Текст книги "История Одного Андрогина (СИ)"

Автор книги: Морган Роттен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

К сегодняшнему дню Катрин приготовила черничный пирог. Она знала, как сильно его любит Синди. Да и Билл присел за стол только из-за него. Принципиальный старик, как всегда, молчал в присутствии Синди, сидевшей напротив него.

Катрин поднесла чай и тоже уселась за стол, напротив Натаниэля. Она подала чайник с заваркой Биллу, чтобы тот первым наполнил себе чашку. Затем он передал чайник Катрин, чтобы та дала его Синди, после чего сама Катрин налила себе в кружку, отчего все были счастливы. Билл сразу же стал набивать свой рот пирогом, таким образом, дав понять, что ему не до разговоров. Катрин отпила немножко чая и сказала:

– Ну что, доченька! Наверное, соскучилась по маминым пирогам? – и улыбнулась.

– Конечно, мама! – улыбнувшись, сказала Синди и надкусила с краю свой кусок, – Как всегда, он самый вкусный!

– А как нашему мальчику? Вкусный пирог? – сказала Катрин сюсюкаясь с Натаниэлем.

Маленький, очаровательный Натаниэль молча пережевывал пирог. Он даже и не думал отвечать.

– Конечно, нравится! Да, мой маленький? Он немного стеснительный. – сказала Синди, погладив ему голову.

Натаниэль покивал головой и с ангельским видом продолжал есть свой пирог. Билл настороженно глянул на него и решил буркнуть:

– Он больше похож на дочь!

– Билл! – шутливо воскликнула Катрин, – Он еще маленький! Перерастет и возмужает! Многие мальчики в его возрасте так выгладят! Ведь так? – сказала она и глянула на Синди.

– Да, папа! – добавила Синди, – Что в этом такого! Мальчик не виноват, что он красивый! Нельзя винить его за это!

Синди и Катрин смотрели, как Натаниэль ел свой пирог, и тешились таким золотым ребенком, который лишний раз промолчит, а когда нужно, улыбнется своей милой улыбкой. Переведя свое внимание на Синди, Катрин решила спросить:

– Ну, а как же твоя работа, дочь? – сразу почувствовав неуверенность в себе, ибо Катрин знала, как эта тема не нравится Биллу.

Она немного покосила свой взгляд на него, дабы проследить его реакцию. Но Билл, не подавая вида, доедал свой пирог. Синди, тоже, не уповая в эмоции и подробности, пожала плечами и сказала:

– Нормально.

Синди никогда не откровенничала на тему работы. Она всегда отвечала не более чем двумя предложениями, ибо считала, раз родители ее никогда не поддерживали в этом, то и она не должна распространяться на эту тему. Билл и Катрин и так были уверены, что раз ее дочь так редко появляется, значит, у нее есть работа, и у нее все хорошо.

В мыслях Синди переживала лишь об одном, не узнали ли родители об ее скандалах связанных с наркотиками. Старик Билл часто любил пялиться в телевизор, особенно скучными зимними вечерами, и спокойно мог высмотреть что-нибудь пикантное о Синди. И ее тревожило это. И сейчас, сидя за столом, она стала успокаиваться, ибо зная своего отца, она бы уже получила лопатой по голове, за сей позор семьи. А Билл ни слова не уронил. Это значило для Синди, что все в порядке. Не все горожане были осведомлены новостями моды, не говоря уже о консервативных крестьянах.

– А где ты сейчас живешь? – спросила Катрин.

– На данный момент в Лондоне. Хотя сама знаешь, у меня нет постоянного места жительства. – сказала Синди.

В этот момент Билл молча встал со стула. Он доел свой кусок пирога, вытер рот об полотенце и безо всякой церемонии ушел на улицу. Синди и Катрин, молча провожая его взглядом, вздохнули с облегчением.

– Наверное, пошел в тракторе ковыряться. Если бы его ящик не сломался, то хозяйство так бы и стояло. – сказала Катрин.

– Телевизор сломался? Как давно? – спросила Синди.

– Уже как полгода не работает. Этот дурень старый сам виноват. Полез что-то там его чинить и доломал. Тоже мне, знаток.

Эта новость еще больше скинула груз с плеч Синди. Ее родители не контактируют со средствами массовой информации уже полгода. Собственно о ней они тоже не могли ничего услышать. А о Синди много говорили по телевизору. И это стало для нее облегчением. Она так не хотела, чтобы ее родители узнали про нее что-то плохое, особенно то, как она была наркоманкой, и ее уволили из Beatrice Models.

– В наше-то время, мама! Никак нельзя без телевизора! Вы что? Я пришлю вам человека с новым телевизором! – сказала Синди.

– Ой, ладно! Не стоит, дочь! – стала смущаться Катрин. – Лучше расскажи что нового! Неужели нечего сказать?

Синди пожала плечами:

– В принципе, ничего, мама. Что может быть нового? Разве что он. – показав глазами на Натаниэля, который доедал свой кусок пирога.

– Как раз о нем я бы и хотела с тобой поговорить! – сказала Катрин, будто доставала из себя подводный камень.

Синди знала этот тон голоса и выражение лица своей мамы. Она знала, что та сейчас начнет травить ей душу своим банальным пустословием и попытками влезть в ее чувства. Она глянула на Натаниэля, который дожевывал пирог, и решила, что лучше отправить его погулять.

– Ты наелся? – спросила она у Натаниэля, который кивнул ей подтверждая, – Тогда, может, ты хочешь погулять? – вытирая ему рот.

Натаниэль согласился.

– Иди во двор. Видишь, там собачка. – показывая ему в окно, – Эту собачку зовут Моцарт. Иди, погуляй с ним. Он добрый и любит, когда с ним гуляют. – сказала Синди и подогнала его.

Затем Синди посмотрела на Катрин. Набираясь терпения, она сказала:

– Что именно тебя волнует?

– Меня волнуешь ты и ребенок, которого ты усыновила. – ответила та.

– Хорошо, я слушаю!

Синди важно скрестила руки у себя на груди в ожидании нравоучений. Катрин, набирая побольше воздуха, начала оправдывать ее ожидания:

– Очнулась, да? Когда мы с отцом говорили тебе в юности: «Зачем тебе та мода, заводи семью!» – то ты отрицала! Теперь ты в 30 лет усыновляешь ребенка! Не рождаешь, а усыновляешь! Как это понимать? Ты можешь мне объяснить, Синди? Что с тобой происходит?

– Что конкретно тебе не нравиться? То, что я усыновила ребенка, или то, что я срала на ваши планы и веления касательно меня?

– Не говори так!

– А как? – Синди пошла в контратаку, – Вы уже с самого раннего детства решили все за меня! Скажешь, не так все было? Когда я хотела учиться в университете, вы говорили мне, что урожай важнее «городского разврата». Когда я хотела просто погулять с кем-нибудь из Брэйнтри, вы говорили что 9 часов вечера – это уже позднее время для прогулок. Зато вы считали нормальным сватать семнадцатилетнюю девушку за парня, которого она толком и не знала. Как думаешь, меня это устраивало?

– Синди, не смей так говорить! Так нас воспитывали наши родители!

– Вот именно! Ваши родители, жившие, в какой-нибудь шотландской дыре каменного века, раз они вас так воспитывали!

Синди уже не хотела сдерживать себя. Она чертовски не любила огорчать свою мать. Любящая женщина, которая с рождения была простой крестьянкой, никак не могла измениться, и Синди понимала это. Но также она чертовски не любила ее нравоучения, которые никогда, ни к чему не приводили. И в этот момент она тоже не стала терпеть. Она слишком редко бывала здесь, чтобы отмалчиваться.

– Синди, мы воспитывали тебя, как могли! – говорила Катрин.

– Я не спорю, мама! Я благодарна вам за старания! Но я не такая как вы! И поэтому я не смогла жить с вами под одной крышей!

– А ты знаешь, как мне было больно, когда ты покинула наш дом, совершенно внезапно, не сказав ни слова? Для меня это было не понятно! А Билл! Ты не представляешь, в каком он был гневе! Он сказал мне, что больше не хочет тебя видеть, и ты знаешь это!

– Черт, мама! Да в чем дело, собственно? Вы не можете принять тот факт, что я ушла из дома? Я ушла навстречу своей мечте, и посмотри, кем я сейчас являюсь! Я успешна, я знаменита, обо мне говорят! Это лучше, чем прогнивать на ферме!

Синди с возбуждением глянула на маму. Она не могла сдержать порыв своих эмоций. И немного скинув обороты, она заметила, что настал тот самый момент материнских слез. Она ненавидела этот момент. Он ее угнетал, будто она виновна. Обычно Синди не терпела такие моменты и покидала мать, дабы не давить на нее своим присутствием. Выпуская свои жалостные слезы, Катрин сказала без каких-либо смятений:

– Ты только и думаешь об успехе! Я не хотела тебе говорить этого, но придется! Ребенок тебе нужен только для успеха! Да! Как это называется? Пиаром? Ты не думаешь о его будущем! Ты думаешь о своей выгоде!

Синди нечего было сказать. Сии слова родили в ней лишь обомление. Пытаясь собраться мыслями, она сказала:

– Что? Для успеха? Много ли ты знаешь обо мне, мама?

– Достаточно, чтобы говорить об этом с уверенностью!

– Знаешь, что? Ты ничего не знаешь! Я люблю этого мальчика! И ты не смеешь говорить обо мне или о нем так, будто это лишь часть бизнеса!

– А разве не так? Синди, я знаю тебя с пеленок!

Синди отрицала слова матери. Она смотрела на ее заплаканные глаза и понимала, как ей хочется уйти, снова, надолго. Чтобы не слышать этих фраз. В ее голове была буря мыслей и эмоций. Но Синди посчитала, что сказала все, что хотела. И скрывая все свое горящее нутро, она лишь холодно сказала:

– Ты все такая же глупая, Катрин!

Она надела свои громадные солнцезащитные очки и, пытаясь скрыть любые эмоции, спокойно направилась к выходу, во двор, где должен был играть Натаниэль с Моцартом.

Натаниэлю понравилась эта добродушная собака. Он гладил его по головке и ласково приговаривал:

– Хорошая собака!

Его черные глазки с увлечением смотрели на нового мохнатого друга. Ведь раннее ему не приходилось гладить собак. Моцарт иногда лизал ему ладони, от чего Натаниэль приходил в еще больший восторг. Он не отходил от него ни на секунду. И в один момент Моцарт, навострив уши в сторону сарая, оторвал свою задницу от земли, и пошел на звук.

Натаниэлю было интересно поведение старого пса и, проследив за ним, он подошел к сараю, из которого доносился какой-то рабочий звук. Сначала Натаниэль увидел красный трактор, над которым, видимо, и трудился Билл, ремонтируя какие-то детали. Глянув немножко дальше, Натаниэль увидел хвост Моцарта, скрывающийся за трактором. Он решил пойти за ним. И перед его взором открылась остальная часть сарая, где он увидел Билла, сутулящегося над столом. Он что-то выбивал на нем, создавая громкий звон металла. Моцарт уселся рядом с ним, внимая его действиям.

Натаниэль неохотно стал приближаться к Биллу со спины, все больше заходя вглубь мрачного сарая. Он старался делать это тихо, не привлекая к себе особого внимания. Подходя все ближе, он стал чувствовать какой-то неприятный, больше отвратный запах, от чего у него запершило в горле, и он закашлял.

Билл повернул голову на кашель и увидел Натаниэля, который находился в пяти метрах позади. Не поворачиваясь целиком, он продолжал что-то выбивать у себя на столе, и, охватывая Натаниэля боковым зрением, он недоброжелательно спросил:

– Что ты здесь делаешь?

– Я игрался с Моцартом. – ответил Натаниэль.

Билл молча сделал пару шагов в сторону, чтобы прошуршать в ящике стола. Его руки были черными, вероятно от масла или мазута. И Натаниэль, увидев это, скривился. К тому же, его до сих пор тревожил этот странный запах в помещении.

Билл продолжал стучать, занимаясь своим делом. Снова повернув голову, он увидел, что Натаниэль еще здесь.

– Что? Интересно? – спросил он.

– Да! А что вы делаете?

Билл промолчал и снова сделал пару шагов в сторону, только уже противоположную. Натаниэль не упускал его из виду. Он увидел, как Билл что-то выкидывает в большое ведро, сделанное из 30-ти литровой бочки. Натаниэль тоже решил подойти к ведру, после того, как от него отошел Билл. Он глянул в него и увидел там с десяток дохлых ворон, вперемешку со всяким мусором. Вот, откуда был этот ужасный запах. Не выдержав зрелища и удушающего зловония из бочки, Натаниэль резко отошел от нее. Он был в ужасе. Страх захватил его мысли, и он лишь молча смотрел на старика своими испуганными глазами. Натаниэль не знал, чего следует ожидать от него, и в своем детском воображении он создавал самые ужасные картины.

– Какая разница? Ты еще маленький, чтобы понимать! – сказал Билл, не поворачиваясь.

Натаниэль просто молчал. В его маленькую голову лезла куча ужасных мыслей. Он не мог себя заставить сдвинуться с места. Он попросту боялся. И вдруг, издали, ему послышался спасительный для него голос Синди:

– Натаниэль! Где ты?

Это был момент облегчения для него. Он будто понял, что спасен. И когда он снова посмотрел на Билла и не увидел от него никакой реакции, он в этот же момент пулей рванул отсюда. Как можно быстрее, как можно подальше. И выбежав на улицу, и увидев Синди, он мигом побежал к ней.

– Где ты был? Нам пора! – сказала Синди, на что Натаниэль ответил крепкими объятиями.

Синди улыбнулась, и, взяв его за руку, повела его к машине. Ей поскорей хотелось убраться отсюда. Она была уверена, что больше не вернется в родительский дом. Никогда.

III Глава

«Синди Уолкотт усыновила шестилетнего мальчика по имени Натаниэль. Также, по не подтвержденным данным, модельное агентство Elite Paris предлагает контракт новоиспеченной мамочке…».

Боб сидел перед телевизором в гостиной Синди. Он смотрел утренние новости, пока Синди собиралась.

Ее лондонский дом представлял собой достаточно стильное, винтажное строение, абсолютно светлое, пропитанное аристократизмом. Оно было двухэтажным и, на самом деле, принадлежало городской власти. Из-за частых переездов Синди не нуждалась в постоянном жилье, и не тратила деньги на приобретение имущества. Но она очень любила Лондон, и очень любила этот дом. Поэтому она была здесь довольно часто. Особенно последним временем, из-за неимения работы.

Сейчас Синди была настроена решительно. Зайдя в гостиную, она увидела Боба, наблюдавшего за тем, как говорят о ней в телевизоре. Он сидел к ней спиной и не видел ее появления в комнате.

– Мы готовы! – сказала Синди.

Боб повернулся и увидел Синди во всей красе. Она была одета по тренду – укороченное бежевое пальто, красные сапоги – все, как подлежит «безвкусным», но модным 70-ым. Она безумно любила красную помаду. И в этот раз она не избежала возможности намазать ею свои губы. Так же, как всегда, она надела свои огромные солнцезащитные очки, и сделала объемную укладку волос, с широкими локонами. Рядом с ней стоял Натаниэль в детском смокинге.

Боб с восхищением смотрел на Синди. Он выключил телевизор и сказал:

– Отлично! Честер уже ждет! – потом глянув на Натаниэля, – Ты тоже едешь, малый? – погладив его по голове.

Натаниэль молча кивнул в ответ. Синди сказала:

– Ну, конечно! А с кем же его оставлять! Вот устроится мама на работу, найдет Натаниэлю кого-нибудь!

Они сели в черный Bentley и Честер тронул по заданному адресу. Синди, как всегда, у левого окна. Боб справа. А посредине Натаниэль. Он спокойно сидел и думал о чем-то своем, не мешая, таким образом, разговору.

– Уже все о тебе говорят! Тебя действительно ждут, Синди! Будет замечательно, когда вы договоритесь с Elite Paris. Да, они пафосные свиньи, и они на тебе еще больше выплывут. Ты думаешь, их предложение действительно стоящее? – говорил Боб.

– А у меня есть выбор? Тем более, я уверена, что такое агентство как Elite Paris, уж точно не будут распинаться ради какой-нибудь жлобской сделки! Я модель с мировым именем!

– Не спорю, Синди! Пусть все модники Милана знают, от какой модели они отказались!

Машина припарковалась там, где Синди уже ждали. Это было многоэтажное офисное здание, с множеством представительских и рекламных компаний внутри, не только модных. Зайдя внутрь, можно было увидеть огромный зал с кафетерием. Именно там расположились Боб с Натаниэлем, пожелав Синди удачи.

Она, проехав пару десятков этажей на лифте, стала перед нужной дверью. Сняв очки и набравшись настойчивости, Синди постучала.

– Да, войдите! – отозвался за дверью приятный мужской голос.

Синди открыла дверь.

– О, Синди! Рад вас видеть! Проходите! Присаживайтесь! – сказал мужчина средних лет, с конским хвостиком на затылке.

Он был одет в грубый коричневый пиджак и, в общем, оказывал приятное первое впечатление.

– Здравствуйте! – сказала Синди, будто хотела добавить его имя.

– Уокер. Роберт Уокер. – мгновенно сказал тот.

Взглянув на свои ручные часы, он добавил:

– Не зря у вас репутация пунктуальной модели. – и улыбнулся.

Синди улыбнулась в ответ. Она знала, как теперь ей надо себя вести. Она была одной из самых опытных и востребованных манекенщиц Европы своего времени. Не смотря на негативную критику в ее адрес последним временем, дизайнеры все равно сохли по ней и ее харизме. Beatrice Models списали ее со счетов за наркотики, более молодые модели отправляли ее на пенсию. Но она знала, собственно как и Уокер, как и Elite, как и любые другие – она востребована в моде, и с этим ничего не поделать.

Синди сделала легкий не принужденный вид, с некой недостижимостью в образе. Легким, характерным взглядом она смотрела на Уокера, будто тот сам должен начать говорить.

– Выпьете? – спросил он для начала, достав из-под стола начатую бутылку виски.

– Нет, спасибо! – ответила Синди.

Уокер налил себе в стакан немного. Выпив, он сказал:

– Ну, что, Синди? Как поживаете?

– Не плохо!

– Надеюсь, будет отлично! Ведь вы не ради пустых разговоров пришли сюда, верно?

Они оба улыбнулись.

– Я отлично знаком с вами, Синди! Мне даже не хочется открывать каталоги, резюме, характеристики и прочую чепуху о вашей работе, с вашими параметрами, снимками и так далее. Мне не интересны ваши косяки, а уж тем более личная жизнь. И я думаю, вы будете не против такого режима собеседования.

– Абсолютно!

– Вот и замечательно! Знаете, когда я беру на работу совсем юных девочек, то у меня проскакивает небольшая дрожь. Но, предлагая работу вам, я даже больше чем уверен.

– Можно посмотреть контракт?

– Да, пожалуйста! Можете ознакомиться!

Уокер сунул Синди пару скрепленных листов бумаги, на которых все было написано. Она внимательно ознакомилась с контрактом. Подняв глаза на Уокера, тот сам сказал первым:

– Да! График сложный и насыщенный. Но и гонорар, согласитесь, соответственный.

Синди вернула контракт Уокеру и сказала:

– Ничего страшного! Меня все устраивает!

– Вот и замечательно! – сказал Уокер, – Вас будут ждать в четверг, в Париже! Теперь основная ваша работа будет сконцентрирована именно там. Вы должны будете встретиться с Франком Пацони – это один из наших кастинг-директоров, а по совместительству, менеджеров в Париже. Он поставит окончательную печать на вашем контракте. Остальное узнаете от него.

– Хорошо! Мне все ясно!

– Мне нравится ваша решительность, Синди! Всего доброго!

Выйдя из кабинета Уокера, Синди была в приподнятом настроении. Хоть она и знала, что другого исхода и быть не могло. Elite не хватало такой модели, как Синди. Соответственно и Синди была совсем не против работать на них. В Elite всегда были лучшие модели мира. И эта мысль грела ее. Она стала чувствовать знакомую полноту в своей груди. Словно ее легкие разбухали от объема самодовольства.

Спустившись вниз, она нашла глазами Боба и Натаниэля. Они пили чай с печеньем, в ожидании Синди. И подойдя к ним, на нее сразу же стали сыпаться вопросы: «Ну, как?», «Тебя взяли на работу?». И усевшись с ними за стол, Синди, поначалу не подавая вида, сказала с нарастающей улыбкой на лице:

– Мы едем в Париж!

Париж

1978 год

Париж, не только самый романтический, но и самый модный город на Земле, встретил Синди с распростертыми объятиями. Неоднозначные сплетни и комментарии прессы лишь разбавляли краски. Синди привыкла не обращать на это внимания. Теперь ей нужно было не только работать, но и жить в столице моды. А это значило больше давления и напряжения на ее персону.

Приехав сюда, Синди, как всегда, не стала заморачиваться на имуществе. Она нашла отличный съемный дом в пригороде Парижа. Он был таким шикарным, что имел балконы на втором этаже. Его потолки были настолько высокими, что казалось, в этом доме могут жить слоны. Его люстры свисали, будто с неба, на длинных цепях, державших дорогое хрустальное обрамление. Вне дома территория была засеяна газоном, а впереди выбивал маленький фонтанчик, высотой не более двух метров.

Синди с первых же дней наняла персонал, для поддержания порядка в доме. Домработницей она взяла темнокожую женщину по имени Жозефина. Няней для Натаниэля стала молодая, длинноногая красавица по имени Софи. Также, по выходным, приходил садовник, чтобы покосить газон и подрезать пихту.

Натаниэль любил дом в Лондоне. Но находясь здесь, в Париже, он быстро перестал скучать по своему первому дому. Он стал учиться французскому языку, общаясь с Софи. Ему это было интересно. Так как Синди начала упорно работать, Софи приходилось сидеть с Натаниэлем чуть ли не до ночи, а то и вовсе сутками. Поэтому, они развлекались как могли.

Софи была стройной, высокой брюнеткой, с длинными красивыми ногами, на коленях которых любил сидеть Натаниэль. Скоро ему предстояло идти в школу, и Софи занималась с ним изучением разных предметов. Часто, даже, они пытались делать это на французском, но пока знаний Натаниэля было недостаточно, чтобы делать это свободно. Синди не переживала по данному поводу, ибо она уже знала, что Натаниэль пойдет в английскую школу. А то, что он сам стремится к разным знаниям, еще больше устраивало ее.

Сама Синди, как в былые времена, погрузилась в работу. С каждым разом она виделась с Натаниэлем все реже. Она говорила ему, что с начала нужно потрудиться, чтобы потом она могла уделять ему больше времени. И Натаниэль лишь молча соглашался.

Синди довольно крепко сдружилась со своим кастинг-директором Франком Пацони. И это еще больше содвигало ее к работе.

Франк был престарелым модником, возрастом около 50-ти лет. Он был асом своего дела и плавал в работе, как рыба в воде. У него был чуткий нюх на моделей и хороший вкус касательно одежды. Вообще, он был гуманистом. Он любил людей. А особенно красивых людей. Поэтому он восхищался такими, как Синди.

Многие говорили, что по сравнению с другими, Франк был ангелом. Но при этом с ним никто не смел спорить. Он знал свое дело так, как не знал его никто другой. И многим это в нем нравилось.

Хотя, иногда, его добродушие доходило до такой степени, что он разрешал Синди брать с собой Натаниэля в гримерные, примерочные и чуть ли не на подиум, когда им хотелось быть вместе. Многих моделей это возмущало, будто это мешало рабочему процессу. Было видно, насколько лояльней Франк относится к Синди, по сравнению с другими моделями. И это их грызло.

Синди быстро стала подниматься на ту высшую ступень, на которой она стояла и раньше. Заказы росли в геометрической прогрессии, и это не могло не нравиться ей или Франку. Временами она делала то, что ей захочется, и никто не возражал этого. В порядке вещей было приводить с собой Натаниэля, которому нравилось быть в мире юных красавиц. В порядке вещей, было хвалить Синди, когда остальные уповали в критике. Она вливалась в привычный для нее режим, в котором все меньше оставалось времени для Натаниэля. Он же в свою очередь безумно любил, когда мама брала его с собой, и ценил каждый момент, когда они могли быть вместе. В окружении юных красавиц, он все больше влюблялся в этот мир. Мир, как ему казалось, идеалов, который он не хотел покидать.

IV Глава

– Не волнуйся, малыш! – говорила Синди, подбадривая Натаниэля, у которого сегодня был первый звонок в его английской школе.

Она присела на корточки, дабы обнять его и успокоить. Хотя на самом деле Натаниэль ничуть не нервничал. Как всегда он был индифферентен к происходящему вокруг.

– Все нормально, мама! – сказал он Синди и улыбнулся.

– Тогда иди мой милый! – с радостью сказала Синди, – Софи заберет тебя после школы!

Натаниэлю было грустно от того, что его не заберет мама. Она стала слишком много работать. И не то, чтобы ему не нравилась Софи. Нет. Он обожал ее. Просто он переживал за Синди. Но, не показав никакого вида, он просто пошагал в сторону парадной двери.

На его спине красовался черный детский рюкзак, который отлично сидел на его черном костюме. Казалось, Синди позаботилась о том, чтобы ее сын выглядел как можно лучше. И она провожала его взглядом, сама понимая, что даже для такого важного момента, она едва нашла время в своем поминутном графике дня. Могло ли ей это нравиться?

Ее камбэк в мир моды только начинался. Ее рейтинги росли, а показы тем более. Теперь она могла уехать куда-нибудь хоть на две недели, ни разу за это время не повидавшись и даже не поговорив с Натаниэлем. Но она знала для себя, что все это ради его же блага.

Она смотрела ему вслед, дожидаясь, когда он скроется внутри учебного здания. И дождавшись этого волнительного момента, Синди тут же устремилась к своему Bentley, который увозил ее подальше отсюда.

Натаниэль с первых же минут пребывания в классе пленил сердце миссис Крафт – 27-ми летней учительницы, которую назначили руководителем этого небольшого класса. Он быстро адаптировался в этой уютной частной школе, где учились такие же англоязычные дети, как и он сам. За одной партой с ним сидела маленькая рыжеволосая девочка по имени Марлен. Она все время улыбалась ему, когда он смотрел на нее. Но Натаниэль не особо стремился быть общительным.

В классе училось не более десяти человек. Все эти дети были в основном детьми состоятельных родителей. Миссис Крафт решила знакомиться с каждым ребенком лично, попросив его представиться, что-нибудь рассказать о себе и о своих родителях. Так она хотела установить контакт с каждым из них. И пообщавшись со всеми, она добралась до самого молчаливого и инфантильного ученика в классе – Натаниэля.

Миссис Крафт заметила, что Натаниэль не рвется что-либо рассказывать. Поэтому она решила сама ставить ему вопросы.

– Представься, пожалуйста! Расскажи, кто твои родители. Чего ты хочешь больше всего в жизни? – сказала она.

Натаниэль медленно встал из-за парты и стал говорить, со свойственной ему отстраненностью:

– Меня зовут Натаниэль! У меня есть мама. Она модель. Она очень красивая я хотел бы быть таким же красивым, как она.

Некоторые дети рассмеялись от услышанного. Миссис Крафт, очарованная скромным эстетом Натаниэлем, по доброму улыбнулась и сказала:

– Натаниэль! Мальчикам не обязательно быть красивыми!

Натаниэль не стал ничего говорить в ответ. Миссис Крафт, заметив его неразговорчивость, попросила его сесть, дабы больше его не тревожить. Марлен смотрела на него и не могла отвести своих очей. Ей очень хотелось познакомиться с Натаниэлем. И на перемене она подошла к нему. Натаниэль был не против знакомства. Но он ждал, когда же его заберет Софи, с которой ему было гораздо интереснее и привычнее общаться. Его первый день в школе показался ему весьма не плохим, и ему очень многое хотелось рассказать.

Он рассказывал Софи о своих впечатлениях. Что он видел внутри школы. Какой она ему показалась. Он рассказывал, что познакомился с рыжеволосой девочкой по имени Марлен. Так же он не упустил момента и рассказал, что в его классе учится мальчик по имени Вальтер, который занимается фехтованием на шпагах, и он тоже очень хотел бы делать это. Софи понравилась эта идея, и она рассказала Синди по ее приезду. Синди пообещала, что сама поведет сына на фехтование. Но у нее были сплошные командировки. И ее обещание шло все дальше во времени

– Я приеду с Ниццы, и тогда точно запишу тебя в секцию! – говорила она Натаниэлю.

Но для Натаниэля это было очередным обещанием, срок которого был неопределенным. Он привык к этому. Ему приходилось тешиться общением с Софи, и учебой в школе. Это хоть как-то позволяло ему не думать все время о Синди, внимания которой все больше не хватало.

Синди, став достопримечательностью Elite Paris, не сходила с подиумов и площадок фотосессий. Она снова вцепилась мертвой хваткой, и в этот раз ее ждала Ницца. Вовсе не модный по мировым масштабам город, собирал пару десятков моделей во главе с Франком Пацони для одной рекламной акции.

Синди чем-то была схожа с Франком. Они оба были трудоголиками и, возможно, поэтому Франк так обожествлял Синди. Она, безусловно, была его любимой моделью в его команде. Тридцатилетняя модель со скандальным прошлым утирала носы молодым перспективным красавицам, которых откровенно это бесило. Многие осознавали, что в команде Франка соперничать с Синди бесполезно и ломались. От этого Синди еще больше чувствовала себя могущественной.

Пресса и телевидение снова стали насыщенными Синди Уолкотт. Многие признавали ее возвращение феерическим и неожиданным для всех. Журналисты хотели вывести ее на чистую воду, но крепкая как камень Синди не давала даже повода раздавить себя. С момента шоу Маргарет Спаровски Синди больше не открывалась обществу, что еще больше подогревало интерес к ней и ее личной жизни. Какая-то парижская газетенка даже вдалась в ретроспективу и напомнила народу, что «Синди Уолкотт не плачет». Образ жесткой и бескомпромиссной карьеристки снова стал укореняться в сознании людей, созерцавших Синди. Сама она знала, что делает. И это двигало ее.

Вспышки фотокамер, промо-акция и дефиле, а в конце заслуженный корпоратив. Все по расписанию. Все именно так, как нравилось Синди. Красивая живая музыка, фонтаны, архитектура, джентльмены в смокингах и леди в красивых платьях. Конечно, вся эта манерность модного бомонда, казалась Синди наигранной, и она старалась вести себя так, как ей подобает. Она знала, что каждый из присутствующих здесь соберется в стадный сбор и инициирует бурную пьянку с моделями под ручки. И в Ницце так и было – как везде.

После недавно прошедших событий Синди сдержанно смотрела на алкоголь. Она пыталась мыслить трезво и держать себя в руках. Хотя все привыкли к «буйному» нраву Синди Уолкотт. Пьяной ее сторонились, а трезвой так подавно. Казалось, что такая дамочка съест заживо при любой возможности. И Синди, сама зная это, думала спокойно провести вечер в компании скромного бокала шампанского, несмотря на то, каким будет продолжение вечера. Но все было не совсем так, как она себе представляла.

Веселый, подвыпивший Франк не смог стерпеть, дабы не подойти к Синди.

– Синди! – окликнул он, подходя со спины.

Синди повернулась и увидела Франка в компании двух длинноногих красавиц. Он развлекался, и это было вполне предвидено для нее. В мгновение секунды она оценила ситуацию взглядом, и, сделав абсолютно скучный вид, глянула на него вопросительно.

– Синди! Красавица моя! Извини, что прерываю твое гордое одиночество, но у меня есть к тебе разговор! – сказал Франк, после чего достал сигару и подкурил ее.

– Ничего страшного! Что за разговор? – сказала Синди.

– Кхем… Девочки, вы, наверное, пойдите, что-нибудь выпейте, а я сейчас подойду! Окей? – намекая на то, что это разговор с глазу на глаз.