Текст книги "Цветик-2 . Обычные судьбы (СИ)"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

-Что ты намерена делать?

-Увольняться сразу же после Нового года и валить отсюда. Извини, Миш, не получилось из меня декабристки, в тепло хочу! Я тебе бесконечно благодарна за все, но пойми, не моё это!!

-Жаль, не случилось у нас с тобой, но что поделать, надеюсь, у тебя все будет хорошо в дальнейшем.

Катя разрыдалась:

-Миш, ты такой хороший, это я истеричка...

Она бы ещё продолжала рыдать, но пришли Лиза с Егором.

На следующий день к вечеру прилетел отец Лизы с тремя огромными сумками.

-Пап, да у нас тут снабжение не хилое, чего ты напрягался так? – ужасалась Лизавета.

-Я знаю, дочь, но так надо!

Дрозд незаметно для Лизы, пристально смотрел на зятя, тот также незаметно кивнул, и папаня засиял.

А тридцать первого к вечеру разыгралась метель и пришлось всю ночь просидеть дома, хотя так хотелось на улицу. Нашлись в городке храбрецы и после двенадцати стрельба на улице была, но недолгая – метель быстро всех загнала в дома. Первого к вечеру ветер утих и народ потянулся на заснеженные, прилично занесенные улицы. Минька с Катей сходили до автостанции, узнали, что только с третьего числа будет движение в сторону Нефтеюганска. Катя обрадовалась, что не задержится долго, с утра третьего получила расчет, и после обеда, распрощавшись и пообещав написать, уехала.

-Минь, ты сильно теперь будешь страдать? – спросила Лиза.

-Даже и не знаю, какая-то она резко изменившаяся, то была такая нежная, глазастенькая, восторженная. А что ты с ней за полтора месяца сделала, она же дерганая вся, какая-то озлобленная?

-Ты меня знаешь, я девка прямая, честно скажу – рада, что так вышло, не твоя это пара, у нас тут за сезон становится понятно что ты за человек, либо-либо. Она как-то сразу не так себя повела, с первого же стойбища начала нос воротить от манси, а они ж как дети, все чувствуют сразу, естественно и к ней отношение стало аналогичное. Злиться начала, что ко мне они, как она выразилась, «липнут -подлизываются» – а понять, что как ты, так и они к тебе отнесутся, ума не хватило. Потом начались жалобы на морозы, неподходящие условия, и куда только делась веселая хохотушка, осталась брюзга. Ты у нас умница, я очень надеюсь, что это не станет для тебя трагедией.

-Нет, Лизунь, не стало, влюбленность – она имеет свойство проходить.

Минька про себя в очередной раз поразился прозорливости своих родителей, и, вспомнив Любицу, засмеялся:

-Лиз, у меня дома ещё одна подружка имеется, пятнадцать вот было, сказала, что все равно на мне женится.

-А может, и впрямь она твоя судьба?

-Судьба... пусть подрастет пока, с мелким моим вот дружат, мы все были уверены, что у них симпатия с детства.

-Минечка, солнышко, я не ворожея, но поверь, встретишь ты свою судьбу. Пусть не вот прямо сейчас, но девочка тебе достойная будет!-Лиза встав на цыпочки, поцеловала его в щёку на прощание. -Знаешь, я таких как ты в своей жизни вот двух только и узнала, ты и ещё вон ревнивый мужик сидит, глазами сверкает.

Ревнивый, грозный мужик, наоборот, любовался ими и довольно лыбился.

-Говори, говори, не видела ещё ты ревнивого мужика! Миш, правда, я искренне рад знакомству. Слышать-это одно, а увидеть воочию – совсем другое. У меня друзей немного, но ты смело можешь считать меня своим другом. Буду рад видеть тебя у нас в Мухине, летом... да и зимой доведется встречаться.

-Что ты задумал? – вскинулась Лиза.

-Не ты, а мы задумали, – тут же отозвался папа-Дрозд, – неужели ты могла подумать, что мы, мужики, оставим тебя здесь одну?

-Как одну? Я вон с моими верными ребятками, весной долгожданный Фима приедет, – начала было Лиза.

-Фима твой ещё не закончил учебу, а рисковать нашим внуком и ребенком тебе никто не дозволит.

-И что? – как-то глупо спросила Лиза.

-А то, – довольный донельзя папаня-Дрозд добавил, – два варианта: или ты уезжаешь к нам и спокойно дохаживаешь до родов, но зная твою натуру – это для тебя неприемлемо.

-А второй?

-Второй, – Егор легко подхватил на руки свою женушку и заходил с ней по комнате, – второй – я буду рядом и буду ездить с тобой по всем твоим закоулкам, то-то всех поклонников сразу выявлю.

Лиза засмеялась:

-У меня в каждом стойбище поклонники есть – и ребята, и зверята, не боишься замерзнуть, быть без подходящих условий? Ночевать на шкурах, изведать все прочие 'блага'.

-Нет, ты же рядом будешь.

-А как же твое кафе, другая работа? -Кафе под надежным присмотром, там Костя все проконтролирует, а у меня самая главная работа-забота, жену свою оберегать, нам всем жизненно необходим наш ребенок. Я боюсь даже представить реакцию Федорыча, вот кто будет бухтеть все это время, с медицинской точки зрения...

-Ага, я должна все время лежать в больнице, на сохранении.

-Вот, поэтому я и буду постоянно рядом, чтобы ты выносила нашего ребеночка. Лиз, у меня нет слов, как я счастлив!

-И я!! – тут же влез Дрозд.

-Но я же сама только поняла, что у нас все получилось?

Егор скромно так потупился:

-Милая моя, у нас свой домашний врач имеется с сорокалетним стажем, неужто думаешь, он меня не просветил?

-Ну вот, а я хотела сюрпризом...

Минька заулыбался:

-Лиз, Никитичу-то можно сказать?

-Ох, завела на свою голову пять папашек, но учти, – ткнула она пальцем в сторону папани, – нам с ребенком фиолетово, что ты мэр, депутат или кто-то ещё там. Говорил, будешь нянчиться, попробуй, хоть раз откажись.

-Лизонька, ты только роди, а дедом я буду... – он аж зажмурился, – одним из самых лучших.

Минька поехал с двойственным чувством, с одной стороны какая-то грусть, что не получилось с Катей, а с другой – искренняя радость за Лизу. Куда делась резкая, нетерпимая дохтур-ка! Сейчас это была светящаяся изнутри каким-то ласковым светом, нежная и мягкая женщина, совсем как его мамуля.

Никитич, узнав о беременности Лизы, аж перекрестился, завалил Миньку вопросами – его интересовало все – как выглядит, что ест, не тошнит ли. Узнав, что Егор собрался быть рядом с ней все время до приезда Фимы, совсем успокоился, говоря, что мимо внимания такого мужика, как Егор, не пройдет даже мелочь, и им, всем папанькам будет спокойно за нее.

-Фима – это как я понимаю местный, который на врача учится?

-Да, наш,Трофим Романов, Лизин хвостик и ученик. Этот малец лет с десяти возился с собаками, оленями, детишкам порезы, ранки всякие лечил – всегда мечтал на дохтура отучиться, поступил, каждое лето на каникулы домой – какой юг, руку надо набивать, а уж когда Лиза приехала – он её замучил своими вопросами. Но парнишка молодец, все схватывает на лету. Вот как раз замена Лизе приедет, Витька-то до весны всех достанет, орать будет постоянно, что Лизе надо быть под его медицинским оком. Ох, Минька, ты мне такую славную весть сообщил!

Егор как-то быстро сошелся с местными, может быть потому, что его и встречали с уважением– в тундре новости разносятся быстро – как же их дохтур-ки избранник, да и мужик настоящий. Мужик не чурался никакой работы – таскал воду, рубил замерзшее до звона мясо, помогал ловить и держать оленей при осмотре, старался быть полезным во всем, а ещё местным очень нравилось его неустанное внимание к Лизе, они одобрительно цокали и кивали головой, одобряя выбор Лизы.

Та самая пожилая бабуля, сказавшая Лизе про большую любовь, улыбнулась всеми своим морщинками и, поманив к себе Егора, что-то шепнула ему на ухо.

Лиза притворно возмутилась:

-Постоянно секреты. На Шри-Ланке дедуля, здесь вот Анна Романовна, ухх!

Бабулька заинтересовалась дедом, пришлось все рассказать и покаяться, что подарила славному старикану её оберег.

-А задержитесь-ка на пару дней, тем более кости мои говорят, буря будет, я новый оберег сплету. Он был на тебя одну, а сейчас на семью надо другой, так что не жалей, дохтур-ка, старый человек, он будет его беречь, да и порадовался он, вишь ли.

Буря бушевала за стенами, Лиза отсыпалась, Егор же слушал рассказы местных, удивлялся, смеялся, восхищался их стойкостью, помогал мужикам проверять олешков. Только теперь он понял, для чего были натянуты по селению верки, по ним в снежной круговерти и ходили мужики до оленьего загона, проверяя, все ли там в порядке, не сорвал ли ветер натянутые шкуры в углу загона, где сбившись в плотную кучку пережидали бурю молодые олешки и беременные самки. Бабуля, что-то мурлыча себе под нос, мастерила из кусочков кожи, бус, каких-то специальных кусочков дерева, семейный оберег.

На третий день, как по заказу, утихла буря, и бабуля торжественно передала Лешниковым готовый оберег:

-Вот, пусть и наши боги оберегают ваш дом!

Егор расстроился, что ему нечего отдарить в ответ, потом полез в карман, вытащил ключи на брелоке, снял его и отдал бабуле со словами: -Этот брелок мне подарил мой самый лучший друг, и очень давно, для меня эта вещь очень дорога. Возьмешь ли?

-Конечно, ты ж частичкой своей души со мной поделился! Приезжай ещё! Тундра тебя приняла

И эти слова были для Егора самыми лучшими.

-'Крошка сын к отцу пришел и спросила кроха', – торжественно прочитал Игорешка и сбился:

-Папка, пришел по нашему, как мужики, поговорить, мам, пожалуйста, не подслушивай, ладно?

-Больно надо! – фыркнула мама, – подумаешь, секреты у них, нас вот, девочек, теперь больше, и секретов у нас больше, бе-бе-бе! – Мама, как маленькая, показала им язык и ушла к Соньке и баб Тоне.

Игорешка почесал в затылке:

-И чё она так говорит? Ну, могут же у нас быть наши мужиковские разговоры.

-Иди сюда, мужик! – папка привычно ухватил своего чудного сына, обнял, и, пристроив подбородок на его белобрысой макушке, сказал:

-Излагай!

-Пап, ты честно-пречестно можешь сказать, вот я у баб Тони интересуюся, ну тем, другим папкой, а вот подумал, ты не злишься?

-Нет, Игорешка. Если б не тот твой папка, тебя бы не было.

-Это как? Совсем-совсем? И я бы у вас так и не появился? И ты бы без меня, и Мурка тоже, жили?

-Да!

-Ни фига себе, не я так не согласный. Баб Тоня говорит, он, тот папка, хороший был, только вот не рассуждал как я, а лез куда не надо, ну чё с него взять, молодой был. Ищё говорит, я на него сильно похож, и плачет всегда, когда я про море спрашиваю, сама на себя ворчит, что лесли б знала про меня, а то я б у ней на море и жил всегда. А тогда я ворчу – ишь, хитренькая – я бы Тонков не был. Пап, я вот подумал, Мурка тоже так щитает, а пусть баб Тоня всегда у нас будет? Ну, поедет туда на море, потома, ой, потом, мы к ней туда купаться кааак приедем, а как учиться пойдем, пусть она опять нас с сестрицей поучит? Вона, я в классе лучше всех читаю и техника чтения у меня самая хорошая.

-Хвастаешься?

-Не, правду говорю, папка, я тогда попрошу папки того фотку, пусть привезет или пришлет, можно?

-Нужно, сынок, ты должен знать своего настоящего папку, корни свои. Он, судя по всему, хороший мужик был.

-Я вот переживал, ты заобижаешься. А своих родителев волновать не полагается.

-Это кто так тебе сказал?

-Дедуня, Иван Петрович. Пап, ищё вот, котятов надо отдавать, ты этому менту-то сказал, чтоб кошу забрал? – тяжкий вздох. – Так жалко их отдавать, но хулиганят, спать мешают, бегают по мне, царапаются, я ругаюся, а чё толку? И ты обещал к ветинару с Муркой поехать, пусть обскажет, чё с ней делать? Вот, к примеру, возьму я её к баб Тоне, а она тама котов опять найдет, и чё? Потеряется, а я как? Вот ведь заботушка!

-Мы можем её на даче у деда оставить летом.

Ребенок помолчал, подумал:

– Значит, тама надо по-быстрому купаться и домой, она же тосковать, вона, как я, начнет, вот так женюся и её с собой потащить придется.

-Надумал?

-Чё? А, жениться? Да пока вот не решил кого выбрать, мне, папка, сразу три девочки в классе нравятся.

-Ну ты даешь, три – это перебор!

-Да знаю, одну вот выберу, потом.

-Кнопку свою, что-ли?

-Не, ну её, она эта, ну вот как Муркина коша, на ней жениться неинтересно, только лесли там в игры всякие. А так, не... мне вот такие как мама наша глянутся, а Кнопка, она ругачая такая. Во, я все секреты выболтал, ты маме не говори про трех-то, подумает вона, что я как сосед, этот... а, бабник противный.

-Наша мама так говорит?

-Не, это Кузьминична на вахте так бурчит, когда он с другой тетенькой утром выходит.

-А может, это одна и та же?

-Не, ты чё? Они совсем разные, такие... не, я таких не выберу, – он встал и вихляясь прошел по комнате.

-Я как наша мама, такую же славную выберу. Кузьминична вона всегда говорит: «Игорек, у тебя такая славная мама», а навроде сам не знаю?

И пришел мент, Вадим Егорыч. Мишка сказал, что минут через двадцать придет хозяин, без него кошу не отдаст, велено так. Мужик заулыбался, начал играть с котятками, потом опять долго гладил Мурку. Так вот и застал его пришедший с бабой Тоней хозяин.

-Здрассти!

-Здравствуй, здравствуй, Игорь Михайлович! Вот наконец-то увидел тебя вживую. А то ты то в больнице, то в школе, Вадим Егорыч меня зовут! – он осторожно пожал протянутую руку ребенка.

-Ну чё, нравится моя коша? Папка сказал, ты просил тогда Муркину дочку? Она только на неё цветом совсем не похожа, но ты не думай, она из трех самая умная, эти, че – неслухи оба. Коша – чисто мамка, Мурка все ж таки поумнее, но она уже постарше будет. Чё, чай будешь пить, или с папкой всякие виски-водку?

-А чай с чем?

-С чем хочешь, вона конфеты есть, сушки всякие, а хочешь лесли, шарлотку сделаю.

-Чё, сам? – удивился мент.

-А чё там сложного-то, мне сестрица Соня давным-давно показала как надо, я только в духовку пока не лазию, – ругаются, тама температура большая. А так, не фиг делать.

-Подожду, – мент недоверчиво смотрел на ребенка, – небось вон бабуля будет делать, а ты чисто для мебели.

-Вот ведь, Фома-неверующий, ладно, ща переденуся и айда на кухню.

И наблюдал внимательный мент, как ребенок взбивает в миксере тесто, как приговаривает негромко:

-Так, ещё немного муки подсыплю, о, хорошо!

Как заливает этим жидким тестом криво нарезанные яблоки, говоря:

-Лесли тесто круче сделать, то не будет тесто такое высокое, я уже научился.

Баба Тоня поставила шарлотку в духовку, а ребенок все так же сосредоточенно стал насыпать заварку в керамический чайник, потом бабуля залила её кипятком.

-Я смотрю, у тебя все в руках кипит!! – с удивлением произнес мент.

-А то, я чё не мужик, что ли? Папка всегда говорит, что мужик должен уметь себя обслужить, а лесли я на десантника выучусь, то совсем все надо уметь, я вона носки стирать учуся и трусы.

-Фантастика! Миш,у тебя чудо-ребенок,не ожидал.

-А ты чё думал, што я только по воровству? Не я тама много чему научился.

-Да... уел ты меня, брат!

-Садися давай, вона шарлотку баушка щас вытащит, и пробовай.

-А ты?

– Ну и я, и папка с баушкой. Мур, дай уже человеку чаю попить, отстань. Иди своих пацанов к порядку призови. Опять у меня все игрушки раскатали в разные стороны. Папка говорит, у кошек сколько много жизнев. Вот они точно когда-то пацанами были, хулиганы.

Мент попробовал шарлотку и закатил глаза:

-Игорек, да это же... язык проглотишь.

-Во, а ты не верил, я же сказал.

Потом подробно и как следует рассказал про кошу – чё она любит, чё нет, как ухаживать, и вздохнул:

-Жалко отдавать-то, но обещали же, да и много кошек в доме – беспокойно.

А мент очень серьезно слушал его и даже чё-то записал, чтоб не забыть.

-Ну Игорь Михайлович, ты меня изумил, я очень рад, что с тобой познакомился, ты молоток.

-А приходи ищё, только лесли на шарлотку, то позвони сперва. А ищё спасибо тебе, што помог папке с мамой тогда!

А вечером папка сильно смеялся, когда рассказывал маме про мента.

А баб Тоня все старалась его или по голове погладить, или поцеловать, приговаривая:

-Умница, солнышко ты мое!!

А какое он солнышко, это же рыжие солнышки, а он-то белобрысый?

Аверы, узнав о Кате, опечалились. Алюня всплакнула:

-Саш, может, мы зря так ему сказали тогда?

-Милая, ну я больше всего не хочу, чтобы нашему сыну было плохо в семейной жизни. Девочка, нет слов, хорошенькая, но, вот смотри, мы с тобой всегда с полуслова понимаем друг друга, а там... ну не было бы этого. Наш мудрый сын, неосознанно, но сделал именно то, что надо было, повез её на север. Вот закинь тебя молодую, без ребенка в тундру, как бы ты себя повела?

-Как, как? Постаралась бы привыкнуть, притиралась бы, если работа по душе, да и деньги неплохие... не, я бы год-два точно потянула, а что условия там не очень, так ведь люди веками так живут и вон какие открытые и хлебосольные.

– Вот, а здесь через полтора месяца – не могу и не хочу. Ну женился бы наш мальчик, а через год-два истерики-скандалы стали бы нормой. Может, я напраслину говорю, но вот так мне подумалось сразу. Нет, я ни в коем случае не намекаю, что была бы она, как говорится, баба-мужик, наш сын такого никогда не позволит, но жениться, родить ребенка, разбежаться, поломать свои жизни...

– Странно, Саш, и я так подумала, значит, нашего Миньку, как говорится, Господь отвел. А Любица-то влюбилась, там новенький пришел в класс. Валюха говорит, с уст не сходит, Дима – то, Дима – сё.

-Ну и замечательно, детская влюбленность прошла!

Позвонили Козыревы – сделали УЗИ, мальчик будет. Лешка сразу же сказал, что назовет Иваном, в честь деда Игнатьича, а никто и не возражал.

Егор, когда они приезжали к Лизе на квартиру, а это случалось намного чаще, чем в прошлые годы (тогда Лиза могла два-четыре месяца мотаться по тундре – сейчас же маршруты были короткие, пара-тройка недель не больше), на следующий день тащил ворчащую Лизу в женскую консультацию, не слушая её бурчания. Пока все было хорошо, показатели и анализы радовали, ни будущие родители, ни папани не заморачивались насчет пола ребенка. Кто будет, не важно, ребенок – для всех радость. Больше всех и чаще всех названивал Вишняков, пытая Егора. Знал же, что Лиза может и не сказать какую-то небольшую проблемку, а Егор примечал все и обстоятельно докладывал Федорычу. Лиза удивлялась, хирург и вдруг за гинеколога выступает, но кто бы её стал слушать?

-Ох, точно пацан будет, – говорила она, доедая литровую банку клюквы – у Егора сводило скулы, глядя на неё, а Лиза полюбила все кислое и соленое. Дрозд прислал с оказией пластиковую десятилитровую бочку с солеными огурцами – пир для души.

Егор, полазив в инете, прочитал, что пол ребенка более точно определяется во второй половине беременности и не рвался делать УЗИ на раннем сроке, говоря, что так даже интереснее.

А Миньке в марте уже пришло письмо от Кати, немного странноватое, она как бы между делом пеняла ему на то, что он её не удержал от необдуманного шага, надо было не отпускать её никуда. Она после тундры рванула где потеплее, устроилась в Ростовской области, близ Таганрога в больнице – все хорошо, но зарплата оставляет желать лучшего, на севере она за полтора месяца получила больше, чем за три здешних, и «очень жалеет, что никто её не удержал. Да, у неё есть поклонники, один даже замуж зовет, – есть свой дом с большим садом и участком, но она колеблется, уж больно много пахоты будет в саду-огороде, вот если бы её Миша назад позвал... Все бы бросила.» У Миньки осталось от этого письма какое-то двойственное чувство:

-На севере плохо – холодно, нет условий, а на юге опять что-то не так... Наверное, моему разумному бате что-то сразу увиделось в этой девочке, может, и правда – что Бог не делает, все к лучшему?

Как воспитанный и вежливый, он кратко ответил, написал, что зима в этом году выдалась очень суровая-морозы, бураны, заносы, работа напряженная, постоянно обмороженные лица у людей. Лиза мотается без конца по буровым, местные не так страдают, как буровики.

И все, писем больше не было, да Минька и не верил, что Катя всерьез приедет назад.

Отпуск взял пораньше, на июнь – мамуля с конца мая была в Москве у Настюшки, которая дохаживала последние недели. Побыл неделю в Горнозаводске, и все три мужика Аверы собрались тоже к Настюшке.

Погрузневшая, с большим животом, но с сияющими глазами, Настюшка была красива каким-то внутренним светом, как бывают красивы женщины, ждущие ребенка. Саша и Минька бережно и аккуратно обнимали свою кругленькую девочку.

А Филюня сразу же приложил руки к животу, «надо же племяша почуять», и племяш не подвел – тут же начал пинаться.

Аверы, конечно же, поехали к Чертовым, там их как всегда ждали.

Саша с грустью смотрел на ставшую совсем старенькой теть Олю, и удивлялся на крестника, тот за это время стал довольно чисто говорить, и заметно подрос, что безмерно радовало Ваньку:

-Во, глянь, это я в три года, а Санька тик в тик-я, ещё один настоящий Чертов вырастет.

-А то я не Чертов? – пробурчал Димка.

-Ты Чертов, но вот до росту моего гренадерского не дотянул, аж пятнадцать сантиметров, вон Санька кашу как ест, точно будет как я, да Сань?

-Кому что, мне твоя физия досталась один в один, а Санька... рост может и будет твой, а на лицо-то Плешковых.

-Ничего, блондины, да двухметровые, они, брат, редкость!! – не унывал Ванька.

Через восемь дней Лешка с тещей отвезли Настю рожать, туда же рванули Саша с Минькой.

Переживали и ждали рождения малыша много людей: Аверы, Козыревы, Шишкины, Калинины, Ульяновы, Чертовы, Доронины – все волновались.

И Иван Алексеевич Козырев не заставил себя долго ждать, через пять часов все ликовали – 'мужичок родился 4100, рост 55 сантиметров, Настюшка и сынок чувствуют себя хорошо' – Лешка устал говорить всем такие слова.

Аверы после рождения своего первого внука стояли обнявшись и молчали.

-Мам, бать, вы чего? – удивился Минька.

-Да вот осмысливаем, как все быстро, недавно вроде из Литвы Настюшку привезли, а уже Ванечку теперь дождались.

-Зря расстраиваетесь, вы у нас такие молодые и красивые, это Настя поторопилась!

В Каменке плакала Валя, она никак не могла успокоиться, слезы лились сами по себе:

-Вов, я вот вспомнила его тогдашнего – худой, не видящий тепла, не верящий, что его такого можно любить... Господи, как я рада за него, он для меня и братик, и друг, и любовь всей жизни. Как хорошо, что у него все так славно сложилось, Настя его любит, а сейчас вот и Ванюшку родили.

Палыч гладил её по голове, приговаривая:

-Успокойся, все же замечательно, вот старлею долгожданного продолжателя Козыревской фамилии родили, а Лешка – он не только тобой любимый, мы все его любим и уважаем. Он у нас такой один. Наш Лёшик вон как старается на своего тезку походить, думаешь отчего он на гитару запал? Да только чтобы хоть в чем-то Лешку перещеголять!

С Шишкинского двора шумнула баба Таня:

-Валюх, будя слезы лить, идите сюда, мы тут уже стол собрали, надо за Козыря выпить, вона Ленину уже невтерпеж, калиновка киснеть.

Только сели за стол – в будний день у бабы Тани было малолюдно, начались звонки, баб Таня всем отвечала одинаково:

-Дождалася пра-правнука – Козырева Ванечку!! Счастлива невозможно!!

А потом позвонил счастливый папа:

-Лешка, я в тебе нисколь не сомневалась, какого богатыря вы родили, мы тут счастливые все, калиновку пьем за нашего малыша. Настеньке передай от нас – мы все рады, чтобы не болели с сыночком.

Потом с ним, опять всхлипывая, говорила его лошадка:

-Леш, это от счастья, я рыдаю, нет слов. Я тебя, ежик ты мой ненаглядный, очень люблю. Палыч-то? Да вот рядышком сидит, даю.

Палыч поздравил его с сыном и, послушав, что тот говорит, засмеялся:

-Где уж мне с тобой конкурировать, я у нее всегда на втором плане, после тебя иду. Леш, мы тут все рады!!

Потом что-то кричал в трубку глуховатый Ленин, потом трубку отобрала Тома, подлетел Лёшик... все говорили добрые и теплые слова, а в Москве их слушал и счастливо улыбался, до сих пор не осознавший, что все – он уже папка, Лешка.

А напротив сидел и едва сдерживал слезы радости – негоже мужику расслабляться, Иван Козырев-1. Он четче всех осознавал, что с сегодняшнего дня есть у него продолжение, не только их с Лешкой, а и его несгибаемого отца – Игната.

На второй день маленького Ванечку принесли кормить, и Настя, имеющая опыт обращения с младенцами– девять было, когда Филюнька родился – держала своего крохотульку и с восторгом рассматривала маленькое серьезное личико. Этот однодневный человечишко морщил лобик совсем как папа Леша, когда решал какую-то трудную задачу-проблему. А вот глазки у сына были – Аверовские, карие – вот и сказала она по телефону Лешеньке своему:

-Сыночек очень похож на тебя, губки, носик, хмурится как ты – а глаза наши, Аверов.

-Милая моя Асенька, пусть хоть на кого будет похож, самое главное – вы с ним в порядке!! Тут папа Саша посмеялся, вспомнил, как Минька тебя ждал – говорил, что в животике скучно одному, вот сейчас нашему капельному человечку уже не скучно, а сколько народу его окружать будет... Я вас очень люблю и жду.

На выписке все, особенно мужики, старались хоть чуть-чуть, но подержать в руках сверток с малышом, как же: дед Иван, дед Саша, дяди Минька и Филипп, тетя Вера – сестричка Лешки, и конечно же бабуля Альбина. Вот уж кто с огромной неохотой отдавал внука папе.

С первых дней папа и дед Иван начали купать малыша сами. Лешка только посмеивался на охи-ахи тещи:

-Мам Аля, у меня опыт ого-го какой, с детьми-то смала занимался, а тут сын, гордость и радость моя.

А дед Иван, обмирая от восторга, постоянно ходил гулять с малышом, из него получилась заправская нянька. Аверы, видя такое бережное отношение и к Насте, и к малышу, лишний раз удостоверились, что дочка их в надежных, так сказать, руках, и немного переживали за своего сына, но надеялись, что и их Минечки судьба где-то ходит. Вон как у мамульки, столько времени не появлялся, нагаданный блюдечком Саша.

Старшие Аверы решили отправить своих сынов на море, чего сидеть в душной Москве, да и Миньке надо бы отогреться после своих северов. Козыревы собирались в Каменку. Там на свежем, не загрязненном воздухе ребенок будет здоровее, единогласно решили все. Немного расстраивался только Лешка – ему так не хотелось через три недели выходить из отпуска, но понимал, что для сыночка там будет лучше. Тем более, что по соседству с Ситниковыми поселилась одинокая пенсионерка – детский врач, всю свою жизнь проработавшая в детской поликлинике. И опасаться за малыша совсем не приходилось.

В Каменке оказалось столько много бабушек... каждая выразила желание помочь, а больше всех суетилась конечно же, Валюшка, вот уж кто, как и бабуля Альбина, замирая от восторга, бережно держала малыша, приговаривая:

-Маленький ты наш, долгожданное солнышко!!

Дед Козырев аж заревновал, ворча, что мальца приучают к рукам всякие, а он потом будет отдуваться. Забегая вперед, так и оказалось, но к рукам как раз приучил его, к своим, он сам.

Настюшка бурчала:

-Чисто дед Панас с Минькой!

-Ага, – подтвердил папа Саша, – а кто-то забыл, как с двух месяцев будучи долгожданной унучечкой, вил веревки из деда похлеще Миньки.

Про их необыкновенного деда что Настя, что Минька могли рассказывать часами, а уж его говорок и привычка носить кирзачи... В их с Лешкой спальне с первого дня появления Настюшки, на комоде стояла фотография в рамочке, где дед держит на руках совсем мелкую Настю, показывающую в заразительном смехе свои тогдашние четыре зуба.

Игнатьич, слушая про деда, задумчиво говорил:

-Вот, обычный деревенский мужик, а какую жизнь прожил и какую память о себе оставил, вон как его любят все Аверы и Цветики.

-Его невозможно было не любить, – грустно сказала Алька, – он такой как ребенок – местами наивный, и хитроватенький, и добрый. Иногда и противный, мы с Серым сколько с яго тулупом воявали... хорошо, у нас Ванька был, Иван Егорович, великий человечище – дедов командир на хронте, от яго он слухал.

Лешка частенько просил Асеньку, поговорить як дед, очень уж здорово получались у ничуть не похожей на Цветиков унучечки, все дедовы жесты и мимика.

Игнатьич, глядя на них, даже немного завидовал, но у него теперь есть тезка – правнук и он надеялся, что у них будет такая же всеобъемлющая любовь. Да и грызла его в глубине души вина, за те годы, когда он закаменевший в своем горе, мало уделял внимания детям, и если бы не Лешка...

А маленький кареглазый Козыренок с момента выписки из роддома стал для деда Игнатьича центром вселенной. Был у него ещё и старший правнук – Игнашка, тоже нежно любимый им, но далековато жил, в Красноярске, а это чудо – вот оно в коляске посапывает, а дед Ваня потихоньку прогуливается по улицам Каменки, объезжая попадающиеся на пути ямки и выбоины.

ГЛАВА 21.

Баба Тоня, после Нового года засобиралась домой, внук удивил:

-Чё так рано собралась-то? Сама сказала по весне, а вона, ой, вон – снегу полно и морозяка?

-Игоречек, надо рассаду посадить, весна-то на за горами.

-Рассаду посадить, сама же говорила – купишь вон у соседки и делов-то. Мне ведь ещё помощь твоя требуется и Соне, наш с папкой праздник случится скоро, а ты чё, и подарка мне не подаришь? А тама и ваш восьмой март наступит, мы с папкой вона уже подарки вам придумали. У меня, конешно деньгов, ой, денюжек нету, но папка обещал выделить, это ж надо ещё и Елен Сергеевну, и дядь Серегиных женщин поздравить, упарюся. Это Мурке ниче не надо, вон мясца положу и все, а вы едой-то не обойдетеся. А чё, и никого забыть нельзя. Вона, вон, на Новый год сколько подарков мне вроде дед Мороз принес – я же знаю, что его совсем настоящего-то нету, но ждал же, первый раз вот пришел.

А подарков и впрямь было много: мама, папка, Соня, баушка, дед Иван Петрович, Афанасьевы, Елена Сергевна, все постарались. Пока дед Мороз доставал и доставал подарки из мешка, Игорешка только изумлялся, почти весь мешок был для него. Потом у мальчишки разбегались глаза, он в немом восторге рассматривал гору подарков – Алина опять плакала, поспешно ушла на кухню и баба Тоня, а Игорешка все сидел и смотрел на коробки с игрушками, всякие домики и коробочки со сладостями, и делился со своей Муркой:

-Мур, я чё-то такой богатый, смотри, какие у меня подарки, я такие даже и не видел. Ой, а тама чё?– он полез в самую большую коробку, в которой оказались ролики... Вопль индейца, какой он издал, напугал маму, она встревоженно влетела в комнату, за ней тут же появился папка, а их сынок, просунув руки в ботинки, прыгал и вопил от восторга!! Потом аккуратно положив ролики, подбежал к ним.

-Нагнитеся оба!

Обнял их за шею и, прижавшись к их лицам, сказал:

-Вы у меня самые лучшие родители, я честно-честно буду ваш хороший сынок! Лесли забудуся, вы мне сразу говорите: «Игорёшка, ты говорил, будешь хороший сынок» и я исправлюся!!

-Ладно, запомним, – засмеялся папка.

А мама Алина подхватила его на руки:

-Сынок хороший, а ты потяжелел, а то все как перышко был!!

-Ну я же занимаюся всякими приемчиками с папкой и есть чё-то стал побольше, не шкилет уже совсем.

После Нового года, числа пятого, прозвонился мент, которому кошу отдали, напросился на шарлотку. А чё не сделать, каникулы же? Мент привез тоже подарок – специальный такой конструктор, всякие электрические штуки собирать, и большой пакет с конфетами – Игорешка взамен подарил ему магнитик и завернутую в фольгу другую шарлотку.