Текст книги "Очерки по истории еврейского народа"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 53 страниц)

В результате начавшегося в XVII в. движения на Запад многие евреи осели в крупных торговых центрах {408} Европы, как-то Амстердам, Лондон, Гамбург. Здесь перед ними открылись новые горизонты для экономической деятельности. Денежные средства для этой деятельности пополнялись оставшимися в Испании и в Португалии марранами, которые нелегальными путями переводили свои капиталы еврейским общинам, возникшим в Англии и в Голландии. Семейные связи и взаимное доверие между единоверцами способствовали расширению кредита и обмену информацией, имевшей важное экономическое значение. Вслед за осевшими в этих центрах евреями потянулись их соплеменники из других мест. Некоторые города, как, например, Бордо и Ливорно, достигли экономического расцвета благодаря деятельности евреев, особенно в результате развития средиземноморской торговли и связей с американским материком.

XVII в. был золотым веком сефардских общин в Западной Европе: сефардские евреи в значительной мере подготовили почву для более активного и более широкого участия евреев в хозяйственной, общественной и культурной жизни всей Европы. Но уже в XVIII в. их влияние ослабевает, и постепенно усиливается экономическая деятельность ашкеназских евреев. Все же до самой Французской революции сефарды сохраняли свое превосходство в экономической сфере.

Тесная связь между еврейскими общинами в Амстердаме, Гамбурге и Венеции и марранами, оставшимися на Пиренейском полуострове, способствовала тому, что евреи стали играть все более важную роль в средиземноморской торговле. Торговля с испанскими и португальскими заморскими колониями концентрировалась в руках правительств этих стран. Они поставляли пряности и серебро, вывезенные из колоний, на рынки Северной и Центральной Европы. Из-за освободительной войны Нидерландов и войн между Англией и Испанией перед испанским правительством закрылся доступ на главные европейские рынки. Чтобы вести эту торговлю без помех, испанское правительство передавало монополию разным компаниям – главным образом "неохристианским", – которые вели свои дела с помощью родственников в Северной Европе или в городах Италии. Немалую роль {409} играли также влияние евреев при дворах правителей Марокко, Туниса и Алжира и их значение в экономической жизни этих стран.

Стремление голландских властей обеспечить своим кораблям в Средиземном море убежище в портах Марокко от преследований испанского флота привело к соглашению между этими странами, которое было достигнуто в начале XVII в. стараниями еврейского дипломата Шмуэля Паллача. Тунисские евреи развили торговые сношения с Европой благодаря посредничеству своих ливорнских единоверцев и конкурировали с французскими купцами на североафриканском побережье. Это послужило причиной ожесточенной ненависти последних к евреям, в которых они видели своих главных конкурентов в портах Средиземноморья. Да и товары, ввозимые в порты Северной Африки христианскими коммерсантами, перепродавались из их складов местными торговцами, в большинстве своем евреями. Еврейские коммерсанты и таможенники в Северной Африке, зачастую выходцы из Испании, поставляли снаряжение и провиант многочисленным пиратам, действовавшим вдоль побережья этого материка и угрожавшим испанской торговле. Это была своего рода месть за преследования евреев на Пиренейском полуострове.

Не менее важную роль играли евреи и в торговле с Левантом, т. е. со странами восточного побережья Средиземного моря. Большинство посредников в торговле Леванта с европейскими странами и постоянных коммерческих представителей голландских и английских компаний на Ближнем Востоке были евреи.

Евреи приняли активное участие и в попытке голландцев обосноваться в Бразилии во второй четверти XVII в, Среди поселившихся в этой стране евреев были не только купцы, но и владельцы плантаций – преимущественно сахарного тростника. В 1654 г., когда голландцы были вытеснены из Бразилии португальцами, несколько евреев переселилось в Новый Амстердам (впоследствии переименованный в Нью-Йорк). Они и были первыми еврейскими поселенцами в Северной Америке. Евреи обосновались также на Вест-Индских островах и занялись {410} торговлей, разработкой рудников и разведением плантаций. Связь с французскими колониями поддерживалась бордоскими евреями, главным образом торговым домом Градис, создавшим в XVIII в. крупные фактории на островах Сан-Доминго и Мартиника. Они владели многочисленными сахарными плантациями на Вест-Индских островах.

В германских странах деятельность еврейских финансистов была сосредоточена в кругу т. н. "придворных евреев". Во второй половине XVII в. германские князья стремились к абсолютной власти. Вмешательство дворянства и сословных представителей в государственные дела казалось им неуместной помехой. Поэтому они искали для хозяйственных и дипломатических постов лояльных исполнителей своей политики, т. е. лиц, целиком зависящих от их милости, которые не были бы в состоянии опираться на те или иные сословия в государстве. Эти правители были заинтересованы в быстром экономическом развитии своих стран и в увеличении своих доходов. Они ссылались на господствовавшую в то время теорию меркантилизма, согласно которой следовало оказывать действенную помощь торговле и купечеству, а также способствовать накоплению капитала и драгоценных металлов и развитию промышленности в стране.

В результате этого подхода некоторые государства, в особенности небольшие княжества Германской империи, решили воспользоваться услугами евреев, способных проявить инициативу в области финансов и торговли. Курфюрст Бранденбургский, например, дал в 1671г. 50 еврейским семьям, изгнанным из Австрии, разрешение поселиться в своем государстве и в его столице – Берлине. Он пожаловал им широкие привилегии и позволил заниматься торговлей в пределах всей страны, без всяких ограничений. Значение еврейских коммерсантов постепенно увеличивалось. Некоторым из них удалось завязать тесные связи с княжескими дворами в Германии.

Они занимались традиционными еврейскими отраслями торговли, финансовыми сделками и поставкой провианта двору и армии. Наиболее важной отраслью деятельности "придворных евреев" были военные поставки, так как правительства не были в состоянии создать {411} соответствующий аппарат для снабжения своих армий. Преимущество еврейских поставщиков в Германии заключалось в том, что у них были тесные связи с польскими евреями, а Польша в ту пору была одним из главнейших экспортеров селитры (необходимой для производства пороха), лошадей и сельскохозяйственных продуктов на европейские рынки. Однако эта обширная коммерческая деятельность была сопряжена с большим риском. Очень часто казна отказывалась платить по счетам "придворных евреев", что неминуемо приводило их к банкротству.

Характерной в этом отношении была участь гейдельбергского еврея Шмуэля Оппенгеймера, видного военного поставщика императора Леопольда I в последнюю четверть XVII в. Император несколько раз удалял его с этого поста и отказывался возмещать его расходы. Но когда в 1683 г. турки стояли у ворот Вены, император был вынужден снова его призвать и согласился на его условия для урегулирования долга. Шмуэлю Оппенгеймеру удалось доставить провиант и военное снаряжение многочисленной действующей армии, и даже в осажденные крепости.

В XVIII в. число "придворных евреев" так возросло, что не было почти ни одного немецкого княжества, в котором не было бы "придворного еврея". Соломон Медина был поставщиком армии английского герцога Мальборо. В годы, предшествовавшие Французской революции, Герц Серфбер снабжал французскую армию лошадьми и фуражом, а в некоторых случаях, например, когда Эльзасу грозил голод, ввозил значительное количество зерна из Германии для раздачи населению.

В конце XVII в. и на протяжении XVIII в. деятельность "придворных евреев" постепенно расширялась, и они стали значительным фактором в формировании централизованных государств Германии. Немецким правителям удобно было пользоваться ими для укрепления своей власти, т. к. у них не было никаких политических амбиций; к тому же евреи не старались использовать свою службу государству для получения дворянских званий или приобретения земельных угодий. Когда в конце XVII в. борьба между Австрией и Францией обострилась и обе {412} страны старались путем денежных субсидий заручиться поддержкой различных германских государств, дипломатические переговоры велись зачастую через посредство евреев, и через них же производились платежи. В начале XVIII в. этим занимался по поручению австрийского императора "придворный еврей" Самсон Вертгеймер.

В девяностых годах XVII в. "придворный еврей" Лефман Беренс развил многостороннюю дипломатическую деятельность, имевшую целью возвести ганноверского герцога в сан курфюрста. Саксонский "придворный еврей" Беренд Леман сыграл исключительную роль в политической борьбе, закончившейся в 1697 г. избранием на польский престол саксонского курфюрста Фридриха Августа (как польский король он известен под именем Августа II Сильного). Для достижения этой цели Леман пользовался поддержкой евреев, арендаторов и управляющих имениями влиятельных польских магнатов. Король возлагал на Лемана задания первостепенной политической и экономической важности.

Самым известным из "придворных евреев" был Иосеф Зюс Оппенгеймер ("еврей Зюс"). В недолгие годы правления Карла Александра, герцога Вюртембергского (1733-1738 гг.) Зюс предложил и провел в жизнь ряд радикальных реформ, имевших целью увеличить доходы герцогства и таким образом дать ему возможность содержать сильную армию и стать активным фактором в германской политике. Своими мероприятиями Зюс восстановил против себя представителей различных сословий, противившихся централистическим тенденциям Карла Александра.

Поэтому по смерти герцога Зюс был арестован, предан суду и приговорен к смертной казни. Не придерживавшийся до тех пор религиозных заветов, Зюс отверг предложение креститься и умер со словами еврейской молитвы на устах: "Слушай, Израиль (Шма Исраэль)".

Несмотря на быстрое экономическое развитие европейских стран в XVII и XVIII вв., положение средневековых гильдий и цехов не пошатнулось. Они продолжали ревниво оберегать монополию в своих отраслях. Из-за своеобразной структуры и особого характера этих {413} организаций, объединявших купцов и ремесленников не только по экономическим и профессиональным, но и по общественным и конфессиональным признакам, евреям почти не было никакой возможности получить доступ в них. Поэтому они старались обосноваться главным образом в тех новых отраслях экономики, на которые не распространялась власть корпораций. Этим объясняется, например, роль евреев в торговле сахаром. По той же причине они стали первыми распространителями и других продуктов, как кофе и табак, до тех пор неведомых европейскому потребителю. Даже после того, как импорт этих товаров сконцентрировался в руках больших торговых компаний, получивших на то монопольное право от правительств, евреи продолжали торговать ими в розницу.

Промышленное производство, которое начало развиваться в ту пору, также нуждалось в сбыте, и время от времени промышленники вступали в конфликт с господствовавшими прежде в этих отраслях ремесленными цехами. Поэтому в Англии и Франции некоторые евреи занялись сбытом новых товаров. Так, например, авиньонские евреи, в продолжение многих поколений торговавшие почти исключительно подержанной одеждой и шелковыми тканями, теперь, в результате развития мануфактурного производства в Провансе, расширили сферу своей деятельности. Участие же евреев в создании новых отраслей промышленности в то время было относительно невелико. Все же в одной из них – в шлифовке алмазов они заняли важное место. Центр этой индустрии был в Нидерландах. Голландские евреи скупали значительную часть ввозимых Ост-Индской компанией алмазов и шлифовали их. Из Англии еврейские ювелиры тоже посылали алмазы на обработку в Голландию. В 1748 г. возник конфликт в шлифовальной промышленности, и рабочие-христиане обратились к амстердамскому муниципалитету с требованием ограничить деятельность евреев, работающих в этой отрасли; но власти отклонили их требование и мотивировали свой отказ тем, что это производство в их городе основали именно евреи.

Евреям принадлежит также заслуга создания шелковой промышленности в Голландии и в Италии. В {414} Амстердаме в течение XVIII века их вытеснили конкуренты-христиане, но в Италии они продолжали заниматься выделкой шелка и в этом веке. В пятидесятых годах восемнадцатого столетия эта промышленность была перенесена евреями и в Пруссию. В ту пору поощряемые правительством прусские евреи занимались также выделкой кожи, золотых и серебряных сосудов и производством бывших тогда еще новинкой хлопчатобумажных тканей.

Основание новых отраслей промышленности, сбыт новых товаров и модернизация коммерческой системы произвели гораздо более значительный переворот в экономической деятельности евреев, чем среди городского сословия христиан, еще не вышедшего из общественных и экономических рамок, унаследованных от средневековья. Поэтому неудивительно, что методы еврейских купцов воспринимались горожанами как нарушение традиций и подрыв освященных веками устоев.

***

Совершенно иной характер носила экономическая деятельность евреев в Восточной Европе. Казацкие восстания и длительные войны с Россией и Швецией в XVII в. потрясли Польское государство. Вследствие этого еще больше ослабла королевская власть и возросло влияние враждовавших между собой магнатов. Многие из них владели частными городами и побуждали своих горожан заниматься земледелием, т. к. из-за большого спроса на некоторые сельскохозяйственные продукты в Западной Европе цены на них беспрерывно возрастали. Лишь в немногих городах поощрялось занятие ремеслами и торговлей. Да и тогда зачастую владельцам этих городов было более выгодно поддерживать еврейских купцов, располагавших хорошими связями с заграницей и не предъявлявших никаких политических требований. Так, например, в Бродах еврейская торговля значительно развилась с помощью владельцев города, графов Потоцких, и в XVIII в. еврейская община этого города стала самой крупной в Польше.

Во многих городах евреи сосредоточивались вокруг центральной городской площади и открывали там свои лавки, в то время как горожане-христиане жили {415} преимущественно в предместьях и вели полуземледельчеекий образ жизни.

В результате этого в целом ряде городов и местечек, особенно на востоке Польши, еврейские жители оказались в большинстве. Дальнейшее увеличение еврейского населения страны привело его к необходимости селиться и в деревнях. И теперь, как и в прошлом, многие из них становились арендаторами, но в XVIII в. они брали в аренду, главным образом, небольшие поместья и отдельные отрасли хозяйства: мельницы, рыбные пруды и т. д. Чаще всего, однако, они арендовали корчмы. В примитивном деревенском обществе Польши водка была почти единственным предметом роскоши в крестьянском обиходе.

Поэтому польские помещики оставляли за собой право на монопольную продажу водки и на взимание налогов с нее. Паны сдавали это право в аренду евреям за заранее оговоренную плату. На деле еврейский арендатор деревенской корчмы был не только шинкарем, но и местным купцом. Он скупал у крестьян сельскохозяйственные продукты и снабжал их предметами первой необходимости, как, например, солью, скобяными товарами, кожей, а иногда давал крестьянам и ссуды.

Сами еврейские арендаторы были полностью подвержены произволу помещика. Исторические документы и народные предания хранят много повествований об издевательствах панов над арендаторами, о брошенных в подземные темницы евреях, об отнятых у родителей и насильственно крещеных детях. Не было никакой законной власти, которая могла бы спасти еврея, оторванного от своих сородичей и жившего в деревне, от его жестокого хозяина. И только денежным выкупом евреям иногда удавалось выручить соплеменника из беды.

В течение XVIII в. торговля между Польшей и Германией все больше концентрировалась в руках евреев. Коммерческие связи между польскими евреями, поставлявшими сельскохозяйственные продукты, и немецкими евреями, торговавшими промышленными изделиями; завязывались на ярмарках, устраиваемых в разных городах Германии (Бреславль, Лейпциг, Данциг). Сюда же посылали своих агентов "придворные евреи", снабжавшие войска. В этих городах польские евреи закупали изделия {416} Центральной Европы и предметы роскоши для панских дворов. Но и в самой Польше бывали ярмарки, на которых заключались арендные контракты и договоры на покупку сельскохозяйственных продуктов, даже с урожаев будущих лет. Поэтому расположенные в центре земледельческих районов города, в силу своего географического положения подходившие для встреч купцов с помещиками, стали крупными торговыми центрами. Таким образом достигли в ту пору своего экономического расцвета города Броды и Бердичев.

Однако ссудные операции евреев сократились в этот период из-за быстрого развития банковского дела, в котором они вначале не принимали участия. В Польше евреи не только прекратили ссужать деньги, но все чаще брали деньги взаймы у дворян или духовенства, чтобы вложить их в торговые предприятия. Небольшие еврейские банки, значение которых возросло лишь в первой половине XIX в., основывались главным образом "придворными евреями", скопившими капитал на торговле и на чеканке монет.

Экономическая деятельность евреев с конца XVII и вплоть до начала XIX в. высвободила их из узкоспецифических рамок средневековых еврейских профессий и привела к их постепенному включению в различные отрасли развивающейся капиталистической экономики. В этой деятельности сочетались элементы старого и нового. Большинство евреев осталось связанным с деревней и с помещичьей усадьбой, но все же многие из них способствовали созданию экономической основы для современных централизованных государств. Их успехи в значительной мере зависели от личных связей с правителями и от степени оказываемого им доверия со стороны властей. Поэтому расширение сферы их деятельности привело к натянутым отношениям между ними и другими сословиями, которые видели в них нарушителей традиционных хозяйственных и моральных норм. Несмотря на это, экономическое значение евреев в разных странах Европы возросло благодаря их новаторской роли в создании новых отраслей хозяйства, в развитии морской и колониальной торговли и в сбыте промышленной продукции.

{417}

Глава вторая

ОТНОШЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО ОБЩЕСТВА К ЕВРЕЯМ

В XVII И XVIII вв.

Реформация XVI в. нарушила единство христианской "вселенской" католической церкви, продержавшееся на протяжении всего средневековья, и привела к возникновению ряда церквей и множества религиозных групп, вступивших в борьбу между собой.

Безрезультатность религиозных войн и забота о "благе государства", занявшая в значительной мере место заботы о "спасении душ", дали толчок к распространению принципов веротерпимости в европейском обществе. Однако эти принципы почти не сказались на отношении народов Европы к евреям. Лишь в середине XVII в. впервые послышались требования пересмотра этого отношения.

Роджер Уильямс, один из провозвестников веротерпимости, протестантский проповедник и основатель колонии Род-Айленд в Северной Америке, утверждает в 1644г., что "... воля Божья и завет Его повелевают даровать свободу богослужения даже языческому, еврейскому, турецкому и самым антихристианским культам". Аналогичные мнения высказали и некоторые из английских пуритан.

Эти взгляды были ясно формулированы в конце XVII в. в учении Джона Локка. Для идеологов Просвещения XVIII в. Локк был важнейшим авторитетом в политических вопросах. Он проводил резкую грань между религиозной общиной, добровольно объединившейся по убеждению, и государственной организацией, основанной на принуждении. В своем трактате "Письмо о веротерпимости" он утверждал, что "нельзя лишать гражданских прав в государстве идолопоклонника, мусульманина или еврея из-за их веры".

Основываясь на тех же принципах веротерпимости и "блага государства", несколько еврейских просветителей XVII в. опубликовали трактаты о значении евреев в жизни государства. Эти сочинения послужили началом еврейской апологетики нового времени, и их доводы легли в основу аргументации в защиту евреев в XVIII и XIX вв.

{418} Многие из их христианских современников усвоили, очевидно, часть этих доводов, что в некоторой степени способствовало перемене в отношении правительств и просвещенной части общества к евреям.

Большое значение имело написанное по-итальянски "Рассуждение о положении евреев" рабби Симхи (Симона) Луццатто (1638 г.). Луццатто подчеркивает исключительную способность евреев к коммерции. "Всюду, где проживали евреи, процветали обмен и торговля... Они завязывают торговые сношения с дальними зарубежными странами". Сам факт рассеяния евреев по всему свету создает, по мнению Луццатто, благоприятные условия для развития этой отрасли хозяйства. Поэтому они могут успешно служить государству. Говоря о достоинствах евреев, он одновременно старается рассеять социально-политические опасения нееврейского окружения:

"...ведь у евреев нет отечества, куда бы они стремились перевести капиталы, скопленные в этом городе (т. е. в Венеции). Они лишены права и возможности приобрести где бы то ни было недвижимое имущество... Они не ищут почестей и не имеют притязаний на почетные звания знати или на правительственные должности".

Рабби Менаше бен-Исраэль повторил в главных чертах доводы Луццатто в своей "Челобитной" Кромвелю (1655 г.). Евреи, рассеянные по всему миру, утверждает он, имеют всюду связи и кредит и обогащают страны, в которых они проживают они увеличивают доходы от таможенных пошлин; ввозят из-за границы товары и сырье; производят готовые изделия и содействуют развитию торговли. Рабби Менаше особенно подчеркивает, что евреи не намереваются покинуть те страны, где им дают возможность спокойно существовать.

Взгляды Луццатто и Менаше бен-Исраэля совпадали в значительной мере с воззрениями современных им меркантилистов, хотя и в их лагере находились непримиримые враги еврейства, обосновывавшие свою вражду доводами, почерпанными из самой теории меркантилизма.

Однако большинство тех, кто считал, что "благо государства зависит от роста его населения и расширения торговли", склонялось к терпимости по отношению к {419} евреям. Кольбер, пытавшийся базировать экономику Франции на основах меркантилизма, оставил без внимания жалобы марсельских купцов на евреев. Стремясь поощрить евреев в их коммерческой деятельности в колониях, он неоднократно подчеркивал свою веротерпимость. Он побудил Людовика XIV посетить синагогу в Меце – знаменательный жест для того времени.

Видный английский экономист того времени Джошуа Чайльд утверждает, что только те купцы, которые опасаются конкуренции со стороны евреев, восстают против признания за ними гражданских прав. Он отмечает пользу, принесенную еврейскими иммигрантами Голландии и Тосканскому герцогству, которому принадлежал важный торговый порт Ливорно, и выражает свою уверенность в том, что евреи, лишенные собственного отечества, готовы поселиться в любой стране, которая гарантировала бы им свободу и личную безопасность.

Монтескье в своем знаменитом произведении "О духе законов" (1748 г.) отмечает роль евреев в сохранении европейской торговли в варварскую пору средневековья. Схоласты наложили запрет на большинство видов торговли и на взимание процентов за ссуды, и таким образом эти отрасли перешли в руки евреев.

Когда монархи стали изгонять евреев из своих стран и подвергать их имущество конфискации, евреи изобрели вексель, чтобы иметь возможность переводить деньги из одной страны в другую. Благодаря этому еврейское имущество "приобретало неуловимую форму". "Посредством векселя, – говорит Монтескье, – торговля ограждалась от насилия (правителей). С этого времени государям пришлось проявлять благоразумие". Они были поставлены в положение, "заставившее их быть добрыми для своей же собственной выгоды". Монтескье создает у своих читателей впечатление, что евреи выполнили чрезвычайно значительную и положительную роль в хозяйственном и даже в политическом развитии европейских стран.

Идеологи Просвещения XVIII в. подготовили также в значительной степени почву для принятия евреев – как равных среди равных – в европейское общество. Неуклонно увеличивалось число просветителей, видевших {420} истинную основу веры в "естественной религии", общей всему роду человеческому. Благо государства и отдельной личности было провозглашено самой возвышенной целью. В центре рационалистического мировоззрения стоял абстрактный "человек", т. е. идеальное разумное существо, не связанное узами религии, сословия или национальности. В рамках этого мировоззрения разница между евреями и неевреями была, по крайней мере теоретически, сведена на нет.

В одной из глав "Духа законов", представляющей собой едкую сатиру, направленную против инквизиции, Монтескье опровергает мнение о том, что есть возможность постижения абсолютной истины в вопросах веры.

Великий немецкий писатель Лессинг приводит в своей драме "Натан мудрый" известную притчу о трех кольцах, чтобы доказать, что нет религии, которая могла бы претендовать на исключительную правоту. Но он не удовлетворяется этим и продолжает развивать свои идеи. Натан говорит:

"Презирайте мой народ сколько хотите; ведь мы оба не выбирали себе свой народ.... Разве христианин и еврей прежде христианин и еврей и лишь затем человек?"

И его собеседник, крестоносец, соглашается с ним. Эти воззрения повлияли на некоторых немецких и английских писателей конца XVIII в., и в их произведениях появляются положительные и даже идеальные образы евреев. Характерны для этого круга слова известного немецкого философа Гердера: "Наступят времена, когда в Европе не будут больше спрашивать, кто еврей и кто христианин, т. к. еврей тоже будет жить по европейским законам и содействовать благу государства. Только варварский подход мог ему в этом препятствовать..."

Такого рода взгляды, несомненно, имели немалое значение в жизни евреев Западной Европы, но их влияние не было решающим в христианской среде. В основном в ту пору все еще преобладали по отношению к евреям средневековые воззрения или суждения времен Реформации. Некоторые христианские ученые все еще считали своим долгом обращать внимание правителей и всего христианского общества на опасность религиозных {421} дискуссий с евреями; другие указывали на "вред", приносимый еврейскими обычаями.

В начале XVIII в. появилась книга немецкого теолога Эйзенменгера "Разоблаченное еврейство". Автор пытается в ней доказать посредством искаженных цитат из раввинской литературы, что евреям якобы вменяется в долг вредить христианам и осквернять их святыни. Эта книга стала неиссякаемым источником вдохновения для юдофобских авторов последующих поколений. Были в XVIII в. и писатели, утверждавшие, что долголетняя традиция настолько извратила евреев, что никогда не будет возможности включить их в гражданское общество; что своей хитроумной коммерческой сноровкой они вредят населению, а их замкнутая община является "государством в государстве" и общественной опасностью.

Таких мнений придерживались не только клерикалы. Даже Вольтер, отважный борец за просвещение, пренебрежительно отзывался о прошлом еврейского народа и относился с презрением к своим современникам евреям. "Евреи, – по его словам, – никогда не были физиками, геометрами или астрономами; у них не только никогда не было общественных школ для воспитания молодежи, но даже термина, обозначающего такие учреждения, нет на их языке... Наконец, они просто невежественный и варварский народ, с давних пор соединивший самую мерзкую скаредность с самыми отвратительными предрассудками и с вековечной ненавистью к народам, которые терпят и обогащают их".

Немецкий философ Фихте категорически противился дарованию гражданских прав евреям потому, что они – по его словам – "являются обособленной и враждебной державой, находящейся в состоянии беспрерывной войны со всеми другими государствами и тяжело угнетающей граждан некоторых из них". К тому же он не верит в то, что евреи способны стать лояльными гражданами.

"Я вижу лишь один способ дать им гражданские права, – утверждает он, ночью обезглавить их всех и приставить им другие головы, в которых не осталось бы ни одной еврейской идеи... Для защиты нас от них я тоже {422} вижу лишь одно средство: завоевать для них обетованную землю и всех их послать туда".

Хотя рационалистическая философия активно содействовала делу сближения евреев с европейским обществом, все же для живого, реального, верного своей религии еврея она никогда не требовала ничего, кроме веротерпимости. Только еврей, ставший "таким же человеком как и все", то есть совершенно порвавший со своей средой и со своим прошлым, может, по мнению рационалистов, быть признан европейцами "как равный среди равных". Чтобы привести евреев в такое состояние, необходимо принять все возможные меры к их "исправлению".

Прусский государственный деятель X. В. Дом в своей книге "О гражданской реформе евреев" (1781 г.) предлагает уравнять евреев в правах с другими жителями, но при условии, что правительство будет наблюдать за их поведением. Наряду с этим он рекомендует сохранить за еврейской общиной право надзора над религиозной жизнью евреев.

С другой стороны, французский священник Анри Грегуар, получивший от "Общества наук и искусств" города Меца премию за свое сочинение "Очерк о физическом, моральном и политическом возрождении евреев" (1789 г.), высказывается за ликвидацию еврейских общин в их тогдашней форме. Он предлагает превратить их в исключительно религиозно-культовые общества с тем, чтобы решения раввинов не касались юридической и общественной сфер. По его мнению, на всех еврейских собраниях должен председательствовать представитель правительства, и все дебаты должны вестись на языке страны. Грегуар был заклятым врагом местных диалектов, но особенно восставал он против "немецко-еврейского раввинского жаргона, на котором говорят немецкие евреи и который понятен только им". В общем Грегуар стремился, по мере возможности, сгладить различия между евреями и окружающей средой, главным образом путем предоставления им гражданского равноправия.

***

.... Дискуссии на эти темы велись в тесном кругу {423} просветителей и ученых и носили чисто теоретический характер. Но как только были предприняты попытки претворить в жизнь некоторые из высказываемых ими взглядов, спор об этих вопросах стал достоянием широких масс и нередко выливался в политическую борьбу.