Текст книги "Очерки по истории еврейского народа"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 53 страниц)

{97} В отличие от Иудеи, Самария, служившая административным центром и резиденцией вавилонского наместника, процветала экономически, развивая местное производство и принимая участие в международной торговле. Постепенно началось слияние между коренными еврейскими жителями этой области и переселенными туда иноплеменными изгнанниками из Сирии и Вавилонии. Так началась создаваться новая народность – самаритяне, – которой суждено было играть важную роль в истории Палестины в течение нескольких столетий.

Израильские изгнанники были расселены после разрушения Самарии по ассирийским провинциям на западе (Гозан – нынешний Тель-Халаф в Северной Сирии) и на востоке в Мидии; что касается иудейских пленников, то они были поселены в самой Вавилонии. Очевидно, большинство иудейских изгнанников 586 года было отправлено в Центральную и Южную Месопотамию, в пустовавшие с VII века, со времени разрушительных войн с Ассирией, окрестности крупного торгового города Ниппура, расположенного по обе стороны широкого {98} канала Евфрата. Свидетельством тому служит слово "тель" (холм руин), которое входит в состав названий их поселений: Тель-Авив (В настоящее время это имя носит крупнейший из городов современного Израиля.), Тель-Мелах, Тель-Харса и др.

Пленники получили земельные наделы, и их главным занятием было, очевидно, земледелие. Поселение проводилось родовыми и сословными группами, которые фактически совпадали, т. к. ремесла и профессии были наследственными семейными занятиями. Во главе стояли старейшины: "старейшины Иудеи" и "старейшины изгнания". Сам царский дом Иудеи сохранил в плену значительное влияние при вавилонском дворе, и можно полагать, что с ним были связаны надежды изгнанников на возвращение в Иудею.

В первое десятилетие насильственного поселения в Вавилонии на исторической арене – не в самом Вавилоне, а в Тель-Авиве, на берегу большого канала, известного под названием "река Кебар", – появляется один из самых выдающихся пророков по имени Иехезкель (Иезекииль), происходивший из священнической семьи. Его пророческие речи отличаются огромным поэтическим дарованием, исключительной убедительностью и оригинальной формой. В особенности замечательна глава 37 его книги, где говорится об иссохших костях, которые "облекаются плотью" и "оживляются духом". Кости эти – символ возрождения и предвестие возвращения изгнанников на родину. Пророчества Иезекииля отражают настроения и чаяния изгнанников в первое время после их прибытия в Вавилонию.

В народном сознании было распространено мнение, что изгнание, как коллективное наказание за грехи отцов – главным образом за идолопоклонство времен Менаше – в сущности несправедливая кара. Это чувство было отражено в пословице:

"Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина" (Иезекииль, 18, 2).

Иезекииль, признавая правоту народного сетования, выдвинул новую идею личной ответственности:

"сын не {99} понеcет вины отца, и отец не понесет вины сына".

В деятельности Иезекииля проявляется новый духовный подъем в вавилонской диаспоре. Идеалы пророков VII и VI веков уточняются, углубляются и становятся достоянием широких масс. Таким образом, с вавилонским пленением связан крупнейший перелом в религиозном сознании еврейского народа. С этого времени совершенно исчезают какие-либо признаки идолопоклонства и фетишизма. Окончательно устранены пережитки хананейских и сиро-финикийских культов и обрядов. Ритуал богослужения также подвергся радикальной перемене: невозможные в условиях изгнания жертвоприношения были заменены молитвами и народными собраниями, ставшими прототипами будущих синагог ("синагога" – означает по-гречески "собрание").

Эти религиозные реформы и усовершенствования были несомненно связаны с надеждами на скорое падение Вавилона и возвращение в Иудею. Во всяком случае, они свидетельствуют о стремлении сохранить национальный облик в условиях изгнания.

Однако параллельно с этим происходит процесс противоположного характера: по-видимому, в связи с тесным общением с вавилонской культурой, ее влияние начинает проявляться в различных сферах жизни. Двенадцать месяцев года получают вавилонские названия. Древний еврейский шрифт заменяется арамейским шрифтом. Это произошло, очевидно, из-за того, что очертания арамейского шрифта более ясны, а арамейский язык, крайне близкий еврейскому, служил канцелярским языком Ассирийской, а затем Вавилонской и Персидской империй и был общепринятым в международных отношениях,

Чувствуется также и литературное влияние Вавилонии. В этот период оформляются книги Царств, основанные на подлинных официальных источниках "Хроника царей Иудеи" и "Хроника царей Израиля", – которые до нас не дошли. Книги Царств построены на принципе синхронизации, принятом в вавилонском летописании. Многие исследователи предполагают, что именно в этот {100} период было предпринято оформление кодексов Пятикнижия.

Последний Ново-Вавилонский царь Набонид (556-539) провел культовые реформы в главных храмовых городах империи. Он объявил верховным божеством бога луны Сина, одного из богов вавилонского пантеона, культовым центром которого был город Харран в Северной Сирии. Это мероприятие вызвало возмущение всего жреческого сословия и ускорило падение Ново-Вавилонского царства.

Появление победоносной армии персидского царя Кира у границ Вавилонии (539) породило в иудейских изгнанниках надежду на близкое избавление. Кир, овладевший Вавилонией почти без сопротивления, отменил все реформы Набонида и тем самым завоевал доверие жрецов старинных городов Вавилонии. Жрецы эти стали верной опорой персидской власти. Во всех храмах приносились жертвы за здравие царя. Отношение Кира к национальным святыням подвластных народностей было, безусловно, необычным явлением именно в эту эпоху, отличительной чертой которой было насильственное навязывание покоренным народам культа и культуры завоевателей. С самого начала своего царствования Кир реставрировал традиционный культ вавилонских богов, о чем говорит надпись на знаменитом "цилиндре Кира" (539/38 г.). Политика Кира последовательно проводится всеми его преемниками.

В соответствии с этой политикой Кир опубликовал в начале 538 года декрет, разрешавший изгнанникам Иудеи возвратиться в Иерусалим и восстановить разрушенный храм. Этот декрет дошел до нас в двух редакциях. Одна из них – на еврейском языке, [Книга Эзры (Ездра), 1, 2-3; Вторая книга Хроник, гл. 36, 231, в той форме, в которой его объявили во всеуслышание царские глашатаи.

Другая – на арамейском языке (Книга Эзры, 3-5), в форме записи, хранившейся в архиве государственной канцелярии в старинной персидской столице Экбатанах. В дословном переводе еврейский текст гласит: "Так говорит Кир, царь Персидский: все царства земли дал мне Господь, Бог небесный, и он повелел мне построить ему {101} дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас (т.е. слушавших провозглашение), из всего его народа, да будет его Бог с ним – и пусть он идет в Иерусалим, что в Иудее, и строит дом Господа, Бога Израиля, того Бога который в Иерусалиме".

В арамейском тексте определены размеры храма и дается распоряжение оплатить расходы по его постройке из царской казны, а также вернуть в Иерусалим храмовую утварь, увезенную Навуходоносором. Критический анализ привел современных историков к выводу, что обе редакции декрета Кира подлинны.

Декрет вызвал воодушевление и национальный подъем среди изгнанников. Значительную роль в поднятии духа изгнанников, в привлечении их к идее возвращения на родину и в укреплении их веры в скорое восстановление всей Иудеи сыграл "Второисайя". Этим именем научная литература, занимающаяся исследованием Библии, называет анонимною пророка второй половины VI века, произведения которого собраны в главах 40-61 книги Исайи. Лейтмотивом его проповедей было утверждение, что "грех отцов", который, по мнению многих, тяготел над изгнанниками, искуплен и что Кир-избранник Бога Израиля и его орудие для восстановления Иудеи. Всеобщее воодушевление вылилось в народное движение "Возвращение в Сион" ("Шиват-Цион") – беспримерное в истории того времени явление. Из всех народов, изгнанных Ассирией и Вавилонией, только евреи вернулись на родину.

Но не все изгнанники были готовы вернуться. Часть их успела обжиться и прочно обосноваться на новом месте, и мысль о возвращении в разгромленную Иудею их отнюдь не привлекала. Среди них преобладали, по всей вероятности, лица, которые не оставили в Иудее никаких земельных владений или приобрели в Вавилонии значительное состояние. Большинство возвратившихся составляли представители знати и, в первую очередь, священники (коганим) и левиты (храмовые служители). С восстановлением храма они надеялись возвратить себе былое значение.

{102} Первая группа, насчитывавшая несколько тысяч человек, включая женщин, детей и рабов, покинула Вавилонию в 538 году. Ее возглавляли: первосвященник Иегошуа (Иисус) и внук царя Иегояхина Зерубавель, который был позднее назначен персидским наместником в Иудее.

Декрет Кира относился лишь к Иерусалиму и Иудее; бывшее израильское царство вообще не было упомянуто. Иерусалим и Иудея, очевидно, воспринимались Киром как храмовой город с прилегающей к нему областью, на подобие храмовых городов-государств, столь характерных для Месопотамии. Эта концепция повлияла на определение границ нового поселения и на правовое положение Иудеи, называвшейся в период персидского владычества по-арамейски Яхуд.

Большинство возвратившихся поселилось в Северной Иудее, города которой не подверглись разрушению в 586 г. Некоторые все же направились в Иерусалим и его окрестности, несмотря на их плачевное состояние.

Первой заботой новоприбывших было возведение алтаря и очистка храмовой территории от покрывавших ее груд обломков и пепла для того, чтобы приступить затем к самой постройке храма – символа национальной независимости Иудеи. Но работы не подвигались с желательной быстротой. Помехой им были столкновения с соседями, осевшими в Иудее, в особенности с самаритянами. Среди этих народностей образовалась с течением времени своя аристократия и свои влиятельные имущие круги, находившиеся в тесной связи с персидским наместником и его приближенными. Несмотря на распространенный среди них религиозный синкретизм, заключавшийся в смешении племенных обычаев с местным религиозным культом, они в основном придерживались иудейской религии. Считая себя наследниками колен, составлявших Израильское царство, и, таким образом, интегральной частью всего народа, они требовали принять их в качестве полноправных участников восстановления храма.

Однако иудеи, возвратившиеся из Вавилонии, принесли {103} с собой ярко выраженное национальное самосознание, которое выкристаллизировалось в условиях их вынужденного пребывания на чужбине. В этих условиях возникли резко очерченные разграничения между потомками изгнанников, ревностно хранивших заветы религии, и между окружающей средой. Эта усиливавшаяся тенденция к национально-религиозной обособленности, перенесенная в Иудею, вызвала – с первых же дней неизбежные конфликты с местными жителями.

Желание самаритян принять участие в постройке храма было категорически отклонено возвратившимися из изгнания. Главы Самарин пустили в ход свои связи с персидскими властями и добились приказа приостановить строительство. Начатые работы по восстановлению храма были прекращены до 520 г., второго года царствования Дария.

Приход Дария к власти произошел на фоне всеобщего восстания, потрясшего, и едва ли не разрушившего, основы Персидской империи. Эта политическая катастрофа возродила мессианские чаяния в Иудее и привела к новому пророческому подъему, выразившемуся в деятельности двух пророков – Хаггая (Аггея) и Зехарии. Они призывали к тому, чтобы ускорить возведение храма, видя в этом первый шаг к восстановлению "царства дома Давидова", и предвещали полное избавление от чужеземного ига. "Отпрыском дома Давидова" был в их представлении Зерубавель, в назначении которого наместником Яхуда они усматривали начало осуществления их надежд.

Хаггай и Зехария и, несколько позднее, анонимный пророк, называвший себя "Малахи" – "мой вестник" ("вестник Бога"), – были последними представителями пророческого движения, начало которому положили Амос и Исайя.

На втором году царствования Дария в государственном архиве в Экбатанах была найдена копия декрета Кира. На этом основании работы были возобновлены, и на шестом году царствования Дария (516 г. до н. э.)

{104} завершилась постройка храма – около семидесяти лет после его разрушения.

В Иерусалимском храме, как и в храмах других областей Персидской империи, приносились жертвы, сопровождавшиеся молебнами за здравие царя и за здравие его семьи. Этот обычай соблюдался почти во все годы существования Второго храма, исключая период Хасмонеев. Он символизировал безоговорочную зависимость Иудеи от персидских царей, а впоследствии и от греческих и римских властителей. Из текста Книги Зехарии можно заключить, что в этот период впервые намечаются некоторые разногласия – на почве разделения полномочий между первосвященником Иегошуа и Зерубавелем, потомком Давида, и в то же время наместником персидского царя. Права и полномочия, предоставленные храмовым служителям, и постоянная поддержка их со стороны персидских властей разрешили спор о верховной внутренней власти в пользу первосвященника. Зерубавель больше не упоминается. Значение "отпрысков дома Давидова" и связанных с ними мессианских чаяний тем самым стушевывается.

Административная структура Иудеи получает в царствование Дария (522-486) свое окончательное оформление. Она сохранилась на протяжении почти двухсот последующих лет персидского владычества.

Яхуд был одной из провинций Абар-Нагара (Трансевфратии); он управлялся наместником, административный центр которого находился, по-видимому, в Иерусалиме.

Яхуд граничил на севере с провинцией Самарией, а на юго-западе к нему примыкала провинция Филистии – Ашдод. Что касается Заиорданья, то для установления его административной принадлежности не имеется достаточных данных. Иудее была предоставлена широкая внутренняя автономия. Руководили ею первосвященник и главы влиятельных семей.

Долголетнее царствование Дария было для Иудеи периодом продолжительного спокойствия, которое оказало благотворное влияние на ее экономику. Наряду с земледелием и скотоводством развиваются сопряженные с {105} ними промыслы ткацкое и красильное дела, виноградарство, производство оливкового масла и молочное хозяйство. Немало способствует благосостоянию и участие в международной торговле, широко развитой персидскими властями. Однако тяжелым бременем ложатся на население поборы, от которых больше всего страдают мелкое крестьянство и городской пролетариат. Земельная собственность и торговый капитал все более и более концентрируются в руках немногочисленных семей; по мере того как малоимущие все чаще переходят на положение арендаторов и рабов, острее ощущается социальное неравенство.

В переписи населения времен Дария упоминаются города не только в наделах Иуды и Вениямина, но и Бет-Эль в Эфраиме и селения на севере приморской полосы. В общей сложности в переписи насчитываются свыше 40 000 душ; это число соответствует, вероятно, народонаселению Иудеи в первые десятилетия после "Возвращения в Сион".

Естественный прирост и возвращение изгнанников из Вавилонии приводят к увеличению численности еврейского населения и вне официальных границ провинции Яхуд – в горах Эфраима, в приморской полосе и в Саронской долине. Наблюдается постепенное сближение с "народами страны", которых вначале так чуждались "возвратившиеся из изгнания". Число смешанных браков растет, особенно в кругах высших сословий.

Переломным этапом в истории Иудеи в период Возвращения был 458 год, год прибытия новой группы иммигрантов из Вавилонии, т. е. 80 лет после начала Возвращения. Во главе этой группы, состоявшей из нескольких тысяч человек, стоял Эзра (Ездра), который носил звание "софер" (писец), обозначавшее, как полагают, высокого чиновника персидского царя. Он был снабжен "ништеваном" грамотой, выданной ему царем Артаксерксом. Эта грамота разрешала всем иудеям, проживавшим в Вавилонии, вернуться на родину и облекала Эзру полномочием объявить законы Торы гражданским уложением Иудеи, нарушение которого влекло за собой {106} соответствующее наказание. Для проведения этой реформы Эзра имел право назначать судей, которые должны были творить суд согласно законам Торы.

В выдаче ништевана известную роль сыграли политические соображения. На седьмом году царствования Артаксеркса Египет еще не был усмирен, и возможно, что персидский царь был заинтересован в лояльном и дружественном отношении населения Иудеи.

Прибытие новой группы ободрило жителей Иудеи и обогатило их ценным культурным элементом. В то же время вновь обострились отношения Иудеи с самаритянами, которые не замедлили обратиться с доносами к персидским властям. При обычной подозрительности персидской бюрократии ко всему происходящему в далеких сатрапиях, такие доносы всегда оказывали влияние, и политическое положение Иудеи ухудшилось.

В этот критический для Иудеи момент в Иерусалим прибыл Нехемия (Неемия), знатный вельможа при дворе Артаксеркса I в Сузах. Его дневник и книга Эзры, включенные в библейский канон, служат главными источниками, освещающими эту эпоху. Нехемия добился у царя назначения его наместником Иудеи и разрешения восстановить полуразрушенный Иерусалим. Его полномочия были точно определены. На основании своего назначения он мог проводить мероприятия, опираясь, в случае надобности, на персидский гарнизон.

Прибыв в Иерусалим в 445 г., он сумел воодушевить народ и побудить его к обнесению города новой крепостной стеной. Задание было выполнено в порядке добровольной мобилизации. Жителя Иерусалима и провинциальных городов приняли в равной мере участие в работах, и постройка стены была закончена в сравнительно короткий срок. Самаритянская аристократия, во главе с Санбаллатом, назначенным персидскими властями наместником Самарии, не хотели мириться с фактом усиления Иудеи и пытались подорвать влияние Нехемии. Санбаллат объединился с главами других провинций, а также с иерусалимской знатью и с первосвященником храма Эльяшивом. Все члены этой {107} группы состояли в родстве друг с другом. Внук первосвященника, например, был женат на дочери Санбаллата, и вообще значительная часть иерусалимской аристократии имела самаритянских жен из тех же кругов. Враждебность знати к Нехемии особенно усилилась после проведенных им социальных реформ, в первую очередь освобождения всех впавших в рабство крестьян вместе с их землями. Руководящие круги Иерусалима перешли по отношению к Нехемии в оппозицию, но народные массы, видевшие в нем своего защитника и покровителя, стали, как выявляется из источников, всецело на его сторону.

После окончания фортификационных работ, в праздник Суккот, когда, согласно обычаю, жители Иудеи совершали паломничество в Иерусалим, было созвано всенародное собрание. Эзра, который до этого момента не упоминается в дневнике Нехемии, читал и объяснял собравшимся законы Торы. После этого, как и во времена Иошиягу (622/21 г.), был заключен договор о строгом соблюдении этих законов. Этот договор был подписан духовенством и иудейской знатью, очевидно, под давлением Нехемии и народного собрания. Самые важные обязательства договора: не родниться с окружающими народностями – пункт, явно направленный против иерусалимской знати, семьи первосвященника и их высокопоставленных самаритянских родичей; соблюдение субботы как общеобязательного дня отдыха, социальное нововведение, не имевшее примера у других народов; забота о поддержке храма и его служителей – с целью освободить его со временем от подчинения персидским чиновникам.

Нехемия занимал пост наместника Иудеи до 432 г. до н. э., когда он был вызван к персидскому царю. В Иерусалиме не было известно, вернется ли он в Иудею и будет ли возобновлено его назначение. Во время его поездки в Персию недовольные им круги во главе с первосвященником Эльяшивом пытались ликвидировать его – в первую очередь социальные – реформы и нарушить договор 445 года.

{108}Пребывание Нехемии в Персии длилось недолго, и после возвращения в Иудею он возобновил свою реформаторскую деятельность. Борьба против семьи первосвященника усилилась, и Нехемия изгнал из Иерусалима сына Эльяшива, который был зятем Санбаллата. Так начался процесс религиозного и национального обособления самаритян. Все же в течение ряда поколений продолжалась тесная связь самаритян с Иерусалимским храмом, и лишь после завоевания страны Александром Македонским они окончательно отложились от Иерусалима и основали свой храм на горе Геризим, вблизи древнего города Сихема. Однако религиозные принципы самаритян не отличались в основном от иудейских, несмотря на то, что между самаритянской версией Торы, написанной древнееврейским (финикийским) шрифтом, и еврейским традиционным (масоретским) текстом, написанным квадратным "арамейским" алфавитом, имеются некоторые различия.

В самаритянской Библии в роли культового центра фигурирует не Иерусалим, а Сихем, а вместо горы Мория – гора Геризим.

Деятельность Эзры и Нехемии, охватывавшая все стороны государственной, социальной, экономической и культурной жизни Иудеи, оказала глубокое влияние на ее быт и строй на протяжении многих последующих поколений. Сто лет, отделяющие эпоху Нехемии от завоевания Палестины Александром Македонским, не отражены почти ни в каких источниках. Обнаружение элефантинских папирусов конца пятого века до н. э. отчасти пролило свет на этот период, благодаря содержащемуся в них указанию на влияние и значение иерусалимских первосвященников того времени. Несмотря на прерогативы персидского наместника, внутреннее управление фактически находилось в руках первосвященника и знати ("хорей Иегуда"). Их влияние выходило далеко за пределы Иудеи и простиралось на все еврейские общины в рассеянии, которые к этому времени разрослись и размножились. Некоторые исследователи считают, что к концу персидской эпохи полномочия наместника всецело перешли к первосвященнику.

{109} В эту эпоху Иудея включилась в торговую систему Персидской империи, охватывавшую также Грецию, Финикию и Аравию. Черепки и целые сосуды, изделия Аттики V и IV вв. до н. э. были обнаружены почти при каждой раскопке селений персидской эпохи. Одновременно с расцветом торговли развились и ремесла, часть продукции которых шла на вывоз. Каждое ремесло было, по-видимому, как и в прежних эпохах, традиционным наследственным семейным занятием. В городах отдельные ремесленные цехи концентрировались в определенных кварталах. Иногда целая группа селений какой-либо области специализировалась в том или ином ремесле из-за близости источника сырья – глины, оливковых рощ или бальзамовых деревьев и т. п. – как, например, в Эйн-Геди на берегу Мертвого моря, раскопанном в последние годы.

Очень мало исторических данных сохранилось о культурной жизни Иудеи после реформ Нехемии. Некоторые исследователи склонны относить к этому периоду создание ряда библейских книг как включенных в масоретский канон, так и оставшихся вне его, как, например, книги Хроник и "Эсфирь" и новелла "Юдифь". Изучение и редактирование текста библейских книг, которые во времена Первого храма были сосредоточены в руках священников и левитов, становятся в этот период занятием особого сословия "софрим", т. е. писцов или ученых.

Они же занимались разъяснением законов и основанием школ. Их деятельность в течение ряда поколений положила основу толкованиям библейских законов, известным позже под названием "Устного учения" ("тора шебеалпе"). В этот период уже существовало несколько центров еврейской диаспоры. Старейший из них был в Вавилонии, где евреи продолжали, очевидно, играть значительную роль в экономической жизни страны, как показывают документы вавилонского банкирского дома Мурашу, конца V века.

О евреях Египта имеются более обильные сведениях. Возможно, что евреи начали селиться в Египте еще до вавилонского пленения. Во всяком случае в VI веке уже {110} существовал "божий дом" на острове Элефантине (Ев), в среднем течении Нила, недалеко от Ассуана, где находилось еврейское военное поселение, по-видимому, для охраны южных границ империи. Много сведений об этой иудейской колонии в V-IV вв. содержится в элефантинских папирусах, обнаруженных в начале нашего века. Несмотря на то, что еврейская колония имела свой храм, она находилась в тесном контакте с Иерусалимом. Из Иерусалима получались религиозные предписания, например, точное время празднования Пасхи. Когда египтяне напали на элефантинский храм, община обратилась за помощью к персидскому наместнику Яхуда, к иерусалимскому первосвященнику и к сыновьям наместника Самарии Санбаллата. Имеются также сведения о еврейских поселениях и на севере Египта, в районе Дельты.

Связь между диаспорой и Иерусалимом крепнет в продолжение последующих веков и в эллинистический период становится одной из характерных черт еврейской истории.

М. ШТЕРН

Часть вторая

ПЕРИОД ВТОРОГО ХРАМА

{113}

Глава первая

ПАЛЕСТИНА ПОД ВЛАСТЬЮ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ МОНАРХИЙ

До IV в. до н.э. Палестина находилась в сфере влияния восточных империй: ассирийской, вавилонской, египетской, персидской.

(О названии "Палестина" смотри стр. {13}, у других авторах также "Малая, Передняя Азия"..ldn-knigi),

Политическая история страны в значительной мере определялась соотношением сил между этими державами. Начиная с IV в. до н. э. и вплоть до ее завоевания арабами-мусульманами в VII в. н. э., Палестина вместе со всеми соседними странами подпала под влияние цивилизации, корни которой питались культурой, созданной не на Востоке, а в Греции. Завоевания Александра Македонского и консолидация власти в руках его преемников в последнюю треть IV в. до н. э. послужили началом новой эпохи в истории Среднего Востока, т. н. "эллинистической эпохи".

В 332 году Александр Македонский почти беспрепятственно завоевал Палестину.

Ее города не оказывали сопротивления, за исключением Газы, встретившей авангард завоевателей решительным отпором. Сам Александр недолго пробыл в Палестине; покорение страны было завершено главным образом его полководцами, и они заложили в ней основы эллинистического режима.

Смерть Александра в 323 г. до н. э. повлекла за собой в странах Востока многочисленные войны между его преемниками, "диадохами", боровшимися за наследство. Палестина переходила несколько раз из рук в руки, что принесло немало бедствий ее жителям. В 301 г. до н. э. страна подпала под власть египетского царя Птолемея I и до 200 г. до н. э. находилась в зависимости от династии Птолемеев. История ее в этот период была тесно связана с историей Египта.

Однако власть Птолемеев в Палестине в III в. до н. э. отнюдь не была устойчивой. Селевкиды – вторая значительная македонская династия, завладевшая Сирией, Вавилонией, Месопотамией и другими областями – притязали и на Палестину. Для Птолемеев она имела в первую {114} очередь важное стратегическое значение как передовая позиция для защиты Египта, но была не менее важна для них и в экономическом отношении. Таким образом Палестина стала яблоком раздора между Птолемеями и Селевкидами. На протяжении III века преимущество было на стороне Птолемеев. Лишь со вступлением Антиоха Ш (223-187 до н. э.) на престол Селевкидов произошел сдвиг, и инициатива перешла в его руки; в 200 г. до н. э. его войска одержали решающую победу в сражении у Панеона, вблизи источников Иордана. В результате этой победы власть над Палестиной перешла к Селевкидам. Все же время от времени Птолемеи вновь пытались завладеть страной тем или иным способом: либо усилением своего влияния путем заключения династических браков, либо посредством открытой войны или вмешательства во внутренние раздоры в Сирии.

За время своего управления Палестиной Птолемеи успешно охраняли порядок и сумели наладить администрацию в стране. Своим успехом они в значительной мере были обязаны тому, что они считались с интересами местного населения. Поэтому отпечаток, наложенный ими на администрацию Палестины и ее быт, был более глубоким, чем следы других чужеземных режимов, навязанных стране между периодами персидского и римского владычества.

В самом Египте Птолемеи проводили систему строгого централизма и относились отрицательно к развитию городской жизни в рамках полиса, по образцу греческих городов, но в других подвластных им странах, как и все эллинистические правители, они содействовали основанию новых греческих городов. Из центра, находившегося в Александрии, они установили бдительный надзор над всем, что происходило в империи, стараясь, однако, не нарушать уклада жизни каждой из подвластных им стран. В своих внешних провинциях, в том числе и в Палестине, они основывали также новые города с местным населением, имевшим и статус полиса.

В административном отношении Палестина считалась неотъемлемой частью территории, именовавшейся в {115} документах Птолемеев "Сирией и Финикией", границы которой не были точно определены. Они подвергались изменениям, отражавшим взаимоотношение сил между Птолемеями и Селевкидами. На протяжении большей части III в. до н. э. "Сирия и Финикия" Птолемеев включали Палестину и Заиорданье, а также портовые города Тир и Сидон.

"Сирия и Финикия" была разделена на более мелкие административные области, т. н. "гипархии". Принимая во внимание известные нам гипархии, как Идумея, Аммон и Самария, можно предположить, что в общем границы гипархии соответствовали историческому разделению Палестины, сложившемуся в предыдущие эпохи. Гипархии, со своей стороны, делились на еще меньшие административные единицы – "номы" или "топархии". Это подразделение продолжалось до конца первого века н. э. Области, включенные в гипархии, не были однородными по своему правовому положению: часть их именовалась "царскими уделами" и обрабатывалась местными земледельцами, которые поневоле стали издольщиками, вынужденными платить высокую арендную плату государству; в других гипархиях были земли, являвшиеся частной собственностью, как, например, земли эллинизированных городов в прибрежной полосе и в Заиорданье, пользовавшихся внутренней автономией.

Административная система Птолемеев в Палестине стала известна главным образом благодаря обнаруженному в Египте архиву папирусов Зенона, чиновника птолемеевского казначейства. В этом архиве находятся счета, инструкции и документы, проливающие свет на быт греко-египетского общества в III в. до н. э.; среди них имеются и документы, непосредственно касающиеся Палестины, которую Зенон посетил в 259 году. Другим историческим источником служат отрывки из приказов царя Птолемея II Филадельфа, сохранившиеся в папирусах коллекции Райнера в Вене.