Текст книги "Король мечей"

Автор книги: Ник Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

Следов крови стало меньше. Макс и Джо заметили отпечатки ладоней на стенах и на окнах, где еще не были выбиты стекла.

Они вышли на Пятьдесят четвертую улицу, теперь совершенно пустую, усыпанную мусором и разными обломками. Здесь пятен крови вообще нигде не было. Они перебрались на противоположную сторону. Тоже ничего.

Макс увидел магазин на самом углу. Вход закрывала массивная стальная решетка. Рядом с магазином находилась парикмахерская. Их разделял узкий проход. У этого прохода они заметили отпечаток окровавленной ладони. Макс и Джо вошли в проход, согнулись. Задняя дверь магазина криво висела на петлях и была выпачкана свежей кровью. Они прокрались к ней и присели у стены.

Макс заглянул в магазин. Пусто.

Букман неподвижно лежал на боку. Макс осторожно приблизился. Ткнул его в бок ногой. Букман чуть пошевелил руками и ногами. Макс наклонился. Пульс слабый, неотчетливый.

Букман умирал. Возникло искушение позволить ему это сделать, тут, в грязи и темноте, у них на глазах. Такая смерть для этого изверга слишком хороша, но другую уже не придумаешь.

– Что будем с ним делать, Макс? – спросил Джо.

Макс пожал плечами. Он размышлял о том, как все будет. Полицию, конечно, обвинят в беспорядках на улицах, хотя она в этом не виновата. А Букман, не исключено, избежит наказания, если они передадут его в руки правосудия.

– Но он убил копа, Макс, и мы это видели, – произнес Джо, словно прочитав его мысли.

– Ну тогда давай заберем этого сукина сына, – отозвался Макс.

Он разрезал на Букмане брючину, открыл рану – длинный глубокий порез на бедре сбоку – и, сделав из своего пояса жгут, остановил кровотечение. Затем наклонился и увидел, что Букман смотрит на него. Смотрит и что-то шепчет. Он уловил лишь одно слово:

– Жить.

Макс подождал, не скажет ли Букман что-нибудь еще, но тот молчал.

Тогда он забросил Букмана на плечо и вынес из магазина на улицу.

79

В первый вторник октября Элдон Бернс поехал в тюрьму штата Флорида, в город Рейфорд, увидеть Соломона Букмана. По словам начальника тюрьмы, Букман полностью оправился после потери почти двух литров крови в день ареста, но ни с кем не разговаривает. На вопросы отвечает кивками или качает головой. Говорит лишь ночью, во сне, на языке, который никто в тюрьме не понимает. Даже на нескольких. В камеру поставили микрофоны, записали его бормотание на пленку, отправили экспертам. Те определили старофранцузский язык одиннадцатого века, гаитянский креольский и два западноафриканских диалекта. На всех этих языках Соломон повторял одну фразу: «Теперь у меня есть стимул, чтобы жить. Это ты».

– Твой адвокат отказался от тебя, – объявил Элдон после того, как охранники оставили его наедине с Букманом в комнате для допросов. – Заявил, что очень занят.

Он сидел за деревянным столом напротив Букмана и рассматривал его. Сильно исхудавший Соломон походил на хронически недоедающего тинейджера в тюремной одежде. Изможденное лицо, под глазами дряблые мешки. Но даже в таком виде этот человек наводил ужас на заключенных.

Букмана не предупредили о приезде Элдона, но, увидев его, он не удивился.

Элдон достал пухлый конверт, который принес с собой, и выложил содержимое на стол перед Букманом. Три аудиокассеты – черная, серая и прозрачная, – на каждой наклейка с датой. Букман безразлично посмотрел на кассеты и отвел взгляд.

– Думаешь, я не знал, что ты записывал наши разговоры? Две копии для себя, – Элдон показал на серую и прозрачную кассеты, – и одну для своего адвоката, Пруитта Магриви.

Элдон ждал, что скажет Букман. Тот молчал. Сидел, чуть откинувшись на спинку стула, сложив руки. Пуговицы на рубашке были застегнуты.

– Твой адвокат – человек с очень высокими принципами, – продолжил Элдон. – Бесплатно защищает черномазых, а ему всегда тоже бесплатно поставляют несовершеннолетних девочек. Так что скандал этому защитнику гражданских прав совершенно не нужен. Он струсил, слышишь? Испугался, что его лишат лицензии на адвокатскую практику. А это вполне вероятно.

Букман внимательно смотрел на Элдона. Впервые за многие годы они встречались при свете. Элдон почти забыл эти необыкновенные карие глаза состарившегося раньше времени молодого человека, потерявшего способность удивляться чему-либо в жизни, не важно, насколько это жутко и отвратительно. Лишь через многие годы что-то похожее вырабатывается у некоторых преступников, наиболее жестоких, – загадочная непостижимая холодность и отстраненность. Но никто из них даже не приблизился к тому, что было у Букмана.

– Впрочем, он не смог бы помочь тебе даже с этими пленками, – произнес Элдон. – Потому что упор в твоем деле будет не на наркотики, не на похищения и убийства и тем более не на жертвоприношения вуду, какими ты занимался. Нам наплевать на это. Вы, черномазые, убиваете друг друга каждый день. А вот замочить копа – другое дело. Тут ты получишь на всю катушку. Тем более свидетелями выступят двое очень известных полицейских. Они видели, как ты это совершил. Твои отпечатки на оружии убийства. Твою вину подтвердила баллистическая экспертиза. В общем, вопрос решенный. Даже самый лучший адвокат в мире не сумел бы вытащить тебя из этого дерьма. Смертный приговор обеспечен. Сядешь на электрический стул.

Букман усмехнулся. Теперь он был почти таким, как на фотографии в газете и в листках «Разыскивается». Затем Букман наклонился вперед и заговорил очень негромко, почти бормоча:

– Твои очень известные полицейские, Макс Мингус и Джо Листон, охотились за мной, но так и не поймали. Им случайно попал в руки таксист, убивший копа. Так что если они у тебя самые лучшие, то преступникам в этом городе всегда будет раздолье. Кстати, город уже в руках преступников. – Букман качнул головой в сторону Элдона. – А Мингус знает, что мы с ним фактически играем в одной команде?

– У тебя ничего не осталось, Букман, – парировал Элдон, стараясь не обращать внимания на обидную насмешку. Почему они не убили эту сволочь в Лимон-Сити? Почему не оставили истекать кровью? – Мы забрали у тебя все: людей, собственность, деньги. И твои связи на Гаити я забрал тоже.

– Наслаждайся… пока можешь. Ничто хорошее не длится вечно. – Глаза Букмана насмешливо вспыхнули.

Элдон презрительно фыркнул.

– Я вот чего не понял. Почему ты не сбежал после заварухи в Опа-Лока? Не убрался из города. Из страны. Почему остался? Почему сидел в Лимон-Сити, когда кругом так много мест, где можно скрыться?

– Потому что я знаю свою судьбу.

– Значит, Эва нагадала? – усмехнулся Элдон.

При упоминании Эвы насмешливость Букмана исчезла.

– Судьбу нельзя изменить, как нельзя повернуть пулю обратно.

– То есть ты знал, что все закончится этим? Да, вы, гаитяне, большие придурки.

– Тебе просто не известно, как это со мной закончится, – ответил Букман.

– Все закончится тем, что через год или два тебя поджарят на электрическом стуле. Твое нутро вскипит, плоть сгорит, как бумага, а глаза полопаются и вылезут из черепа.

– Закончится совсем не так, – возразил Букман. – Вы посадили меня в тюрьму. Но не убьете.

– Ты уверен?

Букман кивнул и откинулся на спинку стула, сложив руки.

– Почему?

– Все случится как суждено. Уже многое сбылось. В том числе и твое предательство.

– Да? – удивился Элдон. – Ты знал это заранее и все равно имел со мной дело?

– Судьбу и пулю невозможно развернуть.

– Эва хорошо тебя обработала, – рассмеялся Элдон. – Превратила в зомби. Она сама-то знала, что сгорит в огне в своем доме?

– Эва погибла не в огне. Когда я нашел ее, она была уже мертва.

– Ее убил Кармин?

Букман не ответил, лишь плотнее сжал руки.

– В любом случае это сути не меняет. Дело завершено. – Элдону показалось, что в глазах Букмана промелькнула тень боли.

– Зачем ты приходил? – спросил Букман.

Элдон приехал сообщить Букману, что его страховой полис – пленки, которые он собирался использовать против него в случае необходимости, – потерял силу. Но на самом деле он желал показать этому тупому черномазому свое превосходство.

Но все получилось иначе. Поведение Букмана, его покорность судьбе, непоколебимая вера, что он избежит наказания, действовали Элдону на нервы и портили настроение. Он вдруг вспотел, неожиданно осознав, что, очевидно, Букман прав и все может обернуться по-другому.

Элдон почувствовал себя побежденным. Бессильным. Он молча сложил кассеты в конверт, встал и стукнул в дверь охраннику.

– Я так и думал, – прозвучал голос Букмана почти у самого его уха.

Элдон резко повернулся, ожидая увидеть его сзади, но Букман сидел за столом и широко улыбался Элдону, показывая ряд крепких белых зубов, а между ними – остроконечные концы своего раздвоенного языка.

Дверь открылась, Элдон шагнул из комнаты под смех Букмана – негромкий, уверенный, напоминающий стук градин по жестяной крыше.

Этот смех звенел у Элдона даже не в ушах, а в мозгу, навеки вкрапленный в память. Вертелся в голове, когда он вышел из ворот тюрьмы. Сопровождал Элдона, когда он ехал в аэропорт Гейсвилл, садился в самолет до Майами. Самолет взлетел, а смех стал громче и отчетливее, к нему добавилась хрипотца, особенно когда Элдон пытался сосредоточиться на предстоящих в этот вечер делах – встрече с мэром, где они должны обсудить его скорое повышение в должности до заместителя шефа городской полиции, где он собирался рассказать, как проведет чистку полицейских кадров, чтобы вернуть Майами былую славу.

Эпилог

5 ноября 1982

– Как все прошло? – спросила Сандра, когда Макс сел рядом с ней на песок.

Вечер только начинался. Солнце садилось, омывая пляж темным медным сиянием. Отдыхающие собирали вещи, направлялись к своим отелям. Чайки кружили над мусором, который они оставили. Скоро здесь начнут собираться на ночь наркоманы и бездомные бродяги.

– Да так, – буркнул он.

Сегодня был его третий и последний день выступления как свидетеля на процессе Соломона Букмана. Макс очень устал и чувствовал себя годным разве что для легкого разговора, сидения пару часов перед телевизором и хорошего долгого сна.

– Адвокат смог укусить тебя сегодня?

– Нет. – Макс покачал головой. – Он оставил свои зубы дома. Опять.

Общественный защитник Букмана оказался одним из самых слабых адвокатов, с какими Макс сталкивался. А возможно, его следовало бы назвать самым лучшим? Неплохой адвокат попытался бы бросить тень сомнения на его и Джо свидетельства. Придраться, что они не видели, как подсудимый нажал на курок, убивая копа, не сумели идентифицировать Букмана за рулем такси, которое уничтожили погромщики, теоретически могли пуститься в погоню не за тем человеком. И потом, эти повреждения, обнаруженные на теле Букмана, – три сломанных ребра, разбитый нос, лопнувшая щека, вывихнутая челюсть. О них Макса даже не стали спрашивать. Жюри присяжных, где преобладали белые, все равно бы не купилось на предположение о невиновности Букмана. Пресса уже заявила, что, убив честного, достойного полицейского Алонсо Пенабаса, он спровоцировал беспорядки, известные теперь как «Погром в Малом Гаити», когда был убит другой честный, добросовестный патрульный полицейский, Отис Мендел, у которого остались жена и дочь. И ни один адвокат не оспорил бы наличие отпечатков пальцев и иных улик, представленных криминалистами. Букман проиграл.

– Так почему ты расстроен?

– Я не расстроен. – Макс улыбнулся. – Просто устал.

– Тебя что-то терзает.

– Можно я расскажу позднее?

– А что мешает сейчас?

– Да все. – Макс посмотрел на море, на людей – мужа, жену, двоих маленьких детей, мальчика и девочку, в одинаковых желтых панамках.

Сандра взяла его за руку.

– Я настаиваю.

– Я… я решил уйти из полиции. Не хочу больше быть копом. В такой полиции не желаю.

Он думал, что Сандра обрадуется, а она осталась всего лишь довольна.

– Я знала, что так получится.

– Правда?

– Да. После ареста Букмана тебе все стало безразлично.

– Ты заметила?

– Естественно.

Максу действительно стало все безразлично, но к Букману это не имело отношения.

В октябре ушел Джо. Он перевелся в отдел нравов. Половина девушек, которых он задержал во время облав за первые шесть месяцев, прежде работали на Кармина и Эву Десамур. Потом под громкие фанфары прессы Элдон стал заместителем шефа. Газеты провозгласили его «человеком, который спасет Майами». Он немедленно расширил и реорганизовал УГРО. Выделил в отдельное подразделение, полностью подчиненное ему.

Макса повысили до лейтенанта, назначили начальником отдела по расследованию ограблений и убийств. Но ему не нравилось, что в УГРО ничего не изменилось. По-прежнему подбрасывали улики, возводили ложные обвинения или убивали, врали судьям и присяжным. Плохие парни, но не те, признавались виновными, а настоящие продолжали гулять на свободе. Лозунг «Самое главное, чтобы все выглядело как надо» стал неофициальным девизом УГРО. Говорить об этом с Элдоном не имело смысла, ведь он привык работать только так.

Макс и жил до процесса над Букманом вот так – одна нога за дверью, другая в доме. Когда его вызвали на свидетельскую трибуну и он положил руку на Библию, чтобы произнести клятву, ему вспомнилось приведение к присяге в начале службы в полиции. Тогда он действительно верил в то, что делал, что сможет что-нибудь изменить. А потом он вспомнил, как они с Джо выслеживали Букмана, на свой страх и риск, как просиживали многие часы в гараже в Овертауне. Ему казалось, что это происходило с кем-то другим.

Именно тогда он и принял решение.

– Я не знаю, что стану делать.

– Что-нибудь придумаем, – улыбнулась Сандра. – Не беспокойся. Все будет в порядке. Увидишь.

– Ты считаешь?

– Да. А что тебе подсказывает интуиция?

– Что, если я останусь, все будет хуже, – ответил Макс. – А если уйду, то, может, станет лучше. У нас с Элдоном общее прошлое, но будущее разное.

– Вот именно, – произнесла Сандра. – Мне Элдон никогда не нравился. Мы виделись всего два раза, недолго – в госпитале, и когда тебя произвели в лейтенанты, – и я сразу почувствовала в нем фальшь.

– Что именно?

Сандра пожала плечами.

– Это уже следствие жизни с копом, – улыбнулся Макс. – В тебя проникло немного моей интуиции.

– О, дорогой, у меня своей достаточно.

– Тогда тебе следовало бы стать копом.

Они посмеялись, потом послушали шум волн.

Недалеко от них отец подхватил дочку на руки, начал делать ей рожки и рычать, а девочка захлебывалась от смеха. Сандра улыбнулась. Макс заметил, что она всегда загадочно улыбалась, когда наблюдала счастливых детей. Когда видела, что ее мечты воплощаются в других.

Сандра обняла Макса и положила голову ему на плечо. Вздохнула:

– Знаешь, я очень рада, что проведу остаток жизни с тобой.

Макс начал искать слова для ответа, чтобы ей было приятно, и быстро отыскал. Но заговорить не успел, неожиданно ощутив, как по позвоночнику пробежала дрожь и тело сдавил спазм.

– Что? – спросила Сандра, садясь. – Закружилась голова?

Она провела пальцами по его руке, почувствовала гусиную кожу.

– Все в порядке. – Он улыбнулся. Спазм отпустил, словно ничего не было.

Сандра потерла его руку, как бы согревая, и посмотрела на небо.

– Может, пойдем? Скоро стемнеет.

– Да, – произнес Макс. – Пора.