Текст книги "Змей (ЛП)"

Автор книги: Моника Маккарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Лахлан хотел оставить свои доспехи и одежду под власяницей, но Бойд и Маклин решили, что их смогут заметить. Вероятно, эти сволочи просто хотели видеть его мучения. Все четверо его товарищей выли от смеха, как только он надел эту проклятую тряпку. Даже Сетон, который получил изрядную долю колкостей от Лахлана за последние несколько лет – молодой рыцарь был легкой мишенью – вырвался из своей обычной задумчивости, чтобы посмеяться.

Они хотели получить еще одно удовольствие, выбрив ему тонзуру, но Лахлан послал их к черту. Он решил носить короткие волосы, как и другие члены Хайлендской гвардии, но проклятая лысина на макушке ему не нужна. Ему просто повезло, что монах также был священником.

Казалось, будто они будут подниматься бесконечно, но пройдя пять этажей, они, наконец, добрались до верхнего этажа башни. Человек, ведущий его, кивнул в знак приветствия охраннику у двери. – Священник, – сказал он, – чтобы увидеть леди.

Тот нахмурился. Лахлану не понравился его взгляд. Он был крупнее, старше и умнее, чем солдат, который привел его к башне. Хотя у Лахлана был небольшой кинжал, привязанный к ноге под рясой, он не хотел его использовать. Трупы были верным способом предупредить неприятеля.

– Сэр Саймон не сказал мне, что сегодня будут гости, – сказал охранник. – Только слуга леди.

Лахлан постарался принять самую благочестивую и услужливую позу, ссутулился, чтобы скрыть свой рост. Но ему было неизвестно, каково это – выражать перед кем-либо смирение или подобострастие, и он боялся, что получается дерьмово. Лахлан достал пергамент из своего балахона и протянул охраннику. – Мое предписание, – сказал он со всей кротостью, на какую только был способен.

Хмурый взгляд охранника стал более подозрительным от глубокого голоса Лахлана, что никаким притворным смирением нельзя было замаскировать. Охранник заглянул в темную тень капюшона, но пергамент взял.

Лахлан поймал взгляд охранника, устремленный на его руки, сложенные на талии. Черт. Лахлан быстро сунул руки в складки своей мантии, надеясь, черт возьми, что никто не заметит шрамы и твердые мозоли, покрывавшие его ладони и пальцы. Ему было бы трудно объяснить, откуда у священника руки воина.

Прятаться в тени было намного легче. Он не сможет уйти от охраны, не оставив хотя бы несколько трупов. Захват молодого священника в лесу, за воротами замка, казался божьим благословением, но сейчас Лахлан уже начал в этом сомневаться. У него было плохое предчувствие.

После ожидания, показавшегося вечностью, охранник сложил официальное письмо и передал его Лахлану. – Вы собираетесь исповедовать даму?

Лахлан кивнул. Увидев, что охранник продолжает изучать его, Лахлан пояснил – я, должен убедиться, что дама готова к тому, что ее ожидает завтра. И телом, и душой, – сказал он смиренно.

Мужчина довольно долго смотрел на него, затем фыркнул, Лахлан счел молчаливым согласием, когда охранник снял ключи с пояса и отпер дверь. – Нэд подождет вас, чтобы сопроводить вниз, когда вы закончите. Это не займет много времени. Леди очень хорошо охраняют, чтобы она могла как-нибудь согрешить; она не видела никого, кроме дежурного и моего капитана уже несколько месяцев.

Лахлан осенил охранника крестом и произнес – Да благословит вас бог, сын мой. – Хотя Лахлан и решил это сделать, чтобы получше изобразить из себя священника, он не хотел переусердствовать. Его маскировка уже опасно истончалась.

Когда охранник начал открывать дверь, Лахлан изучал слишком маленького размера башмаки из сыромятной кожи, которые он позаимствовал вместе с мантией, и которые вместе с балахоном он будет рад отдать священнику, когда тот очнется от своего пьяного сна. Лахлан не хотел, чтобы стража видела его лицо, опасаясь, что волнение отражается на нем. Волнение, которое было слишком сильным, чтобы скрыть его.

Это был он. Момент, которого Лахлан ждал. Кульминация более чем двух лет мучительных задержек и ожидания, когда он не мог освободить Беллу из этого ада, в чем есть и его вина.

Возможно невольно, но он все же виноват. Он позволил всему повториться. Только в этот раз он не своих людей привел в ловушку, а людей Росса к женщинам.

Он был рассеян. Зол. Пытался успокоить буйные, незнакомые эмоции, выворачивавшие его наизнанку, и охладить пылающую кровь, его тело гудело после поцелуя, который лишил его остатков контроля. Господи, еще чуть-чуть и он бы взял ее прямо у двери часовни.

Белла имела полное право остановить его. Ударить его. Но это не уменьшило боли от ее отказа. Что было в ней такого, что задело самую темную часть его? Что заставило его говорить ей в ответ гадости, когда она отказала ему?

Лахлан был так поглощен тем, что произошло с Беллой, что он пропустил угрозу. Потому что был охвачен желанием к женщине, и не выполнил свой долг, и был виноват в том, что те, кого он должен был защищать, были схвачены. Лахлан знал, что Белла думала, что он их предал. Он этого не делал, но все же его вина была в том, что их взяли в плен.

Дверь открылась.

Лахлан приготовился, но ничто не могло подготовить его к шквалу эмоций, что ударил его в живот, когда он увидел Беллу первый раз за два года.

Его колени едва не подогнулись, прежде чем Лахлан спохватился. Господи, он принимал удары мечом поперек груди, которые представляли меньшую опасность.

Белла стояла спиной к нему в дальнем конце маленькой комнаты, сумеречный силуэт в окне. Лахлан был потрясен, когда увидел, насколько она изменилась по сравнению с его воспоминаниями. Тонкая спина, плечи узкие, как у ребенка. Белла стала более хрупкой, чем он помнил.

Белла качнула головой в сторону двери, но не повернулась и не заговорила. Холодная надменность этого жеста освободила что-то внутри него, чего он даже не предполагал в себе. Страх, понял Лахлан. Глубоко въевшийся страх, что они могли сломить дух и невероятную гордость, что порой приводила его в бешенство, но которая отличала Беллу от любой другой женщины, которую он когда-либо знал.

– Священник, миледи, – сказал охранник. Он дождался ее кивка, а потом закрыл дверь.

Они остались одни.

После стольких месяцев Лахлан был к ней настолько близко, что мог протянуть руку и прикоснуться. Хотя комната была так мала, что, раскинув руки, он мог коснуться стен, Белла казалась невероятно далекой. Несчастный взгляд ее глаз, резанул его до самых костей.

Белла взглянула в его сторону. – Комендант послал священника? Он должен бояться за свою душу, если проявляет такую заботу накануне моего отъезда в монастырь.

Монастырь? Так вот что они задумали. Но по ее тону Лахлан понял, что здесь нечто большее.

Зная, что охранник вполне мог подслушивать, и, не будучи уверен в том, как Белла отреагирует, увидев его, Лахлан пересек комнату в два быстрых шага, зажал ей рукой рот и притянул ее к себе, чтобы она не могла двигаться. Лахлан подозревал, что она будет вырываться так же, как в тот раз, когда они впервые встретились.

Шок чуть не заставил Лахлана отпустить Беллу, как только он коснулся ее. Божья кровь! В ней не осталось ничего, что он помнил. Какого черта они с ней сделали? Она была такой худой и легкой, почти хрупкой. Мягкие, пышные изгибы, которые так мучительно преследовали его, почти исчезли. Только вес ее груди на руке казался знакомым.

Он клянется всем святым, что есть на земле, они заплатят за это.

Но прикоснуться к ней было ошибкой. Его тело гудел от других воспоминаний, которые, похоже, не умерли.

Лахлан не был одинок в своем изумлении. Белла застыла в его руках. Но потом он услышал вздох. Ее взгляд метнулся к его лицу, скрытому в тени капюшона.

Большие голубые глаза преобладали на ее бледном лице, под глазами лежали темные тени, щеки ввалились под выступающими скулами. Рука, прижатая к его груди сжата в кулак. Изможденная и слабая, она казалась призрачной тенью женщины, которую Лахлан помнил. Белла была по-прежнему прекрасна, но прежде смелая и чувственная красота теперь сменилась бесплотной и болезненно хрупкой.

Еще до того как Лахлан снял капюшон с головы, каждый дюйм ее тела – все, что осталось от нее – стал холодным и твердым, как кусок льда.

Глаза Беллы, впившиеся в него, были кинжалами из чистой ненависти.

Время, похоже, не притупило ее чувств к нему.

Лахлан заслужил это – ожидал даже – но, черт побери, одна глупая часть его надеялась, что Белла, возможно, не верила всему, что про него говорили.

– Охранник, – прошептал он. – Будьте осторожны. Я думаю, что он подслушивает. – Ее глаза мятежно вспыхнули. Лахлан тихо выругался, предполагая, что как только он уберет руку от ее рта, Белла издаст такой крик, что весь английский гарнизон придет в боевую готовность.

Белла может показаться хрупкой, но она до сих пор борется. Лахлан испытал большее облегчение, чем хотел признать. Они не сломили ее. Он надеялся на это, но не знал, чего ожидать после того, что ей пришлось пережить. Он лучше, чем кто-либо другой, мог понять Беллу.

– Черт, Белла, я здесь, чтобы помочь вам. Дайте мне шанс объяснить, пока вы ничего не натворили. – Лахлан заглянул в ее сверкающие глаза. – Пожалуйста.

Глаза Беллы сузились, как будто в просьбе была какая-то уловка. Лахлан не винил ее. Его просьба удивила его самого. Пожалуйста? Слово так случайно вырвалось из его уст, однако он мог по пальцам пересчитать, сколько раз он использовал его. Его пытали в течение недели, прежде чем людям Лорна удалось вырвать это слово из него.

В какой-то момент Лахлан подумал, что Белла не смягчится, но только когда он попытался решить, какого черта ему делать дальше, она кивнула.

Он отпустил ее.

Белла стояла там, где Лахлан отпустил ее, и смотрела на него с такой силой, что ему пришлось сделать шаг назад и дать ей немного пространства. Лахлан не хотел давать Белле повод передумать.

Она подняла подбородок, и на мгновение появилась Белла из его воспоминаний, а не хрупкое существо, стоявшее сейчас перед ним. – Священник? – Усмехнулась она. – Я удивлена, что вы не загорелись. Мне не достаточно наказания? Вы пришли, чтобы прикончить меня?

Зная, что заслужил ее презрение, Лахлан все-таки был задет ее словами. Белла может выглядеть как хрупкая фарфоровая статуэтка, но некоторые вещи не изменились. Она была все такой же упрямой и гордой, как он ее помнил, и все так же обладала уникальной способностью приникать ему в душу. – Король послал меня, – сказал Лахлан.

Белла издала хриплый смешок. – Какой король купил в этом месяце ваш меч?

Лахлан стиснул челюсти, уговаривая себя быть терпеливым. – Я верен Брюсу, – сказал он торжественно. – Как это было на протяжении последних трех лет.

Негодование мелькнуло в ее голубых глазах. – Вы ожидаете, что я поверю в это? Вы сражались за Роберта, когда выдали нас Россу?

Лахлан был рад видеть прилив румянца на ее бледных щеках, но голос Беллы стал громче от избытка эмоций. Лахлан прижал палец к губам, чтобы напомнить ей об охраннике. – Я не предавал вас. – Он прервал ее возражения. – Я знаю, как это выглядело, черт побери, но я не говорил Россу, где вас найти. Я был зол после того, как оставил вас в часовне. Я был неосторожен, и один из людей Росса увидел меня в доках, когда я пытался нанять бирлинн. Они следовали за мной до границы церковных земель и окружили, прежде чем я смог предупредить вас. Это может быть моей виной, но я не предавал вас.

Было не похоже, что Белла поверила ему. Жесткие голубые глаза впивались в него. – Вот это совпадение. Они просто случайно увидели вас, узнали и решили, что вы приведете их к нам?

– Ничего случайного не было. Они ждали нас. – По мерцанию в ее глазах, Лахлан понял, что сумел удивить Беллу. – Нас предали, но предатель не я.

– Тогда кто? Насколько я помню, вы были единственным, на кого не надели цепи.

Лахлан проигнорировал насмешку. Он был в цепях; Белла просто не видела их оттуда, где она стояла. – Вы помните кузнеца и его сыновей, которые носили зерно в большом зале Килдрамми в ночь перед отъездом? – Белла нетерпеливо кивнула. – Он подслушал наши планы и продал их англичанам. Они знали, что мы направляемся на север. Кузнец поджег зерно в зале через несколько дней, из-за чего Найджелу пришлось сдаться.

Лахлан увидел вспышку боли на ее лице и понял, что она знала о судьбе, постигшей людей в Килдрамми. После сдачи замка большая часть гарнизона была предана мечу. Найджел Брюс был привезен сюда, в замок Бервика, где был повешен и затем обезглавлен. Лахлан надеялся, что Белла не была вынуждена присутствовать на казни.

Но коварный кузнец Осборн получил свою награду. Золото, обещанное ему, было расплавлено и влито ему в глотку теми самыми английскими солдатами, которым он выдал своих соотечественников.

– Какая милая история, но я видела вас с Россом. Он сказал мне, что вы задолжали ему и что мы были оплатой. – Ее голос задрожал. – Как вы могли, Лахлан? Я знаю, что вам было наплевать на меня, но как насчет остальных? А как насчет детей? – Ее голос сорвался, и этот звук разорвал что-то глубокое и непроницаемое внутри него. – Вы знаете, что они сделали с Мэри?

Слова Беллы как будто сдирали с него кожу. Каждый день в течение двух лет он не думал ни о чем, кроме этого. Белла не могла винить его больше, чем он сам обвинял себя. Но, хотя он признал свою ответственность за случившееся, он не предавал ее. – Я был выплатой долга, Белла, не вы. Росс хотел меня убить и убил бы, если бы я не сбежал. Гордон передал мне слова Росса, и что бы вы ни думали, но я был в цепях. Гордон пытался вам сказать, когда вас увозили.

Легкий крик вырвался из ее уст. – Уильям жив?

– Да, как и Маккей. Их бросили в тюрьму, но мы смогли освободить их, прежде чем их убили бы.

– Мы?

Лахлан небрежно пожал плечами, чтобы скрыть промах. – Несколько гвардейцев Брюса. – Лахлан не стал ничего добавлять. Белла ничего не знала о Хайлендской гвардии, и он намеревался уберечь ее от этих знаний. Даже будь он склонен нарушить клятву секретности, в опасности окажется ее жизнь. Из-за этих знаний ее могут пытать. Факт, который он очень хорошо знал.

На мгновение намек на улыбку смягчил выражение ее лица. – Я рада, – сказала Белла. – Маргарет не смогла узнать что-нибудь, и я думала... – ее голос затих, когда она повернулась, чтобы посмотреть в окно на закат.

Белла думала, что Гордона и Маккея постигла участь графа Атолла и Найджела Брюса.

Она глубоко вздохнула, словно пытаясь взять себя в руки. Когда Белла обернулась к Лахлану, ее лицо было невыразительным. – Очень хорошо, что вы мне это рассказали, теперь уходите.

Звук у двери привлек его внимание. Наверное, охраннику интересно, почему так долго. – Черт, Белла, у нас нет времени. Клянусь, я все вам объясню, когда я вытащу вас отсюда.

Белла отпрянула, будто обжегшись. – Я никуда не пойду с вами.

Думая, что она все еще не верит ему, Лахлан снял кольцо с пальца и протянул его Белле. Он надеялся, что сможет убедить ее самостоятельно, но не хотел рисковать. – Вот, – сказал он. – Доказательство того, что король послал меня. Он сказал, что вы узнаете кольцо.

Белла вернула ему кольцо, едва взглянув на него. – Мне все равно, сколько Роберт заплатил вам, чтобы спасти меня, и говорите ли вы правду. У меня нет желания быть спасенной вами или кем-либо другим.

Лахлан не мог поверить. Два адских года, чтобы добраться сюда, и она не хотела свободы? Это что плохая шутка?

Он пугающе приблизился к Белле.

Она стояла на своем, глядя на него снизу вверх большими голубыми глазами, в которых пылал вызов. Кровь стучала в его ушах. Лахлан изо всех сил старался не заорать на нее. Руки сами тянулись к Белле, чтобы хорошо встряхнуть и выбить из нее всю дурь.

Если бы Лахлан смог сделать это, не поцеловав ее, он бы это сделал. Но он не доверял себе. Особенно в том состоянии, в котором он был сейчас. Он был слишком взбудоражен, слишком расстроен, и, проклятье, слишком хорошо знал, как она влияет на него. Лахлан пытался быть терпеливым и нежным, он одет как священник, но при этом не был святым.

Доведенный до бешенства, Лахлан наклонился еще ближе к ней. Он даже получил немного удовольствия от того, как прервалось ее дыхание, и расширились глаза. Белла могла ненавидеть Лахлана, но она все еще помнила свои ощущения от него. Лахлан протянул руку, когда внезапно дверь позади них открылась.

Белла была благодарна за передышку. Оказаться наедине с Лахланом Макруайри всегда было нелегко, и то, что он только что сказал ей, заставило ее чувствовать себя так, как будто она только что сделала свои первые шаги на твердой земле после многих лет, проведенных в море.

Белла никогда не думала, что увидит его снова. Она убрала подальше воспоминания о нем. Едва ли думала о нем вообще. Она прикусила губу. По крайней мере, не так, как она привыкла. Резкая боль в груди притупилась. Лахлан стал еще одним сожалением из неприятного прошлого, и она не имела ни малейшего желания помнить о нем.

Но часть ее всегда задавалась вопросом, что она сделает, если когда-нибудь увидит его снова. Воткнет ему кинжал в спину, как он сделал с ней? Пошлет его к дьяволу, который породил его? Ударит его? Заплачет? Упадет на колени и спросит его – почему?

Белла не ожидала боли, кинжальной боли, пронзившей ее грудь, как только она взглянула на него, или прилива бурлящих эмоций, которые вихрем крутились внутри нее, заставляя чувствовать себя как в лихорадке.

Затем, когда успокоилось предательское сердцебиение, Белла почувствовала что-то еще. Она взглянула в лицо, которое стало только сильнее, злее и еще красивее за эти годы, и почувствовал приступ тоски настолько сильной, что ее дыхание остановилось.

Лахлан коротко остриг волосы, но все остальное было до боли знакомо. Белла смотрела на крепкие челюсти, эти неестественно яркие зеленые глаза, опасно чувственный рот, и вспомнила, как он целовал ее. Как он может сделать ее слабой от удовольствия и жаждущей большего.

Белла ненавидела его за это напоминание. За то, что смущает ее. За то, что заставляет ее хотеть верить ему. В свои самые тяжелые моменты часть ее задавалась вопросом, была ли она права. Возможно, он не предавал ее. Кольцо Роберта казалось некоторым доказательством, что Лахлан мог бы говорить правду.

Почему он приехать именно сейчас? В течение двух лет она молилась о ком-то, кто освободит ее из жестокой тюрьмы. Но даже если она поверит его истории, даже если она рискнет доверить свою жизнь ему еще раз, она не может уйти с ним. Не сейчас, когда ее дочь в опасности.

Стыд пронзил ее, когда слезы навернулись на глаза. Будь она проклята, если позволит ему увидеть ее слезы. Будь она проклят, если она позволит ему увидеть ее мучения и узнать, как отчаянно она жаждала вырваться. Она не позволит ему увидеть, как она разваливается на кусочки.

Пытаясь взять себя в руки, Белла вздохнула с облегчением, когда дверь открылась, и Маргарет вошла в комнату. Она дала Белле возможность прийти в чувство.

Белла заставила себя глубоко вдохнуть, затем медленно выдохнула, чтобы усмирить слишком сильные эмоции. На мгновение она подумала, что Лахлан хотел поцеловать ее. Но она никогда не угадывала его действия, и после двух лет он был для нее как незнакомец.

Хотя незнакомцем он не был.

Охранник стоял позади Маргарет, когда ее кузина вошла в комнату. – Вы закончили?

Лахлан ответил прежде, чем Белла открыла рот. – Почти. Еще несколько минут.

Белла чувствовала невероятное желание засмеяться над его смиренным тоном. Это, как предполагалось, было священническим? У Лахлана не было ни единой набожной косточки в теле. Даже с капюшоном, низко надвинутым на лицо, и с попыткой сутулиться и казаться не грозным, Лахлан Макруайри каждым своим дюймом являл жестокого воина. Человека неоспоримой и сокрушающей силы. Упрямого, это была одна из его черт, которые привлекли ее.

Маргарет остановилась как вкопанная. – Простите. Я не хотела прерывать вас. Я могу подождать…

– Нет! – Сказала Белла, не давая Лахлану возможности согласиться. Она не хотела больше оставаться с ним наедине. – Как сказал святой отец, мы почти закончили.

Маргарет оглянулась назад, затем посмотрела на "священника", озадаченно нахмурилась, морща лоб. – Отлично.

Белла боялась, что охранник заметит ее нервозность. Он внимательно посмотрел на нее. Белла заставила себя принять спокойный вид и бесстрашно выдержала его взгляд, пока он не закрыл дверь.

Лахлан сердито сбросил капюшон. – Что, черт возьми, вы думаете…

Вздох Маргарет остановил его.

Лахлан тихо выругался, гневно взглянув на Беллу, как будто это она была виновата, что он забылся, а затем повернулся к кузине Беллы. – Леди Маргарет, – прошептал он с коротким кивком. – Я сожалею, что напугал вас. Я пришел вытащить вашу кузину отсюда, только, похоже, она отказывается идти.

Маргарет удивленно повернулась к Белле. – Что это, Белла? Конечно, ты должна идти. Если есть шанс быть свободной.

Белла покачала головой. – Я не могу.

Маргарет обратилась к Лахлану, как будто Белла ничего не сказала. Белла была обязана кузине многим. В течение двух лет Маргарет поддерживала свою родственницу, приходя в ужасный замок каждый день, чтобы быть рядом, составить Белле компанию и принести новости из внешнего мира. Но увидев объединившихся Маргарет и Лахлана – после всего, что он сделал им, или они думали, что он сделал им – Белла почувствовала себя преданной. – Каков ваш план? – спросила Маргарет Лахлана. – Как вы можете вытащить ее из башни?

– Не из башни, – ответил он. – Завтра, на дороге. Вы поедете с графиней?

Маргарет кивнула, и Белла не потрудилась объясниться насчет титула.

– Хорошо, – сказал Лахлан. Мы нападем на вашу повозку в лесу на окраине города. Мне нужно, чтобы вы были готовы. Не выходите, пока все не закончится. Я не хочу, чтобы любая из вас пострадала.

Белла приказала себе не слушать. Это только рассердило бы его. Но ее сердцебиение ускорилось.

– Что, если что-то пойдет не так? – Спросила Маргарет. – Комендант будет хорошо охранять нас.

– Вам нечего бояться, миледи. Мои люди позаботятся о солдатах. Пусть хоть вся армия стоит на нашем пути.

Возможно, не вся армия, но отряд будет.

– Я не убегу, – сказала Белла решительно.

– Но почему нет? – Недоуменно спросила Маргарет. – Ты хочешь принять постриг?

– Постриг? – Удивился Лахлан.

Маргарет кивнула. – Они вынуждают ее принять постриг.

Лахлан выругался.

Белла покачала головой, боясь, что если она попытается заговорить, слезы хлынут из глаз.

– Тогда почему нет? – Спросила Маргарет.

Губы Лахлана сжались. – Ваша кузина не доверяет мне. – Он вытащил кольцо Роберта из кожаного мешка на талии. – Я принес доказательство того, что король послал меня, но оно не убедило ее.

Не это было причиной. Но Лахлан прав: она не доверяет ему.

Маргарет повертела кольцо и посмотрела на Беллу. – Это кольцо короля, кузина. Конечно, ты помнишь? Какие другие причины у Лахлана быть здесь? Конечно, это шанс. У тебя не будет другого.

Белла была настроена решительно, но подбородок уже начал дрожать. Боже, они не знают, почему. Никакая сила воли не могла удержать слезы в глазах. Она может сопротивляться одному из них, но не обоим. Белла упала на стул, ее ноги вдруг ослабли. – Я не могу, – сказала она хрипло.

Чувствуя ее страдания, Маргарет бросилась к Белле. Взяв ее за руку, она упала на колени. – Что случилось?

– Джоан, – сказала Белла тихо, и слезы катились по щекам. – Они угрожают Джоан.

Вкратце она объяснила угрозы Саймона в отношении Джоан и про общение с дочерью, если она согласится принять постриг.

Белла пыталась игнорировать Лахлана, но она чувствовала его взгляд. – Уроды, – бормотал он сердито.

Белла взглянула на него. Удивившись сочувствию в его взгляде, она кивнула. – Да.

Маргарет сжала ее руку. – Почему ты не сказала мне?

Белла пожала плечами. – Ты ничего не могла сделать. Я не хотела беспокоить тебя.

– Мы найдем способ, чтобы защитить вашу дочь, – сказал Лахлан. – Никакого вреда ей не причинят.

Лед побежал вниз по ее позвоночнику. – Я не буду рисковать. Что, если вы не успеете до нее добраться? Посмотрите, что они сделали со мной. Что они сделали с Мэри. Вы думаете, они остановятся и не причинят вред другому ребенку? – Она решительно покачала головой. – Нет, так будет лучше. Моя дочь и так много страдала. Я не могу позволить ей пострадать еще больше. Это женский монастырь, а не тюрьма. Возможно, я найду там покой.

Они оба уставились на нее. Белла опустила глаза, не выдержав их взглядов.

– Черт, Белла, вы плохо соображаете? Я клянусь вам, что позабочусь о девочке. Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось.

Белла подняла взгляд на Лахлана. – Я, кажется, припоминаю, вы уже говорили мне что-то подобное.

Лахлан дернулся. Белла не думала, что он способен на это, но, видимо, у него сохранились остатки совести. Его рот сжался в тонкую белую линию. Белла могла сказать по тому, как сжимались его кулаки, и раздувались мышцы, что Лахлан держал себя в руках. Он явно хотел сказать что-то – накричать на нее, наверное, – но он, казалось, намерен был контролировать себя.

Разбойник приобрел манеры? Возможно, он изменился больше, чем она представляла.

Маргарет, которая расхаживала взад и вперед во время их перепалки, остановилась. – Я думаю, что есть решение.

Белла не позволяла себе надеяться. Она была загнана в угол.

– Я вместо тебя приму постриг.

Взгляд Белла метнулся к ее кузине. – Нет! Точно нет! Я не позволю тебе пожертвовать собой ради меня.

Маргарет улыбнулась. – Это не жертва. Это то, чего я всегда хотела. В любом случае я собиралась уйти в монастырь с тобой. Я просто заменю тебя.

– Навсегда? – Спросила Белла. – Потому что это будет навсегда.

Маргарет кивнула. – Я не передумаю. Это то, чего я хочу.

Белла пыталась утихомирить свое сердце, говоря себе, что это невозможно. – Это не сработает. А если нас разоблачат?

– У нас получится, – сказала Маргарет. – У нас одинаковый рост и похожие фигуры. – Она посмотрела на Лахлана, ища поддержки. – И я думаю, что не слишком отличаемся внешне?

Лахлан переводил взгляд от одной женщины к другой, как будто впервые видел их. Интересно, почему тот факт, что он не заметил явного сходства между ними, заставил Беллу почувствовать себя хуже? Если она раньше не могла соперничать с неземной красотой своей кузины, то сейчас и подавно.

Белла заметила его потрясенный взгляд, когда Лахлан появился в ее камере. Белла задавалась вопросом, как тюремное заключение отразилось на ее внешности, теперь она это знала. Белла уговаривала себя, что это не имеет значения. Красота никогда не была важна для нее; действительно, скорее она была проклятием. Но комок в груди подсказал ей, что тщеславие все-таки ей не чуждо.

– Нет, вы не слишком отличаетесь. У графини волосы чуть светлее, и глаза у нее голубые, а у вас зеленые, но с покрывалом на голове, и для людей, которые не знают вас...

Маргарет всплеснула руками. – Вот видишь, у нас получится.

Белла смотрела на Лахлана сердито, потому что он поощрял ее кузину, обнадеживал их обеих. Все задуманное было трудно исполнить.

Но было ли это возможно...?

– Мы немного изменим наш план, – сказал Лахлан, подумав. – Устроим что-нибудь вроде несчастного случая на дороге вместо прямой атаки. Мы отвлечем внимание и устроим беспорядок. – Он пристально посмотрел на Маргарет. – Вы должны придумать повод не сопровождать Беллу. Я думаю это можно устроить.

О, Боже. Белла почувствовала, как безотчетный прилив надежды растет внутри нее. Может ли это действительно получиться?

Может. Она никого не знала в монастыре. Если они смогут поменяться с Маргарет без присутствия людей коменданта, которые знают...

Сердце Беллы бешено забилось. Даже если кто-то в итоге узнает правду, у нее все равно будет время, чтобы добраться до дочери и забрать ее.

Джоан была так близко...

Белла усмирила нарастающее волнение и обратилась к Маргарет, чтобы снова спросить ее.

Но Лахлан ее опередил. – Вы уверены, девушка? Вы уверены, что хотите сделать это?

Мягкая улыбка тронула губы ее кузины. – Я никогда не была ни в чем так уверена, ни в чем за всю мою жизнь. – Маргарет прижала Беллу к себе. – Принимая постриг, я обретаю свое призвание, дорогая кузина, теперь и ты сможешь найти свое.

Белла не пропустила брошенный исподтишка взгляд кузины в сторону Лахлана. Но Маргарет ошибалась, если думала, что у Беллы были какие-то мысли насчет него.

Она собиралась доверить свою судьбу этому разбойнику еще раз, чтобы получить свободу, но она никогда не рискнула бы своим сердцем. Ей на всю жизнь хватило разочарований.

Поняв, что битва выиграна, Лахлан не оставил Белле возможности спорить дальше. Накинув капюшон на голову, он подошел к двери и постучал в нее.

– Будьте готовы, – сказал он.

Дверь открылась, и через мгновение Лахлан исчез.

Белла стояла у окна, ее сердце колотилось с перебоями, ей казалось, что Лахлан никогда не выйдет. Наконец, она увидела фигуру в рясе, которая прошла от башни через весь двор к воротам. Только когда Лахлан благополучно миновал их, Белла вздохнула.

Шанс на спасение заставил ее волноваться, но не бояться за него. Лахлану Макруайри всегда удавалось приземлиться на ноги. Даже если у него не было никакой опоры.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

У них ничего не получится. Как они собираются отвлекать стражников достаточно долго, чтобы произвести обмен?

Белла сидела на лавке в повозке, которая везла ее из замка Бервик в монастырь, стараясь удержаться на месте, когда покосившаяся штуковина, которая определенно уже видела лучшие дни, загромыхала по дороге, становившейся все более неровной и ухабистой.

Простая деревянная основа и изогнутый верх, покрытый кожей, оставляли повозку открытой с обоих концов, позволяя Белле смотреть вперед и назад, но не по бокам.

Беллу не стали унижать, надевая кандалы. Если угроз в отношении ее дочери было бы недостаточно, чтобы сдерживать мысли о побеге, то двадцати вооруженных солдат, сопровождающих ее, должно было хватить.

Когда королевский город Бервик-апон-Твид сменился сельской местностью, Белла стала все чаще вертеть головой, смотря то вперед, то назад, а биение сердца становилось все более неистовым.

Уже почти рассвело. Монастырь не мог быть так далеко. Что-то пошло не так? Возможно, Макруайри не ожидал, что ее повезут так рано? Было еще темно, когда она покинула замок. Или, возможно, ее кузина передумала?

Пустота в желудке выросла от отчаяния. Белла смирилась со своей судьбой. Приняла ее. Позволить себе надеяться – нет, верить – что она будет свободна, только для того, чтобы эту надежду отобрали, было невыносимо. Белле не надо было их слушать, не надо было соглашаться. Но Лахлан был, казалось, так уверен, так уверен, что все получится. Белла отчаянно цеплялась за любую нить надежды, сколь бы тонкой она ни была.