Текст книги "Король мечей"

Автор книги: Ник Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

22

Каждое утро Сэм Исмаэль – высокий, стройный, совершенно лысый, с длинным носом и желтовато-карими глазами – мыл тротуар у своего магазина настоем жасмина, мяты и розовой воды. Этот обычай соблюдали все сирийцы, владевшими магазинами в Порт-о-Пренсе. Родители Сэма держали там супермаркет. Считалось, что запах привлекает покупателей.

Сэм преуспевал. В его магазине «Таинственный Гаити» в Лимон-Сити дела шли прекрасно. Он продавал все виды атрибутов вуду – вызывающие духов трости, барабаны, свечи, куклы, фигурки святых, разнообразные травы, коренья, листья и семена, а также жертвенных животных – петухов, цыплят, голубок, козлов и змей. Из-под прилавка Сэм также прибыльно торговал предметами, используемыми в ритуалах черной магии, большинство которых были похищены из церквей и кладбищ. Особенным спросом пользовались черепа и кости монахинь, священников и убийц. Его клиентуру составляли гаитянские хунганы и мамбо, кубинские и бразильские жрецы культа макумба, африканские колдуны, местные ведьмы и прорицатели, сатанисты, сексуальные извращенцы, а также музыканты и туристы.

Магазин стоял на видном месте и скрашивал однообразный унылый пейзаж, составлявший дома с окнами, заколоченными досками, пустые товарные склады и приземистые многоквартирные здания, где жили местная рвань и эмигранты из Гаити. Последние прибывали и прибывали.

Сэм был неверующий. Для него что христианство, что буддизм, что вуду – одинаково. Но он понимал и уважал религиозные чувства других.

Почти всех своих клиентов он считал шарлатанами. Эти лекари, врачующие снадобьями, заговорами и наложением рук, всевозможнейшие фальшивые ясновидящие, гадальщики и прочие маги просто зарабатывали на жизнь. Дурили людей как могли. Все, кроме Эвы Десамур. Достаточно единственной встречи с этой женщиной, чтобы человек поверил в сверхъестественное. Во время одного из редких посещений магазина она увидела там супругов из Германии, рассматривавших ожерелье из монет на предмет покупки. Эва подошла к женщине, брюнетке лет тридцати, и произнесла: «Через три года вы родите мальчика, которого назовете в честь своего отца. Но внука он не увидит, потому что болен и долго не протянет». Супруги смутились и поспешно покинули магазин, к большому неудовольствию Сэма, поскольку от туристов всегда был неплохой доход. Но в прошлом году они явились сюда с маленьким сыном, спрашивали, как найти Эву. Дело в том, что все произошло именно так, как она сказала.

Сэм ведал финансами Соломона Букмана, а также некоторых высших офицеров армии Гаити, делавших серьезные деньги на кокаине. Они построили на севере страны частные аэродромы, где принимали самолеты колумбийского картеля с грузом кокаина и дозаправляли их. Далее самолеты следовали в Майами. Американские таможенники ничего не подозревали, ведь на Гаити никаких наркотиков никогда не производили. Но именно на этом кокаине Соломон сделал свои главные деньги. Конечно, он занимался всеми видами преступного бизнеса, но основной доход приносили наркотики. И возможностью начать большую игру он был обязан Сэму, рассказавшему об этих аэродромах и организовавшему несколько встреч с основными игроками. До сего момента Соломон торговал по мелочам. Его люди продавали упаковки по десять долларов.

Сэм работал по двум направлениям. Через офшорные банки переправлял деньги банды Соломона на счета в Швейцарии, Монако и Люксембурге и по указаниям Соломона инвестировал капитал в бизнес и недвижимость. Сэм являлся подставным лицом и одновременно мозговым центром проекта перестройки Лимон-Сити. Это была его идея. Однажды они с Кармином возвращались после охоты на аллигаторов в Эверглейдсе. Проехали Корал-Гейблс. Кармин порассуждал о том, что раньше на этом месте росли апельсиновые рощи, а потом в двадцатые годы Джордж Меррик решил построить город. Двадцать минут спустя они застряли в пробке в Малой Гаване, и вот тут Сэм увидел щит с надписью «Парковка разрешена только кубинцам. Все остальные машины будут отбуксированы». Его поначалу шокировала неслыханная наглость – надо же, как ведут себя эмигранты по отношению к коренному населению, – но затем он сообразил, что это их район, они тут хозяева. Этот район был застроен и находился во владении организации кубинских беженцев. Вот тогда ему и пришла мысль создать в Майами похожий район для гаитян. Малый Гаити.

Он узнал о выставленных на продажу крупных участках Лимон-Сити и предложил Соломону купить их, сделать долгосрочные инвестиции. Подумав, Соломон согласился. Для него проект Лимон-Сити стал прекрасной денежной прачечной.

Работать на Соломона Букмана Сэм стал не по своей воле. По происхождению он был сириец, но считал себя гаитянином. Свободно говорил на французском и креольском, а также английском, испанском и арабском. Он любил гаитян и хотел им помочь. Родители привезли его на Гаити младенцем, а в двадцать два года он уехал в Майами, поступил в университет на экономический факультет. Его родители, Рафик и Зада, были люди весьма состоятельные. Отец владел на Гаити сетью супермаркетов, магазинов «сэконд-хенд», а также швейными и обувными фабриками.

Сэм столкнулся с Соломоном девять лет назад, вскоре после того, как открыл свой магазин. К нему приехал Леденец требовать деньги за «крышу». Сэм встретил его с дробовиком наперевес. Леденец отвалил, предупредив, что скоро вернется.

Естественно, Сэм слышал о Соломоне Букмане и его банде. О нем ходили разнообразные слухи. Наиболее впечатлительные натуры приписывали ему мистическую силу. Гаитяне из Либерти-Сити считали Соломона своим защитником. Остальные его боялись. Но Сэм не встревожился, полагая, что все это чушь, однако с тех пор был настороже и всегда держал дробовик наготове.

Лично Соломон к нему не явился. Прислал Эву. Она извинилась за Леденца, заверила, что подобное больше не повторится. Осмотрела магазин, купила корни ипомеи и ушла. Через неделю пришла снова, купила две курицы и жабу. Разговаривала мало, но Сэм ощущал – она его оценивает, просвечивает насквозь. В свой третий визит Эва сказала, что Соломону нужен человек для управления финансами.

Выяснить, что Сэм хорошо знаком с бухгалтерским делом, было несложно. Он управлял вкладами отца в банках США, это не являлось тайной. Родители любили похвалиться, какой у них умный сын, как ловко обращается с деньгами, просто чистый Ричи Рич. [23]23
  Персонаж комиксов и мультфильмов, богатый рачительный мальчик.


[Закрыть]

Сэм не желал связываться с гангстерами. Он хотел зарабатывать деньги честно, как отец, но Эва намекнула, что неплохо бы ему подумать о своей сестре, Малике, которая училась в Гайнсвилле, и о родителях тоже. И он понял, что у него нет выбора.

С самим Соломоном Сэм встретился месяц спустя в странной обстановке. Они сидели друг против друга в пустой комнате с задвинутыми шторами в конце дня, перед заходом солнца. Сэм пристально вглядывался в собеседника, но видел лишь силуэт, который со временем становился все более нечетким. Разговор шел о бизнесе. Голос Соломона звучал мягко. Он говорил с едва заметным гаитянским акцентом, был немногословен, но точен в выражениях. Удивил Сэма эрудицией. Он был на уровне самых продвинутых студентов университета, где Сэм учился, если не выше. У него был живой ум, он помнил любую подробность беседы. Для начала поручил Сэму открыть шесть банковских счетов – четыре для него и два для Эвы, но на другие фамилии. Затем начал расспрашивать о номерных счетах в банках Швейцарии. Сэм объяснил, что для открытия такого счета нужен серьезный капитал. «Будет», – ответил Соломон. Так оно и случилось.

Когда бы они ни встречались, это всегда происходило при плохом освещении или вообще без света. Сэм даже допускал, что иногда Соломон присылал вместо себя двойника. Кармин утверждал, что он это широко практикует. Впрочем, большой разницы не было, поскольку Сэм слышал лишь голос, а о внешности босса не имел ни малейшего представления. Соломон мог войти в его магазин как обычный посетитель, Сэм бы не догадался.

Все шло очень гладко, пока Соломон вдруг не решил вывести из проекта Лимон-Сити Преваля Лакура и супругов Куэста. С ними жестоко расправились. Сэм этого не одобрял, но их выход из игры был ему на руку. Теперь удастся вести дела без помех.

Среда, полдень. Время тянулось медленно. Помощница Сэма, Лулу, только что сделала ему маникюр. Он очень тщательно следил за своей внешностью. Ногти и зубы должны быть в полном порядке. Это очень важно для его бизнеса – наряду с мозгами и нужными телефонами. Приветливая улыбка с великолепными зубами располагает к доверию, как и твердое рукопожатие.

Сэм придирчиво осматривал результаты кропотливой работы Лулу, когда над дверью зазвонил колокольчик и вошел Кармин. Сам не свой.

Сэм обрадовался другу.

– Привет, Кармин! – Он поцеловал его в обе щеки, отстранился и внимательно посмотрел. Заметил на лице ссадину. – Что случилось?

– Потом. – Кармин показал глазами на Лулу, собирающую маникюрный набор.

– Спустись вниз и умойся, – сказал Сэм на английском, который Лулу еще не совсем осилила.

Внизу у Сэма помещения располагались на двух уровнях. На первом он держал животных. До недавнего времени там обитала даже шимпанзе, сбежавшая из «Парка приматов». Она сидела у магазина, полумертвая от изнеможения. Он взял ее и поселил в пустой клетке, где прежде жил козел. Недавно продал колдуну-конголезцу.

Нижний уровень, просторный подвал, был вымощен белыми плитками. Пол и стены. Вдоль потолка, тоже белоснежного, проходила длинная перекладина со свисающими крюками из нержавейки. Здесь было чисто и сильно пахло промышленной дезинфекцией. Посередине, рядом с водоводом, стоял мраморный разделочный стол. Чуть поодаль шесть белых морозильников.

В этом помещении Сэм хранил туши аллигаторов, которых они с Кармином добывали в Эверглейдсе. Они ездили туда каждый месяц. Сэм вел глиссер, а Кармин из охотничьего ружья бил в глаз рептилиям. Он стрелял очень метко, всегда поражал цель с одного раза. Затаскивали аллигаторов сюда, подвешивали на крюки, свежевали, обкладывали льдом. Позднее Сэм переправлял их на отцовскую фабрику на Гаити, где кожа шла на туфли, пояса, сумки, чемоданы и сувениры, а головы и ноги хорошо раскупали туристы и разные религиозные придурки.

Кармин вымыл лицо, приложил мешочек со льдом к ссадине.

Когда Сэм появился через несколько минут, он все ему рассказал. Сэм хорошо помнил Риски. Действительно стерва – Бубновой масти, для любителей «черного мяса». Сэм выложил на стол две тысячи, она запросила больше, заявив, что арабу меньше чем за три отсасывать не будет. Сэм заплатил. Тогда она попросила еще таблетку куаалюда, [24]24
  Сильный транквилизатор, употребляемый наркоманами.


[Закрыть]чтобы представить его Джоном Холмсом или Мандинго. [25]25
  Джон Холмс и Мандинго – знаменитые американские актеры порнофильмов.


[Закрыть]Сэму она понравилась, но и напугала. У него тогда не очень хорошо получалось. В общем, это была уже готовая проститутка, которой все безразлично.

– И что ты собираешься делать?

– В любом случае на шантаж поддаваться не буду, – ответил Кармин. – Если поддамся, она заберет все.

– А почему ты так испугался?

– Она сказала, что сообщит моей матери. А если та узнает, мы с тобой оба покойники. И не важно, что ты делаешь для Соломона, как ему полезен и все такое. Пошел ему поперек, и все – тебя скормят аллигаторам. Этого парня ничем не проймешь. Ему все по фигу.

– Тогда остается единственная возможность.

Кармин кивнул, но взгляд отвел.

– Хочешь, я этим займусь? – предложил Сэм.

– Нет, дружище, свое дерьмо я должен разгребать сам.

– Кармин, ты же не способен убить человека!

– Ну и что?

– Что значит «ну и что»? Убивать – не твоя специальность. Ты это делать не умеешь и не хочешь. Так что давай я все организую. Найду кого-нибудь.

– Кого?

– В Майами полно киллеров, они скоро организуют профсоюз.

– Нет, это моя забота, понимаешь? Мой бизнес и проблема моя. Неужели я не могу справиться с одной алчной дрянью? Я с ней справлюсь.

Кармин посмотрел в зеркало над раковиной.

– Боже, что у меня с лицом! А мне пора отправляться к шлюхам, собирать деньги. – Он повернулся к Сэму. – У Лулу, наверное, есть какой-то макияж. Все девушки носят с собой косметику. Спроси, может, у нее найдется тональный крем.

– Тональный крем? Ладно. – Сэм направился к лестнице, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

– Слушай, – крикнул ему вслед Кармин, – только не говори, что это для меня! Ладно?

Сэм и Кармин – близкие друзья, но Сэм никогда не был с другом до конца откровенен. Вот и сейчас он не сказал Кармину, что Соломону и Эве давно известно о его побочном бизнесе. Сэм сообщил им об этом с самого начала. Пришлось. Они бы все равно узнали, и очень быстро, и тогда бы его и Кармина на очередном обряде «НКБС» принесли в жертву богам вуду.

Они восприняли информацию спокойно. Эву даже позабавило, что ее никчемный, глупый сын осмелился затеять что-то самостоятельно.

23

Октавио Боливара Гроссфельда арестовали в полпятого утра в четверг. Из группы наблюдения сообщили, что он в доме один.

К нему вошли четверо – Макс, Джо, Марк Бреннан и Джимми Валентин.

Гроссфельда нашли в спальне. Он лежал лицом на кровати, голый, в отключке. Накурился до одури марихуаной. Рядом стоял большой кальян в виде прыгающего дельфина. Бреннан и Валентин пошли обшаривать дом, а Макс и Джо попытались разбудить Гроссфельда. Стояли над ним, хлопали по спине, светили фонариком в лицо.

– Вставай, придурок!

Гроссфельд на мгновение приподнял тяжелые веки и тут же закрыл, пустив слюну и заулыбавшись глупой улыбкой.

Они потащили его в ванную комнату, поставили под душ и на всю мощь открыли холодную воду. Гроссфельд вскрикнул. Потом его заставили проползти на карачках в гостиную и поставили к стенке, мокрого.

В комнате был кавардак и пахло как в плохом туалете. Пол выстелен коробками из-под пиццы, сплюснутыми и слипшимися, которые образовали своеобразный ковер. Валентин вернулся из кухни с пластиковым пакетом, наполненным контейнерами с кокаином.

– Это не мое! – крикнул Гроссфельд.

– Нет? – усмехнулся Джо. – Тогда что же они тут делают?

– Он их подложил!

– Не может быть.

Бреннан нашел в шкафу медицинский саквояж. Там оказались три скальпеля, клейкая лента и хирургическая пила. Все покрыто засохшей кровью.

– И это тоже тебе подложили? – ехидно поинтересовался Макс. – И отпечатки пальцев там не твои?

Гроссфельд молчал, смотрел на лужицу вокруг ног, прикрывая ладонями свой срам. Невысокий, бледный, костлявый человечек. На груди татуировка Девы Марии.

– Что тебе больше нравится, Октавио, – продавать наркоту или резать девушек? – спросил Макс.

– Пошел к черту! – Гроссфельд плюнул в лицо Максу, но промахнулся, попал на пиджак Джо. Тот вытер плевок носовым платком. – Я что, выгляжу совсем дураком? Эта наркота не моя. Я свой товар здесь не держу!

– А где ты его держишь?

– Вот. – Октавио сделал гримасу. – Подложили мне это фальшивое дерьмо, а теперь спрашиваете, где я держу настоящее. Да ты совсем тупой!..

– А с человеком, которого зовут Карлос Ледер, ты знаком? – спросил Джо.

– Да. Он трахал твою маму в джунглях и сделал тебя, черномазый.

– Хочешь меня раздразнить, Октавио? – Джо посмотрел на него сверху вниз, как на карлика, и повернулся к Максу: – Найди этой сволочи какие-нибудь штаны, чтобы мы могли зачитать права.

Макс пошел в спальню и вернулся с джинсами и грязной розовой футболкой. Они лежали рядом с объедками пиццы.

– Надень, придурок! – Он бросил одежду Гроссфельду.

Пока тот одевался, в дверном проходе неожиданно появился лейтенант Джед Пауэрс и вызвал Бреннана и Валентина на улицу. Макс слышал, как они там негромко переговаривались. Затем Пауэрс и Валентин вернулись.

– Зачем вы приехали, лейтенант? – произнес Макс.

– Планы изменились. Его брать не будем.

– Чей приказ?

– Вы знаете чей, – буркнул Пауэрс. – Пойдемте, я вам все объясню.

– Эй! – крикнул Гроссфельд. – А кто заплатит компенсацию за сломанную дверь? – Он сделал несколько шагов вперед.

– Заткнись! – рявкнул Пауэрс, и Гроссфельд замер. – Стань где стоял.

Гроссфельд вернулся к своей лужице.

Макс и Джо направились к Пауэрсу, а Валентин прошел мимо них и дважды выстрелил Гроссфельду в грудь. Тот дернулся и съехал на пол, размазав по стене малиновую патоку. Затем повалился лицом вниз.

– Ты что?! – воскликнул Макс.

Валентин убрал пистолет в кобуру и приблизился к убитому. Достал из-за пояса серебристый револьвер тридцать восьмого калибра. Пауэрс сделал знак Максу и Джо выйти из дома.

– Значит, ситуация следующая: когда вы появились, он открыл огонь. Валентин пристрелил его. Очень просто.

В этот момент в доме прогремел выстрел. Следом вышел Валентин.

– Все чисто.

В окнах соседних домов начал зажигаться свет, захлопали двери, люди высыпали на улицу. Монотонное стрекотание сверчков в траве перекрыл вой сирен.

– Когда это решили? – спросил Макс. Его трясло от возмущения.

Джо угрюмо молчал.

– Все объяснит Элдон. – Пауэрс посмотрел на Джо: – Вы в порядке, Листон?

– А как вы думаете? – поморщился тот.

Пауэрс задержал на нем твердый взгляд и посмотрел на Макса:

– Идите оба, помогите сдерживать зрителей.

– В свое время Октавио Боливар Гроссфельд был первый на курсе в Университете Майами, – обратился к Максу Элдон. – Его родители, фермеры, влачили нищенское существование. Ребенком он тянулся к учебе. Пробился благодаря мозгам и личным качествам.

Они беседовали на крыше. Шел третий час дня. Небо обложили черные грозовые тучи, солнечный свет едва пробивался в узкие щели между ними. Ветра не было. Стояла жара, тяжелая и влажная. Внизу на Флэглер-сквер произошло дорожное происшествие, движение застопорилось.

Макс только что передал Элдону рапорт. Написал что положено. Они с Джо вошли первыми, следом Бреннан и Валентин. Гроссфельд выскочил и произвел по ним выстрел. Валентин дважды выстрелил в ответ, поразив Гроссфельда в грудь. В целях самозащиты. Он принял правильное решение, спас им жизнь. Валентин достоин поощрения.

Ему пришлось напечатать рапорт также и от имени Джо, поскольку тот сам не мог, слишком был расстроен. Складно не получалось, переделывал несколько раз.

– Вот почему его следовало убрать, – продолжил Элдон. – Для нас, копов, нет ничего хуже, чем умный, образованный преступник. Когда такой принимается за дело, жди неприятностей. Мне с подобными типами приходилось встречаться прежде. Так что все правильно. Мы пришьем ему то, что хотели пришить, и сделаем так, чтобы в это поверили. А с мертвых взятки гладки. Ты уж извини, что я тебя не предупредил. Не успел.

Макс не знал, что его больше злило – то, чему он недавно стал свидетелем, или Элдон, который считал это в порядке вещей.

– Как Листон?

– А ты как думаешь, Элдон? – Макс пожал плечами. – Он же никогда вживую с таким дерьмом не сталкивался. Пребывает в растерянности.

– Правда? – Элдон нахмурился.

– Да. Его компас, показывающий, где добро, а где зло, сломался.

– А он не может…

– Нет. – Макс отрицательно покачал головой. – Джо надежный, на сто процентов. Против тебя не пойдет. В общем, желание жить у него не пропало.

Элдон усмехнулся:

– Но ведь ты тоже расстроен, да?

– Можно сказать и так, – проговорил Макс и сильно затянулся сигаретой. – А чему тут радоваться?

– Макс, мы все сделали правильно. Это был плохой человек. Подонок. Привозил молоденьких колумбийских девушек, начиненных контейнерами с кокаином. И здесь потрошил, как рыб. Это что, чепуха? Невинная забава? Вспомни, ты же сам выбрал его из книги.

– Но это же убийство!

– Неужели? – Элдон подошел ближе и посмотрел Максу в лицо. – Очень странно слышать подобное именно от тебя. Ты что, Макс, слегка контужен? У тебя амнезия? В полицейском управлении числятся три нераскрытых убийства – три насильника-педофила найдены каждый с двумя дырками в голове.

– Это иное.

– Почему же?

– Их не стали арестовывать и судить, поскольку вы с Гномом так решили. Что-то у вас не сходилось.

– Но ты их все же пришил.

– Они получили то, что положено. Возмездие. Подонки охотились на беззащитных детей. Я отомстил за детей и их родителей.

– При чем тут родители, Макс? Они видели, что правосудие свершилось. Преступники были осуждены.

– Не те преступники!

– С теми ты расправился сам, Макс. И правильно сделал. А подонки, которых мы упрятали за решетку, тоже являлись преступниками. Промышляли по детям. В чем проблема? Получилось как на распродаже: два по цене одного. И вот ты заговорил о возмездии. Так мы и вершим возмездие в чистом виде. Эти гады все до одного заслуживали смерти. Октавио Боливар Гроссфельд резал девушек на куски. Молоденьких девушек, Макс, и их родственников тоже. Он был извергом. И это прекрасно, что такая мразь больше не ходит по земле.

– Но его нужно было арестовать и судить по закону. – Макс горячился, но слабо, чувствуя, что возмущение куда-то испарилось. Элдон прав. У него нет морального права протестовать. И вообще во всем, что было сказано, содержалась своя извращенная правда.

– Послушай, Макс. – Элдон заботливо положил руку ему на плечо. – Ты расстроен, потому что я не ввел тебя в курс дела. Но все решалось в последнюю минуту. Вам с Листоном тоже зачтется, не беспокойся. И вы по-прежнему станете вести это дело.

Макс посмотрел на море.

– А что будет с Мариселой Крус?

– С кем?

– Ну, с той девушкой-«мулом», которая согласилась свидетельствовать против Гроссфельда.

– А что с ней? Сядет в тюрьму, как положено.

– Но я ей обещал…

– Мало ли что обещал. Теперь обстоятельства изменились.

– А ее ребенок? – Макс растоптал окурок.

– Ребенка передадут в приют или усыновят. Для него вообще все сложится прекрасно. Ты хотел бы родиться и вырасти в Колумбии? Лично я – нет.

– А нельзя иначе? – с горечью спросил Макс. – Просто ее депортировать.

– Это не в моей власти.

– Ложь!

Ярость Макса ошеломила Элдона, но лишь на мгновение.

– Знаешь, что будет, если мы отправим девушку домой? Она вернется следующим рейсом. А потом, вероятно, станет возить с собой младенца. Ты знаешь, что они для перевозки кокаина используют младенцев?

– Ладно, не будем больше об этом говорить, – произнес Макс. – В общем, это дело я вести больше не собираюсь.

– Что? – Лицо Элдона напряглось.

– Ты меня слышал. – Макс посмотрел ему в глаза.

Элдон покачал головой:

– Ты будешь вести дело!

– Тогда я вообще увольняюсь из полиции.

– Даже не вздумай! – прорычал Элдон.

– Посмотри, как я буду это делать, – холодно промолвил Макс и повернулся, чтобы уйти.

Элдон схватил его за плечи и развернул так быстро, что тот потерял равновесие и покачнулся, сигареты и зажигалка выпали из нагрудного кармана.

– А теперь слушай! – Элдон весь кипел, лицо раскраснелось, глаза сделались маленькими и свирепыми, бородавка стала лиловой. Он наставил указательный палец в лицо Макса. – Командую здесь я. А ты мой подчиненный. Я один решаю, кому оставаться, а кому уходить. Больше никто. И ты пойдешь туда, куда я велю. Но если ты настаиваешь, чтобы уйти из полиции, Макс, ладно, убирайся. Только забери с собой Листона. А я уж позабочусь, чтобы он знал, что жизнь ему испортил его надменный напарник из-за какой-то латинской девки-«мула». И нечего с ней церемониться. Она нарушила наши законы. И отправится в нашу тюрьму. Все, разговор закончен. Ты понял?

Макс молчал. Толстые, переплетенные, как клубок змей, вены на мускулистой шее Элдона напряглись, лицо сделалось свекольно-красным. Макс не видел его таким взбешенным с боксерских времен.

– Я не расслышал, что ты сказал? – Элдон приблизил лицо к лицу Макса.

– Я понял, Элдон. – Макс шагнул назад, чувствуя себя разбитым.

В старые времена, когда Элдон был его тренером, он использовал для достижения результата два подхода. Если Макс терял уверенность в своих силах, Элдон терпеливо, по-дружески подбадривал. Если же он терял кураж, то получал мощный публичный словесный разнос. Элдон настолько хорошо изучил его, что точно знал, какие кнопки когда нажать и насколько сильно.

– Я понял! – Макс повысил голос, сдерживая себя, чтобы снова не разозлиться.

– Хорошо. – Элдон постоял с минуту, сердито глядя на Макса, убеждаясь, насколько безоговорочно капитулировал его питомец. И сменил гнев на милость. Улыбнулся, обнял Макса за плечи и повел к краю крыши. – Ничего, небольшая размолвка всегда оздоровляет. Помогает выпустить пар. Думаешь, мы с Эйбом всегда ладили? Нет. Знаешь почему? Потому что Эйб был слишком крутой со своими. Обращался с ними жестче, чем любой патрульный коп-куклуксклановец. При допросах негров почти всегда пускал в ход дубинку, чтобы запугать. А эта штуковина была у него налита свинцом. От костей ничего не оставалось. А как он называл эту дубинку? «Глушитель ниггеров». Можешь представить? Эйб был великий коп, один из лучших, с каким я когда-либо работал. Но иногда в попытках доказать, что он не совсем черный, Эйб заходил слишком далеко. Ему очень хотелось выглядеть таким, как мы. Ты бы послушал, что он говорил, когда мы спорили. Закрыть глаза, так можно было поклясться, что это выступает какой-то расист-южанин.

Макс много раз слышал рассказы об Эйбе, но сам Эйб о своем прошлом никогда не распространялся. Джо презирал его, называя ренегатом, предателем, – и это были самые мягкие выражения.

Элдон глубоко вдохнул густой застоялый воздух, выдохнул и посмотрел на Макса.

– Я люблю этот чертов город, а ты? – Его тон стал теплым.

Макс пожал плечами. Хорошо бы Элдон убрал с плеча свою лапу.

– Нормальный.

– Нормальный, считаешь? – Элдон рассмеялся. – Ты, Макс, здесь, в Майами, родился и вырос. А я-то нездешний. Впервые я увидел этот город, когда мне было десять лет. Приехал с папой, Элдоном Бернсом-старшим. Он служил шерифом в Миссисипи. Задержал беглого преступника, которого разыскивала полиция Майами. Повез сюда. Тот парень ехал на заднем сиденье, а впереди я с отцом. Передали, значит, мы парня полиции и отправились в Майами-Бич. Я влюбился в эти места с первого взгляда. Красота! Пляж, море, отели в стиле ар-деко. Тогда все выглядело очень стильно, не такая мусорная свалка, как сейчас. Мне они казались маленькими дворцами, где жили короли и королевы. Я решил, что когда вырасту, то стану шерифом Майами. И вот взгляни на меня сейчас.

«Да, – с горечью подумал Макс, – посмотрев на тебя сейчас, твой папа не остался бы доволен Элдоном Бернсом-младшим».

– Такого города, как Майами, нигде больше нет, – продолжил Элдон. – У нас в старые времена, когда я еще ходил в форме, тут счастливо жили в мире друг с другом все – и белые, и негры, и евреи, и кубинцы. А туристам какое было раздолье! Теперь же у нас идет непрерывная война. Колумбийцы, кубинцы, гаитяне, местные черномазые и белые гангстеры воюют друг с другом. Привозят это дерьмо сюда, в наш город, прямо под нашим носом и обдуривают всех и каждого. Они приходят в залы наших судов и убивают людей прямо перед камерами национального телевидения! Туризм хиреет, деньги из города уходят. Сердце разрывается смотреть, что с городом происходит. Уже так опустили Майами, дальше некуда. И мы на войне, Макс. Сейчас побеждают они, но мы свое возьмем. Мы – это партизанский отряд «Бойцы сопротивления Майами». У противника численное превосходство, больше оружия и денег. И воюем мы не с одной, а с сотней армий захватчиков. Они воюют друг с другом и с нами. Но мы победим. Потому что это наш город и наша страна. С каждой пулей, всаженной в подонка, мы постепенно возвращаем город обратно. Когда он станет нашим, мы сделаем так, что он будет выглядеть еще краше, вернем ему прежний блеск. И ты, Макс, поможешь мне в этом. – Элдон твердо посмотрел ему в лицо и сжал плечо. – Ты – второй самый лучший коп, которого я когда-либо имел честь знать. Я говорю серьезно. Вместе мы добьемся многого. А когда дым рассеется и осядет пыль, Майами перестанет слыть столицей убийств США. Он станет величайшим городом Америки, куда все будут стремиться приехать. Он станет таким, как прежде. А потом наступит день, когда мне придется уйти на покой, и тогда все ляжет на твои плечи. Ты будешь командовать уголовной полицией нашего прекрасного города. Что ты на это скажешь, Макс?

«Такими методами, Элдон, ты городу былую славу не вернешь…»

Макс так подумал, а произнес совсем другое. И довольно решительно.

– Это звучит здорово, Элдон. Действительно здорово.