Текст книги "Основной конкурс (5 конкурс)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Стихи, – говорю я, – нельзя бросить в огонь. То есть можно сжечь свитки и таблички, но стихи не умрут. Они в памяти людей…

– Значит, умрут люди, у кого такая помойка вместо памяти, – ответил он деловито.

Половина Города, подумал я. Больше. Мои смешные стихи про собаку с кошкой знают наизусть малые дети. А мою элегию, посвященную матери, принято читать родителям в знак почтения к ним… А юные девчонки, которых их дружки-мальчишки смешат моими строчками про то, как я и моя подружка чуть не подрались из-за цветка в ее волосах, который ей подарил мой соперник! Ну, это я так думал, а на самом деле цветок ей протянул семидесятилетний садовник-раб…

Я чувствую что-то неладное за спиною, и он, прищурив светлые глаза, глядит на мою армию. Что-то там не то. Я не слышу больше насмешек, летящих в мою сутулую спину., как камешки. Лишь какой-то непонятный шелест.

О боги! Ведь им всем слышно каждое наше слово!

И что мы говорим?

Я понимаю, что белобрысый молодой воин играет со мной в игру, правила которой придумал не он. Ах, какой ты сильный, в бессильном бешенстве думаю я, а ты ведь – словно глиняная кукла в руках трехлетней девочки, так же не имеешь собственной воли! А я вот видел, как соседская малышка за что-то там, недоступное нашему взрослому пониманию, разозлилась на свою куклу и с размаху расколотила ее о порог. А что. Купят новую. Стоит-то такая игрушка полушку… Не боишься быть разбитым, да? А Воитель бессмертен, у него таких, как ты, будет мно-ого!

Мой враг тоже почувствовал что-то – только что ведь даже моя армия одобряла его слова, а теперь… И он решает прекратить этот балаган. Сам решил или Воитель незримо шепнул ему в ухо?

– Вот что, – говорит мой враг. – Драться с тобою – для меня не велика честь, а точней, и вовсе нет чести, ибо не воин ты. Но мы стратеги, и мы решаем вопрос о победе. Так вот, слушай… поэт. – Он выплевывает это слово так же презрительно, как Воитель до того – «стратег».

– Эй, там, – орет он, полуобернувшись к своим. – Быстро сюда мне таблички и царапалку!

Какой-то юный воин тут же рысью доставил все требуемое. Мальчишка дрожал от возбуждения и счастья: надо же, дозволили участвовать в тако-ом зрелище! Почтительно подал все это добро своему вождю, а тот, едва перехватив, швырком отправил мне под ноги две деревянные вощеные таблички и костяной стилюс.

– Вот, – сказал он, – поэт. Садись-ка своей голой жопой на эту голую землю – думаю, тебе это привычно, ведь нет у тебя ничего… И напиши вот сейчас восхваление мне, оду о великой моей победе. Можешь хоть в четыре строки, мне плевать. Напишешь хорошо – я не буду слишком веселиться в твоей столице. Ну, запрещу моим воинам насиловать девиц, например. Только баб. Или… не буду убивать детей, хотя это лучший способ стереть с лица земли твой народ. Дети будут рабами, девицы и бабы рабынями. Хороших рабов даже не бьют. Плохих – даже убивают. И это всегда понимают сразу даже те, кто стал рабами только что.

Он уже, кажется, не слушал шепот бога ему в ухо. А может, наоборот, слушал – но тогда я сильно, сильно разочарован в Воителе. Мой враг не увидел, не почувствовал, как моя армия двинулась ближе… на полшага… на шаг… еще на шаг… Вот-вот кто-то ткнет меня в спину краем опущенного – пока еще – щита…

Я ведь действительно сел наземь – стоя писать на табличках неудобно.

И я подумал о том, что Воля Богов – непостижима для нас: боги действительно желают, чтоб я накарябал сейчас хвалу этому… дикарю? И тем избавил свой Город от лишних страданий?

Эх, какой просчет, боги.

Я не могу писать-то.

– Что ты, поэт, не шевелишься даже? – звенит надо мною юный, но слегка уже ржавый от вечного ора на воинов голос, – Музы оставили? Или не хочешь спасти свой народ?.. Давай, напиши, как я велик и славен, и я даже в живых тебя оставлю. Ты смешной такой. Будешь нам сочинять всякие забавные штучки… Не, ты правда не хочешь спасти свое Отечество? – голос будто становится выше, все более мальчишеским, безжалостным. Так у мальчиков рвется вверх дурной голос, когда они торжествуют над мухами, щенятами, ровесниками-калеками…

Моя армия стонет от унижения, я слышу, слышу! Стратег, оказавшийся поэтом – конечно, это то же, как если б он оказался уличной девкой.

Да мало ли что я хочу или не хочу. Другое дело, что не могу.

– Воск совсем засох, – говорю я. И это правда. – Не могу я писать. Таблички долго лежали, наверное, воск как камень.

В руке у меня стилюс, его острый кончик еле царапает затвердевшую поверхность, след и не виден почти.

– Надо размягчить? – мой враг подходит, наклоняется и… смачно харкает на табличку.

Вот после этого должен был раздаться счастливый, радостный, торжествующий гогот врагов…

Но не раздался. Я не понял, как это произошло, сам не понял, но – я вдруг схватил его левой рукою за длинную светлую прядь и дернул, резко потянул вниз – а стилюс, который сжимала моя правая, воткнулся – вошел до лопаточки, которой затирают кривые записи – в его веселый светло-серый глаз.

И мне в тот миг, помню, было совершенно плевать, кого из богов я сим действием оскорбляю, хоть Воителя, а хоть и Отца Нашего, Хозяина Молний..

А после того я совсем ничего не помню, потому как он на меня рухнул всей своей тушей коня-двухлетки.

Это потом оказалось, что мы победили – воины-то наши как увидели, что он свалился, так разом поперли доказывать, кто чьих баб насиловать будет и чьи дети станут рабами.

Меня не затоптали потому, что тщательно обегали, обходили нас двоих – его мертвого и меня никакого – так, словно мы заразные. Причем заразить можем безумием. Сейчас вскочим и начнем, и начнем стихи писать, стихи читать, читать, писать, читать…

А когда я в себя пришел – подумал, что, боги еще не досмеялись?.. Надо мною плясал какие-то плавные танцы с чашами, примочками и еще не знаю как назвать с чем мой любимый старый брехун.

– Ну порадовал, – бормотал он, – ну утешил!.. А такой слабыш, такой хромыш! А оказался вон какой звезденыш! Кто б мог подумать! Кто б мог…

– Если б из вас вообще кто-то что-то мог, бог не выбрал бы стратегом меня, – просипел я. Мне было погано. Очень. Хуже, чем там, где слепили солнце с небес и броня врага. – Уйди отсюда.

У нас жрец Воителя никого, кроме стратега, слушаться не обязан. Я впервые в жизни приказал этому старому подонку убраться. Если я еще стратег, он меня послушается. Обязан.

– Э, – он захлебнулся возмущением, – ты не забывайся, ты!.. Это ведь я сказал, что…Это мне ты обязан…

– Это ТЫ мне обязан, что тебя дикарята еще евнухом не сделали, – сказал я. – Пошел вон отсюда. Нам с Воителем толмачи не нужны, сами разберемся.

Он явился сразу после того, как жрец, возмущенно что-то покряхтывая, исчез, для скорости подобрав полы своего пурпурного плаща.

– Ну наглец, – улыбался Воитель. Но как-то сдержанно. Хотя глаза у него задорно сверкали. – Ну поэт… Слышал, что тебе твоя победа подарила?

– Головную боль пока что.

– Вот балда! Там трофеев!.. И золото! И коняги ихние кровные, которых они всю жизнь растят, холят-лелеют – и они быстрей ветра, лучше друга!..

– Бог, а говоришь «ихние»… Хотя что с тебя, воителя, взять…

– Дальше слушай! Землю они дают свою – всем твоим воинам по сотке, тебе десять! И баб, и девок наши ребята увели – целый год можешь каждый день менять одну белокурую на другую синеглазую… Все твое, стратег! Бери, выбирай, дари, раздавай! Тебя сейчас уже сограждане на руках носить готовы – если б не боялись, что ты от этого помрешь совсем! А наши ребята тобою гордятся – вот, сперва-то смеялись, а он-то!.. хоть и этот, поэт…

– «Наши»? У тебя нет наших и ваших, сам говорил… И кроме того – вы все забыли спросить меня…

Несмотря на дикий треск в башке, словно там кто-то сухие ветки ломал для костра, я приподнялся на локте.

– Вы позабыли меня спросить…

– О чем? – поднял Воитель свою красивую, но перерубленную тонким шрамом бровь.

– А о главном. Оно все это мне НАДО?!

Я не понял, что произошло.

Он посмотрел на меня так, как мы, молящие о защите, справедливости, милосердии, избавлении от бед смотрели на мраморные статуи его и его родных. Бессмертных.

Он миг, но выглядел очень жалким. Он, бог… передо мною, козявкой, поэтом, скотинкой бессмысленной… Его лобастая башка поникла, нитки коротких кудрей прилипли ко лбу от испарины. Боги потеют?!

Но он все же взял свое. Выпрямился, поглядел на меня по-прежнему надменно.

– Ты кой-чему научил меня… стратег. Больше никогда в жизни не возьму в стратеги поэта… Прощай, больше ты меня не увидишь.

– Уже соскучился, знаешь…

Он рассмеялся и растаял в какой-то тени. Но я успел заметить кое-что.

Теперь в его широкой улыбке недоставало уже двух передних зубов.

–

Том Сойер и его Импеданс

Герой

Из множества выложенных в сети детских фотографий Томаса Зауэра аутентична лишь одна. Несколько мальчишек играют на пляже в твистер. Чуть поодаль, за растянутым на песке цветастым покрывалом и изогнутыми в нелепых позах игроками, стоит долговязый подросток с ведром фруктовой ваты.

Зауэры тогда только-только переехали в Тампу, и непоседа Том после уроков сбегал к старым знакомцам по Сент-Питу. Всего-то четверь часа на автобусе по мосту Ганди – и он снова в стране детства, где ему знаком каждый закоулок. В школе новичка с квазаровскими вкладышами в ушах приняли без приязни, хотя до конфликтов дело не доходило. Кличка прицепилась к нему сразу, едва он стал слушать меланхолические речитативы Эшли Тэтчер. Том Сойер из Сент-Пита. Как же еще его было звать?

Порнодива Линдси Медоуз недавно отписалась на твиттере: «Я помню наушники и брэкеты. Наверное, из-за них целоваться с Томом девочкам не нравилось. Хотя порой он мог выкинуть какое-нибудь коленце, и мои подружки находили это занимательным». Коттеджи Медоузов и Зауэров располагались через дорогу, так что девочке приходилось встречать будущего лидера Импеданса не только в школьной обстановке. С ее слов, Том при ней ни разу не заглядывал на новостные странички Инета, не слушал Си-Эн-Эн и уж точно не читал Тампа Трибьюн, колонки которой уже пестрели заголовками о наступлении Плюща.

Эпидемия

«Что мы только не выдумывали насчет этого, – вспоминает отошедший от дел колумнист Трибьюн Стив Отто. – На китайцев, на русских кивали. Помню, Хендерсон толстяка-вирусолога из Тампского Бюро вытащил, всю ночь на АйПэде карты распространения втроем рисовали. Наутро выдали прогноз: через полтора года мерзость сойдет на нет. Наивные. Какой, к черту, СПИД...»

Большинство из нас хорошо помнит, каким все радужным кажется в первые дни болезни. Знания льются внутрь тебя потоком, ты начинаешь осознавать себя частью чего-то большего, с радостью узнаешь подобных себе в друзьях и просто прохожих, синхронизируя свой ритм сначала с ячейкой, потом – со всей общностью Плюща. Тесты, проведенные Кембриджским психометрическим центром, показали, что коэффициент интеллекта инфицированных студентов возрастает на 30% в течение месяца после заражения. Правда, за счет падения интереса к старым хобби, прогулкам под Луной и массовым зрелищам, будь то поп-концерт или мерсисайдское дерби. Индивидуальные желания уступали место поведенческим инстинктам общности, служивших занятию оптимального служебного положения и заражению большего количества людей.

Тампу накрыло в пятнадцатом. Президент Ромни, будучи мормоном, сочувствовал идеям общности и совместного возвышения, и медлил с реакцией. Только когда ему намекнули на связь с сайентологами, объявил чрезвычайное положение на всем юге и ввел войска в Клируотер, Тампу и Сент-Пит. Генерал Хеджлик через неделю занес в журнал следующее: «Доклады один другого хуже. Гражданские внешне спокойны и сосредоточены, но не реагируют на морпехов. Пустые театры и стадионы, звери из зоопарка гуляют по улицам. Сотни брошенных родителями детей». Две страницы спустя он сделал еще одну запись касательно эпидемии: «Выявлены случаи заболевания среди пехотинцев. Медики считают, инфекция передается половым путем, поэтому дети младше четырнадцати не заражены. Инкубационный период – несколько часов».

О музыке

Нынешней осенью сервисы по распространению полноценных мелодий для мобильных телефонов справят четвертьвековой юбилей. Услуга создания и доставки реалтонов по сотовой сети впервые начала действовать в Финдляндии, потом через Европу и Японию достигла США. Однако перспективный сегмент рынка с самого начала выглядел беззащитным перед пиратами.

Дело в том, что множество музыкальных интернет-магазинов бесплатно предлагали скачивать фрагменты песен с длительностью стандартного рингтона. Конвертированный в нужный формат фрагмент отправлялся пользователем на телефон различными способами: используя Ю-Эс-Би, блютуф или инфракрасный порт. Позднее, когда телефоны стали умнее и обрели недорогой доступ в мировую паутину, процесс стал еще проще. «Это мобильный и киберэквивалент тест-драйва, при котором машину не нужно возвращать», – сокрушался вице-президент Кью-пасс Стив Шиверз в отчете, посвященном проблеме.

Некоторые принципиальные противники глобализации с начала века создавали собственные базы мелодий для звонков и различными способами раздавали их в Интернете, например, выкладывали на пиратские трекеры. Позднейшие исследования позволяют сопоставить Томаса Зауэра с резидентом, известным в сети с 2012г. под ником Белый Шум. Глянцевые журналы не афишируют эту сторону жизни героя из опасения посадить пятно на его биографию. Но без своего сетевого Alter ego Том Сойер из Сент-Пита никогда бы не стал тем, кем стал для человечества.

Под пятой

Споры о том, возможно ли было остановить эпидемию, если бы политики, военные и медики действовали более оперативно, не утихают по сей день. Тем не менее, факт остается фактом: сосуществовало две параллельных Америки. Одна – исповедовавшая исконно американские ценности, свободу личности, равенство возможностей и крепкую семью, другая – выстроенная по лекалам тоталитарных режимов.

Согласно последним данным Эй-Си-Эй, система социальных лифтов в период эпидемии работала исключительно в интересах инфицированных. Отчасти, по причине их высоких интеллектуальных показателей, отчасти, благодаря широкой клановой поддержке. Оглянитесь назад: возможно и вам, едва прикоснувшись к Плющу, удалось, словно по мановению волшебной палочки, взлететь вверх по служебной лестнице или сорвать приличный куш. На худой конец, увести первую красавицу вечеринки, которая назавтра вливалась в вашу лигу. Ко Дню Независимости 2016г. из топ-100 компаний-лидеров американского бизнеса около половины контролировалось зараженными. На своем 80-летнем юбилее по этому поводу метко выразился нобелевский лауреат Харальд цур Хаузен: «По сути, мы имеем дело с раковой опухолью. Больные клетки множатся бесконтрольно и поражают весь организм, который продолжает их кормить».

Детьми инфицированные родители интересовались постольку-поскольку, скорее, как материалом для будущих составных частей общности. Исправно кормили и одевали, сажали в школьные автобусы – не более. Большую часть дня дети оказывались предоставленными сами себе. Подростковые банды действовали повсюду. При всем при том прослеживается компенсационный дрейф детского мировосприятия в сторону семейных ценностей. Вершины аниме-чартов в середине 10-х прочно удерживает работа 2001г. японского художника Хаяо Миядзаки «Унесенные призраками» о десятилетней девочке Тихиро.

Свиньи

По сюжету, родители девочки, Акио и Юко с жадностью поглощают дармовую пищу в пустующем ресторанчике, пока их дочь бродит по кажущемуся покинутым городу. Когда Тихиро возвращается, она обнаруживает, что папа и мама изменились, превратившись в свиней. Очевидно, переживания обычной японской школьницы показались близкими миллионам американских детей, каждый из которых испытал шок от перемены в поведении родных.

Реконструировать поворотный момент в биографии Томаса Зауэра несложно. Как обычно, расставшись с друзьями, он прошагал по бульвару Рузвельта до остановки сотого номера. Автобусы шли в Тампу каждые полчаса, и Том подгадывал, чтобы быть дома к десяти вечера. Сидевшая рядом особа пенсионного возраста хорошо запомнила долговязого юнца в наушниках, мявшего и без того потрепанную газету. Газету пожилая туристка-кинорежиссер из Германии выпросила за дефектный, с высверленной дырочкой квотер, углядев неразгаданный кроссворд на последней странице. Вложение оказалось выгодным. Прошлой весной на е-Бэй газета за 18-е ноября 2015г. с написанным от руки Тампским адресом Зауэров ушла за 25 тысяч, ровно в сто тысяч раз дороже оплаченной старушенцией цены.

Дневник классной учительницы Тома могли бы оценить дороже, но он достался Историческому музею от полицейского департамента Тампы бесплатно. Оказавшись не в силах устоять перед инфицированным ухажером, молодая афроамериканка пустила себе пулю в рот из дамского револьвера в самом начале инкубационного периода. Мы должны благодарить ее за этот благородный поступок. Дневник раскрыт на интересующем нас месте, и теперь любой, кто не сочтет за труд подняться на второй этаж музея, может увидеть сквозь небьющееся стекло написанные нервным почерком строки.

«Отчего они зовут изменившихся родителей свиньями?.. Я научилась узнавать об этом раньше, чем они рассказывают – по ссутулившимся спинам, взглядам затравленных зверьков, нелепым ошибкам в диктантах. Оставляю их после занятий, беседую. Лгу, говоря, что все вернется. Сегодня это Том. Сказал, мать накануне ругалась с отцом из-за карьеры. А наутро оба смотрели сквозь него другими, чужими глазами». Дата записи – 19-е ноября 2015г.

Пром-бал в школе Свободы, Коммерс Парк Бульвар, Тампа, Флорида

Символично, что впервые это случилось именно в школе Свободы, названной так в честь жертв 11 сентября. Устроители не угадали с погодой: вечером над Новой Тампой собрались тучи, и к разгару выпускного бала во всю гремел гром, а зеленоватые отблески молний подсвечивали зал даже сквозь плотно сдвинутые гардины. К балу, несмотря на эпидемию, готовились загодя. Сняли ресторан, продумали программу и тематику вечеринки. По поводу последней особых споров не возникло: как раз исполнялось 140 лет со дня выхода Лондонского издания «Приключений Тома Сойера». Юноши, как положено, пришли в смокингах, а выпускницы надели срисованные с немецкого фильма любительницы кроссвордов Гермины Хунтебурт наряды жительниц предвоенного Юга.

Ученикам средней школы на торжество не попасть, но Тома приглашают в качестве копии Твеновского героя. Большую часть празднества подросток в дурацкой шляпе и клетчатых штанишках проводит на стульчике перед установленным посреди зала забором, наполовину выкрашенным белой краской. Вокруг вперемежку с поздравлениями звучит музыка, пары кружат в старинных танцах, стюарды разносят безалкогольные коктейли. Завороженный непрестанным круговоротом, Том поднимается и движется между столиками, пока не сталкивается с Джинжер Снэп, рыжеволосой красоткой в очках. Та говорит ему что-то воркующим голоском киноактрисы, но будущего лидера Импеданса не обмануть: за тонкими линзами в изящной оправе – другие, чужие глаза. Ди-джей ставит саунд-трек вокализа Эда Хила.

«Никто не понимал, что случилось, – пишет Джинжер в бестселлере 19-го года «Объятие героя». – Я очнулась на руках мальчишки и увидела, что снова стала прежней. Поблизости лежали в обмороке или поднимались еще несколько выпускников и стюарды. Потом понаехали медики и солдаты». Девушка провела больше года в закрытой военной клинике, контролируемой зараженными. Они почуяли угрозу и пытались разобраться, не считаясь с пациентами. Клинические отчеты засекречены и поныне, но если бы медикам удалось выяснить причину чуда раньше 13-летнего сорванца, историю писали бы не мы.

Поиски

Об этом периоде жизни Тома мало что известно. Его встречали разные люди то в кинозалах, то в интернет-кафе, то на детских дискотеках. На первом же после начала учебного года уроке музыки, пока другие поют под караоке простенькие песни, юный меломан просит поставить вокализ Хила. «Эд Хил из Сент-Пита», – улыбается он и внимательно смотрит на преподавательницу. Vis-a-vis, как говорят французы. Глаза в глаза. Ничего не происходит.

Осенью грозы над Тампой случаются много реже, чем летом, но гроза 17 сентября 2016г. в метеосводках значится как «значительная». Сотни молний вспарывали небо над заливом. Ливень хлестал наотмашь, отдаваясь в кровле домов тяжелой дробью, и потоки грязной жижи заполняли улицы, мешая движению транспорта. В коктейль-баре на набережной грозу пережидали трое или четверо случайных прохожих, когда створки дверей разъехались в стороны, впустив внутрь мокрого с головы до ног подростка. Скользнув по лицам посетителей, его взгляд остановился на стоявшем в углу джукбоксе.

«Если у тебя есть квотер, можешь сунуть его мне в горлышко, и я спою любую песню, какую захочешь», – поется в популярной песенке о музыкальном автомате. Джукбокс в «Белом тигре» имел жесткий диск с пятью десятками тысяч мелодий. Озарение застало Томаса Зауэра именно там, у стеклянных дверей бюджетного заведения на Бейшор. Хотите убедиться – прочтите заметку Биби Гупта на фейсбуке. «Дядя Рам повторял много раз. С парня лило, но он даже не собирался раздеваться. Смотрел и смотрел на автомат. Потом прошагал прямо к нему, оставляя лужи на полу. Развязал толстовку, чтобы сорвать с нитки на груди монетку. Квотер, как раз на одну песню. Скорее даже, это был бессмысленный набор звуков. А потом посетители отключились».

Импеданс

Имел ли Томас или кто-то из его друзей сколько-нибудь точное представление об импедансе как полном сопротивлении двухполюсника по переменному току – вопрос спорный. Мнимые числа в США изучают только в старшей школе, но импы, как сокращенно себя называли члены группы, взращивали свою армию именно за счет «вернувшихся». Это свидетельствует либо о необычайной вере в свою правоту, либо о полном отчаянии, поскольку никто не мог сказать, не заразятся ли «вернувшиеся» снова – завтра, через неделю или месяц.

Рост численности армии на первых порах легко проследить по всплескам активности в социальных сетях старших знакомых, родных и близких Тома и его приятелей по Сент-Питу. «Младший братишка (племянник, сосед) поставил Эда Хила», – такими словами начинается львиная доля протоколов допросов боевиков Импеданса. Интернет-активность самого Зауэра в октябре не растет, но меняет направленность: теперь никнейм «Белый Шум» чаще отмечается на страницах, посвященным техническим аспектам мобильной связи.

Заядлый интеллектуал почувствует в названии движения Томаса Зауэра глубокий философский подтекст. Так же, как отличие комплексного от активного сопротивления проистекает из разности фаз между переменными напряжением и током, так и причина борьбы подростков с Плющем заключена в сдвиге восприятия между здоровыми и зараженными. В разнице моральных ценностей, присущих Акио и Юко, родителям Тихиро, и Акио и Юко – свиньям. История Импеданса возвращает нас к проблеме отношений отцов и детей, заставляет еще раз задуматься, исчерпан ли с окончанием эпидемии дуализм родитель-свинья без остатка, или мы продолжаем нести родимые пятна нашего прошлого? Монография д-ра К.Липсо «Долговременные результаты акустического воздействия Зауэра-Хила на колонии ПЛЮ-вируса в коре головного мозга человека» отражает нынешнее положение дел: все выздоровевшие обретают устойчивый иммунитет.

Гонка шестнадцатого года

Если бы первичные выборы кандидата от республиканцев прошли на пару месяцев позже, 45-й президент Соединенных штатов выбыл бы из гонки загодя, еще на августовском партийном съезде. Но отработанная веками выборная система в который раз спасла демократию в Америке, точнее, позволила оттянуть миг ее падения до 1 ноября. Октябрьский опрос института Гэллапа подтверждал превосходство демократов везде, за исключением Аляски и мормонских Юты с Айдахо. Рейтинг популярности демократического кандидата, 54-летнего киноактера Томаса Круза, рос как на дрожжах. Но в тот год все решалось не на теледебатах – настоящая борьба за голоса американцев велась совершенно в другой плоскости.

Первой официально зафиксированной акцией Импеданса считается захват ФМ-радиостанции в Сарасоте 3 октября. На деле никакого захвата не было. Без четверти шесть пополудни ведущий «Кости 102,5» объявил очередную рок-композицию, но вместо обещанного хита в приемниках Сарасоты зазвучали слова обращения, старательно проговариваемые ломаным подростковым голосом. Утренние газеты писали о «хаосе в Сарасоте»: потерявший сознание городок, десятки автоаварий, сотни травмированных, человеческие жертвы и жуткая мелодия с раскатами грома и демоническим тра-ла-ла-ла-ла, льющемся из динамиков. Запоздавшим федералам удалось выяснить, что за полчаса до катаклизма случились какие-то неполадки с оборудованием станции, но молодежная бригада ремонтников с корочками аутсортинговой компании прошла в аппаратную и мгновенно все устранила. При обыске на перфорированной крышке ФМ-передатчика от Бродкаст Электроникс агенты обнаружили круглую картонку с белым тигром.

Когда ла-ла-ла-ла сопоставили с 17-секундным роликом, взорвавшим Ю-тюб в начале 10-го года, и разобрались с наложением громовых раскатов, яйцеголовые пришли в ярость, открыв настоящую охоту за Томом и его командой. Прежде, чем начались аресты, удалось провести еще три акции. Почерк совпадал даже в деталях: в фидер, соединявший передатчик с антенной, втыкалась обычная игла, отчего возникало рассогласование импедансов выходных каскадов с линией передачи. Затем на место прибывала бригада юнцов-ремонтников, и через полчаса в хаос ввергался очередной городок.

Памятник перед мостом

Слушание дела «Штат Флорида против Томаса Зауэра» побило все рекорды скоротечности. Флоридская фемида полностью контролировалась общностью Плюща, и процесс уложился в неделю. Приговор суда присяжных, казнь посредством смертельной инъекции, огласили в пятницу, 21 октября. А уже в понедельник последовал отказ в апелляции. Версия о том, что Тома выдал отец, потеряв должность авиадиспетчера из-за снижения способности пространственной ориентации, не выдерживает критики. ПЛЮ-вирус не затрагивает клетки фронтальной доли правого полушария. Перед тем, как получить летальную дозу «техасского коктейля», приговоренный в 10:29 сделал разрешенный звонок, затем с улыбкой взглянул в глаза палачей и сказал: «Терпите. Он уже идет».

Настоящий апокалипсис начался в 7:30 утра по тихоокеанскому времени и длился около часа. Склонные к преувеличению дикторы новостных каналов в экстренных выпусках сообщили, что сотовые телефоны всего мира зазвонили одновременно, в унисон напевая Хиловские легато под аккомпанемент грома. Однако коммутаторы мобильных сетей не способны переварить взрывной трафик такой мощности. Звонки вокруг каждой беспроводной базы раздавались поочередно, со сдвигом в 1,5 секунды, так что мелодия прокатывалось по городам и весям волнами. «Ла-ла-ла-ла», – пел Эд Хил, и миллионы свиней, готовивших завтрак в Лос-Анджелесе и стоявших за конвейерами в Детройте, валились наземь скошенными колосьями. «Тро-ло-ло-ло», – заливался он, и падали мордами в стол боровы в Мюнхенских пивных и хрюшки в Венских кофейнях. «Трах-бабах», – вторил вокалисту гром над Тампой, и бесчувственные окорока устилали Московские мостовые и трущобы вечернего Нью-Дели. Человеческое внутри нас победило. «Основной проблемой было незаметно закачать рингтон на все эти миллиарды мобильников, – заявил в недавнем интервью сайту Слэшдот Кевин Митник. – Парни вынули меня из дерьма, и я с радостью дал им пару советов».

История борьбы Импеданса с насаждаемым свиньями neue ordnung учит нас простой истине: сражения выигрываются не столько силой и интеллектом, сколько верой и предприимчивостью. К сожалению, мы не можем услышать мнение на этот счет самого Зауэра или даже просто установить точное число уцелевших импов: все они задействованы в международной программе защиты свидетелей. Памятников им тоже нет пока нигде в мире. Единственный монумент, имеющий отношение к событиям 2016г., установлен в Санкт-Петербурге, но не во Флориде, а в далекой России. Перед знаменитым Литейным мостом, расставив ноги над полотном дороги, стоит Eduard Anatolyevich Khil высотой 400 футов и смотрит в сторону полной отраженных огней Невы. Ежедневно в 01.40 ночи, когда мост начинают разводить, над рекой и зданиями проспекта начинает литься знаменитое Тро-ло-ло, и нет-нет, да какой-нибудь случайный зритель и осядет на землю, напоминая всем нам о хрупкости демократии.

07 июля 2023г., Тампа, Флорида.

–