Текст книги "Король мечей"

Автор книги: Ник Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

29

На следующий день рано утром Макс поехал в полицейское управление округа Майами-Дейд. Зашел в библиотеку, взял микрофильмы статей о самоубийстве Кэтлин Рево. Сообщение появилось на первой полосе «Гералд» в четверг одиннадцатого мая семьдесят восьмого года. В среду рано утром с крыши башни Всемирного торгового центра упала женщина. Свидетелей не было. Тело обнаружили строительные рабочие.

На следующий день материалы переместились на третьи полосы. Женщину опознали родственники и друзья. Они сообщили, что в прошлом месяце после возвращения из Нью-Йорка Кэтлин находилась в возбужденном состоянии.

В пятницу двадцать шестого мая «Гералд» на третьей полосе опубликовала заключение полиции. Смерть Кэтлин Рево произошла в результате самоубийства. Там же рассказывалось, какая она была знаменитая гадалка и какое «множество оккультных предметов» обнаружили в ее доме в Майами.

Затем Макс обратился к материалам полиции.

Папка с делом Кэтлин Рево была тонкая. Отчет о происшествии, отчет коронера, показания двоих свидетелей, двадцать фотографий.

Происшествием занимался детектив Биллю. В его отчете указывалось, что «повреждения на теле погибшей – множественные переломы головы и конечностей – позволяют считать, что Кэтлин Рево упала со значительной высоты, предположительно с верхних этажей башни Всемирного торгового центра».

Погибшая была одета в синие джинсы «Ливайс», белую блузку, белые носки, на левой ноге теннисная туфля «Адидас». Неподалеку найдена правая. В скрюченной ладони зажата карта таро. Король мечей.

Макс сделал ксерокопии всех документов и спустился на лифте в отделение вещественных доказательств, посмотреть, есть ли там что-нибудь по данному делу. В случае самоубийств все вещи обычно передают близким или уничтожают. Вещи Кэтлин, включая карту таро, забрала ее сестра, о чем дала расписку. Жила она в Гейнсвилле.

Макс позвонил и договорился, что приедет к ней сегодня вечером.

30

Джо сидел, вытянув ноги и откинувшись на спинку старого дивана, заканчивал читать материалы по убийству семьи Вонг. Этот заброшенный гараж в Овертауне стал для них с Максом базой. Кузен сдал его за полсотни в месяц. Кроме дивана, здесь был еще старый холодильник и пустые металлические полки вдоль стены. Напарники доставили сюда три ящика с бумагами, черную доску, чтобы писать мелом, и пробковую доску. Приезжали раз в день, иногда вместе, но чаще порознь, до или после смены. В здании УГРО о деле никогда не говорили, а звонили только из автоматов.

Место, конечно, могло быть и поудобнее. Единственная лампочка-переноска светила тускло, а временами вообще гасла, когда пропадало напряжение. Иногда на несколько минут. Плюс полное отсутствие вентиляции, а значит, удушающая духота плюс вонь от бензина, прогорклого машинного масла и еще какой-то дряни, от которой у Джо болела голова, а одежда пахла хуже, чем спецовка механика. Но зато полная конспирация. Кругом ни души, лишь несколько десятков одинаковых гаражей с металлическими ставнями и ржавыми висячими замками.

Вот тут Джо наконец переставал преследовать козлов отпущения на основе сфальсифицированных улик и начинал заниматься настоящей полицейской работой. Всю прошлую неделю они с Максом компилировали дело Филиппа Фрино, австралийского контрабандиста наркотиков, который постоянно жил на Багамах и доставлял в Майами кокаин колумбийского картеля на больших моторных лодках, обычно используемых для прибрежных гонок. Задача состояла в том, чтобы связать с ним Гроссфельда, а затем со средним звеном Карлоса Ледера. Все можно было провернуть за десять минут, но Элдон требовал основательного документального подтверждения, чтобы позднее в суде не возникло осложнений. Поэтому он оставил за Максом и Джо дело Мойеса, временно освободив от расследования восьми других.

Джо в третий раз просматривал документы об убийстве семьи Вонг, желая убедиться, что ничего не пропустил. Полицейские Нью-Йорка работали добросовестно. Опросили почти всех, кто жил на этой улице. Несколько свидетелей сообщили о темно-синем «форде» с номерами штата Нью-Джерси, стоявшем неподалеку от дома Вонг, а трое дали почти одинаковые описания внешности человека, который слонялся у «форда». Толстый, высокий, на голове черный котелок. Фургон так и не нашли. Номера при проверке оказались фальшивыми.

На конфетном фантике отпечатки отсутствовали. А сам фантик такой же, как и найденный в доме Лакура.

Джо отложил папку. Поднялся, достал из холодильника бутылку колы. Затем принялся за изучение двадцатистраничной компьютерной распечатки списка пропавших в Майами людей с июня восьмидесятого по май восемьдесят первого. На каждой странице сорок шесть фамилий, всего пятьсот пятьдесят два человека.

Вначале он искал тех, кто жил по одному адресу. Ничего. Потом опять просмотрел список на предмет одинаковых фамилий. Утомительная работа, потому что список составляли не по алфавиту. Дважды гас свет, и он терял место, где читал. Приходилось начинать сначала.

Рубашка вспотела, но Джо не сдавался, упорно продолжая искать. На двенадцатой странице ему показалось, будто он что-то пропустил. В списке преобладали испанские фамилии и английские. Французские и еврейские встречались реже.

Нигде ничего.

Он опять начал просматривать адреса, очень внимательно, и наконец через девять страниц сорвал джек-пот.

Мадлен Кажюсте, 3121, Норт-Ист, Пятьдесят шестая улица, Лимон-Сити. Пропала 30 апреля.

Совер Кенскофф, 3121, Норт-Ист, Пятьдесят шестая улица, Лимон-Сити. Пропал 30 апреля.

Вот оно! Двое жили в одном доме и исчезли накануне стрельбы в зале суда, где слушалось дело Мойеса. Сейчас ехать проверять поздно, придется завтра утром.

Джо записал информацию на доске, которая была разделена на две части. Его часть справа, Макса – слева. Так они держали друг друга в курсе – какие кому предстоят дела, какие ниточки удалось обнаружить.

Макс написал, что разговаривал с продавцами и дистрибьюторами карт таро. Пока ничего. Потомки де Вильнёва в Швейцарии отказались дать список покупателей. Заявили, что это их семейная тайна и всех клиентов они считают родственниками. Те еще родственники, подумал Джо. Он слышал от Макса историю де Вильнёва.

Внизу Макс прописными буквами добавил: «САТАНИСТЫ/ЧЕРНАЯ МАГИЯ?»

Он побывал у Бриджит Рево в Гейнсвилле и прикрепил к пробковой доске фотографию карты таро, которая принадлежала ее сестре, увеличенную до размеров стандартного листа. На ней хорошо были видны детали, включая «отметину дьявола» в нижнем левом углу – перевернутую пятиконечную звезду с удлиненным концом. Джо она напоминала плохо нарисованного парящего орла.

Он не покупался на всю эту чушь, но от созерцания карты становилось не по себе. На месте лица у Короля мечей ничего не было, но это не ощущалось как пустое место. Казалось, там кто-то есть, какой-то человек, и не на карте, а здесь, рядом с тобой. Причем это ощущение не пропадало, даже когда гас свет. Джо знал, что это трусость, но ему очень хотелось перевернуть лист лицом к доске. А ведь это даже не сама карта, а ее фотография.

Ну и черт с ним, подумал он и перевернул лист.

* * *

Закончив работу, Джо запер гараж и направился к своей машине, которая стояла у дома Дорси.

В детстве дедушка часто водил его сюда, к красивому двухэтажному деревянному дому с высокими деревьями на заднем дворе и кустами красных роз на переднем. Д. А. Дорси был первым чернокожим миллионером в Майами. Он нажил состояние на недвижимости и совершил в Овертауне много добрых дел. В том числе финансировал строительство церкви баптистов «Гора Сион». Дедушка говорил, что каждый чернокожий человек должен стремиться стать немного похожим на Д. А. Дорси, девиз которого был: «Сначала наполни свои карманы, а затем начни помогать людям вокруг».

Дом давно обветшал и был заброшен. Парадный вход и окна заколочены досками, белая покраска стала серой, потрескалась и отслаивалась. В некоторых местах стены исписаны граффити.

На улице рядом с домом слонялись юнцы. Они курили и пили спиртное из бутылок, спрятанных в коричневые бумажные пакеты. Юнцы некоторое время глазели на Джо, немедленно распознав в нем копа, а затем начали расходиться один за другим, не торопясь, медленной шаркающей походкой, с наклоном, левая рука ниже правой. Такая тогда была мода.

– Да, да, отваливайте, – пробормотал Джо. Эти поганцы понятия не имели, где находились.

Он грустно оглядел старый дом. Грязь вокруг, сломанные черепичные плитки на траве. Тут обязательно должен стоять памятник Дорси, но городские власти так на него и не раскошелились. Впрочем, сейчас уже никто и не приедет сюда смотреть. Старейший пригород Майами, Овертаун, пришел в упадок.

В тридцатые годы его называли Городом Цветных, а местный квартал развлечений, Уголок, или Великий Черный Путь, мог почти соперничать с Гарлемом, так же как «Лирик-театр» с театром «Аполло», где выступали великие. Дедушка рассказывал, что видел тут Нэта Коула, Кэба Кэллоуэя, леди Дей, [32]32
  Имеется в виду выдающаяся джазовая певица Билли Холидей.


[Закрыть]Джозефину Бейкер и многих других. В Овертауне размещалась одна из дочерних компаний «Кока-Колы», десятки отелей, магазинов, парикмахерских салонов, рынков и ночных клубов. Это был процветающий модный район, насколько вообще в эпоху Джима Кроу [33]33
  Неофициальное название законов о расовой сегрегации.


[Закрыть]могло быть процветающим место, населенное чернокожими.

По иронии судьбы Овертаун начал умирать именно после отмены сегрегационных законов. Бизнес перебрался в иные, более престижные районы города, а следом за ним все остальное. Вскоре Овертаун окончательно доконало проложенное через него скоростное шоссе. Теперь люди не приезжали сюда отдохнуть, а проносились на большой скорости, торопясь в центр или на пляжи.

Джо выехал на шоссе злясь. Злой на город, на мир, в котором жил, и больше всего на себя за то, что прикрыл душу полицейским жетоном и формой. Когда надо было показывать пальцем и вопить что есть сил, он молчал, делая вид, что смотрит в другую сторону. Ради своей дерьмовой карьеры взялся играть в игры белых и потерпел поражение. И вот теперь он наказан за свое поведение и еще больше за то, чего не сделал. Джо подвел свой народ. Видел, каким унижениям подвергаются его братья, и даже не пошевелил пальцем, не повысил голоса, никак не запротестовал. А ведь копы-расисты поступили бы с ним точно так же, если бы на нем не было формы. Вместо того чтобы подняться во весь рост и сделать то, что нужно сделать, он молчал, поскольку работа для него казалась важнее спасения души, а пенсия важнее душевной гармонии. Дедушка пытался привить ему хорошие качества, водил к дому Дорси, а Джо подвел его.

И даже сейчас – кого он дурачил, занимаясь в этом гараже? Макса – вот кого он дурачил. Своего лучшего и единственного друга. Самого порядочного человека из всех, которому, когда дело касалось чести, было на все наплевать.

Макс помогал ему, надеясь таким образом хоть как-то восстановить справедливость. Но этого не случится. Элдон не допустит.

И вот теперь с помощью Макса Джо собирался по-настоящему раскрыть убийство Мойеса. Докопаться, кто за всем стоит, и позднее передать материалы репортеру из «Гералд», Грейс Страсбург, одной из немногих журналистов, не считавшей, что Элдон Бернс ходит по водам. Джо передаст ей материалы сразу, как уволится из УГРО. Это будет его прощальным жестом перед расставанием с сукиным сыном Элдоном Бернсом.

Но пострадает Макс. Он окажется в сложном положении – одновременно и преданный, и предатель. Джо насчет этого очень переживал, но Элдона надо остановить обязательно. И цель оправдывает средства.

31

Мадлен Кажюсте жила на Пятьдесят седьмой улице, дома здесь выглядели, будто были перенесены сильным ураганом из какой-то страны «третьего мира». Фундаменты у большинства отсутствовали. Каркасы стояли на кирпичах или шлакоблоках. Тонкие листы гофрированного железа на крышах не спасали от дождя, а сколоченные из гнилых досок стены трещали под напором ветра. Отличить один дом от другого трудно – почти во всех окнах вместо стекол прозрачный пластик, и почти все дома имели одинаковый бледно-серый пасмурный цвет.

Дом Кажюсте выделялся. Он был бледно-желтого цвета и производил впечатление солидного сооружения. Оконные стекла защищали массивные светло-зеленые стальные решетки. Входную дверь тоже покрывала решетка. Очевидно, Мадлен преуспевала больше, чем соседи.

Джо постучал в окно. Никто не отозвался. Он постучал снова. С крыши посыпалась сухая пыль, образовав внизу небольшой холмик. Шторы на окнах были задернуты. В щель между ними Джо увидел, как в комнате слева от двери вспыхивают цветные огни.

У соседнего дома свирепо залаял сидевший на цепи ротвейлер. Он натягивал цепь и после каждой безуспешной попытки захлебывался лаем. Джо погрозил ему пальцем и обошел дом Кажюсте сзади.

Он ожидал увидеть грязь, но задний дворик занимала симпатичная свежая лужайка с детскими качелями и маленьким бассейном, в котором плавал резиновый Дональд Дак. Вода в бассейне была грязная и отвратительно пахла. Над ней роились москиты. Мадлен Кажюсте действительно не было дома, и уже давно. Вряд ли хозяйка, которая поставила на окна и двери такие серьезные решетки, оставила бы бассейн в подобном состоянии.

На задней двери и окнах тоже стояли решетки. Джо опять постучал в окно, на всякий случай. Затем направился к соседнему дому. Пес зарычал и пустил слюни.

– Кто там? – спросил за дверью женский голос.

Дом этот был тоже крепкий, но в окна вместо стекол хозяева вставили пергаментную бумагу.

– Полиция, мэм. Я насчет вашей соседки. – Джо показал жетон.

Дверь приоткрылась. На него внимательно посмотрела маленькая темнокожая женщина с всклокоченными седыми волосами и кустистыми бровями.

– Вы только сейчас пришли? Я же звонила месяц назад!

– Не знаю, мэм, но я вот сейчас пришел. Так что с Мадлен Кажюсте?

– Я не видела ее с Пасхи, так и сказала по телефону той женщине в полиции.

Ротвейлер продолжал рычать, и ему начало вторить рычание из дома. Вскоре образовался хор. Там, наверное, не менее семи собак. Джо не стал об этом думать, надо было заниматься делом.

Старуха вышла, прикрыла за собой дверь и встала на шлакоблок, который образовывал ступеньку при входе в дом. Босая, в сиреневой ночной рубашке до пят, очень тонкой и выцветшей, почти прозрачной. Под рубашкой у нее ничего не было. Джо захотелось накинуть на старуху свой пиджак, чтобы выглядела поприличнее.

– Вы звонили тридцатого апреля? – Ему пришлось повысить голос, чтобы заглушить рычание собаки.

Старуха бросила на пса свирепый взгляд и щелкнула пальцами. Тот немедленно умолк.

– Да. Я видела ее обычно каждый день, она играла с ребенком.

– У Мадлен был ребенок?

– Не ее. Она сообщила мне, что ребенок мужчины, который у нее жил.

– Как его звали?

– Совер. Она сказала, что его зовут Совер. Это означает «Спаситель». По-гаитянски. Вы знаете, ведь эти люди с Гаити.

– Они были женаты?

– Она называла его своим мужчиной. Но насчет замужества ничего не говорила.

– Когда вы в последний раз видели их вместе?

– В воскресенье. Утром. Думаю, они собирались в церковь.

– Почему?

– Были нарядно одеты. Ну, как для церкви. Вы ходите в церковь?

– Я? Конечно, хожу. Каждое воскресенье, мэм. – Джо улыбнулся. – И в какую церковь они направлялись?

– Не знаю. Вообще-то я не точно уверена, что он ходили в церковь. Знаете, они же с Гаити. А там по-прежнему едят людей. Я слышала.

– Ребенок был с ними в тот день, когда они выходили? – спросил Джо, пытаясь не засмеяться.

– Да. Но я слабо вижу. Просто она никогда не оставляла ребенка дома одного.

– Это был мальчик или девочка?

– Маленький мальчик. Такой миленький. Всегда мне улыбался… и моим собакам.

– С ними был кто-нибудь еще, когда они уходили?

– Только мужчина, который правил машиной.

– Какой машиной?

– Ну, такая блестящая, черная. Красивая, длинная, ну какие ездят на похоронах.

– И как выглядел водитель?

– А я не видела никакого водителя. Просто догадалась, что там должен быть человек, потому что они сели сзади. А ведь автомобиль сам не может поехать, правда?

– Вы не заметили, кто-нибудь к ним потом приходил?

– Кроме вас, никого. А почему вы так долго не появлялись? Целый месяц прошел, как я позвонила.

– Мы были очень заняты, мэм, – ответил Джо. – Извините.

– Вы считаете, с ней случилось что-то плохое? Поэтому пришли?

– Надеюсь, что нет, мэм. У нас так положено, реагировать на звонки. Вероятно, мисс Кажюсте переехала. К ним кто-нибудь приходил? Я имею в виду регулярно, какие-нибудь гости.

– Нет. Но одно время у Мадлен жил брат. Недолго.

– Брат? Как его звали?

– Джон или Джен.

– Как он выглядел?

– Ни разу его не видела. Только слышала голос, и она мне говорила.

– Когда он ушел?

– Давно. Точно не знаю. Может, год назад. Или дольше. Мадлен говорила, что брат регулярно присылает ей деньги. Иначе на что бы она сделала эти решетки на доме и зеленую траву?

– Вы когда-нибудь видели у ее дома человека в шляпе?

– Почти каждый, кто приходит сюда, носит шляпу. Кроме вас.

– Высокий, ростом с меня. Толстый.

Она тряхнула густыми седыми космами.

– Мадлен не рассказывала, есть у нее в Майами родственники?

– Говорила что-то о кузене, тут, в Либерти-Сити. Вроде как зовут Нептун.

– Нептун? Так его звали? А еще?

– Нет, больше никого.

– Ладно, мэм, спасибо, вы очень нам помогли. – Джо закрыл блокнот. – Вы правильно сделали, что позвонили.

– Могли бы приехать раньше.

– Жаль, что не приехал. – Джо улыбнулся. – Счастливого вам дня.

Вернувшись в машину, он просмотрел список пропавших людей, выискивая Нептуна.

И нашел.

Нептун Перро, 29, «Болдуин-Гарденс», Норт-Уэст, Семьдесят пятая улица, Либерти-Сити. Пропал 27 апреля.

«Болдуин-Гарденс» – так называлось типовое здание специальной планировки. В Майами их строили сравнительно невысокими по причине погоды, но принцип был тот же самый: доступное жилье для бедных, бетонный пенал, куда их набивали, как сардины в бочку. В квартирки, рассчитанные на четыре-пять человек, селили в два, а часто и в три раза больше.

Джо поднялся по лестнице на четвертый этаж. Даже вспотел, пока шел. Воняло мочой, гнилью, спиртным и людской скученностью.

В коридоре, где жил Нептун Перро, было темно, жарко и влажно. Джо прислушался. Тонкие двери хорошо пропускали звук. Работали радио и телевизор, звучали голоса. В основном говорили на незнакомом языке. Джо предположил, что на креольском. Он постучал в двадцать девятую квартиру. Никто не отозвался. Постучал в квартиру рядом. То же самое. В конце коридора кто-то высунул голову из двери.

– Это полиция. Мне нужно…

Голова исчезла.

Джо постучал в следующую квартиру. В дверях появилась девочка лет восьми с тонкими косичками и измазанными кашей губами. Она уставилась на него большими черными глазами.

– Здравствуй, детка. Мама или папа дома? Я из полиции.

Из глубины квартиры донеслись шаркающие шаги. Вскоре позади девочки появился тощий сонный мужчина в бермудах.

– Доброе утро, сэр. Полиция. – Джо показал жетон. – Вы говорите по-английски?

Мужчина кивнул.

– Вы знаете Нептуна Перро? Из двадцать девятой квартиры.

– Да.

– Вы сегодня его видели?

Он отрицательно покачал головой.

– А вчера? Или недавно?

Снова тот же жест.

– Когда вы видели его в последний раз?

– В апреле, – ответил мужчина и закашлялся.

– В начале, середине или конце?

– В конце. У него был акцент выходца с Тринидада или Барбадоса.

– Уверены?

– Да. – Мужчина пожал плечами, словно удивляясь тупости Джо.

– Где?

– У Эммануэля, в парикмахерской через дорогу. Нептун там работал. Он садился в машину.

– Какой это был автомобиль?

– Черный лимузин.

– Он был хорошо одет?

– Лучше, чем обычно. В костюме.

– Вы с ним говорили?

– Нет.

– Вы приятели?

– Он был приветливый.

– Но вы с ним приятели?

– Нептун был в порядке. Но вообще-то я его не очень хорошо знал.

Джо посмотрел на него в упор. У двери появились дети. Им было интересно, что происходит.

– С ним кто-нибудь жил?

– Конечно. Кристал. Его девушка. – Мужчина вяло улыбнулся.

Она ему нравилась, этому человеку с острова, рассудил Джо. Поэтому он, наверное, и не дружил с Нептуном. Ревновал. А возможно, Нептун даже предпринял какие-нибудь шаги, чтобы его отвадить.

– Вы знаете фамилию Кристал?

– Никогда не интересовался.

– Как она выглядела?

Мужчина снова улыбнулся, показав желтые зубы.

– Симпатичная. С хорошей фигурой.

– Очень образно. – Джо поощрительно кивнул. – А рост?

– Примерно как мой. Женщина с обалденной кормой. Мне нравится, когда у них сзади много.

– Кристал – гаитянка? – спросил Джо, понимая, что если он попросит этого человека описать ее лицо, то получит точную фотокопию задницы. Так, как Макс описывал своих женщин. И которых поимел, и с кем не получилось.

– Нет. Кажется, доминиканка. Говорила только по-испански.

– У них были дети?

– Нет.

– А гости к ним приходили?

– Было несколько вечеринок на всю ночь.

– Вы там были?

– Нет.

– А видели здесь когда-нибудь высокого толстого мужчину в шляпе?

– Нет.

– Как вас зовут?

– А в чем дело?

– Просто так спрашиваю.

– Артур Джонс.

– Вы давно тут живете, Артур?

– В мае минуло два года.

– А Нептун?

– То же самое. Мы переехали почти одновременно.

– Он дружил с кем-нибудь?

– Нептуна знали все. Он их стриг.

– И вас тоже?

– Нет.

– Почему?

Артур Джонс снова улыбнулся.

– Вы ее трахали? – спросил Джо.

– А как же! – усмехнулся Джонс. – Каждую ночь. Во сне.

Джо застал Эммануэля Полка за протиранием кресел. Пожилой, лысый, среднего роста, с седой щетиной. Желтая рубашка расстегнута на две пуговицы, открывая вьющиеся седые волосы на груди.

– Да, Нептун здесь работал, – сказал он. – Я позвонил, когда он не появился в парикмахерской в понедельник. Первый случай за одиннадцать месяцев. Нептун всегда приходил раньше и часто задерживался, чтобы помочь мне поскорее убраться и закрыть парикмахерскую. В общем, образцовый работник.

– Кто-нибудь приходил из полиции?

– Конечно. – Он снял вставленную в раму зеркала карточку и прочитал. – Детектив Мэтт Бринкли.

– Понятно. – Джо кивнул. Его не удивило, что в Либерти-Сити послали самого тупого сотрудника из отдела поиска пропавших людей. Бринкли не нашел бы даже снега на Аляске, если бы его не ткнули носом. Его специальностью было помогать пожилым дамам перейти улицу.

Парикмахерская небольшая. Два кресла справа и одно слева. Напротив скамейка для ожидающих клиентов. На стене фотографии знаменитых спортсменов.

– Когда вы в последний раз видели Нептуна?

– В воскресенье двадцать шестого апреля. В середине дня. Он приходил подстричься. Объяснил, что идет на вечеринку к кузену. Ну я с радостью его подстриг. Моя квартира ведь прямо над этим заведением.

– Он был хорошо одет?

– Да, в костюме.

– С ним кто-нибудь был?

– Да, его девушка. Кристал. Доминиканка. По-английски она говорит плохо, но я немного знаю испанский. Милая девушка. Мы неплохо ладили.

– Как ее фамилия?

– Таино. Она сказала, что это название племени индейцев, которые жили на острове, когда туда пришел Колумб. Вид у нее что надо. Похожа на Покахонтас, только темнее.

– А что еще запомнилось вам в связи с ними в тот день?

– Он сели в черный автомобиль. Он стоял тут, неподалеку. «Мерседес» с тонированными стеклами.

– Оттуда кто-нибудь выходил?

– Нет. Но дверца со стороны пассажирского сиденья была открыта. Нептун знал людей, которые там сидели. Весело поздоровался, наверное, давно не виделись.

– Он сказал, где состоится вечеринка?

– В Овертауне.

– Вы рассказали это детективу?

– Да. Но он ничего не записывал. И больше не звонил. Я послал ему шесть или семь сообщений.

– Мне грустно это слышать, сэр, – вздохнул Джо.

– Зато вы один из лучших полицейских, с какими мне приходилось встречаться. Все так подробно записываете. – Эммануэль посмотрел на Джо. – Я стригу тут людей с шестьдесят пятого года. Мальчики выросли, стали мужчинами, уже начали стареть. Я стриг рабочих, строивших этот комплекс. И вот что я вам скажу: лучше Нептуна работников у меня не было. Никогда. Я никого не взял на его место – все надеюсь, что он вернется. Нептун работал вон там. – Эммануэль Полк кивнул на кресло слева. – Это было мое место, но я ему уступил. Его так любили клиенты.

Полк замолк, надолго уставившись в пространство за креслом, словно разглядел там Нептуна. Затем поймал свое отражение в зеркале и резко повернулся к Джо.

– А вы не видели поблизости высокого толстого человека в шляпе? – спросил Джо.

– Нет.

Джо оглядел рабочее место Нептуна. Под раму зеркала подсунута цветная фотография. Там изображены пятеро – четыре женщины и в середине мужчина. Стояли, обнявшись за плечи.

– Это Нептун? – поинтересовался Джо.

– Да. Видите, как улыбается? Он всегда так улыбался. Я никогда не видел его печальным. А вот эта девушка рядом, – Эммануэль показал на потрясающую темнокожую красавицу с длинными черными прямыми волосами, – это Кристал. Видимо, из-за нее он и был всегда счастливый. Та, что с краю, – Мадлен, его кузина. – Мадлен Кажюсте была высокая и стройная, в очках, по плечам рассыпались пышные вьющиеся волосы. Рядом с ней стояла женщина постарше в зеленой блузке, а дальше девушка в темно-синей футболке с символикой порта Майами. – Это тетя Нептуна, мама Мадлен, с дочкой. Кажется, ее зовут Рут.

– Вы не позволите взять фотографию? Возврат гарантирую.

– Тот парень, что сюда приходил, он даже близко ничего подобного не делал, как вы, – отозвался Эммануэль.

Джо развел руками. Эммануэль посмотрел на него.

– Послушайте… ведь вы тот самый коп, которого показывали по телевизору. В передаче об убийстве в окружном суде.

– Да, я.

– Вы тут когда-то жили, да?

– Я здесь вырос. – Джо сунул фотографию в блокнот.

– Нептун имеет какое-то отношение к тому, что случилось в суде?

– Сомневаюсь. Там другое дело.

– Неужели? – недоверчиво протянул Эммануэль. – Как получилось, что тогда сразу не опознали убийцу?

– Его и сейчас не опознали. При нем не было никаких документов. Пока не нашли ниточки, за которую можно зацепиться.

– И вы до сих пор не знаете, кто он?

– Нет. – Джо вопросительно посмотрел Эммануэля: – А в чем дело?

– Дело в том, что мне известно, кто он, этот убийца…

– Что?

– Близко знаком я с ним не был, но он приходил сюда раза два или три, когда Нептун начинал у меня работать.

– Они друзья?

– Родственники. Убийцу звали Жан Ассад, он старший брат Мадлен. У них разные отцы. Его папа, кажется, был араб.

– И как вы его узнали?

– Да разве это трудно? Жана так четко показывали по телевизору. А я хорошо запоминаю лица. Такая профессия, понимаете? Имена, лица… Каждому когда-нибудь приходит пора подстричься.

– Вы сообщили это полицейским?

– Разумеется. Позвонил сразу.

– И что?

– Поблагодарили за информацию, записали мою фамилию и номер телефона. Когда вы пришли, я подумал, что насчет этого.

– Вы много общались с Жаном Ассадом?

– Только «привет» и «до свидания». Он болтал с Нептуном, когда тот его стриг.

– Нептун что-нибудь рассказывал о нем?

– Нет. Однажды упомянул, что Жан связан с какими-то плохими людьми.

– С кем?

– Вроде с гаитянами.

– Называл какие-нибудь имена?

– Лишь одно. – Эммануэль улыбнулся. – Соломон какой-то. Фамилию я не запомнил. Знаю только, что этот человек очень скверный. Нептун боялся даже произносить его имя.

– Он говорил вам, чем Соломон занимается?

– Вы об оборотнях слышали?

– Естественно, – кивнул Джо. – Они могут принимать разные обличья – людей, животных, кого угодно. Я видел оборотней в кино.

– Так вот, Нептун утверждал, что Соломон именно такой. Вы знаете что-нибудь о вуду, которым занимаются на Гаити?

– Так, примерно. – Джо улыбнулся. – А что, Соломон гангстер вуду? Как в фильме «Живи и дай умереть»?

– Вот я тоже так подумал. Но Нептуну тогда ничего не сказал. Зачем обижать человека, если он верит?

– Жан Ассад работал у Соломона?

– Да. Не знаю, чем он там занимался, но однажды Нептун обмолвился, что Жан неожиданно куда-то уехал.

Уехал, а потом вернулся и убил Мойеса в зале суда. Видимо, после того, как перебил всех своих родственников.

– Может, вы еще что-нибудь вспомните?

– Пока ничего в голову не приходит.

– Если вспомните, позвоните, пожалуйста. – Джо вырвал из блокнота листок и написал свой домашний телефон. – Если меня не будет, оставьте сообщение. Я сразу приеду.

– Считаете, Нептун уже мертвый, да?

– Не знаю. – Джо вздохнул. – Но ситуация, похоже, скверная.