Текст книги "Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы"

Автор книги: Найо Марш

Соавторы: Патрик Квентин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

Глава VI
Наркотики

1

Над дверью из вестибюля «Метронома» в кабинет управляющего висели часы с хромированными стрелками и цифрами. По мере того как уходила ночь, внимание людей, собравшихся в вестибюле, все чаще привлекали эти часы, поэтому, когда маленькая стрелка остановилась на единице, все до одного отметили про себя, что уже час пополуночи. Вздохи на мгновение оживили ожидавших и внесли легкое разнообразие в общее гнетущее, мрачное настроение.

Подавленные оркестранты расположились в дальнем углу вестибюля на золоченых стульях, принесенных из ресторана. Сид Скелтон, сунув руки между коленями, вяло похлопывал в ладоши. Хэппи Харт откинулся на спинку стула и вытянул ноги. В безжалостном свете как раз в тех местах, где ноги пианиста соприкасаются с нижней стенкой рояля, стали видны на брюках лоснящиеся потертости. Четыре саксофониста сидели, сдвинув головы, но уже довольно давно не разговаривали друг с другом, ибо простая инерция, а вовсе не взаимное расположение объединила их позой задушевной близости. Контрабасист, худой мужчина, поставил локти на колени, а голову подпер руками. Бризи Беллер в центре этой группы нервничал, зевал, тер руками лицо и лихорадочно грыз ногти. Рядом с оркестрантами стояли четыре официанта и осветитель, допрос которых только что завершился, не принеся никаких результатов.

В противоположном углу в креслах расположилась леди Пестерн со своей свитой. Единственная в вестибюле она сидела с прямой спиной. Мышцы ее лица немного обвисли, в морщинки набилась пудра, под глазами появились сероватые круги, но кисти рук и лодыжки были благопристойно сложены крест-накрест, а прическа не имела ни малейшего изъяна. Справа и слева от нее, сгорбившись, маялись Фелисите и Карлайл. Фелисите курила одну сигарету за другой, смотрела на кольца дыма, поднимавшиеся над правой рукой, то и дело доставала из сумочки зеркальце и, недовольно разглядывая себя в нем, раздраженно подкрашивала губы.

Карлайл, по своему обыкновению погруженная в обдумывание деталей, наблюдала за своими компаньонами по несчастью сквозь морок сонливости и только наполовину понимала то, что они говорят. Нед Мэнкс слушал сосредоточенно, словно пытался запомнить все услышанное. Лорд Пестерн ни минуты не оставался в покое. С развязным видом плюхался в кресло, тут же вскакивал и принимался бесцельно бродить по вестибюлю, с отвращением смотрел на каждого, кто начинал что-либо говорить, гримасничал и встревал со своими замечаниями. Чуть поодаль от двух основных групп стояли Сесар Бонн и его секретарь Дэвид Хан. Эти двое были настороженны и бледны. Неподалеку от вестибюля, в кабинете управляющего, доктор Кертис, наблюдавший за выносом тела, делал пометки для медицинского рапорта.

В центре вестибюля за небольшим столом сидел инспектор Фокс в очках с раскрытой перед ним записной книжкой. Ноги его покоились бок о бок на ковре, массивные колени были плотно сдвинуты. Подняв брови, он изучал свои заметки.

За спиной Фокса стоял старший инспектор Элейн, и именно к нему было приковано внимание – у одних рассеянное, у других сосредоточенное – всех находившихся в помещении. Он говорил с минуту. Карлайл, хотя и пыталась ухватить смысл произносимых слов, поймала себя на том, что больше думает о глубине его голоса и естественности его речи. «Приятный мужчина», – мелькнуло у нее в голове, и по негромкому довольному звуку, исходившему от Неда Мэнкса, поняла, что он с ней согласен.

– …итак, вы видите, – говорил Элейн, – что некоторые улики должны быть получены нами здесь и мы вынуждены просить вас задержаться, пока работа не будет закончена. Ничего не поделаешь.

– Черт меня побери, если я понимаю… – начал лорд Пестерн и остановился. – Как ваше имя? – спросил он. Элейн назвал себя. – Я так и думал, – заявил лорд Пестерн с видом человека, решившегося на нечто важное. – Вопрос ребром: считаете вы, что именно я воткнул в парня дротик или нет? Давайте!

– В той мере, в какой это касается вас, сэр, как будто не ставится вопрос о втыкании.

– Ну хорошо – тогда я или не я его застрелил? Не играйте словами.

– В словах вполне можно быть точным, – мягко сказал Элейн. Он потянулся к сумке Фокса и вынул открытую коробочку, в которой лежал предмет, убивший Риверу, поднял коробочку и наклонил так, чтобы всем было видно, что в ней находится.

– Все видят? – спросил он. – Может быть, кто-то из вас узнает эту вещицу? Леди Пестерн?

Она выдавила из себя нечто нечленораздельное, но тут же взяла себя в руки и безразличным тоном сказала:

– Похоже на часть ручки от зонта.

– Черно-белого? – спросил Элейн, и один из саксофонистов тут же посмотрел на него.

– Возможно, – сказала леди Пестерн. – Не знаю.

– Не будь ослихой, Си, – изрек ее супруг. – Ясно же, что она от твоего французского зонтика. Мы позаимствовали его.

– Ты не имеешь права, Джордж…

Элейн прервал ее:

– Мы установили, что в стержне одного из зонтов, использованных в номере «Человек с зонтом», не хватает секции длиной в несколько сантиметров. – Он посмотрел на второго саксофониста. – Мне думается, вам было трудно с ним управляться.

– Точно, я заметил, что закрыть его невозможно, – сказал саксофонист. – Там не хватало замка или еще чего-то.

– Вы правы: в этой двенадцатисантиметровой секции находится защелка. Видите пружинный механизм? Он украшен драгоценными камнями. Именно он и дал бы вам возможность закрыть зонтик. Ручка или набалдашник через эту секцию присоединялись к стержню зонта. Можете описать ручку? – Он посмотрел на леди Пестерн, которая не произнесла ни слова.

– Конечно, можешь, Си, – сказал лорд Пестерн. – Дурацкая штуковина в виде птички с рубинами вместо глаз. Французская.

– Вы уверены в этом, сэр?

– Конечно. Черт бы меня побрал, я сам развинтил эту штуку на части в бальном зале.

Фокс поднял голову и уставился на лорда Пестерна с выражением нескрываемого удовлетворения. Эдуард Мэнкс готов был поклясться, что явственно ощутил ужас сидевших рядом женщин.

– Ясно. Когда это произошло? – спросил Элейн.

– После обеда. Со мной там был Бризи. Так ведь, Бризи?

Бризи мучительно колебался, но в конце концов кивнул.

– Где вы оставили части зонта, сэр?

– На рояле. Там я видел их в последний раз.

– Зачем вы разобрали зонт?

– Для смеха.

– Mon Diex, топ Diex[17]17
  Боже мой (франц.).


[Закрыть], – простонала леди Пестерн.

– Я знал, что он разбирается, взял – и разобрал.

– Благодарю вас, – сказал Элейн. – Для тех, кто не изучал внимательно этот зонт, я опишу его чуть подробнее. С обоих концов этой секции есть резьба, наружная – там, где она соединяется с верхней секцией, и внутренняя – там, где в нее ввинчивается основная часть стержня. Эту секцию вынули, а оставшиеся части стержня соединили на резьбе напрямую. Теперь взгляните еще раз на оружие, которое получилось из вынутой секции. Вы видите, что в нее введен стальной инструмент и закреплен внутри специальным клеем. Кто-нибудь узнает этот инструмент? Я поднесу его к вам поближе. На нем запекшаяся кровь, и издали он плохо виден.

Элейн видел, как руки Карлайл вцепились в подлокотники кресла. Видел, как Бризи тыльной стороной ладони вытер рот, а лорд Пестерн надул щеки.

– Довольно необычное оружие, вы согласны? – говорил Элейн. – Широкое к основанию и заостряющееся к концу. Как шило. Возможно, это стилет для работы с вышивками. Не могу пока сказать. Вы не узнаете эту вещицу, леди Пестерн?

– Нет.

– Может быть, кто-то узнает?

Лорд Пестерн открыл было рот, но тут же его закрыл.

– Ну, хорошо, – помедлив немного, пробормотал Элейн, отложил коробочку с дротиком, взял револьвер лорда Пестерна и повертел в руках.

– Если вы, ребята, и дальше так собираетесь работать, – заявил лорд Пестерн, – то немногого добьетесь. На нем должны быть отпечатки пальцев, а вы хватаете его как попало.

– Мы уже сняли их, – спокойно сказал Элейн. Он достал складную лупу и поднес к стволу. – Такое впечатление, что вы с револьвером неважно обращались.

– Ничего подобного, – взвился лорд Пестерн. – Он в прекрасном состоянии и всегда в таком был.

– Когда вы в последний раз осматривали ствол, сэр?

– Перед тем как отправиться сюда. В кабинете, а потом в бальном зале. Но в чем дело?

– Джордж, – перебила леди Пестерн. – В последний раз предлагаю тебе послать за адвокатом и не отвечать ни на какие вопросы, пока он не прибудет.

– Да, кузен Джордж, – пробормотал Эдуард, – честно говоря, я думаю…

– Мой адвокат, – возразил лорд Пестерн, – гнусавый старый осел. Я вполне могу постоять за себя сам, Си. Ну, так что там с моей пушкой?

– Ствол, естественно, закопчен, – заговорил Элейн, – ведь вы сделали из него несколько выстрелов холостыми патронами. Однако под налетом сажи видны довольно любопытные следы, похожие на случайные царапины. Мы сфотографировали их, но, может быть, вы пока что сумеете объяснить их происхождение?

– Дайте взглянуть, – сказал лорд Пестерн.

Элейн протянул револьвер и лупу. С ужасной гримасой лорд Пестерн поднес револьвер поближе к свету и навел на ствол лупу. С губ лорда Пестерна некоторое время срывались невнятные сердитые звуки и недовольное пыхтенье. Исследовав место разъема, он высказал безадресное проклятие и совершенно неожиданно хихикнул. Наконец положил оружие на стол и громко свистнул.

– Мошенничество, – коротко изрек он и сел в свое кресло.

– Простите?

– Когда я рассматривал револьвер у себя в кабинете, – с напором заговорил лорд Пестерн, – он был чистым, как дудка. Повторяю: как дудка. Один выстрел я сделал дома и снова осмотрел ствол. Он чуть закоптился – и все. Вот так. А теперь ваше слово!

Карлайл, Фелисите, Мэнкс и леди Пестерн беспокойно зашевелились.

– Дядя Джордж, – сказала Карлайл, – ну, пожалуйста.

Лорд Пестерн глянул на нее.

– Поэтому я повторяю, – сказал он, – мошенничество. В стволе не было никаких таких следов, когда я принес его сюда. Я должен узнать обо всем. Ствол не был поцарапан, когда я пришел с ним в ресторан.

Леди Пестерн пристально посмотрела на мужа.

– Ты дурак, Джордж, – сказала она.

– Джордж.

– Кузен Джордж.

– Дядя Джордж…

Голоса обескураженных родственников, образовав словесный пирог из недоумения и страха, стихли.

– Очевидно, вы понимаете значение этих слов, – снова заговорил Элейн. – Когда я сообщаю вам, что орудие убийства – стрела или дротик, как вам угодно, – на сантиметр короче, чем ствол револьвера, и диаметр этой штуки чуть меньше диаметра…

– Ясно, ясно, – прервал его лорд Пестерн.

– Я полагаю, протянул Элейн, – что вынужден указать на…

– Не нужно ни на что указывать. А вы, – лорд Пестерн повернулся к своим родственникам, – можете все заткнуться. Я знаю, отчего вы раскудахтались. Ствол не был поцарапан. Клянусь богом, я должен все узнать. Более того, когда мы с Бризи находились в бальном зале, я заметил, что этот кусок стержня от зонта влезает в ствол револьвера, и показал ему, как это получается.

– Ну-ну-ну! – вмешался Бризи. – Мне не нравится, куда вы заворачиваете. Послушайте…

– Кто-нибудь осматривал револьвер? – спросил Элейн.

Лорд Пестерн указал на Скелтона.

– Он, спросите его.

Скелтон подошел, облизывая губы.

– Вы осматривали ствол? – спросил Элейн.

– Глянул, – неохотно сказал Скелтон.

– Заметили что-нибудь необычное?

– Нет.

– Был ли ствол совершенно неповрежденным?

Последовала томительная пауза.

– Да, – наконец сказал барабанщик.

– Ну вот, я же говорил, – не утерпел лорд Пестерн.

– Похоже на то, что все же не его светлость засунул туда эту потешную штуковину, – добавил Скелтон.

Лорд Пестерн негромко и непристойно выругался.

– Спасибо, – сказал Скелтон и повернулся к Элейну.

– Могу я вклиниться, Элейн? – сказал Эдуард Мэнкс.

– Конечно.

– Мне ясно, что, по вашему мнению, этой штукой выстрелили из револьвера. И с моей точки зрения тоже: сомнений не может быть. Как еще мог быть убит Ривера? Но разве не в той же мере очевидно, что стрелявший мог ничего не знать о дротике? Если он хотел застрелить Риверу, лучше было использовать пулю. Но, если предположить, что по какой-то странной прихоти он предпочел стрелу или дротик, как хотите, то наверняка он воспользовался бы чем-либо менее фантастическим, нежели то, что вы нам только что показали. Единственный довод в пользу куска от стержня зонтика, если в самом деле все было именно так, состоит в следующем: пружинный замок – кстати, украшенный драгоценными камнями – должен был удержать орудие убийства в стволе и не позволить ему выпасть оттуда, если бы револьвер опустили дулом вниз, а человек, сделавший роковой выстрел, не знал бы, чем именно заряжен его револьвер. Вы не стали бы, – убеждал Эдуард, – загодя вставлять эту штуку в револьвер, не будь на то особой причины – а причина отсутствует, когда револьвер находится в полном вашем распоряжении и вы можете зарядить его в самый последний момент. Только чрезвычайно нелогичный человек… – словно обо что-то споткнувшись, он вдруг замолчал, а затем закончил словами: – Вот на что я хотел указать вам.

– Принято, спасибо, – сказал Элейн.

– Хи-хи! – откомментировал лорд Пестерн.

Элейн повернулся к Мэнксу.

– Итак, вы полагаете, что царапины оставлены камнями пружинного замка. Скелтон утверждает, что их не было, когда он осматривал револьвер. Если какой-то глупец решил убить человека такой штуковиной, он прежде всего выстрелил бы ею, чтобы увидеть, как получается, без свидетелей, конечно. Вы улавливаете мою мысль?

– Думаю – да, сэр.

– Может быть, хватит, – громко прокашлявшись, начал лорд Пестерн, – тратить впустую время на эту болтовню о царапинах? – он плюхнулся в кресло.

– Кто-нибудь из тех, кто находился там, – сказал Элейн, – может быть, наблюдал за тем, как мистер Скелтон осматривал револьвер?

Все молчали. Скелтон заметно побледнел.

– Бризи видел, – сказал он и быстро добавил: – Я стоял рядом с лордом Пестерном. Я бы не мог… я имею в виду…

– Почему вы осматривали револьвер, мистер Скелтон? – спросил Элейн.

Скелтон облизал губы. Перевел взгляд с лорда Пестерна на Бризи Беллера.

– Мне… было просто интересно. Лорд Пестерн делал пустышки сам, и я подумал, что стоило бы на них взглянуть. Я хотел, чтобы у него все прошло гладко. Я хочу сказать…

– Почему же вы ему об этом не сообщили?!

Бризи вскочил на ноги. Сидя в кресле, он все время зевал и ерзал. По лицу его текли слезы. Он как будто почти не обращал внимания на то, что творилось вокруг, снедаемый каким-то невыносимым беспокойством. Его вмешательство поразило всех своей неожиданностью. Волоча ноги, он с ухмылкой на лице подошел к Элейну.

– Я вам скажу, – быстро заговорил он. – Сид сделал это по моей просьбе. Он – друг. Я его попросил. Сказал, что не доверяю его светлости. Я человек нервный, тем более тут было оружие. Нервный вообще, если вы меня понимаете. – Он вдруг прижал пальцы к улыбающимся губам. – Не смотрите на меня так, – голос Бризи сорвался на пронзительный крик. – Все смотрят, будто я что-то сделал. Глаза, глаза, глаза! Господи, дайте закурить!

Элейн протянул ему портсигар. Бризи вынул сигарету и зарыдал.

– Кровавый садист, – сказал он.

– Я знаю, где у вас заело, глупец, – резко сказал лорд Пестерн.

Бризи покачал перед его носом пальцем.

– Вы знаете! – сказал он. – Вы это затеяли. Вы вполне подходите для убийства. Вы и есть убийца, клянусь Богом!

– Повторите это еще раз, мой добрый Беллер, – с удовольствием подхватил лорд Пестерн, – и я подам на вас в суд за диффамацию. И начнется дело о клевете, не будь я Джорджем.

Бризи затравленно оглядел присутствующих. Взгляд его светлых глаз с огромными зрачками остановился на Фелисите. Дрожащей рукой он показал на нее.

– Посмотрите на эту красотку, – сказал он, – сидит, как попугаиха, и мажется, а тот, кого она вроде бы любила, лежит холодный, окровавленный в морге. Омерзительно!

Ломая руки, вперед выступил Сесар Бонн.

– Не могу больше молчать, – сказал он. – Я уничтожен, разорен. Если не я, это скажут другие. – Он посмотрел на лорда Пестерна, Эдуарда Мэнкса и Хана.

– Определенно пора. Хотя бы чести ради, – сказал Эдуард.

– Да-да, конечно.

– Итак, о чем же вы забыли сообщить? – спросил Элейн.

– Хорошо, Сесар. Я полагаю, – медленно заговорил Эдуард, поворачиваясь к Элейну, – вам следует знать о том, что происходило здесь до приезда первого полицейского. Я вошел в комнату. Тело лежало там, где вы сами видели его. – Он помолчал. Бризи наблюдал за ним, но Мэнкс не смотрел в его сторону. – Над ним шла какая-то возня. Беллер находился на полу, возле Риверы, а остальные оттаскивали его.

– Чертовски неприлично, – прокомментировал лорд Пестерн, – копаться в чужих карманах.

Бризи захныкал.

– Я бы хотел узнать об этом подробнее, если вы не возражаете. Что же на самом деле происходило? – спросил Элейн.

Сесар и Хан заговорили разом. Элейн остановил их.

– Давайте проследим за развитием событий, – сказал он, – с того момента, когда мистера Риверу вынесли из ресторана.

Элейн допросил четырех официантов, которые выполнили эту миссию. Официанты не заметили ничего необычного в Ривере. Правда, они были несколько взволнованы тем, в каком направлении неожиданно пошла программа. Распоряжения были настолько противоречивы, что в конце концов они решили просто смотреть на сцену и, дождавшись, когда кто-нибудь упадет, унести его на носилках. Венок закрыл грудь Риверы. Когда его положили на носилки, Бризи поспешно сказал: «Он ранен. Несите быстрее». Они перенесли Риверу прямо в кабинет управляющего. Опустив носилки на пол, услышали, как Ривера издал резкий и какой-то дребезжащий звук. Наклонились над ним и увидели, что он мертв. Позвали Сесара Бонна и Хана и перенесли тело в комнату за кабинетом. Затем Сесар приказал им возвращаться в ресторан и привести доктора Алингтона.

Лорд Пестерн добавил, что после выноса Риверы, пока музыканты еще находились на помосте, Бризи подошел к нему и торопливо пробормотал: «Бога ради, приходите. Что-то случилось с Карлосом». Пианист Хэппи Харт сообщил, что, уходя из зала, Бризи задержался у рояля и велел играть как ни в чем не бывало.

Продолжил Сесар. По его словам, Бризи и лорд Пестерн пришли в комнату за кабинетом. Бризи был испуган и сказал, что, кладя венок, видел кровь на груди Риверы. Все собрались у тела и осторожно переложили его на пол. Бризи продолжал говорить о крови, потом взглянул на тело и отвернулся к стене, пошарил в карманах пальто в поисках таблетки и пожаловался, что ни одной не осталось. Никто не мог ничем ему помочь, поэтому он вышел в туалет, и все слышали, как его вырвало. Потом вернулся, выглядел ужасно и все говорил, как плохо себя чувствует. Здесь Бризи прервал его:

– Я сказал им, – в голосе дирижера слышались визгливые нотки. – Я им сказал. Меня просто потрясло, когда он упал. Потрясло всех нас, ведь верно, мальчики?

Мальчики задвигались и в унисон согласились: «Конечно, потрясло».

– Когда он упал? – быстро сказал Элейн. – Значит, он не должен был падать?

Все разом принялись объяснять старшему инспектору особенности сценария. Готовили два варианта. Было много споров – какой выбрать. До последнего часа ни лорд Пестерн, ни Ривера не могли прийти к окончательному решению. По одному варианту лорд Пестерн стреляет в Риверу четыре раза, а тот улыбается и продолжает, как ни в чем не бывало, играть. После каждого выстрела кто-нибудь из оркестрантов берет ноту из нисходящей гаммы и притворяется убитым. Потом Ривера уходит со сцены, оркестр заканчивает номер так, как он и был исполнен, а лорд Пестерн сам под занавес смешно валится на пол. И тогда Бризи кладет венок на грудь ему, и уносят лорда Пестерна. В другом варианте падает Ривера. Карлосу, пояснили мальчики, не хотелось грохаться на пол с инструментом, поэтому в самый последний момент остановились на первом варианте.

– Когда я увидел, как он упал, – тараторил Бризи, – то затрясся, как грешник в аду. Подумал, что он сделал это наперекор всем нам. Он был такой – старина Карлос.

Немного сдвинутый. Ему не хотелось падать и не хотелось, чтобы его светлости устроили торжественный вынос со сцены. Смешной парень. Такой удар для всех нас.

– Значит, окончание номера было сымпровизировано?

– Не совсем, – присоединился лорд Пестерн, – я, конечно, сохранял присутствие духа и следовал намеченному сценарию. В нем возникли некоторые сбои, но вы сами теперь про них знаете. Официанты увидели, как упал Карлос, и догадались принести носилки. Получилось бы нескладно, если бы не они. Чертовски нескладно. Я расстрелял весь магазин, как мы договаривались, а другие ребята изобразили из себя подбитых. Потом отдал револьвер Бризи, он нажал на курок и открыл магазин. Я никогда не сомневался, что моя идея порешить Карлоса была лучше. Хотя, конечно, предпочел бы, чтобы со сцены вынесли меня.

– А я думал, – вмешался Бризи, – что лучше положу треклятый венок на Карлоса, как мы договорились с самого начала. Так и поступил, – его голос сделался визгливым. – Когда увидел кровь, решил поначалу, что она пошла у него горлом. Подумал: у него слабые легкие. Понимаете? И тут венок обо что-то зацепился. Вы не поверите, но у меня мелькнула мысль: черт, я же его на крючок вешаю. А потом увидел. Я сказал вам это, всем сказал. Вы не можете отрицать.

– Конечно, вы нам сказали, – согласился Сесар, беспокойно глядя на Бризи, – в кабинете.

Бризи раздраженно крякнул и сгорбился в кресле. Сесар торопливо рассказал, что, перед тем как голос доктора Алингтона раздался в кабинете, Бризи бросился к телу, скрючился над ним, расстегнул пиджак на Ривере и запустил руку в его нагрудный карман. Сказал при этом: «Я должен это найти. Они всегда при нем», или что-то похожее. Все были потрясены его поведением. Доктор, сам Сесар и Хан оттащили Бризи от тела, и он затих. Именно во время этой сцены появился Эдуард Мэнкс.

– Вы согласны, мистер Беллер, что рассказ о происшедшем получился правдивым? – помолчав немного, спросил Элейн.

Несколько мгновений казалось, что Бризи готовился ответить. С необычной сосредоточенностью он посмотрел на Элейна. Затем повернул голову в сторону с таким трудом, словно шея у него окаменела, и кивнул.

– Что вы рассчитывали найти в карманах убитого? – спросил Элейн.

Рот Бризи скривился, изобразив ухмылку манекена. Глаза были пусты. Он поднял руки, пальцы дрожали.

– Ну, так что же вы надеялись найти?

– Бог мой! – не выдержал лорд Пестерн. – Он опять собирается удариться в рев.

Это было слишком мягко сказано. У Бризи началась истерика. Он визжал, выражая этим какой-то неясный протест или просьбу, потом, плача и смеясь одновременно, пошел на неверных ногах к выходу. Полицейский в форме, стоявший у двери, преградил ему дорогу.

– Ну-ну, полегче, сэр, полегче, – сказал он.

Из кабинета вышел доктор Кертис и в раздумье посмотрел на Бризи. Элейн кивнул ему, и он подошел к дирижеру.

– Доктор! Доктор! Послушайте! – рыдал Бризи. Он положил свою тяжелую руку на плечи врача и с таинственным видом принялся что-то шептать ему на ухо.

– Я полагаю, Элейн… – начал доктор Кертис.

– Да, в кабинете, если можно, – сказал Элейн.

Когда дверь за ним закрылась, Элейн посмотрел на оркестрантов.

– Может ли кто-то из вас сказать, как давно он принимает наркотики?