Текст книги "Основной конкурс (5 конкурс)"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Мишкин секрет
– Пойдемте же, пойдемте скорее, я вам такое покажу! – мальчишка возбужденно махал руками, пытаясь уговорить друзей пойти с ним.
Его друзья – двое мальчиков, явно братьев, и одна девочка, которых оторвали от игры в мяч, недоверчиво посмотрели на него.
– Далеко идти? – спросил мальчик постарше.
– Не очень, но придется выйти за купол.
Девочка нахмурилась, закусила нижнюю губу и начала теребить подол платьица:
– Мне мама запретила выходить наружу без взрослых. Она боится, что со мной что-нибудь случится.
– Да ладно тебе, Свет, никто и не узнает, мы мигом обернемся. Туда идти-то всего полчаса. И обещаю, оно того стоит. Но если ты боишься, можешь остаться играть. Димка с Игорем тебе потом все расскажут, – ответил мальчишка и с нетерпением посмотрел на братьев. – Вы ведь пойдете, да?
Два осторожных кивка были ему ответом.
– И ничего я не боюсь! Просто в последний раз мне от мамы здорово досталось за испачканные в битуме сандалии и разорванное платье. К тому же, когда мы вернулись домой, мой респиратор был почти пуст. И мама мне строго наказала не выходить за купол «с этими Кругловыми, а особенно, с этим Мишкой», – это явно была цитата, девочка даже попыталась скопировать взрослую интонацию.
Мальчики смущенно переглянулись: в прошлый раз они лазили встречать рассвет на крышу самого высокого здания, которое осталось за куполом в пределах получаса ходьбы. Но кто же знал, что крыша покрыта толстым слоем битума, который очень пачкается. И кто же знал, что Димка споткнется о какую-то трубу на обратном пути и вывихнет лодыжку. Да так, что мальчикам придется тащить его на себе почти весь обратный путь. Когда они вошли под купол в тот день, респираторы у всех были почти на нуле.
– Я могу дать тебе свой респиратор, – примиряюще сказал Мишка, – он у меня полный, утром как раз заправил. И обещаю, что сегодня мы ни на какие крыши не полезем. И не будем ничего исследовать. Зато можем совершить открытие века, – в глазах мальчишки плясали чертики.
– Ладно, – сдалась девочка, – но обещай, что мы вернемся до темноты!
– Обещаю! – мальчик буквально подпрыгивал от нетерпения. – Ну, идемте же!
Несмотря на явное желание Мишки выдвинуться немедленно, они сделали это не сразу: сначала всем нужно было зайти домой за респираторами. Правда, они договорились, что Мишка даст Свете свой, а сам возьмет отцовский, чтобы родители девочки не догадались, что она выходила наружу. Но ей все равно нужно было вернуть домой мяч и сменить сандалии на кроссовки. Так как все жили на разных улицах, встречу назначили на конечной остановке флаеров через два часа. Димка с Игорем, которым нужно было в другую сторону, уехали первыми. А Мишка со Светкой сели в свой транспорт только через три минуты. Несмотря на полдень, людей в вагончике было битком, так что разговаривать было неудобно – ехали молча. По радио шла новостная передача, где в очередной раз говорили о важности контроля над рождаемостью и о постройке еще одного города, недалеко от нынешнего в связи с перенаселением купола и возможным кислородным кризисом. Разговоры о строительстве нового города велись уже около года, но пока дальше них дело не шло: слишком много было трудностей. Поезд доехал до центра, и половина людей вышла. Мишка тут же занял освободившееся место рядом со Светой.
– А ты бы хотела жить в другом городе? – спросил он девочку.
– Не знаю.... Наверное... – она задумалась. – Это же будет так не скоро.
– Мои родители сейчас работают над этим проектом. Они говорят, что если все получится – это будет прорыв!
– И ты уедешь туда с ними?
– Не знаю. Я не хочу… – голос Мишки был непривычно грустным. – Но ты права, это случится не скоро, – он тряхнул волосами, словно отгоняя печальные мысли, и голос его заметно повеселел.
– Как думаешь, – задумчиво спросила девочка, – родители родят мне сестренку, когда многие переедут в другой город? Ведь тогда воздуха будет на всех хватать.
– Обязательно, – голос мальчика был уверенный, хотя и несколько удивленный. – А ты очень хочешь сестренку?
– Очень, – девочка потупилась и шмыгнула носом, – А то у Димы есть Игорь, у тебя тоже есть двоюродные братья, а я совсем одна…
– Эх ты, Светка, – Мишка крепко сжал ее ладошку, – у тебя же есть все мы.
– Правда? – заулыбалась девочка.
– Абсолютная! – мальчик улыбнулся в ответ и кивнул с самым серьезным видом. – Ой, моя остановка! Не грусти, до встречи, – он махнул рукой и выбежал из вагона. Светка помахала ему вслед. Ее станция была следующей.
Мальчики ждали подругу на месте встречи уже лишние полчаса и откровенно начинали нервничать. Каждый по-своему убивал время: Мишка развлекался тем, что кидал камушки с обочины в стоящий поодаль рекламный щит. Игорь скучал, и чтобы занять себя хоть чем-то, сосредоточено сковыривал болячку с коленки. Димка рассматривал шнурки на своих кроссовках, периодически кидая встревоженные взгляды в направлении, откуда должен был прилететь флаер. Через пять минут он, не выдержав, спросил:
– Может, ее не отпустили?
– Да нет, она просто опаздывает, наверное, стоит в очереди, ведь флаеров на всех не хватает, – возразил ему Игорь.
– В общем, я думаю так: ждем, когда прилетит еще один, а потом идем без нее, иначе не успеем вернуться до темноты, – резюмировал Мишка.
Через пятнадцать минут на остановке приземлился очередной флаер. Из него выскочила Светка и незнакомые парень с девушкой. Молодые люди пошли в сторону домов, а девочка помахала рукой ожидающим ее мальчишкам и направилась в их сторону.
– Ты где была? Мы чуть не ушли без тебя! Если бы тебя не оказалось в этом флаере, ты бы нас уже не застала! – набросились на нее мальчики.
– Ой, простите, пожалуйста, – в голосе Светы звучало искреннее раскаянье, – я хотела быстрее уйти, но мама сказала, что если я хочу пропасть до вечера, то мне нужно поесть. Я спешила, как могла.
– А она не поинтересовалась, куда ты собираешься?
– Ну, она удивилась, что я так быстро вернулась из парка, но я сказала, что иду смотреть кино с девочками и вернусь поздно. Вроде бы мама не должна ничего заподозрить.
– Ну, хорошо. Все готовы? – спросил Мишка у своего маленького отряда.
Дружное «да» было ему ответом. Дети еще раз взглянули друг на друга и направились в сторону выхода.
Они тихо выскользнули из купола и пошли в сторону холма, за которым скрывался заброшенный город. Мир снаружи не был гостеприимным. Несмотря на то, что было лето, стояла прохладная погода: дул ветер, и дети слегка ежились под его порывами – все, кроме Димы, на котором была легкая курточка. Дорога встретила их привычным пейзажем: камни, земля, кое-где остатки железобетонных конструкций и ни единого растения. Ни одной травинки, которую мог всколыхнуть ветер, поднимающий пыль с обочин. Пустое белое небо равнодушно смотрело на идущих. Там, где оно смыкалось с землей, была проведена четкая граница, как будто рука неизвестного художника раз и навсегда отделила одно от другого. Они добрались до вершины холма, и Света оглянулась – внизу расстилался город, из которого они пришли. Купол радужно переливался, сквозь него были видны разноцветные дома, дуги мостов, зеленая дымка парков и аллей, точки летящих флаеров… Он был красив и манил к себе, но он так же чуждо смотрелся на буро-серой равнине, как капля варенья на белом платье. Девочка вздохнула и обернулась туда, где резким контрастом возвышался брошенный город: серый, абсолютно пустой, без единого движения, но, как ни странно, органично вписывающийся в окружающий пейзаж.
Дети уже не раз были в нем: играли в прятки, исследовали старые подвалы и квартиры, прятали «секреты» на память, поэтому трое из четырех ребят недоумевали, про какое открытие века говорит Мишка. Но все попытки выведать у него подробности заканчивались одним: «Подождите немного, сейчас дойдем, и вы сами все увидите».
Через полчаса они добрались до первых домов. Города, подобные этому, не были редкостью. Полуразрушенные строения из бетона, стекла и железа – памятник человеческому тщеславию – они производили тягостное впечатление, даже спустя столько лет. Обветшалые громады серых бетонных блоков, некогда бывших зданиями, высились по обеим сторонам улицы. На фоне белого неба они казались фантастическими гигантами, замершими в вечном ожидании, безразлично взирая своими пустыми глазницами-окнами на тех, кто осмелился их побеспокоить. Кое-где бетон полностью обветшал, и обнажился жесткий каркас строений – словно кости, проступившие сквозь шкуру умершего существа. Где-то на домах сохранилась мозаичная облицовка, но в массе своей краску смыло дождями или выжгло солнцем, и красивый некогда город превратился в серое грязное пятно на поверхности планеты. Абсолютную тишину улиц нарушали только шаги идущих детей.
– Сколько раз ни прихожу сюда, всегда как-то тревожно, – прошептала Света, чтобы нарушить молчание.
– А мне не тревожно, а тоскливо, – Дима пнул кусок кирпича, лежащий на дороге, – ведь здесь больше никогда не будут жить люди. Он так и будет стоять, пока совсем не разрушится со временем.
– А помните, как мы пришли сюда первый раз? – спросил Игорь. – Мы тогда боялись заходить в дома, думали, что все обвалится, если побеспокоить.
– Ага, помним, как Мишка уронил книжки в одной квартире, потому что полки сгнили, а ты, когда услышал шум, бросился наутек, потому что подумал, что дом падает, – мальчишки необидно засмеялись. Игорь шмыгнул носом и покраснел, он не любил вспоминать ту историю.
– Ладно тебе, – весело сказал Мишка Димке, – я тогда тоже знаешь, как испугался? – он подмигнул Игорю. – Ага, вот мы и пришли.
Улица вывела их к старой детской площадке – здесь они тоже как-то были, пытались покататься на качелях и карусели, но все оказалось настолько проржавевшим, что двигалось с большим трудом и ужасным скрипом. Да к тому же краска, которой были покрыты качели, осыпалась при касании, и ржавчина пачкала руки и одежду. Поэтому тот раз был единственным. К тому же мальчикам больше нравилось лазить по старым чердакам и подвалам: там можно было найти больше интересных штук. А Света любила квартиры: ей было интересно придумывать, как в них жили люди, куда ходили, что любили. И обязательно во всех историях у них все заканчивалось хорошо. Иногда в квартирах обнаруживались оставленные фотографии и книги. Тогда девочка могла подолгу вглядываться в лица, перелистывать пожелтевшие, пыльные страницы… одну фотографию она даже забрала себе на память, на ней была изображена очень красивая женщина с букетом ромашек. Беззаботная и счастливая, она не подозревала о том, что через несколько лет на Земле не будет ни ромашек, ни вообще цветов.
Мишка подвел их к старой карусели и зачем-то лег на живот, заглядывая под нее. Потом обернулся на стоящих рядом ребят и сделал приглашающий жест рукой: «Ложитесь, смотрите!» Игорек тут же плюхнулся рядом с Мишкой, Димка оценивающе посмотрел на Свету, снял с себя курточку и положил на бетонные плиты рядом с мальчишками: «Ложись на куртку, так ты не испачкаешься», – сказал он девочке. Она благодарно улыбнулась и аккуратно, стараясь не помять платье, легла. Димка тоже плюхнулся рядом с братом, и все удивленно уставились в полумрак, где вдалеке, пробиваясь сквозь бетон, в кольце ржавой стружки стоял маленький росток какого-то дерева. Над ним в карусели была дыра, проделанная временем, и сквозь нее можно было видеть кусочек неба. Мишка повернулся к друзьям.
– Вы понимаете, что это значит? – спросил он. Ребята неуверенно переглянулись и пожали плечами. – Мои родители – биологи, и они мне не раз говорили, что, когда на земле за куполами начнет что-то расти, у нас всех появится надежда. Здесь семьдесят пять лет ничего не росло. С момента катастрофы и до сегодняшнего дня.
И вот он – первый росток после семидесяти пяти лет неудачных попыток что-то посадить за куполом. Понимаете? Мы совершили открытие века. Мы первые его нашли! Еще никто не знает, я даже родителям не сказал. Я обнаружил его неделю назад, был здесь один и вдруг решил заглянуть сюда еще раз, проверить, смогу ли я заставить эту карусель крутиться, если хорошенько ее раскачать. И увидел его. Потом ходил сюда каждый день, всю неделю, смотрел, проверял – живой ли. И вот сегодня решил показать вам.
Дети посмотрели на росток с возросшим уважением.
– Но он кажется таким слабеньким, – тихо сказала Света.
– Да, но представь, какой силой нужно обладать, чтобы пробить бетон, – возразил Димка, – а он сумел это сделать и вырастет большим, я уверен.
– Семьдесят пять лет он ждал своего часа, – прошептал Мишка, – вы только представьте.
Четверо детей лежали и смотрели на росток – такой слабый, такой хрупкий. Сила, благодаря которой он взошел, была поистине огромной, но еще большая сила таилась внутри, ожидая своего часа – сила, которая может вернуть миру былую красоту и подарить такой нужный людям кислород.
Надежда всей Земли, высотой пятнадцать сантиметров, тянулась к солнцу, и дети улыбались, глядя на нее.
–
На Луну
Лёгкий ветерок пронёсся над землёй, неся с собой жёлтый урожай осенних листьев. Травинки пугливо пригнулись, что-то заворчали старые ставни. Рувьер улыбнулся и привстал на задние лапки, вдыхая ароматы леса, что принёс с собой ветер. Над его мохнатой головой распростёрлось бескрайним одеялом предзакатное небо ослепительной красоты. Такое спокойное и величественное, полное умиротворения, неги и чистоты. Чуть дальше от нашего героя раскинулась деревня, словно сошедшая с праздничных открыток: с маленькими аккуратненькими домиками, ухоженными палисадниками и широкими добротно умощёнными улочками. За деревней сверкающей лентой вилась река Ром, давшая ей своё имя. Солнце, висевшее ещё высоко над горизонтом, отражалось в зеркале речных вод, окрашивая его волшебным мерцанием.
Рувьер вздохнул и ещё раз обвёл взглядом всё это великолепие, подставляя мордочку под ласковые порывы осеннего ветра. Внезапно со стороны деревни раздался звон – это старинные башенные часы, главная достопримечательность Рома, били седьмой час. Рувьер встрепенулся, собрал все семена, за которыми Семья посылала его на Луг, и двинулся в путь. Следовало поторопиться.
Мышонок быстро спустился с холма, и побежал в направлении одного из дальних домов. На улицах Рома было пустовато – для людей уже поздно, для крыс ещё рано. Потому Рувьер беспрепятственно миновал пару улочек и проскользнул сквозь щель неплотно запертой двери внутрь дома.
Там, в гостиной, сидя на кресле, покуривал трубку Человек. Рядом с ним посапывал, завернувшись в плед, Детёныш, уже который месяц, живший здесь.
Стараясь держаться вне поля зрения Человека, Рувьер осторожно засеменил к крохотному пуфику, с которого открывался прекрасный вид на тумбочку со стоящим на ней ящиком. Ящик тот был непростой – в нём мелькали картинки, и обычно каждый день в семь вечера в него заглядывала Луна.
И Рувьер с нетерпением ждал этой встречи. По ночам он засматривался на чёрное как смоль небо и на подмигивающие с него звёзды. Наслаждался приятной прохладой и слушал шёпот ветра, несущего отовсюду разные вести. И мечтал о том, что когда-нибудь попадёт на Луну и съест хоть чуточку лунного сыра.
И сейчас мышонок заворожено глядел на представление, начавшееся в диковинном ящике – панорама звёздного неба сменилась картиной Луны и скачущего по ней Человека. Следующая картинка, демонстрировала пара белых мышей в клетке, живших на Луне. Рувьер им сильно завидовал и хотел оказаться на их месте. Потом снова лунные пейзажи…
Рувьер, даже и не заметил, как человеческий детёныш приподнял голову, потянулся, причмокнув губами, и уставился на мышонка.
–О! Мышонок! – с интересом сказал мальчик, стараясь рассмотреть его поподробнее.
Только тогда Рувьер и вернулся в реальность, со страхом глянув на детёныша, он перевёл взгляд на, внезапно вскочившего с кресла, старика с тростью наперевес, хромашего прямо на мышь.
–Дедушка, не трогай его! – крикнул мальчонка.
А Рувьер уже, вильнув хвостом, что было сил бросился к Норе, к заветной щели меж стеной и плинтусом…
И успел.
Внутри его встретил укоризненным взглядом чёрных бусинок-глаз, Салли – его попечитель.
–Зёрна собрал? – сразу перешёл к делу он.
Рувьер только сейчас понял, что оставил семена на том самом пуфике, с которого открывался такой замечательный вид на коробку с картинками. Поэтому, вздохнув, он покачал головой. Салли выругался и отвесил ему подзатыльник.
–Болван!
Рувьер, потупив взгляд, промолчал.
–Как бы то ни было, готовься – завтра идём в поход за едой на Кухню. И чтобы без твоих штучек!
Круто развернувшись, Салли засеменил вглубь Норы. Рувьер всхлипнул, и последовал за ним, стараясь как можно чётче запомнить те лунные пейзажи, что он сейчас увидел. Ведь, никто в Семье не разделял его мечтаний и грёз о небе и Луне. Все были озабочены делами насущными и смеялись над Рувьером, попрекая его витанием в облаках. Никто его не понимал, и все обходили его стороной, как будто боясь подцепить от него его мечту. Поэтому у маленького мышонка не было друзей. И в Семье он чувствовал себя чужим.
И сейчас мечты снова сменились рутинной работой, и не было видно этому ни конца, ни края…
***
На следующий день, как только солнце озолотило верхушки деревьев, утреннюю тишину разорвал звук аэромобильного мотора. Новейшая модель, парящая на доработанной воздушной подушке и блестящая каждой своей деталью, она со свистом перемахнула через мост и, обогнув деревню Ром, остановилась возле дома Жана Фьерро.
Тот уже с улыбкой встречал гостя, опираясь на трость и закрывая глаза от слепящего света.
Дверь аэромобиля отворилась и из него, навстречу Жану, вышел сияющий улыбкой мужчина, в, переливающимся всеми цветами радуги, костюме.
–Прогресс-шмогресс, – заворчал Жан Фьерро. – А машины эти как ревели так и ревут. Всех птиц вон распугал.
–Ну, папа, будет тебе ворчать, – ответил мужчина, не переставая улыбаться. – Здравствуй что ли.
–Здравствуй.
И они шагнули навстречу друг другу и крепко обнялись.
Потом Жан пригласил сына внутрь дома. Как только они вошли, костюм-хамелеон померк, превратившись в обычную классическую клетчатую двойку.
–Ишь, какой костюмчик то у тебя модный, – хихикнул Жан.
–Свет включишь – снова засверкает, – ответил мужчина, – А Саша где? Спит?
Фьерро кивнул.
–Жан, – обратился он к сыну. – Может на кухоньку да чайку?
–Не откажусь.
Они вместе прошли на кухню, где сын сел за круглый столик, а отец начал колдовать у плиты.
–Чего ты себе новую-то не купишь? Давай я тебе куплю. Выкинь ты уже это старьё, – сказал Жан-младший отцу.
–А зачем мне новая? Мне и этой, – дед дрожащими руками зажёг спичку и поднёс её к горелке, – хватит.
–А руки чего дрожат?
Газ вспыхнул, Жан-старший поставил на конфорку чёрный эмалированный чайник, а потом прошёл за стол и сел напротив сына.
–Старость – не радость, – улыбнулся он.
Жан-младший нахмурился, начал постукивать пальцами по столу. Его отец, достав из кармана трубку и кисет с табаком, спросил:
–На сколько приехал-то?
–На день, – после недолгого молчания ответил Фьерро-младший. – Вечером уезжаю.
Отец разжёг трубку, пыхнул несколько раз дымом.
–Сашу с собой забери, – сказал он, – нечего ему со мной делать. Он по вам с Оливией скучает.
–Как я его заберу? Ему же ещё нет двенадцати ле…
Жан-младший осёкся под грозным взглядом отца.
–Как?! – с недоверием спросил он. – Уже есть?
–Даже тринадцать есть, – сухо ответил Фьерро-старший.
Жан-младший снова нахмурился и принялся тарабанить пальцами по столу. В это время на плите весело засвистел чайник. Фьерро-старший, опираясь на трость, поднялся, снял его с плиты и разлил кипяток по двум фарфоровым чашкам. Потом снова уселся напротив сына.
–Пакетики с чаем на верхней полке, – сказал он, – будь добр – достань сам.
–Ты всё ещё пользуешься этим старьём? Это же прошлый век! – снова удивился его сын.
Фьерро-старший не ответил, растирая правую ногу. Жан глянул на отца и заботливо спросил:
–Как твоя нога?
–Саша хочет на Луну, – пропустив мимо ушей вопрос, сурово сказал отец.
Жан вздохнул, встал, прошёлся по кухне.
–Но детям не место на научной базе, – наконец ответил он.
–Дети не могут жить без родителей, – парировал Фьерро-старший.
–Ты, как будто, мне очень много времени уделял! – вспылил Фьерро-младший.
–Уж, во всяком случае, точно больше, чем вы с Оливией Сашке уделяете, – невозмутимо ответил отец.
Жан замолчал, и продолжил мерять кухню шагами.
–Ладно! – Наконец сказал он. – Я заберу сегодня с собой Сашу.
–Вот и отлично, – сказал отец, пустив в воздух колечко дыма. – Он будет очень рад. Он очень хочет побывать на Луне. Но ещё больше он хочет побыть с вами.
–Я понял, – ответил Жан, прихлёбывая кипяток. – Я всё понял.
Из гостиной послышался какой-то шум. Фьерро-старший улыбнулся.
–Кажется, Саша проснулся. Иди, поговори с ним, а я пока отлучусь ненадолго.
Он подхватил трость и, хромая на правую ногу, направился к выходу.
–Куда ты?
–Я скоро вернусь. Иди к сыну.
–Уже иду, – вздохнув от волнения, сказал Жан Фьерро-младший.
***
Жан-старший раз за разом перечитывал каждую строчку заветного письма, по-прежнему, не в силах поверить в своё счастье.
Рядом стоял перерождённый, но всё-таки старый добрый Роджер, бок о бок с которым Жан столько всего прошёл – «Харлей-Дэвидсон» старой модели, гость из тех времён, когда ещё не было модно пересаживать весь транспорт на воздушные подушки. Большой, могучий, величественный американский чоппер стал французу Жану как родной. И тем радостнее было ему его восстанавливать: заменять покорёженные детали, заделывать малейшие царапины.
А письмо, которое Жан сейчас перечитывал уже в сотый раз, говорило, что Роджер скоро снова вступит в дело. И не только Роджер, сам Жан Фьерро, спустя столько лет воссоединится с «Ночными ковбоями»: Пьером, Жераром и Луи – милыми друзьями, с которыми Жан так давно не виделся. Воссоединится ради того, чтобы наконец…
Ногу снова кольнуло, да так, что Жан, выпустив от боли трость, осел наземь. Всё бы хорошо, но нога. Нога…
Жан повернул ручку газа, Роджер одобрительно зарычал. Публика ревела, все «Ночные ковбои» с одобрением смотрели на своего друга. Он подмигнул им и понёсся вверх по трамплину. Скорость всё больше и больше, ветер бьёт в лицо, улыбка всё шире расплывается на лице… И вот он и Роджер уже в воздухе. Все замерли в ожидании, казалось, даже время приостановило свой ход, но…
Падение. Скрежет металла, вспышка боли и темнота…
Воспоминания нахлынули неожиданно. То, что Жан не мог забыть уже многие годы, то, что не давало ему спокойно спать по ночам. Его мечта – совершить тот самый «Прыжок на Луну», в прошлый раз окончилась аварией. Полёт прервался внезапно. Жан до сих пор не знал, что тогда ему помешало – секундное замешательство, страх? Что-то выбило его из колеи. А «Ночные ковбои» после этого распались, и их раскидало по миру. Роджер разбился вдребезги, а нога… Покалеченная во время той аварии нога не даёт Жану Фьерро покоя и по сей день, заставляя его таскаться с этой унизительной палкой.
Но нет! Он сможет! Он должен!
Внезапно снаружи послышались шаги. Фьерро-старший в страхе, хватаясь за мотоцикл, чуть приподнялся, и быстро скомкал заветный лист бумаги, спрятав его в кармане жилетки, а затем набросил, валяющийся рядом, тент на Роджера. Как раз вовремя – в дверях гаража уже стояли его сын и внук.
–Ну, что папа ты здесь забыл? – с укоризной спросил Фьерро-младший, подходя к отцу, и, помогая ему встать.
–Разве не может старик потосковать по былым денькам?
Жан-младший улыбнулся.
–Какой старик? Ты у меня ещё молодой!
Он помог отцу подняться и опереться о накрытый тентом мотоцикл. Потом наклонился за его тростью, и, подняв её, протянул отцу.
–Спасибо, – сказал Жан-старший, беря трость в руки. – А теперь оставьте меня ненадолго одного.
–Но…, – начал было Фьерро-младший.
–Пожалуйста, – нажал отец.
–Ладно. Обещаешь больше не падать? – улыбнулся сын.
Фьерро-старший изобразил улыбку в ответ и, подождав, пока сын и внук скроются из вида, снова достал письмо из кармана. Распрямил его, пытаясь выровнять складки, а потом аккуратно сложил и убрал в карман. Тяжело вздохнув и ласково погладив Роджера, с ненавистью взглянул на трость. И широко замахнувшись, бросил её в дальний угол гаража.
Из глаз Фьерро-старшего текли слёзы.
***
Вечером все вещи Саши были собраны, и вся мужская часть семейства Фьерро присела в гостиной «на дорожку».
–Ну, в добрый путь! – хлопнул в ладоши Фьерро-старший.
–Тебе точно ничего не надо? – обратился к нему Жан-младший.
Отец покачал головой, подмигнул Саше.
–Ну, что, – сказал он ему, – готов к путешествию на Луну?
Сияющий счастьем мальчуган закивал.
–Ты точно не хочешь поехать с нами? – снова обратился к отцу Фьерро-младший.
–Нет, у меня здесь есть кое-какие дела, да и стар я для этого…
–Какие дела? – нахмурился Жан-младший.
–Ничего фантастического – схожу к Розе, проведаю Поля, – улыбнулся Фьерро-старший, держа в кармане брюк пальцы крестом.
Сын хмыкнул и, приобняв Сашу за плечи, поднялся с кресла.
–Ну, тогда в путь, – сказал он.
–В путь, – вторил ему отец.
И они, взяв несколько сумок, вышли на улицу. И, как раз в этот момент, из щели меж плинтусом и стеной одна за другой выскользнуло две мыши: Рувьер и Салли.
–Всё чисто, – сказал Салли, обнюхивая воздух – Пошли на Кухню.
И он быстро засеменил в коридор. Рувьер не двинулся с места.
–Ты чего столбом стоишь? – пискнул на него Салли.
–Ты слышал? Они говорили про Луну!
Салли выругался.
–И что?! Нам нужен сыр! Пошли быстрее, пока Люди не вернулись!
Он снова заспешил на Кухню, но Рувьер и не подумал следовать за ним.
–Рувьер! – начал выходить из себя Салли. – Быстро за мной! Кому говорят!
Мышонок покачал головой.
–Они летят на Луну!
–И что?! Быстро за мной, на кухню…
Рувьер, не дослушав, пошёл в сторону одной из сумок, с наполовину расстёгнутой молнией. Салли сразу понял, чего он хочет.
–Рувьер! – закричал он ему вслед. – Рувьер! Не вздумай!
Но Рувьер, казалось, не слышал его – как только он дополз до сумки, то сразу в неё заскочил. И тут, почти мгновенно, со стороны коридора послышались шаги. Салли, было уже рванувший к той сумке для того, чтобы вытащить из неё Рувьера, бросился обратно к Норе. В гостиную вошёл Жан-младший, поднял её вместе с другими оставшимися и ушёл на улицу.
–Идиот, – только и выдохнул Салли.
***
Не прошло и часа, как уехал Фьерро-младший с сыном. На улице стоял вечер, такой же красивый, как и накануне. Жан Фьерро старший, одетый в свой старый кожаный костюм «Ночных ковбоев», стоял на пороге гаража и, крутя ус, любовался, блестящим на предзакатном солнце, Роджером.
–Ну, что, дружище? – сказал он своему мотоциклу. – Снова в дело?
Опираясь о трость, он подошёл к мотоциклу, провёл рукой по рулю, постоял немного, собираясь с силами. Потом, достав из кармана ключи, повернул зажигание и осторожно забрался «в седло». Мотоцикл радостно зафырчал.
–Я тоже рад скорой встрече с «Ковбоями», Роджер, – ответил ему Жан, отбрасывая трость.
Правую ногу кольнуло, причём довольно ощутимо. Жан, убрав подножку, сжал зубы и вывернул ручку газа до упора, ставя Роджера на дыбы. Тот послушно исполнил приказ. Так Фьерро-старший и выехал из гаража на одном колесе, и кличем «Ночных ковбоев» разворовал тишину, охватывавшую деревушку Ром, спугнув птиц и вечерних гуляк.
***
Жан Фьерро младший, держа за руку своего сына, стоял в стабилизирующей камере ракеты «Наполеон-6», готовящейся к запуску.
–Ну, Саша, как ты? Волнуешься?
Чуть бледный сын кивнул.
–Не бойся. Ничего страшного не произойдёт, это раньше давление при запуске нас в пол впечатывало, сейчас в стабилизирующей камере всё нормально будет. Ну… Максимум – коленки чуть подогнутся.
Саша снова кивнул.
Рядом с ними валялись и их сумки, в одной из которых сидел Рувьер, ловя каждое слово.
Послышался сигнал к запуску. Пол задрожал, Жан крепче сжал руку своего сына.
–Всё будет хорошо…
Ракета оторвалась от Земли, вслед за полом задрожали стены, но Фьерро-младший не обманул – никаких сильных перегрузок в стабилизирующей камере не было. Ну, чуть коленки подогнулись – что с того?
Отец и сын обернулись к иллюминатору, ракета, к этому времени, успел покинуть Землю и вышел в открытый космос, и за ним уже была видна Луна. Так близко, как никогда прежде.
–Скоро мы будем там, – сказал Жан, – ты рад, Саш?
Румяный улыбающийся Саша поднял глаза на своего отца.
–Да, папа! Очень рад!
***
Ветер бил в лицо, душа ликовала, а боль в ноге улеглась. Ночь накрыла собой Землю и на небе взошла полная Луна, так похожая на большой кусок сыра. А Жан Фьерро-старший был совсем близко к цели своего путешествия – в конце трассы уже виднелась огромная толпа народу с разноцветными плакатами и транспарантами.
А вот и они: трое «Ночных ковбоев», осыпаемых бурными аплодисментами. И никто бы не подумал сейчас, что им всем уже за шестьдесят, как молодо и круто они выглядели, верхом на своих верных стальных конях.
Сопровождаемый радостным гулом толпы, к своим напарникам подъехал и Жан Фьерро, лихо, встав на дыбы рядом с ними.
А потом… Потом было что-то. Они все соскочили со своих мотоциклов и принялись обниматься, и, смеясь, рассказывать о жизни и событиях, произошедших с ними за последние тридцать лет. Жан даже расплакался от счастья на глазах у радостно ревущей толпы.
Но толпа эта требовала и зрелищ тоже. Тогда «ковбои» принялись выполнять разнообразные трюки, за которые их все любили. И выполнять без сучка и задоринки, так, что даже никто не усомнился, что перед ними именно «Ночные ковбои», а не какая-то кучка стариков. Те самые «Ночные ковбои», что тридцать лет назад дарили народу первоклассное зрелище.
Но вот настал черёд Жана. Спустя тридцать лет вновь попробовать осуществить свою мечту. Совершить «Прыжок на Луну», который до него никто не делал.
–Может не стоит, – заботливо спросил у друга Пьер Гюссо – вожак «Ковбоев».
Жан похлопал его по плечу и улыбнулся. Потом сосредоточенно глянул на трамплин. Нога– странное дело! – совершенно его не беспокоила, да Фьерро и не думал о ней… До этого момента. Неожиданно её кольнуло. Но Жан, не смотря на это, сжал зубы и вывернул ручку газа до упора, Роджер одобрительно зарычал. Публика ревела, все «Ночные ковбои» со смесью страха и заботы смотрели на своего друга. Он подмигнул им и понёсся вверх по трамплину. Скорость всё больше и больше, ветер бьёт в лицо, улыбка всё шире расплывается на лице… И вот: он и Роджер уже в воздухе. Все замерли в ожидании, казалось, даже время приостановило свой ход, и…
Несколько кувырков и приземление.
Удача! Он смог! У него получилось!
Толпа радостно ревела, все «Лунные ковбои» кинулись к Жану и принялись обнимать его и поздравлять с триумфом и осуществлённой мечтой. Но ему до этой мечты сейчас не было дела – он, конечно, очень хотел совершить «Прыжок на Луну», но еще больше все эти тридцать лет он желал увидеться с этими людьми, поговорить с ними и послушать их. И наконец-то этот день настал. Исполнилась его мечта. И счастье захлестнуло его без остатка…