Текст книги "Свеча в буре (ЛП)"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

5

Далеко на севере от Йим и Хонуса Хендрик стоял в длинной очереди за своей порцией каши. Армия остановила свое продвижение только с наступлением ночи, а он был голоден, изможден ходьбой и расстроен. Крестьянский солдат находился в походе уже пять дней, и каждый шаг отдалял его от беременной жены и маленькой семьи. Хендрик вступил в армию, чтобы предотвратить их гибель, но не смог ни посадить урожай, ни собрать его, и боялся, что те, кого он любил, будут голодать в его отсутствие.

Недавно полученный Хендриком меч висел у него на боку. Он ненавидел его. Он тяжело болтался на бедре, и каждый раз, когда он стучал о ноги, напоминал ему о вынужденном рабстве. Он ненавидел всех, кто лишил его дома и семьи, начиная с графа Яуна, который заключил договор с лордом Бахлом и опустошил свое королевство, чтобы выполнить его. Хендрик презирал жрецов в черных рясах, которые подстрекали людей сражаться против народа, которого они никогда не видели. Соседи Хендрика приводили в исполнение указ графа, угрожая каждому, кто отказывался идти. Хендрик больше не мог выносить их вида, поэтому ел с незнакомцами.

Хендрик мог свободно перемещаться в людской массе, потому что это была скорее толпа, чем армия. В ней не было ни отрядов, ни офицеров. Единственными настоящими солдатами были войска лорда Бахла, Железная гвардия. Это были закованные в броню люди, которые поддерживали порядок с помощью беспощадной жестокости. Крестьяне быстро усвоили, что неподчинение их командам или отставание может привести к смертельным последствиям, а безопасность заключается исключительно в послушании.

Когда Хендрик покорно, хотя и угрюмо ждал своей скудной трапезы, кто-то постучал его по плечу и произнес.

– Привет. Ты один из тех парней из Фалстена?

Хендрик повернулся и увидел оборванного человека, похожего на крестьянина, несмотря на его хорошо поношенные кожаные доспехи и побитый металлический шлем. Он как-то странно улыбался, и в его глазах читалась тревога.

– Да, – резко ответил Хендрик, надеясь, что разговор будет коротким.

– У тебя такой несчастный взгляд. И я сказал себе: «Слэшер» – так я теперь себя называю – Слэшер. Слэшер, – говорю, – тебе нужно показать этому парню, что к чему, он ведь новичок и все такое. – Слэшер поклонился. – Так что к вашим услугам.

– Мне не нужны ваши услуги.

– Я знаю, что ты так думаешь. Я родом из Лурвича и был таким же, как ты. Они забрали тебя у своих людей, да?

– Да.

– Ну, они убили всех моих, но сказали, что пощадят тех, кто пойдет в солдаты. И я присоединился. Мне это не понравилось. Тогда я еще не был Слэшером. Я был как ты.

– Я хочу остаться таким же, как был.

– Ты имеешь в виду жалким и низким? Может, и так, но у тебя не будет выбора, когда ты встретишь нашего лорда.

– Вы имеете в виду лорда Бахла?

Слэшер широко ухмыльнулся.

– Да, и он лорд. Он порадует вас своим присутствием. И тебе будет приятно убивать.

– Никогда.

– О-хо! Конечно, ты так говоришь. Я сам так говорил перед своей первой битвой. И какая это была битва! – Блеск в глазах Слэшера стал более явным, а его лицо начало подергиваться. – О, что мы там натворили! Да, это была та еще работенка! Подождите. Просто ждите. Бахл взбудоражит твою кровь, и это будет чудесно приятным. Тогда тебе будет все равно, что делать. Это так... так... ну, ты сам скоро увидишь.

– Может быть.

– О, в этом нет ничего такого. Но видишь ли... Как тебя зовут?

– Хендрик.

– Но видишь ли, Хендрик, через некоторое время это чувство – это хорошее чувство, заметь, – это чувство остается с тобой, и ты начинаешь кое-что понимать. А некоторые вещи хорошо бы забыть. Не стоит тосковать, говорю я. Но вы можете забыть позаботиться о себе. Так что будь как я и возьми шлем и доспехи у какого-нибудь мертвеца, которому они не нужны. Сделай это, пока у тебя еще есть разум.

– Благодарю за совет, – ответил Хендрик, надеясь, что тот замолчит.

– И остерегайся тех, у кого есть взгляд.

– Взгляд?

– Его трудно не заметить. Блеск в глазах, словно бой еще не окончен. Держись подальше от тех, у кого он есть. Они быстро убьют тебя просто так.

– Что ж, еще раз спасибо за это. – Хендрик повернулся в другую сторону, но Слэшер снова потрепал его по плечу.

– Фальстенский парень, да? Ваш граф – та еще штучка. Как его зовут?

– Граф Яун.

– Ну, ему точно нравятся девчонки. Прошлой ночью у него была такая красотка.

– Я не знаю.

– Ну, я был рядом с его палаткой. Он всегда заставляет их так кричать? Не от удовольствия. Это точно!

– Я слышал рассказы в лагере, – ответил Хендрик, его лицо помрачнело. – Граф больше свинья, чем человек, и к тому же жестокий.

Слэшер усмехнулся в своей тревожной манере.

– Вскоре все умрут.

Хендрик смотрел на своего незваного спутника и завидовал его беззаботному безумию. Он гадал, прав ли Слэшер насчет лорда Бахла, и надеялся, что прав. Его жизнь превратилась в нечто такое, что он с радостью забыл бы.

***

Тусклый свет напоминал сумерки туманного вечера. В его бледном свете Хонуса было трудно разглядеть. Он стоял один и неподвижно на бесплодном каменистом склоне холма, с которого открывался вид на пересохшее русло ручья. Он был обнажен, и Йим поняла, что видит не человека, а его дух. Хотя в воздухе висел холодный туман, каменистый ландшафт был сухим, как древние кости. Йим вскрикнула.

– Хонус!

Он не ответил, но повернулся, чтобы посмотреть на нее. Несмотря на то, что он был далеко, Йим чувствовала его тоску, как свою. Затем туман сгустился, и облик Хонуса становился все слабее, пока не исчез совсем.

Проснувшись, Йим обнаружила, что Хонус спит рядом с ней. Она коснулась его руки. Она была теплой. Успокоившись, она попыталась снова заснуть. Твердая земля и смутное чувство ужаса мешали ей. Когда ночное небо окрасилось в предрассветную синеву, Йим все еще лежала с открытыми глазами под плащом, который она делила с Хонусом. Она прижалась к нему, и ритм его дыхания успокаивал.

Мир постепенно оживал. Птицы начали перекликаться, и когда первые лучи солнца окрасили верхушки деревьев в золотистый цвет, Хонус зашевелился.

– Прости, я проспал, – сказал он. Он встал, чтобы разжечь костер.

Йим тоже поднялась.

– Тебе нужен был отдых, – ответила она. – Из-за раны ты не спал почти всю ночь.

– Я тебя беспокоил?

– Нет, беспокоили другие вещи.

– Мысли о человеке, которого ты убила?

– Не только об этом. Я не должна быть твоим Носителем. Я не знаю, что делаю.

– Нести – значит нести бремя, – сказал Хонус. – Неопределенность – одна из них. Теодус научил меня этому.

– Но Теодус много лет тренировался в храме. Какое право я имею наставлять кого-либо?

– Обучение не делает Носителя, – ответил Хонус. – Носителей выбирают Провидцы. Тебя выбрала сама Карм.

– Но не для того, чтобы стать Носителем.

– Носитель – это просто святой человек.

– Я чувствую себя потерянным, а не святым.

– В ту ночь, когда мы вернулись из храма, ты сказала, что хочешь взять на себя поиски Теодуса.

– Да, – сказала Йим. – Только теперь я уже не так уверена. Я вообще ни в чем не уверена.

– Как ты думаешь, у Теодуса всегда была цель? – спросил Хонус. – Иногда мы бесцельно блуждали целые луны. Меня не нужно направлять. Моя роль – подчиняться. Если ты решила порыбачить, я соберу червей.

– А на крючок ты тоже наживишь?

– По твоей команде я наживлю легионы червей. Только, пожалуйста, не проси меня приготовить твой улов.

– Не нужно обладать видениями, чтобы понять, как это глупо, – сказала Йим.

– Приятно видеть, как ты улыбаешься.

Улыбка Йим исчезла.

– Это не решает моей проблемы.

– Когда Теодус искал наставления, – сказал Хонус, – он изучал мои руны.

Эта мысль никогда не приходила Йим в голову. Она вспомнила, что Хонус говорил, что его руны говорят о предвестиях, которые должен читать только его Носитель. Если я действительно его Носитель, значит, они предназначены для меня. В ее нынешнем душевном состоянии Йим не решалась выяснить, так ли это.

– Возможно, я взгляну на них, – сказала она. – Но не сейчас.

Вместо этого Йим сварила кашу. После завтрака они продолжили путь в Аверен. Но руны не выходили у нее из головы. Она видела их всего два раза: в первую ночь с Хонусом и когда он был под чарами темного человека. В обоих случаях она лишь мельком видела эти знаки, и ей было интересно, что покажет тщательное изучение. К середине утра Йим поддалась любопытству. Она обратилась к Хонусу, который шел впереди нее, что было обычным положением для Сарфа.

– Найди тихое место подальше от дороги. Я хочу изучить твои руны.

Вот уже полтора дня дорога, по которой они шли, огибала берега реки Йорверн. В стороне от извилистой реки земля была холмистой. Крестьяне обрабатывали низкие участки, но высокие места были покрыты лесом. Хонус свернул к поросшему густым лесом склону и начал подниматься по нему. Йим последовала за ним. Вскоре все, что она могла видеть, – это стволы деревьев, поднимающиеся в листве, которая приглушала солнечный свет и окрашивала его в зеленый цвет. Хонус остановился у массивного, покрытого мхом дуба, стоявшего неподалеку от вершины холма.

– Кармаматус, это место подходит?

Это место казалось подходящим для того, чтобы погрузиться в тайны, и Йим так и сказала. Хонус снял рубашку и сел на землю, скрестив ноги. Йим опустилась на колени позади него, чувствуя себя причастным к этому знаменательному событию. Давно спрятанные руны казались загадочными, и Йим знала, что Хонус верит, что татуировки на его спине описывают его судьбу. И судьбу Теодуса, подумала Йим. Возможно, и мою.

Кожа на спине Хонуса была гораздо бледнее, чем на шее и предплечьях, потому что он всегда держал ее прикрытой. Маленькие синие буквы были выведены иголками еще в детстве, а с возрастом растянулись и размазались. На его широких плечах они расплылись, как акварель, оставленная под дождем. Надписи рассекали три шрама, один из которых тянулся длинным зазубренным следом возле позвоночника.

Руны имели странную форму, но были похожи на буквы, которые знала Йим. А вот слова, которые они начертали, были совсем другим делом. Язык был настолько архаичным, что казался чужим. Несколько слов были знакомы, и Йим могла разобрать пару фраз, но ничто не имело достаточного смысла, чтобы служить руководством к действию. Она подумала, что «Ha sendt Daijen» может означать «Он посылает Дайджен». Но что такое «Дайджен»? На этот вопрос невозможно было ответить. И снова Йим почувствовала себя неполноценной.

– Хонус, руны говорят...

– Не говори о них! – вскричал Хонус. – Я не должен знать, что там написано.

Йим замолчала и продолжала смотреть на знаки. Вспомнив, что Хонус говорил, будто Теодус прикасался к своим рунам, она сделала то же самое, хотя это было похоже на игру. Проведя пальцами по загадочным словам, Йим отметила несколько имен. Среди туманных рун у плеч Хонуса она нашла «Теодус». Странно, но оно было написано только один раз. Как и в первую ночь с Хонусом, она увидела свое собственное имя в середине его спины. Она нашла его и в других местах. В последнем случае она отметила основание его позвоночника. Йим стало не по себе, когда она поняла, что ее имя было вытатуировано там еще до ее рождения, а провидец, сделавший это, скорее всего, был убит во время резни в храме.

Хотя руны не давали никаких указаний, они, тем не менее, говорили с Йим. Они казались доказательством того, что ее жизнь на самом деле не принадлежит ей. Она вспомнила слова Хонуса.

– Как я могу быть свободным, если Карм написала мою судьбу на моей спине?

Йим чувствовала, что ход ее жизни был предопределен подобным образом, а затем начертан словами, которые она не могла расшифровать. Казалось, они предвещали, что ее ждет много интересного. Йим еще некоторое время проводила пальцами по татуировкам Хонуса, создавая впечатление, что она их изучает. Затем она произнесла:

– Руны неясно говорят о нашем пути.

6

Дайджен нашел трактир в сумерках. Это было скромное заведение в бедном районе города. Он вошел в него и обнаружил, что мрачный общий зал заполнен посетителями. Они были шумными, потому что эль был дешевым. Осмотрев тускло освещенную комнату, он заметил Сарфа именно там, где и сказал его информатор. Сарф сидел в одиночестве, потягивая кружку чая. Несмотря на толпу, все держались от него на расстоянии.

Дайджен поймал за локоть трактирщика, когда тот пронес несколько пустых кружек.

– Мой добрый человек, – приветливо сказал он, – я хочу заказать пир.

Трактирщик посмотрел на Дайджена как на пьяного.

– Пир? Вы пришли не по адресу.

Дайжен поднес закрытую ладонь к лицу трактирщика и, ненадолго приподняв пальцы, обнаружил на ладони золотую монету. Завладев вниманием трактирщика, он сказал:

– Если нужно, посылайте за ним, только побыстрее. Мне нужна жареная баранина со всеми приправами и кувшин хорошего красного вина, что-нибудь со склонов Южного Виндена. Купите столько, чтобы хватило на двоих. Эта монета покроет расходы?

Трактирщик усмехнулся.

– Подойдет.

– Я хочу, чтобы еду отнесли к Сарфу.

– Сарфу?

– Да, – ответил Дайджен. – Я буду ужинать с ним.

– Ты знаешь его?

– Пока нет.

– Тогда последуйте моему совету и оставайтесь незнакомы. Здесь есть женщины, которые не прочь вкусно поесть и знают, как выразить свою признательность.

Дайджен принял возмущенное выражение лица.

– Меня не интересуют шлюхи!

Трактирщик пожал плечами.

– Как хочешь. Но предупреждаю, этот Сарф обидчив. И, скорее всего, опасен. Один сарф убил отряд солдат, когда вошел в город. – Мужчина бросил на Дайжена знающий взгляд. – Некоторые говорят, что это сделал он.

Дайджен бросил на трактирщика нетерпеливый взгляд.

– Тебе нужна эта монета или нет?

– Да, – ответил тот, принимая монету. – Я пошлю своего мальчика на улицу за тем, что вам нужно.

– Скажи ему, чтобы поторопился.

Дайджен отошел в темный угол комнаты и стал ждать, пока принесут еду. Когда мальчик вернулся, трактирщик отнес мясо, вино и другие блюда Сарфу. После его ухода Сарф с подозрением осмотрел комнату. Когда его глаза встретились с глазами Дайджена, Дайджен глубоко поклонился, а затем подошел к нему. Встав перед Сарфом, он снова поклонился.

– Кармаматус, позволь мне оказать Карм честь этой трапезой.

– Карм видит твою щедрость, – сказал Сарф, – и я благодарен за еду. Однако к вину я не притрагиваюсь.

– Тем не менее, не стоит тратить время зря, – сказал Дайджен. Он взял кувшин и громким голосом обратился к переполненному залу. – У меня есть хорошее южновинденское вино! Кто выпьет со мной за богиню? Друзья, поднимите вместе со мной кубок за Карм в надежде, что Равновесие будет восстановлено!

Предложение Дайджена было встречено неловким молчанием. Несколько человек, казалось, были склонны выпить, пока не оглядели комнату. В итоге желающих не нашлось. Дайджен вздохнул и поставил кувшин на стол. Сарф поднял на него глаза и негромко сказал:

– Это был не самый разумный поступок. Сегодня тебе следует быть начеку.

– Неужели в Бремвене не осталось веры? – спросил Дайджен. – Неужели все его жители стали трусами?

– Боюсь, что верно и то, и другое, – ответил Сарф. – Идем, незнакомец, твоя щедрость превышает мой аппетит. Не желаешь ли присоединиться ко мне?

– Я заказал достаточно и для твоего Носителя, – ответил Дайжен. – Я бы не посмел съесть его долю.

– У меня нет носителя, – холодно произнес Сарф.

– Тогда я почту за честь отобедать с праведником.

Дайджен сел и оценил сидящего за столом незнакомца в синей одежде. Он был мускулистым и высоким, с типичным для этого региона темным цветом кожи. Сарф выглядел молодо, возможно, ему еще не исполнилось и двадцати, но в нем чувствовалась уверенность, граничащая с высокомерием. Провидец, вытатуировавший его лицо, должно быть, предвидел эту черту, потому что линии, нанесенные его иглами, производили впечатление непреклонной суровости. Дайжен ненадолго заглянул в темные глаза Сарфа и с облегчением отметил, что они обладают обычным восприятием. Дайджен улыбнулся, сделав взгляд дружелюбным и почтительным.

– Меня зовут Рангар, Кармаматус. Как видишь, я гость Бремвена.

– Я Гатт, – сказал Сарф.

Гатт был явно рад сытному обеду, и Дайджен позволил ему есть без перерыва. Дайжен лишь откусывал от своего ужина, сосредоточившись на чтении человека, сидевшего перед ним. Как и Гатт, он не притронулся к вину, ибо ему требовалась вся его сообразительность. Сарф, несомненно, знал, что некоторые обладают способностью видеть чужие мысли и влиять на них, поэтому Дайджен постарался скрыть свою способность. Он считал, что Гатт – злой человек, который быстро судит и сурово оценивает. Нанять его было бы опасной игрой, где неверный шаг мог привести к появлению смертельного врага. Поэтому Дайджен выждал время и, когда Гатт замедлил прием пищи, вежливо поинтересовался:

– Ваш Носитель был убит в храме?

Голос Гатта приобрел презрительный оттенок.

– Он не был мучеником.

– Может, болезнь или несчастный случай?

– Трус, который был моим Носителем, все еще жив, – сказал Гатт, – но только потому, что я не смог доплыть и поймать его. Он отвернулся от Карм и сбежал.

– От чего бежал?

– Мы путешествовали среди людей, отвернувшихся от богини. У него не было сил терпеть преследования.

– Чего же он мог бояться, когда рядом с ним был ты?

Гатт угрожающе уставился на Дайджена.

– Ты сомневаешься в моих способностях?

– Нет, – быстро ответил Дайджен, – просто удивляюсь глубине трусости вашего Носителя. Но должен ли он умереть за это?

– Почему бы и нет? – спросил Гатт. – Он называл себя святым. Я бы положил за него жизнь, не задумываясь. Он предал Карм, меня и все, за что выступал. Если он не мог следовать праведным путем, то как мы можем требовать этого от простых людей?

– Я понимаю тебя, – сказал Дайджен. – Когда столько людей погибло за свою веру, почему кто-то должен жить за отказ от нее?

Сарф посмотрел на Дайджена, похоже, довольный его оправданием.

– Бремвен превратился в гнездо гадюк, – сказал он. – Это не место для меня.

Дайджен не сводил глаз с Гатта, пока тот говорил.

– Ты – человек действия, – сказал он тихим голосом.

Услышав эти слова, Гатт стал беспокойным и взволнованным.

– Да! – сказал он. – Клянусь богиней, я такой!

– Конечно, да. Это твоя роль в жизни, к которой ты готовился долгие годы.

– Но я Сарф. Как я могу служить Карм без Носителя?

– Я не сомневаюсь, что богиня пошлет тебе какое-нибудь святое задание. Она слишком мудра, чтобы тратить впустую таких, как ты.

– Молюсь, чтобы ты был прав.

Дайджен встал и поклонился.

– Это была первая приятная еда, которую я ел в Бремвене, Кармаматус. Ты вернул мне надежду на будущее.

Гатт тоже поднялся.

– Позвольте проводить вас до трактира. Подозреваю, что ваше благочестие разбудило одного-двух карликов, а они становятся смелее в темноте.

– Вы оказываете мне честь, – ответил Дайджен и снова поклонился.

Они шли по тенистым улицам, останавливаясь лишь тогда, когда Дайджен отдавал нетронутое вино бедной женщине. Когда они дошли до скромного постоялого двора, где остановился Дайджен, Дайджен поклонился еще раз.

– Кармаматус, для меня будет честью, если завтра ты пообедаешь со мной. Я знаю один трактир, который славится своей приправленной специями уткой.

Гатт ответил Дайену поклоном, хотя и не сгибался так низко.

– Было бы неплохо пообедать с добродетельным человеком.

Тогда встретимся в «Золотом драконе», скажем, за один колокол до заката? Это в квартале Аверен на улице Перьев.

– Увидимся там, – сказал Гатт, после чего зашагал прочь и растворился во тьме.

На следующее утро Дайджен посетил «Золотого Дракона», чтобы договориться об ужине с Гаттом. Заботясь о том, чтобы не показаться слишком щедрым, Дайджен заказал обильные порции, так как подозревал, что Сарф в последнее время мало ел. Оказывать гостеприимство слугам Карм было уже не модно в Бремвене. Это могло быть даже опасно. Дайджен с нетерпением ждал того дня, когда это будет считаться смертным преступлением.

В назначенное время Дайджен сидел за угловым столом в общем зале трактира. Он встал и поклонился, когда вошел Гатт. Остальные обедающие притихли, когда Сарф прошелся по залу, но после того как он сел, разговоры возобновились. Пока двое мужчин обменивались любезностями, официант принес большую целую утку. Ее медленно зажарили, пока кожа, приправленная специями, не стала коричневой и хрустящей. Гатт вдохнул ее аромат и улыбнулся, вызвав улыбку и у своего визави. Пока Сарф утолял голод, Дайджен скупо беседовал о пустяках. Лишь когда птица была превращена в кости, он заговорил о своей истинной цели.

– Кармаматус, – сказал он, – сделаешь ли ты меня своим Носителем?

Лицо Гатта тут же покраснело под татуировками.

– Такие разговоры богохульны!

Дайджен отшатнулся назад.

– Ты не понял меня, Кармаматус.

– Тогда в чем же дело?

– Я задал этот вопрос, потому что сегодня услышал о Сарфе, который назвал своего собственнго Носителя.

– Невозможно!

– Ты знаешь сарфа по имени Хонус?

– Он Сарф Теодуса, – сказал Гатт. – Мы не знакомы, но я видел его в храме. Это было много лет назад. Что с ним?

– Я только что имел дело с торговцем тканями – его зовут Доммус, – который приютил Хонуса, когда тот недавно приехал в Бремвен. Носитель Хонуса был убит, но он привез с собой рабыню, женщину по имени Йим.

– Сарфы не владеют рабами, – сказал Гатт.

– А у Хонуса были. – Дайджен бросил на своего спутника знающий взгляд. – Доммус говорил, что она очень красива.

– Ты намекаешь, что Хонус держал ее для удовольствия?

– Если бы это было так, то не было бы столь странной истории, – ответил Дайджен. – У красивых женщин есть свои хитрости, и мужчины, даже благочестивые, – их естественная добыча. Неестественно то, что Хонус сделал Йим своим Носителем.

– Ни один Сарф не имеет таких полномочий!

– Хонус повел себя так, как повел, – ответил Дайджен. – Все домашние были свидетелями этого.

– Как он мог осмелиться?

– Доммус был уверен, что Йим его околдовала, – сказал Дайжен. – Некоторые люди обладают такой силой. Они делают это глазами.

– Только слабаки попадаются на такие уловки, – сказал Гатт. – Хонус славится своей силой.

– Человек может быть могущественным в одних отношениях и слабым в других. Возможно, Йим не использовала чары. Возможно, она просто соблазнила Хонуса, чтобы сбить его с пути.

– Но почему он назвал ее своей Носительницей? – спросил Гатт.

– Потому что она заставила его это сделать. Так сказал Доммус.

Гатт выглядел озадаченным.

– Почему?

– Что может быть лучше для нее, чтобы закрепить свое завоевание? – сказал Дайджен, глядя в глаза сарфу. – Некоторые женщины – пиявки. Они забираются мужчине в штаны и высасывают все его добро.

Лицо Гатта покраснело под татуировками.

– Значит, Хонус теперь называет свою шлюху святой? – Он хлопнул кулаком по столу. – Это оскверняет Карм!

– Да, – сказал Дайджен. – Даже сейчас, когда мы разговариваем, эта шлюха шествует по деревне... – Его голос стал завораживающим. – ...требуя милостыни и уважения во имя нашей богини. Но люди не дураки. Хонус может заставить их называть Йим «Кармаматус», но они знают шлюху, когда видят ее.

Гатт покачал головой.

– Раньше я восхищался Хонусом.

– Несомненно, потому что он был достойным восхищения человеком, – сказал Дайджен. – Эта Йим отравила его. Она была бы добрее, если бы перерезала ему горло.

– Ему было бы лучше умереть.

– Но будет ли это справедливо? – спросил Дайжен. – Ведь он околдован.

– Нужно перерезать горло Йим.

– Это был бы достойный поступок! – воскликнул Дайжен, словно удивленный этой мыслью. – Это будет честью для Карм.

– Однако шлюха покинула Бремвен, – сказал Гатт. – Она может быть где угодно.

– Йим, возможно, не так уж трудно найти, – сказал Дайджен. – Она сказала Доммусу, что они едут в Аверен к лорду Бахлу. Есть только одна дорога, по которой они могут отправиться.

– Бахл? Эта шлюха более зловещая, чем ты думаешь.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Дайджен.

– Разве ты не видишь? Она отдает Хонуса его врагам. Как он мог быть таким слепым?

– Тогда, возможно, Доммус был прав, когда сказал, что Йим использовала заклинание.

– Такое заклинание было бы не обманом глаз, – заявил Гатт, – а каким-то более страшным колдовством. Это похоже на работу врага.

– Ты думаешь, Йим поклоняется Пожирателю?

– Это многое объясняет. Хонус был праведником. Его гибель порадовала бы бога темных жрецов.

– Я понимаю тебя, – сказал Дайджен. – Это делает его позор еще более трагичным.

– Многие пали, – размышлял Гатт. – Но пасть с таким позором...

– И все же Хонус мог бы подняться снова, если бы освободился от колдовства Йим. – Дайджен поднял глаза на Гатта и заговорил тихим, убедительным тоном. – Его спасение может стать твоей святой задачей.

Гатт обрадовался.

– Да! Я уверен в этом!

– Это будет нелегко, – сказал Дайджен. – Если на Хонуса наложено заклятие, ты освободишь его, только уничтожив Йим. Он попытается защитить ее.

– Я неустрашим, – сказал Гатт. – Карм питает мою силу. Я не могу потерпеть неудачу.

– Возможно, тебе придется убить Хонуса, чтобы уничтожить Йим.

– Его смерть освободит его душу, – сказал Гатт, – и именно его душа имеет значение.

– Я нахожусь в присутствии храброго и справедливого человека. – Дайджен склонил голову. – Для меня большая честь знать тебя, Кармаматус. Хотя мне не хватает храбрости и доблести для такого крестового похода, у меня есть две вещи, которые помогут тебе в твоих поисках: лошадь, чтобы ты мог догнать Йим, и вот это.

Он достал из рубашки небольшой стеклянный пузырек.

Гатт взял пузырек.

– Что это?

– Нанеси это зелье на свой клинок, чтобы гарантировать успех.

– Только трус отравляет свой меч.

– Это не трусливый яд быстрого действия. Он не спасет вам жизнь в бою. Но с ним тебе достаточно ранить ведьму, чтобы гарантированно уничтожить ее. – Дайджен взглянул на Гатта и использовал всю свою силу, чтобы склонить его к своей воле. – Ты сражаешься против колдовства, поэтому тебе понадобится мощное оружие. Не позволяй воинской гордости мешать твоему долгу перед богиней. Святая цель оправдывает все средства.

Гатт поколебался лишь мгновение, прежде чем взять флакон.

– Ты прав, друг мой. Я должен быть смиренным и исполнять волю Карм.