Текст книги "История Одного Андрогина (СИ)"

Автор книги: Морган Роттен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Ты же сказала, позвонить тебе. Я и позвонила.

В этот момент Ева нечто задумалась об искренности слов Рокси. Она, вдруг, показалась ей такой верной. Хоть она и воспринимала ее всегда как подстилку.

– Алло! Ты еще здесь? – переспросила Рокси, не услышав ответа от Евы.

– Да, здесь! Спасибо, что позвонила! – сказала Ева, покончив со своей вдумчивостью.

– Так ты все-таки решила идти в эту Пещеру? Кстати, где она находится? – спросила Рокси.

– А что, ты тоже хочешь пойти?

– Вряд ли. Просто, интересно.

– Понятно. Она находится недалеко от старого кладбища. Нам как раз по пути. – сказала Ева, после чего Астрид поднесла ей ручку, бумажка оказалась под рукой Евы, – Ну, ты давай, диктуй номер! – резко сменила разговор Ева, приготовившись писать.

– Ах, да! – сказала Рокси, после чего продиктовала номер Еве.

Она хотела что-либо еще сказать или спросить у Евы, но та быстро распрощалась с ней, мотивируя все нехваткой времени.

– Ты что, с этой дурой разговаривала? – спросила Астрид, когда Ева положила трубку.

– Если ты имеешь ввиду Рокси, то да. – ответила Ева, улыбнувшись.

– Какого черта?

– Надо!

– Ладно. У нас мало времени. Нам пора. – сказала Астрид, стараясь не зацикливаться.

Ей не терпелось погулять. И в мгновение ока она схватила Еву за руку и потащила из квартиры. Уже через полминуты они рассекали ночную темноту Лондона.

Для Евы это было что-то вроде игры, эксперимента. Она хотела сменить маску. Астрид, обладая мрачной душой философа, просто хотела оттянуться, будто в последний раз. Она умела это делать, и хотела научить этому закрытую в себе Еву.

Они прошли через кладбище и через пять минут оказались на подходе к той самой Пещере. Астрид шла туда как в милый дом, как в семью не без урода, Ева нервничала в предвкушении.

Около входа толпилась небольшая кучка неформалов из пяти-шести человек, и Астрид, увидев среди них знакомого, дернула Еву за руку и сказала:

– Ты не забыла, о чем мы договаривались?

– Нет.

– Значит, ты уже должна быть готова! Начинаем с этого момента! Видишь вон того высокого парня?

– Да.

– Главное навешать ему.

Астрид сжала руку Евы в своей ладони и взялась делать разгельдяйский вид. Они подходили все ближе и ближе. У Евы участилось сердцебиение. В ней усилилось чувство интриги.

– Привет, Сэм! – сказала Астрид, подойдя к молодому, длинному парню с черными волосами на голове, вовсе неухоженными, напоминающими иглы дикобраза.

У него были длинные худые ноги, одетые в черные обтягивающие штаны. Лицо у него было вполне миловидным. Но мимика заядлого панка и вечная сигарета в зубах нечто отталкивали от него манерных собеседников.

– Ух-ты! Какие люди! – сказал он, полностью повернувшись лицом и дунув сигаретным дымом в сторону милых подружаек.

Он обратил внимание на белокурую подружку Астрид, с которой она стояла за руки, но он решил ничего не говорить по этому поводу. Вместо этого он как-то саркастично, но вполне мило сказал:

– Как жизнь?

– Вполне не плохо, Сэм. Черт подери, как давно мы с тобой не виделись. Совсем сюда не ходишь. – говорила Астрид.

– Да?

– Да. За последнее время много что изменилось. Вот, познакомься с моей девушкой! Ее зовут Ева. Она спит со мной.

– Неужели? – насмехнулся Сэм, – А где же твой гном, Белоснежка? – после чего и вовсе заржал во весь голос.

После этих слов лицо Астрид резко изменилось на негативное выражение, и она сказала:

– Иди ты на хер! Вспомнил сказку, которой триста лет!

Сэм продолжал посмеиваться.

– И потому ты стала лесбиянкой? – сказал он.

– Не лесбиянкой! Я – би! Понятно тебе это, или нет?

– Ладно, Белоснежка. Успокойся! Чего завелась! Я же просто пошутил! – сказал Сэм, принимая более серьезный вид.

Астрид промолчала с пронзительным взглядом. Сэм глянул на Еву и добавил:

– А что же твоя подруга? У нее что, языка нет?

Ева передернулась в этот момент. Но, не растерявшись, она стала вырождать из себя какой-то голос:

– Почему же нет? Есть! Смотря о чем с тобой разговаривать! Ты хочешь узнать вкус розовой любви?

Сэм ухмыльнулся от данных слов Евы. Ей показалось, что это вовсе не смутило его, и тут же прикусила язык, стараясь не болтнуть какой-то глупой гадости. Астрид, понимая, что Сэм может прижать ее в любой момент, обняла Еву и прижалась своими губами к ее щеке, что стало неожиданностью для Евы. Но поняв всю ситуацию, она тут же повернула к Астрид свою голову и засунула ей в рот язык, совокупляясь во французском поцелуе. Сэм смотрел на все это молча и хотел сказать какую-то гадость. Но Астрид, нагло взглянув на него, сказала:

– Идем, моя милая! Тебе не о чем с ним разговаривать! – и потащила за руку Еву вовнутрь здания.

Оказавшись там, Ева сразу же спросила:

– Ну как? Нормально?

– Так держать! Могу поспорить, он сейчас бесится! – усмехнулась Астрид, – Главное, не будь слишком многословной. Здешние люди могут опустить тебя в два предложения. Они не любят «чужих». Так что, будь рядом. Чтобы все знали, что ты со мной. Ха! Повеселимся сегодня!

Они шли по узкому коридору, ведущему к ступенькам, спускающимся вниз. «Очередной подвальный клуб» – подумала Ева. Его стены были то ли серыми, то ли обмазанными штукатуркой. Чем ближе они подходили к ступенькам, тем громче доносилась музыка из-за закрытых дверей. Дымный воздух лишь сгущался и все больше пах кожей и алкоголем. Оставалось лишь распахнуть бордовые двустворчатые двери и оказаться по ту сторону ночной жизни. Но в чем-то задумчивая Астрид, остановила своим видом Еву, у которой назрел вопрос:

– Он ведь не просто так назвал тебя Белоснежкой?

– Что? – полностью остановившись, переспросила Астрид, находясь в двух шагах от дверей.

– Белоснежка… Почему он тебя так назвал?

– Ах, этот урод?..

– Урод? Я думала, он твой друг!

– Он мне не друг! И любой находящийся здесь мне тоже не друг! Они лишь знакомые мне люди!

– Но как? Почему? Я думала… Зачем тебе все это?

– Это весело! Не книги же мне писать, в самом деле! Нужно уметь развлекаться, родная!

Астрид подхватила Еву под талию и толкнула двери. Перед Евой открылась картина, которую она вряд ли когда-нибудь видела вживую.

Она увидела что-то мрачное и грандиозное. Апатичная музыка, люди в черном, все раскрашенные, словно покойники. Зал был наполнен готами и показушниками. Везде декорации, везде Хэллоуин, везде мрак, от которого у Евы захватывало дух.

Она была в восторге. В молчаливом восторге. Она видела скелетов, тыквы, летучих мышей, вампиров, зомби, мертвецов и даже банальных перки-готов в зеленых майках и красных штанах. Но все это казалось Еве чертовски грандиозным и нереальным. Ей казалось, будто каждый обитатель данного логова передает ей на телепатическом уровне кусочек своего зла и меланхолии. И ей это нравилось.

Ева стала рассматривать людей подробнее. Кто-то казался ей слишком благородным, чтобы вдаваться в позерские низости. Таковые выглядели естественно. Видимо, они были представителями Batcave тусовки. Они ходили в футболках Siouxsie And The Banshees или Bauhaus и совершенно не беспокоились по поводу помпезности. Кто-то устраивал маскарад и считал за должное выглядеть как какой-либо персонаж из фильмов ужасов, или же банально – очередной вампир, труп, зомби и тому подобные образы. Третьи были что-то вроде самих Астрид с Евой – они выглядели по-хэллоуински, но от них не несло, как говорила Астрид, позерством. Для нее это было чуть ли не самым главным – чтобы никто не посмел обозвать ее позером.

– Многие из них переодеваются, корчат из себя кого-то. А на самом деле спроси у них, в чем смысл Хэллоуина? Треть из присутствующих здесь не ответит тебе. Они не знают сути действа. – говорила Астрид, когда они стали проходить в толпу.

Народу было много. Еве показалось, что здесь не менее ста человек. Каждого из них она могла рассмотреть поближе: девушка с кровью на подбородке, парень с дэзроковым ирокезом. Все это впечатляло Еву и вводило ее все больше в этот, раннее закрытый для нее мир. Дымный воздух стал казаться ей приятным, тусклое освещение (которое было лишь у бара и сцены) стало вводить ее в транс.

Ева посмотрела на сцену и увидела там какую-то местную дэзроковую группу, которая и была источником здешней отстраненности в звуковом сопровождении. Вряд ли эта группа выезжала дальше этого клуба, но Еве она показалась вполне интересной. Истеричный вокалист брал на себя всю смелость заблуждения слушателя в бред; гитарист, казалось, вовсе скоро заиграет похоронную мелодию; басист был как не от мира сего; барабанщик – апатичное сердце группы.

Оторвав свой взор от сцены, Ева увидела слева барную стойку, за которой стоял вполне приличный юноша, с конским хвостом. Он был единственным, кто выделялся здесь своей простотой.

Все вокруг было могильным. Иногда от диссонанса дрожали стены, и Еве казалось, будто они ноют. Пещера – лучший шабаш, так было для Евы. Припанкованый подвал, в котором она была в Колчестере, не шел ни в какое сравнение с этим клубом. Еве нравилось здесь. Буквально через десять минут она почувствовала себя как дома, пусть и некоторые обыватели до сих пор пугали ее внешней странностью.

Астрид, так и придерживая Еву за талию, так же активно осматривалась по сторонам. Но не с глазами иностранца, а с глазами ищейки знакомых людей. Она будто высматривала кого-то.

– Обалдеть! – говорила Ева.

– Что? – повернув голову к Еве, переспросила Астрид, не услышав из-за музыки.

Ева приблизилась губами к уху Астрид и сказала:

– Здесь круто!

Астрид улыбнулась и сказала:

– А то! Пойдем, выпьем!

Она взяла за руку Еву, чтобы протащить ее сквозь толпу, и повела к барной стойке. Ева все никак не могла насмотреться на все вокруг.

– Здравствуй, Оскар! – сказала Астрид, присев у барной стойки, и посадив рядом Еву, – Как жизнь? Как работа?

– Привет, Астрид! – улыбчиво сказал бармен, – Живу, и это главное! Работа, как всегда. А ты как? – взяв в руки два стакана, и начиная протирать их.

– Потихоньку. Вот, знакомься, моя девушка – Ева! – представила ее Астрид.

Ева, наконец, включилась в ход событий, которые вела Астрид, и мило улыбнулась Оскару.

– Девушка? Как интересно, Астрид! Ты, я вижу, не стоишь на месте! – улыбаясь, продолжал он, после чего стал наливать им выпивку.

Пропустив по одной, Астрид с Евой заказали еще, после чего откуда-то нарисовалась знакомая Астрид блондинка.

– Так-так-так! – молвила она, вынырнув из-за спины, – Кто это к нам пожаловал в Пещеру? Неужели Белоснежка?

– Я тоже рада тебя видеть, Мэрилин! – с кислым выражением лица сказала Астрид.

Мэрилин была эффектной, красивой девушкой, с изящной фигурой, но небольшим ростом. Ее поведение напоминало поведение павлина в брачный период. Она любила строить из себя важную персону, манерно выражать сарказм не без обиды.

– Как поживаешь, милая подруга? – спросила она, – А это кто, рядом с тобой? – посмотрев на Еву.

– Это моя девушка – Ева! – сказала Астрид недоброжелательным тоном.

– Ева?.. – задумчиво сказала Мэрилин, и стала оценивать взглядом подружку Астрид.

Она приблизилась к Еве и прошла мимо, проведя своей рукой по ее плечу и шее, что взбесило Еву. Но пока, она молчала.

– Нормальные отношения тебя больше не интересуют? – добавила Мэрилин.

– Слушай, говори чего тебе надо! Если ничего, значит проваливай отсюда! – с недовольством сказала Астрид.

– Какие мы ревнивые! – просмеялась Мэрилин, – Я лишь интересуюсь, как твои дела! И не более, Белоснежка!

Астрид молча смотрела на нее, пока та снова стала проводить по шее Евы своей рукой. Ева, взглянув на Астрид на несколько секунд, вдруг взорвалась и сказала, отдернув руку Мэрилин, прямо ей в глаза:

– Слушай сюда, курица! Астрид пришла сюда веселиться, а не отвечать на твои тупые вопросы! И не хер меня трогать! Если тебе не с кем трахнуться, то так и говори! А если есть – тогда ступай, ебись и строй свои дерьмовые «нормальные отношения»! В наши отношения не лезь!

Ева схватила Астрид за руку и повела ее в туалет. Мэрилин была повержена. Она стала с раскрытым ртом и не верила своим ушам, бормоча себе под нос:

– Конченые лесбиянки! Вовсе поднялись!

Она взглянула на бармена Оскара, который пытался сдерживаться от смеха и, фыркнув, ушла куда подальше.

Когда Ева затащила Астрид в туалет, они прикрыли дверь и глянули друг на друга. Астрид смотрела на Еву с удивлением, Ева смотрела на нее словно мегера.

– Что? – спросила Астрид.

Она смотрела на Еву и понимала, что та вот-вот заведется. Поэтому она сразу же приступила к оправданиям:

– Я знаю! Мэрилин еще та сука! Ты себе даже не представляешь, как она меня бесит!

– Проехали, Астрид! – скрестив руки, сказала Ева, визуально успокаиваясь, – Я одного не пойму: к тебе здесь все так относятся? Неужели все здесь враги?

– Нет, не все! С чего ты взяла?

– Потому что я ни разу не видела, чтобы ты встретила кого-нибудь положительного, дружелюбного по отношению к тебе. Тебя все подкалывают. Для чего я тебе подыгрываю? Ради этого? Ради ненавистных тебе людей?

– Это долго и сложно объяснять, Ева!

– Потрудись, будь так добра ко мне!

Ева выглядела слишком настойчивой. Астрид стало неловко и она начала говорить:

– Друзей у меня здесь нет. На счет этого, ты права, Ева. Лишь пару знакомых, которых я могла бы назвать товарищами. Верность остальных я потеряла. Это было давно. Когда я влюбилась в Криспи.

– Криспи? Кто это?

– Он был вокалистом одной из местных готик-групп. Она была довольно популярной в те годы среди лондонских готов. Он был красив, молод. Я втрескалась в него по уши. Мне едва было 16, ему – 21. Никто и понять не мог, как он клюнул на такую малолетку, как я. Как у нас вообще могут быть отношения. Я была тощей глупышкой, он – местной знаменитостью. Он был на пол головы ниже меня, что и смущало остальных. Тогда он встречался с Мэрилин, с которой он где-то одного роста. Она старше меня на два года, грудь у нее была больше, да и личиком удалась, стерва. Но я его в себя влюбила.

Астрид оперлась об батарею, у окна, нечто усмехнувшись. Затем она снова сделала серьезный вид и продолжила:

– У меня был целый план на счет этого. Я стала пробиваться к ним на репетиции, знакомиться с участниками группы, говорить, что я их самая ярая поклонница, ходить на все концерты, быть в тусовке. Я стала вливаться в доверие парней, становиться частью их компании. Я полгода делала все на максимуме своих возможностей, но, ни один из намеков Криспи не принимал. Я не сдвигалась с места. И тогда, в порывах отчаяния, я прибегнула к черной магии.

– Ты серьезно?

– Разве мои слова похожи на шутку? Да, я начала заниматься этой хренью! И можешь верить, можешь – нет, но начало действовать. Я сама была в жутком удивлении. Уже через неделю Криспи поссорился с Мэрилин, упрекнув ее в измене, и стал встречаться со мной – непорочной девственницей, которая видела в нем целый мир.

Ева смотрела на Астрид, прищурив нос, но она молчала и пыталась понять ее. Астрид продолжала:

– Все посмеивались в тусовке Пещеры. Мол, мы не подходим друг другу. И меня раздражали все эти разговоры. Но большим ужасом стало то, что однажды я доверилась одной подруге и сказала, что я приворожила Криспи. После этого весь готический бомонд Лондона знал об этом. Все стали называть меня ведьмой, сатанисткой, дьяволопоклонницей. В один момент от меня отвернулись все. Все подруги стали ненавистницами, все парни стали шутами. Но больше всех против меня восставала Мэрилин. Она пыталась бороться со мной, как могла. Я знаю наверняка, она тоже прибегала к магии, мне говорили. Но она хреновый маг. Поэтому, она пыталась задавить меня морально. Она угнетала меня везде, где только можно. А однажды, на одной из стен Пещеры появилась надпись: «Криспи – гном, Астрид – Белоснежка. Лучшей пары в мире не найти».

– Так вот, почему все именуют тебя Белоснежкой?

– Да. Это невероятно бесило меня! Буквально через пару дней, после всего этого Криспи попал в автомобильную аварию и скончался в реанимации, спустя 11 часов. Многие не видели здесь случайности и сделали виноватой меня. Хотя я страдала больше всех. Мне было невероятно больно. Я не могла терпеть все это. И я пыталась утопиться. Сэм – длинный ублюдок, оказался рядом и вытащил меня, когда я уже наглоталась и спускалась на дно. Он был чуть ли не единственным, который не оставил бы меня тонуть. Он не дал мне сдохнуть. И с одной стороны я ему благодарна. Сейчас для меня уже все в прошлом и я решила жить им всем на зло. Приходить сюда и светить своим наглым лицом. Пусть их воротит от этого. Пусть им будет не по себе в моем присутствии, чем я буду всю жизнь скрываться в страхе и печали.

– Черт, Астрид! Прости меня! – сказала Ева и прижалась к ней, крепко обняв за талию.

– Да, ладно. Не парься, милая! Со мной все в порядке! – вполне оптимистично говорила Астрид.

– Нет, не в порядке! Зачем ты все держала в себе? Почему ты раньше не говорила?

– Это не столь важно!

– Нет, важно!

Астрид отодвинулась от Евы, чтобы лучше посмотреть ей в глаза и сказала:

– Послушай, Ева! Прошлое стоит оставлять в прошлом. Не нужно зацикливаться на нем. Это слишком больно. Нужно жить днем сегодняшним. Жить им так, будто это твой последний день. С удовольствием. К черту сопли! К черту ностальгию! Мы сейчас пойдем, и отлично оторвемся! Все, забудь о прошлом! Пора гулять!

Астрид потянула Еву за собой из туалета. Настало время включить режим нон-стоп. Но Ева еще пару минут была задумчивой. Теперь она понимала душу Астрид, насколько много боли она вынесла, почему она живет лишь днем сегодняшним. Но ей не было понятным, то, что сама она – Ева Адамс, недавно мыслящая от лица Натаниэля, переживает о прошлом. Почему она, в отличии от Астрид так страдает из-за него? Ее это расстраивало. Но благо Астрид стала активно растормаживать Еву, пытаясь ввести ее в танец.

Заиграла быстрая музыка на высоких нотах, и все готы пустились в пляс. Астрид дергала за руки Еву, чтобы та становилась активнее. И она, глядя, что все резко оживились, стали прыгать и плясать, начала пытаться двигаться, на экспромт.

– Я не умею танцевать! – кричала Ева сквозь музыку.

– Расслабься! Здесь все не умеют танцевать! – сказала Астрид и пустилась в пляс.

Ева пыталась что-то выдать, что-то показать. И через пару минут она заметила, как у нее все стало получаться само собой. Она стала раскрепощаться. Выпить – танцевать. И так десятки раз за вечер. Это стало схемой на сегодня.

Еве так понравилось это, что она из человека, который ни разу в своей жизни не танцевал, превратилась в безбашенного вечно танцующего тусовщика, который не мог угомониться.

Чем пьянее становилась Ева, тем больше она висла на Астрид. Она чувствовала утомление, но ей так хотелось еще, что она пыталась не обращать внимания на свои ноги. Даже во время грустных песен, две лучшие подруги не прекращали поддерживать друг друга в танце.

Обняв друг друга за талии, они кружились в пьяном утомлении на удивление и смех остальных. Ева настолько была пьяной, что сама лезла целоваться к Астрид. Они ласкали друг друга и трогали себя за грудь, выпивали, снова кружились в танце, пока Ева не свалилась с ног.

Ближе к утру она уже не могла подняться. Кто-то шел домой, кто-то также был не в состоянии. В клубе стало тихо, группы отыграли свой репертуар. Теперь здесь играли тихие плееры «продвинутых фанатов», которые всегда носят с собой такое, дабы не скучать. Это были самые выносливые обыватели, которым к утру становилось еще веселее. Казалось, пить уже некуда. Но только не для них. И не для Астрид. Она подцепила каких-то двух пьяных лесбиянок, от чего ей стало еще веселее. Она показывала их Еве и призывала выпить.

– Эй, смотри! Они тоже лесбиянки! – наливая, говорила Астрид.

Но Ева уже не была в состоянии. «Жизнь – классная штука» – подумала она, и это стало последними словами в ее соображении, перед тем как она отрубилась, как раз в момент, когда Астрид протянула ей стакан с выпивкой.

Проснувшись, Ева почувствовала невыносимую боль в своей голове. Встав с пола, где она и проспала все это время, она абсолютно не беспокоилась о том, где она, как она здесь оказалась. Она вообще не понимала ничего, кроме боли в голове. Ей было сложно держать глаза открытыми. Даже полумрак ей казался слишком светлым и раздражающим, а тихие редкие голоса выживших в этот Хэллоуин чересчур громкими, бесившими ее.

Сделав пару нелепых шагов, она вдруг наступила на кого-то. Этот кто-то, так же как она, спал прямо на месте. И таких здесь хватало. Увидев туалетную табличку, Ева с недовольством (что ей нужно переступать через всех этих), стала пробираться к своему алтарю. Ей нужно было туда и срочно.

Зайдя в туалетную комнату, Ева сразу же скорчилась в лице. Ей по глазам ударил свет яркой лампочки, который горел здесь круглосуточно. Но не это забирало все внимание Евы. Пытаясь приспособиться, она увидела умывальник в пару метрах от себя. И это было ее спасением. Она нагнулась над ним и стала бесконечно умываться, задерживая в ладонях свое лицо, наслаждаясь мокрым, холодным моментом.

Она старалась обильно мочить лоб, что немного снимало ее боль и взбадривало состояние. Подняв голову, чтобы постараться разглядеть себя в зеркале, Ева почувствовала новый наплыв боли в голове. Она смотрела на свое мокрое, словно неживое, в потеках от макияжа лицо, и пыталась сосредоточить мысли.

«Что это? Я ведь в Пещере, да? Ох, и умылась же я, неряха! Все лицо, словно… какой ужас! Как же болит голова, твою же мать! Ева! Как можно было напиться до такой степени! У меня никогда так не болела голова! Это не выносимо! Какое уродство – так напиться! Стыдно, Ева! Стыдно! Я больше никогда не буду так пить! Астрид… Где же Астрид? Она была со мной! Я должна найти ее!»

Пытаясь вытереть всю влагу со своего лица, Ева, так и оставив черные следы помады и глазного карандаша на своем лице, отправилась искать Астрид. Ей было не все равно, как она выглядит. Но головная боль и отсутствие Астрид казались ей в данный момент более ужасными факторами.

Уже лучше обладая своим похмельным зрением, Ева стала выискивать Астрид в главной комнате и увидела ее сидевшей у барной стойки со стаканом в руке. Та, повернув свой взор в сторону Евы в этот же момент, сделала приветливый вид и сказала:

– Эй! Иди-ка сюда, моя родная!

Еве показалось непонятным, что Астрид сидит и так вальяжно распивает виски, пока у нее голова раскалывается на много частей. Когда Ева поднялась с полу, то даже не заметила ее. Теперь же она сидела прямо перед ней и, казалось, продолжала вечеринку.

– Что ты делаешь? – сказала она Астрид, присев рядом с больным видом.

– Похмеляюсь. – вполне расслаблено сказала Астрид, добавив, – Ночь была такой тяжелой. Особенно для некоторых. – и улыбнулась.

От этого Еве стало еще хуже. И скорчившись еще сильнее, она сказала:

– Как ты можешь, Астрид? Неужели тебе не надоело пить?

– А что? Я встала – тебя нет. Видимо ты в туалете фейерверк устраивала. Я думаю, присяду, выпью. А то, как-то голова побаливает. Надо снять напряжение. Ты, кстати, будешь?

– Как тебе это удается?

– Что удается? – предлагая выпивку.

– Тебе разве не плохо? – отмахнувшись.

– Ну, как сказать. Немного. – сказала Астрид, навернув стакан.

– Невероятно! – сказала Ева словно в агонии.

– Что? – переспросила Астрид, действительно не понимая.

Ева, вдруг, вовсе пожелтела на глазах Астрид и сказала, будто сдерживая в себе что-то:

– Мне кажется, я сейчас вырву.

Она мигом понеслась в туалет. Астрид, зайдя вслед за ней, убедилась, что Ева добежала. Она стояла над умывальником, прослезившаяся от рвоты и судорог желудка, а в умывальнике все было размазано желто-серым цветом.

– Не держи в себе. Сунь два пальца и вырывай все, что осталось. – давала словесные указания Астрид.

Ева продержала голову над умывальником не менее двадцати минут. Она не была уверена, что все в порядке. Астрид пыталась поддерживать ее хотя бы своим присутствием, иногда советуя что-нибудь и заглядывая в зеркало. Когда Ева сказала, что чувствует себя лучше, Астрид помогла ей хорошо умыться, чтобы та не тошнила других своим внешним видом. Достав косметичку, Астрид подпудрила Еву и повела ее в ближайшую закусочную, где она обещала поправить ее самочувствие.

– Ну, как? Легче? – спрашивала Астрид, сидя напротив Евы за столом вполне приличного кафе.

– Это худший день в моей жизни! – мучительно выговорила Ева.

– Не беспокойся! Сейчас нам принесут пива, бутербродов, и это поможет тебе!

– Нет. Не хочу пиво.

– Вот кстати и наш заказ!

Официант поднес два литровых бокала пива и два больших бутерброда с дешевым, но очень вкусным сыром, с ароматной колбасой и небольшим количеством зелени.

– Нет. Я не буду! – пыталась противиться Ева.

– Поверь мне, Ева! Станет лучше. Я тебе из собственного опыта это говорю. – настаивала Астрид, показывая на пиво.

– Как тебе это удается?

– Что именно?

– Пить и не иметь похмелья.

– Ах! – засмеялась Астрид, – Опыт, милая! И ничего более. Ты пей! Легче станет.

Ева, переборов себя, стала делать глотки пива. Спустя пару минут ее голове стало легче, и она стала более разговорчивой. Скоро она и вовсе не заметила, как пришла в кондицию и стала жадно поедать бутерброд. Хрумая, она спросила:

– Кстати, сколько времени? – выглядев на много оживленнее.

– Пять часов.

– Что?

Астрид показала ей на настенные часы.

– Ого! Я думала не больше десяти утра! – сказала Ева и посмотрела в окно, где увидела наступающие сумерки ноября, – А уже почти вечер! Как? – выглядев удивленной.

– А как ты думала? Я уже весь день за тобой ухаживаю, как за своей девушкой! – усмехалась Астрид.

– Пора домой! – спешно сказала Ева, после чего они покинули кафе.

Они шли по старой дороге, через кладбище, ровно так, как они шли тогда, только в обратную сторону. Теперь они шли домой. И Еве очень не терпелось попасть в комнату Астрид и согреться под одеялом. В ее голове до сих пор было как-то неуютно и это мешало ей сосредоточиться. Почти весь день она боролась с похмельем и сейчас переживала его остатки, что было намного лучшим для нее. Она пыталась поддерживать любой разговор с Астрид, ибо ей было неприятно идти по кладбищу в мрачном молчании. Астрид и без того была улыбчивой. Но обе они не знали, что ждет их и кто следит за ними в этот самый момент.

На улице вовсе потемнело. Кладбище, которое Астрид знала, как свои пять пальцев, уготовило неприятный сюрприз для обеих. Совершенно того не ожидая, Ева и Астрид наткнулись на своем пути на троих незнакомых им молодых людей. Им было не ясно, откуда подобные здесь взялись. Но было ясно, что зачем-то они перекрыли им эту узкую тропинку среди зарослей самой старой части кладбища.

Первый, что слева от подружек, был среднего роста, крепкий, белобрысый симпатяга в синей спортивной куртке. Второй, по середине – самый высокий из них, здоровенный, лысый фанат ФК Арсенал (судя по мастерке на нем). У него было самое жуткое лицо среди всех троих. Третий – с очень серьезным взглядом, на вид был между финансистом и футболистом. Его прическа была аккуратной, туфли отлично вычищены, но его лицо портили угревые шрамы, усыпавшие его щеки.

– Не страшно ли таким юным девушкам ходить по кладбищам в потемках, а? – спросил тот, который лысый.

– А самому не страшно? – тут же пустилась выяснять отношения Астрид, – Вы заблудились, или смерти ищете?

– Если кто-то и сдохнет сегодня, так это ты, мразь сатанинская! – продолжил тот же.

– Ах, так? По-моему, вы ребята не туда забрели. Откуда вы, три педика? – не сдавала своей наглости Астрид.

Ева молчала и вообще не понимала ситуации. Ей было страшно. Астрид пыталась выглядеть хозяйкой.

– Что? Она назвала нас педиками? Ты знаешь, что мы сейчас с тобой сделаем?! – сказал тот и двинулся со своими друзьями в сторону Астрид, сокращая дистанцию до нескольких метров.

В этот момент Астрид растерялась. Она не знала, что сказать, но и бежать не вздумала. Ева, наконец-то, включила свое мышление и отвагу, и стала впереди Астрид, будто защищая ее.

– Стойте, ребята! Не слушайте ее! Вы лучше объясните, что вам надо! Давайте, не будем прибегать к насилию, а уладим проблему с помощью дискуссии!

– Что? – с удивлением спросил тот лысый, приостановившись перед Евой, – Какая проблема? Ты вообще здесь не причем!

– Стойте, стойте! Вы простите мою подругу за излишнее красноречие! Если это из-за этого, то не стоит впадать в крайности! Давайте разберемся мирно! – продолжала Ева.

– Что? – теперь уже сказала Астрид, – Ева, что ты стелешься перед ними? Пусть поцелуют меня в жопу! И тебя тоже!

Было видно, как терпение парней повисло на ниточке. Тот, что был белобрысым, сказал лысому, видимо главному из них:

– Эй, а может и беленькую отметелим?

– Нет. – пытался как можно тише, сказать тот, – Ее она сказала не трогать.

Ева обратила свое внимание на данные слова, но когда те отморозки откинули ее в сторону и набросились на Астрид, то ей стало не до размышлений. Было поздно словесно выяснять отношения.

– Нет! – единственное, что смогла выкрикнуть Ева, когда увидела, как те повалили Астрид на землю и стали буцать ногами.

– Ах, вы, сукины дети! – кричала Астрид, которая даже в момент избиения не могла смириться перед этими ублюдками.

Удары стали такими сильными, что она после этих слов, больше ничего не могла выговорить. Она пыталась хотя бы защитить голову руками, обхватив ее. У Евы разрывалось сердце от данной картины.

Ее лучшую подругу избивали на ее же глазах. И она металась в мыслях, чувствах, словно сама чувствовала удары этих громил на своих ребрах, и ей было больно за Астрид. Некогда было думать. Нужно действовать. И Ева, окинув взором ближайшие заросли, заметила, как из них торчал металлический прут. Ностальгические мысли осенили ее голову. Она встала с земли и дернула за него. Вмиг он оказался у нее в руках, и Ева почувствовала что-то знакомое. Что-то, уже ощущаемое в ее ладонях. Это был чемпионат Франции по фехтованию на шпагах среди юношей 1984 года. Это промелькнуло в сознании Евы в сотую долю секунды. И она почувствовала уверенность в своих руках, она почувствовала силу в себе. И слившись с этим ржавым метровым прутом воедино, Ева устремилась к группе хулиганов с криками:

– Эй, вы! – замахнувшись.

Не успел лысый парень как следует обернуться, как Ева первым же взмахом прута уложила его как перинку и добавила удар в голову, чтобы тот больше не смог подняться.

– Что это?! – с изумлением сказал второй и тут же бросился на Еву, но та филигранным взмахом засадила краем прута между его глаз, добавив по ребрам, и свалив с ног подсечкой.

Третий, белобрысый, от вида всего этого заробел и встал осторожно, подальше от радиуса поражения. Его глаза выглядели испуганно, но он был более собранным, чем те двое. Отойдя метров на пять от Евы, он сказал: