Текст книги "Дочь капитана Блада"

Автор книги: Нелли Искандерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Глава 20. Неожиданная встреча

  Ранним утром «Старая Англия» вышла из гавани, держа курс в направлении южной оконечности Кубы. Узкая полоска берега таяла в предутреннем тумане, а вместе с ней постепенно отступало и снедавшее квартирмейстера тягостное чувство обиды.

  – Как ты, Питт? – стоявший на шкафуте Стилл ободряюще взглянул на потупившегося Уоллеса.

  – Да так...

  – Всё забудется. Ещё хорошо, что в море вышли. На ремонте ты совсем бы затосковал.

  – Но зачем он это сделал? Зачем затеял с ним ссору?

  – Не думай об этом, Питт. Он капитан, и знает, что делает. Одно скажу – тебе, парень, крупно повезло. Если бы не Питер, может, тебя и в живых бы не было. Знаешь же, что говорят в тавернах про Уайта.

  Питт взглянул в сторону юта. Сильвер стоял у лестницы, облокотившись на перила. Ветер трепал чёрные кудри парика. Рядом с ним высился мощный торс  Вольверстона.

  – Опять он с Нэдом, – прошептал Уоллес.

  – Ещё бы, – спокойно заметил Стилл, – ведь капитан «Старой Англии» – Нэд, а не Сильвер. К тому же он опытный моряк. Хорошо, что Питер прислушивается к его советам.

  – Нет, Майкл, не то это. Вспомни, как он вчера после дуэли вернулся. Нам приказал нам готовиться к выходу в море, а сам заперся с Нэдом в его каюте. И так до самого вечера. О чём они только там говорили?

  – Не бери в голову, Питт. Тебе-то что – это их дела.

  – Нет, точно Нэд что-то знает. Мне надо в этом разобраться.

  – Лучше иди к себе, парень, отдохни немного. У тебя же сегодня ночная вахта. Расстроенный Питт развернулся и направился к лестнице.

  Мари Жермен жмурилась, подставляя лицо солнцу. Голова немного кружилась – то ли от качки, то ли от ощущения, что рядом с ней – красавец де Жуайен. Изысканный, одетый в отороченный серебром камзол, он деловито прохаживался по палубе и зычным голосом отдавал распоряжения матросам. Те тотчас же мчались исполнять приказ. И как только она могла думать об этом пирате, об этом хаме и невеже Перэ! Опять-таки, граф свой человек при дворе... Конечно, не это главное, но всё же... Он ей нравился, определённо нравился, а воображение то и дело будоражили картины придворной жизни. Блеск Версаля, сверкание драгоценностей и она сама, опирающаяся на руку придворного щёголя. Интересно, какой он, король Людовик? Отец рассказывал, что в молодости он был дамским угодником. Может, и он обратит на неё внимание? Но о чём это она? Ведь её мечта – граф де Жуайен...

  – О чём задумалась прекрасная мадемуазель Мари? – бархатный голос, раздавшийся над окаймлённым золотой прядью ушком, заставил девушку густо покраснеть.

  – О том, что я никогда не смогу увидеть Версаль, – надула губки Мари, – отец отсюда никогда не уедет.

  Де Жуайен всё ещё стоял сзади, но она всем существом чувствовала его нежный взгляд.

  – Кто знает, может быть Вы... Смею ли я надеяться, мадемуазель?

  Мари Жермен отвернулась к фальшборту. Смущение нахлынуло горячей волной, заливая краской лицо, шею и руки. Наверняка он видит, как густо она покраснела... Неужели...

  Голос графа был мягок, но настойчив, и от каждого звука его замирало сердце.

  – Вы рождены, чтобы блистать при дворе, а Ваш отец водит дружбу со всякими проходимцами. Взять хотя бы этого Сильвера. Неужели его действительно считают аристократом?

  Волна отступила. Почувствовав, что лицо её вновь обретает свой обычный цвет, девушка обернулась. Де Жуайен был совсем рядом, и от его дыхания вдруг стало невыносимо душно. Мари Жермен опустила глаза и игриво возразила, теребя в руках ленту от платья.

  – Мне Сильвер показался изысканным и образованным.

  Красивые черты графа исказила презрительная ухмылка.

  – Да что Вы! – нахмурился он, – пират он и есть пират. Проходимец.

  – Говорят, он – настоящий принц.

  Граф недовольно поморщился. В памяти всплыли события вчерашнего дня. Зачем только папаша де Монтенон притащил этого пижона! Весь обед испортил, а ведь он только собирался серьёзно поговорить с ним о женитьбе. Что за хлыщ! Да пусть этот Сильвер из кожи вон лезет, пытаясь изобразить из себя аристократа! Благородство не купишь, даже если трюмы кораблей ломятся от награбленного золота – оборванец всегда останется оборванцем.

  – Мало ли, что в тавернах болтают! – недовольно процедил он, – сами посудите – что принцу делать на пиратском корабле?

  – Но Сильвер такой...

  – Не защищайте его, Мари, – мягко возразил граф, – этот проходимец не стоит Вашего внимания. Ваше место при дворе, вместе...

  Граф протянул руку, пытаясь обнять девушку. Горячая волна вновь захлестнула, и она отвернулась, устремив мечтательный взгляд к горизонту, где виднелся чёрный остов движущегося судна.

  – Смотрите, граф! – вскрикнула она, обрадовавшись, что может прервать разговор, – Корабль! Большой, как у Сильвера!

  Де Жуайен наклонился к фальшборту и ещё теснее прижался к Мари Жермен, указывая вдаль вытянутой рукой:

  – Взгляните – на мачте испанский флаг. Это судно называется галеон. В Европе вместо них строят линейные корабли. Они более маневренны, чем галеоны.

  – Вы будете драться? – Мари попыталась отстраниться, но рука графа уверенно заняла место на её талии.

  – Зачем? – спокойно возразил он, – король Филипп – брат Людовика, а мы с Испанией – союзники. Вот если бы в Англии вновь воцарилась бы католическая династия, тогда закончились бы эти бесчисленные кровопролитные войны. Вы слышали, что сын Джеймса Стюарта – маршал Франции?

  – Опять Вы за своё, граф, – обиженно процедила Мари, тщетно пытаясь отстраниться, – Вы и дальше собираетесь морочить мне голову этой политикой?

  – Вы хотите сказать, когда мы с Вами...

  Нет, это уже переходило все возможные границы. Вырвавшись из ставших слишком нескромными объятий, Мари Жермен решительно направилась к лестнице.

  К полудню заштормило. Чёрные рваные тучи носились по небу, то разлетаясь, подобно испуганным птицам, то сливаясь в одно сплошное мрачное месиво. Волны, как гигантские горные хребты, то вздымали вверх крохотную деревянную скорлупку, именуемую судном, то низвергали её в бурлящую и пенящуюся бездну. Шквалистый ветер рвал мокрые от дождя паруса. Казалось, они вот-вот сорвутся с рей и умчатся прочь, уносимые пронизывающим солёным вихрем.

  – Нам бом-кливер нирал! Бом-кливер долой! – охрипшим голосом орал шкипер, пытаясь перекричать звуки аврала.

  – На грота гитовы и гордеки!

  – Грот убрать!

  Промокшие до нитки матросы вцепились в фалы. Руки скользили, а тела, казалось, вот-вот сорвутся в грохочущую бездну. Судно скрипело, как будто жалуясь на злосчастную судьбу, заставившую его покинуть тихую гавань и пуститься во все тяжкие.

  – Впереди рифы! – раздался сверху крик марсового.

  Тягостно застонали снасти. Зарывшись носом в волну, корабль медленно развернулся, чтобы обойти опасное место, но налетевший порыв ветра едва не вернул его на прежний курс. Судно накренилось. Гигантская волна захлестнула палубу, смывая с неё всё, что не было закреплено. Повсюду слышались крики людей, уносимых прочь нахлынувшим потоком. Шкипер схватился за ванты. С трудом удерживаясь на юте, он тщетно пытался рассмотреть что-то, скрывающееся за густой пеленой дождя и мелькавшее между громоздившимися друг на друга волнами.

  – Марсовой! Что на северо-западе?

  – Вижу мачты!

  – Сколько?

  – Три! Большой корабль.

  – Галеон?

  – Не разберу. Идёт нам наперерез.

  – Флаг виден?

  – Нет пока.

   Полумрак сгущался. Море по-прежнему оставалось бурным, но ливень постепенно утихал. Неизвестное судно то исчезало из вида, то вновь появлялось, вздымаясь на гребень волны.

  – Флаг испанский – раздалось с марса

  – Неплохо, – пробормотал шкипер, – хотя...

  На лице его вдруг отобразилось беспокойство.

  – Где капитан? – крикнул он вахтенному.

  Чуть поодаль раздался грубый смех, и чей-то насмешливый голос прохрипел:

  – В каюте, где же ему ещё быть!

  – Зовите его! Живей!

  Глядя в подзорную трубу, шкипер бормотал себе под нос: «Три кабельтова! Испанец! А если он захочет познакомиться поближе? Надо предупредить капитана. Пусть сам разбирается»

  – Сигнал подняли! – вновь завопил марсовой, – на судне адмирал! Приказали лечь в дрейф и выслать шлюпку!

  Беспокойство, ещё недавно лишь мелькнувшее на лице шкипера, стало заметно сильнее.

  – Капитана зовите, бездельники! – заорал он

  Скользя по мокрой от дождя палубе, юнга бросился в сторону лестницы. Вскоре на юте появился капитан. Это был невысокий крепыш лет сорока. Вальяжные манеры выдавали в нём скорее изнеженного эпикурейца, чем отчаянного морского волка.

  – Кого это несёт в такую погоду! – пробурчал он, недовольно глядя на шкипера, – приказали в дрейф – ложись в дрейф!

  – Но как ты объяснишь...

  – Не стану я объясняться! Золото в трюме, пленников туда же запрём. Думаешь, станет адмирал руки марать?

  – Как знаешь. Моё дело предупредить.

  Незнакомое судно приближалось. Сигнал по-прежнему полоскался на рее, но на этот раз с юта выкрикнули:

  – Адмирал требует шлюпку! Немедленно!

  Шкипер вновь взглянул на капитана. Тот молча кивнул. Однако не успела шлюпка коснуться воды, как на палубе находившегося в четверти кабельтовых незнакомца раздался невообразимый гвалт. Матросские дудки, трубы свистели, визжали и выли, а барабанная дробь заглушала даже самый зычный голос.

  – Отставить шлюпку! – попытался крикнуть шкипер, но приказ его утонул в царившей вокруг немыслимой какофонии. Взглянув на дрейфовавшее рядом судно, шкипер замер на месте. Испанский флаг, ещё недавно полоскавшийся на ветру, в считанные мгновения сполз с грот-мачты, а вместо него взмыло золотистое полотнище с двумя перекрещенными саблями и короной. Не успел шкипер осознать, что произошло, как в фальшборт и снасти впились абордажные крюки.

  – Картечью заряжай! Картечью! – сквозь шум и гам донёсся до испанцев громовой голос великана, мощная фигура которого высилась на юте незнакомца.

  – Пираты! – крики ужаса раздавались со всех сторон. Измотанные борьбой со стихией и оглушённые непереносимо громкими звуками, матросы ринулись к шлюпкам. Над кораблём взмыл белый флаг.

   Почти без боя захватив палубу, пираты бросились вниз по лестнице . Дверь в трюм была заперта.  Вольверстон замахнулся висевшим на стене ломом и со всей силы ударил по замку. За дверью послышались звуки, напоминающие мычание.

  – Там люди!

  Следующий удар  Вольверстона оказался более успешным. Замок с грохотом упал на палубные доски, а дверь, скрипнув, медленно отворилась. Сильвер рванулся было вперёд, но тут же отпрянул. На грязном, залитом кровью полу сидели его старые знакомые – граф де Жуайен и шевалье де Нуатре. Изысканные господа имели весьма плачевный вид. Лица были черны от дыма, всклокоченные волосы слиплись, а во рту вместо кляпа торчали свёрнутые обрывки ткани. Кисти и щиколотки стягивали просмолённые верёвки. Чуть поодаль лежал, широко раскинув руки, Анри де Монтенон. Он был бледен, а на лбу расплылось багрово-синее пятно. Кружева ещё недавно щёгольского жабо прилипли к краям глубокой кровоточащей раны.

  – Где дочери губернатора? – голос Сильвера срывался на крик. Сжав рукоятку сабли, он будто желал наброситься на неведомого, но грозного противника.

  Ответом было лишь мычание.

  – Займись им, Нэд! – кивнув на лежавшего без чувств юношу, Сильвер ринулся к лестнице, едва не столкнувшись с Хэндсом.

  – Что с Вами, капитан?

  – Монтенон..., – едва успел произнести Сильвер. Метнувшись к двери капитанской каюты, он с силой толкнул её. Дверь была не заперта, и Питер тотчас же ворвался внутрь. Поперёк широкой, накрытой цветастым одеялом кровати в неловких позах лежали связанные дочери губернатора.

  – Господи! – пробормотал Сильвер, – кажется, мы успели вовремя.

  Вытащив из-за пояса кинжал, капитан рассёк кинжалом верёвки на щиколотках.

  – Мадемуазель Мари! Мадемуазель Сюзан!

  – Оставьте нас, прошу..., – еле слышно прошептала Сюзан

  – Это капитан Сильвер, – склонившись над девушкой, Питер изо всех сил пытался придать срывающемуся от волнения голосу оттенок ласковой любезности.

  Ресницы девушки задрожали. Шевельнув рукой и убедившись, что её кисти свободны от пут, Сюзан открыла глаза.

  – Капитан..., – тихо вскрикнула она и тут же села, поджав под себя ноги и полным ужаса взглядом уставившись на отпрянувшего назад Сильвера.

  Осознав, что находится в каюте наедине с пиратом, Сюзан залилась краской и ещё дальше отодвинулась от Питера, который предусмотрительно передвинулся на самый край постели, всем видом своим высказывая почтение к дамам.

  – Не бойтесь, мадемуазель Сюзан. Всё в порядке. Вы скоро будете дома. Как Вы здесь очутились?

  – Мы были на палубе, – голос Сюзан Элизабет ещё дрожал, – когда вдали появился корабль. Граф не собирался вступать в бой, но они напали на нас.

  – Вас взяли на абордаж?

  Девушка молча кивнула.

  – Когда граф понял, что испанцы готовятся к сражению, он велел нам запереться в каюте. Потом нам было очень страшно. Мы забрались в самый дальний угол и молились о спасении, но они выбили дверь, связали нас и унесли на другой корабль. До сих пор помню этого противного типа с чёрными усами. Он так жутко смеялся... А потом кто-то крикнул, что ему надо на палубу. Он сказал, что ещё вернётся. От ужаса я тут же потеряла сознание.

  В синих глазах капитана мелькнула грусть.

  – Слава Богу, я успел вовремя, – повторил он.

  Запрокинув назад голову Мари Жермен, он осторожно похлопал по прозрачно-бледным щекам. Девушка пошевелилась. Сестра тут же склонилась над ней:

  – Всё в порядке, Мари. Нас освободил капитан Сильвер.

  – Не волнуйтесь, мадемуазель, – Питер легко пожал руку Мари Жермен, взиравшей на него полными страха глазами, – всё будет хорошо. Мы возвращаемся к Вашему отцу.

  Белокурая красавица вновь побледнела и упала без чувств.

  – Займитесь ей, Сюзан, – кивнул он уже пришедшей в себя сестре, – мне пора. Надо осмотреть судно.

  – Что с нашим братом? – будто вспомнив что-то, промолвила Сюзан Элизабет

  – С ним  Вольверстон. Он разбирается в медицине, так что всё будет в порядке. Пойду распоряжусь, чтобы вам приготовили что-нибудь.

  Питер встал с кровати и, развернувшись на каблуках, направился к двери. Взбежав на ют, он столкнулся с Уоллесом, по-хозяйски проверявшим содержимое вынесенных на палубу сундуков.

  – Ты ранен? На тебе лица нет.

  – В капитанской каюте были дочери губернатора, – шепнул Сильвер, но чуткий слух дотоле недвижно лежавшего на палубе юного отпрыска де Монтенона уловил слова капитана.

  – Что с моими сёстрами? – вскрикнул он. Встрепенувшись, он попытался подняться, но тут же рухнул наземь, издав протяжный стон.

  – Успокойся, Анри. С ними всё в порядке, – кивнул  Вольверстон. Он сидел на коленях рядом с мальчиком и аккуратно орудовал длинным кинжалом, очищая раны юноши от грязи и прилипших к ней обрывков ткани и пороха. Рядом стояли бутылки с пресной водой и ромом и валялись обрывки тряпья. Чуть поодаль на пустых бочках восседали освобождённые от пут месье.

  Уоллес задумчиво взглянул на капитана:

  – Как они?

  – Слава Богу, всё кончилось благополучно. Ты примешь командование, Питт? Я не хочу

  отпускать Нэда. Он будет заботиться о нашем юном приятеле

  Питер ласково взглянул на губернаторского сына, который стоически терпел доставляемые ему острым пиратским кинжалом мучения

  – Конечно. Девчонок можно в мою каюту.

  – Да нет, Питт. Лучше пусть они у меня останутся, а я пойду к Нэду.

  – Но нас всего сорок пять человек, – возмутился вовремя подоспевший Хэндс, – лучше потопим испанца. Нам не справиться с таким огромным кораблём.

  Питер окинул задумчивым взором палубу захваченного галеона и вдруг неожиданно звонко, почти по-детски, рассмеялся.

  – Попросим помочь господ французов, – насмешливо взглянул он на уставившихся в пол графа и шевалье, – сколько людей де Жуайена осталось в живых?

  – Тридцать, да ещё эти двое, – Хэндс кивнул на изрядно потрёпанных светских львов.

  – Итого тридцать два – неплохая подмога, – распорядился капитан, – бери половину людей со «Старой Англии» и семнадцать французов.

  -Что Вы имеете в виду, месье Сильвер? – возмущённо отозвался де Нуатрэ, с откровенным неодобрением наблюдавший развернувшуюся перед ним сцену

  – То, что слышали, – невозмутимо ответил тот, – Вам с графом придётся помочь команде моего нового судна.

  – В качестве кого? – раздражённо буркнул граф

  – В качестве матросов вантовой команды. На моём судне паруса ставить некому, и я не могу дать возможность бездельничать двум опытным морякам. Думаю, Вы без труда справитесь, господа.

  Граф и шевалье, стиснув зубы, молча кивнули. Участь раба на испанской плантации была, несомненно, ещё более унизительной.

  – Возвращаемся на Тортугу, и чем скорее, тем лучше, – крикнул Питер вахтенному. Абордажные крючья были убраны, корабли медленно расходились, а на палубе бывшего испанца уже раздавался уверенный голос Уоллеса.

  – Де Жуайен! К парусам – на грот-бом-брам-рей! Де Нуатрэ! На фор-марс! Живо!

  Скрепя сердце, господа придворные занимали причитающиеся им места.

  Уоллес же всю ночь всматривался в темноту. «Старая Англия» следовала в авангарде, и неровный свет её кормового фонаря выхватывал из мрака две стоявшие рядом фигуры. Нэд и Питер... Что связывает их, и почему они снова вместе? Что за разговор ведут они в безмолвии тропической ночи?

  С рассветом подошли к гавани, и счастливый отец принял в свои объятия уже пришедших в себя отпрысков. Команды получили свои доли, и лишь месье придворные в крепких выражениях вспоминали капитана Сильвера. Их остро мучило чувство обиды – в полной мере вкусив все прелести тяжёлого матросского труда, они даже не были допущены до дележа добычи. На следующий день оба придворных явились в губернаторский дом, потребовав как можно скорее отправить их во Францию. Но ловкий дипломат де Монтенон попросил их остаться, а сёстры были по-прежнему с ними любезны, так что господа французы, недолго поразмыслив о своей нелёгкой судьбе, решили ещё немного задержаться на Тортуге.

  Примечания

  *В данной главе описана тактика, получившая впоследствии название «психическая атака» и впервые применённая пиратом Уолтером Рэйли в экспедиции лорда Эссекса против Кадиса в 1596 году. Однако в случае с Рэйли данная тактика была реализована в несколько ином варианте – Рэйли прошел через строй мелких испанских кораблей, на каждый залп отвечая лишь звуками горна, и, бросив якорь напротив галеонов, три часа обстреливал их из всех орудий. Когда испанцы выбросились на берег, посадив галеоны на мель, Рэйли расстрелял их из пушек

  Грот-бом-брам-рей – самый высокий рей на грот-мачте (центральной мачте) корабля.

  Марсовая площадка (марс) – наблюдательная площадка на мачте. Оттуда также вели мушкетный огонь стрелки. Фор-марс – наблюдательная площадка на передней (фок-) мачте. Марсовой – матрос, ведущий наблюдение с марса.

Глава 21. Тень Арабеллы Брэдфорд

Уже почти год минул с того момента, как в Кайонской бухте бросили якорь испанские корабли, захваченные бывшими жителями Нассау. Стояли жаркие июньские дни, штормовые ветры нещадно трепали склонявшиеся до земли апельсиновые деревья и обрушивали волны на поросшее мангром побережье. Пиратские корабли с зарифленными парусами покачивались на безопасном мелководье гавани. Словно погрузившиеся в дрёму гигантские птицы, они грезили о том счастливом моменте, когда, подгоняемые свежим бризом, вновь начнут рассекать волны, направляясь в бескрайние морские просторы.

  В сезон штормов в таверне «У французского короля» было особенно многолюдно. Пираты маялись от безделья, коротали время за выпивкой и игрой, гуляли, ссорились, дрались на дуэлях и заигрывали с легкомысленными прибрежными красотками. Дядюшка Жорж ликовал – золото, ещё недавно покоившееся в крепко запертых пиратских сундуках, постепенно перекочёвывало в его закрома. Крепкие сыновья и аппетитные юные помощницы беспрестанно сновали между столиками, поднося местным кутилам еду и выпивку.

  – Привет, папаша, – раздался у двери знакомый хрипловатый бас, и атлетически сложенный небритый субъект в коричневом камзоле направился к столику у окна. Трое сидевших за ним юнг, захватив остатки галет и наполовину опустошённую бутылку малаги, предусмотрительно сменили дислокацию и присоединились к расположившейся неподалёку компании молодых парней. Месье Жорж приветливо повернул голову. Сам Гарри Уайт вновь почтил его своим присутствием. Зная о крутом нраве посетителя, трактирщик лично направился к нему, чтобы принять заказ.

  – Что желаешь, Гарри?

  Матрос «Ласточки» едва взглянул на почтительно склонившегося перед ним француза

  – Выбор невелик, Жорж, – мрачно огрызнулся он, – бутылку рома, галеты и букан. В кармане-то ветер свищет. Разве что ты угостишь...

  – Поди сюда, Мадлен, обслужи гостя! – махнул рукой трактирщик, и пышная девица восемнадцати лет от роду приблизилась к столику и склонилась в реверансе, открыв взору Гарри то, что и так почти не прятало соблазнительно глубокое декольте.

  – Тарелку черепахового супа за мой счёт, – распорядился Жорж, – и ещё галеты, букан и ром. Но только чтобы букан хороший был, а не...

  Девушка вновь присела в реверансе, сверкнула белозубой улыбкой и удалилась, ловко лавируя между столиками.

  – Спасибо, папаша, – кивнул трактирщику Гарри, провожая красотку взглядом, – я в долгу не останусь – ты же знаешь...

  Дядюшка Жорж спешно ретировался. К столику, где сидел Уайт, направлялась целая компания голодных головорезов, а угощать их за свой счёт никак не входило в его планы.

  – Как дела, Гарри? – приветствовал приятеля долговязый тощий матрос в потрёпанном зелёном камзоле. С завистью взглянув на стоявшую перед Уайтом тарелку супа, он запустил руку в карман и, вытащив оттуда несколько мелких монет, сунул их подбежавшему помощнику трактирщика.

  – А, это ты, Робер! – пробасил Гарри, – сам-то как? Свободен, как ветер?

  Усевшийся рядом с товарищем француз с горечью усмехнулся:

  – Почти все ребята с «Луизы» во Францию подалась, за капитаном. С собой ещё и «Версаль» забрали – тот фрегат, из-за которого и случилась дуэль..., – он вдруг замолчал. Прислушавшиеся к разговору посетители сочувственно закивали головами.

  – Да, кто бы мог подумать, что ваш Луи де Вернон..., – задумчиво буркнул Гарри себе под нос, но Робер перебил его

  – А нам, гугенотам куда деваться? Теперь сидим, ждём у моря погоды и думаем, к кому бы в кильватер...

  – Есть предложения?

  – Пока нет.

  – Может, к нам на «Ласточку»?

  – Нет уж, если бы ты капитаном был – другое дело. А к Нортону... У него не заработаешь, да и жуликоват... Думаю, к принцу подамся. Эскадра большая – шесть кораблей, добычу делит честно... Говорят, у каждого из них на счету хорошие деньги лежат...

  Гарри нахмурился и сжал кулаки. Опять этот мальчишка! Именно по его вине на репутации непобедимого фехтовальщика вот уже год красовалось даже не пятно, а жирная чернильная клякса. Даже Жиль Робер, старый приятель, и тот...

  – Да он же сноб – все это знают, – огрызнулся Уайт, – таких, как мы, на дух не переносит. Разряжен вечно, надушен, словно девчонка...

  – Завидуешь, Гарри, – подал голос один из спутников Робера, сорокалетний плечистый здоровяк, – всё дуэль ту простить не можешь. А парни его сейчас кампешевое дерево рубят, мясо заготавливают... Никто без дела не сидит. Не то, что мы...

  – Есть чему завидовать, – ещё больше нахмурился Уайт, – ни выпить, ни в карты, а уж погулять... Монастырь, и то лучше... Даже долю свою не потратить – всё несёт губернатору, а взамен бумаги какие-то даёт... То Ост-Индской, то Африканской компании... Конечно, бумагу продать можно, но зачем? Деньги-то всё равно в сундучок лягут... Одним словом – золотая клетка... А мы люди вольные.

  – Но ни один из них не ушёл, – подал голос Робер, – ребята сыты, одеты во всё новое... Да ведь и у нас на «Луизе» тоже было – не забалуешь. Лучше так, чем гулять вволю, а под старость милостыню просить... Вот Джейк – какой шкипер был, а как постарел да ногу потерял... Что уж говорить....

  – Слышал, Чёрному Барту кодекс принца понравился, – ехидно заметил один из матросов, – как в капитаны выбился, хотел было у себя ввести, да не решился, смягчил... А принц даже на стоянке к портовым красоткам на милю не подпускает. Говорит, от них лишь разоренье да болезни...

  – Да потому что сам ни на кого не смотрит. Ему знатных особ подавай, под стать его высочеству, – обидчиво буркнул Гарри, – чуть услышит, что какая из них в беду попала – сразу бросается выручать. Говорят, у него команда чуть было не взбунтовалась из-за какой-то испанки...

  – Это правда? – с нескрываемым интересом полюбопытствовал Уайт

  – Да точно... Мне Черри когда-то рассказывал. Они тогда с Багам возвращались...

  – А сам-то принц, говорят, домик себе прикупил, – усмехнулся матрос, – ему, значит, позволяет кодекс? Почти каждую ночь сходит на берег... Что только он там делает?

  Уайт задумался и почесал в затылке. Как и большинство обитавших на Тортуге пиратов, он не был силён в интригах.

  – Да говорят, не покупал он его, – возразил Робер, – домишко брошенный был, хозяева на континент отбыли. Долго стоял пустой, даже окна выбиты – сам видел... А как принц дочек губернаторских освободил, так в домике и поселился, отстроил – просто загляденье. Думаю, презент это от нашего любезного де Монтенона, плата за услугу...

  – Ну вот, Робер – ехидно заметил Уайт, – никому нельзя, а принцу можно. Ему всё с рук сходит. Как только его люди терпят?

  – Зря ты так, Гарри, – осадил его француз, – не навечно же... Год-другой, и деньжат накопить можно, а там и на берег. Главное – делит честно, да и у квартирмейстера всё на счету...

  – Насчёт добычи согласен, – поддержал товарища матрос, – у белобрысого франта ни песо не затеряется... Раньше счетоводом был, говорят... Вот и терпят, скрепя сердце... Знают, что ненадолго...

  – Глянь-ка, квартирмейстер собственной персоной! – рассмеялся один из молодых парней, – Лёгок на помине! Смотри, как вырядился – чистый граф... Не зря их «палатой лордов» называют...

  Дядюшка Жорж хмыкнул, приободрился и шепнул несколько слов подбежавшему парнишке-разносчику.

  В дверном проёме показался Питт Уоллес. Одетый в светло-серый камзол, юноша стоял, небрежно облокотившись о косяк обитой железом мангровой двери. Светло-русые волосы мягкими волнами падали на плечи. Рука в серебристой шёлковой перчатке спокойно лежала на рукоятке шпаги, а на пальце красовалось кольцо с крупным розовым бриллиантом.

  – Привет, папаша Жорж! – приветливо кивнул он трактирщику, – налей-ка тарелочку черепахового супа и стаканчик малаги. Да пулярку пожирнее...

  – Богато живёшь, Питт, – хмыкнул Робер, – где пропадает твой капитан? Давно его не видно.

  – Всё дела, – довольно отозвался Уоллес, – недавно какао продал, а сегодня насчёт мебели пошёл договариваться. В последнем рейде захватили.

  Посетители таверны дружно рассмеялись. Несмотря на распри между капитанами, ненависть к испанцам была намного сильнее.

  – А правда, что он – настоящий принц? – поинтересовался любопытный юнга, уплетавший галеты за соседним столиком, – всякое здесь болтают... Говорят, он то ли из Стюартов, то ли из Болейнов...

  – А разве не Тич из Болейнов? – возразил сидевший рядом с ним молодой матрос, – да только не похож Тич на аристократа, вот принц – другое дело...

  – Хватит вам, ребята! Дайте поесть! – Питт весело махнул рукой и принялся за наваристый суп, который Мадлен уже успела подать на его столик.

  – Осторожно, парни, а то сам принц объявится, – вполголоса хмыкнул Гарри, – уж он-то оторвёт вам уши, бездельники.

  – Да нет его, – ехидно заметил юнга, хитро подмигнув соседям по столику и тихо присвистнув, – он сейчас в своём домике. Как-то я мимо проходил, да заглянул в окошко. У него там такая девчонка в комнате... Красотка! По всему видно – настоящая леди, не то, что некоторые, – парень презрительно покосился он на заигрывающую с Робером Мадлен.

  Питт поперхнулся и вскочил с места. Испуганный малец вылупил глаза и уставился на перекошенное лицо квартирмейстера.

  – Да нет, месье Уоллес... Померещилось мне, темно там было... Не видел я никого...

  – Ну и молчи, – отрезал Питт, – надоело болтовню вашу слушать...

  Аппетит вдруг пропал. К вящему удовольствию вечно голодных мальчишек, Уоллес оставил на столе добрую половину супа и нетронутую пулярку. Громко хлопнув дверью, он вышел из таверны и направился в гавань, где стояли на якоре корабли Сильвера.

  Большинство членов команды ещё работали – кто на ремонте, кто на заготовке леса. Свободные от дел пираты, разбившись на группы, совершенствовались в фехтовальном искусстве прямо на палубе. Бросив сумрачный взгляд на азартно дерущихся парней, квартирмейстер направился к себе в каюту.

  Надо сказать, что слава молодого капитана среди «берегового братства» в этот период неуклонно приближалась к зениту. Даже необычная внешность и манеры не раздражали флибустьеров. Изящество, с которым хрупкий юноша отдавал приказ атаковать очередной испанский галеон, вызывали не меньшее восхищение, чем остроумие, с которым он планировал очередную военную операцию. Храбрость его граничила с безрассудством, но он слыл везунчиком, которому всегда удавалось выходить невредимым из самой опасной схватки.

  Во время стоянки Сильвер частенько удалялся в свой домик на берегу, чтобы отдохнуть от суеты на корабле, и проводил там порою несколько ночей подряд. Как правило, в эти дни его сопровождал  Вольверстон, не позволявший никому входить в дом без разрешения капитана. Командование эскадрой в это время столь же неизменно поручалось Питту Уоллесу, которому надлежало неотлучно находиться на кораблях, в случае необходимости отправляя за капитаном посыльного.

  В остальное время за жилищем присматривала Мэри Кэт. Эта невзрачная девушка, появление которой внезапно осветило уже окончательно погрузившееся во тьму прошлое семьи Брэдфорд, была взята Питером в дом в качестве служанки и занимала в отдельный флигель. Поначалу ходили слухи о возникшей между ними симпатии, но Питер имел репутацию человека, равнодушного к женщинам, а Мэри Кэт была до крайности некрасива. Поэтому эта история вскоре забылась, и лишь однажды произошедшие на острове события на какое-то время воскресили к ней интерес.

  Захлопнув за собой дверь каюты, расстроенный квартирмейстер тут же повалился на кровать. В мозгу его всё ещё звучали слова юнги, а сердце жгла обида. Питт сам не отдавал себе отчёта в том, что произошло. Может быть, это было окончательное крушение прежних надежд, пусть даже тайных? Но он ведь уже и так почти расстался с ними.... Уоллес и Сильвер были неразлучными друзьями, и квартирмейстер не раз пристально всматривался в лицо товарища, ища в знакомых чертах подтверждение давних подозрений. Случайный жест, вскользь обороненное слово, озорные искорки, мелькнувшие в глубине синих глаз – и в сердце Питта вновь оживала вера в невозможное.