Текст книги "Цветик-2 . Обычные судьбы (СИ)"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

– Минь, – выглянул светловолосый, – ты скоро?

-Иду! – Минька отпустил ворот рубашки Тонкова, и тот закашлялся, – мы тут с дядей текущий момент прояснили, надеюсь, он все понял.

-Ну, а не понял, то мы конкретно поясним, – прогудел Ванька, тоже вышедший из-за угла. – Утешай себя тем, что ребенок, обзываемый выблядком по твоей прихоти, вырос настоящим мужиком.

-Вань, я не знал, думал...

-Кто ж тебя, болезного, просветил-то?

-Светка встретилась недавно, они то проклятое письмо с Анной написали, неужели б я своего ребенка бросил?

-Вот сучка, все бы гадить, никак не уймется. Да нет никакого своего ребенка у тебя и не будет. Мишук же тебе сказал, он у нас такой, у него слово-кремень. Не в тебя, однако, и баб без разбору не трахает.

Все ушли, а Тонков устало опустился на корточки, спрятав голову в ладонях, таким и застала его заждавшаяся Вера.

-Что, что они тебе сделали?

-Абсолютно ничего. Самое хреновое, что я не нужен. Ладно, пошли!

Поговорил с Афанасьевым, тот тоже сказал:

– Не хрен лезть, куда не просят. Двадцать лет, это не двадцать дней, у пацана своя жизнь, хороший отец, он его на тебя никогда не променяет. Увидел, узнал, вот и успокойся, женись, вон, на своем ревизоре и правда роди себе парочку.

-Родили бы, да не может она иметь детей.

-Тебе как-то до лампочки были дети, что вдруг отцовские чувства взыграли? Правильно он тебе сказал, как бабы говорят, «не та мать что родила, а та, что воспитала». Вас, гражданин, как говорит моя дочка, тут рядом не стояло. Не, а чего ты хотел, пацану не семь лет, его навороченными игрушками не купишь, я бы убил, если б кто в мою семью полез.

-Серег, ты чего ?

-Да ничего, примерил на себя ситуацию, на моего ребенка и вдруг какой-то залетный претендует? Не лезь, ты для него – чужой и родным, хоть тресни, не будешь. Я тебя тридцать лет знаю, и похоже, права была твоя жена, Алина, кажется? Не семьянин ты. Может, и хорошо, что у Веры деток не будет, живите для себя. Вон, пол России объездили уже, Европу посмотрите, а парня не тронь, сам ведь понял, что не твой он.

-Ни хрена ты выдал, столько лет копил?

-Да не копил я, все надеялся, что вот-вот и станешь ты хорошим мужем, а ты все по бабам, ведь не случись тогда Светки, разорила бы тебя куколка.

Тонков долго размышлял и втайне от всех, даже от Афанасьева, написал завещание – все движимое и недвижимое имущество в случае его кончины отходило Аверченко Михаилу Александровичу.

А Мишук, Чертов и Серый договорились, что Аверам про это знать не обязательно, особенно Саше с его больным сердцем. Минька панически боялся за него, батя был монолитом, базальтовой скалой для них, а ещё лучшим другом и советчиком в непростых иногда ситуациях – слово Авера было законом для сына. И столько раз мысленно поблагодарил деда за «упреждение».

ГЛАВА 10.

Минька, приехав к Чертовым, долго отсыпался, а потом ему устроили праздник...

На большой кухне – Чертовы обожали собираться там – был накрыт стол, в центре стояло огромный торт с цифрой 20, все радостно загомонили, поздравляя его с прошедшим днем варенья.

Было много тостов, Ванька выдал целую речь:

-Минь, или тебя уже Михаил Александрович величать? Минь, я тебя с малолетства знаю, ты вырос на моих глазах, горжусь тобой!! Ты радуешь не только своих обалденных родителей, но и всех нас! Пусть в жизни у тебя будет поменьше тревог и препятствий, везения тебе во всем, встретить такую же пару как у бати, или у меня. Будь счастлив, здоров и удачлив. Мы, Чертовы, от мала до велика, тебя любим и искренне гордимся тобой!

Долго обнимали и расцеловывали смущенного Миньку. Ванька с Натахой задарили ему новейшую модель телефона «Моторолла», баба Оля – теплый красивой вязки джемпер, Чертушки – навороченный брелок, и мужскую туалетную воду, а Серый отдал документы на машину.

Минька растерялся:

-Я... у меня нет слов... спасибо... Я вас всех обожаю!

-А чего, Минь, рванем на Урал автопробегом? У нас как раз поездка в Медведку намечается, Дашку вон жених ждет-не дождется! – хитро глянул папа Ваня на дочку. Да и баба Варя истомилась без своих бандитиков. У тебя права с собой? Серый доверенность оформил на тебя и погнали? Мам Оля, ты с нами или на поезде?

-Нет, сын, я поездом, там хоть полежать можно, вы молодые, вот и езжайте.

-Я тоже поездом, – вдруг выдала Натаха.

Ванька, поднесший стакан к губам, поперхнулся: -Коза-дереза, это то, что я думаю и давно жду?

-Да! – смутилась Наташка.

-Ребя, наливай! – заорал вдруг Ванька, – быстро!

-Чего ты всполошился? – удивилась Ольга Евсеевна. -А того, торжественно объявляю, что в семье Чертовых скоро будет пополнение, мы беременны! Ухх, может, опять парочку родим? Все, синхронисты, вы теперь старшие, и чтоб было так же, как у Аверов, маленький или маленькие любили вас, как Филюня Мишука

-Куда нам до Мишука? – проворчал Димка, – он вон какой разумный. А у нас в поле ветер гуляет... Ладно, ладно, чё дересся, – отклонился он от очередного подзатыльника отца, – будем, будем примером. А здорово, мелких воспитывать согласен.

-Минь, пока ты спал, мы твоих подробностями твоей победы порадовали, мелкий там вопил...

-Очень соскучился по всем, – разулыбался Мишук, – как сто лет не видел, когда поедем?

-В принципе, все готово, завтра поутру и рванем, а вы там нам торжественную встречу готовьте, -повернулся Ванька к Натахе, глядя на неё восторженными глазами. – Дети мои, покажем нашей мамке, как мы её любим?

-А то! – дружно откликнулись детки, – это мы завсегда.

И поехали утречком на Пермь, через Ярославль, Кострому и Киров. Чертовы, Минька и Серый ехали не спеша, часто останавливались в понравившихся местечках, много фоткались, купались и, переночевав в небольшой гостиничке, утром были в Перми.

Всем большим коллективом ввалились к Славиным, переехавшим к тому времени в большой просторный дом, неподалеку от Камы. Аркадий Иванович, все такой же шустрый, с гордостью показывал гостям свои хоромы.

Минька покружил немножко беременную Полюшку:

-Ну что, невеста, не дождалась меня? А когда-то не отлипала, за ручку вот водил тебя.

Миниатюрная, невысокая, метр пятьдесят два сантиметра, Полюшка, смеясь, сказала:

-Минь, ну с тобой мне лесенку надо было иметь, я ж тебе до пупа.

Минька с его сто восемидесятью шестью сантиметрами роста и впрямь выглядел гигантом рядом с ней. – Ладно, ладно, оправдывайся теперь.

Побыли денек в Перми, попарились в баньке, поели шашлыков и утречком по зорьке рванули домой, что такое двести с небольшим километров до дома?

А дома Миньку опять ждал накрытый стол, повисшая на нем Настюха, прыгающий от нетерпения Филюнька и самые лучшие и любимые в мире родители.

-"Господи, и как этот потасканный мужик мог подумать, что я когда-либо позволю назвать меня его сыном, когда у меня такой Авер есть!" – изо всех сил стискивая родные плечи, подумал сын.

Чуткий Авер, обнимая его, спросил тихонько:

-Сын, что-то случилось?

-Не, бать, я так соскучился по вам, наверное, взрослею и понимаю всё чётче, что, как говорится, «большое видится на расстоянии». Я вас так люблю, родители!!

-И мы тебя, сыночка, гордимся и хвастаемся тобой.

-Перед кем, мам? – с нежностью смотря на свою маму Алюню, спросил сынок.

-А перед моими обожаемыми одноклашками, они посмеиваются: «Аль, стареешь, хвастаться научилась, мы и так знаем, какой Минька, рядом ведь рос, не в Америке».

Ванька посмеивался и называл Стоядиновича сватом, «баскетболист» серьезно запал на Дарью Ивановну, да и у той проявлялся ярко выраженный интерес к Михайлику.

-Я не против, зять свой, почти доморощенный, проверенный, а то приведет какого-нибудь прощелыгу. А чё, Драган, опять вторая международная семья у тебя выходит?

Стоядинович-младший подтянул знания в русском языке и усиленно готовился поступать в УПИ, на факультет информатики, вот и сейчас он доставал 'будущего тестя', как прикалывался Ванька, вопросами, связанными с компьютерной техникой.

Мишук, взяв Филюньку, отправился к деду. Возле оградки, на лавочке сидел сильно сдавший за последний год Редькин. Обнялись, Егорыч откровенно любовался Авером.

-Мишук, как ты возмужал, совсем взрослым мужчиной стал!!

Посидели, помолчали, Минька вздохнул:

-Так деда не хватая, яго словечек, бурчания, подначивания, любопытства, я все никак не привыкну, что его нет. Иной раз забудусь, думаю, деду надо позвонить, а потом так тоскливо становится.

-Дед твой, Минь, такую большую и сложную жизнь прожил, ведь и грамотешки-то как у воробья было – пять классов, а смекалкой и обаянием Господь не обделил. Миш, ты прости меня, ведь это я присоветовал ему сказать о... другом, небось обида в душе есть?

– Филюш, вон на том бугорочке цветики красивые, добеги, сорви для наших девочек!

-Ща, Минечка! – ребенок побежал собирать цветы в букет.

Минка проводил его взглядом и вздохнул:

-А он деда смутно помнит. Насчет того дядьки... Виделся я с ним вот недавно, на соревнованиях, имел несчастье увидеть. Знаете, Иван Егорыч, сто раз деду сказал спасибо, что упередил. Говорят, родная кровь, она узнается... ни фига – какой-то потасканный мужик сыном назвал. Я малость его придушил, попутно объяснив, что сын я только своему папке. Наоборот, хорошо, что я знал, и ещё лучше, что этот не заявился сюда, у бати сердце и так больное, да и родители наши, как сиамские близнецы – у одного неприятности, второй чернее тучи. А так, не знают и хорошо, пусть живут, не дергаясь.

-Думаешь, не станет надоедать?

-Вряд ли, вроде я доходчиво пояснил, что мне он не нужен, никакой. Наоборот, после, так сказать, очной встречи, я батю своего до дрожи в сердце люблю. Я вот не помню, чтобы он на нас троих когда-то орал, отлупил, всегда 'четкий разбор полетов' и ясное осознание своего поступка, который потом точно не повторишь. Честно, Иван Егорыч, мы с Настькой оба мечтаем, вот бы нам такие половинки найти, чтобы примерно как у них было. Одно этому мужику в плюс можно поставить, не дай Бог, женился бы на маме, и Авера не было бы у нас, а так, судьба классно распорядилась, и вам с дедом спасибище, что меня в известность поставили.

-И что, ты не расстроился, когда узнал?

-А чего мне переживать? Авер – мой папка был есть и будет, а до того мне дела нет – чужой.

Подбежал мелкий с большим букетом:

-Минечка, я все-все цветы сорвал.

А Минечка засмеялся:

-Вспомнил, как Чертову помогал. Первый раз к Наташе с букетом вместе ходили, я дарил, а Ваня побаивался идти один, подозревая, что ему этим букетом прилетит.

Посмеялись, неспешно пошли домой. Аверы проводили Редькина, и не знал Минька, что это был их последний разговор, умер в конце сентября любимый всем районом их партийный секретарь.

.

У Чертовой козы-дерезы наступила чУдная пора, Ванька и синхронисты угадывали каждое её желание, носились с ней, как с хрустальной вазой, она ругалась, но мужики были непреклонны, Дашка же была вся в любви и немного филонила.

– Вань, ведь прибью во гневе, ты меня ещё с ложечки покорми, видишь же, нет токсикоза, я сама не ожидала, пока без проблем, вот в Медведке схожу к теть Пане, что она скажет.

Их совсем старенькая акушерка отошла от дел, но до сих пор консультировала будущих мам и каким-то шестым чувством определяла пол ребенка без УЗИ, ошиблась пару-тройку раз за сорокапятилетний акушерский стаж.

Натахе же сказала:

-Срок пока маленький, но быть мальчику, по всем приметам.

Ванька обрадовался:

-Сашка, мы точно как вы, два сына и дочка, один Витёк отстал, сачкует полковник, только второго родит.

Полковник 'родил' через несколько дней-мужика второго.

Ванька подвел итог:

-На нас троих восемь детей, ха, как говорил когда-то лучший экономист СССР-Косыгин, каждая семья должна родить по три ребенка, чтобы родителям было чем выплачивать пенсию. Мы с тобой, Авер, программу выполнили полностью. А твои, Алюнь, одноклашки подотстали, кроме Васьки, тот вон уже дедом стал. Блин, как время быстро летит, вот недавно только в училище поступали, а уже Миньку женить пора.

-Конечно, в двадцать лет, а то перестарком будет! – проворчала Алюня, – он у нас мальчик серьезный, может, твой Диман ещё вперед женится, вы, Чертовы, все шустрые, как веники.

-Алюнь, фамилия-то обязывает, – чмокнул её в щёку Ванька.

На семейном совете Чертовых было принято единогласное решение: если родится пацан – быть ему Сашкой, в честь дяди Авера.

-У меня есть предложение – рвануть всем большим колхозом в Оренбуржье, а конкретнее, в Соль-Илецк, там соленое и грязевое озера есть, дядька уж больно хвалил, сказал, почти как Мертвое море по составу. Малость подлечимся, вы-то ещё девушки-молодки, а мы с Авером на следующий год в возраст баб-ягодок входим, по сорок пять стукнет. Надо бы косточки старые подлечить, как вам такая идея? -озвучил Иван вечером за дружескими посиделками. – Стоядиновичу российскую глубинку другую покажем. Там ближе к Казахстану совсем другая природа, лесов таких нет, поля огромные с пшеницей.

Собрались ехать все, кроме Сереги, он уезжал домой, в Москву.

-Мы на следующий год, если вам понравится, съездим, Данюся подрастет, тогда.

Поехали, предварительно проверив-прощупав все машины, большой колонной. Присоединились Петька с семьей и Гешка с Маней, а в Свердловске должен уже ждать Дрюня, вот так и ехали колонной из пяти машин: Ванька с семьей, Стоядиновичи на Аверовской копейке, Аверы с бабой Ритой, на своей, прикупленной полгода назад бэушной Аудюшке, Минька с Гешкой и дочкой, и бабой Олей, Петька на восьмерке. Дрюня уже ждал их на выезде из Екатеринбурга, в придорожном кафе, перекусили и через двенадцать часов, к вечеру, были на месте.

Маленький, обычный провинциальный городок с небольшими домиками и несколькими озерами в те годы ещё не имел бешеной популярности и был по-своему уютным. Расселились в двух частных домах, а с утра пошли на озера.

Вот где было море восторга у детей, они лежали, бултыхались, пытались погрузиться в воду поглубже, но их выталкивало наружу. Мужики и дети освоили новый вид спорта – пробежку от озера Развал, самого соленого, до озера Дунино, с минеральной водой, пятьдесят метров не расстояние.

Бабульки строго следили, чтобы все ребятишки не находились в солевом растворе больше 20 минут и обязательно одевали очки.

За пять дней, что были в Соль-Илецке, облазили все окрестности, побывали на всех остальных озерах, на грязевом озере Тузлучное долго хохотали, глядя на всех чумазых, строящих забавные рожицы. Понравились местные молочные продукты, по вечерам жарили шашлыки, дурачились, пели, сходили пару раз на дискотеку, там отрывались все от мала до велика.

Минька с его ростом, широкими плечами, спортивной, без единой жиринки фигурой, пользовался у барышень бешеной популярностью. Родители обсмеялись, когда на белый танец пригласить его подошли аж пять девушек.

Выручила Алюня:

-Девочки, извините, чтобы никого не обидеть, он потанцует со мной.

Авер во время танца любовался своими такими ладными и красивыми женой и сыном. Минька, видя такое усиленное внимание к себе, быстро сделал ноги, уведя с площадки всю 'мелочь' во главе с Филюней. Старшие же остались до конца, тряхнули стариной на полную катушку.

Всем соленое озеро понравилось – даже бабульки почувствовали улучшение своего состояния. Повеселел и Гешка, он незаметно для себя разговорился с женщиной на пляже:

-Аль, черт её знает, но у нас разговор такой получился, житейский, даже как-то она мне понравилась.

-Координаты хоть взял?

-Взял, взял, она, вон, в Казахстане живет, тут же граница теперь есть.

-Геш, может, судьба? Маня что говорит?

– Маня сказала – клёвая тетка, разрешаю покадриться. Она учительница, есть ребенок – пацан, восемь лет, разведенка. Не знаю, что может получиться из этого?

-А ты не спеши, сам же знаешь – «судьба, она и на печке найдет». Вон, мы с Авером, – и развело, и свело, в конце-концов, приросли намертво.

-Аль, а Минька твой, гляди, как у женского полу популярен, другой бы не удержался, каждый день новую обнимал, а он чистый Авер, не разменивается. Повезло тебе, Альк, с ним.

– Не то слово, я каждое утро просыпаюсь и спасибо небесам говорю за него, за то, что деток таких имеем, а особенно за Миньку.

-Знаешь, я если что выгорит с Антониной, тоже постараюсь для её пацана нужным стать, пример-то имеется перед глазами. Мы вот с ребятами как-то говорили, у нас у всех такое впечатление, что Сашку знали с детства, он такой свой, и учти, если будешь на него орать или наезжать, мы все на его стороне.

-Наедешь на него, как же! Он, чуть что, меня в охапку и не отпускает, пока у меня весь пар не выйдет.

Больше всего поездкой были довольны Стоядиновичи, как выразился Драган:

-Душу отпустило, а то внутри большой булижник был!

Он тосковал по своей Сэрбии, но умом понимал, что семье здесь лучше.

Первого сентября пошел в первый класс Филипп. На линейке Михайлик Стоядинович посадил его на плечо и торжественно-счастливый младшенький Авер, раздуваясь от важности, звонил в школьный колокольчик-начался учебный год. Настя и Миха заканчивали учиться, а Филюнька начинал. И опять взгрустнули Аверы, вспоминая своего неугомонного деда, как он, суетясь и волнуясь, провожал каждый год сначала Миньку, а потом и Настюшу, в школу, как хвастался успехами унучечков перед всеми.

А в конце сентября случилась большая беда. У первого Васькиного внука обнаружился порок развития мочевой системы, Пермские медики порекомендовали поехать в Москву. Там, после тщательного обследования, посоветовали операцию, в Росси этот метод лечения только начинал развиваться – лучше в Германии, больший процент успеха.

Узнав стоимость операции, Бутузовы впали в уныние, Васька ходил чернее тучи, девки его уливались слезами, Авер с неделю смотрел на поникшего Ваську, а потом зажал его в углу:

-Колись, что у тебя случилось?

-Да, Саш, неприятность большая, чего я вас расстраивать буду? – отнекивался Васька.

-Понял, значит нужна Алюня.

-Не Саш, и Алюня тут бессильна. – Совсем повесил голову дед, но потом все-таки поделился своим горем.

-Мальчонке-то три месяца, такой забавный, смышленый и вот... эх, блин, врачи говорят, что излечимо, особенно, на ранней стадии, но где ж такие деньги взять?

Конечно же, Авер тут же позвонил Алюне, та расстроилась, но сразу сказала:

-Саш, то, что для Настьки отложили – отдаем?

-Конечно, до лета дочке немного да соберем, а тут малыш больной.

Ребята, узнав про беду, тоже, кто сколько мог, скинулись, Санька Плешков, Чертовы и Серый не остались в стороне, не хватало пятнадцати тысяч евро. Ванька с Наташкой сломали всю глову – у кого бы перехватить, уж больно драконовские проценты, если брать кредит, да и дефолт девяносто восьмого года еще не забылся. Дядюшка добавил пять тысяч, а вот десять висели в воздухе.... время поджимало.

-Знать бы хоть на месяц раньше, заказали бы меньшую партию компов. А сейчас как откажешься, неустойка будет охренительная, – торопливо жуя в кафешке напротив офиса, чертыхался про себя Чертов.

-Иван Георгиевич, здравствуй! Можешь уделить мне десять-пятнадцать минут твоего времени? – со спины подошел Тонков.

Ванька дернулся:

-Что за манера со спины заходить? Будь я не в кафе, ты бы уже на земле валялся.

-Извини, побоялся, что, увидев меня, уйдешь.

-Что тебе хочется?

-Вань, я очень прошу тебя, расскажи немного про Мишу, ведь спать не могу.

-Слышь, Тонков, он тебе все конкретно сказал, что ещё? А парняга наш слово держит всегда.

-Да я не буду лезть никуда, но хоть немного расскажи, как он рос, какой он?

И столько тоски было во взгляде главкобелино части, что Ванька хмыкнув сказал:

-Рос он нормально, серьезный был всегда, разумный, ответственный – весь в своего батю. Толковый, в десять лет уже помогал ремонтировать тачки, парняга – золото!

Зазвонил Ванькин телефон:

-Да! Да! Никак? Ну мы бы к двадцать третьему февраля точно с Вами расплатились, естественно с распиской. Может подумаете еще, ребенку всего три месяца... Жаль, до свидания.

Ванька в досаде треснул рукой по столу:

-Вот гадская ситуация!!...

-Вань, можно поподробнее, что случилось? Что-то с маленьким ребенком?

-Тебе-то какое дело?

-Ну, а все-таки?

-Да, малышу операцию надо срочно в Германии делать, а вот, хоть тресни, не хватает десяти тыщь евриков, с миру по нитке собрали девяносто, – десять никак, придется в кредиты залазить.

-Вань, давай, я добавлю эти деньги, есть у меня свободные, на Европу отложенные, да что я не заработаю что ли?

-Чё, серьезно, ты? Не зная, кто и что, а может, я тебя развожу?

-Разводил ты, помнится, только подруг своих, а с мужиками не было такого.

-А я, может, изменился? Не, ты не шутишь?

-Я так понял, это кому-то из близких или родни Миши требуется помощь, могу я за двадцать лет внести посильную лепту, хоть не ему, но помочь?

Ванька задумался. Долго молчал:

-Слышь, Тонков, все равно не смей к Миньке лезть.

-Я ж тебе сказал.

– Пошли в офис, расписку напишу.

-Я через часок привезу нужную сумму, тогда и поговорим.

-Чудеса, Господи! – пробормотал Ванька, проводив глазами Тонкова, – вот уж откуда не ожидал помощи, так от этого....

Тонков не подвел, где-то через час с лишним привез деньги, Ванька протянул ему расписку...

-Вань, я не совсем последняя сволочь, есть и похуже меня, не надо мне расписок. Пусть малыш выздоравливает, а деньги что, как говорится, «деньги – навоз, сегодня нету – завтра воз». Одна просьба, Вань, про Мишу могу я иногда хоть немного узнавать? Почему, кстати его так же назвали?

-Да случайность, Алюня хотела Егорушкой, когда сынок родился, она, увидев его, поразилась, что очень похож на тебя, ну и выдала 'Мишка', и уснула вскоре. Акушерка подумала, что она так ребенка назвала, мамке Алюниной сказала, та и записала его Мишкой. И чтоб ты не питал иллюзий, что у неё неземная любовь к тебе осталась, сразу скажу – у них с Авером все на одной волне, без слов друг друга чувствуют. Минька, вон, всегда говорит, что хотелось бы жениться, и как у родителей чтоб было.

-Авер, Авер? – протянул Тонков, – постой, это Сашка, что с нами служил в Мамедии?

-Да, он самый!

-Надо же... а ведь он мне когда-то говорил, что-то про... как же это? Вспомнил, он сказал, что я как соперник отвалился. – Он поморщился, – это когда я, дурак, на Светке Сергеевой по залету.. Помолчал и сделал неожиданный вывод:

-А и правильно, ну женился бы я тогда на ней, а у обоих в голове ветер, обиды, непонятки, бабы опять же... Только бы жизнь друг другу исковеркали, а так и у Али, и у ребенка нормальная семья и жизнь, признаю. Хоть это мне как серпом по яйцам, – он как-то горестно вздохнул, – но честно.

-Рад, Тонков, что ты не совсем падла, – пробурчал Ванька.

-Да падла, Вань, настоящая, вот только увидев взрослого Мишу, задумался, а не увидел бы... Ладно, держи меня в курсе, как пройдет все у маленького мальчика. Как его зовут-то?

-Дениска.

-Вот, у Дениски.

-Обязательно, я тебе прозвонюсь по-любому. Спасибо тебе душевное от всех нас. А нас не так и мало, кто по копеечке собирал, там в поселке все бабульки с пенсии по тыще принесли, а для них тыща – это немалые деньги, школьники немного собрали, местные, в общем, всем миром.

-Радует это, Вань, не все очерствели душой, и спасибо тебе, что дал возможность хоть так, но к жизни Миши прикоснуться. Сыном он мне запретил его называть, чуть не удушив. Авер уже тогда серьезный мужик был, вот и другой, – он запнулся, -...Авер, настоящим вырос. Ещё раз спасибо!!

Он пожал Ваньке руку и ушел. А Ванька долго крутил головой:

-Вот ведь как бывает в жизни, проняло бабника. Хорошо, что тебе, Иван Чертов, такая коза-дереза встретилась и затмила всех своими труселями в поцелуйчиках, а то ты сейчас Тонков-2 был бы. Тьфу-тьфу, и синхронистов бы не было, и Саньки. УЗИ же подтвердило, что ещё один Чертов мужик будет! Ваня, ты красава, после себя аж двух 'продолжателев хвамилии', как говорил дед Панас, оставишь. Надо пойти свою козу-дерезу потискать, чёт соскучился я.

-Вань, ты чего сидишь, тащишься? – заглянула в кабинет коза-дереза.

-Иди сюда скорей!

-Что, Вань?

Чертов крепко её обнял:

-Две новости, одна хорошая, другая – очень хорошая.

-Ну-ка, ну-ка?

– Хорошая – деньги для Дениски нашлись, а очень хорошая – я тебя люблю и сильно соскучился.

-Когда хоть успел? Вроде утром только 'наскучался'.

-Э-э-э, когда оно было, утро-то, чёт меня приперло...

-Вань, – тая в его объятьях бормотнула Наташка, – ведь белый день. У тебя, небось, совещание в три?

-Отменю, ну их всех на хрен! Могу я с собственной женой понежиться? Да и дома синхронисты вечно не вовремя врываются, – оба захохотали, сколько их было, таких пикантных ситуаций...

А у Тонкова случился неожиданный вечер.

-Вер, а давай дитенка усыновим-удочерим, поженимся и будем жить как нормальная семья?

-А чем мы сейчас не нормальная семья? Или смена фамилии мне что-то новое даст? А насчет дитёнка, -она как-то покривилась, – кого удочерять, они же в детских домах все уроды или неизлечимо больные, опекунами становятся только недальновидные людишки.

Тонков подобрался:

-Ну почему же, есть ведь и нормальные, молодые девицы бросают например.

-Ты уверен? Да сто врачей тебе напишут, что здоров. А гены гнилые? Вон, у меня на родине знакомые -пара за сорок бездетная взяли четырехмесячного ребенка, тряслись над ним, он с четырнадцати лет стал воровать, убегать из дома, потом вообще связался с поездными, этими, каталами или как их там ещё -картежниками, и ты мне такое предлагаешь?

-Ну есть же сейчас и искусственное оплодотворение, а нет, тебе это на подходит, ещё это... когда другая рожает за деньги? – с каким-то нездоровым блеском в глазах произнес Тонков.

-А ты знаешь кто будет его вынашивать, может она хроник какой?

-Кароче, ни один вариант тебя не устраивает? А я сегодня одному вот такому больному ребенку как бы помог, дал десять тысяч на операцию в Германии.

-Десять тысяч рублей? На какое время и какой процент? – деловито спросила Вера.

-Ты будешь разочарована, без процентов, деньги – евро, а время – как в мультике про Винни-Пуха, – он зажал нос и проговорил голосом совы, – «без-воз-мезд-но».

-Что? Какому такому ребенку, твоих приятелей?

-Нет, – уже наслаждаясь чем-то, ответил Тонков, – просто маленькому трехмесячному, там всем миром собирали.

И узнал Тонков про себя много нового:

-Ты что, совсем лох? Да тебя, дурака, развели по-полной? Почему ты со мной не посоветовался? Я бы хоть проверила, кто и почему? А как же поездка в Эмираты, я всем уже нахвалилась, что мы летим в Дубаи, за шубой и золотом.

– О как! Ты же говорила, что не такая, как мои молодые шалавы, у тебя другие ценности?

-Одно другому не мешает, шуба моя уже старая, пять лет, хочется что-то новомодное приобрести. Миша, давай позвоним тем, кому ты деньги дал, скажем, что обстоятельства изменились, а? – Вера потянулась его обнять.

Смотря на неё потемневшими глазами, он ловко уклонился от обнимашек:

-Да, обстоятельства действительно изменились, вместо тепла у меня опять пусто-пусто. Печально, но лучше так...Ну что, собирай вещи, я тебя провожу.

-Куууда?

-Домой к тебе, в Медведково.

-Ах так? Да ты... – и понеслось...она красочно и с удовольствием поясняла ему, какой он козёл и прочее.

Мишка, не особо вслушиваясь, ходил по квартире, собирая её вещи, бросая все в большую сумку без разбора: тапки, белье, косметику, вазочки, салфеточки....

-Ишь, ты, сыночка он нашел! Да кто знает, твой ли он, может, нагулянный, а ему, лоху сказали...

-Стоп, не ты ли первая обратила внимание на него, родинки одинаковые, одно лицо?

-Мало ли, чего я сказала, ты же с одними шалавами трахался, вот и...

-Все, хорош! Одевайся! – У Тонкова не было даже злости, одно сплошное удивление: – Как же ты так ловко притворялась?

Вера всхлипнула:

-Миш, я от обиды лишнего наговорила, давай мы немножко побудем порознь, остынем и все решим.

-Пошли, время позднее, надо выспаться и тебе, и мне.

Приехав из Медведково, сидел Мишка на разворошенной кухне, курил и думал, ходил из угла в угол, опять курил, пока от табачного дыма не стали слезиться глаза. Распахнул настежь окно и долго стоял, глядя на спящий город, заварил себе крепкий чай, типа чифиря, напился, посмотрел на время – спать ложиться не было смысла – половина шестого утра, и такая злость его обуяла! Плюнул на все и сдуру начал наводить в квартире армейский порядок, вспомнились курсантские годы. Он тер и отмывал все подряд, набрал ещё три пакета разной ненужной ерунды, решив пока не выбрасывать, может, что понадобится 'подружке Вере', затем поехал на работу.

Весь день в каком-то отупении что-то говорил, что-то делал, а в четвертом часу позвонил Ванька Чертов:

-Миш, привет, в шесть пятнадцать провожаем в Берлин наших, они с поезда на поезд, подъедешь? Поезд 013, вагон 7, жду, вокзал Белорусский.

Тонков мгновенно подорвался. На вокзале, еще не дойдя до седьмого вагона, увидел небольшую разномастную компанию, над головами которых возвышался гигант-Чертов.

-Здравствуйте! – подошел Тонков к ним.

-Здорово, Миш, ещё раз. Вот, знакомься, это Даша – наша мамочка, это Валентина Ивановна – бабуля. А это – наш Дениска.-

Ванька бережно держал на руках малыша, который круглыми глазенками глядел на окружающих. Мама и бабушка, одетые совсем скромно, с волнением уставились на него.

-Спасибо Вам огромное, материнское, – сдерживая слезы, сказала старшая.

А младшая, измученная, с огромными синяками под глазами, добавила:

-Мы уже отчаялись, время-то поджимает, спасибо!

-А можно... – сам удивляясь себе, – ...вашего малыша подержать? – попросил Мишка.

-Держи, – прогудел Ванька, – может, прилипнет, и своего родишь, мы, вон, за третьим собрались! – он кивнул на высокую, симпатичную женщину, с небольшим животиком, возле которой стояли подростки мальчишка и девчонка лет пятнадцати, зеркально отражающие друг друга, разным был только рост.

Тонков бережно взял ребенка на руки и, вдохнув запах молочка и ещё чего-то, чем пахнут младенцы, как-то остро вспомнил, что держал когда-то вот так свою дочку. Малышок не плакал, а внимательно разглядывал новое лицо. Динамик проговорил женским голосом, что посадка заканчивается, Ванька и знакомый уже, светло-русый мужик, подхватили вещи и коляску и пошли в вагон вместе с бабулей. Тонков все так же держал ребенка,наслаждаясь этим.

-Мишк, роди себе такого же, здорово с ним смотришься! – опять повторил вышедший Ванька.

-Даш, давай в вагон!

-Даша, может быть, Вы сообщите и мне, как пройдет операция? Просто сделайте прозвон, а я перезвоню Вам? – с огромным сожалением отдавая малыша, попросил Тонков. – Очень мне Ваш мужичок понравился.

-Да, конечно, Михаил..?

-Александрович я.

-Обязательно, Михаил Александрович, мы вам так благодарны!!

Долго махали вслед отъезжающему поезду, потом Тонков, разглядев как следует близняшек, изумился: