Текст книги "Цветик-2 . Обычные судьбы (СИ)"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

-А тебя, красавица, мы сейчас феном посушим, потерпи.

И кошка, удивлявшая все больше, терпела. Игорек, борющийся с закрывающимися глазами, едва ворочая языком сказал:

-Тетя Алина, ты такая хорошая, я... – и уснул.

Ребенок свернулся клубком в уголке дивана, кошка, оказавшаяся серой с более темными полосками, а также белыми пятнышками на груди и передних лапах, тут же подлезла к нему и тоже уснула. И не слышал Лигар-Игорек, как приехавшие Мишка с дочкой, шепотом поговорив с Алиной, пошли готовить им спальное место. Мишка потихоньку перенес ребенка на небольшой диванчик, кошка, настороженно шедшая за ним, тут же запрыгнула к ребенку, а Тонковы пошли на кухню.

Посмотрев на отмытого, оказавшегося светленьким, малыша, Сонька категорически заявила:

-Оставляем его себе, и будет у меня младший братик, вот. Пап, давай его оставим?

-Сонь, будет сложно и долго усыновить его, наверняка сначала в детский дом могут забрать, а потом оттуда только разрешат усыновить. Есть у меня кое кто, посоветуемся с ними, может, найдем какую-то лазейку.

Сонька пошла посмотреть на спящих, а Алина, отвернувшись к окну, не выдержала и разревелась. -Что ты? – Тонков робко обнял её со спины. – Что ты, девочка?

-Миш, – она повернулась к нему и подняла залитое слезами лицо, – это же невыносимо, такой малыш и столько перенес. Миш, я... давай, пусть он будет нашим ребенком!! Миш, я буду тебе хорошей женой, я постараюсь весь негатив, всю пакость твою забыть, давай мальчишку оставим? – Она просто рыдала в голос уже: – Я же когда его мыла, едва сдерживалась, чтобы в голос не завыть, там же ужас, а какие он слова говорит...

Мишка усмехнулся:

-Да, он много чего с изнанки жизни видел и знает. Поверь, я буду очень стараться, чтобы он был с нами, и не только из-за тебя, просто... просто нельзя ребенка предать и оставить ещё раз, у самого сердце разрывается!!

Они долго стояли так, обнявшись, ничего не говоря. Этот неожиданный ребенок своим появлением положил конец недоверию, и Тонков осознал, что сделает все возможное и невозможное, чтобы у них наконец-то сложилась самая настоящая семья – с теплом и доверием. Пока Игорек спал, будущий родитель развил бешеную деятельность: он прошелся по всем старым связям, вызвонил и выловил старого приятеля – ушлого адвоката, озадачил другого знакомого работающего в МВД, пытался найти выход на органы опеки, колесо завертелось.

А Лигар, проспавший всю ночь, утром проснулся, недоумевая, где он, – все было незнакомым, только верная Мурка была рядом.

-Мур, какая ты у меня красивая, лапки как в носках белых. А я? Какой я-то? – он выпутался из одеяла и пошел за уверенно идущей впереди Муркой.

У большого зеркала остановился:

-Это чё? Я? – удивился вслух ребенок. Из зеркала на него смотрел заспанный, светловолосый с голубыми глазами, худющий мальчишка.

-Ты, Игорек, ты, с добрым утром! – к нему быстро подошла Алина.

– И я теперь в подвале жить не буду и Мурка? И чё? Я вам что ли нужен? Не врешь?

-Пойдем на кухню, там и поговорим.

– Дядь, привет, а ты, правда, меня не обманул, спасибо тебе.

-Игорек, мы хотели бы тебя спросить: вот если бы тебя нам отдали, ты будешь нашим... сыном? – волнуясь, спросил Мишка.

-Как это сыном? Я же не ваш?

-Пока, мы сделаем все, чтобы ты был наш.

-А если не захочу? -Тогда нам придется тебя отдать... так по закону положено.

-Ага, в этот приемник... не, не пойду, сбегу, только Мурку не выгоняйте.

-Зачем куда-то в приемник, когда мы тебя хотим здесь с нами оставить?

-И не боитесь, что я у вас украду чего?

-Не боимся, ты мальчишка разумный. Да и Мурке твоей у нас хорошо, вон, посмотри на неё.

Мурка, развалившись, лежала на угловом диванчике, выставив округлившееся пузо.

А через три дня Игорек заболел – резко поднялась температура. Врач со 'Скорой', увидев худенького, в болячках ребенка, напустилась на Алину, а узнав, что мальчика три дня как, буквально, подобрали с улицы, утирая слезы, долго извинялась, повторяя при этом:

-Невероятно!! Какие же Вы душой красивые!!

Игорька положили вместе с Алиной в отдельный бокс, мальчику становилось все хуже, врачи объясняли его состояние тем, что пока ребенок жил впроголодь и в ужасных условиях, организм был как в тисках, а как только отпустило – ребенок попал в домашнюю среду – получился сбой. А поскольку иммунитет ослаблен, ребенок худой, истощенный, вот и не справляется организм. Алина за четыре дня нахождения в больнице резко похудела, Тонков сбился с ног, нашел старенького, отошедшего от врачебной практики профессора, упросил его приехать, посмотреть на ставшего за несколько дней таким родным ребенка.

Тот долго смотрел на бессознательного мальчика, сказал, что скорее всего возможен кризис: или -или. Порекомендовал лекарство, которое можно было купить только в Израиле, и посоветовал Алине и Мишке постоянно говорить с ребенком, рассказывать ему что-то приятное, интересное, чтобы его это заинтересовало, и он будет стремиться увидеть или услышать это. Алина рассказывала Игорьку обо всем, особенно упирала на то, что Мурка без него тоже пропадет, что они с Мишей так хотят увидеть его сильным, красивым, чемпионом.

А дома не находила себе места кошка... она то металась из угла в угол, то неподвижно лежала, не обращая внимания на еду. Приходящего из больницы Тонкова тщательно обнюхивала и опять ложилась.

Тонков поехал к Алине на работу, зная, что там есть выход на израильских коллег, начал объяснять управляющему, что и как. Тот попросил подождать немного, куда-то сходил, потом позвал Тонкова в переговорную и напрямую связался с коллегами из Тель-Авива, рассказав на иврите всю ситуацию. Попросил помочь маленькому найденышу, купить лекарство для него и передать с бывшим там в командировке Иваном Денисовым, Алининым ухажером, улетающим поздно вечером в Москву.

Коллеги-израильтяне пообещали помочь, тут же прозвонились в справочное аптек, узнали, что такое лекарство есть в наличии. Тонков попросил узнать стоимость и куда перевести деньги, на что самый старший из находящихся в переговорной там, в Тель-Авиве, ответил на ломаном русском языке:

-Ребенок спасать, денга потом!!

Тонков поехал в аэропорт заранее, и рано утром встретил Денисова, который торопливо выходил одним из первых. Отдав лекарство, тот попросил держать его в курсе состояния ребенка, а он уже будет сообщать израильским коллегам.

Мишка полетел в больницу. Умученная Алина молча уткнулась ему в плечо, он так же молча обнял её, да и что можно было сказать в этой ситуации?

В девять утра ребенку ввели израильское лекарство, оставалось только ждать...

Мишка опять, как когда-то, поехал на Таганку, к Матроне, его серое от недосыпания лицо привлекло внимание служительницы. Он кратко сказал, в чем дело, и она провела его без очереди к мощам.

-Вам это нужно срочно, помолитесь, и Матушка поможет Вашему найденышу, пригреть сироту – дорогого стоит.

К двум часам дня стало ясно – ребенок выживет. Алина первая заметила, что мальчик стал ровнее дышать... сначала не поверила, позвала медсестру, та внимательно понаблюдала за ребенком и, радостно взвизгнув, побежала за врачом. Тут же прибежавший врач подтвердил, что ребенок дышит ровно, и есть надежда на положительный результат.

Алина бессильно опустилась на стул, ноги отказывались держать её:

-Мариночка! Пожалуйста, наберите мне мужа, у меня очень трясутся руки!! – попросила она медсестру.

Та тут же набрала номер, и поднесла телефон к уху Алины.

– Да? – тревожно откликнулся Тонков.

– Миш, Миша... – У Алины ручьем побежали слезы, она задыхалась и ничего не могла больше сказать.

-Что? Алиш, что? – заорал испуганный Тонков.

-Извините. Ваша жена плачет сильно, она хотела сказать, что Игорек выживет, он начал ровно дышать и чуть порозовел! – сказала тоже плачущая медсестра.

-Сейчас буду!

Через десять минут Алина всхлипывала на плече у Тонкова.

-Все, все, успокойся, Алишка, нам ещё много сил понадобится на его усыновление!! Он обнимал её и удивлялся, каким слепым дураком был когда-то.

Алине сделали успокоительный укол, и она, измученная четырьмя бессонными ночами, уснула, рядом посапывал теперь уже спящий Лигар-Игорек, а Тонков сидел и любовался своими спящими дорогими, понимая, что ему несказанно повезло.

Дома его встретили две пары глаз: дочкины и Муркины.

-Все хорошо, девки, будет наш мальчик здоров!

Соня повисла на папке, бурно выражая восторг, а Мурка впервые за все эти дни подошла к миске с кормом.

Выздоравливал мальчик медленно, слишком истощен был организм, но каждый день приносил что-то новое. Если первые дни Тонков носил его на руках, то через три дня ребенок потихоньку ходил по боксу, держась за стены. Он рвался домой, к Мурке, первый вопрос, каким он встречал Тонкова, был неизменным:

-Как моя Мурка там?

Мишка на полном серьёзе отчитывался, что кошка ведет себя беспокойно, очень ждет Игорька. Мальчик стал любимцем всего отделения – его интересовало всё, он хотел знать все и сразу, спрашивал любого о том, что его заинтересовало.

А интересовало его многое, лечащий врач, Сергей Васильевич, посмеивался и пояснял Алине:

– А что Вы хотите, в самый любопытный возраст у ребенка был мизер информации и общения, вот он и наверстывает, заполняя свой вакуум.

Все отделение знало про его Мурку, даже самая суровая и вреднючая санитарка Ирина Ивановна и та поддалась его любопытству и обаянию, и подолгу разговаривала с ребенком. Когда она мыла пол в коридоре, Игорек сидел на подоконнике и, весело болтая ногами, спрашивал о чем-нибудь, она для виду ворчала, а сама зорко следила, чтобы он, перебегая на следующий подоконник, не забывал переносить специально сшитую для него 'сидушку' .

Когда же Сонька принесла сделанные и напечатанные фотографии его любимой Мурки... ребенок засиял и всем-всем показал и похвастался своей Муркой. Одну фотку великодушно задарил санитаркам. Они повесили её в своей подсобке, дружно прослезившись:

-Вот ведь, кошка ребенку вместо матери, хорошо бы у Алины с Мишей получилось ребенка усыновить без этого детдома.

– Сергей Васильевич! А давайте мы всем отделением напишем ходатайство или какое заявление, что мы тоже просим помочь им, тут как бы исключительный случай. – Это уже медсестры подумали о таком.

Мишке прозвонился знакомый из МВД, сказал, что надо увидеться.

-Приезжай ко мне домой, у меня дочка замечательные шарлотки делает, да и спокойно посидим.

Сонька испекла аж две:

-Одну дяденьке с собой дадим!

Пришедший подполковник милиции, битый-перебитый жизнью мужик, по его выражению -'выпал в осадок от кошки'.

-Слышь, Александрович, на неё глядя, точно поверишь в переселение душ, она совсем как человек. Смотри, как слушает сидит? Если будут у неё котята – мне одного сразу отдадите!

Мурка же, едва он пришел, села в угол полюбившегося дивана и застыла изваянием, только уши дергались, когда Вадим Егорыч рассказывал о найденной мамашке ребенка.

-Мы покрутили название города, получалось, скорее всего, Армавир, а у меня там однокурсник по школе милиции живет, и начали искать. Вот что накопали: Воронцова Ирина Петровна, нигде не работающая, пьющая особа, 25 лет, имела ребенка – Воронцова Игоря... – он сделал паузу, – Михайловича, сейчас ему было бы 8 лет, ребенок пропал в пятилетнем возрасте. Соседи предполагают, что его увезли то ли цыгане, то ли армяне, что постоянно крутились в её квартире. Мамашка поиском ребенка не озадачивалась. Жила в свое удовольствие: вино, мужики, и прочее. Сейчас находится в больнице – цирроз печени, скорее всего, не выйдет уже. Свою однушку сколько раз пыталась продать, но прописан в ней Игорь Михайлович, подала заявку на поиск ребенка, который нужен только из-за квартиры. Цинично пояснила своей единственной родственнице, тетке – Ольге Ивановне Каравай, что будет официальная бумага – ребенка нет, продаст квартиру, которую сложно назвать квартирой, там голые стены и грязь. Так вот, Миш, дуй туда. Ребенок – Михайлович, проще. Скажешься отцом, она по пьяни и не помнит, кто отец-то. Панов – друган мой, подсуетится, скажет, что нашли настоящего отца, и он согласен ребенка усыновить, а ей какие-то деньги отдашь, и не придется дитя в детдом отправлять. Езжай в Армавир побыстрее, она, мамашка-то, может в любой момент... око.. хмм, – он посмотрел на Соню, – ну, с такой болячкой долго не живут.

Мурка, опять удивила – встала, подошла к Вадиму, сидевшему на этом же диване, ткнулась мордой в его руку, тот машинально начал гладить её по голове и вдруг замер:

-Миш, она чё? Поняла всё, что я говорил? Фантастика...

-Мне думается, она по интонациям понимает, что и как, мы из больницы приходим – сидит у порога, сразу говорим, что Игорьку лучше – выздоравливает... ушами подергает и идет успокоенная, на свое любимое место. Кошка вроде бродячая, а такая чистюля – в туалет ходит, нигде не гадит, ест аккуратно, чисто аристократка! – улыбнулся Тонков. – Такое впечатление, боится, что могут выгнать на улицу, вот и старается. И я не представляю, как она своего Игорька встретит...

– Моя бабуля когда-то говорила... подожди, как это?.. – Вадим подумал, – а вспомнил, если кошка сама в дом приходит – это к добру, вот у вас вроде так и выходит.

Вечером же приехал незаменимый Быков, вместе подумав, решили ехать в Армавир вдвоем, оставив 'на хозяйстве' того самого мента в отставке – стародавнего знакомого Быкова. Мишке не терпелось побыстрее утрясти все эти дела. Он долго и подробно говорил по телефону с Алишкой, которая тоже очень надеялась, что им удастся найденыша усыновить.

А утром, поговорив с лечащим врачом, Алина обрадовала Мишку, что их отпустили домой, обязав являться на осмотр каждые два дня. Сергей Васильевич мудро рассудил, что кошка Мурка придаст ребенку дополнительный стимул для быстрого выздоровления, а в больнице наоборот, ребенок скучает, и лечение затянется.

Мишка разбудил Соню – та шустро собралась, заехали за кофе и конфетами для медсестер и санитарок, лечащему врачу Мишка взял из своих припасов чисто мужской подарок – набор виски со стаканами.

Ребенок обошел всех, всем подарил конфеты, пожелал всего хорошего и сказал, что уезжает домой к Мурке и Соне.

Расцелованный и довольный, хотел бежать к машине, но Тонков взял его на руки, ворча, что пока ещё рано бегать, и Мурка тяжелее его теперь.

Мальчишка всю дорогу ерзал на сиденье:

-А Мурка меня совсем-совсем помнит?

-Ну, за две недели тебя забыть невозможно, она, наоборот, сильно скучает .

А у двери в квартиру Игорек как-то оробел:

-Иди, малыш, первым!

-Нет, я лучше последний зайду, схитрю, пусть она потом меня увидит!

Едва Тонковы зашли, Мурка, дико мявкнув, стрелой пролетела между ног у Тонкова и запрыгнула в протянутые руки ребенка.

-Мура, Мурочка моя! – Игорёк изо всех сил прижал к себе кошку, а Тонков, взяв их на руки, перенес и осторожно усадил на банкетку – ребенок пока был слабеньким.

Привстав на задние лапы, передними уцепившись за воротник ветровки, как бы обнимая его, кошка вылизывала лицо ребенку. Он смеялся и отворачивался от неё, Алина и Сонька плакали в открытую, даже Мишку пробрало, он вытер повлажневшие глаза.

-Мурка, ну Мурка... чё ты какая-то мокрая? – Мальчишка поднял на них удивленные глаза: – А.. лина, -он так и звал Алину, – она, что, тоже плачет? У неё морда мокрая, возле глаз – кошки ведь не умеют плакать? Они же не люди?

– Ну, она сильно боялась и волновалась за тебя, она же тоже мамой будет когда-то, а ты у неё как котенок-ребенок.

-Мурка, ты тяжелая какая стала, руки устали!!

Тонков опять взял их на руки и перенес на кухню, в любимый уголок дивана. Мурка обнюхала ребенка, слезла с его колен, как бы чувствуя, что ему тяжело её держать, привалилась к нему и свернулась клубком.

Она как верный страж не отходила от него ни на шаг, мыли его мама с дочкой – Мурка следила за ними из раковины, сели за стол – кошка лежала возле его коленок, пошли спать – запрыгнула на диван, рядом с ребенком.

Уснул он, крепко обняв и уткнувшись лицом в кошку, ей было не совсем удобно, но, казалось, она боится пошевелиться, чтобы не разбудить своего такого долгожданного маленького друга. -Вот это верность и любовь!! – Тонков покачал головой. – Стыдно становится. Это кошка, а что говорить про собак? Да,человек – самое пакостное животное! Как вот я.

Алина усмехнулась:

-Миш, ты в последнее время сильно реабилитировался!!

Тонков просиял:

-Спасибо, Алишка, я сам удивляюсь, вы докопались в моей душе до чего-то, о чем я и не подозревал. Давным-давно, в туманной юности стих один зацепил, вот вспомнился, лучше не скажешь:

А у меня есть-ты!

И верится-быть не могло иначе.

За все мои провалы, неудачи – вознагражденье:

У меня есть – ТЫ!

Мы рядом... и земля лежит у ног...

Зеленая – весеннего каления,

На звезды глядя, я в твои колени

Уткнулся головою, как щенок...

А кто-то рад, ушел он беды...

Купил автомобиль, построил дачу,

Живет себе...

А у меня – ЕСТЬ ТЫ!!!

Я теперь без вас – никто и ничто, а с вами... Алина, я не прошу отвечать мне, давай я с Игорьком все утрясу, потом будем говорить.

Утром мы с Быковым в Армавир – полетим самолетом до Ростова, а там машиной, нашлись следы нашего Лигара, он Воронцов Игорь Михайлович... вот отчество-то и внушает надежду, – он кратенько рассказал что узнал.

Рано утром, стараясь никого не разбудить, пошел сделать себе кофе и несказанно удивился, застав там Алину.

-Что ты так рано? Мальчик как спал?

-С ним же любимая Мурка, даже не пискнул, хотя в больнице по ночам ворочался, как бы что-то искал. Теперь-то понимаю – кошки не хватало.

Уже на выходе Алина окликнула его:

-Миш!

-Да?

Она подошла к нему и поцеловала.

Тонков обалдел...

-Алин...?

-Счастливо и возвращайся к нам со щитом, как говорится!

-Спасибо, солнышко! – он смотрел на неё таким благодарным взглядом... – ладно, я побёг!

Встретивший их в Армавире крупный, медвежьего вида майор представился:

-Панов Сергей Петрович – однокашник Вадима. По вашему вопросу: Воронцова пока в сознании, если вы не сильно устали, поедем сразу к ней, врачи прогнозируют скорый конец, день-два.

Тонков, казалось, повидавший много чего, увидев Игорёшкину мамашку ужаснулся: двадцатипятилетняя по документам, она выглядела как пятидесятилетняя... высохшая, с испитым лицом, вся желтая, еле передвигающаяся... Однако, вспомнив, что она готовила своему малышку, жалость просто улетучилась.

Панов деловито завел её в пустой кабинет, и через пятнадцать минут у Мишки была бумага подписанная Ириной подтверждающая, что Тонков Михаил Александрович действительно является отцом её сына -Воронцова Игоря. Мамашка, безразличная ко всему, что касалось её сына, которого и не вспоминала все эти годы, поглядев на Тонкова, пожала плечами:

-Может и он, не помню, сколько их было, ну раз Миша, значит он и есть. Денег дашь? – выстрелила она вопросом.

-Зачем тебе деньги в больнице? – вопросил Панов.

-А нажраться в последний раз, знаешь, майор, как хочется, а то все таблетки, уколы. – Она скривилась.

-Выйдешь из больницы – деньги будут у Ольги Ивановны.

-Этой старой суке всё?

-Ирина, поскромнее себя веди.

-А чего мне теперь, Петрович? Не верю я, что выживу. А ты, – посмотрела на Тонкова, – похоже, и впрямь этого ненужного пацана пожалел? Ну, пусть растет, раз жив.

Помолчала, а потом с какой-то горечью выдала:

-Про меня не говори ему, не надо! Не вышло из меня ни матери, ни жены, для него же лучше – сгинула я и сгинула. Ты его, я вижу, не обидишь. Эх, вернуть бы все назад, да поздно пить Боржоми. Все, идите, тетке скажи, майор, деньги пусть прибережет для меня.

У Мишки осталось двойственное чувство от вида мамашки: брезгливость и жалость. К двадцати пяти годам полностью сжечь себя...

Панов не стал долго раздумывать:

– Так, Алексаныч. Куем железо пока горячо – двигаем к тетке.

Ольга Ивановна, несмотря на перенесенный четыре года назад инсульт и плохое зрение – очки напоминали лупу, в свои сорок восемь выглядела моложе племянницы.

Узнав, что Игорек жив и почти здоров, долго плакала:

-Я же мальчонку пыталась искать, подавала заявления в милицию, ответы вон присылали, что не найден, а участковый сказал, что видно сгиб где-то, маленький ведь. А Вы, Вы... как замечательно, что есть добрые люди. А про Ирину? Ну, что сказать, она у нас с сестрой росла принцессою, избалованная нами сверх меры. Как же, красивая, нежная, всякие там детские конкурсы красоты выигрывала, ну и проглядели, как из ангелочка вылупилось... чудовище. Лет до пятнадцати горя не знали с ней, а потом понеслось... Галина сильно убивалась по дочке-то, та стала пропадать, где-то, извините, шалавиться, а в шестнадцать лет Ириных, она и погибла, сбил её тут один, предпринимательский сынок. Я-то инвалид с детства, по зрению, от меня пользы никакой – пенсия грошовая, вот Ира и понеслась во все тяжкие, и что беременная, не поняла. Потом уже, когда живот полез... все смеялась:

Что ты понимаешь, Миша – он такой, он меня любит, приедет за мной... вот и приехал.

Она тяжко вздохнула, попереставляла чашки-блюдца на столе – сразу по приходу предложила им чаю с сушками -'Больше ничего нет, до пенсии ещё три дня, извините!'

-Ну и не случился этот Миша больше... кто знает, может, и его в живых нет уже – время-то какое было жуткое, ни за понюх могли убить...

-Родила она Игорька-то, мы с ним вот и жили в однушке Галиной, я ещё, как знала – сходила, прописала Игорька-то... Да, а маманя наша во все тяжкие пустилась, пить вот начала. Все хвалилась, что пьет чего-то там благородное, меня совсем не слушала и не слышала, вот так и жили. Мальчонка-то понятливый уродился, знать, папка-то его из нормальных был, вот... А потом, когда начала сильно-то пить, вещи из дома продавать стала, меня выгнала, чтобы не зудела, спасибо, Иван Николаич – совсем глухой дед, меня принял, я как могла за ним ходила... Вот, домишко мне оставил, а то хоть в подвале живи. Игорешка-то с двух лет научился прятаться, чтобы на глаза матери такой с дружками не попадаться, ну потом меня инсульт свалил, когда вышла из больницы-то... ребенка и не было уже. А с неё что спросишь? – она горько вздохнула.

-Жалко ведь, совсем плохая она, я в больницу-то захожу, спрашиваю как она. Да и кой чего передаю, вроде как от соседки её по подъезду. Меня-то она иначе как сукой не величает, а за то, что квартиру продать не может – сынок прописан, а документа, что он не живой, ей не выдали. Эх, горе-горькое!! А Вы как моего мальчонку-то нашли?

Мишка начал рассказывать, пришел Быков, отправленный в ближайший магазин, с двумя пакетами еды.

-Ой, да зачем вы это? У меня вон всего понемногу имеется.

-Значит, так, пиши, Ольга Ивановна, подтверждение, что вот этот Миша и есть отец Игоря, – подвел итог Панов.

-Да, конечно, я мигом! – Старательно выводя каждую буковку, она написала подтверждение.

-Ольга Ивановна, а квартиру сходим посмотреть?

-Да, Миша, я сейчас, клюшку свою вот возьму.

Квартира ужаснула... в свинарнике было чище. Обшарпанные стены с висящими лохмотьями обоями какого-то непонятного цвета, единственная лампочка, болтающаяся на длинном шнуре, на полу грязные воняющие матрасы, какое-то тряпье, разбитый унитаз, ни одной раковины, раскуроченные подоконник,и вонь и грязь вековая...

-Мерзость какая! – передернулся Тонков, – Сергей Петрович, найдется у вас пара-тройка толковых и честных работяг, чтобы весь этот срач убрать и квартиру полностью отремонтировать? Ольга Ивановна, Вы как единственная родственница со стороны... – он запнулся, – женщины, его родившей, будете здесь жить после ремонта. А Игорь, если когда надумает, может, и приедет, посмотреть. Не думаю, что он жить сможет здесь, детская память, она крепкая.

Вот и задержались они с Быковым на два дня в Армавире – надо было утрясти все вопросы с квартирой, Панов очень помог со всеми делами, приготовил целый пакет документов.

– Чтобы вам там не мотаться по всяким инстанциям зря. Знаем же, как из-за одной бумажки могут всё осложнить. Здесь все, даже копии протоколов о задержании Воронцовой, дебоширила она пьяная-то, показания соседей о том, как ребенок жил с ней, вроде все предусмотрели. Ты, Алексаныч, если какая закавыка, тут же звони – чем можем поможем! У меня вон стажер над столом изречение мудрое повесил: 'Помогая, мы не становимся святыми, мы становимся похожими на людей!'Какое бы не было скотское время, а помочь, тем более, мальчонке, мы просто обязаны, наше упущение-то.

Провожая их на поезд – решили поехать поездом, за ночь отоспаться, сказал:

-Из больницы позвонили. Кто-то ей все же водку передал, ну и впала в кому, сказали, пара дней. Мишка достал деньги:

-Похороните хоть не как безымянную, крестик поставьте заблудшей душе.

-Удачи тебе! Надеюсь, все разрешится, а на пацана с его кошкой охота посмотреть, фотку пришли.

А дома Мишку ждали, и очень обрадовались, всем не терпелось узнать результат поездки. Растёкшийся лужицей от такой искренней радости Тонков расцвел, и как-то враз напомнил того феерверка – Мишку, Алина было напряглась, а он схватил Соньку и Лигара в охапку и закружил по комнате.

– Ребятки мои, я так что-то по вам скучал... и по маме тоже.

-А по Мурке?

-Ну Мурка у нас – отдельный разговор, всем кошкам-кошка.

-Это чё значит? – тут же спросил ребенок.

-Значит – самая лучшая она у тебя.

-Ребята, дайте папке умыться, переодеться, пошли стол накрывать пока.

Тонков ополоснулся, переоделся в домашнюю одежду и с какой-то щемящей нежностью глядел на свою такую уже большую семью. Потом папку утащили читать сказки

-Сонь, тебе, вон, женихи названивают, а ты все сказки...

-Мам, лучше папки их никто не читает, я в инете находила, не то, у папки лучше выходит.

И читал Тонков сказки... как слушал его Игорёк... казалось, дышал через раз, так и заснул, привалившись к Тонкову, а с другого бока его грела верная Мурка.

Переложили ребенка на диванчик, Сонька шепнула:

-Пойдем, че дам послушать.

Она записала на телефон разговор Игорёшки с Муркой – живя в подвале он разговаривал с ней, вот и дома не изменил привычке.

-Мур, а вот дядь Миша приедет и скажет -ребенок изменил голос: «Лигар, твоя мамка Ирка тебя взад заберет». И чё? Убежим мы с тобой? Эх, так тута хорошо. Тепло вот, и тебя тоже кормют... А лесли скажет про как-то сынонов... забыл, штоб я им сыночком стал. Сы-но-чек, – по слогам повторил ребенок, – я и не слышал так, А..лина хорошая, Сонька, вона, смешная, это чё, Мурк, я Тонков буду?А..лину мамой хотелось бы называть, она добрая, дядь Миша тоже ничё! Мур, ну чё молчишь? Чё ты меня лизать взялася, а значит согласная? Только бы мамка Ирка не нашлася, не хочу туда.

Тонков показал документы, что привез из Армавира. Алина и Сонька с печалью слушали про мамашку Воронцову, Ольга Ивановна дала фотографию юной Ирины – Игорёк был полной её копией. -Боже мой, такая молодая, жить бы да ребенка растить... – Алина с жалостью смотрела на фото, -страшно представить что ждало нашего Лигара, не убеги он тогда из дому. Миш, он такой смешной, поел и тарелку вылизывал, привык, говорит так, надо штоб чистая посудина была. Показала, как мыть посуду, теперь меня отодвигает в сторону: «Я сам, я мужик!» Освоил пылесос, кошку сажает на стол и начинает повсюду, где достанет, пылесосить, я хвалю, а он весь такой важный-важный. Славное дите, может и на самом деле отцовы гены у него?

На следующий день девчонки убежали по своим делам, а мужчины остались дома, Тонков кропотливо проверял документы, Лигар играл в соседней комнате, что-то приговаривая.

А потом повысил голос:

-Ах, бля!! Пацаны!! Шухер, менты поганые!! Сюда... не, вона, они с фонариками,. Не, бля, куда бежишь, дебил?

Мишка стремительно встал, зашел в комнату – ребенок сидел на полу, играя какими-то визитками, а Мурка, лежа на диване, внимательно наблюдала за ним.

-Игорек, ты во что играешь?

-Да в облаву же, вот обломил мне весь кайф, – вздохнул ребенок. -Игорёшка, – как-то виновато сказал Тонков, – прости меня, я с этими бумажками совсем выпустил из виду одно дело. Одевайся, поехали в 'Детский мир'.

-Чё мы в этом мире забыли? – насупился ребенок.

-А вот увидишь?

-А Мурка?

-Мурку дома оставим, на хозяйстве. И, малыш, такие слова, что ты повторял в своей игре, они нехорошие, их не надо бы говорить!

-Как нехорошие, пацаны всегда так говорили в подвале и на хате?

-Ты же теперь не в подвале и где-то ещё, а дома, здесь так не говорят. Ты от нас их не слышал, а так могут сказать только пьяные люди.

-А менты тоже матерятся... – Игорь подумал, – ну да, а Ирка дома так говорила, – опять подумал, – а, она пьяная была.

-Игорёшка, теперь у тебя нет Ирки – есть Алина, Соня и я, давай уже красиво говорить.

-Во, Пашка тогда правду говорил, я думал – врёт.

-Пашка – это кто? И что он говорил?

-Пашка – это наш бугор, большой такой, ему много лет... тринадцать, что ли? Жалко, их менты загребли, а меня не увидели, я в тряпках спрятался, а потом вот с Муркой жил... А их всех в приемник этот, Пашка меня учил не попадаться, а ещё сказал, что я мелкий, и меня кто-нить пожалеет, тетенька или баушка старенькая. А пожалел вот ты. А тетенька, когда я попросил хлебушка, прогнала -попрошайкой обзывала и ещё как-то.

Мишке стало горячо глазам:

-Сколько же грязи и равнодушия видел этот совсем мелкий ребенок??

-Игорёшка, одевайся, поехали!!

И поехали... в 'Детский мир'. Ребенок с изумлением крутил головой по сторонам, а уж когда заиграли часы и стали выплывать разные фигурки... Он замер...Мишка поднял его на руки, чтобы ему было лучше видно. Мальчик очнулся только тогда, когда фигурки скрылись в домике.

-Игореш, пойдем... – Тонков повел его к игрушкам... тут Лигар совсем потерялся, он стоял и просто смотрел на все эти машинки.

-Игорёш, ну что ты, выбирай себе машинки, какие нравятся...

-Мне? Можно? Они, наверно, дорогущие? Деньги-то есть у тебя такие? Тут ведь не украдешь?

-Нет, мы красть никогда не будем, а денег хватит.

Мальчишка долго перебирал игрушки, деловито осматривал, что-то проверял, бормотал себе под нос, потом, выбрав две маленькие и с огромным сожалением отложив большую, подошел к Мишке:

-А ты ещё когда-нить меня в этот мир привезешь?

-Конечно, при условии... – Мишка сделал паузу, – не говорить и совсем забыть плохие слова!

– Железно! – ребенок протянул свою лапку.

Купили и большую машину, потом ещё крутой самокат, пару роботов-трансформеров, две развивающие игры, и несколько книг с красивыми картинками, особенно Игорьку пришлась по душе книжка 'Конек-горбунок'. Не обошли и отделы с одеждой и обувью – там купили спортивный костюм, модные джинсы, и... восторг зашкаливал!! – кроссовки!!

Вот тут сынок повис на шее у Мишки:

-Я вот захотел тебя как Соня, папкой звать, можно? Ты не думай, это я давно хотел сказать, да боялся, думал, вы меня все одно отдадите в приемник. А если ты мне такие игрушки покупаешь, значит, не отдашь!