Текст книги "Антология современной французской драматургии.Том 1"

Автор книги: Натали Саррот

МАРГАРИТА. Если хотите, я предупрежу отца. Он пришлет «скорую помощь».

ЛАХДАР. Думаете, ваш отец…

МАРГАРИТА. Он офицер.

Лахдарвздрагивает. Маргаритавнимательно на него смотрит, потом продолжает тихим голосом.

МАРГАРИТА. Вы иностранец? Нет. Вы араб. Теперь я вижу, когда рассмотрела вас поближе. На вас кровь.

ЛАХДАР. Да, на мне кровь.

МАРГАРИТА (задумчиво).Странно… Других я видеть не могу. Они грязные. Как будто вшивые. Вы не такой, как они. Ложитесь на мою кровать.

ЛАХДАР. Я посплю у друзей.

МАРГАРИТА. Я ухожу. Ложитесь на мою кровать. (Уходит.)

Появляется Неджма.

НЕДЖМА. Прости меня. Твои друзья тебя ищут. Видели, что ты зашел сюда.

ЛАХДАР. И вы тоже следите за мной? Я что, ребенок или раб?

НЕДЖМА. Слишком далеко я зашла, следуя за тобой. И не мне беречь тебя. Ты словно тонешь в собственном взгляде – если можно назвать взглядом того паука, что пробегает по твоему лицу. Я преследую тебя, а ты меня ослепляешь и хлещешь. Тяжким грузом давит на меня твоя жестокая душа, и я ношу траур, но умер ты лишь для меня.

ЛАХДАР.

 
Не в твоих силах отвергнуть
Любовника, погребенного
Порывом нового ветра, налетевшим вне срока.
Ты возделана вдали от моей нивы,
Твоему ярму я дарю одиночество,
И, покинутая, ты будешь носить венец моего небытия.
 

НЕДЖМА.

 
В моем собственном чреве
Ты засеял меня безвозвратно
И испарился,
Как лживое облако,
С моей водой обетованной.
 

ЛАХДАР.

 
Отброшенным мешком я валяюсь,
Дымясь, и сливаюсь с тобой.
В душистых облаках твоих
Я безмолвно затоплю тебя.
Отброшенным мешком я валяюсь,
Дымясь, и сливаюсь с тобой, Раздавленная земля, непредсказуемая спутница.
Меня застали врасплох и погребли под твоим жестким зерном…
 

НЕДЖМА.

 
Я видела, как ты упал под серпом.
 

ЛАХДАР.

 
Но я выберусь из зыбучей могилы.
И тебе никогда не узнать,
Какая из древних атак захлестнет тебя вновь.
Забыта
Твоя зимняя
Нагота!
Я волоку душу к затерявшейся смерти.
Пусть она скинет свои свадебные одежды,
Нареченная колдунья!
Пусть девственницей вьется вкруг огня, пока не кончатся силы!
И напрасны будут ее уловки —
Я не поверю, что иссякнет ее водопад
В глубине брачных гротов!
Любовь, смерть и душа —
Сожаления, погребенные предками,
Изобличают их жизнь.
 

Словно древний бич, поразивший во времена скудости стойбище безвестных любовников, которые не могли узнать друг друга, не испепелив последних слез в той борьбе, где так одиноко чувствует себя душа противника!

Входят Хасани Мустафа.

МУСТАФА (указывая на Лахдара).Вот он. Живой и даже не прочь поболтать.

ЛАХДАР. Подожди.

Появляется Маргарита, пугается при виде двух бойцов.

НЕДЖМА. Не бойтесь. Мы уходим.

ЛАХДАР (взволнованно).Ну нет! Останемся вместе. (Указывая на Маргариту.)Она из Парижа. Когда мы у нее, то все равно что за морем.

МАРГАРИТА. Я запру дверь.

НЕДЖМА (с болью).Не надо так беспокоиться.

МУСТАФА (виноватым голосом).Зло уже свершилось.

Пять прожекторов вспыхивают, освещая сцену. Первый прожектор освещает распухшее лицо Лахдара, на которое завороженно смотрит Маргаритав луче второго прожектора, который высвечивает эту новую любовь, возникшую неожиданно для раненого. Третий прожектор делает явным бессильный вызов Неджмы, в ее взгляде горечь берет верх над нежностью… Четвертый прожектор следует за взглядом Мустафы, переходящим с Неджмына Лахдара– Лахдара, которого он начинает ненавидеть, и Неджмы, которая окончательно его разочаровала. Пятый прожектор гаснет первым, осветив лицо Хасана, слегка в стороне, одинокого и в то же время переживающего за остальных. Затем Мустафа, Маргаритаи Неджмадруг за другом погружаются в темноту. Последний прожектор гаснет на губах Лахдара, в тот момент, когда он начинает говорить.

ЛАХДАР (стремясь разбить лед).У вас есть что-нибудь попить? Все равно что. Выпейте с нами. В знак того, что никто не держит зла.

Маргаритаприносит питье. Они пьют за здоровье Лахдара.

ХАСАН. Как твои раны?

ЛАХДАР. Как новенькие.

МАРГАРИТА. Он потерял много крови.

НЕДЖМА. Вы вновь наполните его как бурдюк?

МУСТАФА (ревниво).Он теперь ничего не чувствует, вроде тех деревьев, – аисты долбят их клювом до самых костей, а им все нипочем.

ЛАХДАР (внезапно поворачиваясь к Мустафе).Тот же аист (указывая на Неджму)прищемит клюв тебе. Но я спокоен. Мы братья. Вороны друг друга не чернят… А теперь скажи, где мои люди?

Оскорбленный Мустафане отвечает. Молчание. Отвечает Хасан.

ХАСАН. Остались только мы, во всем районе. Нужно заново собирать людей. Наш штаб – один из немногих, которые не разгромили. В газетах пишут, что осадное положение долго не продлится. Но всех подозрительных мужчин, от восемнадцати до шестидесяти лет, военные грузовики увезли подальше от города.

ЛАХДАР (Маргарите).Что об этом думает ваш отец?

МАРГАРИТА (задумчиво).Он выполняет приказы.

МУСТАФА. Да, все решают колонисты. Они добились от Парижа, чтобы власть была как бы поделена между ополчением и армией. У самого коменданта связаны руки. Тут чего угодно можно ждать.

ЛАХДАР. Уже подсчитали наши потери?

МУСТАФА. На мой взгляд, их можно поделить на три категории: жертвы, пленники и беглецы. И конца этому не видно. По ту сторону рва сгущается непроглядная ночь. Они готовят какую-то катастрофу, хотя боевую готовность вроде бы отменили.

ЛАХДАР. Собственными руками они сводят на нет свою победу из страха перед карой.

МАРГАРИТА. Не надейтесь, что Париж осудит действия армии.

МУСТАФА. Мы знаем, как велика власть колонистов. В один прекрасный день они доберутся и до вас и будут терроризировать вас уже во Франции. Они и так не дают вам покоя, пытаются одурачить, обложили вас со всех сторон. Они ваши наемники, которым вечно не хватает силы. И рано или поздно в своей рабской надменности они повернут оружие против вас.

МАРГАРИТА (со страхом).Не так громко… Он все слышит у себя в кабинете.

МУСТАФА. Кто?

МАРГАРИТА. Мой отец.

Мустафаи Лахдарпереглядываются. В тот момент, когда раздается крик Маргариты, дверь разлетается на кусочки под ударом сапога Коменданта. Хасанв упор стреляет в него, Комендант падает. Все происходит в мгновение ока. Маргаритаколеблется, потом решительно кидается вперед. Она наступает на тело отца, чтобы вцепиться в Лахдара, который отбивается от нее, совершенно оглушенный.

МАРГАРИТА. Скорее, унесем их обоих. Машина у входа. (Уносит на себе Лахдара, который перестал отбиваться.)

Покидают сцену, за ними Мустафа, который несет тело Коменданта. Хасани Неджмаостаются одни.

ХАСАН (все еще под впечатлением от того, что он сделал).Это правда ее отец?

НЕДЖМА. Мне все равно.

ХАСАН. Напрасно ты ее так ненавидишь. Она всего лишь иностранка, просто девчонка, которая оказалась в чужой стране, не у дел, жила как в казарме, задавленная кастовыми предрассудками, да еще рядом с не знающим жалости отцом. Одиночество привело ее к нам как лунатика. Она переходит из детства в молодость, как переходят в стан врага, ступая по собственной крови, не зная тех, чью сторону избрала, вырванная из своего затворничества случайным ударом судьбы…

НЕДЖМА (угрюмо).Мне все равно.

ХАСАН. Ты ревнуешь?

НЕДЖМА. Ты просто осел с пистолетом… Разве не заметил? Пока была я, Лахдар и Мустафа ненавидели друг друга. А как появилась эта француженка, их дружба воскресла как ни в чем не бывало.

ХАСАН. Так любовная ревность уступает место братству по оружию.

Темнота. Свет. Удары гонга. Атмосфера бара, где полно людей. Неджмаговорит, стоя в центре сцены.

НЕДЖМА. Пришло время рассказать, что произошло, когда Лахдар стоял на пороге юности: он тогда думал, что ему предназначено жить в другой стране, называть которую я не буду… Это все случилось через много лет после того, как мысль об отъезде уже созрела в нем. Его отец все свое время проводил в кафе, день и ночь. Лахдар вспоминал, как провожал его туда, когда засуха оставила мужчин без работы. Рабочие, крестьяне, мелкие служащие и даже один адвокат не вылезали из этого кафе. Пили они мало или много. Играли в карты или в домино. Так проходили тяжелые дни. Адвокат читал газеты, потирая глаза; другие откидывали головы, чтобы поразмыслить. Отец Лахдара старался не привлекать к себе внимания. «Газеты – это вроде как тайный язык у колдунов, – говаривал он, – а он на то и тайный, чтоб не всякому понять…» Однажды утром полиция устроила на улице сразу несколько облав. Все кинулись прятаться кто куда, в кафе, магазинчики, бани, даже на вокзал… И Лахдар зашел в кафе… (Уходит со сцены.)

Неджмауходит. В центре сцены – рабочие, крестьяне, мелкие служащиеи Адвокат. Среди них Taxap. В глубине стоит Мустафа. Лахдарпроскальзывает к нему.

ЛАХДАР (заметив своего папашу, цедит сквозь зубы).Сегодня здесь полно народу.

ТАХАР. А с тобой одним лишним больше.

ЛАХДАР. Я не к тебе пришел, отец мой, я просто искал, где поспокойней.

МУСТАФА. Садись, товарищ, и прояви немного уважения к своему отцу.

В этот момент Адвокат, замерший над своей газетой, негромко вскрикивает.

АДВОКАТ. Ну вот! Главе партии вынесли приговор. Двадцать лет каторжных работ.

СЛУЖАЩИЙ (безразлично).Наш мэтр в расстройстве.

АДВОКАТ. Вам-то, конечно, и в голову не пришло сообщить нам.

СЛУЖАЩИЙ. Извините, мэтр, но такие новости на вас дурно действуют.

МУСТАФА. Приговорен по закону? Простите, мэтр… Но как могли приговорить главу?

АДВОКАТ (с видом всезнайки).Закон и колонисты… Конечно же, его приговорили.

ЛАХДАР. И ничем ему не помочь?

АДВОКАТ. Такое не в первый раз случается. Он умрет в тюрьме.

КРЕСТЬЯНИН. Значит, никакой надежды?

МУСТАФА. Вас послушать, мэтр, так получается, что все мы рано или поздно будем приговорены?

АДВОКАТ. О, сын мой, вы меня поняли! Закон для нас постоянная угроза, а подобные приговоры не дают нам об этом забывать. Однако закон бессилен против народных масс. Пока мы будем держаться вместе, он позволит нам жить в послушании. Если же на свою беду кто-то из недовольных…

ТАХАР. Браво, мэтр, научите нас!

ЛАХДАР. Вы хотите сказать, что глава партии был единственным, кто взбунтовался и продолжал свои попытки, так и не сумев убедить всех нас? Вы хотите сказать, что мы не пошли за ним до конца?

АДВОКАТ. Да, сын мой, ты тоже понял. Я полагаю, что для выходца из такого народа, как наш, – голодного и невежественного – было чистым безумием самому подставить голову под удар закона. И как вы сами видите, этого несчастного в результате все бросили. Его приговор только запугал нас еще больше, вот мы и терпим облавы, хотя ни в чем не виноваты…

ЛАХДАР. Браво, мэтр, вы и впрямь были знакомы со многими судьями. Вы так благоразумно обо всем судите.

АДВОКАТ (скромно).Я уже двадцать лет член коллегии адвокатов.

ЛАХДАР. А у меня из головы не выходит этот человек, которого только что приговорили. Он тоже получил свои двадцать лет, но по другую сторону решетки. Вы это понимаете, мэтр, не так ли?

АДВОКАТ (растерянно).Ну, я был знаком со многими судьями…

ЛАХДАР. Вы были знакомы с ними лично?

АДВОКАТ. Ну, за те двадцать лет, что я член коллегии…

ЛАХДАР. Значит, их закон не так уж неприступен… Достаточно стать членом коллегии. Вы зародили во мне желание им стать.

АДВОКАТ (раздраженно).Поздновато, молодой человек, браться за учение.

ЛАХДАР. Идите сюда, идите все! Здесь каждый может записаться в члены коллегии. Но это будет по другую сторону решетки, потому что сам закон скоро перейдет в другой лагерь. Мэтр, ваш приговор станет пустым звуком.

РАБОЧИЙ. Пусть хоть раз поставит нам выпивку!

АДВОКАТ. Бог вам в помощь, дети мои. Пойду посмотрю, принесли ли свежую газету. (Выходит среди всеобщего веселья.)

МУСТАФА. Мэтру не понравился наш энтузиазм.

СЛУЖАЩИЙ. Он человек свободный, но со своими заботами.

РАБОЧИЙ. Уж лучше я буду смахивать на раба.

ЛАХДАР (обращаясь к Мустафе).Пора приниматься за дело.

МУСТАФА (доставая из кармана блокнот).Заседание открыто.

Рабочиеи крестьянемолча подходят ближе. Тахаростается один за стойкой.

ЛАХДАР (Тахару).Мы начнем, когда ты уйдешь.

ТАХАР (хозяину кафе).С ними ты здорово разбогатеешь. (Выходит.)

За ним уходят несколько мелких служащих. Собрание начинается в шуме голосов. Потом выделяется один негромкий голос, читающий доклад, и внимание всех приковано к нему.

МУСТАФА…Их одиночные камеры не для нас: изолировать там всех наших заключенных никогда не удастся. Нужно вести организационную работу в общих камерах, несмотря на присутствие уголовников; следует готовиться к арестам и проникать в исправительные заведения, имея разработанный план общего освобождения, включая освобождение бандитов, осужденных за уголовные преступления, потому что мы не должны судить тех, кто скован с нами одной цепью.

Свет постепенно гаснет, и бойцы встают и уходят каждый в свою сторону. Тени Лахдараи Мустафы, проецируемые на экран, погружаются в темноту. Крупным планом решетка военной тюрьмы. За ней в одной камере Лахдар, Мустафаи Хасан. Зрители постепенно узнают лицо каждого из заключенных, которых они больше не увидят на протяжении всей сцены – только голоса их будут отчетливо звучать в громкоговорителях. Перед прутьями тюремной решетки на переднем плане по обеим сторонам улицы, которая начинается прямо под окошком камеры, двумя смыкающимися рядами стоит толпа, образуя хор. Персонажи хоране являются символическими, кроме Маргариты, парижанки, которая выделяется своей элегантностью; она меланхолично расхаживает в одиночестве по улице, ожидая вестей от Лахдара, в то время как толпа занимается своими делами, гуляет или дремлет, но при этом постоянно прислушивается к тому, что говорит троица заключенных.

ХАСАН. Не расстреляют они тебя. Просто разыграют спектакль, чтоб заставить тебя говорить.

ЛАХДАР. Они объявили мне, что это случится завтра, на рассвете. И вроде бы ждали, что я отвечу.

МУСТАФА. Тяжело услышать такую новость? Тяжелее, чем пытки?

ЛАХДАР.

 
Едва прозвучал приговор,
Время стало воспоминанием о грядущем расстреле.
Слезы хлынули вспять,
С грохотом подземного водопада разбиваясь о глазное дно.
Всплывали лишь последние дни зимы.
Мои школьные воспоминания…
 

МУСТАФА. Мы были вместе…

ЛАХДАР…В ту зиму мы с Мустафой объединили две наши враждующие банды… Мы вечно поджидали друг друга после школы, в надежде напасть первыми, а перед уроками боролись за право первыми попасть в класс.

МУСТАФА. Я думал об этом. Вот только сегодня утром думал. Теперь-то я понимаю: не имеет значения, что вы живете бок о бок, пока не обретете общую память, пока не сумеете оценить всю ее глубину и равную друг для друга важность, – только тогда появляется уверенность, что другой всегда там, в этой памяти.

ЛАХДАР.

 
Так память о тех зимних днях
Тебя связала с завтрашним паденьем,
Как в наших школьных драках.
Тогда мы не знали, что приговорены.
Но сейчас
Я чувствую, как моя кровь вскипает и брызжет
В лицо все тех же людей.
С самого детства я видел в них врагов.
Уже тогда Меня душила ненависть,
Ненависть и жажда
Сойтись однажды с ними лицом к лицу
И наконец узнать, взаправду ли они нас победили.
 

МУСТАФА. С самого детства мы знали, что будем их бить. Едва мы научились бегать, мы выбрали бунт и подполье. Пусть они предвидели наши удары. Пусть вместо них гибли мы: наша могила всегда распахнута для них. Они вымрут, стоит нам исчезнуть. Разве они могут жить без нас?

Обе половины хорапо очереди повторяют: «…Разве они могут жить без нас? Стоит нам исчезнуть, они вымрут. Разве они могут жить без нас?»

Голос узника теряется в хоре толпы, которая вторит ему эхом. Финал строфы толпа обращает и к узникам, и к их палачам, в то время как в устах Мустафыэти строки звучали однозначно, подразумевая исключительно палачей. Через некоторое время голос Лахдарасменяет голоса хора.

ЛАХДАР.

 
Близость ли смерти разжигает наш гнев,
Или ищут воплощения наши детские воинственные мечты,
Это война или сон?
Вот уже сто лет нас разоружают,
Скоро не с чем будет пойти на охоту…
 

ОБЕ ПОЛОВИНЫ ХОРА (повторяя по очереди конец строфы).«Скоро не с чем будет пойти на охоту… Вот уже сто лет нас разоружают. Это война или сон?»

Наступает тишина, потом тихо звучит голос Хасана.

ХАСАН (шепотом).Может, тебе немного поспать?

МУСТАФА.

 
Сна больше нет в этом мире
Для того, кто увидит нагую зарю,
Словно любовник, бросающий вызов бегущей ночи…
 

ОБЕ ПОЛОВИНЫ ХОРА (повторяя по очереди).«Словно любовник, бросающий вызов бегущей ночи… Для того, кто увидит нагую зарю, сна больше нет в этом мире…»

ХАСАН (вновь вступает в унисон с Мустафой; их дуэт объединяет обе половины хора, которые со всех сторон обступают Маргариту).

 
Мы его сокамерники,
И перед нами все тот же Лахдар, вечно спешащий,
Тот же Лахдар, вечно в погоне за временем и пространством,
Но теперь его взгляд бросает нас в дрожь,
Ослепляя роем раскаленных стальных искр,
В минуту возвышения,
Когда голова его притягивает молнии
И заставляет склоняться ружья.
 

Выдыхая последние строки, слитные голоса Хасанаи Мустафыобразуют дуэт, который объединяет обе половины хоравокруг Маргариты. И объединившийся хорподхватывает всю строфу, обращаясь к молчащей Маргарите. Затем хорбыстро заполняет тюрьму и становится невидимым, а Маргаритаостается одна на улице. Снова звучит голос Лахдара.

ЛАХДАР.

 
И я чувствую все бремя мира
Теперь, когда любое слово
Падает тяжелей слезы.
Я вижу нашу страну и вижу, как она бедна.
Я вижу толпы обезглавленных мужчин,
И все они чередой проходят у меня в голове,
Ибо вот они, перед нами, но нам их уже не догнать!
 

Весь хор, еще невидимый, повторяет последнюю строку.

ХОР. «Ибо вот они, перед нами, но нам их уже не догнать!»

После этого вновь звучит голос Лахдара.

ЛАХДАР.

 
С каждым годом, с каждой мощной волной
Наших напрасно заколотых призраков
Мы погружаемся в камень,
Проходим сквозь еще одну гибель,
И все дольше рыдают плакальщицы.
Но душа наша редко стенает,
Ибо мы вцепились зубами в раненое Время,
Как и многие юные мудрецы,
Закопанные в храмах.
Ибо и по ту сторону надгробных плит
Нас настигают страдания,
Тревожа смерть в самом ее источнике.
 

В этот момент появляется группа солдати заходит в тюрьму. Почти сразу они выходят обратно, конвоируя трех неизвестных, и символически расстреливают их на улице в свете прожектора, который обозначает рассвет. Потом солдатыпокидают сцену, а хорвыходит из тюрьмы и ритуальными жестами хоронит три тела. Шепча погребальные молитвы, хорвыстраивается затем по обеим сторонам улицы, как и раньше, вокруг Маргариты, которая по-прежнему ждет. Тем временем луч прожектора перемещается с расстрелянных и теперь предвещает рассвет оставшемуся в одиночестве Лахдару.

ЛАХДАР. Пришел час. Лишь бы мне позволили увидеть свет дня, хоть на несколько мгновений, чтобы прогнать темные мысли. Прошло время мудрствования. Внезапное озарение: все, чего я искал, искало меня! И вот нас неумолимо сметает встречный ветер.

ОБЕ ПОЛОВИНЫ ХОРА (повторяя по очереди).«Нас неумолимо сметает встречный ветер».

Два офицеравходят в тюрьму. На протяжении всей сцены слышно, как пытают Лахдара.

ПЕРВЫЙ ОФИЦЕР. Тебя казнят в камере.

Крик Лахдара. Луч обезумевшего прожектора мечется по стенам тюрьмы, в то время как обе половины хорамрачно повторяют:

ХОР. «Тебя казнят в камере. В камере тебя казнят».

После долгого молчания вновь слышно, как допрашивают Лахдара.

ПЕРВЫЙ ОФИЦЕР. Ты только глянь на него. Вот уставился… Никогда такого не видел.

ВТОРОЙ ОФИЦЕР (Лахдару).Имей в виду, мы это делаем так, для проформы. Шеф собирается выставить тебя отсюда. Ну, говори!

ЛАХДАР (кричит в громкоговоритель).Так это ваша казнь? Это? Сами говорите. Говорите, ну!

Начальник полиции, в свою очередь, заходит в тюрьму. Этот офицер форму не носит. После его прихода крики Лахдарастановятся пронзительными. Пауза. Потом слышен конец допроса.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Что, вы с ним еще не закончили?

ПЕРВЫЙ ОФИЦЕР. Похоже, он потерял рассудок. С типами вроде него, при всем к вам уважении, пытка ничего не дает. Они привычные.

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ему крышка. Всю жизнь его будут преследовать видения, и он будет орать как одержимый. Пусть возвращается к своим друзьям. Пусть возвращается к своей матери. Когда они увидят его, то все поймут.

Лахдарпокидает камеру без конвоя. Нетвердой походкой он бредет по заполненной людьми улице, между двумя частями хора, перед тем как оказаться лицом к лицу с символическим врагом: это Маргарита, которую объединившийся хоросыпает насмешками.

ХОР (указывая на Маргариту).

 
Вот парижанка,
Душа открытого города,
Дочь палача,
Отрыжка кровавых расстрелов.
Вот парижанка,
Сектантка,
Дуреха.
Вот парижанка,
Невежда,
Жестокая
Дочь палача.
Она медлит, она столько медлила,
Прежде чем встать на сторону жертв.
Вот парижанка.
 

Лахдарберет Маргаритуза руку. Хорпродолжает бормотать, и Лахдаротвечает ему, ведя за собой Маргариту.

ЛАХДАР (указывая на Маргариту).

 
Она медлит, она столько медлила,
Прежде чем встать на сторону жертв.
Никогда я не полюблю ее,
Но всегда тянулся к ней.
 

Обычный вид улицы. Торговцы. Женщиныв покрывалах делают покупки. С потерянным видом бродит Лахдар. Под апельсиновым деревом сидит Торговец.

ОДНА ИЗ ЖЕНЩИН. Глядите, Лахдар! Собственной персоной. А говорили, он умер.

ТОРГОВЕЦ.

 
Апельсины сладкие,
Апельсины кислые,
Апельсины кисло-сладкие,
Поштучно, на вес! Апельсины!
 

ЖЕНЩИНА. Два апельсина… Ах ты, чертов пень! Взвесь их! Вечно ты норовишь продать поштучно.

ТОРГОВЕЦ (уклончиво).Если платит Лахдар…

ЛАХДАР (он услышал издалека).А? Что?

ЖЕНЩИНА (торговцу).Бери свои деньги.

ЛАХДАР (подойдя к тележке).Чего вы от меня хотите? ЖЕНЩИНА (тихо).Ступай за мной, Лахдар, я помогу тебе прийти в себя.

ЛАХДАР (по-прежнему с отсутствующим видом).Я не расслышал.

ЖЕНЩИНА (беря Лахдара за руку).Идем.

Отходят в сторону.

Кто я, по-твоему?

ЛАХДАР. Моя сестра, или еще чья-то, неважно.

ЖЕНЩИНА. Что стало с Неджмой?

ЛАХДАР (поднимая глаза к небу).Раньше она была Большой Медведицей. Потом я заснул. Как различить ее при свете дня?

ЖЕНЩИНА (грустно).Ты очень переменился… (В сторону.)Уж лучше б мне сидеть у его могильной плиты, чем видеть, как он бродит, словно слепой или безумец. Дай Бог, чтобы ночь наконец сомкнулась над ним…

Свет на мгновение гаснет. Когда он вновь зажигается, женщинауже без покрывала; это Неджма. Лахдарисчез за кулисами. Теперь рядом с Неджмой Маргаритаи Тахар.

ТАХАР (в стельку пьяный).Молодыми и сырыми подавай нам голубей…

НЕДЖМА.

 
Старый лис с зловонной пастью!
Не знаю, что мне мешает выбить тебе зубы
Одним ударом браслета.
Идем, Маргарита, этот человек мне никто, хотя он причина моих бед.
Не отвечай ему.
 

Пока обе женщины удаляются, появляется Лахдари идет прямо к Неджме.

ЛАХДАР. Прости, сестра, куда ты идешь?

НЕДЖМА (отводя глаза).Он безумен! Я не хочу его видеть.

В этот момент Taxар, прятавшийся в глубине сцены, украдкой подходит ближе.

ТАХАР (яростно шипит сквозь зубы).Боже! Они выпустили змею! (Бросается на Лахдара и вонзает в него кинжал.)

Обе женщины и убийца кидаются в разные стороны. Лахдаршатаясь добирается до апельсинового дерева и прислоняется к нему, чтобы не рухнуть. Толпа перед ним расступается.

ЧЕЛОВЕК (с жалостью).Еще один несчастный отходит…

ЛАХДАР (по-прежнему цепляясь за дерево).Эй, парень! Ты плачешь, потому что восстание подавили? Не плачь.

ДРУГОЙ ЧЕЛОВЕК.Все мои погибли в огне. От дома остался один пепел. Этот год плохо начался и плохо заканчивается…

ЛАХДАР (борясь с бредом).Вместе заснем мы, когда дерево даст мне упасть.

ЖЕНЩИНА.

 
У меня был сын, само имя которого мне ненавистно…
Отзвуком трепетной девичьей тайны
Имя потерянного сына тяжело ворочается в моей утробе.
Тяжелее, чем был он сам, когда спал в своем убежище,
Прежде чем его отсекли от моей плоти
И кинули
В эту пустыню, где моим губам не хватает его голода,
И я ненавижу даже имя, каким его называют другие,
Чтобы вновь похитить его у моей тайны,
И больше не слежу за течением лет
С давней надеждой вернуть былую наполненность,
Я, потерявшая три времени года из четырех,
Чтобы родить ускользнувшего монстра.
 

Толпа разделяется на две половины хора, женскую и мужскую, и выстраивается по обе стороны улицы, женщиныи мужчинылицом друг к другу. Предыдущую строфу произносят только женщины, в унисон повторяя стенание матери как свое. Потом женщина, которая увела Лахдара, продолжает свой рассказ, которому до этого вторил хор женщин.

ТА ЖЕ ЖЕНЩИНА (Лахдару).Едва став подростком, он уехал во Францию, но я знаю, что он вернулся… Ни разу он не пришел ко мне и упорно живет на улице, словно бандит.

На этот раз женский хорповторяет только конец строфы, чтобы расширить ее первоначальный смысл. Каждая женщинаобращается к мужчиненапротив себя, адресуя ему упрек, брошенный Лахдару.

ХОР ЖЕНЩИН (обращаясь к мужчинам напротив).Ни разу вы не пришли к нам и упорно живете на улице, словно бандиты.

Лахдар, по-прежнему опираясь на дерево, отвечает на упрек, который изначально был обращен к нему одному.

ЛАХДАР.

 
Ступай, бедная женщина, тебе еще плакать и плакать.
Едины для тебя супруг и сын:
Оба они мертвы,
Плачь, пока опустошенная не канешь в землю,
Ибо отчим по-прежнему здесь,
Омрачает твое вдовство
И преследует твоего сироту.
 

ЖЕНЩИНА (подходя к Лахдару).Что говоришь ты, мой сын, что говоришь ты? Возможно ли, чтобы моя тайна стала и твоей тоже, или это бред и предчувствие?

ЛАХДАР. Напрасно я говорю о себе в прошедшем времени…

ЖЕНЩИНА (подходя еще ближе).Скажи мне только, мертв ли Лахдар. Потому что траур – это моя привилегия, и каждому умирающему я задаю этот жестокий вопрос.

ЛАХДАР.

 
Вовек мне не утешить тебя.
Я последний из крестьян,
Принесенный в жертву у своего дерева.
Я не знаю, что держит меня,
Я завис между тем, кем я был когда-то,
И кинжалом, вновь лишающим меня жизни.
 

Мужская часть хораобращается к строю женщин, повторяя от себя начало предыдущей строфы.

ХОР МУЖЧИН (обращаясь к женщинам).

 
Вовек нам не утешить вас.
Мы последние из крестьян,
Принесенные в жертву у своих деревьев.
Мы не знаем, что держит нас…
 

Лахдарв этот момент подхватывает всю строфу, обращаясь к своей матери, и становится понятно, что она – та женщина, которая подошла к нему.

ЛАХДАР.

 
Вовек мне не утешить тебя.
Я последний из крестьян,
Принесенный в жертву у своего дерева.
Я не знаю, что держит меня.
Я завис между тем, кем я был когда-то,
И кинжалом, вновь лишающим меня жизни.
Что получит вдова моего отца,
Узнав, что я был убит
Ее вторым мужем, которого она не выбирала?
Ты видела, как змеи в пароксизме наслаждения
Извиваются в скошенном сене? Так и моя память
Вьется сквозь убийство и изгнание.
И вогнавший меня в дерево кинжал —
Это жало молодого скорпиона, завороженно пронзающего себя;
В дебрях моей родословной, попавший в замкнутый круг,
Я ничем не обязан своему отчиму,
Даже убийством, даже взмахом жертвенного ножа,
Ибо он вовсе не Авраам, а я всего лишь кот,
Которому сова изодрала шкуру на самой хрупкой ветке,
И я жду только, когда она надломится, чтобы ослепить дневную птицу
В листве, где, как она думает, я затих.
 

Барабанная дробь. Возбужденная толпа покидает сцену. Остается только Лахдар, по-прежнему вцепившийся в дерево.

ГОЛОС ХОРА (исчезая вдали).

 
Бойцы партии народа!
Не покидайте своих убежищ!
Час схватки еще далек.
Бойцы партии народа!
 

На сцене появляются Мустафаи Хасан, продолжая разговор.

МУСТАФА. Уедем отсюда. Укроемся в горах.

ХАСАН. Крестьяне дадут нам убежище.

МУСТАФА. А когда вернемся, только злее будем.

МУСТАФА (застывая на месте).Погоди. Это ведь Лахдар? (Указывает на дерево.)

ХАСАН. Точно он, и опять его ранили!

ЛАХДАР. Привет, привет! Собрались уехать, даже слова не сказав, будто бросаете покойника… По крайней мере оставьте мне сигарет.

МУСТАФА. Ты не можешь вот так стоять. (Идет к дереву, Хасан за ним.)Мы унесем тебя.

ЛАХДАР (яростно).Не подходите! (Голос его ломается. Он с трудом продолжает тем же тоном.)Я больше не чувствую кинжала. Мне даже кажется, что он воткнут в дерево. Как щит звеню я, ничего не ощущая, после того как смерть взяла меня за плечо, одарив неожиданной лаской. Не подходите! Если вы решите вытащить кинжал, мне придется повернуться к вам спиной, а значит, отпустить дерево, хотя я погибаю, чтобы защитить его от града.

МУСТАФА. Ты стоишь, словно нарочно себя подвесил, но не хочешь сделать и шага вперед!

ЛАХДАР. Спроси у дерева. Спроси его, может ли оно шагать и должен ли я вести его за собой.

МУСТАФА. Тогда мы понесем тебя.

ЛАХДАР. Уносят только трупы. Уходите и оставьте мне сигарет.

Барабанная дробь.

ГОЛОС ХОРА, ИЗДАЛЕКА. Бойцы партии народа!

Мустафаи Хасанотходят от умирающего друга.

ХАСАН. Оставим его. Он тщетно борется с собственным трупом. Разве он сможет пойти с нами?

МУСТАФА. Да, оставим его. Мы значим для него не больше, чем какие-нибудь деревья. Он борется с собственным трупом.

Хасани Мустафадолго вглядываются в омраченное лицо Лахдара, который внезапно прерывает молчание – в тот момент, когда Хасани Мустафамедленно покидают сцену, словно следуя за воображаемой траурной процессией.

ЛАХДАР. Прощайте, товарищи! Какая ужасная была у нас молодость!

В этот момент появляется мать Мустафы, которая ищет сына, отправившегося в изгнание. Она потерянно бродит перед деревом, не замечая Лахдара. На ней синяя блуза, какие носят в психиатрических лечебницах. Ее седеющие волосы стоят дыбом, а острый взгляд скользит вокруг, ни на чем не задерживаясь. Ни в ее согнутой фигуре, ни в скорбных жестах нет ничего женственного. Ее бред время от времени прерывается пронзительными криками зловещих птиц. Она на разные голоса повторяет: «Мустафа!», как если бы это слово, превращенное в магическое заклинание, помогало ей удержать расплывчатый образ сына.

МАТЬ. Мустафа! Мустафа!

Крики птиц.

Мустафа!

ЛАХДАР. Он все еще там. Он ждет меня в этом мире, а я жду его в мире ином. Всю нашу жизнь мы только и делаем, что прощаемся.

МАТЬ (по-прежнему в гипнотическом состоянии).Мустафа! Мустафа!

Крики птиц.

ЛАХДАР. (Вторит ей эхом.)Мустафа!

Зловещие крики птиц, переходящие в весенний щебет. Сумасшедшая предается своим мыслям, опустив голову, потом раздается ее голос, легкий и ломкий, его подхватывает невидимый хорплакальщиц.

МАТЬ (присев на корточки перед апельсиновым деревом, поддерживающим Лахдара).

 
На больничной скамейке
Сижу я, сумасшедшая в бегах,
Вдова без покойника, мать без сына.
 

Хорплакальщиц издает крики птиц и подхватывает предыдущую строфу, затем начинается диалог между Лахдаромв агонии и матерью Мустафы.

МАТЬ (начиная неуверенно кружить возле Лахдара).

 
Я вырастила львиц,
Но волос расчесать не смогла им.
Птицы предупреждали меня!
Надо было зарезать сына
И дочерей, обрить им головы
В память об их безумной матери,
А птицы прыгают и смеются,
Смеются надо мной, смеются
Над сыном, который ждет меня на скамейке
На скамейке в большой больнице.
 

ЛАХДАР.

 
Он и меня ждал здесь,
Где бредит его мать,
Не замечая моей зеленеющей виселицы.
Слова не сказав, он и меня покинул
Ради других деревьев, чтоб в них искать опору.
Так сменяют друг друга наши звезды,
Женщины и мужчины, тела и вещи:
Исход наш неизбежен,
И мать другого стала мне матерью
В этом тройном роковом расставании!
 

Невидимый мужской хорподхватывает в отдалении.