Текст книги "Антология современной французской драматургии.Том 1"

Автор книги: Натали Саррот

Соавторы: Мишель Винавер,Ролан Дюбийар,Робер Пенже,,Катеб Ясин,Жак Одиберти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

САМОДЕРЖЕЦ. Стыдно? Отчего?

МИРТИЙ. Корабли жизненного приключения рассекали девственное млеко первых дней мира. Поэзия была питьем, музыка – пищей, мысли – наслаждением. Ваши античные писатели фонтанируют этим счастьем.

САМОДЕРЖЕЦ. Я сам весь мокрый.

МИРТИЙ. Сделайте же так, чтобы вам было удобно, и мне тоже.

САМОДЕРЖЕЦ. Больше не могу…

Он сам, а вслед за ним и Врачс Палеографомосвобождаются от расшитых одежд, бород и украшений. Неребисдает соскользнуть покрывающей ее ткани. Юный Классикосрасполагается в позе свободной и гармоничной.

МИРТИЙ. В Анжу и в Лангедоке наши, из писателей, изготавливают рифмы так, как будто режут кусок сыра. А бароны наши с баронессами развлекаются с помощью веревки и муки. Я сам… Мне самому собственная грубость отвратительна… Да вот хотя бы во время путешествия… Но для чего вам это все рассказывать? Пусть прошлое погибнет в прошлом!

ВРАЧ. Времена, что позади нас, не незыблемы.

ПАЛЕОГРАФ. Как тень от колонн, ощутимая производная пережитых часов дотягивается до нас.

САМОДЕРЖЕЦ. На былое можно оказать воздействие, но не раскаянием, а с помощью воспоминаний. Главное, чтобы они были продуманны.

Начинает темнеть. Слышится музыка. Ночь наступит очень скоро и будет очень темной.

МИРТИЙ. Это случилось в одной из провинций, через которую пролегло мое паломничество. Я пересек Дунай. И был уже, наверное, на вашей территории. Не спрашивайте у меня название селения или местоположение гостиницы. Уже темнело.

САМОДЕРЖЕЦ. Желаете, чтобы я велел зажечь огни? Эй, Прометей!

МИРТИЙ. Не надо… Нет, не надо. Темнота лучше подходит для трудных рассказов. Даже малая толика света, что задерживается на хрустальном гребне капитанского шлема, мешает мне вспоминать.

САМОДЕРЖЕЦ. Сотоварищ капитан, уйдите. Ступайте отсюда! От моего имени пойдите-ка да узнайте, не нуждается ли в вас моя супруга, например. Да мало ли что еще.

МИРТИЙ. В этой гостинице наблюдалось какое-то копошение, почему, не знаю. Когда я вошел, повисла тишина. Мне виделись конечности, простертые в глубоко фальшивом сне. Я принял все предосторожности в том ночном доме. Я сжимал одной рукой гарду своего оружия, а второй осваивал окружающее пространство. И с облегчением, признаюсь вам, я ощутил в своей ладони юную округлость и сосок. Благодаря непосредственности этого прикосновения – рыцари-франки люди непосредственные – я ощутил, что я живу. Мне захотелось раствориться заживо в сумеречной восточной сладости, где еретический ислам и ваше православное раскольничество, господа, едины как одежда с задницей, клянусь святым терновником! Вы слышите меня?

САМОДЕРЖЕЦ. Продолжайте.

МИРТИЙ. Под моей ладонью эта грудь затрепетала, ибо, охваченная волнением от моей рыцарственной близости, женщина, без всякого намека на приличия, женщина отдалась главному свойству, присущему всем женщинам на свете, – сладострастию.

НЕРЕБИС (поет уже знакомым голосом)

 
Гордый муж один в пути.
Побывай со мной!
Радость можешь принести —
Раздели со мной.
Роза я и естество
Из глубин ночей,
Будь со мной и испытай
Глубины моей.
Хочет ночь, чтобы мой стон
Сладким, нежным был.
Когда стан твой на моем…
Приходи, нет сил…
 

МИРТИЙ (Неребис).Довольно! Хватит… Все всё поняли… (Всем присутствующим.)Прошу прощения… Так вот, в гостинице. Зажал я рот этой левантинской сучке…

САМОДЕРЖЕЦ. Рыцарь, соблаговолите хранить молчание. Императрица с патриархом держат курс на это помещение. Пусть никто не вякает.

Входит императрица Зоя. В падающем на нее свете она – вылитая Мать. Патриарх– тот же Священник, одетый в светлое платье. Освещены у них только лица.

Слышен колокольный перезвон.

СВЯЩЕННИК. Когда ваш сын воскреснет… Мы устроим ярмарку. Жители и жительницы деревни напьются вдрызг…

МАТЬ. Вернется ли когда-нибудь мой сын?

СВЯЩЕННИК. Наше латинское христианство катится вослед за вашим сыном, к могиле сына сыновей.

МАТЬ. Я отыщу его. Когда он был маленьким мальчиком, то играл с деревьями, то есть с кусочками деревьев. Какие вырезал кораблики! И каких деревянных пастушков! Каких ягнят из дерева!

СВЯЩЕННИК. К вам приходят покупать такие сувениры втридорога. Я велю их воспроизвести дюжинами, будем продавать в ризнице.

МАТЬ. Вернется ли когда-нибудь мой сын?

СВЯЩЕННИК. Вы рядом с ним. Вы вечно рядом с ним. А этот что рассказывает?

МАТЬ. Что может он, по-вашему, рассказать? Он занят овцами и урожаем. А по вечерам развлекается при помощи молотка и рубанка.

СВЯЩЕННИК. Он спускается и пробует прозрачные потоки, разливающиеся под церковью и пахнущие розами и пеплом. Пусть поостережется!

Священник( Патриарх) и Мать( Императрица) выходят. Звон колоколов убывает и пропадает.

САМОДЕРЖЕЦ. Рыцарь! Вы все еще здесь, прекрасный рыцарь?.. Львы с мозаики вас не сожрали? Вы узрели императрицу…

МИРТИЙ. Она напоминает мою мать….

САМОДЕРЖЕЦ. И она сгорает от желания узнать, что же случилось на Дунае. Мы были в гостинице… И ощупью продвигались по залу…

МИРТИЙ. Я ощупью продвигался по залу. Неопределяемая влажность усложняла мое продвижение. Философия, вероотступничество и омерзение кишели на ложах, к коим я притрагивался. Запахи пепла и розы липли к моей физиономии. Комариная оратория принялась издавать жужжание. То тут, то там я схватывал некоторых из кусателей… Тсос пситос психос ситерис эпсилос иксос… зим… зим…

САМОДЕРЖЕЦ. Зим… зим… Грехи человеческие распространяются посредством целования волосатых животов.

МИРТИЙ. Я барахтался в отвратительном конфитюре. Я запутывался ногами в бахроме ублюдочного ковра, прибывшего прямо с дешевой распродажи. Только призрак дьявола был все еще силен. Мне оставалось…

Слышен глухой шум борьбы.

…оставалось лишь познать его во всеобщей его непознаваемости. Плоть, не бывшая, однако, телом женщины… Тело мужчины медленно двигалось ко мне в намерении неплодотворного извращенного сладострастия.

Те же пугающие звуки.

Ты неправильно делаешь. Целиться следует в живот. На вот! Возьми.

Душераздирающий крик.

САМОДЕРЖЕЦ. Света! Света! Всюду! Шевелите диски! Пусть возникнет капитан!

Вспыхивает ослепительный свет. Капитануже здесь. Перед тремя испуганными вельможами на полу вытянулся Классикосс окровавленным горлом. Миртийдержит в руке меч. Неребиссмотрит на мертвеца.

ВРАЧ. Сонная артерия перерезана. Он умер без мучений.

САМОДЕРЖЕЦ. Доктор! Доктор! Действуйте!

ВРАЧ. Я действую… Я здесь… Чего требует больной? Чего просит умирающий? Чтобы врач был рядом, прощупал вену и вынес приговор: ничего не выйдет. (Классикосу.)Ничего не выйдет! Друг мой, жизнь была пуста, и смерть будет пустой. (Остальным.) Он вроде бы согласен. Медицинский корпус бессилен.

САМОДЕРЖЕЦ (Миртию).Вы зачем его убили?

ВРАЧ. Он вторым из шести окончил государственную хореографическую школу.

ПАЛЕОГРАФ. А конкурс был большой… Две сотни кандидатов ежегодно, и один способнее другого.

САМОДЕРЖЕЦ. Сударь, ответьте. Вы зачем его убили?

МИРТИЙ. В лице этого мамзеля я убил порок, содомическое бесчестье и педагогическое браконьерство.

Выбегают танцорыи уносят мертвеца. Самодержецподходит к Миртиюи дотрагивается до его головы.

САМОДЕРЖЕЦ. Ну, а сестра?

МИРТИЙ. Моя сестра?

САМОДЕРЖЕЦ. Нет… Имеется в виду его сестра. Вот эта девушка. Та девушка, с которой вы в нашем присутствии имели развратное нахальство дурно обращаться в полутьме. Давай, Неребис, обвиняй! Вперед!

НЕРЕБИС (бросаясь Миртию на грудь).Простите, сотоварищ самодержец! Извините! Пусть он со мной дурно обращался, но мне было хорошо!

САМОДЕРЖЕЦ. Он ведь убил твоего брата.

НЕРЕБИС. Но мне он дал жизнь и радость любви. И я могу желать ему только добра.

САМОДЕРЖЕЦ (притрагиваясь к голове Миртия).А эта голова?

МИРТИЙ. Она моя.

САМОДЕРЖЕЦ. Стоит мне приказать, и ее отрубят.

МИРТИЙ (свысока).Сударь…

САМОДЕРЖЕЦ. О нет… Прошу вас… Не надо мне петь о том, что за спиной у вас понтифик, ваши графы, герцоги… За вами – только сфинкс и демоны, которые подталкивают нас всех рогами и коленями. «Порок»… «Бесчестье»… У вас, как вы полагаете, подобного не существует… Но вы там у себя, как и все люди на свете, занимаетесь тем, что воюете, жрете, трахаетесь и гадите. Так за кого же вы нас принимаете, мой дорогой? Отец императрицы повелел построить в Константинополе восьмиугольный собор Мудрости.

ПАЛЕОГРАФ. Который мы зовем Софией…

САМОДЕРЖЕЦ. И когда храм был достроен – раз так в тридцать или в сорок более обширный, нежели замок вашего графа…

ВРАЧ.…и изукрашенный изнутри и снаружи эпителием бесконечной мозаики…

САМОДЕРЖЕЦ…то самодержец повелел разрушить храм. И в самом деле, храм располагался таким образом… (Палеографу.)Доскажите за меня… (Врачу.)Мой гнев меня так раздражает…

ПАЛЕОГРАФ (Миртию).При взгляде из дворцовых окон боковая грань этого здания накладывалась на силуэт азиатских гор.

САМОДЕРЖЕЦ. Это было неприятно. Вся перспектива сминалась… (Делает жест.)Ну, вы понимаете, что я хочу сказать.

ПАЛЕОГРАФ. Собор был заново построен в четырехстах шагах от того места. Полтора десятка лет понадобилось, чтобы появился на нашей планете новый геометрический мир из мрамора, в коем змеятся водопады драгоценностей. Его фасад имел в длину шестьсот греческих метров.

САМОДЕРЖЕЦ. Но и его было велено снести. Он закрывал собой три кипариса, три великолепных черных дерева. (Врачу.)Что поделаешь с перевозбудимостью артерии? (Миртию.)Сейчас у нас в работе третий экземпляр. И на что сегодня смахивает собор? Да ничего особенного. Его можно легко спутать с куполом небесным. (Врачу.)Наверное, придется мне ее отрезать. (Миртию.)И вы явились сюда нас поучать! Явились обращать нас в истинную веру! Явились нас цивилизовать! (Остальным.)Известно вам, что такое амброзия? Терапевт, ваша очередь… Я больше не могу.

ВРАЧ. Амброзия есть густое пюре из сияющих молекул, начало которому было положено за столом Электры в хрустальных тюльпанах.

ПАЛЕОГРАФ. Электра… дочерь океана, мать оптических иллюзий…

САМОДЕРЖЕЦ. И моя собственная тетка, по линии Нереид… Мы все просветлены амброзией, да-да! Вас это должно было вразумить. Да если бы одна только амброзия! У нас еще есть стенография…

ПАЛЕОГРАФ. Нумизматика…

ВРАЧ. Ортопедия… Ишиас…

САМОДЕРЖЕЦ (Миртию).А у вас в Тулузе, кроме наглости, еще что-нибудь есть?

МИРТИЙ. У нас есть церковь, без мозаики, без ценных жемчугов, такая же простая и целомудренная, как одеяние Предвечного Владыки.

САМОДЕРЖЕЦ (ощупывая собственную руку).Вот-вот разорвется. На этот раз никаких сомнений: моя артерия вот-вот разорвется. (Миртию.)Но вам же плевать на вашу церковь. Стоит только вас увидеть. Я дотрагивался до твоей щеки. Она пахнет розами и пеплом.

МИРТИЙ (указывая на Неребис).Это запах этой шлюхи…

САМОДЕРЖЕЦ. Замолчи! Это запах, исходящий от тебя! Это запах Востока! (Надевает свою митру.)Будь он христианским, иудейским, мусульманским, хоть монгольским, Восток уважает молчаливость, власть и невмешательство Предвечного Владыки. Ваши же латинские священники, наоборот, твердят, что Предвечный Владыка копошится в вашем болоте и к тому же неустанно подглядывает за мужчинами и женщинами в постели. Говорят даже, ваши священники благословляют именем Предвечного Владыки псов, натравленных на ланей.

МИРТИЙ. Я в своем служении понтифику и Предвечному Владыке никогда ни на йоту не отступался от законов добродетели.

САМОДЕРЖЕЦ. Потрясающе! Да это просто потрясающе! Чтобы мужчина, здесь, передо мной, причинил смерть мужчине и удовлетворение женщине – это, строго говоря, естественно. Но чтобы сразу же, еще тепленьким, он начал проповедовать целомудрие и добродетель! (Врачу.)Ну, как там артерия?

ВРАЧ. Стучит более четко. Ей гораздо лучше.

САМОДЕРЖЕЦ. Господа, этим людям неведома амброзия, но лицемерие их столь совершенно, что оно достойно преклонения.

Все трое кланяются.

Капитан! Велите протрубить большой сигнал стратега!

КАПИТАН. Большой сигнал стратега! Его не трубили с самых похорон Никифора!

САМОДЕРЖЕЦ. Велите протрубить большой сигнал стратега!

КАПИТАН (в кулису)Псалмос стратегой паламон!

Слышно, как приказ повторяет еще один голос. Взрывается краткая милитаристская музыка.

САМОДЕРЖЕЦ (Миртию).Рыцарь, Византийская империя – самая большая в мире. Она расширяется неустанно сама по себе, разворачиваясь от гор Уральских и до гор Ливанских. Правда, не без скрипа, не без скрежета. У нас имеются прекрасные военачальники. Некоторым из них удаются очень миленькие гекатомбы. Но ни один не обладает вашим гонором. Я поручаю вам командование корпусом бронированных лучников. Сорок ливров золотом каждые четыре воскресенья.

ПАЛЕОГРАФ. В доме офицерского состава два помещения: главный резервуар и чулан.

МИРТИЙ. Я лишь ничтожный воин Господа Предвечного. Мне требуется только охапка соломы для ночлега.

САМОДЕРЖЕЦ. Да, вы правы. Бронированные лучники пригодны только для разгона демонстрации ткачей. Что вы скажете об управлении Васупатаном? (Палеографу.)Я не слишком забегаю? Ведь Васупатан у нас?

ПАЛЕОГРАФ. Васупатан… Белуджистан…

САМОДЕРЖЕЦ. Тогда все сразу. Власть… Арбузы… Женщины… Подростки… Вам они не нравятся, но можете войти во вкус. Доходы губернатора куда как превосходят рамки бухгалтерии.

МИРТИЙ. Я желаю только прикоснуться к тому месту на земле, где наш Господь Предвечный вочеловечился.

САМОДЕРЖЕЦ. Гарантированная зарплата губернатора доходит до… Сколько там? Шестьсот?

ПАЛЕОГРАФ. Как минимум, сотоварищ губернатор.

САМОДЕРЖЕЦ. До шестисот ливров в месяц. Вы удовлетворены?

МИРТИЙ. Я пойду своей дорогой. Она меня призывает. Я направлюсь в Иерусалим.

САМОДЕРЖЕЦ. Шестьсот пятьдесят.

МИРТИЙ. Я стану петь для себя гимны.

САМОДЕРЖЕЦ. Он станет петь для себя гимны!.. Тысяча. Это стоит тысячу. И Белуджистан в придачу. Ох, ты мне нравишься! Уважаемые сотоварищи, дорогие товарищи, здесь перед нами подлинный герой, великолепный экземпляр хитрости и смелости, но преданный. Пускай не верит он в свою религию, поскольку он в нее не верит, – наплевать. Плевать, что его действия противоречивы, главное, на словах он последователен.

МИРТИЙ. Но у меня есть вера.

САМОДЕРЖЕЦ. Ты просто обязан подобрать название той силе, что в тебе живет. Велите, капитан, трубить большое олимпийское пробуждение.

КАПИТАН. Большое олимпийское пробуждение? Все статуи затрясутся. (В кулису.)Бос палос идромос олимпикос…

Взрывается звонкая победная музыка.

САМОДЕРЖЕЦ( оглаживая Миртия).Ты сильный. Ты обширный. Но… ты кровоточишь. (Врачу.)Он кровоточит. Отчего же он кровоточит?

ВРАЧ. Надрез слегка кровоточащий и произведенный с помощью ножа.

САМОДЕРЖЕЦ. Пусть эта музыка умолкнет!

КАПИТАН (в кулису, приказным тоном).Бидос!

Музыка умолкает.

САМОДЕРЖЕЦ (Миртию).Он не стерпел вас на своей сестре. Он вознамерился вас заколоть. Вы защищались.

МИРТИЙ. Я ведь действовал…

САМОДЕРЖЕЦ. Вы действовали как любой другой. Вы были дерзки и неумолимы, то есть грандиозны. Сейчас же вы впадаете в банальность. Может быть, не стоит отдавать ему Васупатан? (Миртию.)А кстати… о ноже…

ПАЛЕОГРАФ. Нож!..

ВРАЧ. Нож!..

НЕРЕБИС. Я его подобрала. Он принадлежал моему брату.

ВРАЧ. Во наследство!

САМОДЕРЖЕЦ (подходя к Неребис).Проказница, однако!.. (Указывает на Миртия.)А какая ловкая!.. Ты прятала сей нож с намерением, чтобы я подумал, будто этот вот раздает смерть направо и налево мановением руки, поскольку он силен и не ведает страха. Но на самом деле это был обычный случай узаконенной самозащиты.

ПАЛЕОГРАФ. Исправительный трибунал.

НЕРЕБИС. Но этот человек убил одного из ваших налогоплательщиков!

САМОДЕРЖЕЦ. Что ты хочешь этим сказать? Мне следует его вознаградить или наказать? (Не давая Неребис ответить.)Умолкни. Я все знаю. (Палеографу.)Вы вот что предпочитаете?

ПАЛЕОГРАФ. Я? Я утвержусь в своем предпочтении тогда, когда мудрость сотоварища самодержца его уже осуществит.

ВРАЧ (Палеографу).Эту методику обратнопедалирующего прогнозирования следует использовать на ипподроме, и все ставки будут вашими.

САМОДЕРЖЕЦ (шутливо).Наш палеограф и так уже богат, как черт. (Неребис.)А ты, которая не оплакала покойника, ты постенаешь над убийцей.

Неребисуходит.

Капитан, человек этот… (Указывает на Миртия.)

МИРТИЙ (громовым голосом, Самодержцу).Вы дадите мне коня. И вы дадите мне послание к свирепому магометанскому эмиру, что командует в Священном Граде, где Господь Предвечный меня ждет в своей могиле. Я желаю, чтобы эмир свирепый знал меня как важного сеньора.

САМОДЕРЖЕЦ. А как же для меня самого вы обоснуете эдакую важность?

МИРТИЙ. Вашей супруге сколько лет?

САМОДЕРЖЕЦ. Моей супруге немногим менее пятидесяти.

МИРТИЙ. Она могла бы быть мне матерью.

САМОДЕРЖЕЦ. Не так резво, не так резво… Атлетические упражнения и режим питания помогают императрице сохранять свежесть, осанку и монументальную проворность, что превращает ее в один из самых лакомых кусочков в Константинополе, Адрианополе, Лакедемоне, Салониках и Кейфе.

ПАЛЕОГРАФ. Потому что, следует запомнить, мы доходим и до Кейфа.

ВРАЧ. Прибавьте к этому, что воздержание императрицы имеет следствием ее строгое содержание в доступности все более и более девственной, по мере того как она отсоединяется от сотоварища самодержца, своего царственного супруга.

САМОДЕРЖЕЦ. Зоя воспринимает годы в обратном порядке. Чем она дальше продвигается, тем больше она их теряет. Но… Почему вы меня расспрашивали о ней?

МИРТИЙ. Ваши муки были мной услышаны.

САМОДЕРЖЕЦ (остальным).Ну силен… Ну очень силен.

МИРТИЙ. Я предписываю вам вновь собраться с силами и сделаться мужем и женой с вашей женой.

ВРАЧ. Но… Видите ли… Дело в том, что… Мы не можем, я хочу сказать, что мой хозяин, мы не можем…

ПАЛЕОГРАФ. Нет-нет, прошу вас, продолжайте!

ВРАЧ (Палеографу).Вы предпочитаете говорить сами…

ПАЛЕОГРАФ. Мы не можем, в самом деле…

ВРАЧ. Мы не можем разбазаривать наше могущество на благо гинекологической ненасытности государыни… (Палеографу.)Гинекологическая ненасытность… Вы сами это констатировали. А надо было мне сказать об этом. (Миртию.)Другое дело – человек молодой, авантюрный… (Палеографу.)Валяйте!

ПАЛЕОГРАФ. Императрица Византии!.. Дочерь Константина!.. Что же должен делать сотоварищ самодержец? (Врачу.)Вы позволите?.. Я ведь не посягаю?.. Сотоварищ самодержец должен строить акведуки, охранять сокровищницу, выбирать униформу для сирот и определять толщину золотого покрытия шатров собора мудрости. Тем временем императрица… Кто же будет массировать ей ступни? Кто успокоит ее сердце? Ведь она причесана, умыта и нарумянена для любви, под своей диадемою, напоминающей близкорасположенные сапфиры под незаходящим солнцем.

МИРТИЙ. Я не видел диадемы.

САМОДЕРЖЕЦ. Но ваш взгляд бегает очень быстро.

МИРТИЙ. Она напоминает мою мать. У нее те же лицо и голос.

САМОДЕРЖЕЦ. Женщина есть мать мужчины. Таким образом, мужчина спит со своей матерью. Отца как такового не существует. Это лишь слепая рыба, ограничивающаяся сплевыванием.

МИРТИЙ. Пусть известно станет всем, что нынче вечером самодержец приласкает собственную супругу, дабы исправить несправедливость своего охлаждения.

САМОДЕРЖЕЦ. Рыцарь, но мои физические возможности…

МИРТИЙ. В конце концов, кто из нас сотоварищ самодержец император, вы или я?

САМОДЕРЖЕЦ. Я, разумеется… Я, конечно…

МИРТИЙ. Тогда слушайтесь! И воссоединяйтесь с императрицей!

САМОДЕРЖЕЦ. Так оно, несомненно, и случится.

МИРТИЙ. А потом не принимайте похоронный вид. (Капитану.)Капитан, сделайте все необходимое, чтобы госпожа узнала о мольбах самодержца, ожидающего ее прихода в этот гостеприимный зал, где он горит желанием пасть пред ней на колени.

САМОДЕРЖЕЦ. Чтобы я пал пред Зоей на колени? Разве только от усталости.

МИРТИЙ (повышая голос, ко всем остальным).Сударь, клянусь вам Расклеителем – вы знаете, как остр его свист, – что, если вы не выйдете отсюда, вас сожрут стенные львы. И у меня, наконец, будут доказательства вашего христианства. Львы, львы, только я воздену руки, прыгайте на мясо!

САМОДЕРЖЕЦ. Сотоварищ… Дорогие сотоварищи… Признаюсь вам, хотелось мне увидеть, до чего… Не кажется ли вам, что львы вдруг принялись вибрировать?

ВРАЧ. Меня печалит, что ваше самодержавное величие стремится убедить нас, что у него глюки.

ПАЛЕОГРАФ. Я того же мнения, что и сотоварищ. Один раз не в счет.

МИРТИЙ (воздевая руки).Хей-хо!

САМОДЕРЖЕЦ (выдворяя всех вон мановением руки).Вы все придурки! Торопитесь!

Палеограф, Врачи Капитанделают вид, что удаляются, однако совсем не уходят.

Никогда никто не смел меня выпихивать. (Смотрит на Миртия, говорит прямо ему в лицо.)А этот конь – он не боится. Он меня выталкивает. Он меня вытряхивает. Он меня вышвыривает. Этого я и ожидал.

ПАЛЕОГРАФ(с порога).Вы рискуете своим могуществом.

САМОДЕРЖЕЦ. Главный секрет моего могущества – это отдать свое могущество. (Снимает свой браслет, внимательно рассматривает его и взвешивает на руке.)

Палеографи все прочие исчезают.

Верховный вес в империи… Я вверяю его в ваши руки. (Надевает браслет на руку Миртию.)

МИРТИЙ. Значит, я могу делать все? Значит, я могу говорить все? Значит, я руковожу? И это не шутка?

САМОДЕРЖЕЦ. Вы наделены исполнительной властью.

МИРТИЙ (безапелляционно).Вы с вашей женушкой воссоединитесь.

САМОДЕРЖЕЦ. Опять за свое! Слушай, Миртий! Ты не против, чтобы я тебя звал Миртий? Ну не станешь же ты со мной так поступать!

МИРТИЙ (неколебимо).Вы соблюдете законы брака.

САМОДЕРЖЕЦ. Да, законы брака… Но подумай об империи… Казна… Сенат… Колоссальные акведуки… Ты хотел бы, чтобы ради постели я принес в жертву акведуки?

МИРТИЙ. Вы употребите собственную супругу, дабы быть в согласии с Предвечным Владыкой.

САМОДЕРЖЕЦ. Но уже пять лет, как… Пять лет! (Доверительно.)Говорят, она красится. А вы ужасны, знаете об этом?

МИРТИЙ (кричит).Зоя! Зоя!

САМОДЕРЖЕЦ (обреченно).Чем же мне ее для начала порадовать?

МИРТИЙ. Первые слова иногда самые лучшие.

Входит Императрица. Она держится незаметно и удрученно, но достойно. На ней тяжелое негнущееся платье.

САМОДЕРЖЕЦ (Зое).Могу ли я спросить у вас, как они себя чувствуют?

ЗОЯ. Ценю вашу заботу.

САМОДЕРЖЕЦ (представляя Миртия).Позвольте подвести к вам западного наездника. У него все четыре копыта белые. Он задержался в нашем городе на пути к гробу.

ЗОЯ. Я желаю сесть.

САМОДЕРЖЕЦ (суетливо).Ну разумеется. Конечно.

ЗОЯ. Они так отяжелели. Вот уже пять лет как я стою. Стою перед стеной. И неожиданно перестаю понимать, почему стою так долго. Перестаю понимать, почему должна клянчить табуретку, хотя это я всем здесь владею.

МИРТИЙ. Сударыня, я не облачен никакой священнической прерогативой. Тем не менее я ощущаю великую гордость и силу за свою католическую, апостольскую, романскую и тулузскую церковь и от имени ее, иначе говоря, во имя истины Предвечного Владыки, высшего охранника любовного закона, возвращаю вам сего шалопая. В вашем доме вы со своим мужем отныне и за годом год будете мужем и женой.

САМОДЕРЖЕЦ (Зое).Сударыня…

ЗОЯ (Самодержцу).Сударь…

САМОДЕРЖЕЦ. To, что иностранный сеньор так хлопочет ради нас, покажется вам менее удивительным, если вы соблаговолите обратить внимание на то, что он сеньор именно иностранный. Наши постоянные советники… Что сделали вы с патриархом?… Наши постоянные советники… Их острая приправа потеряла остроту. А этот новый голос – кстати, голос молодой – так этот новый голос меня так пришпорил, что… Вам, пожалуй, будет лучше на софе…

МИРТИЙ (Самодержцу, вполголоса).«Дорогая…»

САМОДЕРЖЕЦ (тихо).Нравится?

ЗОЯ (прислушиваясь).«Дорогая…» Это про меня?

МИРТИЙ (так же).«Моя Венера между двумя волнами… Моя Зоинька дорогая…»

САМОДЕРЖЕЦ (Зое).Вы слышали. Я подписываюсь. И ратифицирую.

МИРТИЙ (снимая браслет и возвращая его Самодержцу).Друзья мои, большего дружба сотворить не может. На Халкедонию, Дорилею, Полибодос, Мараш, Азаз, Бейрут, Хайфу и Цезарею…

САМОДЕРЖЕЦ. Он по пальцам знает стратегический маршрут… А жаль… Единственно тот далеко пойдет, кому неведомо, куда идти.

МИРТИЙ…Я направляюсь в Святой Град, в коем Господь Предвечный…

ЗОЯ. Что он там болтает?

САМОДЕРЖЕЦ. Он собирается отбыть. Хочет отвоевать Гроб.

ЗОЯ. У этого малого не все в порядке с головой. Вы, самодержец, отпустите его? Вам следует, наоборот, завербовать его в наши войска.

САМОДЕРЖЕЦ. Я предложил ему командование бронированными лучниками. Я предложил ему управление Васупатаном.

МИРТИЙ. Я уже вдеваю ногу в стремя.

ЗОЯ (Самодержцу).Вам, следовательно, в удовольствие, чтобы он, через арабов, через турок, отправился умирать на пыльной глине, высунув язык? Благодарю вас.

САМОДЕРЖЕЦ. Но, сударыня…

ЗОЯ. Чего «сударыня»? Чего «сударыня»? Вот до чего мы уже дошли! Мало того что месяцы, и месяцы, и месяцы ты исключал меня из списков живых женщин и обращался со мной так, словно я кирпич. Топтал меня ногами. И использовал в своих глобальных построениях. Я же себе говорила: «Может быть, он прав? Жене следует находиться в доме. У него есть акведуки и свои заботы и победы…» Но я забывала, я старалась забывать, что Византия – это я. И я молчала. Только взгляд мой был красноречив. (Указывая на Самодержца.)Но эти вот глаза меня более не слушали. Совсем недавно я произнесла несколько слов. Черт побери! Скандал и катаклизм! Дочь Константина смеет разговаривать во дворце Константина! Я просила одолжения, о! совсем небольшого… ради блага государства, не забудьте, ради блага государства! Ведь наемников-норманнов, хоть из Лотарингии, хоть с Украины, у нас полные казармы. Я же предложила рекрутировать вот этого. Без варварского простодушия наемников-норманнов мы бы сдохли, словно мухи в чреве мудрости. (Имитируя Самодержца.)«Но, сударыня…» (Самодержцу.)Но, сударь, насколько мне известно, я ни разу с вами не переспала. Так за кого вы меня принимаете? Вы-то, со своей стороны, со мною переспали.

САМОДЕРЖЕЦ( вполголоса).Логика гинекологика.

ЗОЯ. Вы не назывались Феопомпом Третьим. Вы назывались Михаилом. И если я кирпич, то вы были стенографистом. (Миртию.)Он ходил в зеленой блузе… Он краснел… Его кузен, злобная старая лиса, его кузен был управляющим…

САМОДЕРЖЕЦ. Мне-то эта история известна. Меня призывают акведуки.

Самодержецудаляется. Передавая при этом – вполне машинально – Миртиюсвой браслет.

ЗОЯ (Миртию).Вы много проскакали? Видели много народа? А ваша матушка? Расскажите-ка мне о вашей матушке…

МИРТИЙ. Вы на нее похожи. Стоило мне вас увидеть…

ЗОЯ (продолжает свои сетования).Два года я была счастливой… О! Я уверена в этом… Где-нибудь эти два года счастья превратились в звезды, звезды, звезды, лучащиеся светом, слитные и параллельные, запущенные в божественную бесконечность. Никакой акведук никогда не прервет их ослепительный полет. Но что должно было произойти, то я предчувствовала. Извлеченный мной из слякотного забвения, он сделался царем. И, несомненно, он нас удивил. Синод… Сенат… Видеть… Возводить… Решать… Руководить… Как вы понимаете, я им восхищалась… (Неожиданно.)Ты говоришь, я похожа на твою мать? Ей столько же лет, сколько и мне?

МИРТИЙ. Примерно.

ЗОЯ. Как она с этим управляется? Как они все с этим управляются?

МИРТИЙ. О чем вы?

ЗОЯ. Ну, когда приходит оно, время умирать? В какое ужасное и неповторимое мгновенье женщина узнает, что она умерла? Мои одежды ведь – одежды женщины… И мое имя… Кстати, Зоя – знаешь, что это такое?

МИРТИЙ. ЗОЯ…Жизнь… Вода… Животные…

ЗОЯ. Мое ироничное именование есть имя женщины. Тело, в котором я заключена, меня душит и не выпускает… И мечты… И имя… И мечты… И мое тело… Да, я женщина. (Чуть потерянно.)Я их сосчитала… Тридцать три… Тридцать три седых волоса. Седые волосы всегда толще, чем черные. Тридцать три седых волоса, и я отвергнута… Хотя руки мои… Вот, оцени их… Хрупкие и точеные… Сухие… Гибкие… Но они знали золотые дни, словно поля у старинных пергаментов. Тридцать три седых волоса и несколько золотых месяцев. Так что же, смерть… Что делать? Неребис, сестра танцора… Нельзя ли мне с нею тайно обменяться? Нет… мне следует оставаться с самою собой. Послушай… Девушки молоденькие напоминают горы Азии… Они пульсируют лазурью в утренней прозрачности. Но подойди к этим горам… И обнаружишь отвратительные мерзости, хищнические наклонности и ледяную глупость. Женщины же вроде меня, напротив, если поначалу они на тебя не действуют, то золотые дни… седые волосы… Подойди. Ну, подойди же!

Миртийподходит. Зояприближается к нему, но не спешит сжать его в объятиях.

И узнаешь, что плоть их так же горяча, как сама жизнь.

МИРТИЙ. Ни одна женщина меня не остановит на пути ко Гробу Господа Предвечного, которого за нас распяли на кресте.

ЗОЯ. Кресте?

МИРТИЙ. Кресте.

ЗОЯ. Кресте! Болван! Да его бабушка придумала!

МИРТИЙ. Сударыня, недопустимо позволять себе шутить на тему креста.

ЗОЯ. Какие шутки? Ты хочешь, чтобы я показала?

МИРТИЙ. Что же?

ЗОЯ. Крест. Ей было семьдесят. Я про бабушку… Ей было семьдесят. Мне все-таки пока еще не столько. Ее мужа звали Хлор, настолько он был бел. Она сама, на этом самом месте… на этом самом месте, здесь, императрица Елена, чьим потомком я являюсь, приказала его начертить и изготовить – первый крест. Таким, каким моя предшественница Елена его сочинила и каким его стачали плотники нашего флота, таким он и остался навсегда в нашей семье.

МИРТИЙ. А как муки крестные? Как же крестные муки?

ЗОЯ. Люди, в самом деле, словно дети. Бегут к нам со всех ног, чтобы дать себя обжулить. Прилагаешь все усилия, чтобы сказать им правду, а они отказываются слушать. Сам ваш папа знает это, допускает, распространяет и провозглашает, что у нас имеется священный крест, исторически придуманный доброю матушкой, со складными перекладинами на шарнирах для удобства перевозки. (Направляется к одной из драпировок.)Я его тебе продемонстрирую.

МИРТИЙ (преграждая ей путь).Я столь же опасаюсь в это верить, сколь не верить. Ну так были или не были крестные муки?

ЗОЯ. Дети… Дети… Не удастся мне обойтись без патриарха. (Зовет.)Себастос!

Входит патриарх Себастос– совершенно вылитый Священникиз первого действия, с откровенно фальшивой бородой, в довольно неопределенном церковном одеянии и в митре с греческим крестом. Быстро и бесшумно приближается к Миртию, склоняется перед ним и начинает говорить.

СВЯЩЕННИК. День рождения изобретения славится в православной церкви в день тринадцатый декабря месяца, а в вашей так называемой церкви католической – в тринадцатый день месяца мая.

МИРТИЙ. Сударь, были крестные муки? Да или нет?

СВЯЩЕННИК. Я вам отвечу. (Напыщенно.)Наш язык отказывается описывать величие и значение этого строго кавказского и византийского изобретения, воплощенного в строго определенной серии литургических проявлений, могущих подтвердить в плане практическом теорию теологическую. (Кланяется и уходит.)

МИРТИЙ (Зое).Ну что же, продемонстрируй мне его.

Зоятянет за шнур. Появляется гигантских размеров крест, чья верхняя часть утопает в полутьме.