Текст книги "Цветик-2 . Обычные судьбы (СИ)"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

-Вань, они же одно лицо с тобой.

-А то, знак качества, как я говорю, правда, конопушечка? – обратился он к жене. Та кивнула, как-то ласково-интимно улыбнувшись мужу, и у Тонкова засосало под ложечкой. Он остро позавидовал Чертову – у него так не случилось.

А ещё через неделю у него был настоящий шок... Позвонили с передачи «Жди меня». Он, было, подумал что это розыгрыш.

-Да бросьте вы! Кто меня может разыскивать? Я не терялся, все прекрасно знают, где я и что я. Единственно, допускаю, что может кто-то из давних сослуживцев, и то вряд ли, не разыгрывайте меня, пожалуйста.

-Михаил Александрович! – вежливо спросила у него девушка, представившаяся сотрудником передачи, – Вы позволите подъехать к Вам ненадолго?

Тот подумал, прикинул и согласился, вызвал своего неизменного Быкова для подстраховки и стал ждать «гостей». Те очень быстро добрались, и ввалилось к нему в квартиру трио с видеокамерой. Шустрая девица с порога спросила:

-Вы так и не догадались, кто Вас разыскивает?

-Нет, не имею представления!

-А фамилия Перельман Вам ничего не говорит?

-Нет.

-Софи Перельман?

-Да нет же, вы меня с кем-то путаете. Быков, давай, гостей проводи.

-Подождите минуточку, – воскликнула девица и шумнула куда-то на площадку, – Софи, идите сюда!

-Какая ещё Софи? – успел подумать Мишка. – У меня сроду бабы с таким именем не было.

А в дверях появилась молоденькая девчонка лет четырнадцати-пятнадцати и замерла, пристально глядя на него.

-Малолетка какая-то! – пронеслось у Тонкова в голове.

А малолетка нежным таким голоском с явным иностранным акцентом сказала:

-Привет, аба!

-Здраствуй..те! Вы ко мне?

-К тебе, к тебе, – из-за девчонки появилась... симпатичная женщина, – не узнаешь?

Мишка моргнул, пригляделся повнимательнее и охренел... вместо, как он помнил, невзрачной, серой мышки – Алины, в дверях стояла цветущая женщина.

-Это?.. Алина? Ты?

-Она самая!

-А девочка... это..?

-Да, твоя дочка – Соня.

Мишка сбледнул, ему резко не стало хватать воздуха:

-Быков, принеси водички, что-то мне нехорошо!

Быков шустро метнулся на кухню, приволок стул и водичку. Мишка обессиленно опустился на стул, жадно выхлебал воду, посидел,закрыв глаза, потер левую сторону груди....открыв глаза, спросил:

-Вы мне не кажетесь, это правда вы здесь?

-Надо же, какие мы впечатлительные стали к пятидесяти годам! – хмыкнула бывшая жена.

А Мишка, тяжело поднявшись, не обращая внимания на жену, уставился на дочку, которая также внимательно смотрела на него, его карими в крапинку глазами. Все притихли, только стрекотала видеокамера, непутевый отец и его большая дочка не сводили глаз друг с друга.

-Можно... – хрипло прокаркал, потом прокашлялся и повторил Мишка, – можно я тебя хоть обниму?

Он как-то робко смотрел на девочку, и увидев в его взгляде что-то такое, понятное только ей, она кивнула и сама шагнула к нему. Он осторожно, едва касаясь, обнял её, а девчонка, как-то странно всхрапнув, прижалась к нему:

– Ты на меня совсем похож!

А Тонков, полуприкрыв глаза, верил и не верил, что, вот, в его бережных объятьях находится его, ЕГО!! – дочка.

-Надеемся, что дочка и папа не разочаруются друг в друге! – в камеру сказала шустрая девица, добавила что-то ещё, – «ищите и верьте...»

Они откланялись. Мишка не вникал, он опять опустился на стул:

-Ноги не держат!

Верный Быков приволок валидол. Алина, видя, что бывший действительно плохо выглядит, попросила отвести Мишку прилечь где-нибудь:

-А то помрешь, увидев ребенка, виноваты останемся!!

-Сонечка! – попросил Мишка. – Ты можешь немного со мной посидеть?

-Алина, вы, наверное, голодные? Там, на кухне посмотри, а я пока, извини, не в форме.

И впервые с тех давних одиннадцати лет Алине стало жалко этого гада, она кивнула и пошла на кухню.

-Сонечка, я не вправе что-то спрашивать, но как вы меня нашли?

Ребенок, перевирая окончания слов, пояснила, что давно хотела увидеть своего настоящего папу, тем более, что мама всегда говорила – она один в один настоящий отец и внешне, и по характеру. Внешность, да, похожи они сильно. Она, Софи, в этом убедилась уже. Девочка оказалась и впрямь как папа, было в ней то же обаяние, чем грешил в молодости Мишка.

Сердце потихоньку отпускало, но как же заныла его душа:

-Мудак, про этого-то ребенка ты знал, и сам же позволил её удочерить!

В комнату заглянула Алина:

-Если тебе полегче, пойдемте на кухню, надо поесть всем.

Алина, не мудрствуя лукаво, поджарила рыбные стейки, нарезала салат и сварила кофе.

-Послала твоего Виталика в магазин за хлебом и тортиком, надеюсь, оплатишь?

-Какая ты стала? – Вместо ответа сказал Тонков.

-Какая бы не стала, оплатишь ,или мне придется?

-Я жадным не был никогда, тебе ли не знать?

Прилетел запыхавшийся Быков.

-Виталик, садитесь, тоже поешьте, – пригласила Алина, – наверняка, ведь голодный.

-Да я... – замялся тот.

-Садись, не умничай.

Все ели, а Тонков смотрел на них, ему кусок в горло не лез – просто хотелось сидеть и вот так смотреть на дочку и бывшую, долго-предолго. Потом расположились в зале, разговаривали, дочка и папаша быстро нашли общий язык – они, перебивая друг друга, с обоюдным удовольствием общались.

Алина сидела в стороне и с грустью понимала, этот вот... оказался её дочке по душе, зов крови сказался. А Тонков, с опаской поглядывая на Алину, боялся только одного, что вот встанут сейчас и уйдут они от него, а он взвоет волком.

-Алин, вы где остановились-то?

-В гостинице.

-Может, ну её, они сейчас дорогущие. У меня места много, может, поживете, а? Буду рад, если согласитесь.

Дочка тут же повернула голову к матери:

-Мам, давай, а? У него так тут хорошо и места много.

Стесненная в средствах, Алина все-таки не упустила возможность помучить этого гада, но видя, что он опять непроизвольно потирает левую сторону груди, сжалилась.

-Ладно, согласна, но...

-Понял, понял, не волнуйся, все будет замечательно.

Он показал Алине, где что лежит, предоставил ей возможность делать как и что она хочет, а сам все не мог наговориться и наглядеться на Сонечку.

Утром новоиспеченный папаня проснулся от вкусных запахов, потянулся, улыбнулся, а потом загрустил – явно ведь не для него старается Алина.

-Блин, а ведь детей мне родили женщины с перекликающимися именами Альбина-Алина, в этом что-то есть. Только я, дурак, не усек вовремя.

Умылся, побрился и пошел на вкусные запахи.

-Доброе утро! – засиял он, увидев и мать, и дочь на кухне, – что вы так рано вскочили?

-Привыкли, – пожала плечами Алина, – мы ранние пташки. Соня утром на тренировку, я на работу, вот и здесь встали по привычке.

-Сколько вы в России будете?

-Через три дня домой.

-Что так быстро? – опечалился Тонков, – может как-то можно продлить?

-У нас билеты на обратный рейс.

-Я поменяю? – предложил Тонков.

-И не жаль на нас тратиться? – съехидничала Алина, а дочка захлопала в ладоши:

-И ты мне всю Москву покажешь? И мы везде побываем?

-Везде побывать не получится, Москва, она большая, да и денег у него не хватит, с твоими-то запросами, – пробурчала мамка.

-Да, дочь, я постараюсь как можно больше вам показать. Давайте определимся, сколько вы сможете ещё здесь побыть, давай паспорта, билеты и я поеду менять сразу.

Про себя же твердо решил, что пару дней, если позволит работа жены, он ещё накинет. -Мама, а может? – заикнулась дочка.

-Не может, – покачала головой Алина, – ну, дней десять у нас есть.

-Хорошо, документы давай, да я погнал.

-Пап, а можно с тобой?

-Если мама не возражает, то конечно. Очень вкусно все, спасибо, я как-то привык на полуфабрикатах, не заморачиваться, а сегодня – праздник для желудка. Алин, вот деньги, в соседнем переулке большой супермаркет, если что-то надо прикупить, не стесняйся, только тяжести не таскай. Позвонишь, я прикуплю. Вот телефон, я туда свой номер забил.

-Пап, а мне?

-А тебе заедем и купим.

Ребенок запрыгал:

-У меня дома есть, но он старенький, хочу новый.

– Все, поехали.

И поехали сначала в офис, где Мишка, напыжившись и важничая, представил всем свою дочь. Потом поехали в авиакассы, и тут у Тонкова щелкнуло:

-Соня, а почему вы только на пять дней прилетели?

Соня помялась, потом сказала:

-Пойдем в кафе, посидим, я что тебе скажу, ты только маме не говори.

И слушал Тонков рассказ дочки. Оказалось, что полгода назад, её приемный отец, Наум Перельман, по нелепой случайности погиб. В кафе, где они сидели с коллегами во время обеда, заскочили двое в масках с автоматами и просто расстреляли посетителей. Наума тяжело ранило, и через три дня он умер. Баба Циля начала каждый день устраивать скандалы, обвинять маму, постоянно кричать на них, что русские ей не нужны, пусть катятся в свою Россию, мама попала в больницу, пока там лежала – потеряла работу, а Соня решила написать в «Жди меня». Папу нашли быстро и прислали билеты, благодаря каким-то спонсорам. А Соня совсем не хочет возвращаться в Израиль, ей так понравилось у папки, столько много места, и папка добрый. Нет, Наум не обижал её совсем-совсем, но и он, и баба Циля вздыхали, что мама никак не может родить им своего ребенка. Папа только чтобы маме не говорил про это, а то она плакать опять начнет, она до больницы совсем красавица была, сейчас вот похудела и редко смеется.

-Пап, а ты бы согласился, чтобы я с тобой жила?

-Конечно, дочь, я был бы очень счастлив.

-А мама говорила, что я тебе совсем не нужна.

-Папа твой – самый распоследний дурак на земном шаре был, дурее не бывает. Как думаешь, если мы хитренько так попробуем уговорить маму остаться, у нас получится?

-Ну, – дочка забавно скривилась и почесала нос, – замуж за тебя она точно не пойдет, она всегда про тебя говорит, что ты – козлина, а придумай чего-нибудь, а? Не хочу я опять слушать, как баба Циля кричит все время. Мамочка хотела уйти жить в другое место, но платить теперь нечем, даже за мои тренировки, пенсии папы Наума не хватает.

Мишка похолодел, представив, как будет жить его только что обретенная дочь, и твердо сказал:

-Я очень постараюсь убедить твою маму жить здесь, ну, хотя бы как квартиранты у меня.

Ребенок подскочил к нему и, дернув за руку, заставил подняться, а затем повис на его шее:

-Я знала, знала, что ты хороший, что ты меня полюбишь!

У Тонкова защипало в глазах...

-Значит, билеты пока не берем?

-Нееет!

И поехали отец и дочка покупать телефон, девочке хотелось самый-самый, ведь папин подарок. Долго и тщательно выбирали, потом поехали домой – забрать маму и побродить-поездить по Москве.

Мишка внутренне сильно напрягался, зная, что Алина совсем не рада его видеть, но заради дочери был готов на всё.

-О, Тонков, как тебя прижучило! Но так хочется, чтобы хоть один ребенок так и смотрел на тебя с восторгом, а не обзывал падлой.

Забрали маму, долго мотались по Москве. Мишка хитренько сумел затащить их посмотреть какие-то джинсики для дочки. Там выбрав для дочки, заставили примерить бурчащую маму, и вышли из фирменного магазина с пакетами. Пару дней так и было, Мишка, забросив все дела на зама, старался, и ещё как, понравиться жене, которая все так же, с недоверием, смотрела на его поведение.

И вечером, на четвертый день, не выдержала, пока Соня увлеченно общалась с кем-то в компе – конечно же папа разрешил,– спросила:

-Тонков, не юли только, скажи честно, зачем тебе все это? Зачем ты дочку заваливаешь подарками, она же тебе как-то не нужна была?

Мишка долго молчал:

-Как бы тебе сказать? Полтинник приближается, пора бы и поумнеть, так наверное и случилось со мной. Я как заново родился, увидев дочку. Понимаю, ты сейчас мне не веришь, да и как можно поверить, когда я, – он передернулся, – вел себя тогда, как сволочь. Не могу и не знаю, как просить прощения за то время, но если бы ты смогла поверить мне, что я теперь сделаю все, что в моих силах для ребенка. И, Алина, подумай, может, останетесь у меня? Нет-нет, я не претендую ни на что, ну как бы квартирантами, что ли, дочке же здесь нравится. Подыщем тебе работу, я напрягать и лезть в твою жизнь не буду, подумай? Даже у закоренелых преступников есть возможность покаяться. Если сможешь даже не простить, а просто сосуществовать рядом – буду счастлив!! Есть вариант другой – купить вам квартиру, но, – он тяжело вздохнул, – но я бы не хотел вас отпускать, это такое счастье слышать смех дочки. Пожалуйста, поверь мне, я никогда ничем не клялся, но сейчас...

Он опять непроизвольно начал тереть левую сторону груди:

-Странно, никогда не болело сердце, а в последнее время валидол в кармане таскаю, укатали сивку..

. -Ага, чужие бабы.

Он с тоской взглянул на неё:

-Ну почему ты раньше такой не была, пару раз бы по морде настучала тогда, что ли?

Алина пожала плечами:

-Наверное, была ослеплена, что ты, такой видный мужчина и на меня,как ты говорил – серую мышку, обратил внимание, вот и боялась до дрожжи потерять, любовь, блин, неземную.

-А твой муж, он какой был, извини, если я не туда лезу?

– Наум? Он Соньку как раз и вытащил из всех её болячек, я-то долго в себя после родов приходила. А Соньку диатез замучил, простудные, мы ж из больницы не вылазили, да ты в то время дома почти не появлялся, где тебе такое помнить?

Мишка только вздохнул:

-Нечего мне сказать.

-Ну и предложил Наум мне замужество и переезд в Израиль, а там – Мертвое море чудо сотворило. Она быстро окрепла, из вялого, апатичного ребенка превратилась в шуструю хулиганистую, отдали в пять лет в плаванье, теперь уже и не упомню когда болела, даже простудой. А ты даже ни разу не поинтересовался, как там твоя, теперь вот обожаемая дочка? И когда пришло согласие на удочерение, я себе слово дала – никогда тебя не видеть, а вот видишь, как жизнь завернула. Наум погиб, у нас с дочкой проблемы, но ничего, должны выгрести.

-Давай-ка уже не выгребать, а жить нормально, я не бедствую и вас смогу обеспечить, прошу из-за дочки, давай все-таки попробуем?

– А твои девочки? Думаешь, я позволю ребенку знать, что её папаня – страшенный кобелино?

-Нет никаких девок и дам и не будет, слово даю. -Хотелось бы поверить!!

ГЛАВА 11.

Через несколько дней Чертовым из Германии позвонила Даша, сказала, что малыш прооперирован, три дня уже как, состояние нормальное, прогноз положительный, они с мамкой надеются, что все плохое позади, просила передать всем благодарность за помощь, позвонить на Урал, успокоить всех.

Аверы после Ванькиного звонка тут же передали в Медведку, что операция успешная, а Васька вскоре удивил поселок. Съездил на нижний склад, купил за копейки целый грузовик горбыля и обрезков досок, две недели возились с зятем – стучали, строгали, колотили во дворе, в субботу приехавшие одноклашки, Авер, Санька Плешков, Дрюня, дружно взялись что-то мастерить.

К вечеру возле водокачки, на людном месте, выросла интересная детская площадка. Для детишек здесь были и качели и карусели, горки большая и поменьше, песочница, шведская стенка, домик бабы-яги и, конечно же, в воскресенье все детишки и бабульки были возле этого городка. – Ай, Вася, уважил, какой же ты молодец! – хвалили его все.

А Васька, опять удивив, низко поклонился:

-Я никогда не смогу расплатиться со всеми вами за моего маленького внука, это моя скромная благодарность жителям нашим, я не мог даже предположить, что вы поможете!

-А на миру, Вась, и смерть красна, мы ишшо не совсем зверьми-от стали, – сказал дед Вайнт. – От нас не убыло много-от, а внучок, вишь ты, поправится и будет на горках твоих попку занозить!

Многие бабульки прослезились, нашлись желающие покрасить все краской, и радовала площадка больших и маленьких яркими красками. Председатель поссовета, Пал Захарыч, сменивший ушедшую на пенсию, бессменную Лилию Васильевну, договорился с руководством завода в соседнем поселке – привезли песок для песочницы, малышня оттуда не вылазила. Сколотили несколько скамеек, и бабульки тоже устраивали посиделки, кто приглядывая за детьми, а кто и просто пообщаться.

А Васька и зять жили весточками от своих женщин, и новости тут же узнавали все, они радовали, мальчик успешно поправлялся, мужики ждали своих женщин с нетерпением, народ местный гордился, что смогли помочь маленькому Дениске.

У Аверов опять был первый класс, и опять папа занимался с Филюней, Настюшка колебалась какой институт выбрать, ей хотелось и на информатику, и иняз привлекал. Подумав, решила, что вот Минька на каникулы приедет и вместе выберут.

Алюня потихоньку готовилась к сорокапятилетию своего Авера, он собрался уходить на пенсию.

Гешкина Антонина приезжала на Новогодние каникулы с сыном. Мальчик такой тихий, стеснительный, немедленно был взят в оборот Маней, Любицей и Филюнькой. Они днями пропадали на улице – строили ледяную крепость, рыли какие-то ходы-лабиринты в глубоком снегу, учили Игорька ходить на лыжах, катались на картонках, с визгом и криками съезжая с раскатанной горки оврага. Вечером дружно собирались у Аверов – сидели у компьютера, по очереди играя в стрелялки, или смотрели телевизор. Мальчишка перестал стесняться и немного осмелел.

Маня дала добро:

-Можешь жениться – теть Тоня нормальная!

Тонков сумел-таки уговорить Алину переехать в Россию. Она долго колебалась, совсем не верила в его 'благия намерения', но все перевесила его забота о дочке. Он загорался от одного взгляда на дочь, Сонька же, предательница, тоже не отлипала от него, у них постоянно были какие-то серьёзные разговоры, вместе сидели у компа, иной раз спорили до хрипоты, видно было, что оба тянутся друг к другу и наслаждаются общением.

Когда его девочки улетели в Израиль – сделать все дела, забрать вещи и документы, вот тут Тонков и вправду взвыл. Ни на работе,ни дома ему не было покоя, он очень боялся и дергался, понимая, что Алина может в любую минуту передумать, на фига он ей такой пакостный, ведь в каждом его слове она искала какой-то подвох. Постоянно названивал дочке, та щебетала и заверяла, что они не передумали, пусть не придумывает себе всякие ужастики. Он, поговорив с Соней, немного успокаивался, а потом вскакивал посреди ночи в холодном поту, снилось ему одно и то же: Алина, презрительно смотрящая на него и с расстановкой говорившая:"Пошел ты, Тонков, на....!!'

Несколько раз звонила Вера Вадимовна, он что-то незначащее отвечал, ни на что не соглашаясь. Она не поленилась, приехала в офис – дома Тонков категорически не желал никого видеть из женского полу -долго и упорно пыталась объяснить,что он её не так понял, что она согласна на усыновление хоть двух детей сразу.

Вполуха слушая все эти признания в любви, он другими глазами смотрел на неё, не понимая, что его привлекло в этой изворотливой женщине.

-Алинка намного лучше, естественная. Не хитрит и такая вся... не думай, падла! – мысленно ругнулся сам на себя Тонков, – сглазишь ведь!

-Все понятно, Вера, только вот насчет детей... поздновато!

-Только не говори, что очередная выдра беременна от тебя! – воскликнула та, – я, между делом, проверила твою сперму на предмет зачатия – там вероятность совсем маленькая, поизносился ты, по чужим передкам болтаясь. Три процента из ста, – со злорадством сказала Вера, – так что, миилый, довольствуйся тем, что я тебя всякого принимаю.

-Вот даже как? Сильна, Вера Вадимовна, недооценил я тебя, признаю! – ухмыльнулся Тонков. – Но, дорогая, пардон, есть у меня ребенок, за которого я, оказывается, пасть порву любому, невзирая на пол и возраст. Я понятно-доходчиво объяснил? А с тобой... как говорится, «Ботинки жмут и нам не по пути!»

-Что ты как дебил выражаешься?

-Могу и культурнее: у меня есть дочь, четырнадцати лет, славная, добрая и, что самое главное – и внешне, и характером похожа на меня. И ребенка, заметь, своего, ни на кого менять не буду!

-Ой, да ладно, вот за углом увидишь ножки от ушей и юбочку по самое не хочу и побежишь, ты ж супер– кобель.

-Хорош, – он хлопнул ладонью по столу, – не скажу, что очень рад был видеть Вас, Вера Вадимовна. Извините, дела не ждут! Всего Вам доброго и удачи!

-Хам и сволочь! – были последние слова подруги.

-Да, Мишка, совсем ты дебил, тридцать лет роешься непонятно в чем, ни хрена не видя под носом!Господи, только бы девочки мои приехали!!

В ближайший выходной собрался на Таганку, нашел женский монастырь, где народ часами стоял, чтобы попасть к Святой Матроне, выстоял многочасовую очередь и впервые в жизни истово просил только одно:

-Помоги, Матушка Матронушка, обрести своих девочек и семью!!

На работе львиную долю проблем и дел решал за него незаметно ставший нужным Быков, бывший поначалу простым охранником и производивший впечатление тормознутого. Мишка много раз порадовался, что не уволил тогда его, несмотря на давление со стороны своего ушлого зама. Звонил несколько раз в Германию, там готовились к выписке – Дениска выздоравливал, что немного успокаивало.

Соня в очередном разговоре шепотом сказала, что у них немного не хватает денег для покупки билетов, мама у него просить не хочет, собралась немного подработать, месяца два, а она, Соня, совсем не желает оставаться здесь хоть на неделю!

Папашка, предусмотрительно оставивший копии паспортов своих девочек – а он в мыслях уже по-другому и не называл их – тут же рванул за билетами, и через десять дней, перед самым Новым годом, волнуясь и переминаясь с ноги на ногу, ждал прибытия самолета. Наконец объявили, что совершил посадку самолет... Мишка подобрался, смотрел на выходящих пассажиров и не мог унять бешено стучащее сердце.

Маленький вихрь по имени Соня налетел на него и закружил:

-Папка!! Я приехала!! Насовсем!!

Папка часто-часто моргал и судорожно сглатывал, крепко обнимая дочку.

Алина, внимательно наблюдающая за их встречей, очень удивилась. Этот непробиваемый, блудливый, циничный мужик – с трудом сдерживал слезы?

-Надо же, как припекло? Похоже, таким козлам детей надо показывать после десятилетнего возраста, маленьких, пищащих они не воспринимают. Может, и впрямь, Сонька где-то в глубокой глубине у него человеческие чувства откопала? Но как же трудно, почти невозможно поверить ему после всего?Господи, только бы дочке было хорошо, а я на работу пойду – в его пентхаусе комнат много, постараюсь пореже на глаза попадаться.

-Здравствуй, Алина, рад, что не передумали! – Он оглянулся назад, на верного Быкова и взял у того букет темно-красных, будто вырезанных из тончайшего бархата, роз. – С приездом!

-Надо же, какие мы внимательные стали? – хмыкнула она, взяв шикарные розы.

-А вы – ехидные! – улыбнулся Тонков.

-Пап, а мне букет?

-Держи, стрекоза! – ей вручили букет нежно розовых роз.

Дочка присвистнула:

-Красота какая, спасибо!!

Новый, 2002 год встретили по-разному: на Урале, как всегда, шумно и весело с зимними забавами, в Москве Чертовы и наконец-то переехавшие в Кубинку Доронины тоже веселились во всю. Ванька и Витёк тряхнули стариной и оторвались по-полной, их поддержали синхронисты и Егорушка Доронин, и только кругленькая конопушечка была в стороне.

Она было рыпнулась, но Ванька и Димуля тут же всполошились:

-Э-э-э, нам Санька нужен здоровенький и доношенный!! Не балуй, мамуля! – на два голоса загомонили её мужики.

Натаха вздохнула:

-Ну вот, я хотела чуть-чуть, разок с горки маленькой съехать!

-Правильно папка тебя называет, коза-дереза и есть, – ворчал Димка, неуклюже поправляя сбившуюся набок вязаную шапочку мамки. – Не девочка ведь, а все как мы с Дашкой стараешься пошухарить.

-Не бурчи, старшенький! – поцеловала его в щеку мамулька, – можно подумать, тебе не пятнадцать -пятьдесят лет!

-А вы с отцом как малолетки, вон, постоянно ругаетесь-миритесь, не я, так совсем порядку в доме не будет.

Как-то враз безбашенный их сынок стал серьезно-разумным, и на удивленные вопросы всех отвечал так:

-Не, ну должен кто-то в нашей развеселой семейке быть поответственнее!

Баба Оля постоянно ставила Димульку в пример своему, так и оставшемуся безалаберным, сыну.

Ванька же гоготал и соглашался, но наедине с Наташкой переживал:

-Ну вот как его отвадить от желания в Рязань поступать? На фига вот? А все Толюшка – старый чудик. Как я проглядел, что сынка постоянно про армейскую жизнь интересуется, а дядька ему втирает про это?Армия-то сейчас... растудыт... никакая, это мы служили в самой лучшей в мире армии. А с другой стороны... может, когда и будет нормальная армия в нашей России? Надо Авера подключать, он же самый главный авторитет для них, как же, чуть что – «дядя Авер сказал, а дядя Авер посоветовал», заедает ведь. Чё молчишь?

-Сам же постоянно с Авером треплешься по полчаса, а то и больше, ревнивец. Да и Саша плохого не посоветует, это вы с Витьком – два обалдуя.

-Во, нет, чтобы мужа Ванечкой любимым называть – обалдуем окрестила, и за что люблю такую козу-дерезу? -А я тебя за что?

-Ну как же, за что? За рост, за стать, за..

-Блудничество и нахальство, – добавила Наташка.

-Когда это было? Ты ещё сиську сосала. А потом я совсем хорошим стал, да и труселя мои, в огурцы тебя сильно впечатлили.

Посадив по привычке жену на колени, Ванька стал целовать свою кругленькую конопушечку.

-Мам, пап, – ворвалась к ним дочка, – ну, как всегда, только дети из комнаты – у них обжиманки начинаются. Как в поговорке – «кот из дома-мыши в пляс».

-Наташ, чё они у нас так быстро выросли, не знаешь? Вот, были мелкие, мое слово было закон, а ща хамят некоторые... может, ремня, а?

-Я вас тоже люблю, но вы как дети... хотя так интереснее, а то вон у Родькиных, скучные такие предки, аж зубы сводит, то ли дело вы – искрит и паленым пахнет постоянно от вашего общения.

Авер же испытал жуткие муки ревности, над которыми потом долго прикалывалась Алька.

Зоя Петровна ушла на покой, оставив Алюню единоличной хозяйкой самого приличного в городе кафе.

-Мне хватит процентов, а каждый день заниматься проблемами и нервничать,– я уже не молодая, а тебе и карты в руки. У тебя трое деток – вон, Настюшка заневестилась, там Филечка подрастет, Мишук задумает жениться... Работай, ты девочка цепкая, жизнью битая, а я по старой памяти буду навещать, подсказывать, если что, приглядывать.

Авер подъехал к кафе немного раньше условленного срока, минут на десять – собрались они с Алюней доскочить до Чусового, на оптовый склад. Зарулив во двор, заглушил мотор, отстегнул ремень и замер... В углу двора какой-то мужик, закрывая телом обзор, зажимал его... Алюню!! То, что это, она не вызвало сомнения – Алька на работе всегда бегала по улице в своей давнишней и горячо любимой, подаренной лет двадцать назад Славиными, куртке.

У Авера потемнело в глазах, он судорожно открыл дверцу и вывалился из машины, рванувшись к нагло целующейся парочке.

-Саш, ты уже приехал? Я сейчас! – раздался родной голос за спиной. – Две минутки подожди!

Все ещё разъяренный Авер резко обернулся – его любимая жена выглядывала из двери котельной.

-Саш, что? – тут же взволнованно спросила жена, увидев его лицо, – что случилось?

Авер шумно выдохнул:

-Я было подумал... там, – он кивнул в сторону угла, – там ты непотребством при живом и как бы любимом муже занимаешься. Уфф, аж в глазах потемнело.

– Вика! Я тебя уже предупреждала? После работы – сколько угодно общайтесь, но, похоже, бесполезно, будем расставаться. И зачем ты мою куртку одела?

-Да я, Альбин Михална, на минутку только, Вовка вот заехал, я хотела быстро, а он вот соскучился, простите, пожалуйста, я больше так не буду.

Алька вздохнула:

– Не так давно был вроде Коля? Вечером приеду, разберемся. Молодой человек, уходите.

Мимо прошмыгнул смазливый мужик.

– Все, надоело! Только чуть посимпатичнее обезьяны кто появляется, девица про все забывает. Шустрая, ловкая, но лучше сама встану за прилавок. Саш, и ты мог поверить, что я тебя? Тебя??? Вот на это... променяю.

-Аль, куртка твоя, рост тоже такой же, что я ещё мог подумать?

-Подумать мог, что твоя жена кроме одного, ревнивого, как оказалось, мужчины с любимым шрамом на левой щеке, может ещё кого-то хотя бы рассмотреть? Ай-яй-яй, товарищ майор, какого вы мнения о жене.

-Жену люблю сильно, вот и испугался – вдруг ей чего-то стало не хватать?

-Стареете вы с Чертовым, мысли чудные стали появляться.

Саша оглянулся и тоже, облапив Альку, полез целоваться.

– Авер, я только что замечание работнице делала, – смеялась Алька.

-А пока никто не видит! – заулыбался Авер.

Тонков усиленно старался хоть немного понравиться бывшей, но она с неизменным равнодушием, ехидством и скепсисом воспринимала все его попытки приблизиться к ней. Не помогало и Сонькино горячее обожание папашки, а на его ласковое обращение «Алиночка» -она взорвалась...

-Тонков, – иначе она его и не называла, – зачем тебе все эти политесы? Мы оба прекрасно понимаем, что сосуществуем рядом только из-за Соньки, ни ты во мне, ни я в тебе-нужды не испытываем. Хочешь, чтобы дочь была рядом – прекрати эти ритуальные танцы вокруг меня, они кроме раздражения ничего не вызывают, будь добр, называй меня полным именем.

И с удивлением увидела, как никогда не лезущий за словом в карман Тонков как-то сдулся, сник, кивнул ей и со вздохом сказал:

-Прости, я надеялся... хотел бы вернуть дочери мое отчество и фамилию... хоть я твоему Науму и благодарен, но очень корябает в душе осознание своего рас... здяйства, прости! – он сгорбившись ушел из кухни.

-Надо же, неужели у этой бездушной сволочуги какие-то чувства появились, кроме как телок иметь? – ну не верила ему Алина, былое предательство не забывалось.

Новый год встретили дома, почти по-семейному. Сонька была в восторге: сама выбирала елку, сама накупила ворох игрушек, мишуры, гирлянд. Сама, прыгая как маленький ребенок, наряжала ёлку и украшала комнату, прикупили с папкой фейерверков и петард, – у ребенка горели глаза в предвкушении. Тонков, покупая все, не препятствовал, ведь ребенок впервые в жизни встречал Новый год с настоящей елкой, а он сам в семейном, ну почти семейном, кругу.

Алина наготовила салатов, испекла свой фирменный торт, потушила мясо, Тонков и Сонька накупили фруктов, сладостей.

Небольшой стол поставили неподалеку от елочки, Тонков ухитрился незаметно положить подарочки для девочек, Сонька приготовила каждому родителю по собственноручно сделанному снеговичку, Алина же купила им по брелочку с лошадкой – символом года. Деньги от Тонкова брала только на продукты, тот бесился про себя, но вслух ничего не говорил, боясь, что тогда-то она точно уйдёт с дочкой и останется он опять, как пушкинская старуха, 'у разбитого корыта'.

Заскочивши тридцать первого поздравить всех к Афанасьевым, вкратце обрисовал свою сложную ситуацию, на что получил прямолинейный, как и всегда, ответ:

-Бумеранг, Мишка, он вернулся, за все своя плата. Определись точно – нужна она тебе, значит, старайся, чтобы хотя бы симпатия возникла, а нет – не пудри мозги. Судя по всему, она отнюдь, не серая мышка, как ты когда-то говорил? Интересно посмотреть на ту, что на тебя, скажем так, положила...? И не будь дураком – не распускай руки, эти все твои касания невзначай, взгляды игривые...