Текст книги "Король мечей"

Автор книги: Ник Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Часть пятая

Июнь-июль, 1981
46

– Соломон, я думаю, твое вуду тебя дурит. Никакие копы тобой не занимаются. – Элдон говорил не оборачиваясь, но не спускал глаз с темного силуэта в зеркальце заднего обзора.

Соломон не ответил.

Был вечер, начало одиннадцатого. Элдон поставил машину у тротуара, около своего дома. Погасил огни. Тяжелый день. Он измотался, хотел поскорее принять горячую ванну, поужинать и в постель, а вместо этого приходилось сидеть тут, вести беседу с Букманом. Этот подонок опять проделал свой коронный трюк – неожиданно появился на заднем сиденье. Опять приспичило поговорить. Элдон терпеть не мог эти беседы, потому что негр почти все время молчал, а говорить приходилось ему. Элдон раздражался, ему даже становилось не по себе.

Букман действительно особенный. Многие, с кем Элдон имел дела в прошлом, были словоохотливы. Некоторых невозможно было остановить. Отличались латиносы и итальяшки. Болтали без умолку, будто где-то внутри у них бил фонтан. Черномазые тоже не прочь пообщаться. Хорошо бы, если по делу. И говорили крикливо, нараспев, словно подражали своему кумиру, Джеймсу Брауну. А с выходцами с Ямайки Элдон вообще перестал иметь контакты. Из-за манеры разговаривать. Он не мог понять у них ни единого слова, а когда брал с собой переводчика, то не понимал ничего из того, что тот говорил.

Сейчас Букман сообщил, что неделю назад в магазин Сэма Исмаэля зашел какой-то человек, спрашивал насчет калабарских бобов и карт таро де Вильнёва. Сказал, что ведет исследования в университете, но фамилию не назвал. Но что толку, даже если бы назвал? Ведь любой коп, разнюхивающий что-то втихаря, не станет называть свою настоящую фамилию.

Значит, фамилии нет, но есть описание внешности. Шатен, короткая стрижка, голубые глаза, рост примерно метр восемьдесят, крепкого сложения, возраст – лет тридцать пять. Таких в полиции наберется тысячи три, включая Макса и Бреннана.

Но никто из них Букманом не занимался. Элдон проверил, перепроверил и снова проверил все подразделения. И федералов тоже. На это ушло четыре дня, которые и без того были загружены под завязку. Они уже как следует раскрутили дело об убийстве Мойеса, а тут Гном начал тормозить. Его люди в Вашингтоне пока не решили, сколько главных колумбийских наркодельцов надо брать. Считали, что арест большого числа латиносов за один заход – это слишком. Латиносы вообще имели привычку неожиданно сбиваться в кучу. Им не трудно, они говорят на одном языке. В последнее время латиносы приобрели очень большое политическое влияние, так что с ними надо действовать осторожно.

Теперь вот Букман опять приперся насчет человека в магазине. Даже если предположить, что им кто-то занимается, то это ерунда. Ничего ни у кого не получится. В делах полиции нет ни единой фотографии Букмана, ни более или менее подробного описания внешности. Вообще ничего – ни регистрации задержаний, ни номера карточки социального страхования, ни эмиграционных документов. Букман официально не существует. И все благодаря стараниям Элдона, который уничтожил все следы пребывания этого человека на земле, способствовал превращению его в фантом. Соломона Букмана арестовывали лишь однажды, в шестьдесят девятом году. Он перерезал горло негру, но дело закрыли из-за отсутствия доказательств. Так продолжалось по сей день. Элдон уничтожал показания свидетелей, которые хотя бы отдаленно могли описать внешность Букмана, и сразу сообщал ему. Однако большинство мифов о себе создал он сам, и, надо признать, с большим мастерством. Почти гениально. Букман использовал «двойников», совершенно не похожих на него, – безработных актеров и актрис. Выпускал вместо себя на разные деловые встречи. А если кто-нибудь за пределами очень узкого круга подельников, на свою беду, вдруг случайно, хотя бы мельком, видел его настоящего, этого человека незамедлительно ликвидировали.

– Может, кто-нибудь, о ком ты не знаешь? – произнес наконец Букман без интонации и эмоций, с легким французским акцентом.

– Маловероятно, – ответил Элдон. – В этом городе без моего ведома не ведется ни одно расследование. А как вообще Исмаэль выяснил, что он коп?

– Из-за карт.

О, тогда, должно быть, это правда, подумал Элдон. Он зевнул и театрально потянулся, намекая чертову негру, что его паранойя вуду ему наскучила. «И вообще, если ваша магия действительно так четко работает, почему вы не предскажете, кто победит в чемпионате США по бейсболу? На этом можно делать хорошие деньги законным способом, а не преступным».

– Ты слишком серьезно относишься к магии, – сказал Элдон.

Они сидели в молчании, неуютном, по крайней мере для Элдона. Интересно, как ведет себя Букман с другими? Ну, с членами банды или со своей женщиной, если она у него есть. Элдону в принципе это было безразлично, но он бы не возражал иметь об этом человеке какие-то подлинные сведения. За те тринадцать лет, что они вели дела вместе, всегда было вот так – разговор не разговор, просто сидели, перебрасывались словами, правда, важными. Речь шла о наркотиках, их доставке, деньгах и убийствах.

На улице было тихо – ни автомобилей, ни прохожих. Замечательный район, истинный оазис спокойствия. Все плохое происходило в других местах. Здесь проживали представители среднего класса и только белые. Если на этих улицах видели латиноса или негра, то это был либо почтальон, либо грузчик, доставивший мебель.

Элдон начал напевать под нос песню Фрэнка Синатры «Прошлой ночью, когда мы были молодые».

– Лишь глупец насмехается над тем, чего не понимает, – прервал его Соломон.

Элдон развернулся, но никого не увидел. Гость успел переместиться влево, как всегда, бесшумно, и сидел теперь у дверцы, слившись с темнотой.

– А что надо понимать? Человек рождается, живет и умирает. Кормить червей. Вот так. Просто.

Молчание.

Так можно просидеть всю ночь, подумал Элдон и пропел несколько тактов из «Предрассветных часов». У Фрэнка имелась песня на любую ситуацию.

– Мне нужны фамилии и фотографии всех копов в Майами, – проговорил Соломон.

– Что-что?

– Если этот коп из Майами, Сэм опознает его.

– Ты что, не слышал, что я сказал? – Элдон разозлился. – Ни-кто то-бой не за-ни-ма-ет-ся.

Букман не ответил. Опять наступила тишина. Элдон всмотрелся в темноту сзади, пытаясь хоть что-то разглядеть. Жаль, нельзя включить свет, посмотреть в глаза этому придурку. Элдон рассвирепел. «Надо же, как обнаглел! Требует, чтобы я ему показал документы полиции. Совершенно секретные».

Так и не увидев Букмана, он развернулся и, скрестив руки, стал с тоской смотреть на ласковые огни своего дома.

– Положение изменилось, – произнес Букман.

Его голос прозвучал почти рядом с ухом Элдона. Тот даже испуганно дернулся. Этот сукин сын снова передвинулся. Теперь сидел прямо за ним. Он чувствовал на шее его дыхание, будто ее поглаживали ледяными перьями.

– Изменилось? Как же?

Элдон злился. Букман его испугал. Его!

– У нас новый поставщик.

– Кто? Беби Док? – Элдон рассмеялся.

– Нет. Его тесть, Эрнест Беннетт. Он купил компанию «Эйр Гаити» и перехватил у армии трафик. Это означает, что самолеты «сессна» заменят. Они летали раз в два дня с небольшими грузами. Теперь мы будем иметь настоящие грузовые самолеты. Каждый может взять товара в пять или шесть раз больше.

– И сколько будет самолетов? – Сердце Элдона застучало чаще.

– Для начала два в день.

– Когда начало?

– В среду.

Элдон задумался. Это серьезный шаг вперед. Соломон Букман становился единственным крупным импортером и оптовым торговцем кокаином в Майами. Мощнее, чем колумбийцы и кубинцы. Значит, денег будет много больше. И риска тоже. Разного. Колумбийцам и кубинцам не очень понравится конкуренция. Начнется очередная война, более жестокая, чем сейчас ведет банда Гризельда Бланко. А следом грядет еще кое-что. Гаитянский след в конце концов обнаружат, и Рейган рассвирепеет. Прижмет Беби Дока, а может, и свалит, введет в страну войска. Но это наступит позднее. Когда в небе появятся первые грозовые тучи, Элдон уже будет далеко. А пока надо делать деньги – столько, сколько возможно.

– Почему ты не сообщил сразу?

– Фотографии – более срочное дело, – ответил Соломон.

Конечно, подумал Элдон. Струсил. Ставки повысились, и очко сразу заиграло. Скоро станет стрелять в собственную тень. Он знал, Букман из таких, кто убивает своих при малейшем подозрении. В общем, параноик.

Но бизнес есть бизнес. Его необходимо делать, а значит, в чем-то и уступать.

Элдон поразмышлял с минуту.

– Ладно. Ты получишь фотографии. Но толку от них не будет никакого.

К дому Элдона подъехало такси. Из машины вылезла Лианн и направилась к входной двери. Повернулась, помахала рукой, когда такси отъезжало.

Букман подался вперед. Элдон снова почувствовал на шее его ледяное дыхание. Он понял, что Букман рассматривает его дочь. Ему это не нравилось, потому что он знал, что прокручивалось сейчас в мозгах у этого негра. Лианн красивая девушка. На нее многие парни поворачивали головы. Элдон мысленно приказывал ей: «Поторопись, черт бы тебя взял, давай же достань ключи из сумочки, войди в дом».

Лианн вошла в дом и закрыла за собой дверь. Элдон облегченно вздохнул.

– Я жду фотографии через три дня, – произнес Букман, открывая дверцу машины.

Элдон еще долго сидел неподвижно, после того как Букман перебрался в стоящий сзади «мерседес».

Подонок совсем обнаглел. Плохо себя ведет. Очень плохо.

47

– С этим Соломоном Букманом трудно разобраться, – пробормотал Дрейк, осматривая свою «Вавилонскую башню» – огромный сандвич, которым можно было бы накормить слона. Пятнадцать сантиметров бастурмы, говядины и индейки, переложенных пикулями, квашеной капустой, луком, салатом, смазанных ярко-желтой горчицей. Сооружение венчали и замыкали два тонких кусочка ржаного хлеба, и держалось все это вместе, потому что было насажено на небольшой деревянный вертел. Макс налегал на кубинский кофе и сигареты.

Они сидели лицом в разные стороны в смежных кабинках в конце зала кафе «Вулфи» на Коллинз-авеню. Просторное заведение было оформлено под вагон-ресторан. Зеркальные колонны, кожаные, отделанные красным бархатом сиденья, лампы в стиле ар-деко, пол, выложенный бежевыми и коричневыми плитками.

– По слухам, он король преступного мира Майами. Занимается всем – наркотики, проституция, рэкет, игорный бизнес, угоны автомобилей и так далее. – Дрейк разделил «башню» пополам и разрезал на пять небольших частей, но количество еды по-прежнему впечатляло.

– Как же получилось, что я о нем ничего не знаю? – спросил Макс.

Сегодня его информатор пришел одетый под бразильского футболиста. Желто-зеленая рубашка, синие шорты, белые носки без пятки. Рядом лежал мяч.

– Никто о нем ничего толком не знает. Все говорят разное. Послушаешь одних, Букман существует. Послушаешь других – вроде нет. Кое-кто утверждает, что его выдумали гаитяне, чтобы пугать им негров, которых они грабят. В общем, страшилка. А сами гаитяне считают, что он существует. Правда, это мнение простых, тех, что недавно приехали. А богатые, с кем я имел дело, тоже думают, что это ерунда.

– А ты? Что думаешь ты?

– Я ведь не коп, Мингус. Передаю, что слышал и видел. Но если ты желаешь выслушать мое мнение профана, то скажу так: у тебя уже должны были иметься на него какие-нибудь бумаги. Никто такой большой не может проходить незамеченным. Обязательно оставит след.

– Да. – Макс кивнул и глотнул густого сладкого черного кофе, затем затянулся сигаретой.

– Странно все это. Те, кто верит, что Букман существует, не знают, как он выглядит. Вернее, знают, но все описывают по-разному. Одни говорят, что он белый, другие, что черный, некоторые, что латинос, а женщина заявила, что он похож на китайца. И все не могут сойтись на том – он это или она. Или оно. Или просто злой дух. Я даже слышал, что у него два языка. Представляешь?

– Два языка? – усмехнулся Макс. – Женщинам это должно нравиться.

– Я тоже так решил. – Дрейк отправил в рот солидную порцию смеси мяса и квашеной капусты.

– То есть у тебя на него нет ничего конкретного?

– Да, только разговоры. Еще я выяснил, как называется банда Букмана. «Ночной клуб Барона Субботы». Сокращенно «НКБС». Ты слышал о ней?

Макс отрицательно покачал головой.

– Знаешь почему? Потому они тоже вроде как не существуют.

– Да. – Макс тяжело вздохнул и выпустил облако дыма.

– Они не похожи на наши местные банды, и на «Крипс» или «Бладс» из Лос-Анджелеса тоже, и на те, что показывают в кино, например в «Воинах», которые постоянно между собой враждуют. У «НКБС» нет своей территории и вообще никаких примет, по каким банду можно опознать. Однако все твердят, будто каждый член банды имеет рост под три метра.

Макс рассмеялся. Какая ерунда! Информации ноль, все это они с Джо уже нашли в документах.

– Твой знакомые насмотрелись фильмов ужасов.

– Мингус, я рассказываю тебе то, что слышал, – обиженно протянул Дрейк.

– Хорошо. Продолжай. Почему их называют «Ночной клуб Барона Субботы»?

– Ты смотрел фильм про Джеймса Бонда «Живи и дай умереть»?

– С Глорией Хендри из «Черного Цезаря»? Да, смотрел.

– Помнишь, в конце фильма там появился такой тип в хвосте поезда? Большой черный дядя с выбеленным лицом, в цилиндре и фраке. Он еще громко смеялся.

– Хм… да.

– Так это Барон Самеди, бог смерти вуду, он приходит только по ночам. Самеди на французском означает ночь с субботы на воскресенье.

– Выходит, банда Букмана собирается по ночам в субботу? Как мормоны?

– Не знаю, когда они собираются, – промолвил Дрейк, продолжая жевать, – но поклоняются они Самеди. Совершают дикие обряды с человеческими жертвоприношениями. Я знаю, ты станешь смеяться, но я слышал, будто люди, которых они убивают, умирают не по-настоящему. То есть умирают, но потом возвращаются. Ну, как зомби.

Дрейк замолк, ожидая, что Макс начнет его высмеивать.

– Кто-нибудь говорил о стрельбе в зале суда в апреле? – спросил Макс. – Упоминал Жана Ассада?

– Да, упоминали… говорили, что этот парень, открывший там стрельбу, был зомби.

– То есть это организовал «НКБС»?

– Ага. Ассад проштрафился, украл у Букмана героин. За это его принесли в жертву и зомбировали. А затем Соломон приказал ему пристрелить этого колумбийца в зале суда.

– Что еще ты слышал о банде?

– Они из Гаити, по крайней мере главари. Но на них работают… трудно сказать, кто не работает. Кубинцы, колумбийцы, ямайцы, черные, белые, евреи… Однако эти люди в банду не входят. Делают свое дело, им платят, и все.

– Они знают, на кого работают?

– Большей частью нет.

– Можешь назвать какие-нибудь фамилии?

– Слышал только одну – Кармин Десамур. Гаитянин.

Макс сразу вспомнил Эву Десамур.

– Сутенер с зелеными глазами, о котором ты спрашивал. У него самые лучшие шлюхи в Майами. Делит их на масти, как в игральных картах, основываясь на внешнем виде, сколько они смогут заработать. Черви – это сливки. Пики – заплесневевший сыр, ну, уличные проститутки, понимаешь? А между ними йогурт и молоко. У всех девушек Кармина на внутренней стороне бедра есть небольшая татуировка, которая указывает масть. Если девушка начала как Бубна, а потом стала Трефой, рядом ставят новую татуировку, а старую перечеркивают.

– Клеймят, как скот, – пробормотал Макс.

– Кармин не обычный сутенер, – продолжил Дрейк. – Не типовой. У него нет шубы на меху, он не носит золота и бриллиантов, не шикует. Одевается неброско, как бизнесмен, и машина у него не сутенерская. Если ты его увидишь, никогда не примешь за сутенера. Подумаешь, что он работает в банке или где-то еще. Спокойный такой, вкрадчивый, падла, и, я слышал, красавчик. Остальные сутенеры, промышляющие в городе, его боятся как огня. Потому что у него есть подручный, бык, он его использует, когда нужна силовая поддержка. Здоровый, толстый, проходит под именем Леденец. Говорят, постоянно жрет сладости. Своих зубов у него нет. Имеет вставные, острые. Говорят, вопьется ими в лицо человеку и откусит кусок. Вот такой изверг. Сутенеры как увидят, что идет Кармин, сразу разбегаются. Захочет он взять у них какую-то самую лучшую шлюху, сдают без слов. Иначе придет Леденец и убьет. Прямо на улице. Ему хоть бы что. Сейчас уже сутенеры красивых на улицу не выпускают, знают: Кармин все равно заберет.

– У Леденца есть имя, фамилия?

– Все его зовут Леденец.

– Что еще ты о нем слышал?

– Ничего особенного, кроме того, что он очень жестокий и никого не боится. Ездит на машине с двумя лесбиянками. Сучки с хорошими задницами, но такие же твари, как и он. Вроде его охрана.

– Известны их имена?

– Нет. – Дрейк отправил в рот очередную порцию мяса и прожевал. – Ты помнишь Кука Ганнелза?

– Конечно.

В начале семидесятых годов на Кука Ганнелза работали свыше сотни проституток. Он называл себя Королем Сутенеров и разъезжал на розовом «кадиллаке» с открытым верхом. Иногда восседал там в горностаевой накидке с настоящей золотой короной на голове. Ганнелз был гад из гадов. Говорили, что если девушка утаивала от него какие-то деньги, он вливал ей в горло жидкость для очистки канализации или кислоту из аккумуляторных батарей. Он даже заснял один из таких актов на пленку и показывал новеньким, чтобы знали.

– Потом он неожиданно исчез, – сказал Дрейк. – Все думали, что с ним расправились недруги, закатали в бетон и выбросили в море. Но теперь я услышал, что это были не просто недруги, а банда Букмана. Они сделали с ним то же самое, что он со своими девушками. А сразу после его исчезновения на сцене появился Кармин и продолжил бизнес.

– Интересно, – произнес Макс. – Я видел Кармина однажды. Он ростом пониже, не три метра.

– Да, я слышал. – Дрейк слизнул горчицу с углов рта. – Насчет роста, думаю, это страшилка.

– Они могут передвигаться на ходулях, как в цирке, – предположил Макс. – А Эва Десамур не всплывала в разговорах?

– Да. Это его мать. Та еще гадина, говорят. Они живут в Либерти-Сити. Люди оттуда рассказывали, какие она дает сыну взбучки. Прямо на улице, на виду у всех, бьет как паршивую провинившуюся собаку. Никто, ясное дело, ей не возражает, потому что боятся. Она вроде как жрица вуду. Гадает людям, делает в округе аборты, может лечить триппер. Поэтому знает всех шлюх.

– А с Букманом они знакомы?

– А как же! Утверждают, что он часто приезжает к ним туда. У него вообще где-то там гнездо. Его все боятся, особенно негаитяне. А за своими он присматривает. Только тронь тамошнего гаитянина, мгновенно за тобой придут люди Букмана.

– Благородно, – саркастически пробормотал Макс. – Но я уверен, гаитяне за любую услугу дорого платят. Расскажи теперь о Сэме Исмаэле.

– Насколько я слышал, он вроде хороший, законов не нарушает. – Дрейк откинулся на спинку стула передохнуть перед тем, как опять набить рот. – Из богатой гаитянской семьи. Владеет большой недвижимостью в Лимон-Сити, держит там магазин вуду.

– А связи с Букманом, Десамурами?

– Вроде никаких. – Дрейк отрицательно покачал головой. – Его многие любят. Говорят, он собирается перестроить Лимон-Сити, сделать из него гаитянский квартал наподобие Малой Гаваны.

– И как он собирается его назвать? Малый Гаити?

– Звучит неплохо. – Дрейк улыбнулся. Он уже съел половину «Вавилонской башни».

Макс посмотрел на часы. Девять пятнадцать. Он уже принял решение, с кого начать. С Эвы. Надо ее как следует проверить.

– Что я могу для тебя сделать?

– Пока ничего, – ответил Дрейк. – А за конкурентов спасибо. Ты с ними хорошо разобрался.

– Приятно слышать.

– А их секретную формулу уже разгадали?

– Пока нет, – соврал Макс, поднимаясь. – Криминалисты до сих пор бьются.

– Наверное, это дерьмо очень сложное, – сказал Дрейк, отправляя в рот очередной слой мяса и пикулей.

На самом деле формула была проста – пятьдесят процентов кокаина, пятьдесят бикарбоната кальция, добавить воды, нагреть, растереть в массу, разделить на небольшие порции и отправиться дешево продавать. Скоро эту пакость возьмется изготовлять любой желающий. Макалистер сообщил Максу, что в гетто Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Чикаго уже начал распространяться новый способ курения кокаина, и это грозит эпидемией.

– Вряд ли негры зацепились бы за это так быстро, если бы там не было какой-то мудреной хитрости, – промолвил Дрейк. – Правда?

48

Макс поехал в гараж. Нашел Джо на диване с толстой пачкой бумаг. Видимо, он сидел тут давно. Выпил пять больших чашек кофе из «Макдоналдса» и две бутылки колы. Выглядел измотанным. Лицо осунулось, плечи ссутулились, глаза опухли, покраснели, бирюзовая рубашка была в пятнах пота.

– Ты что, здесь ночуешь? – спросил Макс.

Джо зевнул.

– Фактически.

– Что это тут у тебя?

– Откровения, – ответил Джо. – В уик-энд я повидался с Джеком Киньонесом.

– Да? И как он?

Макс улыбнулся. Джек сочетал в себе множество очень редких качеств. Этот федерал ему нравился, Джеку он доверял, с ним мог работать. Плюс ко всему у него было замечательное чувство юмора. Они иногда встречались, когда Джек приезжал в Майами. Тоже большая редкость, потому что в полиции скрепя сердце делились с федералами информацией и источниками. А получить что-нибудь от ФБР труднее, чем заставить заулыбаться «Маунт-Рашмор». [37]37
  Национальным мемориал, гранитная скала в горах Южной Дакоты, на которой высечены профили четырех президентов – Дж. Вашингтона, Т. Джефферсона, А. Линкольна и Т. Рузвельта; каждый высотой около 20 метров.


[Закрыть]Федералы всегда смотрели на обычных копов сверху вниз. Они полагали, у них не только больше власти и денег, но и лучше источники информации, подготовка и кадры. Они наивно верили, что ради выполнения долга даже смогут ходить по водам. Джек являлся исключением. Он презирал все эти игры. Для него главным было раскрыть преступление и сохранить человеческие жизни. Он с сентября сидел в Атланте, пытался поймать убийцу, который уже лишил жизни двадцать чернокожих детей.

– Он позвонил, спросил общую информацию на двух подонков из «Арийского братства», которых мы взяли в семьдесят девятом году.

– Ланд и Уайделл?

– Помнишь Денниса Крайса по прозвищу Дядя? Джек думает, что он мог иметь какое-то отношение к делам в Атланте. По крайней мере знает убийцу. Он спрашивал копии наших документов на Крайса. А я подсуетился и сторговал их на информацию, какая есть у федералов на Букмана.

– Солидно. – Макс кивнул на кипу бумаг на диване.

– Тут много чего. Но в основном те же слухи и домыслы. Что этот тип меняет внешность, появляется одновременно в пяти местах, у него два языка. Но один человек точно описал Букмана.

– И какой он? Блондин с тремя ногами, карлик? – засмеялся Макс.

– Нет. – Джо покачал головой. – У них были фотографии.

– Были?

– Да, но пропали. Случилось вот что. Пятого декабря прошлого года федералы арестовали девятнадцатилетнего гаитянина Пьера Жерома Матисса за продажу кокаина несовершеннолетним. Он просидел у них под надзором четыре месяца. Кокаин доставляли из Гаити. Самого лучшего качества. Возил его пилот «Пан Американ», по килограмму за раз. Он был информатором федералов. Когда Пьера посадили в камеру, он позвонил своему папе на Гаити. Его папа, Легран Матисс, служил армейским полковником и последние три года экспортировал кокаин оттуда в Майами. Папа позвонил своему адвокату, покойному Колману Краббе, из фирмы «Уайнсап, Макинтош, Краббе и Милтон».

– Адвокату Мойеса? – Макс примерно представлял, чем все закончилось.

Джо кивнул:

– Да. Два года назад и федералы, и АКН, и береговая охрана пребывали в заблуждении, что большую часть кокаина доставляют в Майами колумбийцы. На быстроходных катерах и легких самолетах. Это, конечно, происходило, но главная дорога пролегала в ином месте. У федералов уже имелась информация, что Соломон Букман один из главных игроков, участвующих в перевозке оттуда наркотиков, однако истинные масштабы его деятельности они осознали лишь после задержания Матисса. Я имею в виду его связи в Гаити. Поначалу федералы думали, будто Букман просто звено в цепи, мелкий делец, работающий на колумбийцев или кубинцев. Теперь они установили, что этот сукин сын не просто переправлял товар из пункта А в пункт Б. Он покупал товар непосредственно у колумбийцев, переправлял по воздуху на Гаити, а с Гаити сюда. А тут продавал наркотики оптом и в розницу. Ему осталось освоить выращивание наркотика, и процесс станет комплексным.

– Как они это узнали?

– От полковника Матисса. Он работал на Букмана. Тут вот сказано, что на него работает половина офицерского корпуса Гаити. Матисс отвечал за переправку наркотика из Колумбии на Гаити, а потом в Майами. – Джо вытер со лба пот. – Матисс заключил с федералами соглашение. Он сдает им Букмана и все его дела с Гаити в обмен на свободу сына. Краббе являлся посредником в переговорах. Но федералы столкнулись с той же проблемой, что и мы. Что собой представляет Букман? Как он выглядит? Официально на него ничего нет – ни номера карты социального страхования, ни эмиграционных документов, никаких записей в полиции.

– Может, ему просто повезло, – произнес Макс.

– Не исключено. – Джо кивнул. – Но федералы точно знают, что у Букмана очень серьезные связи где-то наверху. Похоже, в полиции. Нам предстоит с этим разобраться.

Макс закурил сигарету и заглянул в холодильник. Там было только пиво. Он обещал Сандре, что даже пиво станет пить после семи вечера и через день. А когда они вместе, вообще только вино с едой. Правда, вино он все равно никогда не пил, терпеть не мог. Оно вызывало у Макса изжогу. Он закрыл холодильник.

– Что, не хочешь пива? – Джо удивленно вскинул глаза.

– Рано, – ответил Макс.

Джо понимающе улыбнулся:

– Любовь?

– Ты угадал.

– Если она заставит тебя бросить еще и курить, я поцелую пальчики на ее ногах.

– Хорошо.

– Отлично, – сказал Джо, – но я не закончил. Так вот, федералам было нужно описание внешности Букмана, и Матисс сказал Краббе, что у него есть фотографии. Мол, тайком сфотографировал его, когда они в последний раз встречались с глазу на глаз, в семьдесят восьмом году. Ради страховки. На фотографиях подлинный Букман, без дураков. Потому что они приятельствовали с давних пор, имели общих друзей… нет, кажется, не так – у них была общая гадалка.

– Кто? Эва Десамур?

– Не знаю. Но ее имя наверняка было в его письменном свидетельстве. Дело в том, что Краббе перед Рождеством вылетел на Гаити и Матисс при нем все подробно написал. Передал также фотографии. Краббе позвонил федералам и сообщил, что Матисс пока не сдал полностью всю верхушку кокаиновой команды Гаити, но сдал свои контакты на таможне, в полицейском управлении Майами, АКН и ФБР.

– Боже! – Макс сел. – И Краббе отдал это добро своей секретарше, Норе Вонг?

– Да. – Джо тяжело вздохнул, вспомнив документы и фотографии, которые прислали из полиции Нью-Йорка. – Федералы так ничего этого и не увидели, потому что тогда не освободили Пьера Жерома. Решили изменить условия соглашения. Заявили, что у них нет полной уверенности, не выдумал ли все это папаша Матисс, поэтому они отпустят парня домой, когда арестуют всех фигурантов. И еще они хотели, чтобы папаша Матисс свидетельствовал против Букмана на открытом суде. Матисс возразил, что так не пойдет. Краббе как раз вел переговоры по данному поводу, и тут его пристрелили вместе с Мойесом.

– Так что целью являлся не Мойес, а Краббе?

Джо кивнул:

– Да.

– Он что, не имел копий бумаг?

– Если даже имел, все равно они исчезли.

– А что с Матиссом?

– Убит. Утром четвертого мая – в день суда над Мойесом – Матисса, его жену и двоих детей перестреляли в их доме в Порт-о-Пренсе, когда они сели завтракать.

– А Пьер-Жером?

– Найден мертвым в камере.

– Он сидел в одиночке?

– Да. Кто-то подсыпал ему в овсянку толченого стекла. Старый трюк.

– Вот сволочь! – крикнул Макс, вставая. – Как это все удалось Букману провернуть?

– Очень просто, Макс, – купить можно почти каждого. А у ребят с наркотиками куча денег.

– Значит, Букман убрал всех за один день… в двух странах!

– Да.

Макс принялся мерить шагами гараж.

– Ты только подумай! Об этом знали лишь на самом высоком уровне! И нужно было все подготовить! А он провернул операцию за неделю!

– Да, получилось, – устало проговорил Джо. – Видимо, у Букмана везде свои люди. Это единственное объяснение.

– И чем теперь заняты федералы?

– Пытаются определить источник утечки информации. Затем опять возьмутся за Букмана. – Джо показал на бумаги: – Тут в конце сказано, что на него уже работает… кто бы ты думал? Тесть президента Гаити, Беби Дока Дювалье. Его зовут Эрнест Беннетт.

– Я уже ничему не удивляюсь, – мрачно отозвался Макс. Он загасил окурок и сунул в рот новую сигарету.

Джо знал, что внутри Макса вскипает гнев. Вначале холодный, потом горячее и горячее, а следом взрыв с криками и воплями, с готовностью чуть ли не биться головой о стену. Вскоре он спохватывался, шел в церковь, сидел там, приводил голову в порядок. Когда они находили мертвые тела пропавших детей, Джо видел на глазах друга слезы. Но слезы не горя, а гнева. Теперь к гневу Макса примешивалась тревога. Джо понимал почему. Он сам сегодня утром решил, что, может, следует прекратить расследование, ведь у Букмана длинные руки, дотянутся куда угодно. Добравшись до ближайшего телефона-автомата, Джо начал набирать номер Макса. Хотел разбудить и сказать, но вспомнил причины, почему он вообще все это затеял, и повесил трубку.

Макс сел на диван. Задумался. О Сандре. Мысленно увидел ее голову на подушке. Увидел Сандру в кухне, на стуле, в его рубашке, читающую газету. Вспомнил, как замер в дверном проходе, как смотрел на нее, а она не замечала. Любовался ее красотой, считая себя самым счастливым человеком на свете. Если они продолжат расследование, ей наверняка будет угрожать опасность. Но он не мог подводить Джо.

Макс рассматривал черный пол в масляных пятнах. Прогремели раскаты грома.