Текст книги "Король мечей"

Автор книги: Ник Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

49

Кармин поставил темно-зеленый «форд» на стоянке супермаркета на Восьмой авеню и осторожно посмотрел на себя в зеркало. Дивно. Он всегда мечтал иметь прямые волосы, как у отца, и теперь его желание исполнилось. Конечно, это парик, но не такой примитивный, как у его девушек Пиковой масти или у белых пенсионеров с Саут-Бич, который того и гляди сдует ветром. У него парик настоящий – короткая прямая прическа из подлинных черных волос, разделенных посередине небольшим пробором, челка слегка спадает на правую бровь. Теперь он выглядел как настоящий кубинец.

Кармин уже пробовал однажды изменить прическу. Несколько лет назад сделал в парикмахерской «химическое распрямление». Это было замечательно – ехать вдоль залива Бискейн в автомобиле с открытым верхом, ветерок шевелит волосы. Прямо как белый парень с рекламы шампуня. Но надо было помнить, что этим вечером ему предстояло мытье. А он забыл. Мать, как положено, пришла в ярость и остригла ему волосы тупыми кухонными ножницами, почти выдрала. А потом засунула их Кармину в рот и попыталась заставить проглотить. Он чуть не подавился. Но все равно теперь, оглядываясь назад, вспоминая моменты восторга, какие он тогда переживал, Кармин думал, что это того стоило. Воспоминания у него не отнять.

Кармин не ограничился париком. Он полностью изменил свой имидж. Теперь он был маляром, работающим на покраске домов в Лимон-Сити. Купил подержанный пикап, восемь галлонов белой и желтой краски, кисти и другие принадлежности, положил все сзади. Надел спецовку цвета хаки, ботинки со стальными мысками. Закапал их краской разных цветов, чтобы они имели подержанный вид. Увидев его, Сэм заявил, что он выглядит как часть инсталляции на выставке Джексона Поллока. Кармин проверил свой маскарадный костюм на двух девушках Трефовой масти. Заговорил с ними по-испански, будто пытался снять. Они оглядели его и сказали, что бомжей не обслуживают. Кармин повернулся и отошел, очень довольный собой. Раз шлюхи признали в нем маляра, тогда и копов можно не бояться. Больше о происшествии в парикмахерском салоне ничего не сообщалось, но это не значило, что прекратились поиски.

Кармин посмотрел на часы. Тридцать семь минут третьего. Хорошо, это середина ее смены. Он захватит Хуаниту Лельхедаль врасплох.

Кармин искал ее полтора года. Она улизнула из города, задолжав ему тысячу двести пятьдесят долларов. На прошлой неделе одна из его девушек Пиковой масти сообщила, что ее видели вот тут, в кафе супермаркета «Гервис фэмили».

В первый раз он увидел Хуаниту в семьдесят шестом году. Она работала стриптизершей в престижном клубе на Ле-Жюн. Тогда он там «рыбачил» – выискивал потенциальных Бубен и Треф. Вообще в стрип-барах девушки обычно легко ловились.

Хуанита была, наверное, самая красивая и сексуальная девушка из всех, каких Кармин видел. Длинные черные волосы, зеленовато-голубые глаза, светло-бронзовая кожа. Миниатюрная – рост метр пятьдесят, – с небольшой грудью, восхитительной попкой. Мужчины приезжали отовсюду, чтобы посмотреть, как она танцует. У нее был особый трюк с серебристым жезлом. Хуанита встречалась взглядом с мужчиной, надувала сочные губы, а затем облизывала жезл, подергивая рукой вверх и вниз, одновременно вращая бедрами и вихляя задом. Парень совал ей после этого, наверное, все деньги, какие лежали в бумажнике. Она имела сверхъестественный нюх, на какого мужчину нацелиться. И никогда не промахивалась. В вечер их знакомства она исполнила свой трюк для Кармина, и он ее осыпал не пяти– и десятидолларовыми купюрами, а сотенными.

Он поселил Хуаниту вместе с сестрой Китти в квартире с видом на парк Максимо-Гомес. Она продолжала танцевать, но теперь после работы приглашала самых богатых клиентов домой.

Поначалу Китти в этом не участвовала. Она была квалифицированная медсестра и к тому же некрасива. Плохая кожа, очки с толстыми линзами в розовой оправе, сальные каштановые волосы, нескладная фигура. Кармин не смог бы сделать из нее Карту Пик, даже если бы захотел.

Но как-то раз один клиент Хуаниты предложил Китти за тысячу долларов поставить ему клизму. А в этом она была мастерица. На следующий вечер парень пришел опять за тем же самым.

Ясное дело, Кармин подобную возможность упускать не стал. Он ввел Китти в дело: обслуживать разного рода фетишистов. Китти и Хуанита, одетые в резиновые передники медсестер, выдавали этим мерзавцам те еще представления. За год Кармин нажил на девушках серьезные деньги. Но в феврале семьдесят девятого года случилось непредвиденное. Китти поставила одному клиенту клизму как-то неправильно и порвала прямую кишку. Он умер прямо в квартире. Кармин вынес труп, повез избавиться, а когда вернулся, девушек не застал. Хуанита и Китти сбежали. Забрали свои вещи и тысячу двести пятьдесят долларов, которые клиент заплатил им. С тех пор Кармин искал их, особенно Хуаниту.

Он вышел из автомобиля и направился в супермаркет. Там продавали не только продукты, но и одежду, растения, электроприборы, телевизоры, даже автозапчасти. Все на испанском – надписи, музыка, разговоры.

Кармин заглянул в кафе.

Пришлось дважды обойти зал, внимательно присмотреться к официанткам, прежде чем он узнал Хуаниту. Во-первых, волосы спрятаны под белой шапочкой, во-вторых, форменное темно-синее платье с красными и белыми отделочными кантами, и, в-третьих, она растолстела. Бедра стали шире, зад массивнее, икры толще, и даже намечался двойной подбородок. Ей было не больше двадцати семи, но она выглядела на десять лет старше. Горячая мексиканская крошка потеряла привлекательность.

Кармин наблюдал за ней издали, как она ставит на полки подносы с сочными красными стейками, затем толкает тележку дальше.

Дождался, когда Хуанита повернется к нему спиной, подошел и поздоровался, как обычно:

– Hola, chica! [38]38
  Привет, девочка! ( исп.).


[Закрыть]

Хуанита замерла. Он заметил, что она глубоко задышала.

Да, это она. Лицо шире, усталое, бледное, но глаза остались те же самые.

– Как ты меня нашел? – Хуанита не выглядела ни встревоженной, ни испуганной, хотя Кармин этого ожидал.

– Мир тесен, беби. – Кармин улыбнулся, удивляясь, почему она до сих пор ничего не сказала о его внешности. Непонятно, как она его узнала.

– Кармин, я больше на тебя не работаю.

– Вижу. – Он с улыбкой кивнул на тележку: – Не тяжеловато?

– Все лучше, чем старое. – Она вздохнула.

– Ну если так, то…

– Зачем ты пришел?

– За деньгами. Тысяча двести пятьдесят долларов.

– Что за жадность? Ты делаешь такие деньги на своих глупых шлюхах и явился за какой-то жалкой тысячей долларов?

– Ты считаешь, что тысяча двести пятьдесят долларов – жалкие деньги? И готова отдать их мне?

– Нет, не готова. Потому что сейчас у меня нет даже двенадцати долларов и пятидесяти центов. И я не знаю, когда они появятся. Так сложилась жизнь. Знаешь, почему я ушла? Не из-за того, что случилось с этим старым извращенцем, а потому что я тогда была на втором месяце.

– Да? И сохранила ребенка?

– Двоих.

– У тебя близнецы?

– Девочки.

– Надо же!

Теперь ясно, почему она растолстела. Шлюхи подзалетали очень редко, они предохранялись. Это было обязательное условие. Любую Карту в случае беременности заставляли сделать аборт. Впрочем, с добытчицами подобное случалось. А Пики или Трефы просто сбегали.

– Кто отец?

– Кто-то из клиентов.

– Как это случилось?

– А ты как думаешь?

– Я же давал тебе таблетки.

– Я от них поправлялась.

Но не так, как сейчас, подумал он. Кармин не знал, что сказать. Поздравить? Нелепо. Он был ошеломлен и немного разочарован. По правде говоря, Кармин пришел сюда не из-за денег. Такая сумма действительно для него ничего не значила. Он чувствовал себя немного задетым, что Хуанита так с ним поступила. Он хотел знать почему. И вот теперь выяснил. А дело в том, что он в нее влюбился сразу, как только увидел. Может, это была не любовь, а нечто иное. Но когда Хуанита танцевала на подиуме, еще не снимая одежды, она очень напоминала ему возлюбленную его отца, Луситу. Таких чувств Кармин не испытывал ни к одной шлюхе. Никогда. Ему нравилось проводить с ней время, отдыхать. С Хуанитой было весело и интересно. Она шутила, и они много смеялись. Иногда она становилась серьезной и смотрела на Кармина своими чудесными глазами, которые источали много добра. Он очень любил такие моменты. Ее милый испанский выговор, как она произносила: «Si, papi, mi amor». [39]39
  Да, папочка, моя любовь (исп.).


[Закрыть]На душе становилось необыкновенно тепло. Кармин даже позволил себе то, что не позволял ни с кем из шлюх. Переспал с ней пару раз, после того как они выпили и вдоволь подурачились. Но больше не решался, ведь если бы мать узнала – а это бы обязательно случилось, у этой твари был дар ясновидения, она чуяла буквально все, любую мелочь, – можно представить, что бы произошло. В другой жизни Кармин обязательно бы женился на Хуаните. И у них бы родились близнецы, славненькие девочки.

Хуанита была с ним честна. Отдавала все до цента, что зарабатывала с клиентами. Никогда не жаловалась, не ныла, не плакала, как большинство Карт. Он ценил это и часто позволял ей оставлять часть денег себе.

– У тебя сейчас есть мужчина? – спросил он.

– Тебе-то что?

– Просто так спрашиваю.

– А какому мужчине я нужна с двумя детьми, Кармин?

«А тому, кто тебя любит, – подумал он. – Черт возьми, чего я так раскис? Она же шлюха, одна из моих шлюх…»

Но теперь Хуанита квалификацию потеряла. В лучшем случае могла бы поработать Трефой, да и то недолго.

– Я тебе сочувствую, – промолвил он.

– Спасибо, Кармин. – Она попыталась улыбнуться. – Но ты думаешь, я скучаю по той жизни? Нет. Теперешнее положение меня вполне устраивает. Надеюсь, у моих девочек судьба будет лучше.

Кармин понял, что сейчас сделает. У него в машине, в «бардачке» лежали деньги. Более десяти тысяч. Он даст ей половину, для детей, как поступают в фирмах, когда увольняется хороший сотрудник. Вот именно, выплатит выходное пособие.

Неожиданно выражение ее лица изменилось. Хуанита смертельно побледнела, глаза расширились, рот приоткрылся. Она смотрела не на него, а правее. Кармин услышал медленную, тяжелую поступь. Очень знакомую.

– Как мило, – произнес высокий шепелявый голос прямо ему в ухо.

Кармин почувствовал запах миндаля в сахаре, смешанный со смрадным дыханием. Леденец.

Кармин повернулся.

– Как ты здесь оказался?

– Послала твоя мама. – Леденец, как обычно, сосал конфетку.

Почему этот толстый подонок, одетый вот так, не вспотел? Он был в черной куртке, темно-серых шерстяных брюках, белой выходной рубашке, ярко-желтом с красными полосками жилете. В черной фетровой шляпе с черной лентой, сияющих мокасинах из настоящей кожи.

– Зачем?

– Есть дела.

– Какие?

– Поедешь к Сэму в магазин. Подменишь его на пару недель, он сейчас будет очень занят. – У Леденца во рту была надета челюсть со стандартными зубами. Небольшие белые квадратики поблескивали, делая его рот похожим на расстегнутую «молнию».

– У меня своих дел хватает, тоже важных, – с достоинством ответил Кармин. – Я не могу работать в магазине.

Леденец, видимо, следовал за ним весь день, хотя Кармин нигде не видел его машину. А может, просто не заметил, поскольку восторгался своими новыми волосами?

– Это ты обсудишь со своей мамой, она в автомобиле, на заднем сиденье.

Кармин молчал. Неожиданно он почувствовал, будто стал ниже ростом. Посмотрел на Хуаниту. Она стояла не шелохнувшись, с ужасом таращилась на Леденца, словно на нее несся грузовик, а деваться было некуда.

Леденец смерил Кармина взглядом. Они были примерно одного роста, но в шляпе Леденец казался выше на несколько дюймов.

– Надо же, как вырядился! В прикид маляра. А этот противный парик зачем? Неужели тебе нравится?

Кармин хотел ответить что-нибудь резкое, грубое, поставить этого толстого беззубого психопата на место, но успокоился, увидев перламутровую рукоятку одного из двух «смит-и-вессонов», которые Леденец носил на бедрах. Они высовывались из-под куртки.

Леденец повернулся к Хуаните:

– А ты чего тут стоишь? – Слова зашипели, как сало, упавшее на раскаленную сковороду. – Должна тысячу двести пятьдесят долларов? Должна. Вот и отдашь, плюс двести процентов штрафа за просрочку.

– Мистер, у меня совсем нет денег, – взмолилась Хуанита.

– Вижу, – ухмыльнулся Леденец. – Но отдать все равно придется.

– Как?

– С сегодняшнего дня у тебя будет новая работа. На углу Шестьдесят третьей улицы. Это место называется «шлюходром». – Леденец осклабился.

– Но… но у меня дети… маленькие… – По ее щекам потекли слезы.

– Грустно, черт возьми, очень грустно. – Леденец покачал головой. – Ты вот что, давай-ка скидывай с себя этот клоунский наряд и возвращайся сюда.

– Кармин… пожалуйста… – Хуанита зарыдала.

– Он тебе не поможет. – Леденец приблизился к ней. – Отправляйся за своими вещами, а потом иди и садись в «мерседес», который стоит недалеко от входа. И без фокусов. Не пытайся что-то сказать управляющему или звать копов… потому что знаешь, что я тогда сделаю с тобой и твоими детками?

Кармин не мог смотреть на нее.

– Шестьдесят третья улица, это в Либерти-Сити? – произнесла она дрожащим голосом.

– Правильно. Там братишки любят кубинские прелести, особенно у таких, как ты, почти белых. Выйдешь на работу и будешь там, пока не выплатишь долг.

Она попыталась что-то сказать, но не сумела произнести ни слова. Лишь беззвучно шевелила губами.

– Давай же двигайся, сучара! – прошипел Леденец.

Хуанита направилась в заднюю часть магазина нетвердой походкой, опустив голову и плечи.

– Чего же ты, Кармин, так воспитал своих шлюх? – усмехнулся Леденец.

– Не учи меня, как делать работу, – пробурчал Кармин. – Я сам построил этот чертов бизнес.

– Нет, этот бизнес построили твоя мама и Соломон, – поправил его Леденец. – А я следил, чтобы все шло правильно. А ты свою работу выполнял плохо. У сутенера всегда должен быть в одной руке хлыст, а в другой поводок. Понял? А ты, Кармин, постоянно держался за свой зад. Может, заодно подержишься и за мой?

Теперь Кармин осознал, что мать решила опустить его. Леденец никогда не говорил с ним так неуважительно. Кармин ничего не соображал, настолько был ошеломлен. Он развернулся и вышел из супермаркета.

Сзади его машины стоял «мерседес» с тонированными стеклами. За Кармином наблюдали. Ему даже показалось, что оттуда послышался женский смех. Не глядя на «мерседес», он сел в автомобиль и отъехал со стоянки.

«Черт возьми, что происходит? Почему они так со мной поступили? Разумеется, мать меня люто ненавидит, но я всегда приводил к ней первоклассных девушек, добытчиц. Лучше меня находить таланты никто не мог. Разве Леденец сумел бы обаять хоть одну телку? Исключено!»

Кармин начал думать о Хуаните, а видел перед собой Луситу. Странно, как он раньше этого не замечал? Ведь даже их имена похожи. Хуанита и Лусита.

Очень тяжело было на сердце. Кармин ощущал полную беспомощность. Что сейчас делать? Ведь, кроме сутенерства, он не годится ни на что.

Кармин представил, как сегодня вечером в ванной комнате мать станет упрекать его и насмехаться, и у него потемнело в глазах. А Хуанита долго на Шестьдесят третьей улице не протянет. Местные Пики устроят ей ад, они новеньких не любят. К тому же она белая. Не важно, что кубинка, для нее это только хуже. Бандитствующие юнцы будут практиковаться на ней по пять баксов за сеанс. Откуда ей заработать тысячу двести пятьдесят? Да ведь даже больше, с процентами. Ее хватит максимум на два месяца. Леденец это знал. Таким способом он решил наказать Хуаниту за кражу. Кармин очень жалел, что поехал к ней. Она спокойно работала, а он погубил не только ее жизнь, но и малюток.

Кармин попытался взбодриться, подумать о чем-то веселом.

Как говорят о том, кто опустился на самое дно? Да, верно: оттуда единственный путь – наверх. Можно свалить в Неваду. Ведь есть деньги, он скопил. Есть на что жить. Значит, не все потеряно. Есть надежда. Неужели?

«Кого я дурачу? Посмотри на себя со стороны. И это еще не самое дно. Есть куда падать».

Это лишь начало конца.

50

По номеру телефона, который был на доске объявлений в магазине «Таинственный Гаити», Макс определил адрес. Северный Майами-Бич, Сто двадцать восьмая улица. Дом и телефон зарегистрированы на Эву Десамур.

Рано утром в среду они отправились туда на взятом напрокат синем «форде». Ход у машины прекрасный, но внешне она выглядела плохо – ржавые крылья, царапины, облупившаяся краска, на капоте вмятины – идеальный камуфляж для этого района, где почти каждое транспортное средство прошло как минимум через третьи руки.

Этот район, Северный Майами-Бич, считался не самым худшим в городе. Здесь располагались два туристических объекта. Средневековая испанская церковь Святого Бернара де Клерво, которую купил в Европе Уильям Рэндолф Херст. По его требованию церковь разобрали, привезли в Штаты, а тут восстановили. И нудистский пляж, объект протестов христианских фундаменталистов. А в общем, район унылый и тусклый, с дешевыми, вечно пустующими магазинами и уродливыми многоэтажными домами, где жили рабочие и те, кто сидел на вэлфере. Преступлений совершалось много, но в основном мелкие по нынешним стандартам – ограбления, квартирные кражи, разная бытовуха, изнасилования и убийства. Правда, раскрывались они не все, поскольку штат полиции был недоукомплектован.

Они сразу нашли дом. Небольшой, бледно-розовый, одноэтажный с закрытой верандой и растущей слева пальмой. Он стоял вдалеке от дороги посреди ухоженной лужайки. К входной двери вела выложенная кирпичом дорожка, обсаженная цветами. По сравнению с убогими домишками по соседству дом Эвы Десамур смотрелся как дворец. Хулиганы исписали граффити две трети домов вокруг, а этот не тронули.

Они проехали немного дальше и встали напротив дома за пыльным коричневым «понтиаком». На часах было пять минут девятого утра.

Джо включил приемник. Запели «Роллинг стоунз» – «Заведи меня», очень ритмично, громко. Джо кивал в такт, барабанил пальцами по рулю. Макс смотрел в окно на светло-серое небо и на такого же тона улицу, жалея, что у напарника скверный музыкальный вкус.

Через сорок минут перед домом остановился сияющий черный «мерседес» с тонированными стеклами. Колеса с восемью спицами, серебристыми ободами и «белобокими» шинами. Макс достал фотоаппарат «Никон» с телеобъективом.

Из машины вылез высокий, толстый, темнокожий мужчина в длинном черном пальто, белых перчатках и фетровой шляпе. Открыл дверцу, помогая выйти черноволосой женщине с короткой стрижкой. Женщина была в элегантном коричневом брючном костюме, лакированных туфлях, в руке сумочка из крокодиловой кожи. Она что-то говорила водителю. Тот стоял и смиренно слушал.

Женщина поспешно направилась к дому, отперла дверь, вошла. Водитель сел в автомобиль.

– Тип похож на Толстяка Арбакла, [40]40
  Известный американский комик немого кино Роско Арбакл.


[Закрыть]– пошутил Джо.

– Судя по внешности, это Леденец, – сказал Макс, кладя фотоаппарат на колени. – А королева – Эва Десамур.

В 9.08 позади «мерседеса» остановился серебристый «порше-турбо», откуда вылезла высокая стройная блондинка. Дорого одетая. Синий шелковый костюм, много золота – на запястьях, пальцах рук, шее и в ушах. Длинные волосы убраны в пышную гриву, которая даже не шевелилась, когда блондинка шла, стуча каблучками по тротуару, а затем по дорожке к дому, с хорошо отработанной грацией модели с подиума. Она была красива, но холодной специфической красотой, какая покупается за деньги. Макс знал, кто она такая.

– Женщина при деньгах. Новенькая тачка. – Джо кивнул на «порше-турбо».

– Ты ее не узнал? – спросил Макс.

– Кто она, супермодель Черил Тигс? – пошутил напарник.

– Почти угадал. Банни Мейсон.

– Жена Питча Мейсона?

– Ага.

Питч Мейсон был крупным кокаиновым торговцем, избежавшим двух основательно подготовленных засад АКН, потому что его вовремя предупредили. Кто-то из своих. В прошлом году имя Мейсона стало появляться на страницах газет, в разделах светской хроники. Он владел конюшнями, фермой племенных лошадей и был женат на бывшей модели, рекламировавшей купальники, которую открыто называл своей «любимой кобылой».

Через час из дома вышла Эва Десамур с Банни Мейсон. Проводила ее к машине, расцеловала в обе щеки, не касаясь, и помахала на прощание. Автомобиль с ревом отъехал.

Следующая визитерша прибыла в 10.25 на красном «феррари». Латиноамериканка, постарше, ниже ростом и дороднее, чем ее предшественница. Круглое жесткое лицо, черные волосы, убранные в короткий «хвостик», массивные темные очки, какие носил Элтон Джон. В черном велюровом спортивном костюме с отделкой из дорогого материала и соответствующих стилю кроссовках. Женщина быстро прошагала к двери с изяществом рассвирепевшего питбуля.

– Знаешь ее? – спросил Джо.

– Нет, но, судя по тачке, тоже связана с наркобизнесом.

Макс сфотографировал женщину прежде, чем она исчезла в доме. В последнее время «мерседесы», «порше» и «феррари» стали у кокаиновых богачей Майами настолько популярны, что у продавцов не хватало товара. Людям приходилось ждать в очереди едва ли не по восемь месяцев.

И в этот раз Эва тоже проводила клиентку до автомобиля и подождала, пока та отъедет.

Потом были еще два визита – черная женщина в «мерседесе» и рыжая в «порше». Каждой лет по двадцать восемь-тридцать, обе богато одеты.

– Здесь у нее база для элитных клиентов, – заметил Макс. – Наверное, она хорошая гадалка.

– Или хорошо умеет вешать лапшу на уши, – усмехнулся Джо.

– Тебе когда-нибудь гадали?

– Нет, не возникало желания.

– Но ты хотя бы веришь?

– Конечно. В этом что-то есть. Но я не хочу знать, что меня поджидает за углом. А то жить станет неинтересно.

После того как Эва Десамур проводила последнюю клиентку, Леденец вылез из машины и открыл дверцу. Она села, они отъехали. Около места, где стоял «мерседес», были видны набросанные бумажки.

Макс подошел посмотреть. Там валялось фантиков двадцать, красных в белую полоску, таких же, как и найденный в доме Лакура. Макс собрал их в свой носовой платок.

Они последовали за «мерседесом» до магазина «Таинственный Гаити». Эва вошла туда в три пятнадцать. Пять минут спустя на оранжевой «хонде» прибыл Сэм Исмаэль. После пяти часов они вместе вышли и разъехались в разные стороны – Исмаэль на восток, Эва на запад. Макс сфотографировал их приезд и отъезд.

– Когда мы сюда наведаемся? – спросил Джо, следуя за «мерседесом».

– Завтра ночью, – ответил Макс.

Эва Десамур жила в солидном доме из кораллового известняка в зеленом жилом районе недалеко от Вейшор-драйв. За высокой стеной и растущими на участке пальмами, бананами и манго были видны только крыша и кусочек верхнего этажа.

«Мерседес» остановился у железных ворот с остроконечными пиками. Ворота автоматически открылись внутрь.

– Очень эффектно, – заметил Джо.

– А чего ты ожидал? – спросил Макс. – Наркоманы накуриваются, накалываются, нанюхиваются, а торговцы зельем поднимаются все выше к небесам.

Через несколько минут ворота опять раскрылись, выпуская «мерседес».

В пять сорок пять в ворота въехал белый «форд». Макс различил за рулем Кармина.

– Это не сутенерский автомобиль, – произнес Джо.

– Может, его понизили в должности?..

Макс сфотографировал номерные знаки.

Больше из дома никто не выходил. Когда стало темнеть, на деревьях зажглись фонари, и дом стал выглядеть так, словно его накрыли камуфляжной сеткой. В комнатах верхнего этажа зажегся свет, но шторы везде были плотно задернуты.

Они подождали еще два часа, пока наверху погаснет свет, и решили, что на сегодня хватит.

К дому Сандры Макс подъехал уже около полуночи. Они решили жить неделю в одной квартире, неделю в другой, пока не купят дом. Оба признавали, что их отношения развиваются очень быстро, следовало бы подождать, проверить себя, но им казалось, что они поступают правильно. Нет смысла откладывать неизбежное.

Макс вошел не сразу. Вначале сел на ступеньки и закурил. Было душно и влажно, в воздухе пахло приближающимся ливнем. Но это здесь никого не заботило. Жизнь в Малой Гаване кипела, как всегда. Многочисленные рестораны соперничали друг с другом, у кого громче сальса, гудели автомобильные клаксоны, взрывались петарды, и всюду звучала речь, добродушная и сердитая вперемешку. До Макса доносились запахи барбекю и кубинских кушаний. Ему хотелось выпить рюмочку чего-нибудь холодного, это было бы здорово. Но Сандра почует запах, а он ей обещал. Макс надеялся, что отвыкнет, не станет одним из тех выпивох, которые принимают тайком, а потом тщательно полощут рот.

Соломон наблюдал, как эта «белая свинья» сидит на ступеньках многоквартирного дома и раскуривает сигарету. Сам он укрылся на заднем сиденье желтого такси и следовал в нем за копом с тех пор, как тот с напарником отъехал от дома Эвы.

Он посмотрел на Леденца за рулем:

– Коп не кубинец. Наверное, тут живет его женщина.

– Хочешь, чтобы я его притащил?

– Пока не надо, – ответил Соломон. – Завтра я буду знать о нем все.

Коп выбросил окурок на середину улицы и вошел в дом.

Соломон вылез из такси, приблизился к тому месту, где тлел окурок. Загасил ногой, положил в чистый пластиковый пакет и задернул «молнию». Затем вернулся в такси.