Текст книги "Змей (ЛП)"
Автор книги: Моника Маккарти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
– Но он хотел тебя?
Белла не хотела больше говорить об этом. Ей не нравились его вопросы, и, когда она заставила себя взглянуть на него, его взгляд. – Он был скотом, который временами становился немного грубым. Все кончено, Лахлан. Ты ничего не можешь сделать, чтобы исправить это. Все в прошлом. Я просто хочу забыть об этом.
Это была правда. Саймон не имел больше власти над ней. Скоро он станет еще одним плохим воспоминанием.
Если бы Лахлана было столь же легко забыть. Белла все еще чувствовала тепло его поцелуя на своих припухших губах. Все еще чувствовала его руки на своей груди, безумную пульсацию между ног и ожог от его щетины на своей коже.
Как ему удавалось опустошить ее так быстро и полно? Сделать ее чувства слабыми и уязвимыми?
– Прости, Белла. Мне чертовски жаль, что тебе пришлось такое пережить.
– Тогда отвези меня к моей дочери. – Белла знала, что она играет на его чувстве вины, но ее это не волновало.
Он был тихим. Слишком тихим. В выражении его лица не было и намека на его мысли.
Белла взяла себя в руки, пытаясь забыть про этот опустошительный поцелуй и помнить о том, что действительно важно. Отложив свою гордость, Белла сделала то, чего безуспешно добивались от нее тюремщики: она попросила. – Пожалуйста, Лахлан. Пожалуйста, отвези меня к Джоан. Я должна увидеть дочь.
Каменное выражение его лица не изменилось. Ни одного маленького проблеска. Ни одного намека на то, что ее просьбы могут иметь какое-то влияние на него. Что она может иметь какое-то влияние на него. Он целовал ее, как будто не мог жить без нее, а сейчас это не имело никакого значения.
Лахлан покачал головой. – Мне очень жаль. Это слишком опасно.
Жаль? Слезы начали падать из ее глаз. Как он мог стоять вот так – после всего, что они пережили – и отказать ей в единственном, что имело для нее значение? Единственном, чего она хотела больше всего в мире.
В этот момент Белла ненавидела Лахлана. Ненавидела его за силу и себя за слабость. Ненавидела его за то, что целовал ее и заставил ее думать...
А о чем она думает? Что эти глупые мысли, которые она вынашивала два года назад, были правдой? Что она на самом деле что-то значила для него? Что есть причина, кроме миссии, по которой он придет за ней?
Белла моргнула сквозь жаркую пелену слез. Она смотрела на красивое лицо, изрезанное шрамами, желая чего-то от него всей душой, каждой клеточкой своего существа, сама не зная чего, – того, что он никогда не смог бы дать ей. Казалось, она всегда хотела чего-то от человека, который не мог этого дать.
Вдруг всего стало слишком много. Поцелуй. Его отказ. Побег из кошмара ее тюрьмы. Все эмоции, которые она держала взаперти, которым гордость запретила вырываться. Белла залилась слезами.
Белла Макдафф, наконец, была сломлена.
Лахлан выругался. Но грубое ругательство только заставило Беллу сильнее плакать.
Она опустилась на колени, обхватив себя руками, как от боли, ее плечи содрогались от рыданий, слезы текли по ее щекам, и Лахлан никогда еще за всю свою жизнь не чувствовал себя таким потерянным.
Лахлан не знал, что делать. Он провел пальцами по волосам, чувствуя, что крысы из тюремной ямы Джона Лорна снова ползают по нему. Кожаный котун, который он носил, внезапно стал слишком тугим. Лахлан не мог дышать.
Иисусе, он не мог переносить это. Он не мог видеть, как Белла страдает. Каждая слеза падала как кислота на сталь его решимости.
Не зная, что еще сделать, он опустился рядом и неловко обнял ее. К его удивлению, Белла не оттолкнула его, а схватилась за него, как за спасательный круг. Ее крохотные пальцы впились ему в грудь, как когти котенка.
После минутной паники, когда Лахлан понял, что не знает, что делать, – он никогда раньше не пытался никого успокаивать – он обнаружил, что гладит ее по спине, распутывая волосы, шепчет успокаивающие слова и, в конце концов, умоляет ее остановиться. – Не плачь, Белла. Пожалуйста, не плачь.
Лахлан не мог видеть ее такой несчастной, но, черт возьми, было приятно снова держать ее в объятьях. Он вспоминал каждый раз, когда прикасался к ней, каждый раз, когда он держал ее. Воспоминания, казалось, выжгли его мозг. Но воспоминания не могли повторить шелковистость ее волос или тонкий аромат ее кожи.
Лахлан наслаждался ощущением ее крошечного тела, прижавшегося к нему, ее щека прислонилась к его груди, ее крошечные пальчики сжимали его, как будто он был ее единственной надеждой. На мгновение Лахлан почти убедил себя, что Белла ему необходима. Он знал, что получает от этого слишком много удовольствия, но, черт возьми, Лахлан Макруайри никогда не славился чувствительностью.
В конце концов, рыдания стихли, и Белла посмотрела на него сквозь пелену слез. – Если ты не поможешь мне, я пойду сама.
Кости Христовы! Она никогда не успокоится. Даже сломленная, Белла все же проявляла упорство. Лахлан не мог больше этого выносить. – Черт побери, Белла, ты никуда не пойдешь одна.
Их взгляды встретились, и надежда, мерцающая в сверкающих голубых глубинах, порвала последние следы его решимости. – Значит ли это, что ты возьмешь меня с собой?
Мог ли он предложить ей компромисс? Лахлан предполагал, что это будет первый раз в его жизни. Но он думал, как бы, к черту, не пожалеть об этом. Лахлан мог совершить одну короткую – очень короткую поездку.
– Тебе слишком опасно ехать – ее лицо вытянулось – но ... – Белла взглянула на него снова. – Но я посмотрю, можно ли передать ей сообщение.
Выражению огромной радости на ее лице было почти так же трудно сопротивляться, как и ее слезам. – О, Лахлан, спасибо…
Лахлан прервал ее. – Не благодари меня. Я не даю тебе никаких обещаний. И ты должна поклясться, что сделаешь так, как я говорю. Я не хочу, чтобы ты оказалась в опасности. Где Джоан?
– Роксбург.
Лахлан поднял бровь. – Твоя дочь в замке Роксбург?
Белла кивнула. – Да, ее кузина Элис Комин выходит замуж за Генриха де Бомона – он только что был назначен комендантом. – Она почувствовала интерес в его тоне. Белла отстранилась, вытирая глаза. – Разве это важно?
Лахлан покачал головой. – Нет. – Но это может объяснить, почему Мэри Брюс переводят из ее тюрьмы. Он надеялся, что Маклауду и его товарищам по Хайлендской гвардии повезет при освобождении Мэри так же, как и ему. Но в отличие от Беллы, они не знали, когда Мэри будут переводить. Лахлан знал, что его товарищи все еще могут быть там, и не хотел вмешиваться в их планы – и ничего не скажет, чтобы Белла или кто-нибудь еще, не поставил под угрозу всю миссию. Но в то же время, свадьба может стать хорошим развлечением. Там будет много людей – и много празднеств.
– Когда свадьба? – спросил Лахлан.
Белла покачала головой и с любопытством посмотрела на него. – Я не знаю. – Она смотрела на него голубыми глазами, огромными на ее бледном, заплаканном лице. Лахлан почувствовал, как что-то внутри его дернулось, и это было слишком глубоко и слишком близко к его сердцу, чтобы быть похотью. Что, черт возьми, она делает с ним? – Ты имел в виду то, что я думаю, Лахлан? Ты говоришь это не для того, чтобы успокоить меня. Ты действительно отвезешь меня в Роксбург?
Лахлан мрачно кивнул. В лучшем случае это добавит к их путешествию один день, но он не обманывал себя: каждая минута, когда они оставались на границе – на английской или шотландской стороне – становилась слишком длинной. Если кто-нибудь узнает их... ему лучше сделать так, чтобы этого не произошло.
Хотя Роксбург был на территории Шотландии, англичане расположили гарнизоны во всех основных замках в Марках, как Английской, так и Шотландской.
– Мы поедем, – сказал Лахлан. – Я посмотрю, что смогу узнать, но ты не приблизишься к замку. Я серьезно, Белла. Ты понимаешь?
Строгость в его голосе Белла пропустила мимо ушей. Она бесстрашно кивнула, а затем обвила руками его шею, обнимая его изо всех сил.
Благодарность была новым опытом для него, и если томление в груди что-то значило, Лахлан подозревал, что может привыкнуть к ней, если не проявить осторожность.
Разумнее всего было бы отстраниться, уйти и вернуться к своим обязанностям. Но Лахлан всегда терял разум, когда дело касалось Беллы Макдафф. Поэтому он обнял ее в ответ и наслаждался странным спокойствием, которое нисходило на него, когда он обнимал Беллу.
Скоро все будет кончено.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Перед долгой дорогой Лахлан приказал Белле немного отдохнуть, пока они ждут ночи, чтобы двинуться в путь. Ожидание казалось бесконечным. Но наконец, когда последние лучи солнечного света, пробивавшиеся сквозь деревья, погасли, они были в пути.
Как обещал Лахлан, Маклин и Ламонт остались в Бервике еще на пару дней, чтобы проследить за монастырем, их отряд состоял из четверых человек: Лахлана, Бойда, Сетона и Беллы.
Путешествие в ночное время было сопряжено с риском и обычно проходило в медленном темпе, но Бойд, присутствовавший в их отряде, знал каждый дюйм местности. Благодаря его умелому руководству, они сохраняли довольно быстрый темп на темной дороге, которая шла вдоль берега реки Твид.
Каждый инстинкт убеждал Лахлана сопротивляться этой поездке и убраться отсюда как можно быстрее, но Лахлан ощущал – ощущал чертовски сильно для его душевного спокойствия – Беллу. Он знал, что должен следить за дорогой, но, как правило, его глаза были прикованы к стройной спине в нескольких футах впереди него, чтобы убедиться, что с Беллой все в порядке.
Хотя ее дух, казалось, оставался таким же сильным – Лахлан все еще не мог поверить, что она сумела заставить его согласиться на это – слабость Беллы беспокоила его. Тюремное заключение плохо сказалось на ее физическом состоянии. Когда Лахлан был освобожден из тюрьмы, он чувствовал себя слабым как котенок.
Лахлан нахмурился. Было ли это его воображением, или Белла все больше горбилась в седле с каждой милей?
Хотя был довольно теплый осенний вечер, Белла завернулась в два пледа. Лахлан сжал рот в мрачную линию, подозревая причину. Он был в тюрьме. Он знал, что такое холод. Леденящий холод, от которого, кажется, ты никогда не избавишься, даже в тепле. Но его ледяная яма в земле не была клеткой высоко на башне во власти всех ветров. Лахлан даже не мог себе представить…
Черт возьми. Он не мог думать об этом. Он становился безумным, если думал об этой клетке.
Белла может выглядеть мягкой и женственной снаружи, но за хрупкой внешностью скрывалась стальная воля. Лахлан всегда восхищался силой ее духа, но никогда не осознавал ее масштабов.
– Вот, – сказал он, снимая плед с плеч и передавая ей. – Становится холодно.
Между ее бровями появилась небольшая морщинка. – Но ты останешься только в котуне.
– Все в порядке, – повторил Лахлан. – Возьми его.
Их взгляды встретились темноте, освещенной лунным светом, Белла не стала больше возражать, взяла плед и накинула его на плечи. Лахлан не пропустил тихого удовлетворенного вздоха, когда она плотнее закуталась в его мягкие складки. Белла взглянула на него из-под ресниц. – Ты уже давал мне его раньше.
– Неужели? Я не помню. – Одна сторона ее рта изогнулась, как будто Белла знала, что он лжет, и Лахлан решил сменить тему. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Я в порядке, – твердо сказала Белла, садясь немного прямее в седле – пытаясь убедить себя или его, Лахлан не знал.
Он задержал ее взгляд, собираясь сказать еще что-то, но решил не расстраивать Беллу плохими воспоминаниями. Наконец он кивнул. – Дай мне знать, если тебе нужно будет отдохнуть.
Белла начала упрямо возражать, но Лахлан резко прервал ее. Хотя было темно, он мог бы поклясться, что увидел мягкую розовую вспышку на ее щеках, прежде чем она кивнула. – Как скажешь.
Подозревая, что большего он от нее не добьется, Лахлан прекратил разговор.
Они ехали в течение долгих ночных часов. Хотя они всячески избегали встречи с кем-либо, отъезжая с дороги, когда их отряд приближался к деревне, угроза таилась в каждой тени.
Лахлан будет чувствовать себя намного лучше, когда они вернутся в горы. Но с такой скоростью это займет много времени.
Его взгляд скользнул к Белле как раз вовремя, чтобы увидеть, как она уронила голову и стала заваливаться на бок.
Дьявол! Лахлан рявкнул ее имя и бросился вперед. Белла вздрогнула, проснувшись в тот момент, когда его рука обхватила ее талию, чтобы удержать. А так как это было проще – и на сегодня сердце Лахлана перенесло достаточно испытаний – он решил облегчить себе задачу и пересадил Беллу к себе на лошадь.
Она напряглась, когда Лахлан устраивал ее у себя на коленях, и посмотрела на него в темноте. – Что ты делаешь?
Его рот сжался. – А на что похоже то, что я делаю? Ты поедешь со мной. – Лахлан крепче прижал ее к своей груди. Только чтобы подтвердить свои слова, конечно, а не потому, что Белла прижалась к нему, вызвав лучшее из ощущений, будь оно все проклято.
Ее глаза расширились в темноте. – Это лишнее, я не ребенок…
– Тогда не веди себя, как ребенок, – сказал Лахлан без обиняков. – Ты чуть не упала с лошади, настолько ты измучена. Черт возьми, Белла, я же сказал, чтобы ты отдохнула.
– Я так и сделала, – возмутилась Белла. Она прислонилась к нему, побежденная. – Я попробовала. Но я была слишком взволнована.
Лахлан хотел разозлиться – злиться было безопасно, но он вдруг расчувствовался. – Из-за встречи с дочерью?
Белла кивнула, лучезарная улыбка осветила ее лицо. – Я так давно ее не видела.
В ее тоне не было ничего обвиняющего, но, тем не менее, Лахлан почувствовал прилив вины. – Я знаю.
Когда их глаза встретились в темноте, между ними будто прошла целая жизнь воспоминаний. – Я не виню тебя, – мягко сказала Белла. – Уже нет. Ты был прав. Если бы мы взяли Джоан, она могла бы...
Ее голос прервался. Но Лахлан знал, о чем она думает. Джоан могла постигнуть та же участь, что и Беллу, как это произошло с юной Мэри Брюс.
– Какая она? – спросил Лахлан, стараясь отвлечь Беллу.
Это сработало. Улыбка снова появилась на ее лице. – Умная. Тихая. Не скромная, но сдержанная. Цвет волос у нее отцовский, но глаза – мои. – Ее губы изогнулись, и Белла хитро взглянула на Лахлана. – Но мне не надо рассказывать тебе об этом, ты же видел ее.
Лахлан понял, что Белла имеет в виду сообщение, которое он передал девушке вскоре после ухода матери, – и то, что Лахлан отрицал это. Очевидно, Белла не поверила ему.
Лахлан не стал отрицать это снова, но вера Беллы в него после всего, что случилось, удивила его. Замечание Беллы застало Лахлана врасплох. – Она очаровательная девушка.
Как и ее мать.
Белла уставилась на него, как будто могла прочитать его мысли. В груди Лахлана что-то сжалось. И весь он сжался от эмоций, которых не должен был испытывать. Он забыл. Забыл об их необычной тесной связи и том, как трудно было ей сопротивляться. Он должен был оторвать от нее взгляд. – Отдыхай, Белла, – сказал он насколько мог сурово.
Казалось, Белла хотела сказать что-то еще, но через мгновение кивнула. Ей не потребовалось много времени, чтобы уснуть. Через несколько минут Лахлан почувствовал, как она расслабилась, прижавшись к его груди, и услышал мягкий, ровный звук ее дыхания.
Волна удовлетворения нахлынула на него. Лахлан был рад ее безопасности, вот и все.
Если ему нравилось долго держать ее в объятиях, он утешал себя тем, что, по крайней мере, так они могли двигаться быстрее.
На самом деле, он мог бы запросто проехать с ней всю дорогу обратно в горы. Разумеется, для ее безопасности.
Белла удовлетворенно вздохнула, глубже закутавшись в теплый плед, который пах кожей и пряностями. Она чувствовала себя в тепле и безопасности.
Вдруг глаза ее открылись. Ее одеяло было из шелка, а не из кожи, и от него пахло лавандой, а не пряностями. И она не спала в тепле и под одеялом с тех пор...
Белла испуганно дернулась, но руки Лахлана сжались вокруг нее. Лахлан. Ощутив ее растерянность, он успокоил ее, – все хорошо, Белла, ты в безопасности.
Безопасность. Волна облегчения затопила ее, а следом за ней была благодарность. Она вышла из тюрьмы. Это не сон. Лахлан не был сном.
Белла откинула голову назад, чтобы посмотреть на Лахлана. – Ты пришел за мной. – Она спала достаточно долго, чтобы восстановить силы, и невероятное понимание этого чуда звенело в ее голосе. – Не только сейчас, но и раньше. Это был ты. Ты пытался меня спасти.
В ее сердце вонзались осколки воспоминаний. Белла вспомнила, как смотрела вниз в темноту на двух мужчин, бегущих из башни после того, как взрыв разбудил ее. Один из мужчин поднял глаза. На мгновение она подумала, что это Лахлан, но потом она сказала себе, что этого не может быть. Он ведь предал ее?
Но теперь она знала другое. Он не сознательно предал ее. Она поверила ему. Часть ее всегда знала.
Челюсти Лахлана сжались. Странное чувство отразилось на его лице. Если Белла знает его так хорошо, она поймет, что это боль. – Я поклялся, как только увидел, что тебя посадили в повозку, что вытащу тебя. Я просто хотел, чтобы это произошло раньше.
– Что случилось в тот день? – Лахлан уже кратко объяснил ей, но Белла хотела знать все.
Лахлан застыл. Белла видела по стиснутым челюстям, что ему неприятно вспоминать тот день. Он выглядел злым, но она знала, что злится Лахлан на себя, а не на нее. – Я уже рассказал тебе. Я был зол и не обращал должного внимания на людей, окружавших меня. Один из людей Росса увидел меня рядом с доками, когда я пытался нанять галеру. Пока я топил свое горе в эле, он успел предупредить Росса. Они следовали за мной из таверны, и как только поняли, куда я иду, окружили меня. Я сопротивлялся, но их было слишком много, и выпивка притупила мою реакцию. Они повалили меня и надели кандалы. Я пришел в сознание, когда ты и остальные женщины вышли из часовни.
– Цепи, – сказала Белла. – Это то, что Уильям пытался сказать мне. Он увидел кандалы.
Лахлан кивнул. – Я пытался пойти за тобой. Мне даже удалось вырваться один раз и освободить одну руку из кандалов, прежде чем кто-нибудь заметил. Но Росс следил за мной очень хорошо. У него были основания не доверять мне. У нас с ним старые счеты.
– Тебя посадили в тюрьму?
– На несколько месяцев.
– Но тебе удалось бежать?
Лахлан кивнул. – Но к тому времени тебя тоже посадили в тюрьму, и я узнал, что Брюс возвращается в Шотландию.
Белла нахмурилась. – Как ты это узнал?
– У Брюса был шпион в английском лагере. Человек, которого я знал. Я также узнал, что Гордон и Маккей содержатся в Уркхарте. Я отправился на юг, чтобы получить помощь, догнал Брюса и остальную Гвардию...
Лахлан резко замолчал. – Армию, – исправился он. Его челюсти сжались еще сильнее. – Королю потребовался почти год, чтобы укрепить свои позиции настолько, чтобы рискнуть и попытаться спасти тебя. А потом, когда мы, наконец, добрались до крепости, у нас ничего не получилось, – сказал он с горечью, качая головой. – Боже, мы были так близки. Мы с Сетоном были на полпути к башне, но солдат был в гардеробе и слышал, как мы проходим мимо. Он поднял тревогу. Гордон был вынужден раньше произвести взрыв. Мы с Сетоном не успели.
Часть Беллы была рада, что не знала, как близко они были. Это сделало бы разочарование более тяжелым.
– Я видел тебя. – В голосе Лахлана звучала странная пустота, которую она не поняла.
Осознание того, что он видел ее в клетке, заставило Беллу чувствовать себя странно уязвимой. – Я думала, что тоже видела тебя.
Очевидно, она удивила Лахлана. – Ты видела?
– Когда вы вышли из башни, ты поднял голову. Другой человек тянул тебя.
Лахлан посмотрел на нее. – Сетон, – сказал он ровным голосом. – Я не хотел уходить.
– Спасибо, – сказала Белла. – Спасибо, что ты пришел за мной дважды.
Его рот превратился в жесткую линию. – Я пришел бы за тобой тысячу раз. Лахлан отвернулся, как если бы он сказал слишком много.
– Почему, Лахлан? Почему это было так важно для тебя? – Белла затаила дыхание. Он чувствовал, будто они стоят на краю пропасти.
Но он не сорвался вниз. – Я всегда заканчиваю миссию. Чего бы это ни стоило.
Миссия. Завершение работы. Конечно, именно поэтому он пришел. Не из-за нее. Он сделал бы это для любого. Ее сердце сжалось от разочарования, но Белла быстро взяла себя в руки.
Некоторое время они ехали молча. Белле нравилось опираться на Лахлана, и его тепло окутывало ее. Мысль о холоде...
Некоторые вещи забыть было трудно.
Чем ближе они подъезжали к Роксбургу, тем больше росло ее возбуждение, и тем больше Белла задавалась вопросом, может ли она рассчитывать на Лахлана, сдержит ли он свое слово. Она знала, что он был не в восторге от их поездки в Роксбург – что он сожалеет, уступив ей – и она не могла ему помочь. Но интересно, он это сделал только чтобы успокоить ее?
Могла ли она доверять ему? Попытается ли Лахлан передать письмо дочери на самом деле, или он только успокаивает ее?
Очевидно, что Лахлану не терпелось покинуть Марки. Не то чтобы Белла обвиняла его. Границы находились еще под английский контролем и были опасным местом для сторонников Брюса. Но она спрашивала себя, было ли в этом нетерпении нечто большее. Белла никогда не видела его таким настороженным, даже когда их преследовали по всей Шотландии после Метвена и Дал Рей.
Однако когда она пыталась спросить об этом Лахлана, он ответил, что, конечно, он насторожен – их предприятие было чертовски опасным. Но они могут повернуть назад в любое время, когда она опомнится. Она взглянула на него и больше ничего не спрашивала.
Полная луна еще светила в чернильного цвета небе, когда первый луч рассвета появился на горизонте. От речки поднимались клочья тумана, словно дыхание дракона. Мерцающее одеяло росы лежало на травянистых берегах. Справа от них, на севере, густой лес деревьев – их ветви, отягощенные пышной листвой, и мох, как бороды друидов, обнявший одну сторону дороги, обеспечивали укрытие в их темной и влажной глубине в случае необходимости.
Если бы опасность не скрывалась за каждым деревом и поворотом дороги, Белла могла бы оценить пышную, зеленую красоту тихой сельской местности. Вместо этого лес казался зловещим пристанищем теней, река – кипящим котлом, и свежий рассветный воздух казался устрашающе тихим.
Но день неумолимо вступал в свои права. Тени исчезли, вынужденные раскрывать свои секреты под ярким дневным светом.
Двигаясь от дороги к деревьям, Лахлан подвел их к небольшому подъему и остановился. Белла ахнула. Напротив них, на другой стороне долины, лежал Роксбургский замок, похожий на небольшой город, расположенный на треугольном холме у слияния рек Твид и Тевиот. Замок окружала огромная крепостная стена с башнями и тщательно охраняемыми воротами, такого мощного сооружения Белла еще никогда не видела. Замок, как говорили, был самым укрепленным на границе, но Белла никогда не предполагала увидеть такого. Пять, шесть, семь... она насчитала, по меньшей мере, восемь башен, защищающих главную крепость.
Господи, как они могли надеяться войти в такое место незамеченными? И как Лахлан найдет ее дочь?
Лахлан спешился и коротко посоветовался с Робби Бойдом. Сэр Алекс поехал вперед, чтобы узнать все, что можно, у жителей (его йоркширский акцент привлечет меньше внимания), Затем Лахлан повернулся, чтобы помочь Белле спешиться. – Мы подождем здесь пока Дра… – он поправил себя – Сетон не вернется.
Белла нахмурилась, задаваясь вопросом, что Лахлан собирался сказать, и кивнула. Белле было тяжело знать, что ее дочь была так близко, и нет никакой возможности попасть в замок. Замок – такой близкий, что она почти могла дотянуться и прикоснуться к нему – был дьявольским соблазном.
К счастью, им не пришлось долго ждать. Белла только что закончила есть овсяные лепешки с кусочками сушеной говядины, потому что Лахлан настаивал, чтобы она поела – боже, он может быть таким сердитым, – когда сэр Алекс проехал под деревьями. Хмурое выражение на лице рыцаря не тревожило ее. Она привыкла к недовольству некогда общительного молодого человека. Война изменила его. Как и ее. Смерть и страдания заставили мир казаться куда более жестоким.
Но, должно быть, Лахлан видел то, чего не видела Белла. – Что такое?
– Свадьба состоялась несколько дней назад, – сказал рыцарь. Мужчины, похоже, восприняли это как плохую новость, и Белла подумала, есть ли что-то, о чем они не сказали ей. – Многие гости уехали, – добавил он.
– Уехали? Сердце Беллы упало. – А моя дочь?
Сэр Алекс встретил ее взгляд с сочувствием в глазах. – Не знаю, миледи.
– Вы видели леди Мэри? – Спросил Лахлан.
Сетон покачал головой.
Мэри? О, боже мой, нет. – Что случилось с Мэри?
– Ничего, – быстро сказал Лахлан, но разочарование в его голосе убедило Беллу, что они действительно что-то скрывали от нее.
Сэр Алекс пристально посмотрел на него. – Ходят слухи, что она была увезена на юг несколько недель назад.
Бойд выругался, и выражение лица Лахлана стало мрачным. Белла переводила взгляд с одного мужчины на другого. – Что случилось? Чего ты не говоришь мне?
Мужчины обменялись взглядами. Бойд пожал плечами, это послужило своего рода согласием, и Лахлан объяснил. – Твое освобождение было не единственной миссией, которая была запланирована.
Белла втянула воздух. – Ты собирался освободить и Мэри?
И поэтому он согласился поехать? А она подумала, что он хотел ей помочь.
– Не мы, а другие люди короля. Но, похоже, они опоздали.
Бедная Мэри! Белла всем сердцем сочувствовала девушке, чьи страдания были так же ужасны, как и ее. Трудно было думать о том, что ее друзья все еще находятся в тюрьме, когда она наслаждается свободой... неужели прошел всего лишь один день? – Но ведь они не отступятся?
– Никогда, – сказал Лахлан.
Непреклонность в его голосе оказалась странно обнадеживающей.
Неожиданно громкий резкий звук привлек их внимание к замку. Поднимали решетку в воротах. С высоты птичьего полета у Беллы был превосходный вид на главные ворота и внутренний двор, где, несмотря на ранний час, толпились люди. Из конюшен вывели лошадей и собрали большое количество солдат.
– Кто-то собрался покинуть замок, – сказал сэр Алекс.
Белла повернулась к Лахлану, сразу же запаниковав. – А что, если это моя дочь?
Он пристально посмотрел на нее и сказал с преувеличенным спокойствием. – Нет никаких причин так думать. Это может быть кто угодно.
Белла сжала кулаки. Ей не нравилось, что Лахлан с ней обходился, как будто она была неуравновешенной, или сделана из тонкого фарфора, который может разбиться в любой момент. Заботился. Опекал. Лахлан не понимал, насколько это важно для нее? Это было все, о чем она думала в тюрьме на протяжении двух лет. Она не могла подойти так близко и не рискнуть. – А что если это она? – настаивала Белла, не заботясь о том, что она упрямится. – Мы должны выяснить.
Гневный огонек появился в глазах Лахлана. – Мы не будем ничего выяснять. Ты остаешься здесь. Я пойду.
Ее глаза расширились. – Ты пойдешь в замок?
Его взгляд стал жестким. – А как иначе я смогу найти твою дочь? Мне надо идти сейчас, пока там много людей. И тем скорее мы сможем выбраться отсюда, – прошептал он чуть слышно.
Белла прикусила губу, чувствуя неприятное покалывание. Внезапно от мысли о том, что Лахлан пойдет в замок, ей стало не очень хорошо. Белле не нравилась то, что Лахлан подвергается опасности ради нее.
Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Осознание этой истины отняло у Беллы гораздо больше сил, чем следовало. Без гнева и вины, которые она использовала, чтобы загасить свои чувства к нему, все труднее и труднее было оставаться бесстрастной.
– Как ты пройдешь мимо стражников? – спросила она.
– Позволь мне волноваться об этом. – Он уже давал указания Бойду и Сетону, при этом снимая с себя оружие. Он отстегнул ремень с перевязью, державшей два меча, которые он носил на спине, лук, с пояса снял топор с короткой ручкой, оставив только кинжал.
– Но... – голос Беллы затих. Она только смогла кивнуть в сторону грозного замка.
Материнской инстинкт, требовавший безопасности для дочери, вступил в борьбу с другой ее частью. Белла не могла определить, что это, но эта часть оказалась на удивление сильной. Часть, которая не хочет отпускать Лахлана. Не хочет, чтобы он сделал что-то, что может подвергнуть его опасности. И нет никаких сомнений, что идти в замок было крайне рискованно.
Лахлан, казалось, почувствовал ее беспокойство. – Поверь мне, Белла. Я знаю, что я делаю. Просто делай, как я говорю, и не двигайся с этого места, пока я не вернусь.
Он говорил так уверенно, что она заметила, как кивает, словно один из его подчиненных.
– Ты написала письмо? – спросил он.
Боже, как она могла забыть? Белла потратила большую часть предыдущего дня, пока написала его. Она все еще не была уверена, что все правильно. Но Белла постаралась не упоминать о ее освобождении из тюрьмы. Лахлан не хотел рисковать, если письмо попадет в чужие руки. Безопасность Беллы и ее дочери зависели от того, чтобы никто не знал, что она не в монастыре.
Белла вытащила короткое письмо из кожаной сумки на поясе – одежда мальчика оказалась удивительно удобной – и передала Лахлану.
Он взял его, и их взгляды соединились на один долгий момент. Как и Белла, Лахлан, казалось, хотел что-то сказать, но не знал что.
Белла сделала шаг к нему и остановилась. Она не имела права и не могла прикоснуться к нему, но желание осталось. От воспоминания о его губах горел ее губы.
Но Лахлан уже повернулся, разорвав их связь.
Поверь мне. Слова эхом звучали в ее ушах, когда Белла смотрела, как Лахлан спускается по склону и исчезает среди деревьев.
Белла сделала это раньше, и он оставил ее дочь. Как и прежде, она чувствовала необъяснимое желание поверить ему. Тогда это оказалось ошибкой. Что такого было в этом человеке, который заставил ее хотеть доверять ему, когда все говорило о том, что она не должна этого делать?
Лахлан пробирался сквозь толпу деревенских жителей, изо всех сил стараясь выглядеть как обычный человек. Он не делал ничего особенного. Он делал это тысячу раз. Не было причин думать, что кто-нибудь заметит его. Но все же он чувствовал себя неловко. Обнаженным. Больше, чем когда-либо прежде. Ради бога, у него волосы на затылке стояли дыбом.
Лахлан не понимал этого странного беспокойства. За последние несколько лет у него было много страшных ситуаций. Опасные, казалось бы, невозможные задачи в экстремальных условиях были именно тем типом миссий, для которых была создана Хайлендская гвардия. Они были лучшими из лучших. Более сильные, быстрые, лучше обученные и более опытные воины, которые делали то, чего боялись другие. Черт, он даже не думал об опасности. Но последние два дня он чувствовал...
Ну конечно же. Дьявол, он был чертовски нервным.
Это было совершенно новое и неприятное чувство. Лахлан был одним из самых лучших воинов в христианском мире, но в своем первом бою он действовал так же нервно, как зеленый оруженосец, у которого молоко на губах не обсохло.
