Текст книги "Змей (ЛП)"

Автор книги: Моника Маккарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Лахлан еще не договорил, как получил ответ. Его голова дернулась на звуки, раздававшиеся снаружи, когда отряд солдат окружил их, налетев как стервятники.

Нет. Его разум боролся с сердцем. Лахлан помчался к открытой двери, не желая верить в происходящее.

Но когда он увидел, что Деспенсер и Комин вышли из-за деревьев, он понял непреложную истину: Белла привела его прямо в ловушку.

Потрясение пронзило все его существо. Но боль от предательства, которая последовала за ним, кинжалом впилась в его сердце.

Не снова. Он не мог повторить ту же ошибку. Белла любила его. Она никогда не предаст его. Должно быть объяснение.

Когда солдаты подошли к нему, Лахлан повернулся и посмотрел на Беллу. – Почему?

Если он надеялся на то, что она будет все отрицать, то был разочарован.

– Прости, – крикнула Белла, и ее лицо исказилось в отчаянии. – Господи, Лахлан, мне так жаль. – Солдаты схватили его сзади. Лахлан не сопротивлялся. Это было правдой. – Они схватили Джоан. У них моя дочь!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Они солгали ей.

Белла подумала, что момент, когда они увели Лахлана, когда увидела шок от измены, отразившийся на его лице, был худшим моментом этого отвратительного кошмара. Но ее вернули в замок Бервика, бросили в караульное помещение и сказали, что она не встретится со своей дочерью, в конце концов, ее дочь даже не знала, что Белла здесь, и что все было ложью, чтобы заманить ее, а то, что она предала Лахлана, сделало все намного хуже.

Ее дочь никогда и не была в опасности. По словам Уильяма, она отвергла какую-либо связь с матерью и наслаждалась своим положением в Англии. Белла с облегчением узнала, что ее дочери ничто не угрожает, но отказалась верить остальному.

Ей было стыдно за то, как легко ее обманули. Как снова использовали страх за дочь, чтобы контролировать ее, но на этот раз – заставив предать любимого человека.

Выражение его лица, когда Лахлан понял, что происходит, будет преследовать Беллу всю оставшуюся жизнь. Она откинулась назад к каменной стене. Какой бы короткой ее жизнь ни была.

Отчаяние затопило Беллу. Найти счастье после стольких лет одиночества и потерять его так жестоко – это был сокрушительный удар. Лахлан никогда не простит ее. Она поступила как его жена и мать, она была просто еще одной женщиной, которая предала его.

Даже от понимания, что у нее не было выбора, не становится легче. Лахлан мог бы сбежать из тюрьмы, а ее дочь – нет.

Лахлан был прав. Каждый способен на предательство, потому что у каждого есть слабое место. И у Беллы тоже.

Белла склонила голову на колени, ее сердце надрывно сжималось. Где он? Что с ним происходит? Они мучают его? Он проклинал ее прямо сейчас за то, что она с ним сделала?

Белла не могла вынести саму мысль об этом.

По щекам потекли слезы, едкие, как кислота. Боже, как же она все испортила! Не только Лахлан, но ее дочь тоже. Теперь все они были отданы на милость Эдуарда и его людей.

Боже, что с ними будет?

Англичане не оставили ему ни единого шанса на побег.

Последнее, что Лахлан вспомнил, когда его облили ледяной водой, было застывшее от муки лицо Беллы. Поскольку он начал вырываться, Лахлану сковали руки, а затем он чувствовал взрыв боли за ухом. Его ударили сзади – это был боевой молот или рукоятка меча.

Ледяная вода резко вернула Лахлана в сознание. Он сел, почувствовав, как его голова взорвалась от боли, а затем его накрыл приступ тошноты. Лахлан упал на бок, его рвало на землю, а в глазах двоилось.

– Похоже, он пришел в себя, – услышал Лахлан голос сверху.

Он поднял глаза, увидев человека, смотрящего на него сверху через квадратное отверстие, расположенное примерно в десяти футах над ним. Это был единственный источник света в темной яме, и Лахлан постарался мгновенно запомнить как можно больше, прежде чем ответить, зная, что как только охранник закроет дверь, в яме станет так же темно как в аду.

Желчь снова подступила к горлу, но Лахлан не позволил себе об этом думать. Ему нужно было удержать панику в узде. Но она неумолимо нарастала в глубине его сознания.

Стены, казалось, сужались вокруг него. Лахлан начал задыхаться, и он огромным усилием заставил легкие дышать.

Яма была размером десять на пятнадцать футов, сложенная из твердого, неровного, грубо обработанного камня, и, казалось, была создана природой, а не человеком. Пол был покрыт песком и обломками камней. Кости, пучки старой соломы и затвердевшие человеческие экскременты были сдвинуты в один угол – все, что осталось от последнего обитателя. Хотя Лахлан не увидел никаких признаков крыс, он почти слышал их писк и шуршание лап.

Пот выступил на холодном лбу. Оставайся спокойным. Думай.

Лахлан нашел то, что искал, в дальнем углу.

Когда Лахлан не ответил, мужчина вылил на него еще одно ведро ледяной воды.

На этот раз Лахлан осознал весь ужас своего положения. Вода ударила по обнаженной коже. Прежде, чем сбросить Лахлана в яму, его полностью раздели. У него не было ни инструментов, ни оружия.

Как, черт возьми, он освободит руки?

Он машинально потянулся к кандалам, ощупывая их руками. Железные наручники вдруг показались еще прочнее – теперь, когда Лахлан понял, что он не сможет снять их.

Паника загремела сильнее, как свора бешеных собак, ожидающих освобождения.

Лахлан потряс головой, чтобы избавиться от этих мыслей, разбрызгивая капли воды из мокрых волос. – Спасибо за ванну, – ответил он. – В следующий раз не могли бы вы дать немного мыла? – Лахлан принюхался. – Здесь воняет.

Мужчина усмехнулся. – Через некоторое время вы перестанете это замечать. Я рад, что вы в таком хорошем настроении. Оно вам понадобится. Для вас приготовили нечто особенное. Он сделал паузу для пущего эффекта. – Экстрактор. Уверен, что вы слышали о нем.

Кровь Лахлана застыла. Экстрактор – самый жуткий из палачей английского короля, который был известен тем, что умел извлекать информацию даже у самых стойких заключенных.

Ум Лахлана наполнялся образами – воспоминаниями о том, что он пережил раньше, и вещами, о которых он узнал с тех пор.

Но он никак не показал своей реакции на слова тюремщика. – Вы можете избавить его от путешествия. Раньше я уже встречал людей, подобных ему.

Хотя лицо тюремщика было в значительной степени скрыто тенью, Лахлан увидел его улыбку. – Мы слышали, что с вами может быть трудно. Но он приедет, чтобы встретиться не только с вами. – Тюремщик повернул голову. – Приведи ее.

Боже, нет! Сердце Лахлана пропустило удар. Каждый мускул в его теле вспыхнул в желании сражаться. Но он понимал, что ничего не может сделать.

– Стойте! – закричала Белла. – Куда вы меня ведете?

Страх в ее голосе сжал сердце Лахлана ледяными тисками. Но он был совершенно бессилен.

Лахлан услышал приглушенные звуки борьбы сверху, пока двое мужчин тащили Беллу. Лахлан заставил себя оставаться совершенно неподвижным, когда тюремщики подтащили к отверстию, через которое он мог ее видеть.

– Лахлан! Господи, Лахлан, это ты? Что они с тобой сделали?

Его рот искривился в гневе. – Уберите эту суку отсюда.

Белла ахнула, застыв в шоке. – Лахлан, пожалуйста, прости. Я ничего не могла сделать.

– Ты думаешь, я хочу слушать твои объяснения? Ты предала меня, – он злобно плюнул. – Уберите ее на хрен с моих глаз!

Лахлан услышал ее тихие всхлипы, когда мужчины потащили ее назад. Грудь Лахлана жгло огнем. Когда снова появился первый охранник, Лахлан добавил, – я с нетерпением жду рассказа о том, что ваш гость сделает с этой сукой. Когда он закончит, я хочу сделать то же самое.

Тихие крики Беллы рвали его сердце, пока ее уводили прочь.

Охранник нахмурился, как будто его планы были нарушены. – Я думал, что вы любовники.

– Из-за нее я оказался здесь. Вы думаете, меня очень волнует, что с ней, к черту, произойдет?

Очевидно, это была не та реакция, которую ожидал охранник.

Именно этого и добивался Лахлан.

Охранник покачал головой. – Ты хладнокровный ублюдок, Макруайри. Но у тебя будет время подумать об этом. Экстрактор будет здесь завтра вечером.

И прежде чем Лахлан успел что-нибудь сказать, дверь захлопнулась, и он погрузился в море темноты.

Лахлан знал, что не может рассчитывать на то, что тюремщики поверили тому, что он сказал о Белле. Мысль о том, что они могут с ней сделать, чтобы заставить его говорить...

Его желудок сжимали спазмы. Он долго не продержится. Он мог надеяться, что задержит их ложью, но надолго ли? Как много у него времени до того, как он столкнется с выбором: наблюдать за мучениями любимой женщины или предать своих друзей?

Он должен был лучше думать, прежде чем делать Брюсу смелые заявления о своей способности противостоять любым пыткам. У каждого был свой предел. Даже у него.

Белла защищала дочь. Как Лахлан мог винить ее в том, что она сделала? Когда она столкнулась с невозможным выбором, она предпочла защитить свою дочь. Злость от предательства, которую он чувствовал, превратилась в понимание, когда Лахлан узнал правду. Он мог только гадать, какими угрозами ее заставили согласиться.

И что Белла переживала сейчас, снова попав в тюрьму?

Ему нужно как можно скорее выбраться отсюда. Ум Лахлана продолжал работать в темноте. В яме было так темно, что он не мог видеть собственных ног. Во всем этом была одна положительная сторона: страх за Беллу подавил страх перед тюремной ямой.

Лахлан двигался по периметру ямы, медленно приближаясь к куче костей. Это было нелегко, когда его руки были скованы за спиной, но Лахлан рылся в ужасной куче, отбрасывая все, что было слишком большим. В конце концов, он нашел кусок, который мог пригодиться – он был по размеру как его мизинец.

Лахлан встал. Найдя камень на нужной высоте, он крепко зажал кость и ударил руками назад. Лахлан выругался, когда от удара его пальцы разжались. Ему пришлось шарить по полу в темноте, чтобы найти кость. На второй раз у него получилось. Кость раскололась пополам.

Лахлан ощупал обе части и выбрал более острую из двух, и еще немного заточил ее о камень.

Когда он добился нужной формы и размера, Лахлан осторожно принялся за работу с кандалами. Ему потребовался час, в основном потому, что он не хотел спешить и сломать кость в замке, но, в конце концов, его руки были свободны.

Чувствовать себя в темноте стало легче, и Лахлан стал ощупью исследовать яму, пока не нашел то, что заметил раньше: небольшой прямоугольный водосток.

Замок Бервика был построен на участке земли, прилегающей к морю. Во время прилива этот участок окружала вода. Водосток был необходим для того, чтобы избежать затопления камеры. Железная решетка закрывала его, но если у Лахлана получится вытащить решетку, он мог бы протиснуться и выйти через ход водостока.

Лахлан больше часа пытался вытащить решетку. Он продел цепь от кандалов, сквозь решетку и потянул. Но она казалась вросшей в камень.

Лахлан пытался вытащить решетку и скреб стену вокруг нее, пока его руки не начали кровоточить. Боже, чего бы он ни отдал за силу Бойда!

Момент, когда проклятая решетка вырвалась из стены, стал самым приятным в его жизни.

Игнорируя демонов панического страха, Лахлан заставил себя втиснуться в узкую дыру. Вокруг него едва ли был хотя бы один дюйм. Он полз, извиваясь как змея, через каменистый водосток, молясь, чтобы не застрять. Острые края камней резали его тело, но Лахлан слышал звук воды внизу и понимал, что выход должен быть близко.

Но потом его везение закончилось. Водосток резко опускался, сузившись вдвое. Море и свобода были так близко – не дальше сорока футов – но дальше Лахлану было не пролезть.

Он произнес такие богохульства, которые отправили бы его прямиком в ад, если бы Лахлан уже не находился там.

Он не сдавался. Но Лахлан знал, что сейчас его единственный шанс заключался в том, чтобы молиться о чуде.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Чудо произошло ночью.

Лахлан был готов к приходу тюремщика. Он часами собирал все, что смог найти: с полдюжины каменных обломков разного размера, кандалы и цепи, большая кость была заострена до такой степени, чтобы использовать ее в качестве примитивного кинжала.

При первых звуках, раздавшихся, когда кто-то завозился с замком, Лахлан встал спиной к стене в самом темном углу. Ему понадобится время, чтобы глаза привыкли к внезапной вспышке света, и он хотел сделать так, чтобы охранник свалился в яму.

Охранник, казалось, испытывал необычайные трудности с замком. Лахлан слышал сверху приглушенные ругательства.

Наконец дверь открылась.

Узкий луч света ослепил Лахлана. Как только он увидел, что охранник опустил голову, Лахлан прицелился в размытое пятно и бросил кусок металла так сильно, как только мог.

Когда Лахлан был мальчишкой, бросать камни в море было его любимым времяпрепровождением, и оно послужило хорошей тренировкой. Лахлан услышал проклятия, когда охранник свалился в яму. Он был необычно крупным для англичанина и приземлился с глухим стуком.

Лахлан проигнорировал его сердитые проклятия и сосредоточился на дыре сверху, ожидая следующего охранника.

– Черт возьми, Змей, – сказал знакомый голос сверху. – Какого черта ты ударил его?

Желудок Лахлана рванулся к горлу. Вот, дьявол. – Ястреб?

Улыбающееся лицо кузена смотрело на него. Максорли подмигнул. – К вашим услугам.

Лахлан направился к телу, стонущему на земле. – Кого я ударил?

– Вождя.

Лахлан застонал, понимая, что руководитель Хайлендской гвардии сидит со шлемом в ​​руке. По вмятине на наноснике шлема и крови, стекающей по носу Маклауда, было понятно, что маленький кусочек металла между его глаз спас его от гораздо более тяжелой травмы.

– Я чувствую себя как проклятый церковный колокол, – простонал Маклауд. – У меня голова кружится. Что это было?

Лахлан усмехнулся. Не так часто случалось, что у него появлялся шанс быть в чем-нибудь лучше Тора Маклауда, но он смаковал каждый такой случай. – Кусок моего наручника, – Лахлан ухмыльнулся. – Bàs roimh Gèill. Умрем, но не сдадимся, – напомнил он.

– Отличный бросок, – сказал Маклауд, еще раз поморщившись и вытирая кровь с лица. – В конце концов, ты кое-чему научился.

Лахлан протянул ему руку и помог подняться. – Я не ждал тебя.

Маклауд бросил на него мрачный взгляд. – Забудь, что я сказал. Ты, к чертям, ничему не научился.

– Не могу оставить тебя здесь гнить, кузен, – сказал Максорли сверху. – В следующий раз, может, ты попросить о помощи, прежде чем убежишь один.

Челюсти Лахлана сжались, когда он взглянул на Маклауда. – Я полагаю, ты знаешь, что эта миссия не была санкционирована королем.

– Да, мы поговорим о твоих проблемах с выполнением приказов. Но Ястреб прав. В следующий раз не уходи на подобные миссии один без поддержки. Понадобилось чертовски много сделать, чтобы тебя найти – не говоря уже о попытке вытащить отсюда. Мы потратили дьявольское количество времени, открывая замки. – Маклауд пристально посмотрел на Лахлана. – И не забывай, что у меня тоже была несанкционированная миссия.

Лахлан знал, что Маклауд говорил о миссии по спасению его жены Кристины. Все они тогда присоединились к нему.

Лахлан недооценивал их, и он это знал. Он кивнул в знак признательности.

Маклауд повернулся к Максорли. – Ястреб, брось эту проклятую веревку.

Пока его двоюродный брат по очереди поднимал их из ямы, Лахлан объяснил, что произошло, и Маклауд кратко рассказал Лахлану, как им удалось попасть в замок. Это было похоже на то, что они сделали в первую попытку освободить Беллу. Бойд и Сетон пробрались в замок в начале дня, спрятавшись в телеге, и просидели в амбаре до самой ночи. Чтобы обеспечить себе как можно больше времени, они ждали, когда караул у задних морских ворот сменится, а затем сделали свой ход: уничтожили солдат, надели их одежду (как это сделал Лахлан) и стали патрулировать их часть стены. Они подали сигнал Маклауду и остальной части Хайлендской гвардии, которые ждали на пляже неподалеку.

Сливаясь с темнотой, они приблизились к замку со стороны моря, и поднялись на стену, используя веревки с крюками. Маклин, Ламонт и Макгрегор присоединились к Бойду и Сетону на посту у морских ворот, в то время как Гордон и Маккей подготовили отвлекающий взрыв ближе к главным воротам замка, на случай, если это будет необходимо. Маклауд и Максорли должны были найти Лахлана.

Лахлану не нужно было спрашивать, как они прошли мимо солдат, охранявших его. Их тела были разбросаны по полу в караульном помещении.

– У тебя не было проблем? – Спросил Лахлан.

– Пробраться в один из самых хорошо защищенных английских замков в Марке? Никаких, – саркастически сказал Маклауд. – Черт, Змей, почему бы тебе не попасть в тюрьму в лондонском Тауэре в следующий раз, тогда у нас будет что-то интересное.

Максорли сторожил у дверей. – Кстати говоря, у нас мало времени. Сейчас середина ночи, но солдат там хватит, чтобы отпраздновать праздник первого мая. Нам нужно найти леди Изабеллу и убраться отсюда прежде, чем кто-нибудь придет сменить их. Он указал на людей на полу.

Лахлан вспомнил, что Белла рассказала о своем первом заключении. – Они держали ее в восточной башне в последний раз. – До и после ее заключения в клетку.

– Хорошо, – сказал Маклауд. – Она близко к морским воротам, и не так тщательно охраняется. Мы хотим избежать башни коменданта и донжона возле передних ворот. Он освещен, как на Белтэйн.

Лахлан рассказал Вождю об одном незавершенном деле. Маклауду не понравилось то, что планировал Лахлан.

Величайший мечник в Нагорье ругался и спорил, но Лахлан знал, что это в основном для виду. Маклауду нравилось принимать вызовы так же, как и Лахлану. И то, как он это делал, было весьма профессионально.

– У тебя есть час, – сказал Маклауд. – Мы не можем ждать дольше. Когда охранники у морских ворот сменятся, нам нужно будет уходить.

Лахлан кивнул. – Мы там будем.

Лахлан собрался уходить.

– Кузен.

Лахлан обернулся и увидел, что Максорли протягивает ему одежду и доспехи. – Тебе это может понадобиться.

Лахлан усмехнулся. Он совершенно забыл, что он был голый.

Белла лежала, закутавшись в плед, на сыром соломенном матрасе. Ее слезы закончились несколько часов назад. Хотя она была измотана и истощена, она не могла ни спать, ни вырваться из этого кошмара наяву.

Снова и снова она думала о том, что произошло. Деспенсер и ловушка Уильяма были совершенны. Они знали, что она вернется в монастырь, чтобы увидеть дочь и чтобы не дать обнаружить, что она сбежала; и они уже догадались, что Лахлан будет с ней. По иронии судьбы, любовь обрекла их обоих. Любовь, которую они испытывали друг к другу, и любовь, которую она испытывала к дочери.

Белле совершенно не помогало то, что она понимала, что не могла поступить иначе. Ей просто хотелось, чтобы она не потащила с собой Лахлана.

Боже, как он ненавидел ее! Даже в ужасной темноте той ямы ненависть в его взгляде вспыхнула зеленым огнем.

Белла не могла винить его. Лахлан должен был там сходить с ума, столкнувшись с демонами своего собственного ада.

– Прости, – прохрипела она. – Мне так жаль.

Единственная свеча замерцала в воздухе. Дверь.

Белла посмотрела через плечо и ахнула. Сердце ее врезалось в ребра. Стоя там, заполнив дверной проем, Лахлан замер в тени, словно какой-то ужасный призрак из черной кожи и стали. Пронзительные зеленые глаза смотрели на нее из-под шлема.

Она невольно поднялась, села, подтянув под себя ноги и отодвигаясь к стене.

Как будто это может защитить ее.

– Как...? – Она не закончила вопрос. Как он сумел убежать? Он уже не может удивить ее ничем.

Лахлан приложил палец к губам, закрыл за собой дверь и пересек комнату в два шага.

Белла затаила дыхание, не зная, что он намеревается делать. То, что он сказал, ненависть в его глазах...

Лахлан обнял ее, прижав к груди, и положил ладонь ей на голову. – Боже, Белла, с тобой все в порядке?

Эмоции в его голосе смутили ее. Она оттолкнула Лахлана, чтобы посмотреть на него. – Я решила, что ты ненавидишь меня.

Лахлан улыбнулся, и от его улыбки сердце Беллы заныло. – Я пытался защитить тебя. – Он нежно погладил ее по щеке. – Я хотел, чтобы они подумали, что я во всем обвиняю тебя. И тогда они не попытаются навредить тебе, чтобы добраться до меня.

У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что он имел в виду. Белла прикусила губу, нерешительно глядя на Лахлана. – Ты был очень убедителен.

Лахлан рассмеялся и мягко поцеловал ее в губы. – Прости.

Ее хладнокровие развалилось на кусочки. – Боже милостивый, Лахлан, ты еще просишь прощения? Это все моя вина. Я сказала тебе, что никогда не предам тебя, но ты был прав – каждый способен на предательство.

Лахлан поднял ее подбородок, заставив Беллу взглянуть на себя. – Я был неправ. Я делил мир на черное и белое. Но, то, что ты сделала, не было предательством. Они поставили тебя перед невозможным выбором, и ты выбрала менее страшное из двух зол.

– Они сказали мне, что посадят ее в клетку. – Лахлан грязно выругался, а слезы текли по щекам Беллы. – Я не могла позволить им сделать это, Лахлан. Я не могла позволить им запереть мою дочь...

– Ш-ш-ш, – остановил ее Лахлан, успокаивая своими нежными объятиями. – Конечно, ты не могла. Это конец. Не думай больше об этом. – Он немного подержал ее в объятьях, но затем отстранился, глядя ей в лицо. – У нас мало времени. Ты готова?

Белла кивнула. Хотя она знала, что это смешно, и что каждая минута, на которую они задерживались, только добавляла опасности, Белла не могла справиться с неразумным мучительным разочарованием от того, что ее дочь была так близко.

Или они могли бы быть разделены королевством. Королевством, сотнями солдат и толстыми каменными стенами.

Если Лахлан и угадал ее мысли, то он ничего не сказал. Вместо этого он выгнул бровь. – Разве ты не хочешь спросить, как я сбежал?

Белла пожала плечами. – Я думаю, ты нашел способ открыть дверь.

Лахлан покачал головой. – Какая ты жестокая девушка, на тебя сложно произвести впечатление. Ты понимаешь, что дверь была на высоте более десяти футов над моей головой, а замок был снаружи.

– Ты забрался по стене? Взлетел?

Лахлан рассмеялся. – Не совсем. За мной пришли.

Белла услышала нотку гордости в его голосе и поняла, о ком он говорил. Их глаза встретились, и она улыбнулась. – Я не удивлена.

– Брюс будет в ярости.

– Да, – согласилась Белла.

– Мне, вероятно, придется подписать новое соглашение.

Сердце Беллы затрепетало. – Значит ли это, что ты решил остаться?

Лахлан кивнул и снова обнял ее. – Я имел в виду то, что сказал. Я не оставлю тебя снова. Я останусь, даже если мне придется сражаться бесплатно. – Белла улыбнулась ему, и радость наполнила все его сердце. – Но не говори этого Брюсу.

Белла засмеялась. – Не буду.

Лахлан поцеловал ее в нос и поднял на ноги. – Хорошо, тогда нам лучше уйти. Нас ждут.

Резкий поворот событий был ошеломляющим, но как только они вышли в коридор, опасность и угроза их обнаружения стали невероятной мýкой для Беллы.

Господи, как Лахлан это делал? Ее сердце трепетало так же отчаянно, как крылья бабочки. Каждый шум, каждое мерцание света повергало Беллу в ледяную панику, что их поймают.

Лахлан, казалось, на два шага опережал Беллу. К тому времени, когда она замечала угрозу, он уже убирал ее.

Лахлану не нужно было беспокоиться о том, чтобы произвести на нее впечатление. Белла была в восторге.

У Беллы не было возможности расспросить Лахлана о том, что он собирается делать, но она была удивлена, когда после того, как они вышли из восточной башни, Лахлан провел ее вдоль барака, полного спящих английских солдат, в замок.

Белла потянула Лахлана за руку.

Он покачал головой, молча попросив ее не беспокоиться, и провел ее через заднюю дверь маленькой церкви. Здесь было тихо, как в склепе. Несколько свечей мерцали у алтаря, где их оставили после молитвы.

– Почему мы здесь? – прошептала Белла, чувствуя, что здесь можно говорить.

– Я привел кое-кого к тебе. – Внезапно Лахлан забеспокоился. – Она хочет поговорить с тобой, любимая. Я буду здесь, когда вы закончите.

Кровь отлила от лица Беллы, и глаза ее расширились в неверии. Боже мой! Нет. Он не мог. Но он сделал это.

Лахлан открыл дверь в ризницу, и там, посреди комнаты, где хранились одежды священника, была ее дочь.

Лахлан подхватил Беллу сзади, когда ее ноги подогнулись. – Джоан! – Спустя три года, тихий вскрик было все, что Белла была способна произнести.

Красивая девушка – нет, женщина – неуверенно смотрела на нее. – Здравствуй, мама.

Белла собралась с силами и повернулась к Лахлану, в ее глазах стояли слезы. Он сделал ей величайший дар в мире. Он привел ее к дочери. Сердце Беллы сжалось. Боже, как она его любила! – Спасибо.

Лахлан кивнул.

– Ты готова? – взволнованно спросила Белла, шагнула вперед и остановилась, когда Джоан отступила назад. Это ужалило Беллу. Дай ей время. Его прошло так много. Но Белле захотелось обнять Джоан. Преодолев боль, она спросила, – у тебя было время собрать все, что нужно?

Джоан обменялась взглядом с Лахланом поверх головы Беллы. Он покачал головой. – Я подожду снаружи.

Прежде чем Белла могла понять, что это означало, она оказалась со своей дочерью наедине.

– Я не поеду с тобой, – сказала Джоан.

Сердце Беллы остановилось. Ее мысли застыли. Она понимала, что хотела услышать совсем не это. – Я знаю, что прошло три года. Я знаю, ты думаешь, что я бросила тебя…

Джоан в свою очередь попыталась объяснить. – Я знаю, что ты хотела взять меня с собой. Я не виню тебя в том, что произошло. Ты сделала то, что должна была. Во что ты верила. Я никогда не винила тебя в этом.

Сердце Беллы упало. Кто эта тихая, хладнокровная молодая женщина? Эта незнакомка? Где девочка, которая приходила к ней в постель, чтобы послушать истории; которая прибегала к ней, когда разбивала коленку; которая нуждалась в ней?

– Тогда почему? – Голос Беллы прерывался. – Почему ты не хочешь уехать со мной?

Джоан оперлась рукой о маленький столик, словно чтобы успокоиться – единственный внешний признак, что ей тоже было тяжело. Выражение ее лица было таким спокойным и бесстрастным. Таким решительным.

– Моя жизнь теперь здесь, в Англии, с моими кузинами и дядей.

Белла чувствовала, как сердце распадается на куски. – Но это может быть опасно для тебя.

Джоан приподняла бровь, движение, настолько зрелое, что оно еще быстрее разбивало сердце Беллы. – Опаснее, чем Шотландия? – Джоан покачала головой. – Я думаю – нет. Макруайри сказал мне, чем они угрожали тебе, но я уверяю тебя, что я никогда не находилась ни в какой опасности. Король Эдуард покровительствует мне. Я думаю, что… – Ее голос немного дрогнул. – Я думаю, что он стыдится того, что его отец сделал с тобой. Сэр Хью тоже любит меня. Он скоро собирается найти мне мужа. Влиятельного человека, который сможет помочь мне восстановить права на графство и титул.

Белла смотрела на дочь в изумлении. Это не было необычно, конечно, но… – Ты собираешься замуж? Но тебе только четырнадцать лет!

– Не сейчас, конечно же, но скоро. Я просто хочу объяснить тебе, почему я не могу поехать с тобой. Почему я не поеду. Ты выбрала свой путь, мама, теперь я должна выбрать свой.

Что-то в этом было не правильно. Или, возможно, Белла просто хотела убедить себя в этом. – Но…

Дверь позади нее открылась.

Это был Лахлан. – Мне жаль, Белла, но мы должны пойти. Скоро смена караула.

Ноги Белли не двигались. После всех этих лет единственное, что поддерживало Беллу – это то, что она воссоединится с дочерью. Она и представить себе не могла, что Джоан не захочет уехать с ней.

– Моя жизнь здесь, мама, – тихо повторила дочь.

Белла почувствовала, как ее плечи задрожали, почувствовала, как начинает падать. Но Лахлан был сзади. Удержал ее. Поддержал ее.

Белла позволила себе опереться на него. Господи, как ей нужна его сила.

– Если это то, чего ты хочешь, – сказала Белла дрожащим голосом.

Джоан торжественно кивнула. – Да. Я хочу этого. – Она не была такой хладнокровной, как казалась. Белла видела скованность в руках и плечах. Но держалась Джоан очень хорошо.

– Могу я тебе написать?

Джоан опустила глаза, отказываясь встретиться с матерью взглядом. Впервые она походила на ребенка, которого помнила Белла.

– Для меня будет лучше, если ты этого не будешь делать.

Белла попыталась сглотнуть, но ком застрял у нее в горле. – Я понимаю. – Для ее дочери будет безопаснее, если все поверят в их отчуждение.

Ощущая тоску, Джоан предположила, – возможно, когда война закончится.

Белла кивнула, заставив себя улыбнуться. – Тогда я буду молиться за ее скорейшее окончание.

Джоан осторожно улыбнулась. – Как и я.

Они разделили в молчании общую молитву о завтрашнем дне.

– Прости, Бел, – тихо позвал Лахлан сзади. – Мы должны идти.

– Но... – Белла остановилась, пытаясь контролировать свои эмоции. Она глубоко вздохнула, борясь с жжением в груди. – Прощай, Джо.

Так она назвала дочь в детстве.

Джоан подняла на нее глаза и с усилием ответила. – Прощай, мама.

В ее голосе что-то промелькнуло. Что-то в глубине ее глаз сказало Белле, что Джоан не чужая ей. Что ее дочь все еще здесь. Скрытая годами разлуки, но все еще здесь.

Белла не могла просто уйти. Она преодолела расстояние между ними и притянула застывшую девушку к груди, крепко обняв ее. На мгновение Джоан обмякла в ее руках. Но затем она напряглась и отстранилась.

Белла взяла ее за плечи. – Поклянись мне, что если ты когда-нибудь окажешься в опасности, ты дашь мне знать.

Джоан кивнула. – Да. Обещаю.

Белла расстегнула брошь на своем плаще и вручила ее дочери. – Я хочу, чтобы ты взяла это.

Глаза Джоан расширились, когда она поняла, что это брошь Макдаффов. – Я не могу...

Она попыталась вернуть брошь, но Белла настояла. – Пожалуйста. Я хочу, чтобы она была у тебя. Это часть того, кто ты есть.

Джоан кивнула, ее глаза мерцали. Она беспомощно посмотрела на Лахлана.

Он осторожно обнял Беллу. Снова Белла исчезла в темноте, оставив дочь одну.

Прошло много времени, прежде чем Белла смогла поговорить с Лахланом, но его надежное присутствие рядом с ней, когда они бежали из замка вместе с остальными гвардейцами, помогло ей встать на ноги, успокоиться, когда дрогнула ее сила духа, и помогло успокоить боль от того, что ее дочь выбрала будущее, которое не включало в себя Беллу.

Несколько часов спустя, завернувшись в утешительное тепло его рук, Белла попыталась заснуть. Пока они ехали, она позволила своим слезам, наконец, пролиться, оплакивая потерю не дочери, но их совместной жизни. Это был день, про который каждая мать знала, что он наступит, но для нее он наступил слишком рано. Сыновей забирали от матери, чтобы воспитывать их, как воспитывают мальчиков, или отдавали на воспитание в другие семьи. Но дочери... ее дочь должна была быть с ней, пока не выйдет замуж.

– Прости, любимая, – мягко сказал Лахлан.

Белла кивнула. Увидев, что он волнуется, Белле удалось немного улыбнуться. – Лучше не позволяй своему кузену слышать, как ты это говоришь.