Текст книги "Цветик-2 . Обычные судьбы (СИ)"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

-Сонь, чё, правда?

Соня фыркнула:

-Чё, как дурак-то? Я вот даже злюсь, что родители тебя больше любят и трясутся над тобой, сто раз тебе что ли говорить, ты мой младший, смешной и любимый братик.

Любимый братик счастливо вздохнул и зажмурился:

-Папка! Поставь меня!

Папка отпустил ребенка и поставил на пол.

-Нагнися, – ребенок подошел к Соньке, та нагнулась, обнял её худенькими руками и громко прошептал: -Я никому кроме Мурки так не говорил, я тоже тебя люблю, только боялся, что вы меня отдадите взад, вот и не говорил.

-Взад, – передразнила Сонька, вытирая рукой его мокрую мордочку, – я за тебя любого загрызу, дурачок маленький!!

-Ага, а сама вона как ругалась, когда я в рубашке запутался – ослом обзывала.

-Это любя. Уроки будем учить, ещё не так обзову, малявка наша белобрысая!

Игорешка, издав индейский клич, подпрыгнул и сказал громко:

-Я вас всех так сильно-сильно люблю, вона, как Мурку!!

Папка как-то нервно засмеялся:

-Ну, если как Мурку, то мы все счастливы. А теперь поехали обмывать покупки, в Кофейню.

На что практичный сынок заворчал:

-Не, ну чё тама сидеть-то, купили всякую вкуснятину и айда к дедуне на дачу. Тама хоть воздух, да и деньгов меньше потратим.

-Экономный ты наш!! – засмеялся папка, поцеловал сынка в щеку и сказал: – Будь по твоему, скажи уже честно, не терпится обновки деду показать?

– Я сегодня хвастаюся, вот.

И дедуне своему, после серьезного рукопожатия – все как у мужиков, вывалил:

-Дед, Иван Петрович, родители и Соня сказали, что я у них самый лучший!

-Я и не сомневался!! – серьезно подтвердил дед, – ты у нас такой один-единственный, мы все тебя любим, вон, и дядь Серега подтвердит! – кивнул он на подходящего Афанасьева.

-Ну, лесли так, пошел я обновки одену и вам покажуся. Дедуня, тама даже галстук как у тебя купили, я сам выбрал.

У дедуни как-то странно заблестели глаза:

-Ну, ты же мой внук, как по-другому?

И уже уходя в комнату, услышал Игорешка странные дедовы слова:

-Ох, Мишка, какой тебе выигрыш выпал, береги!

И папкины слова:

-Всю душу наизнанку вывернул, поверишь, я теперь над ними всеми трясусь.

Как сиял Игорёшка, когда его вертели и восхищались таким взрослым мужиком, а уж дедунин восторг от галстука... Мальчик на минуточку погрустнел:

-Вот, жалко Пашка не видит, он бы точно сказал:'Клево! Молодец малявка'. Как мне тогда свезло, что меня не загребли, а то я бы вас и не полюбил совсем.

-Игорешка, про облавы мы с тобой забыли, нет такой игры!

-Папка, я помню, чёто вспомнил вот... Дядь Серега, ты мне обещал приемчики показать? Щяс переоденуся и пошли?

А папка обнял маму и выдохнул:

– Ух, хорошо-то как!

Дохтур-ка Лизавета явилась к себе домой только в начале августа, уставшая, измученная долгими переездами, распахнув окна, чтобы выветривался из квартиры нежилой дух, просто рухнула на кровать и отрубилась. Спала бы ещё, но оголодавший организм требовал пищи. С трудом открыв глаза, оглядела свою квартирку:

-Мда, Лизавета Максимовна, пыли слой, можно сказать, вековой, надо бы почаще домой заезжать.

Сварив гречку, заварила давно полюбившуюся траву Иван-чай, поела, взбодрилась и занялась уборкой. Часа через четыре все блестело, и Лизавета, собрав белье, пошла отпариваться-отмокать в городскую баньку, которая была гордостью городка. В баньке долго парилась, поплавала в бассейне, сделала пару масок, сходила на массаж и, чувствуя себя заново родившейся, неспеша двинулась домой, по пути забежав в гастроном, прикупила продуктов, небольшой тортик, бутылку хорошего вина.

Предвкушая уютный вечерок с бокалом винца и просмотром любимых фильмов, очень сильно удивилась, когда к вечеру раздался звонок в дверь. Недоумевая, кто это мог быть, открыла дверь и ошарашенно замерла от вопля двух глоток:

-Лизка! – орал Левыч.

-Лизавета! – это уже Вишняков.

– Вы???? Вы откуда свалились, папеньки?

-С неба, Лизка, с неба, на вертолёте блин, прилетели.

-Ой, что это я? Проходите, проходите!

За этими двумя стоял ещё третий мужик средних лет, «ну, мало ли, кто с ними прилетел, раз пришел, не выгонять же» – подумала Лиза. Мужики зашли, и в её квартирке стало тесно, Левыч рванул на кухню, таща какие-то огромные челночные сумки:

-Федорыч!! Точно! – заорал он нахально открыв и проверив холодильник, – тортик, йогурты, сырки... ты прям бабка-угадка, ни хрена у неё нету пожрать, во как знали, с собой захватили!

-Э-э, не наезжай, я только вчера явилась, ещё ничего толком не успела.

-Лиза, – как-то напряженно сказал Вишняков, – знакомься, это Андрей..Сергеевич.

Этот Андрей протянул ей руку:

-Очень рад!

-Чему, интересно? – ухмыльнулась Лиза, протягивая ему руку, и как-то мельком взглянув на его протянутую ладонь, зависла... это была точная копия её руки, только в мужском варианте, не узнать точь в точь её искривленный мизинец было невозможно.

-Таак, – протянула она, – явление блудного папеньки, как я понимаю? И что? Осчастливленная дочка рыдает на груди новоявленного отца?

И тут резко, как он орал на нерадивых пациентов, заорал Вишняков.

-Ты почему так себя ведешь, девчонка? Кто тебе дал право очернять человека, не зная о нем ничего абсолютно? Ты мне ещё пальцы веером загни, нахалка.

Лиза оторопела:

-Федорыч? Ты чего?

-Ведешь себя мерзко, вот чего!!

-И правда, Лиз, ты, вон, как в сказках – сначала напои, накорми, выслушай, а потом уже ярлыки вешай. Какая ты стала нетерпимая, так нельзя – всех от себя отвадишь, – пожурил Лёва.

-Все, все, угомонитесь, извините... Андрей Сергеевич!

Тот печально улыбнулся:

-Иного и не ожидал, такая же, как и я в молодости, нетерпимая!!

Лева шустро собрал на стол, немного посидели, мужики рванули в баньку:

-В твоем душе не развернешься, а хочется косточки пропарить, целый день в твою тундру добирались, только вот на оленях и не поездили.

-Лиза, нам бы поговорить? – попросил ещё один папашка.

Та вздохнула:

-Да, конечно, оставайтесь.

Посидели молча.

-Лиза, я уже много знаю о тебе из рассказов Виктора Федоровича, Левки и других.

-Обо всем просветили? – как-то резко завелась Лиза, – и про мою, так называемую, 'неземную любовь' поведали? Да что вы все знаете о той боли и обиде, когда тебя просто-напросто используют, предают и продают ни за что?

У неё как-то враз отказали тормоза, и она, наступая на своего родного папашку, кричала ему в лицо:

-Ты, папочка, где ты был, когда мамка умерла? Ладно, у меня бабуля была тогда, а вот когда меня за три тысячи долларов хотели через четверых пропустить, ты где был? А ща явился весь белый и пушистый?Да на хрена ты мне сдался? – она кричала, не замечая, что злые слезы сами льются из глаз. – Что молчишь, или я тебе тоже вдруг нужна стала для каких-то махинаций?

Андрей резко ухватил её за плечи и сильно прижал к своей груди:

-Девочка моя!

Лиза сначала вырывалась, а потом горько-горько разрыдалась, впервые с похорон бабули. Андрей потихоньку присел на диван, посадил свою такую обиженную, рыдающую девочку на колени и, крепко обняв, стал укачивать как маленького ребенка, говоря:

-Поплачь, девочка, поплачь, а потом уже и поговорим как следует.

Лиза, прорыдавшись, притихла, с удивлением осознавая, что ей как-то тепло и уютно в объятьях этого, по сути, чужого мужика. Прерывисто вздохнув, сказала:

– Отпусти, сама не ожидала такого срыва, пойду умоюсь!

Умылась, причесалась, пошла в комнату:

-Извини за истерику. Копилось долго, ещё с бабулиного ухода.

-Знаю, – он похлопал по дивану возле себя, – сядь, пожалуйста, рядом, это такое необычное чувство – обнять свою дочку.

-А то у тебя детей больше нет? – буркнула Лиза, поколебавшись, все-таки присела рядом.

Он неожиданно крепко обнял её за плечи и притянул к себе:

-Нет, я и женат-то не был.

-Что так, импотент, что ли?

– Да как бы нет, – улыбнулся Андрей. – Просто, после отсидки написал в Мухино, ответили, что Вера... умерла, а про тебя я и не знал, и не ведал, вот... а как-то желаннее твоей матери и не попалось никого. А вот на старости лет магнитом на родину потянуло, приехал, а тут Лева фото рук твоих подсунул, я его чуть не удушил, каюсь, а потом... много чего было, можно я тебя хоть разок дочкой назову?

Лиза хмыкнула:

– Где три папани, там и четвертый, куда вас, старых, неприкаянных, деть? Левыч если только женится.

-Дочка, не переживай. Все твои обидчики получили свое, кроме этой Евдокии Рудольфовны.

-Какой такой Евдокии? – удивилась Лиза.

-Ну этой, Виолетты Петровны, надо же ребенка так назвать? Её я оставил,так сказать, на закуску. Как ты решишь, так и сделаю.

-А с этими козлами что? Дрозд вкратце рассказал про всех четверых. Лиза задумалась, потом сказала:

-Знаешь, я так долго вынашивала планы мести, все вначале прикидывала, как я их прищучу, в отпуске вот хотела каку сделать, а сейчас ничего в душе не осталось, пустота, рада за Кулькова, хоть один сволочью не оказался. А эта.... Она как бы уже наказана, смотри сам – если подлости продолжает делать, то проучить надо, а если хоть немного поняла, то пусть себе прожигает свою жизнь. Спасибо тебе, мне теперь намного легче жить станет...

-Вот и хорошо, ненависть, она душу здорово выжигает, а тебе ещё жить и гнездо вить!

-Кому я нужна такая, перековерканная?

-Не скажи, человек – если он действительно таковым является, в любой ситуации им и останется. Как бы его жизнь не ломала, если дерьмо – то да, там ловить нечего. Мы пока вертолет ждали с местными разговорились, уж не понял то ли манси, то ли ханты. Знаешь, как они оживились, узнав, что мы к дохтур-ке Лизавете летим, а когда Левка сказал, что я твой отец... они мне все руку жали и обнимали, радуясь как дети, а уж как тут тебя ценят и уважают!! Правда, взолновались, не хочу ли я тебя отсюда увезти? Не скажешь же им, что я до дрожи в коленках боюсь, боюсь, что дочь меня не примет.

-Чего уж, ты это... такой какой-то уютный.

-Родная кровь, наверное, сказывается, – засмеялся Андрей. – Я тоже под боком как котенка уютного чувствую. Доченька, родненькая моя, я так счастлив!! Ты когда-нибудь видела как северная река вскрывается по весне?

-Приходилось, впечатляюще.

-Так вот у меня сейчас в душе, оледеневшей – как многие считают, да и сам я так думал, вот вскрылась такая река и лед пошел. Я как столетие с плеч скинул, хочется жеребенком скакать! – Он чмокнул её в макушку. – Тебя за мизинцы не дразнили?

-Они у меня только к школе стали заметные, так как-то не очень, может, оттого, что я такая упитанная была, а потом вытянулась похудела и мизинцы стали заметны, но они мне не мешают, иногда наоборот– вместо крючка использую, – засмеялась дочка, и от её смеха Дрозду стало светлее.

Ввалились распаренные, довольные мужики, увидев отца с дочкой, сидящих в обнимку, возликовали:

-Это дело надо обмыть! Змей ты, Митень, ох и хитрущщий, как ловко все провернул, и мы-то посмотрели своими глазами что и как у неё. Её вон даже в бане мужики хвалят – «наша дохтур-ка самая лучшая на всю тундру!»

Три дня, проведенные рядом, много дали и отцу и дочке – они старались надолго не разлучаться. Разве что Митень посетил администрацию города, долго разговаривал с главой и его замом -договорились, что прилетят представители Дрозда. Намечалось заключение взаимовыгодных договоров и совместная работа на благо своих маленьких городков.

-Ну ты, Митень, даешь, – восхищался Лёва, – сразу быка за рога. Вот, не свяжись тогда с подпольными дельцами, сейчас бы уже где-нить в Москве большими делами заправлял.

-Пониже, оно, сам знаешь, пожиже и поспокойнее. Кто знает, не будь срока, что из меня вышло бы, может такой же Михнев-скотина жадная? А так – знаю цену и куску хлеба, и сухарю, и сверхнавороченному джипу, и поверь, иной раз сухарь – он дороже. Мне на свое прожитво денег хватит, и дочке с внуками тоже, а заводы-пароходы... Пусть другие хапают.

-Лизонька, может ты все-таки задумаешься про внука-внучку? Я столько пропустил в своей и твоей жизни, а так мечтаю подержать маленький сверточек, увидеть все первое: улыбку, зубки, шажочки, слова... Вот приедешь в отпуск, может, среди моих орлов кого приглядишь?

-Что вы все «ребенок-ребенок»... вероятность его зачатия даже – под вопросом.

-Так и надо попробовать, мы же не заставляем тебя со всеми. А вот понравится какой – тогда да, пусть даже как биологический... поставщик хмм, мужских клеток. А уж как хорошо будет и мне, и Федорычу, два деда – один врач, средняя полоса, климат подходящий. Опять же блага цивилизации -больницы, детский сад, школы – все под боком.

-Пап, ты прям, птица-говорун, коварный.

-Лизонька, видели б меня колымчане-друзья, ни в жизнь бы не поверили, что я столько говорю, привыкли меня другим считать, молчуном. «Одиночка» меня там звали.

-Папка, – хитро поглядывала на него дочка, – ты не прибедняйся, вон как на тебя у нас женщины всех возрастов посматривают. Может, ещё и женишься.

– Хмм, видишь ли, пока, как сейчас говорят – букетно-конфетный период, и мы, и вы – все такие великолепные, именно то, что надо, а начинается быт – и понеслось. Я человек не бедный, более чем уверен, что привлекаю не за душевные качества, а за, извини, кошелек. А внучек – это же море любви, обожания, причем, обоюдного, это ж непередаваемое счастье... – Дрозд даже зажмурился.

-Самое смешное, – задумчиво сказала Лиза, – что я за всего три дня сама к тебе прикипела, что со мной никогда не случалось, странно так.

– Доченька, у нас с тобой родная кровь всем заправляет, я так рад, что ты меня приняла, мне сейчас, наверное, как говорится, горы по плечу, я ни одним словом не преувеличиваю свое теперешнее состояние. Привык, как говорится, за базар отвечать, было много времени, аж восемь лет, понять все и много чему научиться. Смотрю вот на тебя, и вижу себя молодого, дерзкого, как в Маугли говорят:'ты и я – одной крови'.

Расставались с грустью, но Лиза твердо пообещала, после осенней проверки своих ребят и зверят прилететь к отцу. Уже в вертолете Левка сказал:

-Митень, ты, это, свою домработницу меняй. Лизавета её вмиг выкинет, уж больно она у тебя стервозная дамочка.

-Ты прав, поменяю, вы с Федорычем никого не присоветуете?

-Подумаем.

А ребята-северяне заметили, что дохтур-ка как-то изменилась – стала много мягче, слух пошел, что влюбилась, и в своем самом беспокойном стойбище её спросили про свадьбу. Она недоуменно вскинула брови, тогда самая пожилая мансийка выдала ей про слух. Лиза посмеялась и пояснила, что впервые увидела своего отца, который не знал, что она есть, а узнав – тут же прилетел и оказался очень неплохим человеком, вот она и радуется.

-Оно конешно, батька – хорошо, но вижу я, любовь у тебя на подходе. Сильная.

– Да ладно, бабуль, какая может быть любовь у меня?

-Большая!! – припечатала бабуля.

Лиза только усмехнулась, что взять со старого человека.

Август для всех пролетел очень быстро, Лиза, одевшись по-зимнему, моталась по тундре.

Минька прилетел на работу, с удивлением узнав, что внезапно уволился Антон. Тот поехал домой в отпуск, встретил девушку своей мечты и решил остаться на родной кубанской земле.

Мужик Тонков собрался в первый класс, волновались все, кроме него, он сказал своей любимой Мурке: -Я учиться буду, ты тута.... ой, забыл, тут – веди себя хорошо, с пузом своим не прыгай, а то котенков растрясешь, и будут совсем больные.

-Игорешка, с чего ты так решил? – удивилась Алина.

-Смотрел фильм, беременная прыгала с высоты, а потома в больницу попала, а эта дурочка тоже прыгает. И какая из неё мамка будет? – по-старушечьи вздохнул ребенок.

Мишка и Алина поговорили с ним, попросили никому не рассказывать, что жил в подвале, ребенок дотошно выспросил почему, поразмышлял и сказал:

-Не буду, а пусть только кто заедаться будет, приёмчики-то знаю, враз в зубы дам.

-В зубы-это в последнюю очередь! – серьёзно сказал Тонков. – Надо стараться мирно поговорить.

-Научишь?

-Да ты и так уже умеешь хорошо говорить, но конечно же, будем все непростые ситуации дома разбирать.

– Железно! – подтвердил ребенок. – Пап, мне много спичков надо.

-Что поджигать хочешь?

-Да не, я из них такой домик складу, хочу бауш... Елене Сергевне то исть, подарить. Пап, а чё у меня совсем-совсем баушек нету? Только дедуни, Иван Петровича, жена и все?

-К сожалению, – развел руками папка.

-Ладно, может ещё и найдется какая, нечаянно, как дедуня ?

Папка принес много «спичков», и ребенок весь вечер пыхтел выкладывал-перекладывал спички и сложил-таки домик с башенкой.

– Здорово, Игорёшка, молодец!

-Это меня пацаны тама научили, когда зимой холодно было, все в подвале сидели, вот я и с ними складывал всякие фигурки.

Утром Тонковы собирались первый раз в первый класс. Ребенок – красивый, торжественный, нес в руках коробочку со своим подарком, папка два букета, а мама и Сонька, такие красивые-красивые, сестрица отпросилась у своей училки проводить братика в школу – шли рядышком с ним.

-Видишь, сын, даже погода радуется, что ты в школу пошел!!

День в самом деле выдался изумительный – сухо, тепло, безветренно. Зоркий Игорек быстрее всех углядел свою училку:

-Пап, мам, вон Надежда Иванна стоит, пошли туда.

-Игорь Михайлович! – Окликнула его тоже нарядная Елена Сергеевна.

– Здрассти!

-Я тебя поздравляю, надеюсь, ты будешь хорошо учиться и радовать всех нас.

-Я постараюся, постарюсь, я тута.. тут, вам подарочек сделал. Чё цветы? Они ведь завянут, а эта постоит. – Он протянул ей коробочку.

-Спасибо, Игорь, я очень тронута, беги к своей учительнице.

Первый 'А' класс волновался, и стояли все как-то неровно. Игорёшка посмотрел-посмотрел на это безобразие и потихоньку пошел вдоль строя, поправляя ребятишек и приговаривая:

-Надо ровненько встать, мы ж теперь ученики.

Ребятишки подравнялись, Надежда Ивановна сильно так улыбалась, а Игорёшка ещё раз удивил её. Подошел к самой маленькой по росту девчушке и спросил:

-Ты чё такая кнопка?

-Сам дурак! – ответила сердито кнопка.

-Чё лаешься? Я наоборот тебя всегда защитю... защищу, мужик же я. Звать-то тебя как?

-Галя Птицына.

-А я – Игорёшка Тонков, у меня Мурка есть, вот, скоро котенки будут.

Прозвенел звонок и ребятишки притихли, выслушали речь директора, потом пошли по классам. Надежда Иванна велела встать по двое и взяться за руки, детки перемешались. Игорек, видя такой беспорядок, сказал Гале:

-Кнопка, меня обожди, я щяс! – шустро начал помогать училке, и через несколько минуток первый 'А' пошел в свой класс. Игорешка серьезный до невозможности вел свою маленькую подружку и естественно сел за одну парту с ней. А прозвище 'Кнопка' так и шагало вместе с Галей все одиннадцать классов.

В кабинете директора Елена Сергеевна аккуратно достала подарок Игоря Михайловича, полюбовалсь и поставила на видное место, пояснив сидевшей возле нее завучу:

– Это очень дорогой для меня подарок, и сделал его светлый и, – она сильно засмеялась,– очень хозяйственный первоклашка.

-Это не тот ли, что детишек заставил подравняться? – тоже заулыбалась завуч. – Приметный мужичок.

-Он мне летом замечание сделал за ту дырку возле угла, что только в последние дни закрыли асфальтом, камешки туда засыпал и утрамбовал, говоря при этом «Куда хозяин смотрит?». -Ну, значит, нам повезло, особенно Надежде Ивановне.

А Филюшка Аверченко неожиданно для себя стал 'героем дня' сначала в школе, а потом и в городе .И виной всему было сочинение «Как я провел лето?» Четвертоклассник написал про поездку в Польшу. Учительница русского языка, прочитав его сочинение, пошла к директору:

-Юрий Васильевич, это надо опубликовать в газете. Это просто необходимо, чтобы о таком знало как можно больше народу.

Директор, родившийся через десять лет после войны, раза три перечитал сочинение.

-Да, такое надо знать.

И завертелось... через два дня к Саше пришел редактор районной газеты с просьбой разрешить напечатать сочинение сына в газете, а узнав, что есть ещё и зарисовки из Макув-Мазовецки, не отстал. Аверы, посоветовавшись, разрешили, не столько из-за сына, сколько из-за памяти, ведь почти в каждой семье были фронтовики или труженики тыла. Газета вышла со статьей, в которой было небольшое интервью с Аверами, сочинение Филюньки и две зарисовки. На одной дядя Иван, стоящий на коленях перед столбиком с номером и звездочкой на верхушке, а на второй – общий вид кладбища погибших. И был в редакцию шквал звонков и откликов, через неделю эту статью перепечатала областная газета. Затем там же была создана рубрика «Наша Победа», которая имела огромный успех. Писали многие, кто-то интересовался, как найти своих родственников, кто-то благодарил, писали и фронтовики, – статья никого не оставила равнодушным. А Филюнькиными рисунками заинтересовались в художественной школе Екатеринбурга, пришло приглашение посетить её.

Вместо Антона приехал мужик лет сорока, с каким-то неприятным взглядом, казалось у него внутри что-то липкое, после общения с ним Миньке всегда хотелось тщательно промыть руки с мылом. Никитич тоже насторожился после первого же разговора с ним и произвел перестановки, оставив этого новенького, «просто Валерка Зубов» работать на подхвате, типа подай-принеси. Тот было вякнул, что его в кадрах заверили, будет работать по специальности.

-Вот и иди в кадры. А здесь не Подмосковье, где все стабильно, а тундра с её непредсказуемой погодой! Не устраивает – вон в трех километрах буровая, там частенько сейчас наезжают машины -вперед.

Тот промолчал, но как-то хищно оскалился.

-Милок, я за двадцать пять работы здесь видел-перевидел всякого.

-Да что ты, Никитич? Я же ничего.

-Иван!

-Что – Иван?

– Для тебя – Иван Никитич, а чтобы меня назвать Никитичем, надо пуд соли съесть сначала.

Минька старался разговаривать с ним по минимуму, каким-то шестым чувством не доверяя этому скользкому мужику. Ребята тоже не особо общались с ним, да и о чем можно говорить, когда устав как собаки, после напряженных смен, поев, все заваливались спать. Короткие дни и начавшиеся снегопады не добавляли веселья, видимость-то была минимальная, вот и отсыпались про запас. В начале октября заявилась дохтурка – навестить своего папаню перед отпуском.

Лиза, как всегда, проверила кухню, душевые, осмотрела работяг на предмет болезней, проверила жилые комнаты. У Миньки в комнате задержалась, рассматривая фото коллаж на стене .

На одной – самой большой, как она поняла, запечатлена вся его семья: очень похожие меж собой Миша, седой мужчина – точно, отец и кареглазая девушка, явно сестра, светленький голубоглазый пацаненок лет десяти и смеющаяся женщина с озорным взглядом, явно мамуля, удивительно похожая на Мишу улыбкой. На другой подросток Миша бережно обнимал старенького дедулю, и оба счастливо улыбались в объектив. Еще была запечатлена счастливая сестричка в свадебном платье в окружении большого количества веселых людей.

И немного в отдалении фото: стоящие у небольшого столбика – явно солдатской могилки, звездочка сверху, и номер на столбике 457 – какие-то строгие Миша, его отец, заплаканная мамуля, серьезный младший братик и расстроенный пожилой мужчина, удивительно похожий на дедулю с другой фотографии. Лиза пошла на выход, отмечая про себя, что вот в этой комнате все в идеальном порядке, и делая пометку, спросить про так заинтересовавшее её последнее фото при случае.

Вечером свободные от смены собрались в столовке. Атмосфера была как всегда теплая, домашняя. Только Лиза несколько раз ловила какой-то липкий взгляд новенького, увидев, что она смотрит на него, тот мгновенно отводил глаза. Но Лиза все равно насторожилась, ей, привыкшей к открытым взглядам всех своих знакомых северян и работяг, было неприятно. Никитич, старый хитрый лис, тоже заметил эти взгляды и, выйдя вслед за Валеркой как бы покурить, предупредил:

-Если лапы протянешь – отстрелю яйца сразу.

-Такого и в мыслях нету!

-Я сказал!

Долго сидеть не стали. Лиза, утомленная долгим перегоном, быстро пошла спать. Утром все было как обычно, кто на смену, кто со смены... быстро поев, разбежались. Возле Лизы как всегда ошивался Олег, рассказывая что-то смешное, безбожно привирая. Минька и Вовка спали, Никитич был в диспетчерской. Подсобный разгребал снег от домика до диспетчерской.

Олег хлопнул себя по лбу:

-Лизавета, я с тобой про всё забываю, Никитич велел лампочки запасные принести, я ща мухой!

Он убежал, а Лиза, занятая выпечкой блинов, не услышала как Валерка потихоньку зашел на кухню, и вздрогнула, услышав возле уха вкрадчивый голос:

-Ну что, милая, развлечемся, пока никого нет?

-С чего бы это? -не оборачиваясь и внутреннее напрягаясь, спросила спокойно Лиза.

-Ну, не прикидывайся глупенькой. По всей тундре, небось, говорят, какая ты жаркая. А ведь ты жаркая, я вижу.

-Слышь, дядя, отвали!

-Цену набиваешь? – Он резко схватил её за плечи и рванул к себе.

У Лизы в руках, по счастью, была только что освобожденная от блинов сковородка, чем она и не замедлила воспользоваться, отмахнувшись. Но расстояние между ними было небольшим, и нужного замаха не получилось, только руку ему обожгла.

Этот гад зашипел:

– Коготки показываешь? Тем слаще будет победа!! – он теснил её в угол, и Лиза с отчаяньем поняла, что эта козлина не отступится. Мужики спят, пушкой не разбудишь, а Олег наверное треплется у Никитича. Отступая в угол, она взмахнула рукой и задела кастрюлю с тестом для блинов. Та с оглущающим грохотом упала, тесто расплылось по полу, что дало пару секунд передыху, Лиза успела схватить большой половник...

А эта мерзкая рожа, усмехаясь, сделал ещё два шага, и Лиза прижалась к стене:

-Вот и поговорим, кошечка!!.

Минька, привыкший спать чутко, резко проснулся от грохота упавшей кастрюли.

-"Олег, блин, безрукий!!" – сонно подумал он и внезапно услышал женский вскрик...

-Почудилось что-ли? Женский крик у нас у мужиков..?? – успел подумать Минька и вспомнил: – Лиза???

Как был в трусах и босиком по холоднющему полу в коридоре рванул в сторону кухни, там этот рубаха-парень прижимал в углу Лизу, приговаривая:

-Все, хватит ломаться, я буду нежным!!

Лиза как-то вывернув руку, вцепилась в его рожу:

-Сучка. Не понимашь по-хорошему, тогда я...

Но тут его резко развернуло от девушки в другую сторону. Минька, не давая ему ни секунды времени, с огромным наслаждением тотчас же врезал по такой похотливой и мерзкой роже.

Зубов отлетел к другой стене, от удара на него посыпалась кухонная утварь.

– Ну, сучёныш!! Молись!! – вскакивая, этот насильник ухватил тесак, каким рубили мясо, и попер на Миньку.

Лиза, съежившись, зажала рот руками... Мишка, безоружный, в одних трусах против озверевшего с тесаком ...

У Миньки же, наоборот, не было страха, столько лет занятий борьбой научили трезво и взвешенно оценивать противника.

-Ну, Мишук, товсь!

Оскалившийся мужик собрался прыгнуть на Миньку, но тут от порога раздался голос Никитича

-Стоять!! – и щелчок взведенного курка.

Насильник замер, медленно повернув голову, увидел стоящего у порога Никитича с двухстволкой в руках, нацеленной ему на промежность.

-Да, что ты, бугор, я же пошутил, проверял, так сказать, боеготовность твоих шестерок!!

-Брось тесак!

-Да я его просто так... – он, оскалившись, попытался бросить тесак в Никитича, тут же прогремел выстрел, пуля проскочила у этого подсобного между ног, он нервно дернулся, бросив тесак. -Да что ты, бугор? С ума сошел?

-Я тебя вчера предупредил-яйца отстрелю, не понял?

-Минька, иди оденься. Простынешь с этим мерзавцем ещё.

– Ребятки, давайте-ка веревкой его свяжем, во избежание эксцессов.

Олег и прибежавший на звук выстрела, сонный Вовка, связали руки и, посадив его на стул, крепко привязали к спинке.

-Вот теперь и поговорим. Лизуня, что?

Лиза, не показывая, как её трясет, не скрывая брезгливости, повторила все слова, сказанные ей этим...

-Развлечься, значит, захотелось?

-А чё, бугор, девка-то таскается по этим узкоглазым, небось, всем дает. А тут завыделывалась, можно подумать, я бы ей и денег предложил, если бы понравилось.. – глумливо начал Зубов и, не закончив фразы, вместе со стулом улетел к противоположной стене:

-Мразь! Лизуня, иди в мою комнату. Мы тут пообщаемся...

-Олег, ну-ка тащи все барахло этого подлюги сюда.

Олег резво рванул за вещами, через пять минут вернулся ошарашенный:

-Никитич. Там это... много чего нашего нашлось, часики потерянные Вовкины, деньги, которые я найти не мог, в конверте, думал – завалились куда, тоже.

-Вытряхивай на хрен все из мешка!

-И нашлось много чего из имущества мужиков. Все привыкли ничего не прятать, у них никогда не было воровства, и ошарашенные мужики, матерясь, забирали свои вещи.

Ввалились верные сопровождающие Лизы мужики-ханты, задержавшиеся на денек у своих родственников:

-О, обезьянки явились, что ж вы подстилку свою оставили одну? – опять начал лить грязь Зубов, но долго ему говорить не пришлось.

Никитич взял ружье и сказал:

-На выход! Вместе со стулом!

Поняв, что его сейчас просто пристрелят, как собаку, Зубов струхнул:

-Э-э, ты чего, сидеть ведь будешь за убийство!

-Убийство ещё доказать надо! Найдут ли тебя, козла, в болотах наших, это ещё бабка надвое сказала. А такую погань терпеть на земле... похоже, ой как много людей перекрестятся и вздохнут с облегчением, узнав, что такая мразь больше не отравляет воздух. Шагай!!

-Э-э-э, да ты не шути!! Я же человек...

-Тварь ты мерзкая, а не человек!!

-Никитич, давай я его до болота доведу, зачем уважаемому человеку руки марать об... – манси Петр, вежливый и немногословный, выдал матерную тираду, – а с меня взятки гладки: моя ничё не видал!!

И тут Зубов взвыл и упал на колени:

-Мужики!! Вы чего, не губите. Я жить хочу!! Пощадите!!

Видя, что на него никто не смотрит и не жалеет, он завыл как зверь

-Сууки, если выберусь, я вас всех на куски порежу, жечь живьем буду!! – он бился головой об пол, выл и орал, на губах запузырилась пена.

-Ай, совсем бешеный зверь, пристрелить нада, – вступил молчавший и недобро смотревший на Зубова, второй Лизин сопровождающий, Иван. – Никитич, нада, однако, пристрелить, заразу нельзя распространять, тундра болеть из-за бешеного будет.

Никитич подумал немного:

-Давайте его в дальнем пустующем ангаре закроем до утра, я сейчас срочное сообщение передам, пусть менты приезжают и разбираются. Наверняка сидел, слова-то оттуда – «бугор, шестерки». Пока пусть без куртки, остынет, прекратит пену пускать, тогда и отдадим, ни хрена, не замерзнет, вон какой горячий.

Зубов услышав про ментов, мигом перестал орать и биться об пол:

-Мужики, отпустите, я уйду и никогда не появлюсь здесь, мужики?

-Похоже, наследил ты где-то сильно, вот отпустим тебя, раз не хочешь с ментами встречаться, а ты нас всех, как и обещал, на кусочки порвешь, такие гниды пока не напакостят, не угомонятся.

Под дулами двух ружей Зубов неохотно, но пошел в ангар, знал, похоже, не понаслышке, как стреляют северные охотники, а шансов перехитрить-убежать не было .