Текст книги "Король мечей"

Автор книги: Ник Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

24

– Придет время, и ты будешь командовать уголовной полицией города. Неплохая у тебя перспектива, Макс. – Джо грустно рассмеялся и глотнул пива.

Они сидели на балконе, смотрели вниз, на Оушен-драйв. Балкон был широкий, Макс мог свободно вытянуть ноги, а вот его напарнику пришлось положить свои на железное ограждение. Иначе он не умещался.

Днем, в три часа, было сумрачно, как поздним вечером. Небо обложили тяжелые грозовые тучи. Море выглядело, будто в нем не вода, а ртуть. Странно спокойное, графитово-свинцовое. Приближалась сильная гроза.

Как только они уселись, Макс передал другу свою беседу с Элдоном.

– Ты серьезно собирался уходить? – спросил Джо.

– Не знаю. – Макс пожал плечами. – Но как только он заговорил о тебе, я дал задний ход. Так что это был пустой жест.

– Я очень ценю твою преданность. – Джо чокнулся с ним бутылкой.

Джо приходил в себя очень долго и только недавно принял свой прежний вид. Отрапортовав у начальства, он вернулся к столу и сидел час, повернув стул к стене. Не проронил ни слова. Звонил телефон, а Джо не снимал трубку. К нему обращались, он не реагировал. Затем встал и вышел.

Вернулся через два часа. Макс уловил запашок спиртного, но теперь напарник вроде в порядке. Разговаривал и даже рассмеялся.

– Прежде здесь было действительно чертовски красиво, – произнес Джо, глядя на розовые тротуары. – Не то что сейчас. В этом Бернс, безусловно, прав.

– Да.

– Тогда зачем ты тут поселился, старина?

– Именно в этом доме? – Макс усмехнулся и сунул в рот сигарету. – Чтобы девочки любовались видом на море. Да и квартира дешевая.

Действительно, район Оушен-драйв имел жалкий вид. По обе стороны от дома, где жил Макс, располагались старые, некогда фешенебельные отели в стиле ар-деко, о которых упоминал Элдон. Сейчас там жили кубинские беженцы и старики евреи, доживающие свой век в теплом краю. Комната стоила менее пятидесяти долларов в неделю. Здания обветшали, краска пастельных тонов отслаивалась со стен, в неоновых вывесках горела лишь половина букв. Почти на каждом балконе висело выстиранное белье, а радио говорило только на испанском. Днем в Луммус-парке, на противоположной стороне улицы, обычно собирались пожилые еврейки. Сидели на складных стульях, вязали, вели разговоры на идиш, вспоминали прошлое. У каждой на голове повязан платок, платье из тускло-коричневой ткани разных оттенков, шлепанцы. В период с сороковых по шестидесятые годы парк представлял собой цветущий уголок природы. Сейчас его сильно замусорили, а вырванные во время ураганов с корнем пальмы валялись так и не убранные. Естественно, парк служил приютом для бездельников, бродяг и наркоманов. Каждое утро там обнаруживали один, а порой и два трупа.

Макс включил музыку. Заиграла пластинка, которую он слушал всю неделю, потому что не удосужился снять с проигрывателя. Диск Донны Саммер «Плохие девчонки», на четверть состоящий из скучных баллад. Обычно он опускал иглу на более динамичные песни в конце, которые начинались с «Нашей любви».

– Я думаю, это нравится тебе только из-за конвертов, – сказал Джо. – Сейчас у тебя нет черной подружки, так что довольствуешься малым. – Он вертел в руках конверт, где Донна была изображена с полураскрытыми губами и манящим взглядом. – А она очень даже ничего.

– Дай-ка сюда! – Макс выхватил конверт. – Чертов ханжа!

Джо рассмеялся:

– Диско – полная ерунда! Пластинки расходятся лишь благодаря хорошему оформлению да вот таким лапочкам. – Он показал на Донну. – Белые приватизировали эту музыку, сообразив, сколько на ней можно сделать денег. Так же, как получилось с рок-н-роллом. Тогда появился красавчик Элвис, теперь голубоглазый мальчик Джо Траволта. Его даже одели в белый костюм, чтобы дать нам понять. Могли бы заодно напялить и белый капюшон.

– Ладно тебе, Джо, это же кино. – Макс похлопал его по плечу. – Ты что, опять накурился травки?

Джо, когда они вместе курили травку, сразу заводил разговор о расизме во всех его проявлениях. Иногда его доводы звучали смехотворно.

– Нет, старина, я с этим барахлом завязал. А сейчас просто рассуждаю. Вот ты говоришь – кино. Ведь Голливуд – самая мощнейшая пропагандистская машина в мире. Гадостей мы делаем столько же, сколько и комми, если не больше, но Голливуд всегда показывает Дядю Сэма хорошим парнем, который все делает правильно, спасает мир. И простодушные люди верят. Ты знаешь, что после выхода фильма «Рождение нации» в ку-клукс-клан валом повалил народ? Вот что такое пропаганда. А «Лихорадка субботним вечером»? Люди смотрят и верят, что белые действительно могут танцевать!

– Ну, насчет танцев ты большой специалист, – улыбнулся Макс. – Двигаешься, как Джордж Форман, [26]26
  Боксер-тяжеловес, дважды чемпион мира.


[Закрыть]принявший дозу успокоительного.

– Ну и скотина ты, Мингус! – Джо захохотал.

– Хочешь еще выпить?

– Нет. Давай вначале обсудим дела.

Они еще не решили, с какого бока приступать к настоящему расследованию убийства Мойеса.

– Предлагаю объединить его дело с делом Лакура, – заговорил Макс, раскрывая блокнот с заметками. – Основные моменты там одинаковы. Убийца Мойеса, как Лакур, лишен волос, и у него зашит рот. В желудке нашли то же, что и у Лакура. Среди прочего – аккуратно разрезанная на квадратики карта таро, Король мечей. Я не сомневаюсь, что они оба были зомбированы. Не исключено, что с Лакуром у них был пробный прогон. Его заставили уничтожить свою семью, чтобы убедиться, что зелье работает и он убивает без колебаний. Кого прикажут. Кроме того, Лакура сопровождал тот же изверг, который расправился с семьей Вонг.

– Сладкоежка. Я свяжусь с полицией Нью-Йорка, может, он на обертке конфеты оставил свой отпечаток. И посмотрю, что есть в полиции Северного Майами.

– Хорошо, – кивнул Макс. – Потом нам придется заняться бандами, использующими черную магию.

– Ну, тут мы потонем, – усмехнулся Джо. – В Майами они сейчас попадаются на каждом шагу. У преступников, которые прибыли во время нашествия в бухту Мариэль, в домах стоят разные сатанинские алтари. Перед тем как идти совершать зверства, они обязательно молятся своим богам и приносят жертвы.

– Конечно, я могу ошибаться, – произнес Макс, – но мне кажется, это не кубинцы, а гаитяне.

– Гаитяне? Но те в самом низу. Честные подметают полы, в лучшем случае водят такси, а преступники занимаются уличными грабежами, иногда наведываются в супермаркеты «Севн-илевн». В общем, работают по-мелкому.

– Джо, мы должны исключить любую предвзятость. – Макс перелистнул пару страниц в блокноте. – Преваль Лакур – гаитянин. Его партнер по бизнесу, Сэм Исмаэль, единственный, кого он не убил, тоже гаитянин. Сэм Исмаэль держит в Лимон-Сити магазин вуду, который называется «Таинственный Гаити». Он теперь единолично продолжает проект реконструкции Лимон-Сити, начатый Лакуром. Я собираюсь поговорить с ним.

– Он чистый?

– Совершенно.

– Но Мойес не гаитянин.

– Он не был и кубинцем. – Макс улыбнулся и прикурил очередную сигарету. – Самое главное, нам не известен его убийца. Никаких следов. Вероятно, перед этим он убил еще кого-нибудь, например кого-то из своих близких. Как Лакур.

– Станем проверять убитых и пропавших в городе и в штате.

– Не исключено, придется вести поиск по всей стране. Но много времени это занять не должно, потому что вряд ли он рецидивист. В зале суда он использовал «магнум». Возможно, из этого же оружия убил еще кого-то. Будем искать.

– Заметано. – Джо сделал запись в блокноте. – Безволосый убийца с зашитым ртом и порезанной картой таро в нутре.

– Кстати, о карте таро. – Макс перелистнул страницу. – На таких картах гадают. Надо искать похожую колоду. Их сотни, разного производства. Но наши вроде особенные. Вместо лиц пустые места. Придется проконсультироваться у квалифицированной гадалки.

– А как быть с Карвальхо? – спросил Джо.

– С ним тоже надо побеседовать. И вообще со всеми, кто тогда находился в зале суда. Если, конечно, получится.

– Но де Карвальхо сейчас находится в федеральной тюрьме.

– Кто там начальник?

– Билл Форси. Большой друг Бернса.

– Знаю, – кивнул Макс.

– Но мы можем заявить, что Де Карвальхо нужен для официального расследования.

Джо ушел. Макс посидел минут пять, налил себе виски и залпом выпил. Встал, снял с проигрывателя пластинку «Плохие девчонки», вложил в конверт и направился в свою фонотеку, под которую была отведена специальная комната. Три стены занимали стеллажи с пластинками, от пола до потолка. Они были расставлены по алфавиту, свыше двух тысяч. Кроме того, на полу стояли деревянные ящики с синглами, семи– и двенадцатидюймовыми. Половину коллекции Макс купил на аукционе «В помощь семьям погибших и инвалидов». Пластинки прежде принадлежали наркоторговцу по прозвищу Ловел Квартирант, который одновременно работал диджеем. Остальное Макс купил сам или изымал во время арестов, если пластинки оказывались редкими.

Он поставил альбом Майлса Дэвиса «Картинки Испании» и плюхнулся на диван. Пронзительная меланхолия трубы Майлса проникла в самую глубину души, и он вдруг почувствовал себя одиноким и беззащитным.

Глаза закрылись. Макс заснул.

Проснулся Макс через четыре часа. В комнате было темно, жарко и пахло дождем. Пока он спал, прошла гроза, и уже надвигалась другая.

Он вышел на балкон. Мокрые розовые тротуары быстро высыхали. На улице было полно людей. Наивные лохи-туристы сами напрашивались, чтобы их ободрали как липку, а разнообразные подонки искали дешевых удовольствий. Звучали испанская речь и песни.

Макс принял душ, почистил зубы, побрился. Надел светло-синюю рубашку, черные летние брюки, кожаные туфли без шнуровки и вышел.

25

Он поехал в район, где сосредоточены лучшие ночные клубы. Это было неподалеку от аэропорта Хилтон, поэтому половину посетителей здесь составляли остановившиеся на ночь транзитные пассажиры и стюардессы зарубежных авиалиний. Очень удобно провести вечер с женщиной, которую никогда больше не увидишь. Макс не вешал им лапшу на уши, не врал. А они, услышав, что он коп, сразу включали фантазию, воображали его героем сериалов. В общем, вскоре их можно было кормить с рук. В подавляющем большинстве случаев продолжение следовало в номере отеля.

В клубы Макс ходил давно, с шестьдесят восьмого года, правда, танцевать так толком и не научился. Тщетно пытался копировать движения мужчин, но в основном его танец больше походил на маневрирование боксера на ринге под музыку. Он приветствовал зарождение дискотек, где запускали длинные композиции в ритме четыре четверти с сильным басом, под которые было легко двигаться. Тексты в подобных композициях были глупые, но значения это не имело. Ему нравился этот стиль, да и дискотеки тоже. Это был котел, где смешивались расы и национальности – белые, черные, латиносы. Они приходили сюда с единственной целью – весело провести время, и все друг с другом прекрасно ладили. Осуществилась розовая мечта доктора Мартина Лютера Кинга. Конечно, в тогдашних дискотеках было очень много кокаина. И самое главное, тут было легче легкого закадрить черненькую девушку, поэтому Макс и приходил сюда при первой возможности. Потом все к чертям поломала «Лихорадка субботним вечером». После выхода на экраны фильма все придурки переоделись в белые костюмы и черные рубашки, по-обезьяньи подражая Джону Траволте, а девушки нарядились в красные платья и разговаривали с фальшивым нью-йоркским выговором. Макс радовался, когда эту плесень смыла накатившая обратная волна и во время акции «Диско отдыхает» [27]27
  В рамках рекламно-пропагандистской кампании «Диско отдыхает» 12 июня 1979 г. в Чикаго на бейсбольном поле рок-диджей Стив Тал организовал хепенинг «Смерть диско», во время которого торжественно сожгли тысячи пластинок.


[Закрыть]разгромили гору пластинок стиля диско. Воздух очистился, и поклонники Тони Манеро [28]28
  Главный герой фильма «Лихорадка субботним вечером».


[Закрыть]гурьбой повалили на концерты группы «Кисс», отрекаясь от своего позорного прошлого.

Сегодня в клубе было на удивление малолюдно, хотя часы показывали начало двенадцатого. Диджей крутил вещицу в стиле диско, изрядно сдобренную латиноамериканской сальсой, но на танцевальной площадке оставалось много свободного пространства. Зрителей было больше, чем танцующих.

Макс взял в баре пива. Музыка звучала очень громко, а о художественных достоинствах лучше бы вообще не говорить по причине их полного отсутствия. Басовый бит гулко резонировал в желудке, игравшие на высоких нотах духовые били по барабанным перепонкам, а певица аденоидным визгливым голосом шпарила текст, состоящий из двух слов: «Vamos Danza!» [29]29
  Давайте же потанцуем! ( исп.).


[Закрыть]Она повторяла их снова и снова, одновременно мучаясь сама и изводя слушателей. Макс неожиданно сообразил, что это вовсе не музыка, а тест на выносливость, терпение и терпимость, и сошел с дистанции в первом туре.

Он закурил и принялся оглядывать женщин, но из-за тусклого освещения отличить одну от другой было практически невозможно. Пытка «диско плюс сальса» продолжилась и в следующей композиции. Танцующих не прибавилось, а зрители, стоящие у края площадки, даже не покачивались в такт музыке и не улыбались. Он начал жалеть, что явился сюда, и подумал, не переместиться ли в свое второе любимое место в Майами-Спрингс. Решил, что не стоит, не захотелось ехать так далеко. Подошел ближе к площадке посмотреть, что интересного там люди наблюдают.

Вначале Макс решил, что сегодня устроили конкурс для танцующих пар. На площадке находились человек тридцать, которые под льющуюся из громкоговорителей чудовищную какофонию выделывали великолепные па. Их движения были точны и выверены, причем все танцевали совершенно одинаково, а танец был необыкновенно сложный, с разными вывертами и поворотами. Очевидно, хозяева дискотеки с целью привлечь больше танцующих посетителей пригласили профессионалов, но получили обратный эффект. Зрители с благоговением наблюдали за замечательной работой и не решались присоединиться, понимая, что рядом с мастерами станут выглядеть очень нелепо. Правда, несколько пар, наиболее подготовленные, все же решились выйти, но через несколько минут и они сдались, сообразив, что так у них никогда не получится.

Макс обошел зал с пивом в одной руке и сигаретой в другой, пытаясь найти женщину, такую же скучающую и раздраженную, как он, но не смог привлечь внимание ни одной. Пытался завести разговор, однако натыкался на такое равнодушие, что замолкал на втором слоге.

Он допил пиво и вернулся в бар. Взял еще, просто от нечего делать. Несмотря ни на что, Макс надеялся, что музыка изменится и все станет как прежде.

Но похоже, «диско плюс сальса» обосновались тут надолго. Дело дошло до того, что он с тоской вспомнил канувших в Лету придурков в дешевых белых костюмах из синтетики, просивших диджея постоянно ставить «Би джиз».

Около полуночи Макс не выдержал. Три бутылки пива и капелька бурбона не оказали действия. Он был трезв как стеклышко. Оказывается, время ушло вперед, а он все продолжал жить вчерашним днем. Надо было остаться дома и отдохнуть.

На обратном пути у Макса начало сосать под ложечкой. Дома, как обычно, никакой еды не было, пришлось свернуть в Малую Гавану.

Он остановился у ресторана быстрого обслуживания с деревянными столами на улице. Взял тарелку пикадильо – острую провернутую говядину с изюмом, оливками, луком, чесноком, белым рисом и жареным бананом – и банку эля «Кольт». Приступил к еде. Позади его «мустанга» встала оранжевая «хонда». Оттуда вышла девушка и направилась к ресторану. Латиноамериканка, примерно его роста, стройная. По плечам рассыпались длинные вьющиеся черные волосы. Кожа цвета меди, в ушах золотые серьги в виде колец. В черных джинсах и блузке из ткани деним, которая открывала примерно дюйм голой талии. Он обратил внимание, что их одежда одинакового тона.

Девушка села через несколько столиков и сделала заказ на хорошем испанском. Макс продолжал по инерции жевать, не отрывая от нее взгляда. Она почувствовала это и повернулась. Их глаза встретились. Девушка отвернулась, но он успел разглядеть ее. Большие карие глаза, широкие темные брови, высокие скулы, полные губы. Это была, пожалуй, самая красивая женщина, какую Макс видел в своей жизни, хотя в Майами красоток полно.

Макс оценил свои шансы. Конечно, можно попытаться с ней заговорить, но он был в таком поганом настроении, что девушка наверняка это сразу почувствует. А отказ в завершение неудачного вечера вряд ли поднимет настроение. Так что Макс продолжал ужинать, уставившись в пространство. Лицо девушки отпечаталось в его сознании, как яркое солнце на сетчатке глаза, и миновало время, довольно приятное, прежде чем образ начал блекнуть. Макс посмотрел на номерной знак ее машины и по привычке запомнил. Местная. Автомобиль семьдесят пятого или семьдесят шестого года выпуска, не шикарный, но надежный в эксплуатации.

Официант принес ей заказ – кубинский сандвич с диетической колой.

Макс снова начал обдумывать возможность пообщаться с незнакомкой. За столиками на улице сидели только они двое. Он не успел принять решение, потому что неожиданно по столу ударила очередь крупных дождевых капель, а затем небеса разверзлись.

Макс схватил пиво и побежал ко входу в ресторан. Девушка уже была там, стояла под навесом, доедала сандвич.

– Привет, – произнес Макс.

– Привет, – сухо ответила она.

Вблизи, при свете, девушка оказалась еще красивее. Макс приказал себе не таращиться. Он смотрел, как дождь лупит по столикам, потом не выдержал и проговорил с притворной грустью, глядя на свою тарелку:

– Пропал мой ужин.

Девушка молча откусила от сандвича.

Он подождал, пока она прожует и проглотит, и сделал еще попытку:

– Вон как припустил, а?

– Да.

– Хорошо провели вечер?

– Хорошо, но для меня он оказался коротким. Я была на свадьбе у приятельницы, но пришлось уйти, завтра на работу. – Девушка встретилась с ним взглядом. В ее красоте он сейчас ощутил серьезную основательность. Говорила она с легким испанским акцентом.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался Макс.

– Я бухгалтер.

– Работаете в центре города?

– Да.

– В какой фирме?

– А вам зачем знать? – Девушка нахмурилась, но тон был веселый.

– Я тоже работаю в центре. – Макс пожал плечами. – Наверное, знаю эту фирму. – Он глотнул пива из банки.

– Вам что, разрешается пить за рулем, детектив? – усмехнулась она.

– Неужели видно, что я детектив?

– Конечно. Это все равно, если бы вы повесили на грудь табличку с надписью «Полиция». – Она улыбнулась и вытерла рот салфеткой.

– Сегодня это у меня первая банка пива и единственная, – соврал он. – Я себя ограничиваю. К тому же сейчас не на службе. И разрешите уточнить, я не просто детектив, а детектив-сержант. – Макс улыбнулся и подмигнул. – Для меня это существенно.

– Извините, детектив-сержант! – воскликнула она с шутливой серьезностью.

– Ну что ж, на первый раз я, пожалуй, ограничусь лишь предупреждением.

Она доела сандвич.

Дождь не ослабевал, все лил и лил. Столики уже стояли в глубокой луже.

– Вы местная? – спросил он.

– Да. Живу здесь недалеко. Ехала домой и в последнюю минуту решила свернуть сюда. Вот, попала под дождь.

– А я рад, что вы сюда свернули, – ляпнул Макс и сразу пожалел, осознав, как это пошло прозвучало. Улыбка начала таять на ее лице, он сообразил, что хватит заискивать. – В том смысле, что, пока пережидаем дождь, есть с кем поговорить.

– Да, – кивнула она и попыталась разглядеть свою машину. Но ливень был настолько сильный, что дальше нескольких метров ничего видно не было. Асфальтовая мостовая пузырилась, как доисторическое лавовое озеро.

– Ваши родители кубинцы?

– Мама наполовину кубинка, наполовину доминиканка, а папа чернокожий.

– Изысканная смесь! Дома вы говорите по-испански?

– Сейчас я не живу с родителями. Но дома у нас говорят по-испански. Папа специально выучил испанский, чтобы иметь возможность разговаривать с мамой, когда они начали встречаться.

– Очевидно, у него были серьезные намерения, – заметил Макс.

– И сейчас тоже. – Она улыбнулась.

– Так они по-прежнему вместе?

– Естественно.

– Чудесно. И давно ваши родители женаты?

– Вы задаете слишком много вопросов.

– А как же иначе? Ведь я коп.

– Но сейчас вы не на службе.

– Готовлюсь. Через несколько часов опять стану полицейским.

Она засмеялась. У нее был пробел между передними зубами.

– Мои родители женаты тридцать четыре года.

– Ого! – Он думал, что девушке лет двадцать пять. – У вас есть братья и сестры?

– Три брата и сестра.

– Значит, всего пятеро. Вы самая старшая?

– Нет, третья. Сначала появились на свет братья, потом я. А вскоре уже сестра.

– У вас дружная семья?

– Да.

Макс достал из нагрудного кармана сигареты и предложил девушке. Она покачала головой, показывая взглядом, что курение не одобряет. Он закурил, стараясь не пускать дым в ее сторону.

Некоторое время они молчали, смотрели на дождь. Девушка скрестила руки, повесив на палец черную сумочку из крокодиловой кожи. Макс отметил, что на каблуках она на несколько дюймов ниже его.

– Вы так и не сказали, где работаете.

– В фирме «Беллот-Перес».

– Эту фирму я, к сожалению, не знаю.

– Мы занимаемся корпоративным аудитом. И насколько мне известно, законов не нарушали.

– Ну, не обязательно нарушать закон, – улыбнулся Макс. – Я мог знать просто так.

– Вы не похожи на человека, который делает что-то просто так.

– Неужели я произвожу такое впечатление?

– Мне так показалось. Тем более что вы детектив.

– Да, но совсем не страшный, поверьте.

Она рассмеялась и посмотрела ему в лицо. Его сердце забилось сильнее.

– Кстати, меня зовут Макс. – Он протянул руку.

– Сандра. – Ее пожатие оказалось крепким. Она была правша и носила кольца на среднем и безымянном пальцах. Палец, предназначенный для обручального, был свободен.

– Приятно познакомиться, Сандра. А что там дальше следует за вашим именем?

– А вы что, просто Макс, и все?

Девушка начала ему по-настоящему нравиться. Она не только красива, но и умна. Редкое сочетание. Очевидно, ему не следовало даже соваться. Не получится. Да и вообще скорее всего она уже давно живет с каким-нибудь хорошим, прекрасно устроенным парнем и скоро выйдет за него замуж – вон подруга вышла, а теперь ее очередь, – и они поселятся в чудесном доме, в чудесном районе и заведут чудесных детей. Ничего этого он ей дать не мог.

– Моя фамилия Мингус.

– Мингус? Однофамилец Чарли Мингуса, джазового музыканта?

– Да, однофамилец. – Макс кивнул. – Мы не родственники.

– Вижу.

– Папа сменил фамилию уже после моего рождения. Он джазовый музыкант, играл на контрабасе. Настолько любил Чарли Мингуса, что взял его фамилию.

– А какая у него была раньше?

– Маккасси. Шотландская.

– Макс Маккасси. Неплохо звучит.

– Но я предпочитаю Мингус.

– Ваши родители живы?

– Да. Впрочем, насчет отца не знаю. – Макс пожал плечами. – Он свалил, когда мне было лет десять. Да и раньше мы редко встречались, он постоянно находился в разъездах. У меня нет о нем никаких сведений больше двадцати лет.

– Грустно.

– Я давно привык и совершенно по этому поводу не расстраиваюсь.

– А мама?

– К сожалению, мы с ней были не очень близки. Она уехала обратно туда, где родилась, в Луизиану. Общаемся раз в сто лет.

– Вы женаты?

– Разве я стоял бы сейчас тут, если бы был женат?

Она улыбнулась.

Дождь прекратился. Перед ними зияла огромная лужа. Понимая, что девушка скоро соберется уходить, Макс решил: сейчас или никогда – и вынул из бумажника визитную карточку со своими телефонами.

– Сандра, мы оба работаем в центре… Может, когда-нибудь пообедаем вместе? Или просто постоим, посмотрим на дождь. – Он протянул ей карточку.

Она взяла, прочитала.

– Уголовный розыск Майами. Я слышала, там все супермены. Это правда?

– Разумеется, – усмехнулся Макс. – А у вас есть карточка? Или просто назовите номер вашего телефона.

– У нас не любят, когда звонят в офис по личным делам.

– Ладно. – Он не смог скрыть разочарования.

Наверное, хочет отшить, но мягко. Не желает обижать.

– Но нам звонить разрешено. Только недолго. Так что, если не возражаете, я позвоню вам.

– Что за вопрос! – Макс боялся радоваться, чтобы не сглазить.

Но какого черта? Она ведь не сказала, что у нее есть бойфренд. Ведь не сказала?

Сандра сняла туфли, закатала джинсы. Ногти на пальцах ног у нее были покрашены небесно-голубым лаком.

– Пока, детектив… Извините, детектив-сержант Мингус. – Она протянула руку.

– Зовите меня Макс. И позвоните. Пожалуйста.

Она улыбнулась и на цыпочках вошла в лужу. Он смотрел ей вслед.

– Que culo magnifico! [30]30
  Какая роскошная задница! (исп.).


[Закрыть]– пробормотал стоящий рядом официант, озвучив самые сокровенные мысли Макса в данный момент. Макс плохо знал испанский, но это понял.

– Ну ты, кретин, что ты себе позволяешь! – Рявкнув на официанта, он загасил сигарету в пиве и вошел в лужу, в туфлях.

Выезжая на дорогу, Сандра помахала. Он помахал в ответ и долго стоял, пока задние огни автомобиля не растаяли вдали. На его лице сияла широкая улыбка.