Текст книги "Дочь капитана Блада"

Автор книги: Нелли Искандерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Глава 6. Звезда Тортуги

  В Кайонской бухте, как всегда, скопилось множество кораблей. Большую часть их составляли барки и шлюпы с командой не более пятидесяти человек. Рядом гордо высились аристократы – элегантные двадцати– или тридцатипушечные фрегаты с белоснежными парусами. Многие корабли были изрядно потрёпаны в боях. Сломанные мачты и реи, повреждённые пушечными ядрами паруса, вмятины и пробоины в днищах заставляли команду задерживаться на берегу, проводя свободное от работы время в трактирах у пристани. Вокруг судов и на их палубах, словно муравьи, суетились люди, очищая обросшее ракушками дно, латая дыры в бортах и чиня мачты и паруса. Кто-то перетаскивал на палубу брёвна и доски, другие, согнувшись в три погибели, спускали на берег какие-то тяжёлые сундуки. Большинство из них не могло похвастаться великолепием нарядов, довольствуясь лишь изодранной рубахой и панталонами. Маленькое судно не могло захватить хороший приз, и добычи хватало лишь на то, чтобы кое-как свести концы с концами. Поэтому появление сорокапушечного галеона и не менее внушительного тридцатишестипушечного фрегата привлекло внимание не только праздных зевак, но и всех, находящихся в порту. Даже шестеро здоровяков-матросов, тащивших брёвна и, казалось, не замечавших ничего вокруг, оставили свою поклажу и замерли как заворожённые, уставившись на приближающиеся к пристани плавучие крепости. Но вот заскрипели кабестаны, раздался лязг цепей, и тяжёлые якоря медленно погрузились в тёмные воды залива.

    – Гляди-ка, какие франты пришвартовались, – ехидно заметил рыжеволосый субъект в расстёгнутой на груди рубахе, – не иначе как из Версаля прибыли.

    – Да не из Версаля они дурень, взгляни! – отозвался его товарищ, – посудины-то испанские. Вот бы нам такую... Да только по всему видно, люди они бывалые. Тоже англичане, похоже... Пошли, с Нортоном потолкуем – вдруг заинтересуется.

    – Да подожди ты! Посмотрим давай... Если пираты – наверняка добычу делить будут.

    На берег сбросили концы, спустили трап, и на каменные плиты пристани спустился темноволосый юноша лет семнадцати.

    – Точно франт, – прищёлкнул языком пират, – камзол испанский, шляпа с плюмажем. Мало здесь таких, всё больше попроще.

    – Молодой что-то очень... Интересно, кто у них капитан?

    – Гляди, наверняка тот, с фрегата! Что по трапу сейчас спускается, с повязкой на глазу!

  – Мда... Эти уж точно с губернатором поладят...

    -Народу немного, зато гляди-ка, сундуков сколько! Тяжёлые – такие здоровяки с трудом тащат!

    – А разодеты-то, словно палата лордов! А первый – тот юнец, в чёрном – точно принц, не иначе...

    Вскоре на берегу была вся немногочисленная команда. Питер, и в море не пожелавший отказываться от привычек аристократа, настоял на том, чтобы вся команда, от офицеров до юнг, выглядела как можно респектабельнее. Трудностей с пополнением гардероба не возникло – испанские офицеры одевались весьма изыскано.

    – Давай, Питт, дели! Кто у нас счетоводом был? –  Вольверстон дружески толкнул Уоллеса в плечо. – Кстати... Предлагаю избрать его квартирмейстером.

    Возражений со стороны команды не последовало, и вскоре на пристани раздался звон серебра, ласкавший слух истосковавшихся по хорошим призам членов «берегового братства», каждый из которых, тайно или явно, завидовал вновь прибывшей команде.

Слова «Silver», «Argent» не раз произносились находящимися на пристани пиратами.  Услышав их, капитан на мгновение замер, а затем, подозвав Вольверстона,  шепнул ему на ухо:

– Сильвер. Я нашёл имя, Нэд.

Вольверстон понимающе кивнул.   Оставалось лишь столковаться с губернатором, тем более, что тот слыл знающим человеком и мог дать им разумный совет.  Вольверстон был коротко с ним знаком и не раз навещал – и просто по-дружески, и по поручению ямайского губернатора Блада.

    Личность этого замечательного человека, ставшего настоящей звездой на затерянном в морских просторах острове, заслуживает того, чтобы уделить ему немного внимания. Представитель старинного французского рода по имени шевалье Антуан дЭтуаль де Монтенон в своё время не раз был награждён за храбрость, проявленную им в бытность гвардейским капитаном. Безвременная смерть супруги и назойливые притязания придворных красоток заставили его покинуть двор и уединиться в имении. Вскоре он направился в Новый Свет и занял место отбывшего на континент Дю Касса. Тропический климат и возможность проявить себя благотворно сказались на его телесном и душевном здоровье. Дотоле тосковавший губернатор заметно посвежел и повеселел, всецело посвятив себя исполнению своих новых обязанностей. Несмотря на неоднократно поступающие указы правительства о борьбе с пиратством и дружеских отношениях с Испанией, он не раз убеждался в непомерных аппетитах испанцев и пользе сотрудничества с флибустьерами как для Франции, так и, прежде всего, лично для себя. Монтенону удалось вернуть острову репутацию несокрушимой цитадели «берегового братства», пошатнувшуюся с разорением французской Вест-Индской компании. Унаследовав от Дю Касса развалины былой империи, он легко договорился с пиратскими капитанами относительно помещения части их добычи в Королевскую Африканскую Компанию и Ост-Индскую компанию, а также в приобретение собственности в Англии, Франции и Новом Свете. Выгода от подобных операций была обоюдной – помимо традиционной доли в прибылях, де Монтенону доставались неплохие комиссионные, а капитаны получали гарантированный доход для себя и членов своих команд. В доме губернатора всегда было много посетителей – вернув на Тортугу многих капитанов, которые с разорением Вест-Индской Компании перевели свои корабли на базу Пти Гоав, он каждый день принимал добрый десяток представителей «берегового братства». Одиночество его скрашивали две дочери, шестнадцатилетняя Мари Жермен и восемнадцатилетняя Сюзен Элизабет и их четырнадцатилетний брат Анри.

    Дом де Монтенона находился в глубине острова, и, чтобы добраться до него, необходимо было воспользоваться повозкой. Погрузив на неё увесистые сундуки и захватив с собой четверых крепких здоровяков, Сильвер и  Вольверстон направились к губернатору.

    – Бонжур, Нэд, мон ами! – не успел привратник отворить дверь, как навстречу гостям вышел сам де Монтенон – сороколетний жилистый француз в чёрном завитом парике и золотистом камзоле. Дружески обняв  Вольверстона, он церемонно раскланялся перед Сильвером, которого Нэд зарекомендовал как подающего большие надежды капитана.

    – Искренне сочувствую вам, господа, – вздохнул он, выслушав рассказанную  Вольверстоном историю, – вот что бывает, когда чиновники понятия не имеют о том, что такое Новый Свет. Наслышан и о Бладе... Да, припомнят ему пиратское прошлое.

    – Вы слышали что-нибудь о нём?

  – Нет, к сожалению. Знаю только, что он отбыл в Лондон две недели назад по указанию некоего господина Мэнсона – того, кто устроил эту заварушку. Слышал, у Мэнсона были дела с испанскими иезуитами.

  – Вполне может быть, – вздохнул  Вольверстон, – без них не обошлось.

    – Ничего, может, ещё обойдётся всё. Лучше потолкуем о ваших планах. Думаешь вернуться к старым занятиям? В память о нашей дружбе могу сегодня же выписать каперские свидетельства. Насколько я понимаю, у вас пока нет другой возможности заработать себе на жизнь? Тем более наш милый юноша, по-видимому, человек весьма утончённых вкусов и вряд ли согласится марать руки чёрной работой?

    Хитро прищурившись, де Монтенон уставился на Сильвера. Тот выдержал его взгляд и улыбнулся:

  – Не хотелось бы ворошить прошлое, скажу лишь, что не могу рассчитывать на титулы и состояние, принадлежавшее моей семье. Сейчас я лишь капитан Питер Сильвер, и не знаю, изменится ли что-либо в будущем.

  – У Вас неплохое будущее на этом острове, – заметил губернатор, – взгляните – удача просто идёт к Вам в руки. Ещё не став флибустьером, Вы уже превратились в одного из самых удачливых капитанов. Не считая Блада, конечно же. Как жаль, что я не знал его в те годы, когда он швартовал здесь свой красный галеон. Если я правильно помню, он назывался «Арабелла» в честь его будущей супруги.

    – Однако я снова напомнил вам о печальных событиях, – будто извиняясь, произнёс губернатор, – а Вы, молодой человек, всё же подумайте. Могу заверить, что Вы нисколько не опозорите свой род, который, как я осмелюсь предположить, слишком знатен, чтобы говорить о нём в нынешней ситуации. Если понадобится помощь, деньги на оснащение кораблей – обращайтесь ко мне, буду рад.

    – Благодарю Вас, рад был знакомству, – улыбнулся Сильвер, – надеюсь, мы будем добрыми друзьями. Правда пока ещё я не принял окончательного решения, да и мои люди тоже. Но всегда буду рад обратиться к Вам за советом.

    Губернатор любезно распрощался со своими новыми друзьями, и они бодро зашагали к пристани по узким улочкам Бас-Тера, глядя на снующих туда-сюда моряков, трактирщиков и торговцев и размышляя о собственном будущем.

  Глава 7. Право выбора

  Натаниэл Хэндс, бывший шкипер двадцатипушечного фрегата «Пеликан», сидел на старом бревне перед раскрытой шахматной доской, на которой были расставлены чёрные и белые фигуры. Партия не удалась. Хэндс слишком хорошо знал собственную тактику, чтобы успешно сражаться с самим собой. В течение целого года он не выходил в море, коротая время за составлением хитроумных диспозиций. Да и шум вокруг мешал сосредоточиться. Как всегда по воскресеньям, на рыночной площади рядом с пристанью было весело и многолюдно. Беспрестанные крики торговцев раздражали его, отвлекая от игры. А может быть, игра не удалась лишь потому, что с самого утра Натаниэл был не в духе? После последней стычки с Дэвисом, капитаном «Удачи», Хэндс ни разу не выходил в море. Все капитаны имели своих шкиперов, а брать на борт известного скандалиста, которому уже за пятьдесят, не желал ни один из них.

  Натаниэл ясно помнил свою последнюю ссору с Дэвисом. Увидев, что тот пытается спрятать в каюте сундук с жемчугом, он открыто призвал команду к мятежу, потребовав от капитана честного дележа добычи. В тот день ему удалось сорвать неплохой куш, но деньги подошли к концу, и старый Хэндс уже с трудом сводил концы с концами. Оторвав взгляд от застывшего на чёрном поле ферзя, шкипер устремил его на площадь.

  «Скоро придётся просить милостыню вроде одноногого старика Джейкоба», – мрачно нахмурившись, подумал он, – «годы летят быстро, и через год-другой я уже не смогу выходить в море».

  Неожиданно взор его упал на невысокого юношу лет семнадцати в чёрном камзоле и с белоснежным плюмажем на шляпе.

  «Вот это франт!», – подумал Хэндс, – «наверное, к девчонке спешит или с поручением от капитана»,

 Не сводя глаз с незнакомца, Хэндс передвинул вперёд одну из центральных белых пешек. Юноша шёл, погрузившись в свои мысли и не замечая ничего вокруг.

  «Странный тип», – продолжил рассуждения бывший шкипер, – «помнится мне, в его годах был, меня капитан Надсон за покупками посылал. Не такой был совсем – будто на волю из-под замка вырывался. Засматривался на девиц, приценивался к любой мало-мальски стоящей вещи на базаре... А у самого в кармане лишь пара медных грошей была»

  За годы, проведённые на Тортуге, Хэндс видел много таких же молодых повес, и каждый, обретая свободу на берегу, спешил насладиться жизнью, кипевшей и бурлившей вокруг него, подобно океану. «Интересно, с какого корабля этот франт?» – подумал Хэндс.

  Незнакомец вдруг остановился, будто ища кого-то.

  – Эй, юноша! Ты кого-то ищешь? Кто твой капитан? – обратился к нему Хэндс, надеясь, наконец-то, обрести собеседника.

  – В каком смысле?

  – Ты, наверное, юнга?

  – Да, в общем, что-то вроде того, – улыбнулся юноша. Внимательно оглядев бывшего шкипера с головы до ног, он уставился на шахматную доску, будто пытаясь найти решение давно мучавшей Хэндса проблемы.

  – Ты с какого корабля? – спросил его старик

  – Я с галеона, что на пристани, – кивнул он в сторону гавани, где среди шлюпов и барок высился огромный красный красавец с белоснежными парусами.

  – Мой капитан – Питер Сильвер. А Вы кто?

  – Сейчас никто, пожалуй, – с горечью усмехнулся старый пират. – Но когда– то я был шкипером на «Удаче». Меня зовут Натаниэл Хэндс,

  Старик кивком указал незнакомцу на лежащий рядом обрубок красного мангра

  – Присаживайся ко мне, поговорим. О чём ты задумался?

  – Да так, о жизни, да и о своей судьбе тоже. Мне надо принять одно важное решение, но никак не придумаю, каким оно должно быть.

  – Хочешь, сыграем в шахматы, поговорим.

  Морщинистое лицо Хэндса озарила улыбка, а в умных карих глазах мелькнули задорные искорки. Незнакомец явно начинал ему нравиться.

  – Надеюсь, ты не спешишь с поручением от своего капитана?

  – Нет. Я свободен и могу задержаться настолько, насколько захочу.

  – Умеешь играть в шахматы? – спросил шкипер, желая поддержать разговор. Его заинтриговали необычные манеры собеседника, который вёл себя спокойно и с достоинством, что никак не напоминало поведение мальчика на побегушках.

  – Это хорошая игра. Она мне нравится, – бесстрастно заметил юноша, вновь устремляя взгляд на доску с фигурами. Чёрный ферзь занимал удобную позицию, угрожая белому королю. Но и сам он находился под угрозой обстрела. Прямо напротив него, на противоположной стороне доски, пристроилась похожая на шлюп белая ладья.

  – Это игра мудрецов. Знаешь, почему? – Хэндс пристально взглянул на собеседника. Тот молчал, сосредоточившись на чёрной точёной фигуре ферзя.

  – Шахматы – отражение нашей жизни, – не дожидаясь ответа, добавил старик, – мы все – как пешки на чёрно-белой доске.

  – Почему? – незнакомец наконец-то оторвал взгляд от ферзя и взял его за талию своими тонкими пальцами. Ферзь на мгновение повис в воздухе, затем уверенно переместился на белое поле, прямо напротив короля. Белая ладья не могла причинить ему вреда – она служила единственной защитой несчастному владыке с большой чёрной диагонали, откуда вёл обстрел слон-канонир.

  – Взгляни сюда, – старик, забыв об угрожающей его монарху опасности, указал рукой на расставленные на доске фигуры. – Видишь короля? Он может сдвинуться всего на один шаг. Король бессилен – им правит его окружение – министры, фавориты или фаворитки. Но если ему поставлен мат – партия проиграна. Поэтому мы всегда защищаем короля как символ, независимо от того, любим его или ненавидим. В жизни всё точно так же – вспомни несчастного Карлоса или нашу добрую старушку Анну. Теперь взгляни на ферзя...

  Хэндс кивком указал на угрожающую его королю чёрную фигуру, которая по мановению руки юноши в считанные секунды переместилась с одного конца доски на другой,

  – Ферзь свободен в своём выборе. Именно он делает политику при королевском дворе – и в шахматах, и в жизни. На Востоке его называют визирь, а в Европе – ферзь или королева. Мужчина или женщина, это тот, кто более других приближён к королю и правит от его имени. Но и он не всевластен. Им управляет тот, кто двигает фигуры. Ферзь может быть убит или подвергнут опале, и тогда его могуществу приходит конец. Ещё есть конь – придворный интриган...

  Старик ласково потрепал своим потрескавшимся пальцем деревянную облупившуюся холку белого коня, расположившегося недалеко от своего повелителя:

  – Конь выдумывает всякие комбинации, и не знает, что и они  часть большой партии. Итог её, в конце концов, зависит не столько от интриг коня, сколько от воли того, в чьих руках фигуры.

  Юноша молча слушал, подперев голову рукой, будто слова шкипера затронули тайные струны его души.

  – Большинство из нас – пешки, – старик бросил задумчивый взгляд на пристань. – Пешки идут лишь туда, куда ведёт их судьба. Они могут сделать лишь один шаг – вперёд. Многие гибнут, но, если выдержат испытания, то могут стать самой сильной фигурой – ферзём. В жизни точно так же. Провидение ведёт нас по заранее определённому пути, но сами мы не лишены права выбора. Делая очередной шаг, мы решаем, остаться ли человеком или превратиться в человекоподобных зверей, не знающих чести и совести. Как и в шахматах, большего в жизни добивается тот, кто выдержит все искушения – а этого не смог даже сам Морган.

  Молодой человек молчал. В воздухе повисла неловкая пауза, прерываемая беспрестанными криками базарных торговцев. Но собеседники их не слышали – юноша был погружён в свои думы, а Хэндс внимательно рассматривал незнакомца, стараясь уловить ход его мыслей. Немногие из тех, с кем ему довелось беседовать, проявляли такой интерес к его рассуждениям. Большинство считало его обыкновенным чудаком. «Какое же решение он должен принять?» – подумал старик, пытаясь проникнуть взглядом в глубину синих глаз собеседника.

  – Скажи, Хэндс, трудно стать шкипером? – юноша, по-видимому, решил сменить тему

  – Да, в общем-то, не так сложно, – пожал плечами старик. – Когда я в первый раз вышел в море, мне было четырнадцать. Через шесть лет в схватке с испанцами погиб наш шкипер, и я занял его место. Ты хочешь стать шкипером?

  – Нет, я не думал об этом, – в голосе юноши Хэндсу почудились нотки сомнения. – Не знаю, просто, хотел бы я стать флибустьером или искать себя в мирной жизни.

  – Не думай, что все флибустьеры – отъявленные мерзавцы. Жизнь всегда оставляет тебе выбор. Помни – в любом случае ты можешь остаться человеком. Если ты вырос в Новом Свете, то наверняка знаешь, что призы берут все – начиная от адмиралов и кончая теми, кто ходит в море на шлюпках, установив на них единственный парус. Даже Колумб и Васко де Гама, открывшие эти земли Европе, не избегали удачи, если она шла к ним в руки.

  Молодой человек молчал, полностью погрузившись в свои думы. Наконец, будто бы решившись на что-то, он поднял голову, и взгляд его стал жёстким и властным. Он уже ничуть не напоминал юнгу.

  – Какие системы сигналов ты знаешь? – неожиданно спросил он

  – Я хорошо знаю инструкции Руперта, Нарборо, Рассела, – удивлённо ответил Хэндс, не ожидавший таких познаний от юноши, которому вряд ли можно было дать восемнадцать

  – Какой системой пользуются здесь?

  – Когда англичане выходят в море целыми эскадрами, они пользуются инструкциями Рассела. Но у флибустьеров существуют и свои сигналы, которые понятны лишь им.

  – А «Парусные и боевые инструкции для флота Ее Величества»? Я слышал, эта система применяется на Ямайской флотилии.

  – Знаю, что она появилась, но пока не имел с ней дело, – с недоверием усмехнулся старик. – Наверняка очередное повторение старых песен – всё, что можно было придумать, уже есть в инструкциях герцога Йоркского. Это был настоящий моряк, жаль только, что он оказался папистом. Остальные лишь пользуются плодами его трудов.

  – А испанские и французские сигналы?

  – Я достаточно неплохо их знаю, ведь я хожу в море с четырнадцати лет, и мы не раз вступали в бой с испанскими эскадрами.

  Юноша оглянулся вокруг, будто ища кого-то. Не найдя никого, кроме беспрестанно кричащих торговцев, он снова перевёл взгляд на Хэндса

  – Ты хотел бы снова выйти в море?

  – Конечно. Но разве ты можешь мне в этом помочь?

  – Возможно, – загадочно улыбнулся незнакомец. – Ты сам сказал, что каждый следует по пути, который избирает провидение, но при этом имеет возможность сделать свой выбор. Благодаря нашему разговору я принял окончательное решение. Ты очень помог мне, Хэндс, и я тебе помогу.

  – Но как? Ты ведь всего лишь юнга? Или нет? Кто ты на самом деле?

  Спокойный властный тон молодого человека никак не вязался с представлением о нём шкипера.

  – Ты производишь впечатление человека вполне обеспеченного, привыкшего отдавать приказы. Может быть, ты – арматор?

  – Не надо пытаться угадать, кто я, – с горечью рассмеялся юноша. – Но я уж точно не арматор. Нашего арматора зовут дон Педро Альварес, и он покоится в земле где-то на ближайших испанских территориях. Именно он предоставил нам столь великолепное судно.

  – Капитан, куда же ты запропастился? – раздался вдруг рядом с Хэндсом громкий хрипловатый голос, и мощный великан в чёрном камзоле с повязкой, закрывавшей один глаз, вышел из толпы и появился перед старым шкипером. Не успел тот осознать, что же произошло, как великан вновь заговорил, на этот раз с самим Натаниэлом:

  – Привет, старина Хэндс! Как ты здесь очутился? В последний раз я тебя видел в мексиканском заливе, когда вы с Дэвисом «Сан-Сальвадор» на абордаж брали!

  Шкипер вскочил с места, увидев старого приятеля:

  – Привет, Нэд! Я думал, что ты погиб в заварушке на Нью-Провиденс. Слышал, что там была ужасная бойня, и никого не осталось в живых.

  – Как видишь, Хэндс, мы спаслись. Всё благодаря этому молодому человеку, – гигант кивнул в сторону юноши. – Хочу представить тебе нашего юного капитана. Его зовут Питер Сильвер.

  – А я думал, что это юнга, – смутился старый шкипер. – Прошу прощения, капитан

  Сняв чёрную потрёпанную шляпу с седеющей головы, Хэндс, поклонился Питеру. Тот звонко рассмеялся:

  – Что делать, если по возрасту я гожусь лишь в юнги? –  хитро  подмигнул он Хэндсу. – Как тебе теперь моё предложение? У нас два корабля, и на одном место шкипера пока свободно.

  – Так вот оно что, – пробормотал Нэд. – Я что-то пропустил?

  – Конечно. Пока ты болтал с торговцами, я  сделал выбор, и помог мне в этом шкипер Хэндс. Через месяц выходим в море, а сейчас мне надо встретиться с командой

  Вскочив с места, капитан быстрыми шагами направился к порту.

  – Так чем же закончилась Ваша партия? – спросил удивлённый Нэд.

  Хэндс взглянул на доску. За всё время разговора он так и не успел оценить ситуацию, сложившуюся после прыжка чёрного ферзя. Королю некуда было отступать – он был зажат между собственными ладьёй, конём и слоном, а единственный путь к отступлению был перекрыт огнём батареи чёрного слона.

  – Он поставил мне мат, – рассмеялся старик. – Удивляюсь, как же я раньше не заметил этой возможности. Всё-таки трудно играть с самим собой.

Друзья направились вслед за Питером, по пути рассказывая друг другу о том, что же произошло с ними с момента их последней встречи.

 В тот же день Сильвер собрал свою команду на палубе «Инфанты». Ни для кого из них не была тайной тема разговора. В течение недели они бродили по гавани, беседуя с флибустьерами и заходя в прибрежные таверны. Тем временем слухи об удаче новоявленной команды и её юного капитана уже распространились среди пиратов. Многие желали познакомиться с Сильвером, одни – в надежде заполучить корабли неопытного юноши, другие – желая получить место в эскадре удачливого капитана. Но Сильвер объяснял всем, что окончательное решение пока не принято. Однако надолго затягивать состояние неопределённости было нельзя – желавшие стать флибустьерами могли уйти к другим капитанам. И вот, наконец, люди собрались на палубе. Сидя на бочках, свёрнутых канатах, а то и просто на палубных досках люди вновь и вновь думали о собственном выборе.  Наконец, затянувшуюся паузу прервал голос Сильвера:

– Друзья, – медленно подбирая слова, произнёс он. – Ещё до прибытия на Тортугу мы решили, что каждый самостоятельно принимает решение. Мне же...

На мгновение капитан замолчал, будто в последний раз взвешивая все за и против, но затем уверенно продолжил:

– Мне пока придётся связать свою жизнь с этим островом. Буду рад видеть в команде каждого, но если кто-нибудь захочет сойти на берег, то имеет право забрать свою долю и покинуть корабль.

По палубе пробежал ропот, но вскоре расклад сил прояснился. В Англию отбыть пожелали лишь двое – Годфри и Джеффильд. Оба имели счета в банке, их документы были в полном порядке, а обмен причитающихся им долей на векселя Ост-Индской компании мог ещё более упрочить фундамент будущего благосостояния.  Остальные, в подавляющем большинстве, люди небогатые, потерявшие всё имущество после захвата острова испанцами, предпочли остаться на судне. Так судьба, которая, казалось, в щепки разметала жизни горстки оставшихся в живых островитян, неожиданно сделала крутой вираж, заставив их выбрать дорогу, о которой они ранее никогда не помышляли.

 Примечания к главе 7.

  инструкции Руперта, Нарборо, Рассела – инструкции по мореплаванию в составе эскадр

  инструкции герцога Йоркского – имеется в виду Джеймс Стюарт. Автор одного из вариантов инструкций, известный "генерал морей" (т.е. адмирал). Исповедовал католицизм, что привело к его эмиграции из страны.