Текст книги "Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы"

Автор книги: Найо Марш

Соавторы: Патрик Квентин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

3

Когда они подъехали к «Герцогской Заставе», развиднелось настолько, что дома с темными окнами и закрытыми дверями отчетливо выступили из тусклого полусвета.

На знакомой, понемногу стряхивающей с себя тьму улице лежал отпечаток обездоленности и тайны, и Карлайл почувствовала смутное облегчение, услышав из бокового проезда звяканье молочных бутылок, которое вдохнуло капельку жизни в мертвую тишину.

– Ключ у вас с собой? – спросил Элейн.

Он, Фокс и мужчина с переднего сиденья ждали, пока она рылась в сумочке. Едва она открыла дверь, подъехала еще одна машина, и из нее вышли четверо. Человек с переднего сиденья присоединился к ним. «Мы стали важными персонами, – подумала она, – поскольку дело очень важное. Дело об убийстве».

В былые времена Карлайл раз или два возвращалась с вечеринок под утро в сопровождении Неда Мэнкса. Войдя в дом, она сразу узнала его знакомый запах. Нажала на выключатель, и свет залил тихую прихожую. Она увидела себя в зеркальных внутренних дверях – лицо, залитое слезами. Элейн вошел за нею. Он стоял в вечернем костюме, держа в руке шляпу, как будто зашел убедиться, что с нею все в порядке, и пожелать ей спокойной ночи. Но следом за ним быстро вошли другие люди.

– Что это означает? – спросила она. – Что они собираются делать?

Элейн вынул из кармана бумагу.

– Это ордер на обыск, – сказал он. – Я не хочу вытаскивать лорда Пестерна из постели. Будет лучше, мне кажется, если…

Он замолчал, быстро поднялся по темной лестнице на несколько ступенек. Фокс и другие мужчины тихо стояли в прихожей. На лестнице тикали маленькие французские часы. Дверь на первом этаже была распахнута настежь. Слабый отраженный свет упал на лицо Элейн. Послышался громкий голос – несомненно принадлежавший лорду Пестерну:

– Мне наплевать, что вы устали. Вы можете на стену лезть, если вам так нравится, но спать не пойдете, пока я не составлю график. Садитесь.

Чуть заметно усмехнувшись, Элейн двинулся дальше наверх; после секундного колебания Карлайл последовала за ним.

Все собрались в гостиной. Леди Пестерн, все еще в вечернем платье, с тенями вокруг глаз и рта, теперь заметными издали, сидела в кресле у двери. Фелисите, переодевшаяся в халат и снявшая грим, была свежа и красива. Эдуард, видимо, сидел рядом с ней и сразу встал при появлении Элейна. Лорд Пестерн без пиджака, с закатанными по локоть рукавами, сидел на столе, стоявшем в центре комнаты. Перед ним лежали листы бумаги, в зубах он держал карандаш. Чуть поодаль от всех сидела с аккуратно заплетенными седыми косичками мисс Хендерсон, спрятав руки в складках серого шерстяного халата. У дверей стоял мужчина в штатском. Карлайл знала о нем все. Именно он сопровождал их домой – это было, подумалось ей, давным-давно, в другом веке. Она улизнула от него, чтобы отправиться в «Метроном», и теперь ей впервые пришло в голову, каким подозрительным мог показаться ее маневр полиции. Полицейский с виноватым видом смотрел на Элейна, который, видимо, собирался что-то сказать ему, но отступил в сторону, пропуская в гостиную Карлайл. Эдуард быстро подошел к ней.

– Где ты была? – сердито спросил он. – В чем дело? Я… – Он повнимательнее взглянул ей в лицо. – Что случилось, Лайла?

Лорд Пестерн тоже удостоил ее внимания.

– Привет. Какого дьявола ты исчезла, Лайла? – сказал он. – Ты мне нужна. Садись.

«Похоже на сцену из пьесы, – подумала она. – Измученные, все сидят в большой гостиной. Третье действие занимательного триллера». – Она поймала неприязненный взгляд дежурного полицейского.

– Мне очень жаль, – сказала она, – но, кажется, я просто вышла из дома через заднюю дверь.

– Я догадался, мисс, – отозвался он.

– Мы ведь не можем быть сразу в двух местах, – весело сказала она, стараясь не смотреть на Фелисите. А та ловила ее взгляд тревожно, не таясь, в недоумении выгнув брови.

– Рад видеть вас, Элейн, – оживленно сказал лорд Пестерн. – Хотя должен признать, что вы понапрасну тратите время. Вашу работу делаю за вас я. Садитесь.

– Мне кажется, Джордж, – глухим от усталости голосом заговорила леди Пестерн, – что, поскольку, скорее всего, этот джентльмен собирается арестовать тебя, ты не вдумываешься в смысл своих фраз.

– Я чертовски устал с тобой пререкаться, Си, – ответил ее муж. – Помолчи. То, что нам нужно, – продолжал он, нацелившись карандашом в Элейна, – называется график перемещений. Вам интересно знать в деталях, чем именно каждый из нас занимался до того, как мы отправились в «Метроном». Иметь систему. Не беспокойтесь, эту работу я за вас сделал. – Он пришлепнул листок бумаги к столу перед Элейном. – Здесь отсутствуют показания Бризи, естественно, но мы получим их завтра. Лайла, пару моментов я хочу прояснить с тобой. Поди сюда.

Карлайл встала рядом с ним и взглянула на Элейна. На его лице было написано вежливое внимание, взгляд устремлен на заметки лорда Пестерна. Повинуясь нетерпеливому постукиванию карандаша, она, в свою очередь, тоже посмотрела на лист бумаги.

На нем аккуратно была вычерчена таблица. Сверху над девятью столбцами она прочитала имена: Карлайл, леди Пестерн, Фелисите, Эдуард, лорд Пестерн, Беллер, Ривера, мисс Хендерсон и Спенс. С левой стороны лорд Пестерн обозначил в часах и минутах разные моменты дня; записи начинались в 8.45 утра и заканчивались в 10.30. Границы строк пересекались с границами столбцов, образуя множество прямоугольников, в каждом из которых его светлость отметил, кто, где и с кем в данное время находился и чем занимался. Так, строка «примерно 9.15 утра» сообщала, что леди Пестерн пребывала в гостиной, мисс Хендерсон поднималась к себе по лестнице, Фелисите находилась в кабинете, Ривера – в прихожей, лорд Пестерн и Беллер – в бальном зале, а Спенс – на половине слуг.

– Время по большей части указано приблизительно, – с важностью пояснил лорд Пестерн. – Иногда мы знаем его с точностью до минуты, но это редкость. Зато таблица показывает, кто с кем был, а кто уединился. Главное – метод. Теперь ты, Лайла, внимательно просмотри свой столбец и скажи, все ли верно.

Лорд Пестерн откинулся на спинку стула и взъерошил волосы. От него несло самодовольством. Карлайл взяла карандаш и обнаружила, что рука ее дрожит. Она чувствовала головокружение и легкую тошноту от усталости. График лорда Пестерна плыл у нее перед глазами. Словно чужой, она услышала собственный голос: «Кажется, вы все отметили правильно», – и ощутила прикосновение чьей-то руки. Элейн поддержал Карлайл.

– Садитесь, – сказал он откуда-то издалека.

Она опустилась в кресло, Нед, оказавшийся рядом, как будто сердито выражал свое недовольство. Она наклонилась вперед и сжала руками голову. И вдруг дурман исчез, и она с острым ощущением оторванности от всего происходящего услышала слова Элейна:

– …очень полезно, благодарю вас. А теперь, я в этом уверен, вы все с радостью отправитесь спать. Мы побудем здесь остаток ночи, хотя от нее, боюсь, мало что осталось, но не потревожим вас.

Все встали. Карлайл, чувствуя себя совершенно разбитой, размышляла, что случится, если и она тоже встанет. Она посмотрела на своих родственников и подумала, что в каждом что-то не так, что-то искажено. Взять хотя бы тетю. Почему никогда прежде она не замечала, что у нее слишком длинное тело, а голова чересчур большая? А Фелисите тонка, как стебелек, и фигура у нее деформированная: очень узкие бедра и, словно булыжники, выпирают тазовые кости. Прикрытая решеткой из пальцев, она перевела взгляд на лорда Пестерна и подумала, как же чудовищно портит его лоб, нависающий над глазами, – ни дать, ни взять, маркиза над витриной магазина. А его обезьяньи щеки, которые надуваются сами собой, когда он злится. Даже Хенди уродлива: горло ее похоже на птичье, а сейчас, когда она стянула волосы сзади, видно, какие они у нее жидкие – даже кожа просвечивает. Все они карикатурны. А Нед? Он стоит сзади, но повернись он – что предстанет ее глазам, зоркость которых так обострена нервным истощением? Разве у него не маленькие черные глазки? Разве рот его не кривится, когда он улыбается, показывая длинные, как у собаки, зубы? Но на Неда она так и не взглянула. А вот, заметила погруженная в своих мысли Карлайл, дядя Джордж опять выступает.

– Я не собираюсь в постель. Люди спят слишком много. В сне нет никакой необходимости – вспомните мистиков. Вернемся к моей таблице, и я покажу вам…

– Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, сэр. – Голос Элейна был отчетливым и приятным. – Но я так не думаю. Нам предстоит рутинная работа. Все устали выше всякой меры, и нам лучше работать без помощников.

– Рутинная! – воскликнул лорд Пестерн. – Канцелярский синоним бесплодности. Вам предлагается картина, нарисованная за вас кем-то другим, и чем же вы платите за готовность помочь вам? Отправляете спать, а сами будете носиться по дому, составляя описи, будто судебный пристав. Будь я проклят, но спать не пойду. Вот так!

«О, Боже, – с отчаянием думала Карлайл, – как же он собирается принять происшедшее?» Она почувствовала руку у себя на плече и услышала голос Неда.

– Независимо от решения кузена Джорджа, могу я считать, что присутствие остальных будет необязательным превышением своего долга?

– Конечно, – ответил Элейн.

– Карлайл, дорогая, – проговорила леди Пестерн, словно подавая дамам сигнал выйти из-за обеденного стола, – пойдем?

Карлайл встала. Элейн был рядом, и ей показалось, что он все еще выглядит рассерженным.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Вполне. Не знаю, что на меня нагатило, – ответила она. – Я, наверное, немного переутомилась в Греции и думаю… – Она замолчала и действительно подумала о длинной веренице ступенек на пути в свою комнату.

– Дорогое дитя, – сказала ее тетка, – никогда не прощу себе, что из-за нас на тебя свалилось такое тяжкое испытание.

«Но ведь она замечательная женщина, – подумала Карлайл, – какая бы ерунда не приходила мне в голову. Они все замечательные».

– Может быть, чуточку вина, – продолжала тетка, – или виски. Бесполезно надеяться, Джордж, что ты…

– Я принесу, – заторопился Эдуард.

Но мисс Хендерсон уже возвращалась со стаканом в руке. Принимая его от гувернантки, Карлайл почувствовала привычный, всегда исходивший от Хенди запах мыла и талька. «Как от ребенка», – подумала она и выпила. Почти неразбавленное виски заставило ее содрогнуться.

– Хенди! – выдохнула она, – ты меня свалишь с ног. Со мной все в порядке, правда. Скорее вам, тетя Сесиль, нужно бы предложить это средство для воскрешения покойников.

Леди Пестерн на мгновение закрыла глаза, потрясенная такой вульгарностью. Фелисите, сохранявшая молчание с момента появления в гостиной Карлайл и Элейна, сказала:

– Я не прочь выпить, Нед. Давай надрызгаемся в столовой, а?

– Графин здесь, если тебе угодно, дорогая. – Мисс Хендерсон заговорила впервые за все время.

– Итак, если вы не возражаете, Элейн, – сказал Эдуард, – я удаляюсь.

– Мы записали ваш адрес, верно? Всего хорошего.

– До свидания, кузина Силь. Если я смогу что-либо для вас сделать… – Нед стоял в дверях. Карлайл не смотрела на него. – Всего хорошего, Лайла. Пока, Фелисите.

Фелисите быстро подошла к нему, судорожным движением обвила руками его шею и поцеловала. Мгновение он стоял со склоненной головой, не снимая руки с ее плеча. Затем ушел.

Карлайл заметила, как под маской тяжелой усталости на лице тетки промелькнуло удовлетворение.

– Пойдемте, дети мои, – чуть ли не весело позвала леди Пестерн, – спать.

Она провела дам мимо Элейна, и тот закрыл за ними дверь. Поворачивая вместе со всеми к лестнице, Карлайл услышала голос лорда Пестерна:

– На том стою и не могу иначе, – кричал он. – Вы загоните меня в постель или еще куда-нибудь, только если арестуете.

– В настоящий момент я не предполагаю делать этого, – отчетливо произнес Элейн, – но, думаю, сэр, обязан предупредить вас…

Закрывшаяся дверь отрезала конец фразы.

4

Элейн закрыл дверь за дамами и в раздумье посмотрел на лорда Пестерна.

– Я думаю, мой долг предупредить вас, – повторил он, – что вопреки моему совету вы решили остаться, все сказанное и сделанное вами будет зафиксировано и наши заметки могут быть использованы…

– Какая ерунда! – резко прервал его лорд Пестерн.

Не с ваши слова вздор. Я не совершал преступления, и вы не располагаете уликами, чтобы обвинить меня в нем. Занимайтесь своей рутиной и не тратьте времени на болтовню.

Элейн посмотрел на него с некоторым удивлением. «Ах ты, противный маленький старик», – мелькнуло у него в голове. Лорд Пестерн моргнул, самодовольно ухмыльнулся и надул щеки.

– Будь по-вашему, сэр, – сказал Элейн. – Однако, болтовня это или нет, я обязан сделать вам обычное предупреждение и более того – в присутствии свидетеля.

Он пересек лестничную площадку, открыл дверь бального зала и позвал:

– Можно вас на минутку, Фокс?

Затем вернулся в гостиную и заговорил, только когда вошел инспектор Фокс:

– Фокс, я попросил лорда Пестерна отправиться спать, но он отказывается. Я хочу, чтобы вы засвидетельствовали это. Я предупреждаю его, что с настоящего момента все его слова и действия будут фиксироваться и наши записи в дальнейшем могут быть использованы как свидетельства против него. Это против правил, конечно, но, не имея возможности предпринять более решительные шаги, я не вижу, что еще в наших силах сделать. Все вновь прибывшие люди заняли свои посты?

С явным неодобрением посмотрев на лорда Пестерна, Фокс подтвердил, что приказание исполнено.

– Значит, вы сказали им, чтобы наблюдение было тщательным? Благодарю, Фокс, я буду здесь.

– Спасибо, мистер Элейн. А я тогда займусь бальным залом.

Он направился к двери.

– Приятель, куда это вы? Что собираетесь делать?

– Простите, если можете, милорд, мое замечание, – сурово проговорил Фокс, – но вы ведете себя очень глупо. Опрометчиво действуете и неумно, если так можно выразиться.

Он вышел.

– Большой осел со здоровенными кулачищами, – заметил ему вдогонку лорд Пестерн.

– Напротив, сэр, – с изысканной вежливостью возразил Элейн, – чрезвычайно хорошо работающий офицер, и звание получил давным-давно.

Не обращая внимания на лорда Пестерна, он прошел к центру вытянутой в длину гостиной и, сунув руки в карманы, несколько минут оглядывал ее. Часы на лестнице пробили пять. Элейн приступил к тщательному осмотру. Он двигался от стены к стене, изучая каждый предмет, который оказывался у него на пути. Лорд Пестерн наблюдал за ним, громко вздыхал и охал. Элейн оказался возле стула, за которым находился неприметный столик. На нем лежали пяльцы и красивая, изящная рабочая шкатулка. Он осторожно открыл крышку и наклонился. В шкатулке аккуратно лежали мотки шелка для вышивания и многочисленные инструменты, каждый на своем месте: игольники, ножницы, шила, наперсток, шаблон из слоновой кости, сантиметр в украшенной эмалью коробочке, стилеты, вставленные в шелковые чехлы. Одно гнездо пустовало. Элейн сел и начал скрупулезно исследовать шкатулку.

– Жалеете, что не принесли с собой вышивание? – спросил лорд Пестерн.

Элейн вынул записную книжку, посмотрел на часы и сделал короткую запись.

– Я буду вам признателен, – продолжал лорд Пестерн, – если вы не будете трогать руками вещи моей жены. – Он так натужно пытался подавить зевок, что из глаза его выкатилась слеза, и вдруг гаркнул: – Где ордер на обыск, чтоб вас?

Элейн закончил очередную запись, поднялся и предъявил ордер.

– Тьфу! – только и произнес хозяин дома.

Элейн вернулся к изучению вышивки леди Пестерн.

Натянутая на пяльцы, она была почти закончена. Хоровод купидонов в позах крайнего безразличия кружил вокруг сказочной красоты букетика цветов. Работа была поразительно искусной. Элейн одобрительно хмыкнул, лорд Пестерн тут же спародировал его. Элейн возобновил поиски. Он двигался черепашьим шагом. Так прошло полчаса. Вдруг странный негромкий шум привлек его внимание. Он поднял голову. Лорд Пестерн, оставаясь на ногах, опасно раскачивался. Глаза остекленели, вид их был ужасен, рот его светлости открылся, и из него вырывался храп.

Элейн на цыпочках подошел к двери в дальнем конце комнаты, открыл ее и проскользнул в кабинет. За спиной он услышал какой-то рев, увидел в замке ключ и повернул его.

Инспектор Фокс в нарукавниках изучал содержимое открытого ящика, стоявшего на столе. Перед ним лежали тюбик с клеем, пустая, без пробки бутылочка с надписью «Смазка для револьвера», белая костяная ручка, в которой некогда был закреплен какой-то инструмент.

5

Фокс уперся широким пальцем в стол позади этих экспонатов, не столько для того чтобы привлечь в ним внимание, сколько желая подчеркнуть их наличие и важность. Элейн кивнул и быстро прошел к двери, выходившей на лестничную площадку. Запер ее и постоял, прислушиваясь.

– Идет, – сказал он.

Снаружи послышались торопливые шаги. Дверная ручка повернулась, а потом задергалась. Приглушенный голос произнес:

– Сожалею, милорд, но, очевидно, в этой комнате сейчас идет обыск.

– Кто вы такой, черт бы вас побрал?

– Сержант Маркс, милорд.

– Тогда позвольте сказать вам…

Голоса удалились.

– В бальный зал он тоже не попадет, – сказал Фокс, – если только не нокаутирует сержанта Уайтлоу.

– А как дела со столовой?

– Мы закончили там работу, мистер Элейн.

– Все осмотрели?

– На ковре следы пролитого вина. Похоже на портвейн. Возле стоящей в центре стола вазы с цветами пятно, как будто туда капнули водой. В вазе белые гвоздики. Ничего больше. Со столов все, конечно, убрано.

Элейн осмотрел коллекцию.

– Откуда эти сокровища, дружище Фокс?

– Из ящика, который был вынут и лежал прямо на столе, как сейчас. Половина ассортимента лавки старьевщика, вы согласны, сэр? Эти предметы лежали поверх остальных.

– Не стоит ли Бейли поработать с ними?

– Стоит, но отпечатков ни на одном нет, – сказал Фокс, – что весьма забавно.

– А на пишущей машинке?

– Мы проверили ее. Только отпечатки его светлости и очень свежие.

– На тюбике с клеем нет крышечки.

– Она валялась на полу.

Элейн осмотрел тюбик.

– Клей уже затвердел, конечно, с открытой стороны, но не на большую глубину. Тюбик на три четверти полон.

– Следы клея присутствуют в самом ящике, на столе и на ковре.

– Присутствуют, Бог ты мой! – с отрешенным видом сказал Элейн и переключил свое внимание на небольшую белую ручку. – Экспонат Б. Вы знаете, что это такое, Фокс?

– Могу, пожалуй, только высказать некоторые предположения, мистер Элейн.

– Это останки собрата мелких инструментов из очень изящной, французской работы шкатулки в гостиной. Тамбурных крючков, ножниц и тому подобного. Они лежат в гнездах с внутренней стороны крышки. Одно гнездо пустое.

– Вы видите, сэр, от инструмента осталась только ручка.

– Да. А вам не кажется, что в этой ручке находился вышивальный стилет?

– Именно это я и предполагал.

– Похоже, вы правы.

Фокс вынул из своей сумки узкую картонную коробку. В ней, обмотанный бечевкой, лежал дротик. Весело поблескивали драгоценные камни на защелке, крошечные изумруды и бриллианты. Только узкий платиновый ободок в верхней части и сам стилет были запятнаны кровью Риверы.

– Бейли нужно будет поискать скрытые отпечатки, – сказал Фокс.

– Да, конечно. Мы не будем трогать эту штуковину. Позже ее можно будет разобрать, но и невооруженным глазом видно: мы кое-чего достигли, Фокс.

Элейн подставил ручку к стилету.

– Готов поклясться, они составляют пару, – сказал он и отложил ручку. – И наконец, экспонат В. Пустая бутылочка из-под смазки. Где пробка?

Фокс достал ее.

– Она от этого пузырька, – сказал он, – я проверял. Подходит, и запах тот же. Хотя зачем она, черт возьми, оказалась на оркестровом помосте…

– И мне непонятно, – вмешался Элейн. – Зачем, в самом деле? Давайте-ка посмотрим, что получается в результате вашего плодотворного исследования содержимого этого чрезвычайно необычного ящика! Ничего более ценного нам пока не попадалось.

Фокс устроился поудобнее в кресле и несколько секунд внимательно смотрел на шефа.

– Знаю, это покажется смехотворным, – наконец заговорил он. – Разбрасывать свидетельства преступления где попало, не делая никаких попыток что-либо скрывать и громоздя, скажете вы, на себя одну улику за другой. Но тогда преступник смешон. Вы, правда, можете сказать, что в этом случае он не отвечает за свои поступки.

– Я никогда не понимал вполне, что такое инфернальное действие. Что такое ответственный и безответственный поступок. Кто должен проводить разделительную черту в потоке человеческих деяний начиная с тех, которые мы с удовольствием называем сознательными, и кончая теми, которые мы квалифицируем как буйное помешательство? Где та точка, в которой человек перестает быть ответственным существом? Я знаю нужные определения и знаю, что мы стараемся использовать их во благо, однако, мне кажется, именно в случаях патологического поведения любая система корректирующих и карательных законов поворачивается к нам самой невнятной своей стороной. Неужели этот поистине странный пэр настолько отклонился в своем поведении от нормы, что решился на глазах у всех убить человека, использовав смехотворно изощренный способ, который прямо указывает на него, а затем, по существу, делает все, что в его силах, чтобы подвести себя под арест? Такие случаи бывают, но действительно ли мы столкнулись с одним из них?

– Вы знаете, сэр, – флегматично заметил Фокс, – должен признаться, я именно так и считаю. Для выводов еще рановато, но на основании того, что мы уже имеем, картина складывается как раз такая. Предыдущие подвиги этого джентльмена и общий стиль его поведения свидетельствуют об умонастроении, которое, если не выходить за общепринятые представления, следует назвать эксцентричными. Все знают, что он чудак.

– Да, знают, – согласился Элейн. – И все скажут: это в его характере. Это на него похоже.

В состоянии, близком к отчаянию, чего Элейн не мог вспомнить за Фоксом, тот разразился целой речью:

– Ну, хорошо, мистер Элейн. Я знаю, куда вы клоните. Но кто мог навесить на него убийство? Ответьте мне. Неужели кто-то из компании за его столиком достал револьвер из-под сомбреро и зарядил его этим идиотским дротиком, штырем – называйте эту штуковину, как хотите? Неужели Беллер припрятал, а затем подобрал штырь, после того как лорд Пестерн его обыскал? Где он мог прятать штырь? В пустой комнате оркестрантов, где только люди и музыкальные инструменты? И как он мог впихнуть штырь в ствол, если его светлость держал револьвер при себе и клянется, что никому его не передавал? Есть еще Скелтон. Но он осматривал револьвер на глазах у нескольких человек. Мог ли он сделать это? Смешная мысль. Я кончил.

– Прекрасно, старина, – сказал Элейн. – Давайте продолжим. Скоро придут слуги. Насколько основательно вы покопались в ящике?

– В копанье не было нужды, сэр. Ящик стоял на виду. Выломанные пули лежат в корзине для бумаг с того самого часа, когда хозяин изготавливал свои пустышки.

– Карлайл Уэйн наблюдала его за этим занятием. А как дела в бальном зале?

– Там работают Бейли и Томпсон.

– Хорошо. Давайте еще разок посмотрим на револьвер лорда Пестерна, Фокс.

Фокс достал его из сумки и положил на стол. Элейн сел и вынул лупу.

– В ящике его светлости есть очень хорошая лупа, – заметил Фокс. Элейн хмыкнул. Он рассматривал устье ствола.

– Нужно сделать фото с большим увеличением, – пробормотал он. – Две продольные царапины и несколько мелких повреждений поверхности. – Он протянул револьвер Фоксу, сидевшему на стуле, который девять часов назад занимала Карлайл. Как и Карлайл, Фокс взял в руку лупу лорда Пестерна.

– Вы заметили, что, когда я дал старому чудищу взглянуть на его же револьвер, его как будто больше всего заинтересовало утолщение под скобой курка. Я ничего там не нахожу. Имя изготовителя на рукояти. Что же он хотел увидеть, как вы думаете?

– Бог его знает, – сердито буркнул Фокс. Он нюхал дуло.

– Вы похожи на старую деву с флаконом нюхательной соли, – заметил Элейн.

– Вполне возможно, сэр, но я не улавливаю никакого запаха, кроме запаха смазки.

– Я знаю. Это другой револьвер. Слышите?

Звуки доносились из отдаленной части здания. Хлопнула дверь, заскрипели петли открываемых ставней.

– Слуги приступили к работе, – сказал Элейн. Спечатываем эту комнату, ставим человека ее охранять и возвращаемся сюда позднее. Давайте-ка соберем свои находки, узнаем, что обнаружили остальные, и часа три соснем. Не забудьте – в Скотленд-Ярде в десять. Пошли.

Однако сам он не двинулся с места. Фокс в недоумении посмотрел на шефа и принялся укладывать в сумку по очереди револьвер, тюбик с клеем, пустую бутылочку и рукоятку из слоновой кости.

– Нет, черт возьми, – сказал Элейн, – я докопаюсь до истины. Все эти вещи, Фокс, передайте экспертам. Обеспечьте надежное наблюдение за домом и уходите. Увидимся в десять… В чем дело?

– Я тоже останусь, мистер Элейн.

– Я знаю все ваши доводы. Ревностный молодой офицер. Уходите.

Фокс провел рукой по коротким с проседью волосам и сказал:

– Честное слово, я в форме. Отметьте, я ни разу не заикался о предпенсионном возрасте. Значит, благодарю вас, мистер Элейн.

– Мне нужно еще попытать свидетелей.

– Те, кто наверху, не встанут раньше десяти.

– Я их разбужу, если понадобятся. За что давать им поблажки? Мне нужно позвонить жене. Доброе утро, мистер Фокс.

Фокс отпер дверь на лестничную площадку и повернул ручку. Дверь пошла внутрь кабинета и ударила его в плечо. Он с проклятьем отступил на шаг – и к ногам его упало тело лорда Пестерна.