Текст книги "Змей (ЛП)"
Автор книги: Моника Маккарти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Белла не верила тому, что он говорил, не обращая внимания на то, что ее первоначальное мнение о Лахлане было таким же.
Несмотря на то, в чем Белла обвиняла Лахлана, мысль о том, что он мог бы их предать, не приходила к ней. Он задолжал Россу? Но при упоминании “вознаграждения”, смутное беспокойство зародилось в ней. – Где он? Что вы сделали с ним?
В ее голосе, должно быть, что-то прозвучало. Росс изучающе поднял бровь. – Этот ублюдок вряд ли достоин вашей заботы, графиня. Он тот, кого вы должны благодарить за то, что я здесь. Он не поможет вам. Но вы не волнуйтесь, Лахлан Макруайри получит именно то, чего он заслуживает. Все его долги будут оплачены.
Белла почувствовала резкую боль в животе. Я здесь...
Нет, Лахлан не мог. Белла не могла поверить, что он способен на такое предательство. Сдать их Россу, зная, что их ожидает.
“Доверять мне – это последнее...” вспомнила Белла его предупреждение.
Росс пошел прочь, приказывая своим людям посадить их в повозки, чтобы отвезти в замок Олдерна.
Уильям, должно быть, видел ужас на лице Беллы. Он подошел к ней, прежде чем ее грубо затолкали в телегу. – Здесь какая-то ошибка, миледи. Лахлан не…
Голос Уильяма прервался, неверие наполнило его глаза. Белла повернулась в направлении его взгляда и ахнула. Ее сердце, казалось, съежилось в груди. Белла надеялась, что все происходящее – сон.
Лахлан стоял у подножия холма в окружении нескольких мужчин Росса. Он смотрел на Беллу. Когда их глаза встретились, у нее не осталось никаких сомнений в том, что она увидела: чувство вины.
В груди Беллы была опаляющая пустота, как будто она разом лишилась большей части души. Она доверяла ему. Она думала…
Белла отвернулась. Из всех разочарований в ее жизни – ее отец, ее муж – ни одно не было таким глубоким. Она ведь уже должна была знать жизнь лучше. Она больше не была пятнадцатилетней невестой или маленькой девочкой, просящей о крохах внимания со стороны своего отца.
Лахлан показал ей, каким он был на самом деле – он советовал ей не доверять ему, но она придумала романтические фантазии, заставляя себя верить, что она что-то значит для него. Она действительно убедила себя, что он любит ее. Но все, чего он хотел, было у нее между ног, и когда она отказала ему, то...
Боже, как же ей больно.
– Це…, – Гордон попытался что-то крикнуть, когда телега тронулась, но один из людей Росса толкнул его на землю.
Цена? Это было то, что Гордон пытался сказать? Белла поняла, что это уже не имеет значения. Какая разница, если их поймали?
Мэри Брюс плакала на ее плече, когда телеги загромыхали в сторону Олдерна, и Белла пыталась успокоить ее.
Девушка, которая напоминала ей дочь, смотрела на нее в ужасе. – Что станет с нами, миледи?
– Я не знаю, милая. Я подозреваю, что на какое-то время нас запрут в башне. Это не так уж и плохо. Некоторые комнаты там, я слышала, довольно хорошие.
Ни одна из них не могла предположить, насколько Белла ошибалась.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Замок Данстаффнэйдж, Лорн, 10 Октября, 1308
Это был знак, которого ждал Лахлан. Король не собирался снова давать ему задание. На протяжении двух лет Лахлан вынужден был выжидать. Но больше не будет. Он бросил все после сопровождения женщин, и никто его не остановит. Не Брюс, не Ад Маклауда, не вся проклятая английская армия.
Звуки празднества, которые были слышны в соларе стали достаточным доказательством того, что время пришло. Это была не просто свадьба Артура Кэмпбелла и Анны Макдугалл, которую они праздновали, но и капитуляция Росса – последнего из великих магнатов Шотландии, противостоящего королю Роберту. Ублюдка, который предал Беллу и остальных женщин на милость Эдуарда.
После почти неминуемого поражения, Брюс воскрес как феникс из пепла, победив сначала англичан, а затем могущественную шотландскую знать, выступившую против него. Белла была права: чудесное возвращение Брюса обрастало легендами. Ее вера в короля оправдались.
Именно они подвели ее. Брюс. Он сам. Все.
Дальше это продолжаться не может. С побежденным Макдугаллом и прирученным Россом больше не было оправданий для отсрочек. Больше нет врагов, с которыми надо расправиться, прежде чем Лахлан может отправиться за Беллой.
Лахлан шагал по небольшой комнате со спокойствием содержащегося в клетке льва, одновременно пытаясь избавиться от волнения, кипевшего в нем. Только богу было известно, как много уже было разочарований. Плохая разведка. Слухи об освобождении. Переговоры, которые ни к чему не привели. И даже неудавшаяся попытка спасения.
Он был так чертовски близко. Но один охранник успел поднять тревогу, прежде чем Лахлан оказался на полпути к башне, где висела варварская клетка. Лахлан и другие члены Хайлендской гвардии, сопровождавшие его, едва избежали гибели.
Его всю жизнь будет преследовать то, как он увидел Беллу в этой мерзкой клетке. Она казалась такой худой и бледной. Ее большие круглые глаза занимали пол-лица, когда она смотрела вдаль с отчаянием, от которого все его внутренности сжались в тугой узел. За всю свою жизнь Лахлан никогда не чувствовал себя настолько беспомощным. Видеть ее и не иметь возможности поговорить – он просто обезумел от этого.
Некоторым утешением для Лахлана стало то, что Белла была выпущена из клетки вскоре после попытки освобождения, но осознание неудачи грызло его изнутри.
Он больше не допустит провала. Не в этот раз.
Прошло несколько минут, прежде чем он услышал, как открылась дверь. Вошел король, сопровождаемый Тором Маклаудом, капитаном Хайлендской гвардии – Вождем, такое ему дали прозвище. Никто не хотел отрываться от свадебных гуляний.
Король сел в похожее на трон кресло, еще недавно принадлежавшее Джону Макдугаллу, лорду Лорна, и смерил Лахлана тяжелым взглядом. – Я предполагаю, поскольку это не могло подождать до утра, что речь пойдет о графине?
Лахлан посмотрел на мужчину, который говорил так спокойно. Но Лахлан знал, что Роберт Брюс, Король Шотландии, был спокоен только внешне. Два года, прошедшие с момента пленения женщин в Тейне, были для Брюса почти такими тяжелыми, как и для Лахлана. Почти. Но не совсем.
Брюс не несет ответственности за их пленение.
– Графиню переводят в другое место; ее и Мэри.
Король подался вперед; Лахлан явно удивил его. – И как ты узнал об этом?
Лахлан пожал плечами. – У меня есть свои источники.
Глаза Брюса сузились. – Подкуп шпионов? Черт, Змей, почему ты мне об этом не сказал? На это идут все деньги, которые я тебе плачу?
Рот Лахлана сжался в жесткую линию. Он не мог сказать всего даже королю.
Маклауд вмешался, чтобы разрядить напряженность. – Куда их переводят?
Лахлан покачал головой. – Я не знаю. Не имеет значения. Это возможность, которой мы ждали. Когда Белла покинет замок, это будет лучшим временем для спасения.
Король и Маклауд обменялись взглядами, но ни один из них не согласился.
– Я не удивлен, что они решили сделать что-то с Беллой, – сказал Брюс через мгновение. – Бьюкен мертв и больше не требует ее головы, де Монтермеру удалось уговорить нового английского короля освободить Беллу из клетки, но с тех пор никто не знает, что с ней делать. Никто не хочет, чтобы она была где-то поблизости. Она – черное пятно на репутации предыдущего Эдуарда и Англии. А, кроме того, слишком яркий символ сопротивления, чтобы ее можно было просто отпустить на свободу. Англичане хотят, чтобы она исчезла. Я полагаю, это будет монастырь или замок в отдаленной части Англии. Но это не объясняет, почему они переводят Мэри.
Ответа никто из них не знал.
– Когда это должно произойти? – Спросил Маклауд. Капитан Хайлендской гвардии и в свое время один из самых яростных врагов Лахлана хотел знать каждую деталь.
– Мой источник говорит, что в течение нескольких дней. Они сейчас ведут приготовления. По понятным причинам, подготовка идет очень тихо.
– Как мы можем быть уверены, что твой источник говорит правду? – Спросил король. – А что если это ловушка?
Губы Лахлана сжались в тонкую полоску. – Это риск, на который я готов пойти. Я уезжаю сегодня вечером.
Он посмотрел на обоих мужчин, ожидая, что один из них или оба начнут спорить с ним.
Молчание затянулось. Лахлан почувствовал, что ему не понравится то, что будет дальше. Он оказался прав.
– Ты уверен, что это хорошая идея? – Спросил Брюс. – Возможно, будет лучше, если ты позволишь Маклауд…
Лахлан наклонился вперед. – Нет, никому другому я не собираюсь доверить это дело.
Король сделал вид, что не заметил угрозы, но Маклауд нахмурился. – Осторожнее, Змей, – сказал он. – Ты говоришь сейчас не совсем разумно.
Это было мягко сказано. Черт возьми, даже «одержим» было бы мягко сказано. В тот момент, когда он увидел, что ее посадили в повозку, зная, что он несет за нее ответственность, Лахлан поклялся, что увидит Беллу свободной.
Когда он узнал о судьбе, постигшей ее, он обезумел от необходимости вытащить ее. Но задержки, войны и неудачные попытки стояли на его пути. Теперь, благодаря этой новой информации, у него появился еще один шанс. Действительно, он не уступит это дело никому. Это была его миссия.
– Король имеет веские основания для осторожности, – добавил Маклауд.
– Да, – сказал Брюс. – Спасибо Джону из Лорна, твоя личность как одного из членов моей "секретной" армии недавно была раскрыта. Ты сейчас один из самых разыскиваемых людей в Шотландии. Если попадешь в плен, англичане будут пытать тебя, пока ты не раскроешь имена других. За награду в три сотни марок, все будут охотиться за тобой. Ты должен оставаться в тени некоторое время. Возможно, посетить остров, который скоро назовешь своим домом.
Лахлан был готов взорваться. Король не отвлечет его разговорами о награде. Лахлан согласился на три года службы, и они уже прошли. Брюс еще на первом совете пообещал ему землю и деньги. Его долги будут, наконец, оплачены, и Лахлан найдет уединение и покой, которых он жаждал. Он уже почти все сделал. Но у него было одно последнее задание, которое необходимо было завершить, прежде чем он сможет оставить службу.
– Я подвергался пыткам прежде, – сказал Лахлан упрямо. – Они не заставят меня раскрыть имена. Ничто не сможет остановить меня. – Лахлан следил взглядом за королем. – Я должен это сделать.
Король молча изучал его некоторое время, прежде чем повернуться к Маклауду. Свирепый вождь Островов пожал плечами. – Я и не рассчитывал, что он образумится.
– Я тоже, – король сказал с покорным вздохом. Он повернулся к Лахлану с мрачным лицом. – Ты должен быть осторожным.
Король не должен был ему этого говорить. У Лахлана не было желания попасть еще раз в тюремную яму. Мрачные дыры в земле не были его любимыми воспоминаниями. Лахлан подавил рефлексивную дрожь. Чтобы освободить Беллу, он пошел бы и на это. Он пошел бы на все. – Кого я могу взять?
Король и Маклауд посовещались наедине, прежде чем Маклауд ответил. – Налетчика, Дракона, Охотника и Гарпуна.
Лахлан произнес слова клятвы. Он был рад Ламонту с его навыками отслеживания и Маклину с его даром оперативного планирования, но потратит половину своего времени в попытках помешать Бойду и Сетону убить друг друга. – Как насчет Святого и Тамплиера? – спросил Лахлан, вспомнив Маккея и Гордона.
– Они отправятся со мной, как Ястреб и Стрела, – сказал Маклауд. – Если их обеих переводят, то мы попытаемся освободить Мэри.
Лахлан угрюмо кивнул. Как и Белла, юная Мэри Брюс была подвешена в клетке на башне замка в Роксбурге.
Эдуард I сначала хотел повесить дочь Брюса Марджори в клетке в Тауэре, но ей смягчили приговор. Как и ее тетя – Кристина – Марджори вместо этого была отправлена в монастырь.
Королева, вероятно, благодаря своему могущественному отцу, приближенному Эдуарда I графу Ольстеру, была помещена под домашний арест в Берствике. Молодой граф Мар был отправлен к английскому двору для дальнейшего воспитания. Графу Атоллу, однако, не повезло. Его отправили на виселицу.
Маккея и Гордона приняли за обычных воинов. Они были заключены в тюрьму замка Уркхарт и провели там несколько месяцев, но Лахлану и другим членам Хайлендской гвардии удалось освободить их.
– А другие женщины?
Лицо Брюса был мрачным. – Я получил известие от моего старого друга Ламбертона, епископа Сент-Эндрюсского – освобожденного из тюрьмы, но все еще удерживаемого в Англии – что с моей женой, дочерью и сестрой Кристиной хорошо обращаются. Они все еще слишком далеко на юге Англии и их слишком хорошо охраняют, чтобы что-либо предпринимать. Но когда придет нужный момент, я сам поведу проклятый спасательный отряд.
Лахлан кивнул. Хотя он пожелал всем женщинам быть освобожденными, но из-за жестокого обращения в первую очередь надо было спасти Беллу и юную Мэри.
Когда команда собралась, Лахлан не стал терять времени. Еще до рассвета он со своими товарищами выехал в сторону Бервика.
Белла стояла и смотрела в маленькое окошко своей комнаты в башне, наблюдая, как люди суетятся во дворе, как они в течение дня выполняют свои обязанности. После двух прошедших лет, лица были знакомы ей. Вот Гарри, молодой конюший, носит воду для лошадей, и Энни, молодая девушка из деревни, которая, кажется, ищет любой предлог, чтобы задержаться рядом с Уиллом, стражником в зелено-золотистой одежде, который отличился в стрельбе из лука.
Это были не настоящие их имена, конечно. Но за рукоделием, чтобы скоротать время, она придумала имена и истории для жителей и обитателей замка. Порой это было довольно занимательно, почти как наблюдать за игрой. Но самое главное, это был способ избавиться от однообразия, которое стало ее самым упорным врагом – внутри клетки или вне ее.
Белла стояла у окна большую часть дня. Окно было небольшим, зато не было никакой решетки, чтобы заслонять вид. Иногда, на долю секунды, она забывала маленькую комнатку позади себя. Забывала об удушающем ощущении несвободы, которое никак не проходило, хотя с момента ее освобождения из клетки прошло три месяца, девяносто семь дней, если быть точной.
Но Белла была достаточно осторожна и не смотрела вверх. Она никогда не будет смотреть вверх.
Белла знала, что расположение ее комнаты не было случайным. Ее поместили в комнату в башне как раз напротив клетки. Это был просто еще один способ мучить и воздействовать на нее, не дать ей забыть, что с ней могут сделать.
Как будто она в состоянии забыть. Ей не нужно видеть, чтобы помнить весь ад ее заключения в клетке. Белла ни на мгновение не могла избавиться от воспоминаний.
Как она прошла через это, она не знала. Ее дочь. Ее гордость. Упрямый отказ позволить им победить. Так или иначе, она справилась. Белла научилась игнорировать, что люди всегда наблюдали за ней. То, что у нее никогда не было даже момента уединения. Жалостливые взгляды. Решетка. Белла сопротивлялась чувству заточения ходьбой на месте, разминала ноги и руки каждое утро. Облегчая скуку, придумывала истории о людях во дворе.
Единственное, с чем она ничего не могла поделать, был холод. Она непроизвольно поежилась. Эта небольшая, сырая, бездушная комната казалась жаркой по сравнению с клеткой.
Белла вышла из клетки похудевшая, ослабевшая и печальная, но с гордо выпрямленной спиной, и поднятой головой.
Она пережила это один раз, но Белла не думала, что сможет сделать это снова. Только когда ее освободили из клетки, ужас произошедшего настиг ее. Но с каждым днем она становится сильнее и чувствует, как прежние силы возвращаются к ней.
Внезапно хлопнула открывшаяся дверь. Белла напряглась, точно зная, кто это был. Другой, кроме скуки, постоянной составляющей ее долгих мучений был сэр Саймон. Ее личный мучитель.
Белла повернулась, зная, что если она проигнорирует его, будет хуже.
Его глаза сузились, как будто он пытался найти что-то преступное в том, что она делала. – Вы проводите много времени, глядя в окно.
Паника сжала ее горло. Окно было единственным, что удерживало ее от сумасшествия. Если он догадался, как важно для нее...
Белла почувствовала, что во рту пересохло. Она облизала губы быстрым движением языка ее, но тут же пожалела об этом, увидев, как вспыхнули глаза Саймона. После двух лет, она поняла, что не стоит привлекать внимание к любой части своего тела, особенно к губам, но нервозность заставила ее совершить ошибку. – Я просто голодна, и задумалась на время. Вы принесли мне еду?
– Я не ваш чертов слуга, – сказал он с досадой, но Белла знала, что будет дальше. Отвлечь Саймона, разозлив, было лучшим способом отвести его внимание от ее слабости.
Белла подняла гордую голову, зная, что играет с огнем. – Тогда чего же вы хотите?
Кулаки его сжались, как и челюсти. – Вы уезжаете.
Ее рот широко открылся. Белла была так ошеломлена, что на мгновение забыла следить за собой. Она пыталась утихомирить нечаянный взрыв надежды. Может, она неправильно его расслышала? – Уезжаю? – эхом отозвалась Белла.
– Да. – Саймон наблюдал за Беллой, играя с ней как с мышью, точно зная эффект, который произведут его слова.
Белла села на табурет и взяла рукоделие, стараясь сделать вид, что он не сказал ничего важного, заставляя свои дрожащие пальцы держать иглу, зашивая льняную тунику. Она спросила с легкой заинтересованностью, как будто полностью владея собой. – Куда я еду?
Неужели война закончилась? О ее освобождении договорились? Она могла, наконец, вернуться домой?
– В монастырь.
Приступ разочарования был незначительным. Если ее не отправляли домой, то монастырь был, конечно, предпочтительнее вооруженной крепости Бервика. Монастырь давал ей надежду на спасение.
Но Саймон знал, о чем она подумает, и стремился только помучить Беллу. Он улыбнулся, перед тем как добавить, – на окраине Бервика есть кармелитский женский монастырь. Вас отвезут туда, и вы немедленно примете постриг.
Постриг? Господи Боже! Все ее чувства взбунтовались. Белла хотела выкрикнуть свой отказ, ее передернуло от одной только мысли о монастыре. Постриг был тюрьмой, из которой ей никогда не выйти. После того, как она его примет, дороги назад не будет. Она будет заперта навсегда. Одиночество… монотонность… заключение никогда не закончится. О, Боже, она должна была предположить, что должен быть какой-нибудь жестокий подвох.
Но годы контроля над своими эмоциями с Бьюкеном хорошо послужили ей во время заключения в Бервике. Выражение ее лица не отразило ни капли того ужаса, который она испытала.
Но Саймон все-таки знал. – Это должно сделать вас счастливой, – сказал он. Его темные глаза оглядели ее бесформенное шерстяное платье. Тонкого платья, в котором она попала в плен, уже давно не было, его заменили на обычное, которое носила обслуга замка. Грубо сшитое, из толстой колючей шерсти, но это не имело значения. Оно было теплым. – Вы ведете себя как монашка уже не один год, – глумился Саймон, похотливо глядя на нее. Ее бедра невольно сжались. – Теперь вы будете одна.
Белла услышала горький упрек в его голосе. Насколько легче ей было бы, если бы она согласилась на его требования! Позволила бы ему использовать свое тело, как Бьюкен делал в течение многих лет. У нее было бы больше угля для жаровни, больше одеял для ее сырой лежанки, лучшее питание, множество предметов, которые сделали бы тюремное заключение, если не удобным, то, по крайней мере, сносным.
Но Белла не могла пойти на это. Не только потому, что каждая мелочь в Саймоне возмущала ее. Коричневые пятна на зубах. Белые хлопья в его жирных темных волосах. Пот, от которого его лицо блестело как рыбья чешуя. Нет, подчиниться ему станет тем, что она никогда не сможет себе простить. С мужем у нее был долг. С Лахланом она по глупости поверила, что между ними нечто особенное. Но с Саймоном она будет продавать себя. И будь она проклята, если она даст подтверждение слухам. Сначала про Роберта, а затем после ее захвата благодаря Россу, про Лахлана.
Беллу не волновало, что люди называли ее шлюхой, она не станет таковой на самом деле.
Так что она пережила холод, голод, и два года бесконечных мучений. Дважды Саймон зашел слишком далеко и чуть не убил ее. После того, как он дал ей испортившуюся пищу, ее сильно тошнило и рвало. В другой раз он наказал ее за неповиновение, отняв у нее одеяла в холодную и дождливую ночь; Белла чуть не замерзла до смерти.
Как и ее бывший муж, Саймон хотел увидеть ее реакцию. Он искал способы, чтобы сломать Беллу. Много раз за два года она хотела уступить. Но одно удерживало ее: дочь. Ей пришлось пройти через это ради Джоан.
– Я слышал, что кельи там маленькие и без окон, – сказал он ехидно. Белла подавила дрожь. Хотя она спрятала свой страх, он все-таки догадался. – Но вы привыкли к этому, не так ли, графиня? – Саймон подчеркнул последнее слово, потом хлопнул себя по лбу с преувеличенным чувством. – Ах, да, совсем забыл. Бьюкен умер, и король Эдуард II решил, что вы уже не графиня.
Белла выдержала его взгляд и улыбнулась. – Да, теперь я всего лишь дочь и сестра главы самого древнего и могущественного из всех шотландских графств.
Лицо Саймона стало багровым. Белла могла быть разведенной женой, и король мог отнять у нее титул мужа, но она все-таки происходила из самой благородной шотландской семьи, и, как таковая, была гораздо выше этого грубого скота.
Когда Маргарет, ее единственный источник известий, несколько месяцев назад рассказала о смерти ее мужа, Белла ничего не почувствовала. Ни счастья, что человек, который желал ее смерти в течение двух лет, встретил свою собственную, ни даже облегчения от понимания, что она никогда не увидит его снова. Ее единственная мысль была о дочери. Джоан была теперь одна. Что с ней?
Смерть Бьюкена наполнила ее еще большей решимостью выйти из этого кошмара и возвратиться к дочери. Чего она никогда не сможет сделать, если примет постриг.
Саймон в три шага пересек небольшую комнату. Он вырвал рукоделие из рук Беллы и резко поднял ее, удерживая перед собой.
Белла висела в его руках, как тряпичная кукла. Привыкнув к такому обращению, она не сопротивлялась и не чувствовала страха. Саймон был злым, мерзавцем с грязной душой, который хотел бы избить ее, если бы получил шанс, но самое страшное, на что он осмелился, была грубая хватка и несколько синяков.
Саймон хотел ее изнасиловать, и не раз, как полагала Белла; но, несмотря на варварское наказание, которое для нее придумали английские короли, они, видимо, не потеряли последней связи с цивилизованностью. Ее происхождение защищало ее, и Белла никогда не позволяла Саймону забыть об этом.
Его лицо было так близко, что Белла могла видеть все черные поры на его кривом носу. Она привыкла к его вони, и уже не передергивалась от отвращения, а только морщила нос.
– Вы – просто надменная, бесполезная шлюха. Выставлялись передо мной напоказ, пытались соблазнить меня, забыть мои обязанности. Но посмотрите на себя: бледная, тощая ворона. Я буду рад избавиться от вас. – Саймон сильно встряхнул ее. – Но вам лучше усмирить ваш острый язык. Монахини не будут терпимы, я имею в виду вашу греховную гордость.
Если бы у нее хватило сил, она рассмеялась бы. Она соблазняет его? Он терпимый? Несомненно, этот шут на самом деле верил в то, что говорил. Но его слова задели крошечный кусочек тщеславия, которое у нее еще оставалось. Годы заключения нанесли такой же ущерб внешности, как и душе? Белла не видела своего отражения в зеркале больше двух лет.
Но какое значение это имеет в женском монастыре?
Белла не ответила, просто встретила его гнев молчаливым, бездушным взглядом. Саймон ненавидел, когда она делала это. И небо помоги ей, как бы плохо это ни было, что-то внутри нее не могло не игнорировать его.
Это то же самое, что было с мужем.
Саймон оттолкнул ее в сторону, выругавшись. – Будьте готовы утром. Комендант сам проводит вас.
Белла взяла свое рукоделие, как будто этого неприятного эпизода никогда не происходило. – Я отправлюсь в монастырь, – сказала она тихо. – Но никто не может заставить меня принять постриг.
Белла не сводила глаз с иглы, зашивая тунику. На мгновение она подумала, что Саймон ее не слышал. Но брошенный украдкой взгляд из-под опущенных ресниц сказал ей, что он все прекрасно понял. Дрожь пробежала вниз по ее спине. Он улыбался.
Сердце Беллы забилось сильнее, она знала, что за этим последует. У англичан было одно оружие, перед которым Белла была бессильна.
– Это очень плохо, – сказал Саймон. Несмотря на безразличие его тона, Белла почувствовала перемену. Ее победы всегда были недолговечны. – Я считаю, что сэр Джон пересмотрит вашу просьбу.
Ее сердце остановилось. Белла старалась не реагировать, но его слова мучили ее надеждой. – Комендант согласился позволить мне увидеть мою дочь?
Позволив своим тюремщикам узнать ее отчаянное желание увидеть дочь, Белла совершила большую ошибку. Они контролировали ее поведение, размахивали обещанием связаться с Джоан, как будто она – заяц, а у нее перед носом висит вкусная морковка.
– Ваша дочь не хочет вас видеть.
Белла напряглась. Сэр Джон сказал ей, что Джоан отказалась от нее год назад, отрицая всякую связь с “шотландской мятежницей”. Белла подняла подбородок. – Я отказываюсь верить в это.
Саймон пожал широкими плечами, из-за сутулости которых он напоминал обезьяну. – Очень жаль, тем более что она была так близко.
– Близко? – Спросила Белла хрипло, сердце ее, казалось, билось в горле.
Саймон улыбнулся как монстр-садист, каковым он и был. – Ах, вы не знаете? Она находится в Роксбурге на свадьбе своей кузины.
Белла похолодела.
Роксбург. Всего в дне езды. Боже, так близко! Белла считала, что Джоан до сих пор живет в имении Бьюкена в Лестершире с ее дядей Уильямом, пока решается вопрос о попечении. Из-за осознания, что ее дочь была настолько близко, безразличная маска на ее лице растаяла как от кислоты.
Саймон внимательно следил за Беллой, точно зная, что его слова сделали с ней. – Я полагаю, что это не имеет большого значения, поскольку вы не заинтересованы в предложении сэра Джона.
Он повернулся, чтобы уйти.
Белла сжала кулаки, пытаясь сопротивляться, зная, что все это игра, но была бессильна сделать это. Если есть хоть малейший шанс... – что предлагает комендант?
Сэр Джон де Сигрейв был назначен Хранителем Шотландии, сэр Джон Спарк сменил его на посту коменданта Бервика.
Саймон самодовольно улыбнулся. Этот скот просто наслаждался. – Сэр Джон разрешит вам написать девочке и гарантирует, чтобы вы получите ответ. Если ваша дочь захочет продолжить переписку, вам разрешат это, пока у монахинь не будет причин для недовольства. Как только вы примете постриг, девочке разрешат навещать вас так часто, как ей захочется.
Белла не могла дышать. Действительно ли это было возможно? Ей, наконец, разрешат встречу с дочерью? Или это была очередная уловка, чтобы добиться от нее послушания?
– Почему я должна верить вам? Комендант и раньше давал обещания.
Как только Беллу выпустили из клетки, ее тюремщики использовали возможность встречи с дочерью, чтобы держать ее в подчинении. Но когда встреча приближалась, они всегда находили небольшие провинности, чтобы отменить свидание.
– Вы не в том положении, чтобы выдвигать требования. Вы мятежница. Предательница. Считайте, что вам повезло, что вы до сих пор не висите в клетке. Я сказал сэру Джону, что он слишком мягок с вами, и это то, как вы отблагодарили его? Вы примете постриг, миледи, – глумился Саймон, – или вы будете не единственной, кто пострадает от последствий ваших поступков.
Белла знала, что он всего лишь пытался напугать ее, но это сработало. После неудачной попытки людей Роберта освободить ее из клетки, тюремщик не слишком тонко предупредил ее, что Джоан тоже пострадает, если она попытается сбежать.
Саймон злобно улыбался. – Даже не хочется думать о неприятностях, которые могут произойти с юной девушкой, у которой никого нет, чтобы защитить ее. Сейчас в Англии свирепствует лихорадка. А вы знаете, как легко простудится.
Кровь Беллы заледенела. Сердце гремело в ушах. – Вы угрожаете молодой девушке? Моя дочь является единственной наследницей графа Бьюкена – верного подданного вашего короля. Он разрешит пролить кровь невинного ребенка, чтобы наказать ничтожную женщину?
– Ничтожную? – фыркнул Саймон. – Вы причинили королю почти столько же проблем, как король Гуд. Знаете ли вы, что коменданту Бервика пришлось принять закон, запрещающий ношение розовых роз? Я бы так и давил их каблуками, как король и сделает со всеми вашими друзьями повстанцами. Его глаза прищурились. – И никто никому не угрожает, я просто констатирую факт. Вы же не хотите, чтобы девочку наказывали за действия ее матери, верно? Король хочет, чтобы вы стали монахиней, и если бы я был на вашем месте, я склонил бы голову и нашел немного смирения, чтобы усмирить свою опасную гордыню.
Саймон хлопнул дверью. Белла услышала, лязг засова и затем щелчок замка.
Обе меры предосторожности были излишни. Ее тюремщики знали, что она не сделает ничего, что подвергнет опасности человека, который волновал ее больше всего в мире. Ее судьба решилась еще в тот момент, когда Саймон вошел в комнату, вызов ее был иллюзорным. Пока Эдуард Английский удерживал Джоан, он контролировал Беллу.
Слеза скатилась из уголка глаз, прожигая путь вниз по ее щеке. Монашка. Всю жизнь заточенная в монастыре. Она не хотела...
Нет. Белла вытерла слезы с глаз. Неважно, чего она хотела. Она сделает все, что возможно, чтобы ее дочь была в безопасности.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Приближаться к вражеской крепости было не самым разумным решением для любого из людей Брюса, но для Лахлана, за голову которого назначили награду и разыскивали по всей Шотландии, это граничило с безрассудством. Если Лахлан будет пойман, или кто-нибудь узнает его, он по собственному опыту знал, что с ним произойдет. Хотя Лахлан знал, что он может выдержать самые жестокие пытки, он также был уверен в том, что совершенно не хочет пройти еще раз через подобное, но представилась возможность, и Лахлан решил использовать ее. У них будет гораздо больше шансов на успех, если графиня будет подготовлена, когда произойдет нападение. Кроме того, может у него больше не будет возможности?
Лахлан поглубже натянул капюшон (вообще-то для теперешнего сложного задания одет он был самым подходящим образом) , следуя за гвардейцем замка вверх по лестнице. Молодой английский солдат повернулся, чтобы посмотреть на него еще раз, но глубокий капюшон скрывал черты Лахлана, и его склоненная голова не способствовала разговору.
Если Лахлану еще не было гарантировано вечно гореть в адском пламени, то он обязательно получит такую возможность. Он был последним человеком на свете, который мог носить одежду священнослужителя. Бог знает, сколько грехов он совершил, просто приняв участие в войне. Тело адски чесалось. Кому нужна власяница из такой грубой шерсти?
