Текст книги "Свеча в буре (ЛП)"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

24

Когда лодка скользила по озеру, Кара стала нехарактерно тихой. Чем ближе они приближались к Фейри, тем темнее становилось озеро, словно оно было бездонным или под его поверхностью скрывалось вечернее небо. Впереди виднелось ущелье, где высокие стены темной скалы заслоняли свет. Кара проплыла мимо золотого дерева, листья которого пылали в лучах солнца. В этот момент с ветвей дерева поднялась большая белая сова и полетела в сторону лощины. Йим следила за ней, как за ярким пятном в тени, пока она не скрылась из виду. В этот момент лодка скользнула из солнечного света в тень. Ели, окаймлявшие водный путь, и высокие, мрачные деревья усиливали сумеречное настроение этого места. Неподвижная вода была темным зеркалом. Кара лишь изредка потягивала весла, чтобы как можно реже тревожить ее.

Водный путь сузился, превратившись в ручей, но, похоже, бездонный. Он извивался, и когда Кара пошла по его изгибу, освещенное солнцем озеро скрылось из виду. Дальше были только деревья, вода и поросшие мхом скалы, освещаемые кусочком неба. Йим взглянула на воду и увидела звезды, отражающиеся на ее поверхности. Кара повернула за очередной поворот, и водный путь закончился у широкого круглого бассейна. На берегу лежали округлые камни и валуны, покрытые мхом так, что Йим видела лишь оттенки зеленого. Киль лодки заскрежетал по гравию, и судно остановилось.

– Снимай сандалии, – сказала Кара таким тихим голосом, что это был едва ли не шепот. Когда Йим сняла обувь, Кара сделала то же самое и вышла из лодки. Она схватила корзину с сыром и сказала тем же тихим голосом: – Идем со мной.

Йим шагнула в воду. Она была ледяной. Она последовала за Карой к берегу, где мшистые камни были удивительно мягкими под ногами. Они также заглушали ее шаги, так что единственным звуком было дыхание. Покрытые мхом камни образовывали широкую неровную тропинку, которая уходила все глубже в ущелье. Йим она показалась похожей на горный ручеек, который стал пушисто-зеленым и окаменел. Кара поднималась по ней медленно и торжественно, и Йим делала то же самое.

Йим не чувствовала времени, кроме ощущения, что оно идет с другой скоростью. Поэтому она не могла сказать, прошло ли это время быстро или очень долго, пока Кара не остановилась перед большим валуном с плоской вершиной. Кара положила сырный шар на его поросшую мхом поверхность, а затем опустилась на колени. Йим тоже опустилась на колени. Затем Кара позвала голосом, который в тишине казался неестественно громким.

– Вертут Даргу-ят. Фер урак кала ур.

Раздался тихий звук, похожий на дуновение ветерка в деревьях, и на Йим снизошло мечтательное спокойствие. Ее веки потяжелели. Она моргнула, и ощущение покинуло ее. Йим взглянула на Кару, которая смотрела на нее.

– Мы закончили, – прошептала Кара, поднимаясь на ноги.

Поднявшись, Йим заметила, что сыр исчез. Она последовала за Карой к лодке и забралась на борт. Кара оттолкнула лодку от берега, забралась на свое место и взялась за весла. Когда они повернули за поворот и снова увидели озеро, был уже закат. Йим в недоумении уставился на темнеющее небо.

– Мы пробыли там совсем недолго.

– Мама говорила, что время оседает в лощине, как осадок в бутылке. Правда это или нет, я не могу сказать, но там все движется медленно. Это точно. Думаю, именно поэтому здесь так спокойно.

– Я рада, что ты привела меня туда, – сказал Йим. – Мне кажется, я соизмеряла свои беды со всем временем. Так они стали меньше.

– Я надеялась, что так и будет. Мне было всего девять, когда умерла мать. В тот год я гребла одна, когда дерево стало золотым, и в лощине мое горе стало наконец-то сносным.

– Что ты сказала перед камнем?

– Это были слова уркзиммути. Они означают: «Помни о Даре. Она дарит этот подарок». Когда я их произношу, я думаю о том, что стою на коленях на том же месте, что и мать, и мать матери, и все матери, происходящие от Дар.

Мысли о том, с чем столкнулась и еще столкнется Кара, усилили сострадание Йим к ней, и это чувство помогло Йим принять решение.

– Кара, я отправлю Хонуса сражаться рядом с твоим братом. А я останусь здесь и пережду бурю вместе с тобой.

– Йим, ты уверена?

– Мне кажется, что это самое правильное решение.

– Ну, ты точно дала мне надежду! Я боялась, что меня оставят. Я буду так же рада твоей компании, как брат – компании Хонуса. И я действительно думаю, что план брата – наш единственный шанс. Но о боже! Ты будешь очень скучать по Хонусу!– На лице Кары появилось романтическое выражение. – Хочешь, я сегодня буду спать в другом месте?

Йим тяжело вздохнула.

– Нет, ты должна оставаться на месте, и, возможно, тебе стоит связать меня, пока ты это делаешь.

– Я всегда хотела быть влюбленной, – сказала Кара. – По-настоящему влюбиться, как в песнях бардов. Но, черт возьми, теперь, когда я вижу, что это с тобой сделало, я уже не так уверена.

Затем она замолчала и снова взялась за весла, чтобы быстрее подвести лодку к месту, где в сгущающемся мраке ждал Хонус.

Банкетный зал был украшен свежими гирляндами астр и заполнен людьми. Здесь были все проживающие в поместье, а также многие жители деревни. На столах лежали сыры, напоминающие миниатюрные версии подарка Дар. Никто не сидел, поскольку мать клана еще не вернулась из лощины, и в зале было шумно от разговоров.

Родрик стоял возле высокого стола и показывал одному из офицеров Кронина свой новый кинжал.

– Ну и что ты думаешь о нем? – спросил стюард.

Солдат взял оружие и побалансировал его в руке.

– Мне нравится его внешний вид. Не причудливая рукоять, вся ценность в клинке. – Он пощупал его острие. – Хорошая сталь, хорошо выкована и отлично заточена. Прекрасный инструмент для смертоносной работы.

– Я приобрел его только сегодня у торговца по имени Рангар, аверенца и просто приятного человека. У него есть еще много кинжалов, подобных этому.

– Сколько он просит за них?

– Три серебра, и это включая ножны и пояс.

– Разумная цена. Я передам о ней.

– Рангар только что прибыл в трактир. Я сказал ему, что ему повезло, что он появился вовремя.

Офицер бросил на управляющего острый взгляд.

– Почему вы ему это сказали? Ты сказал, что мы собираемся выезжать?

Лицо Родрика побледнело.

– О нет! Я просто сказал... Ну, смутные времена, знаете ли.

– Да, времена, когда развязанные языки приводят к беде. – Офицер передал кинжал обратно управляющему. – Надеюсь, он вам не понадобится.

Родрик отступал от офицера как раз в тот момент, когда появилась Кара. Она все еще была увенчана цветами, которые выглядели так же свежо, как и в то утро. Вся компания отметила, что ее спутница тоже носила цветы в волосах. На фоне ее темных локонов они сияли, как звезды. Родрик был потрясен тем, что Йим удостоилась знака отличия, который полагается матери клана или ее старшей дочери. Он вспомнил, как Рангар говорил ему, что Йим, куда бы она ни отправилась, везде навлекала на себя беду.

Управляющиц подумал, не передать ли свои опасения матери клана, но решил, что в этом нет смысла. Кара – всего лишь взбалмошная девчонка, подумал он, которую охотнее побуждает к действию ложь друга, чем мудрость старейшины. Он боялся, что произойдет после отъезда Кронина. Он наблюдал, как мать клана подошла к брату и завела с ним приватный разговор. Что бы она ни сказала, настроение Кронина улучшилось. Родрик гадал, что это было и узнает ли он когда-нибудь. Ему было неприятно оказаться в стороне после стольких лет правления кланом от имени Кары. Он попытался утешить себя, вспомнив, что по традиции вождем должна быть женщина. Но Кара еще молода, а времена сейчас опасные. Он молился Карм, чтобы клан пережил их.

***

Праздник в День подарков был традицией клана Уркзимди, которую не смогла полностью заглушить даже угроза войны. На постоялом дворе местные жители собирались в общем зале, чтобы повеселиться. Дайджен избегал празднеств, оставаясь в своей комнате. По мере того как пьянка затягивалась, он все больше раздражался, ведь ему хотелось выйти незаметно, а он не мог этого сделать, пока общий зал не опустеет. Было уже далеко за полночь, когда ему наконец представилась возможность ускользнуть.

В деревне было темно и тихо под безлунным небом, а костры беженцев прогорели или сгорели до красных угольков. Дайджен был лишь одной тенью из многих, тихо пробираясь к месту встречи. Он сам выбрал это место – хижину без крыши на берегу озера, которая находилась достаточно близко, чтобы до нее можно было дойти, но достаточно далеко от глаз. Когда Дайджен приблизился к строению, оно показалось ему черной фигурой на фоне серого озера. Он остановился и прислушался. Он услышал шаги по каменному полу. Кто-то шагал внутри хижины.

Дайджен бесшумно подошел к ней и прошептал в дверной проем.

– Когда придет наш господин, чем будет омыт пол в храме?

– Кровью, – ответил шепот.

Дайджен шагнул в хижину и увидел, как в ней шевельнулась темная фигура.

– Встань передо мной, – сказал он. Фигура приблизилась и приняла облик человека. Дайжен протянул руку и коснулся груди мужчины, пока не нащупал кулон, спрятанный под рубашкой. Он был в форме круга – эмблемы Пожирателя.

– Ты носишь железо, – сказал Дайджен.

– Знак нашего бога, чья милость – сила, – произнес жрец.

Дайджен раскрыл свой медальон. Он тоже был железным, но его замысловатая серебряная цепочка служила эмблемой его ранга в культе.

– Меня зовут Рангар, – сказал он. – Знай, что я послан самим Святейшим Гормом и требую от тебя полного повиновения.

Жрец опустился на колени перед Дайдженом и поцеловал ему руку.

– Я – Тромек, святой. Ты должен повелевать мной во всем.

– Сначала скажи мне, почему ты здесь.

– Сон не дает мне покоя. В нем я – наш хозяин. Я выглядываю из мертвого тела и вижу своего врага. Ненависть обжигает меня, и я жажду уничтожить этого врага. Но сосуд, в котором я нахожусь, видит несовершенно. Я вижу лицо, но не его черты. Оно покрыто коричневатой тьмой. Затем все исчезает, и остается только ненависть.

– Этот сон видели и другие наши братья. Мы посовещались и пришли к выводу, что темнота вокруг лица – это длинные темные волосы, а наш хозяин видел женщину. Поэтому мы ищем темноволосых женщин и убиваем их. Я убил уже семь, но сон возвращается. Я отправился сюда в надежде найти ту, которую презирает наш господин.

– И тебе это удалось, – ответил Дайджен. – Сегодня я узнал, что она остановилась в этом зале. Ее зовут Йим, и она – Носительница.

– Тогда мы должны убить ее немедленно! – сказал Тромек.

– Ее смерть должна быть несомненной, – ответил Дайджен, – а уверенность требует терпения.

– Клянусь терпением! Вы не видели моего сна! Он грызет меня.

– Я тоже страдал, – сказал Дайджен, – и это приучило меня к тщательности. У меня есть осведомитель в зале, человек, которого я склоняю к своей воле. Он уже сообщил мне, что послезавтра войска отсюда уйдут.

– Тогда я пойду и подстрекну людей к штурму зала. Они могут быть здесь через семь или восемь дней.

– Я рассматриваю этот штурм как дополнение к более скрытному шагу, который я планирую. Эта женщина должна умереть, и двойная атака обеспечит успех.

Тромек поклонился.

– Я понимаю, почему ты так высоко поднялся. Мудрее всего не оставлять ничего на волю случая.

– Да, – сказал Дайджен, потирая свои недавно состарившиеся руки, – наш повелитель не терпит неудач.

25

Веселый дух Дня подарков недолго царил в зале, где люди готовились к отчаянному сражению. На следующий день Кронин и его офицеры были заняты подготовкой к походу. Разведчики докладывали о результатах разведки. Приходили и уходили эмиссары из других кланов, некоторые из них несли добрые вести, а большинство – нет. Беженцы продолжали прибывать, и каждый из них приносил с собой новости о вражде и раздорах. Вторжение Бахла нависло как угроза, пока невидимая, но ощущаемая всеми. Она подталкивала события и заставляла каждое действие казаться неотложным.

Кронин застал сестру во дворе, где она занималась с оружейным мастером. Они использовали затупленные мечи, отрабатывая выпады и парирования. Он отметил, что недостаток формы Кары отчасти компенсировался ее свирепостью и что она держалась молодцом. Тем не менее, мастер в конце концов обезоружил ее и приставил свой клинок к ее шее.

Кронин воскликнул шутливым тоном.

– Мастер оружия, поговорите с матерью нашего клана, прежде чем перерезать ей горло.

Попытка Кронина пошутить провалилась. Это было слишком близко к тому, чего он боялся, и он пожалел о своих словах. После того как оружейный мастер ушел, Кара подошла к брату.

– Я пересмотрел свой план, – сказал Кронин. – Возможно, будет разумнее оставить несколько человек.

– Я не хочу никого задерживать, – сказала Кара.

– Бахл – не единственный наш враг. Черные жрецы взбудоражили наших соседей. Если они узнают, что наш зал защищают только женщины...

– Брат, это мое решение.

– Так и есть, но я могу оставить тех, кто замедлит марш: несколько старых лучников для охраны стены и тех, у кого хромые ноги, но сильные руки. Я буду сражаться лучше, зная, что у тебя есть защитники. – Он попытался улыбнуться. – Ты и сама можешь убить всех наших врагов.

– Нет, – ответила Кара. – Для этого мне понадобится еще две недели тренировок. Ты прав. Небольшой гарнизон –  разумная мера предосторожности.

– Тогда я прослежу за этим, – сказал Кронин.

Покончив с этим делом, они стояли во дворе, не как генерал и мать клана, а как брат и сестра. Оба понимали, что их положение будет сдерживать их последние прощания, и этот момент может стать последним, чтобы высказать свои пожелания. Однако им так много нужно было сказать, что они затруднялись что-либо произнести. Кара просто смотрела на брата, словно пытаясь запомнить каждую деталь его лица. Кронин заговорил первым, его голос загустел от переживаний.

– Мы уже не раз прощались, и я всегда возвращался.

– Да, это правда.

– Если я не вернусь в этот раз...

– Ты вернешься! Обязательно!

– Но если я не сделаю этого, доверься своему суждению, Кара. Ты мудра не по годам, и у тебя благородное сердце. Мать гордилась бы тобой.

На этот раз Кара потеряла дар речи, и это заставило ее брата почувствовать себя неловко. Они с любовью смотрели друг на друга, пока Кронин наконец не сказал:

– Что ж, мне пора посоветоваться с Хонусом по поводу кампании.

Кара смотрела, как он уходит. Затем, вытерев слезы с глаз, она отправилась на поиски оружейного мастера и возобновила тренировки с мечом.

***

В том, чтобы подчинить другого своей воле, было свое искусство, и долгая практика сделала Дайджена искусным в этом. Он не заглядывал кому-то в глаза и не заставлял его выполнять свои приказы. Хотя такая тактика обычно срабатывала, жертва редко оставалась довольна. Метод Дайджена был более тонким и эффективным. Он использовал свои способности, чтобы обнаружить слабые места и использовать их, чтобы подстегнуть жертву к желаемым действиям. Гатт попал под власть Дайджена из-за своей самоуверенности, гнева и отсутствия цели. Родрик обладал иными недостатками, но от этого он не стал менее полезным.

Поэтому Дайджен был рад, но не удивлен, когда Родрик разыскал его на постоялом дворе. Он сидел в общей комнате, когда вошел управляющий с взволнованным выражением лица. Дайджен заметил, что на Родрике был кинжал, который он ему подарил, что было многообещающим знаком. Стюард бросился к нему и прошептал:

– Ты был прав!

Дайджен напустил на себя озабоченный вид и ответил таким же тихим голосом.

– Поговорим в моей комнате?

Родрик кивнул и последовал за Дайдженом. Это было маленькое, неухоженное помещение с грубыми оштукатуренными стенами, единственным незастекленным окном и земляным полом, усыпанным тростником. Единственными предметами обстановки были кровать и горшок. Мужчины уселись на кровать, и Родрик заговорил скороговоркой.

– Ее уже чествуют! Ее украсили гирляндами, как мать клана или ее наследника!

– Полагаю, ты говоришь о Йим.

– Да. И, как ты и сказал, она убедила всех, что она Носительница.

– Кто бы сомневался в ней с этим Сарфом на буксире, – сказал Дайджен. Он печально покачал головой. – Она умна. Более того, она уже практиковала подобные шалости.

– Где?

– Я знаю один случай среди долбанцев, – сказал Дайджен. – Она прибыла в холд как образец благочестия и мира, подружилась со всеми и завоевала их доверие. А когда все они были околдованы, она впустила своих единомышленников. Дом был разграблен, а семья вырезана.

– Но это место – изолированный холдинг, – сказал Родрик.

Дайжен взглянул в глаза управляющего и направил его мысли в нужное ему русло, разжигая негодование Родрика и одновременно усиливая его страх.

– Нет, – сказал он, – твой клановый зал – куда более значительная награда, да еще и с чужаками, расположившимися вокруг него лагерем.

На лице стюарда отразилась тревога.

– Я предупреждал об этом Мать клана!

– Но она не послушала, я полагаю, – заметил Дайджен. Он тяжело вздохнул. – Молодые головотяпки часто бывают слепы к опасности.

Затем он добавил будничным тоном:

– Когда она кормила тех нищих на днях, с ней была Йим?

– Да, была. Мать клана не обращает на меня внимания, а Йим пробирается все глубже. Она уже спит в покоях матери клана.

– Запомни мои слова. Скоро Йим получит ее в свое распоряжение, – сказал Дайджен. – Мать вашего клана попала в ловушку, как и тот Сарф. Надежды на нее мало.

– Ты сказал мало, но не сказал ничего.

– Ты не можешь уберечь своего вождя от глупостей, ибо власть Йим слишком сильна, – сказал Дайджен. – И все же Йим обрела свою долю врагов. Если бы они смогли добраться до нее, самозванка предстала бы перед судом.

Он пожал плечами.

– Но Йим в безопасности в твоем зале.

– Эти враги, – сказал Родрик. – Их обида направлена исключительно против Йим?

– Да, только на нее.

– Значит, они не причинят вреда никому другому?

– Все, чего они хотят, – это справедливости и спасения других от козней Йим.

Родрик на мгновение задумался.

– В зале есть потайной ход.

– И ты откроешь им его секрет?

– Нет, но я впущу их, чтобы они могли найти того, кого ищут.

– Уркзимди повезло, что ты стал их управителем, и когда заклятие Йим будет снято, мать твоего клана тоже узнает об этом.

– Тогда давай сделаем это поскорее, – сказал Родрик.

– Думаю, Йим станет менее осторожной, когда войска уйдут. Вот тогда-то и стоит нанести удар.

***

Хонус провел день с Кронином и его штабом, обсуждая стратегию и логистику. Ему уже доводилось сражаться вместе с генералом, так что роль была привычной. Только ему довелось столкнуться с Бахлом в бою, и каждый человек внимательно следил за тем, что он говорил. Это были мрачные разговоры, но Хонус видел надежду в плане Кронина и тратил свое время на уточнение его деталей. Уже поздно вечером собрание закончилось, и Хонус отправился на поиски Йим.

Вместо него его нашла Кара.

– Хонус, на пару слов.

– Да, Мать клана. Что ты желаешь?

– О, Хонус, зови меня Карой. И я хочу поговорить с тобой наедине. Пойдем.

Она привела Хонуса в пыльную комнату под карнизом, заставленную сундуками и старинной мебелью. Единственное свободное место было перед мансардой, и они стояли там. Из окна открывался вид на деревню и поля за ней, которые сейчас были заполнены беженцами. Кара недолго смотрела на это зрелище, а затем крепко обняла Хонуса.

– О, Хонус! Позаботься о брате. На этот раз я действительно боюсь за него.

– Я бы сделал это и без твоей просьбы, – ответил Хонус. – Теперь я буду вдвойне бдителен.

– Отличный оборот речи. Весьма элегантно для тебя, Хонус. Я знаю, что ты говоришь это, чтобы поднять мне настроение, и, наверное, так оно и есть. Но есть ли у нас шанс, Хонус? Скажи мне, есть ли вообще хоть какая-то надежда?

– Немного. Мы не идем на верную смерть. Если мы хотим остановить вторжение, то Врата Тора – самое подходящее место для этого.

Кара вздохнула.

– Так говорит брат. Если ты согласна, то я уверена, что он прав. Но это так ужасно, когда тебя оставляют ждать и надеяться. И я знаю, что Йим будет несчастна, когда ты уедешь, но, черт возьми, она несчастна, когда ты здесь! Если любовь делает тебя таким несчастным, я лучше забуду о ней.

– Йим отличается от других женщин, – сказал Хонус. – У Карм на нее свои планы.

– Я знаю, – сказала Кара. – Вот это да! Какие-то планы! Она рассказала мне о том, что стала Избранной, когда мы только познакомились. Я не понимала этого тогда и не понимаю сейчас.

– Некоторые вещи недоступны нашему пониманию.

– Это точно!

Хонус схватил Кару за руку.

– Защищай ее, пока меня не будет. У Йим своя судьба, и я верю, что ее судьба может затмить все наши дела.

Кара вгляделась в лицо Хонуса. У нее всегда был талант видеть под его татуировками, и Хонус не сомневался, что она уловила глубину его любви.

– Клянусь Карм, я буду присматривать за Йим, – сказала Кара, сделав Знак Равновесия. – Она будет мне как сестра.

– Тогда мое сердце успокоится.

Взгляд Кары переместился на поле за деревней. К нему направлялась еще одна потрепанная группа.

– Опять беженцы! Как они переживут зиму? И как мы?

– Думаю, наши беды закончатся раньше, – ответил Хонус. – К добру или к худу.

* * *

Трапеза в банкетном зале была приглушенной, занят был только высокий стол. Йим лишь смутно помнила, как ела. Если разговор и был, то она его не заметила. Не уловила она и того, как Родрик уставился на нее. Ее внимание было приковано исключительно к Хонусу, который сидел по другую сторону от Кары. Все, о чем она могла думать, – это то, что он скоро уйдет. Более того, у нее было зловещее предчувствие их разлуки. Я была одинока почти всю свою жизнь, думала она, и могу привыкнуть к этому снова. Однако, познав вкус любви, она боялась, что это не так.

Никогда еще желание покинуть Карм не было таким сильным. Она жаждала уехать с Хонусом и исполнить свое желание. Идея была восхитительно захватывающей. Мы могли бы уехать далеко отсюда, на Северное Побережье или в Облачные горы. Йим знала, что все, что ей нужно сделать, – это сказать Хонусу, что они должны уехать. Он послушается. Он мой Сарф. Йим гадала, воспримет ли Хонус такой отъезд как волю Карм или сочтет его плодом желания. Этот вопрос привел к другим: Сможет ли она скрыться от богини? Сможет ли она скрыть правду от Хонуса? Как он отнесется к ней, если узнает? Если бы только я могла расшифровать слова на его спине! Ирония судьбы заключалась в том, что ответы были так близки, но так и остались непознанными.

Трапеза закончилась, когда Кара поднялась. Она и остальные ушли, но Йим и Хонус остались.

– Надо бы взять вьючную броню и запасную одежду, – сказал Хонус.

– Конечно, – ответила Йим. – Но кто будет нести твою ношу? Теодус сказал, что ты никогда не должен этого делать.

– Солдат будет нести мою ношу, пока я не вернусь.

– Я ему завидую. – Йим тоскливо улыбнулась. – Сначала я ненавидела эту поклажу. Я ненавидел тебя.

– Я дал тебе повод.

– В тот раз, когда я сбежала, одна женщина чуть не превратила меня в колбасу.

– И это улучшило твое мнение обо мне?

– Немного. Но не до конца. – Йим замолчала.

– До чего?

– До того момента, когда я... О, Хонус, лучше бы ты поехал с Кронином, но я не могу смириться с этой мыслью!

Каждый бросился в объятия другого, где они обнялись крепко и отчаянно. Так они простояли долгое время, не разговаривая, словно только прикосновение могло выразить их чувства. Затем Йим прошептала.

– Я не могу поцеловать тебя, потому что не смогу остановиться.

– Тогда получится неловкий марш, – сказал Хонус.

Несмотря на грусть, Йим улыбнулась при мысли о том, что они будут маршировать с сомкнутыми губами навстречу лорду Бахлу.