Текст книги "Сын ветра. Сказки Центральной и Южной Африки"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

– Я понял тебя, бабушка,– отозвался принц после долгого раздумья.

– Если ты действительно понял, то поклянись исполнить одну мою просьбу.

– Клянусь.

– Я рада, что ты полон решимости отыскать принцессу. Но поклянись мне, что, найдя наконец, где ее прячут, ты не будешь искать с ней встречи. Ты, дитя короля, проявил отвагу и смелость, пойдя к заводи Луланге и вызвав чудовище на поединок. Но сейчас от тебя потребуется иного рода отвага, и чтобы проявить ее, нужно обладать поистине мужественным характером. Я имею в виду такую отвагу, которая помогает совладать с самим собой, перебарывать собственные желания, даже самые страстные. Ты понял меня? Можешь дать мне такую клятву?

– Да, я клянусь.

– Благословляю тебя, сын короля,– молвила старая женщина и, склонившись перед юношей, поцеловала его руку, после чего обернулась к остальным охотникам.– Должна ли я просить вас, спутников и верных товарищей принца, напоминать ему о данной клятве? Нет, не должна. Уверена, он и без напоминаний не посмеет ее нарушить в вашем присутствии, даже если захочет.

Все молодые люди в ответ рассмеялись.

Затем Сидлоколо объявил, что нуждается в совете своих друзей. Все женщины находились тут же, неподалеку, и были заняты приготовлением пищи, так как принц уже объявил, что тронется в путь сразу же после совещания. Все охотники, за исключением тех, кто был назначен еще раньше в охрану девушек, не сомневались, что отправятся в дальний путь вместе со своим предводителем – принцем, что будут сопровождать его повсюду. И потому весьма удивились и огорчились, когда он объявил им, что берет с собою только десятерых, остальным же надлежит разойтись по домам.

– Не думайте, будто я кому-нибудь из вас не доверяю, сыны моей отчизны,– сказал Сидлоколо, когда увидел, что печаль омрачила лица его друзей.– По моему разумению, в этот поход мы не должны отправляться все сообща. Причина в том, что, если мы в большом количестве, да еще при оружии, вторгнемся в пределы Бакубы, пусть даже с лучшими намерениями, это все равно будет болезненно воспринято тамошними молодыми людьми – наверняка многие из них, несмотря на запреты старших, уже бродят по всей стране в поисках своих пропавших сестер или невест. Не хватало еще, чтоб они решили, будто мы, проведав об их несчастье, решили позабавиться с их беззащитными девушками.

Собравшиеся не могли не признать правоту королевского сына и доверили ему выбор десяти парней себе в сопровождение. Однако Сидлоколо не стал выбирать всех десятерых, а назвал только двоих – тех самых, кто был с ним вместе в тот памятный день встречи с Номта-ве-Лангой, самой красивой из всех дев Бакубы. Остальных восьмерых, сказал принц, пусть изберет общее собрание. А тем временем он вместе с уже назначенными двумя юношами отправился последний раз поговорить со служанками принцессы. Он передал им решение собрания, поблагодарил за участие, а старшую служанку – за мудрый совет. Затем попросил женщин указать хотя бы направление, в котором следует идти в самом начале, а дальше они сами выберут путь, и еще пообещал непременно дать им знать, как только удастся отыскать убежище Номта-ве-Ланги. Некоторое время они еще беседовали о том о сем, но тут явился посыльный от собрания и объявил, что восемь человек для сопровождения принца уже выбраны, и он назвал их имена.

Когда принц возвратился к товарищам, то застал их за приготовлениями к прощальному пиру. Млиндазве и его отряд принесли много мяса, а Кабазана с подругами – сосуды с пивом. Вскоре все было готово, и друзья попросили Млиндазве произнести ландулу – благопожелание в честь дев Бакубы. Девушки же, в свой черед, пожелали принцу и его друзьям легкого пути и удачи во всем. Затем Кабазана увела девушек обратно в отведенные им жилища.

Вскоре после заката всех облетела весть, что принц решил: больше медлить нельзя и пора трогаться в путь. Молодые люди собрали свое снаряжение и, будучи в полной готовности, присели пока на землю в ожидании команды. Тем временем принц отдавал последние указания Млиндазве и Кабазане, которая принесла сготовленную девушками пищу. Староста тоже снабдил Сидлоколо и его спутников запасами пропитания – принес много мяса, и жареного, и отварного, и сырого, а также два больших калебаса – один с пивом, другой с амази. Этого должно хватить на несколько первых дней. Девушки же приготовили несколько мешков с печеными зернами утшонго и печеным картофелем амазанбане – уж этого-то хватит на добрый месяц пути.

Молодые отважные охотники тронулись в путь, как только обозначился ясно в небе Мниеле – Млечный Путь. Принца с его свитой сопровождали все юноши, они решили вместе двигаться до самой границы. Они переправились через пограничную реку и отыскали неподалеку от берега надежную пещеру. Там охотники сложили часть утшонго, тщательно укутав его от случайной влаги или прожорливых муравьев. На рассвете распрощались друзья – те, кому пора было возвращаться домой, переправились обратно на свой берег, а принц и десять его сопровождающих оставались еще некоторое время возле пещеры, так как им предстояло решить, в какую сторону направить шаги. Ведь единственное, что они знали, это то, что принцессу увезли в самое отдаленное селение Бакубы, а где именно оно расположено, они не знали и знать не могли. Что делать? Юноши рассудили так: коль скоро селение считается отдаленным, значит, оно расположено где-то неподалеку от границы. Остается один выход – все время идти и идти, не сворачивая, в одном направлении, держась как можно ближе к границе. Рано или поздно они обогнут вдоль границы все государство и снова окажутся возле своей пещеры. Если они в этом странствии так и не отыщут принцессу, то повторят свой путь, но только сузят несколько круг. И так они будут ходить и ходить кругами, всякий раз все больше и больше углубляясь в страну, пока не отыщут желаемое. Начало пути они положат в направлении встающего солнца.

И юноши вступили на первый свой круг. Они двигались осторожно, избегая встреч с большими группами людей. Но невозможно же стать совсем невидимыми! То пастухи, пасущие стада, то чьи-то гонцы или слуги попадались юношам по пути, и приходилось тогда вступать в беседу. Обычно юноши поступали так: завидев еще издалека какого-нибудь человека, они скидывали с себя поклажу и располагались якобы на отдых. Во-первых, им не хотелось, чтобы случайные встречные заподозрили в них вражеских лазутчиков или угонщиков чужого скота, а во-вторых, своим беспечным видом они приманивали встречных, и те охотно вступали с ними в разговор. Принц надеялся таким образом выведать, где расположено селение, в котором прячут от чужих глаз несчастную принцессу.

На расспросы пастухов, кто они и откуда, молодые люди плели что вздумается, и эти взрослые люди, впервые видевшие незнакомых людей, доверчиво относились к их словам, не приставали к ним с вопросами, напротив, охотно делились тем, что сами знали или слышали от людей. Таким образом Сидлоколо с товарищами немало раз слышали о зловещем событии у заводи Луланге, и всякий раз эту историю рассказывали по-другому. Но все рассказчики сходились в том, что несчастная принцесса изгнана из родного дворца. Кое-кто даже поведал юношам о сыне соседнего короля, который дал приют девам Бакубы, изгнанным из родных земель, и как этот отважный юноша по имени Сын Льва и его товарищи полны решимости отыскать чудовище и убить его.

Изредка, однако, Сидлоколо встречались такие люди, что не желали вступать в разговоры с незнакомцами, относились к ним недоверчиво и крайне настороженно. Верней, они охотно говорили с ними на любые темы, но только не о делах в своем государстве. Едва юноши заводили речь о принцессе, как встречные либо замыкались в себе, либо в открытую заявляли, что не желают говорить на эту тему с незнакомцами. В одном, правда, все жители Бакубы – и простодушные, и недоверчивые – были схожи между собой: в удивительной щедрости и гостеприимстве. На прощание, после даже недолгой беседы, пастухи не скупясь оделяли путников пищей, наполняли их калебасы до краев пивом и амази, а кожаные мешки – вареным зерном. Так что Сидлоколо и его друзья не голодали ни единого дня.

Юноши еще не завершили свой поход вокруг границ Бакубы, когда первая осенняя луна пошла на ущерб. Кончалось лето, а они даже не знали, далеко ли им осталось еще идти до той пещеры, откуда начался их путь, И все-таки надежда не покидала их сердца. Напротив, она только крепла по мере того, как дорога становилась тяжелей. Карабкаясь с одной горной гряды на другую, юноши тешили себя мыслью, что ежели селение, которое они ищут, не оказалось на этом подъеме, то оно может оказаться на спуске. И лишь когда в один из дней они увидели с высокой горы непроходимые лесные дебри без конца, без краю, то поняли, сколь изнурителен их поиск и как мала вероятность успеха в этом походе,..

А что же девушка? Как тем временем жилось той, которую они ищут? Она – на отдаленной сторожевой заставе, куда ее доставили по приказу отца. Она никого не видит, и никто не видит ее. Пищу для нее готовит старуха, но девушка ни разу не видела ее лица. Приносит ей пищу какой-нибудь мужчина, один из тех, кто доставил ее сюда. Обычно происходит это так: мужчина стучится в дверь, дверь приоткрывается на мгновение, в щель просовывается рука в перчатке из оленьей кожи и берет посуду с едой. Затем из-за двери доносится голос девушки – она благодарит мужчину, принесшего еду, и все.

Мужчины очень бдительны. Если принцесса делает несколько шагов по своей темнице, она тотчас слышит, как мужчина за стенкой тоже делает несколько шагов в том же направлении. К каждому ее движению прислушиваются снаружи чуткие уши, и ни единый шорох в помещении не остается неуслышанным. Мужчины бдительны днем, но по ночам они вдвойне бдительны. Принцесса же обычно бодрствует по ночам, а днем спит. Ночью она наводит порядок в своей хижине, затем выходит за порог – ей разрешено немного погулять, пока стоит темень и все люди спят. Девушка ходит взад-вперед по просторному двору, и все ее мысли – о родном доме, об изгнанных из страны по ее вине подругах. Она знает, что даже в непроглядной тьме за ней пристально наблюдают, так как постоянно слышит у себя за спиной тихие шаркающие шаги; случается, сопровождающий ее мужчина вдруг громко прочистит горло или чихнет. На первых порах принцесса ужасно пугалась, но вот уже миновало две полные луны, и она ко всему привыкла. Едва раздаются голоса первых петухов, как принцесса входит в отдельную хижинку, где стоит приготовленная для нее лохань с чистой водой. Она окунается в нее, тщательно моет свое тело, затем возвращается в темницу и ложится спать. Ночные сторожа тоже уходят спать, и их сменяют дневные. Принцесса знает, что в течение дня кто-то тщательно уберет в отдельной хижинке, снова наполнит лохань чистой водой и приготовит все для купания. Обычно этим занимается старуха, принцесса иногда слышит ее голос сквозь утреннюю дрему, и тогда ей мерещится, будто она снова в большом дворце, среди своих. Но тут же пробуждение возвращает ее в жестокую реальность. Изредка принцессу одолевает соблазн подглядеть в оконце под крышей за старухой, этой единственной обладательницей женского голоса, который она слышит в своем заточении. Но тут она обычно вспоминает последний наказ отца и послушно ложится на пол. Как только раздается стук в дверь, принцесса вскакивает, надевает перчатки из оленьей кожи, приоткрывает дверь и берет приготовленные для нее еду и питье. Тихим голосом она произносит несколько слов благодарности и снова плотно закрывает дверь. Принцесса моется, ест, сидит или лежит в своей темнице и терпеливо ждет вечерней трапезы. Ей очень хочется, чтобы солнце скорее пошло на закат и ночная темень укутала землю. Тогда она сможет наконец хоть ненадолго покинуть темницу и подышать свежим воздухом.

Принцесса получает известия из дому, так как отец Кабазаны заботится о ее душевном покое, он очень добр и ласков с ней. Ежедневно в полдень он приходит к ее двери и стучится, чтобы поздороваться и спросить, все ли у нее в порядке. Если есть новости из дому, он непременно перескажет их ей кратко, после чего удаляется.

И вот однажды, вскоре после обычной беседы с отцом Кабазаны, принцесса вдруг услышала голос, который тотчас узнала,– это был гонец из большого дворца. Она не могла разобрать ни слова из того, что он говорил сторожу, но тем не менее догадалась, что тот принес какие-то радостные известия. Ночью, когда она по обыкновению прогуливалась по двору, ее окликнул отец Кабазаны. Она тотчас замерла, ибо сердце ей подсказало, что он сейчас сообщит ей нечто очень важное.

– В большом дворце все в порядке, нкосазана,– сказал он.– И еще я хочу, чтобы ты знала: там получили известие от девушек.

– Ах, говори же скорей! Что с ними! Они живы?

– Да, они живы и в безопасности.

– Где они?

– Никто точно не знает. Известно только одно: что их отыскали и оказывают им покровительство охотники принца Сидлоколо. Они спрятали девушек, а также твоих служанок в одном из пограничных селений в своей стране. Друзья Сидлоколо берегут девушек от всяческих бед и превратностей.

– Как я рада слышать столь радостные вести! – воскликнула принцесса.– Значит, дочери моей земли в безопасности! Спасибо тебе за эту новость.

– Я тоже очень рад, нкосазана, очень рад.

Еще много времени оставалось до первых петухов, но принцесса пожелала немедля искупаться и вернуться к себе в темницу, чтобы там, в одиночестве, в полной мере насладиться радостью от полученной вести. Ее подруги! Девы Бакубы! Принц Сидлоколо! Где он сейчас!

И не знала принцесса, что в этот миг Сидлоколо с друзьями с трудом одолевают очередной горный склон. Было жарко, и юношей истомила жажда. Они выпили всю воду до последней капли из одного калебаса, а во втором хранилось амази, чересчур густое, чтобы можно было им утолить жажду. Кроме того, в такую жаркую погоду амази наводило сон и выпивший его совершенно не мог идти дальше. С гребня горы они внимательно оглядели округу – увы, нигде не было видно ни речки, ни родника. Зато они увидели какую-то старушку. Та шла по направлению к небольшой крестьянской усадьбе, что затерялась у подножия горы. Юноши приметили также, что старушка несла глиняный кувшин на голове, и рассудили, что она наверняка возвращается с реки или от родника и теперь несет воду. Тогда двое из юношей поспешили навстречу старушке, чтобы узнать у нее, где можно отыскать воду для питья. Женщина ответила им, что коль скоро они спустились вниз по склону горы, то наверняка прошли мимо родника со студеной водой, он расположен как раз неподалеку от тропинки, но поскольку они прежде не бывали в этих местах, то не мудрено, что не заметили родника, он глубоко упрятан в камнях.

– Но почему бы вам не пойти ко мне домой,– спохватилась старушка.– У нас есть много холодной молочной сыворотки. Я дам полный горшок сыворотки для вас и ваших друзей.

Молодые люди с радостью приняли это приглашение, помахав остальным парням рукой, мол, скоро вернутся, и зашагали вслед за старушкой к ее дому. Однако по мере того, как они приближались к одинокой крестьянской усадьбе, их все более и более настораживало одно обстоятельство. Старуха только что сказала, будто у нее есть много молочной сыворотки, но во дворе не было видно никакой живности – ни коров, ни коз, даже загона для скота не было. Еще больше насторожились юноши, когда, войдя в жилище, увидели там только два больших калебаса с амази, а горшок, который женщина принесла с собой, как оказалось, был до краев полон молоком.

Хозяйка вышла и вскоре вернулась с чашей, полной молочной сыворотки, и, держа ее в руках, опустилась на колени перед гостями. По обычаю, она первой пригубила чашу, затем предложила гостям отпить. Когда они напились, она начала задавать им обычные в таких случаях вопросы: кто они такие, откуда и куда путь держат, чего ищут в чужих краях? Она с полным доверием выслушала одну из тех выдуманных историй, которыми юноши потчевали любопытных, а затем рассказала им все о себе и о своем муже.

– Мы здесь живем одни-одинешеньки, я и мой муж,– говорила старушка.– Но сейчас и его здесь нету. Он старший над пастухами, что пасут скот с пограничной заставы, и сейчас находится на другой стороне вон той горной гряды. Эта работа у него появилась лишь два месяца назад, когда пригнали сюда целое стадо коров...

Молодые люди подтолкнули друг друга локтями.

– Я тоже служу на заставе,– продолжала старушка.– Каждый день я хожу туда делать уборку и готовить еду для... там нет больше женщин. Только мужчины. А когда я покончу там со всеми делами, то обычно возвращаюсь домой и приношу с собой полный кувшин молока, как вы видели сегодня.

– Должно быть, на вашей пограничной заставе полным-полно молока, раз эти люди дают вам его так много и каждый день,– произнес один из молодых людей.

– И впрямь полным-полно,– отозвалась старушка,– и во сне столько не приснится. Те мужчины даже не знают, что делать с таким количеством молока. Его чересчур много, вот они и поят молоком телят и даже собак!

– Вы все время говорите: «мужчины». А что, там разве совсем нет ни женщин, ни детей?

– Ни женщин, ни детей, есть только одна молодая девушка, но она... ах, она ужасно больна, бедняжка.

– Так, значит, поэтому вы должны ходить туда и делать уборку и готовить еду мужчинам?

– Да, поэтому. Но я вовсе не для мужчин готовлю еду. А для той больной девушки. Мужчины сами себе готовят.

Молодой человек, сидевший до того молча, тихонько толкнул своего товарища локтем и положил конец беседе.

– Бабушка,– сказал он,– все, что вы говорите, так интересно, однако не можем же мы болтать с вами до бесконечности. Наши спутники, должно быть, уже думают, что мы пропали.

– О, дети мои! – воскликнула хозяйка, поднимаясь на ноги,– вы же знаете, каковы мы, старые люди, особенно старухи. Нам бы только болтать да болтать.

Она подняла с пола отставленную чашу из-под сыворотки и ополоснула ее водой. Затем указала на большой глиняный кувшин.

– Он слишком тяжел для меня. Поднимите его сами и отнесите своим друзьям. Хотя подождите немного! – Она приподняла крышку, зачерпнула немного сыворотки черпачком и отхлебнула.– Вот теперь можете нести, дети мои,– сказала она.

Один из парней поднял кувшин и понес его, а другой взял чашу, из которой они сами пили.

– Спасибо, бабушка! – сказал тот, что был разговорчивей, когда они уже стояли на пороге.– Скоро мы снова увидимся – надо же будет вернуть вам посуду.

К своим друзьям юноши вернулись в весьма приподнятом состоянии духа.

– Что вас так задержало? – спросил их один.

– И почему вы выглядите слишком веселыми,– сказал другой,– уж не потчевала ли вас старушка пивом?

– Не приставайте с вопросами! – остановил их более разговорчивый парень.– Вы же говорили, что ужасно хотите пить, вот и пейте. Открывайте кувшин и пейте! – И он опустил кувшин к ногам своих друзей.

– Это же сыворотка! – воскликнул один из молодых людей, приподняв крышку.– Дайте мне чашу!

– Да, мы действительно принесли вам молочную сыворотку,– сказал разговорчивый и протянул другу чашу.– Пейте быстрей, а как только допьете до дна, мы вам расскажем такую новость!.. Похоже, мы напали на след той, которую ищем.

– Правда? – в один голос спросили юноши.

– Похоже, что правда.

– Так давайте же пить быстрее и послушаем новость,– сказал тот, что держал в руках чашу, и он, нетерпеливо отбросив чашу, стал пить прямо из горлышка.

Кувшин быстро переходил из рук в руки и вскоре был отставлен пустым. Затем юноши уселись в кружок в полной готовности выслушать важную новость. Весь разговор со старухой передал друзьям молчаливый парень, а не говорун. Он не спеша, слово в слово, повторил рассказ старой женщины и ее ответы на их вопросы.

– Вы сделали важное дело, друзья! – воскликнул Сидлоколо.– Вы действительно напали на след принцессы.

– К сожалению, мы не успели выведать больше,– с досадой в голосе проговорил разговорчивый парень.– Представляете, этот болван начал подталкивать меня локтем в бок, чтобы я закруглялся.

– Да, я действительно остановил его, а то он сгоряча такого бы наговорил, что вспугнул старушку. Известное дело, за этакими болтунами глаз да глаз нужен. Вот я и решил положить конец разговору, мне хотелось поскорей вернуться к вам и спокойно обсудить дело, а также продумать дальнейшие наши поступки. Надо как можно осторожней выведать у старушки остальные подробности, да так, чтобы она ни в чем не заподозрила нас. Разве я поступил не правильно?

– Ты, разумеется, был прав, мой друг,– отвечал разговорчивый.– Просто я хотел тебя немного поддразнить.

– Да, он был прав,– вступил в разговор еще один парень.– А вдруг, когда вы придете возвращать посуду, домой вернется муж этой женщины, а в его присутствии она побоится болтать с незнакомцами. Надо как можно скорее нести ей обратно кувшин и чашу, пока она одна, и пусть это сделают те же двое, которые брали их у нее. И хорошо, если с ними пойдет еще один наш товарищ, якобы только для того, чтобы отблагодарить старую женщину от имени нас всех. Третьим может быть любой из нас, но только пусть он обязательно возьмет с собой немного мяса и угостит женщину в знак благодарности за ее доброту.

Трое молодых людей немедленно тронулись в путь, им повезло – старушка по-прежнему была дома одна. Первым к ней обратился тот из друзей, которого она еще не видела. Он весьма красноречиво поблагодарил ее за гостеприимство, а затем столь же искусно перевел разговор на интересующую друзей тему:

– Мы видим, что ваш дом – это поистине добрый приют для всех путников, и мы уверены, что он стал таким благодаря вам обоим – вашему мужу и вам. Очень жаль, что мы не можем остаться здесь, чтобы повидать вашего мужа и поблагодарить его. Разве он не вернется домой даже после дойки коров?

– Увы, не вернется, дитя мое,– вздохнула старуха.– Он придет домой только к ночи, не раньше.

– Значит, мы его так и не увидим. Передайте ему наши приветствия.

– Спасибо, дитя мое, я передам.

– Жаль только, что горестная тень омрачает вашу жизнь. Я имею в виду болезнь той девочки, о которой вы рассказывали моим спутникам. Пусть она скорей поправляется.

– Спасибо, дитя мое. Это действительно горестная тень, ах, какая горестная! Вы бы поняли меня лучше, если б знали, чья она дочь, эта больная девочка.

– Чья же она дочь?

– Эта девочка... впрочем, не девочка, а уже взрослая девушка на выданье. Так вот, она – дочь важного человека, очень важного человека в нашей стране. Я слышала от тех, кто знал ее еще до несчастья, что она была очень красивой девушкой, настоящей красавицей. Затем случилось несчастье, болезнь, из-за которой она уже никогда не будет прежней, болезнь тела.

– Только тела?

– Да, всего тела. Ах, молодой человек! Вы задаете мне вопросы, а я на них отвечаю и тем самым накличу беду на свою старую голову, ибо мне строго-настрого запрещено говорить об этом с кем бы то ни было. Знаете ли вы хотя бы, что я ее даже в глаза не видела?! Я только готовлю для нее еду, но передает ей пищу другой человек. Я также навожу порядок в маленькой хижине, где она купается в лохани. Я единственный человек, кому дозволено переступать порог той хижины, но девушку я никогда не видела, ибо могу входить туда только в ее отсутствие, пока она спит в своей комнате. Поверьте мне на слово, даже если б и хотела, я бы не смогла ее увидеть.

– Почему?

– Да потому, что она никогда не покидает свою комнату. Право, если бы я изредка не слышала ее голос, когда она тихонько переговаривается со старшим охранником сквозь запертую дверь, я бы ни за что не поверила, что в этой комнате вообще кто-то находится. Но вот что меня удивляет: ее голос – это вовсе не голос слабого, больного человека. У нее красивый, звучный голосок, какой бывает у здоровых, крепких девушек.

– Если все так, как вы говорите, то не думаете ли вы, что девушка не так уж серьезно больна?

– То-то и оно, дитя мое! Вот почему я не теряю надежду, что она скоро совсем поправится.

– Так пусть же она поправится и доставит вам всем много радости.

– Да сбудутся твои слова, дитя мое.

– Нам пора возвращаться, бабушка. Вы были так добры и так ласковы с нами, что, право, будь у нас чуть больше времени, мы бы непременно пошли к вашему мужу и поблагодарили его. Но он, наверное, находится очень далеко отсюда?

– Да нет же, это совсем близко и добраться туда легко. Когда вы минуете гребень горы, что будет на вашем пути, тропа приведет вас в густой лес, весь горный склон покрыт этим лесом. Сторожевая застава как раз за лесом. Ее нельзя не заметить, она стоит на самом виду, на другом берегу реки, что течет по опушке леса. Моего мужа, правда, там еще нет, но он придет к дойке. Подите туда, там будут вам рады. Они там всегда рады путникам.

На этом молодые люди распрощались со старушкой и вернулись к своим друзьям. И снова молчаливый парень пересказал всем разговор со старушкой, а когда он кончил, Сидлоколо спросил:

– Друзья мои, какие еще доказательства нужны?! Мы отыскали то, что хотели найти. Мы немедля должны начать действовать. Давайте переберемся через гребень горы и подыщем какую-нибудь пещеру в том лесу, о котором говорила женщина. Может быть, нам хватит времени еще до наступления темноты что-нибудь разглядеть на сторожевой заставе.

Юноши взвалили на плечи свою поклажу и стали взбираться в гору. С самой вершины они увидели далеко внизу большую усадьбу с хозяйственными постройками и огромным выгоном для скота чуть поодаль. Юноши замерли от неожиданности и долго не сводили изумленных взглядов с этой усадьбы, затем они вступили в лес. Довольно много времени потратили они, прежде чем отыскали удобную для пристанища пещеру. Зато когда они наконец ее отыскали, то до чего же рады были, обнаружив, что со скалы, прикрывающей вход в пещеру, усадьба видна как на ладони. Юноши проворно навели порядок в своем новом жилище, аккуратно сложили поклажу и расположились на отдых.

А когда они отдохнули, то заметили, что принц как-то вдруг поник и поскучнел. Казалось, его гложет какая-то забота. Парни наперебой старались отвлечь его и развеселить, вспоминали всякие забавные истории, что приключались с ними во время странствия. Но Сидлоколо упорно отмалчивался, только изредка рассеянно улыбался в ответ на шутки. Наконец он заговорил и признался друзьям, какие мысли гложут его. Оказывается, его заботит необходимость срочно отправить гонцов на родину, ведь там ждут не дождутся вестей от них. Пора сообщить, что принцесса найдена.

– Я думаю,– сказал один из юношей,– что пойти должны те трое, что побывали в доме старухи. Это яснее ясного, не так ли?

– Почему? – запротестовал разговорчивый юноша. – Каждый из нас, десятерых, знает ничуть не меньше остальных. Поэтому идти может любой, а не только мы трое.

– Старуха видела вас всех троих и прекрасно запомнила в лицо. Стоит ей снова встретиться с вами, как она вас тотчас узнает. Представляете, как она удивится, ведь вы ей сказали, будто ужасно торопитесь, настолько, что не можете даже подождать до вечера, чтобы поблагодарить ее мужа. Остальных из нашего отряда она не знает. И если случится ей нас увидеть, она даже не заподозрит в нас чужестранцев.

– Теперь мне понятно,– отозвался разговорчивый.

И было решено, что трое гонцов к восходу солнца должны как можно дальше уйти от этого места. Вот почему они тронулись в путь еще затемно и на рассвете, когда люди только начали просыпаться в деревнях, оказались так далеко от пещеры, пересекли на своем пути столько лесов и рек, что никому и в голову не могло прийти, что эти трое – из числа тех одиннадцати юношей, которые за день до того поднялись на горный гребень рядом со сторожевой заставой.

После ухода гонцов оставшиеся юноши так и не смежили глаз. Они в беспокойстве ворочались, поминутно вскакивали, а едва посветлело на востоке, пошли к ручейку, что брал начало от ключа на лесистом склоне горы неподалеку от пещеры. Искупавшись, они вернулись, но не стали входить в пещеру, а так и остались сидеть на камнях, подставив свои тела благодатному утреннему ветерку. Все восемь юношей против воли не могли отвести глаз от пока что мирно дремавшей заставы. Потом они увидели, как пастухи загоняют коров в загон. Увидели дойщиков с ведрами. Увидели, как те присаживаются на корточки у коровьего вымени, через некоторое время поднимаются и относят куда-то полные ведра и снова возвращаются к коровам. Это продолжалось довольно долго. Потом юноши заметили, что дойщики перестали относить молоко куда-то, а начали сливать его прямо в загоне. Затем они увидели, как пастухи отделили телят от коров и погнали коров на пастбище. Теперь юноши ясно видели, как по подворью снуют мужчины, каждый занятый своим делом. Тогда они тоже решили отправиться на охоту и сбор фруктов и хвороста, а двое вместе с принцем вошли в пещеру. Эти двое были те самые лучшие его друзья, которых он сам выбрал из числа желавших идти в поход. Один из них сделал уборку в пещере, а другой и принц от нечего делать присели у входа. Вскоре и делавший уборку присоединился к ним.

Лучшие друзья Сидлоколо видели, как томится принц, не находя себе места. Он был задумчив и замкнут, либо сидел, уткнувшись лбом в колени, либо неотрывно смотрел в сторону далекой усадьбы. Изредка он поднимался, прохаживался взад-вперед. Когда после одной из таких коротких прогулок Сидлоколо снова уселся на камень в отдалении от друзей, те постарались сделать все возможное, чтобы хоть как-то отвлечь его от горестных мыслей. Один из них приблизился к Сидлоколо и тоже сел, но и не слишком близко, чтобы не быть навязчивым. Спустя короткое время второй последовал примеру первого. Так они сидели, не покидая своего предводителя в тягостные для него минуты.

Вскоре вернулись пятеро остальных, принесли с собой мясо и дикие плоды. Юноши подкрепились жареным мясом и плодами и снова стали наблюдать за жизнью на заставе. Они видели, как пастухи загнали коров в загон, как началась вечерняя дойка, как дойщики носятся взад и вперед, как подпускают телят к коровам, как сливают затем надоенное молоко прямо в загоне – юношам никак не удавалось разглядеть, куда именно; потом они видели, как пастухи снова погнали стадо на пастбище. Вскоре, однако, все видимые предметы стали терять очертания, расплываться в сумерках, пока не растворились окончательно в непроглядной темени. Так завершился первый день. Но – увы – и второй, и третий дни мало чем отличались от первого.

Старая женщина говорила правду: на сторожевой заставе было так много молока, что люди просто не знали, куда его девать. Стадо, выделенное королем, так раздобрело на местных обильных лугах, так разъелось, что корова, дающая обычно по ведру молока, здесь стала давать по два. Людям при всем желании было не выпить столько молока, поначалу они сливали излишки голодным псам, но куда там, разве мыслимо управиться с этаким молочным потоком! А тут еще дали приплод стельные коровы и тоже стали давать молоко. Старая женщина и ее муж получали молока с избытком, но все равно день ото дня его оставалось все больше и больше, а поблизости – какая жалость! – не было ни одного селения, куда можно было бы отдавать лишнее молоко. Наконец кто-то из охранников догадался: надо вырыть глубокий колодец, можно прямо в загоне, чтоб далеко не ходить, и сливать в него избытки молока. Мужчины занялись этим делом как раз накануне прибытия Сидлоколо с друзьями в эти места. В тот день старая служанка заметила, что пастухи начали копать яму, но не спросила их, для чего, ибо одним из требований, предъявляемых ей здесь, было: не задавать вопросов. Как раз в тот час, когда она принимала у себя путников и рассказывала им об избытках молока в хозяйстве, дойщики опорожняли в колодец первые подойники с парным молоком.