слышал дробь мелких камней и кусочков сухой глины, вылетавших из-под ног Луки. Буков двигался сколько миг бесшумно, но и из-под его ног вырывались те же мелкие камни, щебень.

«Все-таки Никифоров здесь! – думал капитан. – И мне почему-то не хочется, чтобы эта стерва прикончила Никифорова…» Не хотелось Букову признаваться себе в этом, но великий розыскник исподволь подумывал о перевербовке. Почему бы ему не встретиться с Лукой мирно или, как говорится, полюбовно? Раз у него в телохранителях такой парень, как Никифоров, раз за ним такая охота, значит, он и сам что-то собой представляет. К тому же мафия в основном с Буковым уже расплатилась. Хотя в принципе надо было слупить с них еще баксов семьсот. Но у них скорее пулю получишь, чем доллары…