Текст книги "Космические скитальцы (Сборник)"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

– В любом случае, мог засветиться и кто-нибудь еще, – отрешенно проговорил майор. – Я собираюсь устроить учебную тревогу по радиационной опасности и проверить облучение каждого человека в Бутстрапе. Велика вероятность, что человек, который доставил Брауну этот контейнер, тоже обжегся. Но ты, конечно, никому об этом не станешь рассказывать.

Он махнул рукой, отпуская Джо. Джо повернулся, чтобы идти. Майор мрачно добавил:

– Кстати, нет никаких сомнений по поводу минирования самолетов. Мы уже нашли восемь таких, которые готовы были упасть, когда мины взведут. Но люди, которые минировали, исчезли. Они исчезли внезапно прошлой ночью. Их предупредили! Ты ни с кем не говорил об этом?

– Нет, сэр, – ответил Джо.

– Хотел бы я знать, – холодно заметил майор, – как же они узнали, что мы разгадали их трюк?

Джо вышел. Он ощущал сильный холод в низу живота. Нужно идентифицировать Брауна. Затем следует самому провериться на радиоактивность. В таком именно порядке. Сначала идентифицировать Брауна, потому что если вчера вечером в “Бифштексной Сида” у Брауна в кармане лежало полфунта радиоактивного кобальта, то Джо конец. А также конец и Хейни, и Шефу, и Майку, и всем, кто оказывался поблизости от Брауна. Поэтому Джо должен сначала опознать Брауна, пока его самого не оглоушили сообщением, что он фактически – мертвец.

Он опознал Брауна. Брауна уложили в свинцовый гроб; над лицом у него располагалось окошко из свинцового стекла. Джо не заметил никаких травм, кроме тех, что остались после драки с Хейни. Радиационные ожоги не оставили собственных отметок. Браун умер до того, как проявились внешние симптомы.

Джо подписал протокол опознания. Потом пошел выяснить, каковы его собственные шансы выжить. Он испытывал странное ощущение. Самое любопытное, что он не боялся. Он не знал – обожжен внутри или нет. Просто не испытывал страха. Никто и никогда не верит, что умрет – в том смысле, что прекратит существование. Самый последний трус, стоя у стенки перед расстрелом или уже привязанный к электрическому стулу, обнаруживает, как это ни поразительно, что полагает: что бы ни случилось с его телом, это не убьет его как индивидуума. Поэтому множество людей умирают с относительным достоинством. Они понимают, что вряд ли стоит поднимать шум.

Но когда его с головы до ног проверили счетчиком Гейгера, а температура оказалась нормальной и рефлексы – здоровыми, а потом заверили, что он не подвергался воздействию радиации, то Джо определенно ощутил слабость в коленях. И это тоже нормально.

На заплетающихся ногах он вернулся к разбитым гироскопам. Его друзья ушли, но нацарапали ему записку. Они отправились за инструментами, чтобы продолжить работу.

Он продолжил осмотр гироскопов, с каким-то отрешенным состраданием думая о том, что бедняга Браун стал жертвой людей, которые ненавидели саму идею Космической Платформы и ее значения для человечества. Люди такого типа считают себя выше человечества, а об остальных людях думают как о рабах. Они организовывали падения самолетов, убийства, занимались шантажом. Они платили, чтобы уничтожить Платформу, потому что она не позволит разрушить мир и править над руинами.

Джо, который совсем недавно думал, что находится на грани смерти, сейчас ощущал ледяное отвращение, которое было гораздо глубже злости. Злость может остыть, но его чувство к людям, которые готовы убивать других ради достижения собственных целей, остыть не могло. Он думал об этом, пока работал на фоне лезущих в уши шумов Ангара.

– Джо, – проговорил чей-то голос.

Подпрыгнув, он обернулся. Салли стояла позади него, глядя очень серьезно. Она попыталась улыбнуться.

– Папа мне рассказал, – сообщила она, – что проверка показала: с тобой все в порядке. Я могу тебя поздравить с тем, что ты еще некоторое время не покинешь нас, уйдя в иной мир? Или с тем, что кобальт не оказался поблизости от тебя? Или от всех нас?

Джо не знал, что ей ответить.

– Я иду внутрь Платформы, – заметила она. – Хочешь пойти со мной?

Он вытер руки ненужной тряпкой.

– Естественно! Моя банда ушла подбирать инструмент. Без них я практически ничего не могу сделать.

Они направились к Платформе. И опять та казалась волшебной, независимо от того, как часто Джо ее видел. Платформа была огромной до невероятности, хотя в своих пропорциях массивной не казалась. Яркий металл оболочки сверкал сквозь тюль лесов. В воздухе стоял слабый синеватый туман; то там, то здесь посверкивали “маршевые огни” сварочных аппаратов. Шум Ангара постоянно звучал у него в ушах. Впрочем, он к нему уже привыкал.

– Каким образом ты можешь везде так свободно ходить? – внезапно спросил он. – Меня все время проверяют и перепроверяют.

– Ты получишь полный пропуск, – сообщила она ему. – Он еще должен пройти по инстанциям. А у меня есть влияние. Я свободно прохожу мимо секьюрити и воспитала охранников у дверей. И у меня действительно есть дело в Платформе.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на девушку.

– Интерьеры, – пояснила она. – И не смейся! Это не украшательство. Это психология. Платформу конструировали инженеры, физики и люди с логарифмическими линейками. Они создали прекрасное окружение для машин. Но там будут жить люди, а они – не машины.

– Я не совсем понимаю…

– Они разработали гидропонный сад, – заметила Салли с легким презрением. – Они очень точно подсчитали, что одиннадцать квадратных футов листьев тыквы могут очистить воздух, который требуется человеку во время отдыха, и сколько квадратных футов нужно, чтобы очищать воздух для человека, занятого тяжелой работой. Поэтому они спроектировали сады для эффективного производства возможно большей поверхности листьев – листьев тыквы! Но ты можешь себе представить живущих на Платформе людей, которые плывут среди звезд, а питаются дегидратированной пищей? Как жадно они набрасываются на тыквы, потому что это – единственная свежая пища, имеющаяся в их распоряжении?

Джо понял иронию, содержащуюся в ее словах.

– Они думают только о механической производительности, – возмущенно заметила Салли. – Я не разбираюсь в машинах, но можно считать, что потратила впустую огромное количество времени, учась в школе и в других местах, если не разбираюсь в человеческих существах! Я стала спорить, и сад теперь не будет выдавать такое количество зеленой массы, зато человек с удовольствием войдет в него! Сад не будет все время пахнуть тыквами. Я даже заставила их включить туда немного цветов!

Они уже приблизились к Платформе. Она была близка к завершению. Джо смотрел и вдруг понял, что ему хочется ускорить строительство. Он попытался мысленно убрать леса и представить Платформу гордо парящей в пустоте, блестящей на горячем белом солнечном свету, на фоне немерцающих звезд.

– И я устроила настоящую драку за жилые помещения, – продолжала Салли. – Все стены внутри они решили покрасить в серебристый алюминиевый цвет! Я заявила, что будь то в космосе или нет, но самым важным для людей является домашнее хозяйство. Платформа же станет их домом! И они должны чувствовать себя в ней людьми!

Они зашли в лабиринт вертикальных стоек. Везде сновали грузовики, пыхтели механизмы, летали подъемники. Джо оттащил Салли от огромного трейлера, который привез какую-то чудовищную деталь внутреннего интерьера. Салли провела Джо к временной деревянной лестнице с двумя секьюрити внизу. Девушка резко с ними поговорила; они ухмыльнулись и махнули Джо, чтобы он проходил. Он прошел к лестнице, которую снесут перед взлетом Платформы, и в первый раз оказался внутри.

Для него это стало одним из самых ярких впечатлений. Еще час назад он отрешенно думал о возможности собственной смерти, а затем узнал, что еще поживет. Салли испугалась за него, а ее деловой вид – лишь поза.

А теперь он впервые входил в космический корабль, который покинет Землю, чтобы отправиться в путешествие без возврата.

Глава 7

Немногие смогли бы пройти через такие бури эмоций, которые испытал Джо этим утром, и остаться в полном рассудке. На него подействовал вид мертвого человека, который почти намеренно убил себя, чтобы не пришлось убивать Джо. Затем он понял, что этот человек мог опоздать с самоубийством. Если бы Джо оказался облученным радиацией, то успешно бы загнулся в течение трех—четырех дней, а когда узнал, что не засвечен, то и это тоже оказалось чем-то вроде испытания. И Салли – конечно, ее переживания не могли быть такими яркими, как его собственные, но ему приятен факт, что она боялась за него. И когда, сверх всего прочего, Джо впервые оказался внутри Космической Платформы, то определенно был взвинчен.

Но он обсуждал технические детали. Перед тем как пройти сквозь временный вход, он осмотрел внутреннюю обшивку и ее подложку. Обшивка Платформы была, по сути дела, двойной. Внешний слой служил противометеорным буфером – частицы космической пыли, ударяя в нее, будут взрываться без всякого вреда для внутренней обшивки. Они даже могут проникать сквозь нее, не вызывая утечки воздуха. Во внутренней обшивке располагался слой стеклошерсти для теплоизоляции. Внутри стеклошерсти был слой материала, служащий той же цели, что и покрытие пуленепробиваемого бензинового бака. Ни один метеор размером меньше четверти дюйма не сможет его пробить, даже летящий со скоростью сорок пять миль в секунду, что является теоретическим максимумом для метеоров. Но если и пробьет, то самозатягивающийся материал мгновенно перекроет утечку. Джо был в состоянии объяснить систему защиты металлических обшивок. Этим он и занимался.

– Если снаряд движется достаточно быстро, – увлеченно говорил он, – то повышенной пробивной способности у него не возникает. На скорости больше мили в секунду удар не может передаваться от передней к задней части. Задний конец снаряда оказывается на месте удара до того, как ударная волна успеет пройти назад. Это похоже на то, как если бы поезд натолкнулся на препятствие – он не может остановиться весь сразу. И метеорит, ударяющий в Платформу, телескопически сложится сам на себя, как вагоны поезда, сталкивающегося с другим на полной скорости.

Салли слушала с загадочным видом.

– Поэтому, – говорил Джо, – пробойного аффекта уже не получается. Метеорит, попавший в Платформу, не пробьет обшивку. Он взорвется. Частично он испарится – превратится в металлический пар, если состоит из металла, и в каменный – если он каменный. И он снесет с обшивки такую же массу вещества, сколько весит сам. Масса за массу. И если учесть этот принцип – масса за массу, то гороховый суп окажется такой же эффективной защитой от метеоров, как и закаленная сталь.

– Бог ты мой! – воскликнула Салли. – Ты, должно быть, начитался газет!

– Теория вероятности говорит, что пробой от метеорита не угрожает Платформе в ближайшие двадцать тысяч лет, пока она будет вращаться вокруг Земли.

– Двадцать тысяч двести семьдесят, Джо, – заметила Салли. Она пыталась дразнить его, но ее лицо отчасти выдавало напряжение. – Я тоже читаю статьи в журналах. Правду говоря, я иногда провожу тут экскурсии для наших прирученных журналистов, когда им разрешают увидеть Платформу.

Джо слегка вздрогнул. Затем он криво ухмыльнулся.

– Поставила меня на место, да?

Она ему улыбнулась. Оба почувствовали себя не в своей тарелке. Они прошли внутрь огромного космического корабля.

– Здесь огромное пространство, – заметил Джо. – Могли бы сделать и поменьше.

– При взлете она будет на девять десятых пустой, – сказала Салли. – Но ты и так это знаешь, не так ли?

Джо это знал. Причины, почему ракеты, стартующие с земли, делают обтекаемыми, к Платформе не имели отношения. По крайней мере, не в такой степени. Ракетам нужно было сжечь свое топливо, чтобы выбраться из плотной атмосферы у поверхности. Им нужны обтекаемые формы, чтобы пронизывать плотную часть атмосферы, обладающую большим сопротивлением. Но Платформе это ни к чему. Она будет подниматься сама. Ее необходимо поднять на малой скорости до точки, где реактивные двигатели будут наиболее эффективны, и они пронесут ее еще выше, до тех мест, где их эффективность упадет. И только тогда, когда сопротивление воздуха почти исчезнет, включатся ее собственные ракеты. Поэтому она почти ничего выиграет, имея обтекаемую форму, но потеряет на этом много. Прежде всего, такой процесс запуска позволит построить корпус Платформы на Земле, и когда она окажется на орбите, об этом можно будет не беспокоиться. Исчезнут спекулятивные разговоры по поводу сборки огромной структуры в мире невесомости.

Джо с большой осторожностью пытался провести Салли по коридорам Платформы, и они дошли до машинного отсека. Но привод располагался не здесь. Здесь находились служебные моторы, система циркуляции воздуха и привод помп перекачки жидкостей. Рядом с машинным отсеком уже были установлены главные гироскопы. Они дожидались только управляющих гироскопов, которые станут управлять ими так же, как приводная система земного корабля управляет рулевым механизмом. Погрузившись в свои мысли, Джо смотрел на систему сборки гироскопов. Это все он знал из рабочих чертежей. И не стал останавливаться, чтобы посмотреть их поближе, позволив Салли вести дальше. Она показала ему жилые помещения. Те размещались в большом открытом пространстве шестидесяти футов длиной и двадцати шириной. Там имелись книжные шкафы, два балкона, стулья. Личные комнаты открывались в это общее пространство на разных уровнях, но лестницы отсутствовали. Зато установили удобные кресла с ремнями, чтобы в невесомости человек мог пристегнуться. Там были даже пепельницы, остроумно сконструированные так, чтобы выглядеть именно как пепельницы, но пепел не будет в них сбрасываться, его засосет. Пол и потолок покрывал ковер без рисунка.

– Все это будет смотреться немного необычно, – сказала Салли, странно притихшая, – когда окажется в космосе, но все же оно будет выглядеть вполне нормально. Мне кажется, что это важно. Эта комната больше всего станет похожа на большую частную библиотеку. Все, что человек увидит вокруг, не будет постоянно напоминать, что он живет в искусственном окружении. Он не почувствует себя стесненным. Если бы все комнаты были маленькими, человек чувствовал бы себя как в тюрьме. А так он хотя бы сможет сделать вид, что все нормально.

Но Салли никак не могла полностью сосредоточиться на том, что говорила. Она еще не отошла от своих переживаний за него. Джо это понимал, потому что и сам ощущал странное последействие от последних событий.

– Нормально, – сухо заметил он, – если не считать того, что человек ничего не будет весить.

– Это тоже меня беспокоило, – согласилась Салли. – Большой проблемой станет сон.

– К этому непросто будет привыкнуть, – подтвердил Джо.

На мгновение они замолчали. Потом просто стали скользить глазами по огромному помещению. Салли беспокойно пошевелилась.

– Скажи мне, как думаешь, – спросила она, – ты когда-нибудь бывал в лифте, который начал падать как утюг? Когда Платформа окажется на орбите, то в ней все время люди станут чувствовать то же, только еще хуже. Никакого веса. Джо, если бы ты оказался в лифте, который, казалось бы, падает, и падает, и падает, целыми часами без передыху? Как думаешь, ты бы смог там спать?

Джо это и не приходило в голову. И эта мысль его поразила.

– Наверное, к этому трудно будет привыкнуть, – согласился он.

– К этому трудно привыкнуть и в бодрствующем состоянии, – заметила. Салли. – Но во сне это еще труднее. Ты когда-нибудь просыпался оттого, что падал во сне?

– Конечно, – ответил Джо, затем он свистнул. – Ого! Понятно! Как только ты заснешь, начнешь падать. И поэтому просыпаешься. И все на Платформе будут падать, вращаясь по орбите вокруг Земли! Как только они задремлют, то начнут падать и просыпаться?

Ему удалось это осмыслить. Бодрствующий человек может напоминать себе, что падение ему только кажется и опасности нет. Но что произойдет, когда он попробует заснуть? Падение – это один из самых изначальных страхов, известных человечеству. Любой человек в мире когда-либо просыпался, задыхаясь от того, что ему приснилось, что он падает в пропасти. Это один из врожденных страхов. И как бы хорошо человек ни сознавал, что отсутствие веса – нормальное явление в пустоте, во сне его сознание об этом забудет. Тогда власть берет в руки примитивное подсознательное мышление, и оно остается неудовлетворенным. Оно может лихорадочно будить человека каждый раз, как он задремлет, пока тот не свихнется от бессонницы… или позволит ему заснуть только тогда, когда свалится в бессознательное состояние, но такой сон не означает отдыха.

– Это будет круто! – с тревогой сказал он, подмечая, что Салли все еще не отошла от недавних переживаний. – Но, с другой стороны, с этим ничего не поделаешь!

– Я предложила кое-что, – сказала Салли, – и такую штуку соорудили. Надеюсь, что она сработает. – Она неловко продолжила объяснение: – Это что-то вроде одеяла: его верхняя часть пристегивается, а нижнюю можно надувать. Когда человек ложится спать, то надувает одеяло, и оно прижимает его к кровати. А голова остается свободной, и он может вертеться.

Джо обдумал ее слова. Ему пришло в голову, что они стоят очень близко друг к другу, но все же он переключил свои мысли на дело.

– Не будет ли это похоже на то, будто бы человек плывет? – спросил он. – На плаву можно и поспать. Ощущения веса тогда нет, зато присутствует давление со всех сторон. Так что человек сможет спать, если будет чувствовать, что плавает. Да, это хорошая идея, Салли! Она сработает! Человек будет думать, что он не падает, а плавает!

Салли слегка покраснела.

– Я смотрела на это по-другому, – неловко призналась она. – Когда мы засыпаем, то возвращаемся в прошлое. Мы как дети со всеми их детскими страхами и нуждами. Человек, конечно, может почувствовать себя, будто бы он в воде. Но… я как-то испытала такую кровать. Ощущение, будто бы во сне… будто бы кто-то держит тебя на руках, обеспечивая полную безопасность. Как будто бы ты был ребенком и… в восхитительной безопасности. Но, конечно, я не испытывала такую кровать в невесомости. Просто… я надеюсь, что это сработает.

Как бы смутившись, она резко повернулась и стала показывать ему кухню. Каждая сковородка была закрыта. Верх плиты выложили полосами из сплава альнико [23]23
  Альнико – магнитный железоникельно-бальталюминиевый сплав.


[Закрыть]для магнитного крепления. Сковородки будут к нему притягиваться. А крышки имели любопытную гибкую подложку, назначения которой Джо не мог понять.

– Это гибкий пластик, огнеупорный, – сказала Салли. – Он надувается и прижимает пищу к горячему дну сковородки. Ожидалось, что команда будет питаться готовой пищей. Но я заявила, что это будет достаточно плохо, если пить из пластиковых бутылок вместо стаканов. Одну из этих печек повесили вверх ногами, и на ней я и приготовила яичницу с ветчиной вверх ногами. Они сказали, что психологическое воздействие того стоит.

Джо был тронут. Он вышел вслед за ней из кухни и тепло заметил, подумав, что ее вклад в дела Космической Платформы накладывался на ее личную тревогу насчет него самого:

– Ты, должно быть, первая девица в мире, которая подумала о ведении домашнего хозяйства в космосе?

– Девушки ведь полетят в космос, разве не так? – сказала она, не глядя на него. – Если будут колонии на других планетах, то это необходимо. А когда-нибудь… и к звездам…

Она стояла совершенно тихо, и Джо захотелось что-то сделать, как-то выразить свое отношение к ней и к миру. Внутри Платформы было очень тихо. Где-то далеко, где изоляция из стеклошерсти была еще неполной, слышались звуки работ, но внутренние стены Платформы не резонировали. Их покрыли особым материалом, который должен создавать впечатление, что это не просто металлическая оболочка, искусственный мир, который будет парить в пустоте. Здесь и сейчас Джо и Салли оказались в условиях какого-то интима и одиночества, и Кенмор ощутил какое-то чувство неотложности.

Он с тоской посмотрел на девушку. Цвет ее лица показался ему немного интенсивнее, чем обычно. Она уже не тот приятный ребятенок, она была великолепна! И на нее приятно смотреть. Джо и раньше это замечал, но теперь вспоминал, как она боялась за него, когда он был в опасности, как тревожилась, что он может погибнуть. И вспомнил о ее весьма абсурдном, но искреннем предложении поплакать за него.

Джо поймал себя на том, что крутит кольцо на пальце. Он снял его и заметил, что на нем все еще осталось немного сажи и масла. Он знал, что она видела, чем он занят, хотя и смотрела в сторону.

– Послушай, Салли, – неловко проговорил он, – мы очень давно знаем друг друга. Ты мне… всегда очень нравилась. И у меня есть дела, которые нужно совершить прежде всего, но… – Он прервался. Глотнул. Она повернулась к нему и улыбнулась. – Послушай, – в отчаянии сказал он, – что, если я спрошу тебя, не хотелось бы тебе это поносить?

И протянул кольцо.

Она кивнула; ее глаза сияли.

– Конечно, Джо, с удовольствием.

Они поцеловались, затем она как-то не к месту всплакнула и пояснила, что он должен быть более осторожным и не рисковать жизнью так часто! А затем послышался слабый звук извне Платформы, это был лающий звук сирены, выходящий короткими толчками, пока она разогревалась. Затем звук выровнялся и начал завывать и завывать.

– Это тревога! – воскликнула Салли. Глаза у нее все еще были затуманены. – Все на выход из Ангара. Пошли. Джо.

Тем же путем они двинулись обратно. Салли подняла на Джо глаза и внезапно ухмыльнулась.

– Когда у меня будут внуки, – сообщила она, – я буду им хвастаться, что я самая первая девушка в мире, которую когда-либо целовали в космическом корабле!

Но не успел Джо что-либо ответить, как она уже была на лестнице, на виду у всех, и спускалась вниз. Так что он за ней последовал.

Ангар пустел. Голый пол из деревянных блоков был усыпан фигурами людей, ровно двигающихся к выводу безопасности. Никто не спешил, потому что охранники во всеуслышание оповещали, что это не тревога, но мера предосторожности, и нет необходимости толкаться. Каждого секьюрити проинформировали по миниатюрному переговорному устройству, которые они носили с собой. По такому устройству каждому охраннику можно было сообщить все, что ему нужно знать, независимо от того, находился ли он на полу Ангара, или на балюстрадах вверху, или даже в самой Платформе.

Грузовики собрались в линию, чтобы пройти через поднимающиеся ворота. Люди спускались с лесов, сложив инструмент, как это полагалось при пересменках – для подсчета и осмотра. Другие спокойно шли от линии сборки толкателей. Если не считать огромного объекта посередине и того, что все люди были в рабочей одежде, сцена удивительно напоминала зал ожидания очень большого вокзала с множеством людей, поспешно двигающихся туда-сюда.

– Нет никакой спешки, – заметил Джо, услышав одного из охранников. – Пойду посмотрю, что там накопала моя банда.

Вся троица – и Хейни, и Майк, и Шеф – только что прибыла к куче обожженных, но теперь распакованных остатков. Салли слегка покраснела, заметив, что Шеф уставился на кольцо Джо на ее пальце.

– Остаток дня – выходной, да? – заметил Шеф. – Слушай, мы нашли большую часть того, что нам нужно. Нам дадут мастерскую для работы. Мы перетащим туда эти железки. К токарному станку, что мы выбрали, надо приварить дополнительную раму, а затем вырезать опорную пластину, чтобы гироскопы помещались между опорами. Установить его в правильном направлении.

Это означало, что оси маховиков должны быть параллельны оси Земли. Джо кивнул.

– Мы сможем устроиться уже утром, – добавил Хейни, – и приняться за работу. Ты передал список нужных запчастей на завод, чтобы твои люди занялись делом?

Салли быстро сказала:

– Он сейчас вышлет его по факсу, затем…

Шеф расплылся кроткой, насмешливой улыбкой:

– Что ты собираешься делать вечером, Джо? Если остаток дня у нас свободен?..

Салли поспешно вставила:

– Мы собирались… он собирался поехать вместе со мной на пикник. На Озеро Красного Каньона. Вам действительно нужно говорить о делах… весь день?

Шеф расхохотался. Он знал Салли, по крайней мере – в лицо, еще со времени своей работы на заводе Кенмора.

– Нет, мадам, – сообщил он ей. – Просто спрашиваю. Я работал на строительстве этой дамбы в Красном Каньоне много лет назад. Там теперь очень красиво. Ладно, Джо. Увидимся, когда приступим к работе. Утром, скорее всего.

Джо повернулся, чтобы уйти вместе с Салли. Карлик Майк позвал его хриплым голосом:

– Джо! Погоди минуту!

Джо вернулся. На морщинистом лице карлика застыло выражение тревоги. Он проговорил своим странным голосом:

– Вот тебе информация к размышлению. Кто-то прилагал очень большие усилия, чтобы не дать тебе довезти сюда эти гироскопы. Они также могут прилагать большие усилия к тому, чтобы предотвратить их починку. Поэтому мы и потребовали отдельную мастерскую для работы. Мне пришло в голову, что один из способов остановить работы по ремонту – остановить нас. Не каждый бы догадался, как можно перебалансировать эти штуки. Ты меня понимаешь?

– Конечно! – ответил Джо. – Вам троим следует быть начеку.

Майк уставился на него, затем сделал гримасу.

– До тебя не доходит, – раздраженно заявил он. – Ладно. Может быть, это я просто с ума схожу.

Джо вернулся к Салли. Мысль о пикнике была совершенно новой для него, но он полностью ее одобрил. Они прошли к небольшому выходу к зданию секьюрити. Их впустили. Дела там шли с необычайным спокойствием и эффективностью, хотя привычная рутина и была нарушена, ведь пришлось приостановить все работы. Пока они шли к офису майора Холта, Джо услышал, как кто-то деловым тоном диктовал: “…эта попытка атомного саботажа была предотвращена вне Ангара, но она не имела никаких шансов на успех. Счетчики Гейгера мгновенно зарегистрировали бы любую попытку пронести в Ангар радиоактивные материалы…”

Джо искоса взглянул на Салли.

– Это что-то вроде пресс-релиза для публики? – спросил он.

Она кивнула.

– И это, кстати, правда. Все, что перемещается из Ангара или внутрь него, проходит мимо счетчиков Гейгера. Они реагируют даже на часы со светящимися циферблатами, хотя сирены при этом не начинают завывать.

– Я отправлю по факсу свой заказ на новые детали, – сказал Джо. Но ему пришлось просить секретаршу майора Холта показать ему, куда засовывать лист. Послание пойдет на восток до ближайшего факсимильного приемника, затем специальный курьер доставит его на завод.

Мисс Росс угрюмо включила аппарат и набрала реквизиты доставки документа, который прошел через сканер и снова вылез наружу.

– Вы с Салли, – с грустным вздохом заметила секретарша, – можете пойти и расслабиться сегодня. Но для майора Холта расслабление невозможно. Как и для меня.

Джо заметил без всякой надежды:

– Я уверен, что Салли была бы рада, если бы вы поехали с нами.

Простая и непривлекательная помощница майора Холта покачала головой.

– С тех пор как я начала здесь работать, у меня не было ни одного выходного дня, – хмурясь, ответила она. – Майор Холт зависим от меня. Никто больше не сможет делать то, что делаю я! Вы поедете на Озеро Красного Каньона?

– Да, – подтвердил Джо. – Салли считает, что там должно быть приятно.

– Здесь ужасно сухо, – грустно заметила мисс Росс – На сотню миль отсюда больше нет других водоемов. Надеюсь, там красиво. Я его никогда не видела.

Она вынула из факсимильного аппарата оригинал списка Джо и вернула ему. Точная копия списка, написанного его рукой, существовала теперь более чем в полутора милях к востоку и в течение нескольких часов прибудет на Завод Прецизионного Оборудования Кенмора. Об ошибках при передаче не могло быть и речи! Лист копировался один к одному!

Салли вышла, улыбнулась секретарше отца и повела Джо к выходу.

– Я получила машину, – весело сказала она, – а дома нас ждет корзинка с ленчем. Впрочем, я согласилась с тем, что озеро слишком холодное, чтобы в нем купаться. Оно питается снеговой водой. Но на него приятно посмотреть.

Они вышли из дверей, в то время как работники Ангара только начинали загружаться в ожидавший их караван автобусов. Но черная машина тоже ждала. Джо открыл дверь, и Салли вручила ему ключ. Она стала смотреть на мужчин, атакующих автобусы.

– По всему Бутстрапу распространят бюллетень, – заметила она, – в котором говорится, что Браун собирался засыпать Ангар радиоактивной пылью. Там будет сказано, что он мог носить кобальт с собой, так что мог облучить и других людей – в ресторане, в кино, где угодно, но пока он носил пыль и умирал, даже не зная об этом. Поэтому все должны зайти в госпиталь и провериться на радиацию. Некоторые люди действительно могут оказаться обожженными. Но папа считает, что если ты не задет радиацией, то, значит, Браун не носил пыль с собой. Если кто-то и обожжен, то это может быть тот человек, который принес кобальт сюда, чтобы отдать ему. И… э-э… ему придется прийти, потому что все пойдут, а из-за того, что он окажется засвеченным, ему зададут множество вопросов.

Джо нажал на стартер, затем на акселератор, и машина покатила вперед. Они остановились у дома в городке офицеров по другую сторону Ангара. Салли прихватила корзинку с ленчем, которую домохозяйка ее отца приготовила согласно указаниям, полученным по телефону. Они поехали дальше.

Красный Каньон располагался в восьмидесяти милях от Ангара, и единственная дорога туда вела через Бутстрап – существовала только одна дорога к этому маленькому синтетическому городу. Хотя у них не было никакого графика, но раздражало, что на этом двадцатимильном участке дороги они оказались в хвосте длинной процессии автобусов. Автобусы ехали нос к хвосту и занимали дорогу на полмили или более. Такую длинную линию едущих плотно друг к другу машин обогнать невозможно. В противоположном направлении тоже двигались машины, так что не стоило и пытаться.

Им пришлось тащиться за автобусами до Бутстрапа, а затем пробираться по запруженным толпами улицам. Оказавшись за городом, они наткнулись на пост охраны. Здесь сработал пропуск Салли. Затем они помчались по пустой, сухой, выжженной солнцем местности по направлению к холмам на западе. Местность казалась совершенно покинутой. Спохватившись, Джо впервые подумал о бензине. Он осторожно взглянул на датчик топлива. Салли покачала головой.

– Не беспокойся. Бензина сколько угодно. Секьюрити об этом заботятся. Когда я сказала, что нам нужна машина и куда мы собираемся ехать, папа приказал все проверить. Если я все это переживу, то могу поспорить, что на всю жизнь останусь фанатиком бдительности!

Джо с неудовольствием заметил:

– Думаю, это достает всех и каждого. Майк – этот карлик, ты знаешь – позвал меня только для того, чтобы навести на мысль, что люди, которые пытались уничтожить гироскопы, могут попытаться нанести вред нам четверым, чтобы помешать их чинить!