Текст книги "Змей (ЛП)"

Автор книги: Моника Маккарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Белла считала утешением то, что насколько бы не ненавидел ее муж за то, что она сделала, он не станет вымещать злость на дочери.

Она надеется на это. Но что Джоан подумает, когда узнает, что мать покинула ее, не сказав ни слова? Бьюкен мог быть таким жестоким и расчетливым. Таким мстительным. Белла боялась, что ее муж попытается восстановить дочь против нее. Если бы только она рассказала Джоан о своих планах, дочь поняла бы, что Белла не собиралась бросать ее.

Белла села, попробовала стряхнуть усталость, которую короткий сон совсем не облегчил. Ей было трудно расслабиться, когда она знала, что ее муж где-то там искал ее. Узел страха в животе стал ее постоянным спутником, начиная с отъезда из Балвени.

Бьюкен сойдет с ума от ярости. Тот факт, что происходящее связано с Робертом Брюсом, только ухудшит ситуацию. Угрозы Беллы кастрировать мужа во сне, если он когда-нибудь снова ударит ее, не защитят ее в этот раз.

Оглядевшись вокруг, она увидела, что Уильям Гордон, прислонился к стене у входа в пещеру. Она проследила за его взглядом и застыла, увидев, что привлекло его внимание. Лахлан Макруайри и Магнус Маккей были невдалеке, они стояли на небольшой поляне в лесу, и, кажется, спорили. По крайней мере, Маккей спорит. Макруайри слушал его с ленивой улыбкой на лице, как будто у него не было никаких забот.

Гнев Беллы по отношению к этому бандиту не притупился после долгой, напряженной ночной скачки, и рассвет не принес облегчения. Боже, она не дождется, когда избавится от него. Она не вынесет его присутствия. Люди Брюса сказали, что потребуется два дня неустанной скачки, чтобы прибыть в Скон накануне коронации.

Белла встала и подошла к Гордону. Садясь на небольшой камень напротив него, она сказала:

– Вашему другу, кажется, не очень нравится Макруайри.

Молодой воин вспыхнул в дружелюбной улыбке. Он был по-мальчишески красив, с небрежно рассыпавшимися светло-каштановыми волосами, мерцающими голубыми глазами, ровными белыми зубами. В иных обстоятельствах Белла сочла бы его внушительным, но по сравнению с Макруайри и Маккеем он казался гораздо менее устрашающим.

На первый взгляд Белла решила, что Гордон был приветливым и добродушным человеком. Человеком, который ко всем относился с симпатией. Это впечатление подтвердилось его словами.

– Макруайри? Ну, он не так плох, как кажется.

Белла подавила неблаговоспитанное желание фыркнуть, подозревая, что Макруайри был намного хуже, чем считал Гордон.

– Я боюсь, что он не получил шанса произвести хорошее впечатление, но у него не было возможности.

Белла махнула рукой. – Вы не должны извиняться за него. Я просто задаюсь вопросом, как Роберт мог связаться с подобным человеком. Связь с таким беспринципным пиратом и разбойником как Лахлан Макруайри не принесет ему симпатий других дворян. Интересно, сколько Роберту стоило купить его верность – или, скорее, его временную верность?

Внезапно она замолчала. По коже прокатилась теплая волна, и ее кровь, казалось, побежала быстрее по венам.

Белла поняла, что Макруайри стоит позади нее.

– Недостаточно, – отрезал Макруайри. Он повернулся к Гордону. – Готовь лошадей. Мы уезжаем, как только вернется Маккей.

Молодой воин отправился выполнять распоряжение.

Белла встала, оглядывая лицо Лахлана, и не увидела ничего, кроме искренности. – Значит, вы не отрицаете этого?

Он встретился с ней взглядом. Лахлан снял шлем, и в холодном утреннем свете – она должна была признать это – он представлял собой впечатляющее зрелище, если ваш вкус был на стороне мрачных и опасных разбойников, излучающих мужественность, и Белле это не понравилось. У него были темные волнистые волосы, яркие зеленые глаза, точеные, идеально четкие черты лица, и он был греховно красив.

Просто подумав так, Белла почувствовала себя грешницей. Потому что как бы она ни притворялась, это было не абстрактное наблюдение, каких она достаточно сделала за те годы, когда привлекательным мужчинам было разрешено находиться рядом с ней. Рывок пульса, прерывистое дыхание и покалывание на коже сказали ей об этом.

Господи, что с ней происходит?

Может быть, ее муж был прав. Вырвавшись из тюрьмы, ее тело реагирует с благоговением молодой девушки, которая впервые увидела красивого рыцаря. За исключением того, что Лахлан Макруайри не был рыцарем, а Белла была взрослой женщиной, которая должна лучше владеть собой.

Было неприятно, что она – или ее тело, по крайней мере, – могла быть настолько глупой. Неважно, что он был приятен глазу, не было ничего даже отдаленно привлекательного для нее в Лахлане Макруайри.

– Почему я должен? – Он, как ни в чем ни бывало, пожал плечами. – Деньги – столь же хорошая причина для сражения, как и любая другая. На самом деле, даже лучше, чем любая другая.

У этого мужчины не было стыда.

– Вам совершенно наплевать на то, что происходит вокруг вас?

Его губы изогнулись в кривой ухмылке.

– О, меня интересуют многие вещи.

Белла надменно подняла подбородок. – Кроме золота и серебра?

– Я также неравнодушен к земле.

Его улыбка разъярила ее, хотя она не понимала, почему. Она не понимала, как человек может заботиться только о своем кошельке.

– Неужели нет ничего, за что бы вы боролись? Ради чего могли принести жертву? А как насчет долга и ответственности? Насчет чистоты и верности? Насчет вашего клана и Шотландии?

Макруайри смеялся так, что заставил ее почувствовать, будто она только что вышла из монастыря.

– Боже, графиня, как вы забавны! Такая страсть и убежденность. Но давайте посмотрим, насколько вы будете привержены этим идеалам через пару месяцев.

Белла сжала кулаки, чтобы не поддаться ребяческому желанию убрать пощечиной снисходительную ухмылку с его лица. Его циничное, корыстное отношение отражало все самое недостойное, что было в Шотландии.

– Вы не верите в Роберта? Вы не думаете, что он может победить?

Лахлан пожал плечами.

– У Брюса есть шанс, если все пойдет правильно. Но это рискованная игра против очень сильного врага. – Он бросил на нее тяжелый взгляд. – Эдуард не прощает тех, кто бросает ему вызов. – Его глаза скользнули по ней неприветливо, но это произвело на нее противоположный эффект, по ее коже разлилось тепло. – Даже прекрасных графинь.

Белла покраснела. – Я знаю, что рискую.

Если она не будет бороться за то, во что она верит, как она может ждать борьбы от других? Если бы все были как Макруайри, не было бы ни единого шанса избавить Шотландию от цепкой хватки железного кулака Эдуарда. Иногда есть вещи, значащие больше, чем вы сами. Это была одна из них. Белла верила в Роберта Брюса. И считает, что Шотландия должна быть освобождена от английского господства, и Роберт был тем человеком, который сделает это.

То, что она делала, было правильно.

– В самом деле? – Лахлан посмотрел на нее долгим взглядом. – Посмотрим.

Он обернулся на звук приближающегося всадника. Это был Маккей, и по хмурому выражению его лица, Белла могла бы сказать, что что-то не так.

– У нас проблема, – сказал Маккей.

Хотя выглядевший и не так грозно, как Лахлан, грубоватый воин был столь же внушителен. Но он не угрожал – не так, как Макруайри. И был одним из тех редких мужчин, которые смотрели на нее без налета похоти в глазах.

Лахлан выругался. – Бьюкен?

Гигант мрачно кивнул. – Да.

– На хвосте? – спросил подошедший Гордон, который вел лошадей.

– Да, и впереди. Они перекрыли дорогу в полутора милях отсюда.

Белла пыталась успокоить внезапный всплеск паники, бившейся в груди. – Но как он нас нашел?

Она спрашивала Маккея, но ответил Лахлан. – Он знал, что мы едем в Скон. Наш путь не слишком трудно было проследить. Я надеялся, что дождь смоет следы. Он посмотрел на Маккея и Гордона. – Он, должно быть, сразу обнаружил ее исчезновение.

Ледяная струя пробежала по ее позвоночнику. – То есть, он знает, где мы?

– Он предполагает, что мы находимся где-то в этом районе, – сказал Маккей.

– Значит, мы свернем с дороги и направимся в другом направлении?

Ни один из мужчин ничего не сказал, и ее сердце сжалось от страха. – Что не так?

Разбойник заговорил первым. – Это не так просто. На юге – река, на севере – болото. Из-за дождей слишком опасно переправляться через них на лошадях.

– Таким образом, вы решили сделать привал в месте, где у нас нет никакого спасения?

Белла задала вопрос Лахлану, которого она считала главным. Выражение его лица не изменилось, но она знала, что критика разозлила Макруайри. Его золотисто-зеленые глаза пылали еще ярче.

– Я остановился, потому что лошадям требовался отдых, и вы были готовы упасть с лошади. Эта пещера хорошо скрыта и это единственное место, в котором мы будем в безопасности. А также это сухое место, что как я полагал, вы оцените.

Щеки ее пылали от осознания его правоты. – Мы в ловушке?

– Сейчас – да.

Как он мог говорить так спокойно, когда она чувствовала нарастание истерики?

– Что? У вас есть план?

Лахлан улыбнулся, действительно улыбнулся! Если бы Белла не была так зла, она бы заметила морщинки в уголках его глаз.

– Да, оставаться на месте.

– Как долго? До коронации оставалось всего два дня.

– Пока Бьюкен не прекратит поиски, или… – он остановился.

– Или что? – спросила Белла, не уверенная, что хотела бы знать.

– Или не подберется слишком близко.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Уже наступили сумерки, когда Лахлан подошел к пещере. После долгого дня, проведенного в разведке и слежке за людьми Бьюкена, чтобы убедиться, что они ушли, он понимал, что должен чувствовать себя обессиленным, но его тело было полно какой-то странной энергией.

Хотя было бы глупо пытаться обогнать людей Бьюкена, учитывая присутствие графини и отсутствие сменных лошадей, после почти двух дней ожидания Лахлан ощущал себя одним из львов в зверинце короля Эдуарда, запертым в очень маленькой клетке. Не в первый раз он пожалел, что вынужден был послать вперед Гордона, чтобы предупредить Брюса о задержке, вместо того, чтобы поехать самому.

И Маккея было не отправить. Им нужен опытный наездник, чтобы обойти засады, расставленные Бьюкеном. Лахлан мог это сделать, но Брюс назначил его ответственным за выполнение миссии.

Это была его миссия, будь оно все проклято.

Или то, что от нее осталось. Коронация была назначена на завтра, а им было еще почти два дня езды.

Он недооценил возможности Бьюкена и его решимость. Должно быть, половина его людей рыщет вокруг в поисках его жены. В какой-то момент преследователи опасно приблизились, но Лахлан хорошо выбрал их укрытие, и казалось, что последний из людей Бьюкена, наконец, уехал.

Они подождут еще несколько часов, просто чтобы убедиться.

Миссия почти выполнена, слава Богу! Лахлан уже не мог дождаться, когда все закончится.

Последние два дня были адом, и Белла Макдафф был его собственным личным демоном. Ему хотелось бы сказать, что она была занозой в заднице: выдвигала нереальные требования, постоянно критиковала его, жаловалась на свое положение.

Но Лахлан не мог этого сделать.

На самом деле, он был вынужден признать, что она приспособилась достаточно хорошо к их совсем не роскошным условиям. Большинство аристократок, он знал это, сидели бы на камне в ожидании или оплакивали бы свою жалкую судьбу. Но гордая маленькая графиня подмела пещеру, убрала пыль и паутину, и мыла их скудную посуду после еды, предлагая помощь – Маккею, не ему – всякий раз, когда могла.

Она могла внешне выглядеть мягкой и уязвимой, но в ней был дух. Смелый, сильный и гордый; он подозревал, что нашлось бы мало вещей, способных сломить Беллу Макдафф. Черт, для того, что собиралась сделать, у нее должна быть эта сила.

Она была не из тех сварливых или требовательных женщин, которые его выводили из себя. А вот что действительно выводило его, так это его собственная проклятая реакция на нее. Один вид этих великолепных изгибов, одно слово из этого чувственного рта, или один вдох сладостного женского аромата, и его член твердел от возбуждения, что становилось все труднее и труднее игнорировать.

Пещера была чертовски мала. Он сделал ошибку один раз, столкнувшись с ней, и чуть не выпрыгнул из своей проклятой шкуры.

Она могла презирать его, но его члену это было безразлично. Эта слабость приводила его в бешенство. Как будто восемь лет жесткого контроля пропали все сразу.

Он приблизился к входу в пещеру и уже собирался свистнуть, чтобы дать знать о себе, когда звук смеха остановил его.

Мягкий, хрипловатый звук поплыл сквозь темноту, как горячие ласки, переливаясь по его коже, ставшей невероятно чувствительной. Все его мышцы замерли. Кулаки его сжались, когда он попытался охладить прилив тепла, что становилось почти рефлекторным, когда он находился меньше, чем в пятидесяти футах от нее.

– Это восхитительно, – услышал он ее слова.

Даже ее голос был соблазнительным. Гладкий и мягкий, как теплый крем.

Маккей промямлил что-то в ответ, и Лахлан почувствовал, всплеск гнева, представляя свирепого воина, гордого от ее похвалы.

Он сделал еще несколько шагов в сторону пещеры, что позволило ему заглянуть внутрь. Мягкий каскад белокурых волн, спадающих вниз по ее спине, светился золотым сиянием. Он представил, как эти волны скользят по его коже, словно жаркое атласное покрывало. Ему захотелось пропустить их сквозь пальцы. Зарыться в них лицом. Вдохнуть глубоко их аромат.

Черт. Его тянуло к женщине. Снова.

– Кто бы мог подумать, что сырая рыба может быть такой вкусной? – изящными пальцами она взяла еще кусок с тарелки, которую Маккей смастерил из куска дерева. Заботливый ублюдок. – Что это за соус вы сделали?

Губы Маккея изогнулись, и Лахлан почувствовал, как его кулаки сжимаются еще крепче.

– Это просто немного трав и вина.

– И вы нашли эти травы в лесу? Вы обладаете самыми полезными навыками, Магнус Маккей.

Лахлан почувствовал тяжелый всплеск раздражения. Маккей нашел немного трав для еды, и она расточала ему похвалы, будто он превратил воду в вино. А Лахлан провел не просто несколько часов – дней – под дождем, чтобы никто не приблизился к ним, чтобы убить, и все, что он получил – это несколько гневных взглядов, когда Белла была вынуждена терпеть его присутствие.

Лахлану не нравилось это темное чувство, кипевшее в нем. Чувство, которое подбивало его всадить кулак в солидную челюсть Маккея абсолютно без повода.

В их поведении не было ничего непристойного. Ей, казалось, действительно нравился могучий горец, что находилось в разительном контрасте с ненавистью, которую она испытывала к нему.

В ненависти к себе Лахлан не видел ничего нового, так почему это беспокоит его сейчас?

Маккей пожал плечами, явно смутился, но остался, очевидно, доволен.

– Это не сложно, если вы знаете, что искать.

Она снова засмеялась. – Но в этом-то и дело, не так ли? Я бы попросила вас показать мне, но, боюсь, что я безнадежна, когда дело доходит до растений. Джоан…

Белла вдруг замолчала, и Лахлан напрягся. Он чувствовал, что в его груди снова нарастает незнакомое чувство. Если бы он считал себя способным на такое, то он решил бы, что это чувство вины. Но Макруайри не собирался тратить время, изводя себя тем, что нельзя изменить.

Он услышал подавляемые чувства в голосе Беллы, когда она закончила, – Моя дочь хорошо разбирается в растениях.

Голос сурового горца был удивительно мягким, – Вы беспокоитесь о девочке.

Графиня кивнула. Хотя он не видел ее лица, Лахлан знал, что ее глаза наполнились слезами. Так было каждый раз, когда речь заходила о дочери Беллы.

– Бьюкен не навредит ей? – спросил Маккей с металлическими нотками в голосе.

Белла покачала головой. – Нет. По крайней мере, я так не думаю. Но я не сказала ей о том, что собираюсь сделать. Я никогда не говорила ей, что намерена взять ее с собой. И я боюсь, что Бьюкен будет забивать ей голову всякими гадостями. Я просто хочу...

Голос ее затих, ее губы были крепко сжаты.

Лахлан был не единственным, кто угадал ее мысли.

– Он нравится мне не больше, чем вам, – сказал Маккей, – но ни Макруайри, ни кто-либо другой ничего не мог бы сделать, чтобы вытащить вашу дочь. И без взрыва ваш муж был слишком близко. Я видел, как Макруайри выбирался из невозможных ситуаций, но даже ему было не под силу выкрасть и женщину, и ребенка из такой крепости, как Балвени, да еще из-под носа у приближающегося отряда вашего мужа.

Вот, черт побери! Лахлан не нуждался в том, чтобы Маккей защищал его. Он гневно шагнул в пещеру, игнорируя хмурый взгляд Маккея из-за того, что не подал сигнал, и остановился в нескольких футах от них.

Лахлан сопротивлялся желанию вдохнуть. Как, черт возьми, она все еще так хорошо пахла после двух дней в пещере? Он проклял Маккея снова, на этот раз за то, что дал ей это чертово мыло.

Белла бросила на него быстрый взгляд, в ее глазах все еще стояли слезы. Нарастающее раздражение в груди мучило Лахлана все сильнее.

– Я сожалею, – сказал он сердито, не понимая, какого черта он извиняется. – Я сожалею, что мы были вынуждены оставить вашу дочь.

Лахлан мог бы поклясться, что услышал, как у Маккея отвалилась челюсть.

Графиня выглядела так же удивленной. Она снова посмотрела на него, но на этот раз не отвернулась.

Белла изучала его лицо. И хотя Лахлан знал, что выражение его лица ничего не выдавало, он все же чувствовал себя неуютно. Чертовски неуютно.

– Вы не лжете? – спросила Белла.

Лахлан покачал головой. – Нет. Я должен был вытащить вас оттуда. Вы бы стали сопротивляться, а у нас не было времени задерживаться.

– А что, если я не хотела идти без своей дочери? Вы когда-нибудь задумывались об этом?

Лахлан ответил ей уверенным, спокойным взглядом. – Может быть, вам следует поблагодарить меня за то, что я не заставил вас принимать такое решение.

Белла задохнулась, ее глаза расширились, когда она осознала неумолимую правду его слов. Она была так зла на него за ложь, что не думала о том, что произошло бы, если бы он сказал ей правду: она была бы вынуждена сделать выбор между дочерью и необходимостью сдержать обещание Брюсу. Все ее благородные идеалы должны были бы пройти испытание материнской любовью.

Удивление на лице Беллы сказало Лахлану, что она согласилась с ним.

– Постарайтесь поспать, – сказал он хриплым голосом, отводя глаза в сторону. – Последний из людей вашего мужа ушел. Мы уезжаем через несколько часов, кратчайшим путем и без остановок. Я не знаю, как долго Брюс будет ждать.

Белла, казалось, почувствовала облегчение от того, что Макруайри сменил предмет разговора. – Вы уверены, что Уильям добрался до Скона?

– Да, но я не рассчитывал, что Бьюкен задержит нас так долго. Брюс может решить, что ждать, чтобы стать королем – это слишком рискованно.

Белла кивнула, потом извинилась за то, что ей необходимо уединиться. Лахлан старался не смотреть на нее, когда она уходила.

Маккей поднялся и начал собирать свои вещи. Он будет на страже, пока Лахлан поспит или попытается спать так близко от нее.

Лахлан почувствовал взгляд Маккея. Наконец, Магнус сказал, – Оставь ее в покое, Макруайри. Девушка достаточно перенесла. Бьюкен превратил ее жизнь в ад.

Лахлан шагнул вперед, почувствовав, как красная пелена встает перед глазами. – Что ты имеешь в виду? Он ее бил?

Маккей посмотрел на него долгим взглядом, оценивая ярость его реакции. – Я не знаю. Но девушку он мучил. Он все время держал ее под охраной.

Лахлан решил, что это объясняет стражника около ее двери и двоих у подножия лестницы. – Почему?

– Потому что он упертый ублюдок, который хотел держать в узде свою жену.

Лахлан нахмурился. Он лучше всех знал разрушительную силу ревности. Была ли она оправдана или нет. Будет ли оправдана.

Лахлан подозрительно взглянул на Маккея. – Почему она все это тебе рассказала?

– Она не рассказывала. Я сложил вместе все, что она говорила. А почему – так это потому, что я не смотрю на нее, как ты. – Магнус замолчал, взгляд его обострился. – Почему это так важно для тебя?

– Мне все равно. – Но эта информация заставила Лахлана по-новому взглянуть на то, почему она предала своего мужа.

Очевидно, что Маккей не поверил ему. – Я видел, как ты смотришь на нее. Она милая дама – милая замужняя дама – у которой будет достаточно проблем после того, что она собирается сделать. Ей не хватает только тебя в качестве воздыхателя.

Лахлану не нужны были поучения Маккея – или кого-либо другого. Конечно, он желал ее. Мужчина должен быть евнухом, чтобы не захотеть Беллу Макдафф. Но Лахлан уже потерял голову от одной женщины, которую возжелал. Одного раза было достаточно.

И от следующих слов Макруайри Маккей должен был бы заволноваться.

– Если бы я захотел ее, что заставляет тебя думать, что, то, что она замужем, помешает мне?

Маккей посмотрел на него с отвращением перед тем, как выйти из пещеры. – Маклауд прав. У тебя мораль змеи.

Маклауд назвал его Змеем. Черт, может, вождь Хайлендской гвардии был прав. Но именно поэтому он был здесь, не так ли? Взяться за работу, не задавая вопросов.

Лахлан улыбнулся, не в силах сдержаться. – Может быть, но, по крайней мере, я не вожделею жену моего лучшего друга.

Лахлан понял, что его стрела попала в цель, когда Маккей вздрогнул. Лахлан наблюдал за ним, не отрывая глаз от рук Маккея. Если он потянется за оружием, Лахлан будет готов.

Хотя Лахлан чувствовал темную ярость, обуревавшую его напарника, Маккей был слишком хорошим воином, чтобы позволить Лахлану вывести себя из терпения. – Держись от меня подальше, Макруайри. Разбрызгивай свой проклятый яд в другом месте.

Он покинул пещеру, не сказав больше ни слова.

* * *

Белла любила ездить верхом. Это было одно из развлечений, которые муж позволял ей, – пусть и под строгим присмотром дюжины стражников, чье присутствие было не для защиты, но для предотвращения ее свиданий с любовниками.

Но после сорока часов в седле – половина из них под дождем – Белла не думала, что ей захочется снова увидеть лошадь.

Белла считала себя хорошей наездницей. Но после езды по бездорожью, в неумолимом темпе, она уже так не думала. По сравнению с двумя воинами, которые сопровождали ее, она чувствовала только свинцовую тяжесть во всем теле.

Они изредка останавливались из-за нее, или чтобы дать отдых лошадям. Даже Маккей начал подавать признаки усталости, но Макруайри выглядел так, как будто он мог ехать еще сорок часов.

Как же пират научился так хорошо ездить верхом? Один из галлогласов, потомок легендарного Сомерледа был опытным моряком, практически родившийся на галерах.

Белла обернулась и посмотрела на Макруайри, который ехал чуть позади нее, и мгновенно пожалела об этом. Хотя он отвел свой взгляд, когда она обернулась, одного мгновения было достаточно. Его взгляд был горячим, напряженным, ожесточенным. Это было желание в его самом первобытном и примитивном виде.

Это настолько поразило Беллу, что она забыла, как дышать. Хотя она притворилась, что ничего не заметила, все ее тело окутало теплом, желудок стискивали нервные спазмы, и она чувствовала, как горячие лапки желания щекочут ее в таких местах, о которых она и думать не должна была.

Это не был первый раз, когда Белла ловила подобные взгляды. Лахлан хотел ее, но он не хотел, чтобы она заметила это. Он был похож на любого, кто смотрел на нее с желанием во взгляде. Просто Лахлан лучше владел собой.

Белла уже была предметом бешеной страсти одного человека; другой ей не нужен. В первый раз, отсутствием ответной страсти она разгневала своего мужа. А потом он вбил себе в голову, что сможет добиться от нее желаемого, заставляя выполнять свои все более развратные требования, что он и творил с ней; однако, Белла не покорилась, отказываясь отвечать ему уже из противоречия.

Только потом Белла поняла, что муж считал себя тем, кто может заставить ее почувствовать наслаждение. А когда она этого наслаждения не почувствовала, он обвинил ее в бесчувственности и холодности.

По иронии судьбы, один пылающий взгляд Лахлана Макруайри вызвал в ней больший отклик, чем любая из вещей, которые делал ее муж.

Реакция Беллы была неприятна Лахлану, и она рада была видеть, что он также стремится игнорировать ее, как и она его. По-видимому, она была не единственной, кто не мог дождаться конца поездки.

Они скакали в течение еще нескольких часов, мужчины время от времени менялись местами впереди и позади Беллы. Они скакали, пока она не поняла, что силы ее иссякли.

Белла поерзала в седле. Лахлан, должно быть, опять следил за ней, потому что сказал:

– Мы скоро остановимся напоить лошадей. Уже через несколько часов мы должны быть на месте.

Облегчение, которое Белла испытала, узнав, что ее ждет не только небольшая остановка, но что ее мучения скоро завершатся, оттеснило все ее заботы. Забыв, что разговаривает с Макруайри, она тяжело вздохнула и улыбнулась. – Слава Богу!

Лахлан посмотрел на нее, ошеломленный и растерявшийся на мгновение.

Это был первый раз, когда она улыбнулась ему. На самом деле, это был первый раз, когда Белла смотрела на Лахлана без подозрения или гнева.

Она поняла это одновременно с ним.

Они смотрели друг на друга довольно долго, прежде чем Белла отвернулась, чувствуя странную неловкость от осознания, что они были наедине.

Голос Лахлана, когда он заговорил, казалось, был необыкновенно осторожным, как будто он старался не нарушить это временное перемирие.

– Я думаю, мы все будем рады, когда это закончится.

Их глаза снова встретились, и Белла почувствовала, как в ней нарастает странное нервное возбуждение. Взгляд Лахлана был... напряженным. Пронзительным, нет, притягательным, его глаза были настолько прозрачными, такого яркого цвета, что казались нереальными.

– Вы хорошо держались, миледи. Я сожалению, что пришлось причинить вам столько неудобств, но если у нас были какие-либо шансы на прибытие в Скон во время, мы должны были их использовать.

Белла была столь же озадачена его вторым извинением, как и первым. Лахлан Макруайри, казалось, был последним человеком, который извинится за что-либо, и она не вполне понимала, что ей с этим делать.

Белла не вполне понимала, что ей делать с Лахланом.

Она была вынуждена признать, что Макруайри был прав относительно одной вещи. Он спас ее от необходимости сделать ужасный выбор. Лахлан по-прежнему лгал ей, и она знала, что лучше не доверять ему. Но, возможно, он не был совсем бессердечным бандитом, каким она вообразила его сначала.

Бессердечные разбойники не укрывают тебя пледом ночью, когда ты спишь в сухой пещере, в то время как они проводят часы в дозоре под холодным дождем. Когда она проснулась вчера утром, в тепле и уюте, она узнала в темно-синем с серым пледе тот, который носил Макруайри. Но объяснений, как она оказалась укрыта этим пледом, она не дождалась.

Было также трудно не восхититься спокойной выносливостью, с которой он выполнял свою работу. За исключением коротких перерывов, он провел львиную долю времени на холоде под дождем, совсем немного отдыхая. Когда одна из лошадей отбилась и попала в трясину, вытаскивал ее Лахлан, проведя более часа в пробирающем до костей холоде мокрого торфа.

Белла задалась вопросом, что сделало Лахлана настолько циничным. Действительно ли его так мало все интересовало? Макруайри был загадкой, и она не могла не чувствовать себя слегка заинтересованной. Белла нахмурилась. Нет, очень заинтересованной.

– Вы думаете, они будут ждать? – спросила Белла, вернувшись к тому, о чем она должна была думать.

Макруайри приподнял бровь. – Вы хотите этого?

Вопрос застал Беллу врасплох. В конце концов, она столько вынесла, чтобы добраться сюда, конечно, она должна хотеть, чтобы дело было доведено до конца. Но после нескольких дней, проведенных в укрытии, когда люди ее мужа искали их, Белла хотела бы выяснить ради себя самой: а была ли она вообще готова к тому, что должно было произойти.

Осознав, что ее мысли опасно приблизились к предупреждениям Макруайри, Белла выпрямилась и встретилась с ним взглядом. – Конечно, хочу.

Это был не просто ее долг, это было правильно и важно, то, что нужно было сделать. Роберт Брюс был не только лучшим шансом для Шотландии освободиться от английской тирании, он был единственным человеком, который в состоянии объединить Шотландию под своим началом. Она сделает все от нее зависящее, чтобы помочь этому произойти. Это был ее шанс сделать что-то важное.

Она стоит больше, чем пара раздвинутых ног, удовлетворяющих мужскую похоть.

Макруайри спешился, привязал лошадь к дереву, и помог Белле спуститься с лошади.

Белла делала все, чтобы не замечать его руки на своей талии. Она хотела, чтобы Магнус помог ей спешиться, потому что Маккей не заставлял Беллу чувствовать себя такой... напряженной.

Магнус обращался с ней по-дружески.

Макруайри же смотрел на Беллу так, будто хотел сорвать с нее одежду и пройтись языком по каждому дюйму ее тела.

Эта мысль, вообще-то, должна была быть ей отвратительна. Но вместо этого у Беллы зачастил пульс, и кожа стала красной как от жары. Чем бы ни было это чувство, оно становилось все более настойчивым и требовательным, и Белле это совсем не нравилось.

– Магнус знает, где нас найти? – Белла вдруг услышала легкую хрипотцу в своем голосе.

Взгляд Лахлана потемнел при упоминании имени другого мужчины. Он отпустил Беллу так внезапно, что она покачнулась, не удержавшись на превратившихся в студень ногах.

–Да. Он найдет нас. Будьте готовы ехать, когда он появится.

Макруайри кивнул Белле и занялся лошадьми.

Белла нахмурилась, глядя на Лахлана, не понимая, чем она вызвала его гнев. Ведь только что они совершенно нормально разговаривали.

Белла достала из седельной сумки кое-какие вещи и пошла на берег озера.

– Куда вы идете? – спросил Лахлан.

– Мыться.

Когда Лахлан собрался возразить, она прервала его. – Я собираюсь короновать Роберта Брюса и не желаю выглядеть и пахнуть при этом как нищенка.

Он сузил глаза, отчего взгляд его стал еще мрачнее. – Будьте осторожны. Выберите место, чтобы я мог вас видеть.

Белла была рада, что уже успела повернуться к нему спиной, и Лахлан не мог видеть, как она покраснела. Она собиралась хорошенько вымыться и не хотела позволить ему стать свидетелем этого.

Белла быстро осмотрелась вокруг и сняла с себя одежду. Стиснув зубы, она бросилась в ледяную воду озера.

Она пробыла на озере не более двух минут, вымыла как можно лучше волосы небольшим кусочком мыла, которое дал ей Маккей, затем куском ткани вымыла тело.

– Графиня!

Белла вздрогнула, услышав гневный рык Макруайри.

– Я здесь, – сказала она, лихорадочно вытирая волосы чистой тканью, чтобы лучше высушить их. – Я буду готова через минуту.

Ее тело била дрожь, когда она потянулась за сорочкой. Но прежде чем Белла успела просунуть голову в ворот, кто-то схватил ее сзади.

Мимолетные мысли, что это может быть Макруайри, пропали в тот миг, когда она вдохнула. Макруайри была свойственна, казалось бы, необычная склонность к чистоте. Он всегда пах... приятно. Запах теплой кожи, с нотками пряного мужского аромата. А от незнакомца пахло несвежим потом и луком.