Текст книги "Змей (ЛП)"

Автор книги: Моника Маккарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Она схватила Лахлана за плечи, ее пальцы вонзились в кожаный котун, она хотела ощутить его еще ближе. Лахлан был таким большим и сильным, и на каком-то подсознательном уровне Белла нуждалась в его силе, его тело воина было твердым и непреклонным, как сталь, но и столь же теплым и утешающим, как мягкий пушистый плед.

В его объятиях ей никогда не будет холодно.

Белла застонала, когда Лахлан своими большими руками сжал ее ягодицы, плотно прижимая ее к своему затвердевшему члену. Странные чувства трепетали в душе Беллы. Страх и волнение сразу. Он казался таким... большим. Каждый дюйм мощной колонны его мужественности был прижат к ней.

Как он...?

Она прикусила губу. Как они...?

Неужели это будет больно?

Затем Лахлан толкнулся к Белле, двигая бедрами в медленном, грешном ритме, который имитировал любовный танец, и Белле стало все равно.

В ней поднялся ком жара. Белла чувствовала, как желание усилилось. Влага разливалась по внутренней стороне ее бедер. Желание концентрировалось, сматываясь в тугую спираль.

Ее кожа покраснела. Дыхание стало прерывистым.

Лахлан терся об нее, усиливая давление, усиливая ее желание.

Ей нужно двигаться быстрее. Сильнее. Белла выгнулась, чувствуя, как что-то странное надвигается на нее. Она поднималась, тянулась к чему-то, что было вне досягаемости.

Белла не узнавала звуков, которые издавала. Настойчивые короткие стоны, которых она сама не понимала.

Лахлан прервал поцелуй. Его губы были на ее шее, спустились вниз по ее горлу, зарылись между ее грудей. Восхитительно. Его щетина царапала ее кожу, посылая приятное тепло по оставленному следу.

Лахлан тоже стонал, почти как от боли.

Белла втянула воздух. Ее тело стало невесомым, затрепетало, а затем взлетело в совершенном экстазе. Туда, где она никогда не была раньше.

Белла вскрикнула от удовольствия, разбившись на тысячу мерцающих осколков.

Лахлана не волновало, что Белла была прижата к дереву. Не волновало, что Бойд и Сетон, ушедшие сменить лошадей, могли возвратиться из деревни в любое время.

Лахлан потерял способность думать в тот момент, когда его рот впился в ее губы. Любая надежда на то, что он сможет сделать это медленно, что сможет проявить некое подобие контроля, умерла, когда Белла начала двигаться, прижимаясь к нему. Доказательство ее желания было сильнее любовного зелья. Когда Лахлан услышал, как ее короткие вздохи стали более требовательными, услышал, как Белла вскрикнула от удовольствия, когда ее тело дернулось и застыло, прижатое к нему, он понял, что заставил ее достичь...

Лахлан сходил с ума. Он не мог думать ни о чем другом, кроме как проникнуть в нее и сделать ее своей. Своей, черт возьми.

Ему надо больше времени. Сейчас он едва владеет собой. В следующий раз. В следующий раз, поклялся Лахлан, они достигнут этого вместе. В следующий раз он сделает это не спеша и умело. В следующий раз он попробует на вкус каждый дюйм ее тела. Но сейчас ему повезет, если он развяжет свои брэ до того, как изольется.

Едва затих ее последний спазм, как Лахлан снова поцеловал ее.

Оставив свои шоссы на месте, Лахлан развязал брэ, стянув их ровно настолько, чтобы освободить член из тесной одежды. Член ударился головкой о живот, и прилив прохладного воздуха дал благословенное облегчение пылающей коже, растянутой до боли. Он был твердый как сталь, готовый взорваться от легчайшего прикосновения.

Лахлан боялся коснуться Беллы. Он боялся, что одно прикосновение этой нежной, шелковистой розовой плоти, влажной от доказательства ее желания к нему, отправит его в водоворот, из которого он не сможет вырваться на волю.

Лахлан стянул с бедер Беллы штаны и поднял ее, чтобы устроиться между ее ног. Мягко уткнувшись в нее толстой головкой, Лахлан застонал, когда его чувствительная плоть коснулась теплой влаги ее желания.

Это было слишком. Его тело содрогнулось, мышцы напряглись, чтобы сдержать давление, нарастающее в основании позвоночника.

Боже, он хотел достичь освобождения.

Лахлан не мог больше ждать. Просунув руку за спину Беллы, чтобы защитить ее от коры дерева, он вонзился в нее яростным толчком, заявляя свои права владения.

Моя! Наконец. И ничто никогда еще не было таким правильным.

Белла задохнулась от удивления, ее расширившиеся глаза смотрели в его глаза. Лахлан удерживал ее взгляд, его челюсти сжалась слишком сильно, чтобы говорить, или шептать ободряющие слова, или извинения за то, что взял ее как какой-нибудь оруженосец свою первую служанку. Он объяснил Белле глазами. Они ласкали ее со всей страстностью горячих эмоций, бушующих внутри него.

Эмоции, которых он не понимал. Эмоции, которые стискивали его грудь, когда он смотрел ей в глаза и наполняли его трепетом чего-то теплого и мягкого. Лахлан хотел слиться с Беллой, сделать так, чтобы этот момент длился вечно. Он ждал этого момента слишком долго. Он слишком сильно хотел ее.

Это было слишком хорошо.

Она была слишком хороша. Теплое и мягкое, ее тело сжало его, как кулак. Он вошел в нее полностью, и собирал последние клочки контроля, пытаясь бороться с почти непреодолимым стремлением двигаться.

Лахлан снова поцеловал Беллу, пытаясь отвлечься. Но ему было так жарко. Его кожа горела. Пот выступил у него на лбу, и кровь колотилась в ушах.

Лахлан хотел ее так сильно, что не мог думать.

Лахлан хотел запустить пальцы в ее волосы, позволяя им шелковистой завесой скользить по своему телу. Но волосы Беллы были все еще заплетены в тугую косу, чтобы прятать их под шапкой.

Белла обвила руками его шею, отвечая на его поцелуй с прежней страстью и увлечением.

Убивая его каждым нетерпеливым движением языка.

Все мышцы Лахлана дрожали от напряжения.

Он не мог больше терпеть. Желание было слишком сильным. Ему необходимо было двигаться.

Лахлан двигался резко и глубоко. Он не мог больше сдерживаться. Это было слишком приятно. Еще один удар. – О, Боже, я не могу... – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Прости... слишком долго.

Лахлан получил освобождение, еще раз глубоко погрузившись в нее и издав чисто мужской рёв удовольствия. Удовольствия незамутненного, более интенсивного и мощного, чем когда-либо. Он почти ослеп, когда ощущения волна за волной взрывались внутри него. Лахлан думал, что это никогда не прекратится.

Лахлан медленно приходил в сознание, сердцебиение и дыхание утихали.

Иисусе. Он не понимал, как он все еще стоит, не говоря уже о том, чтобы держать Беллу. Но он, похоже, не мог ее отпустить, не готов был разорвать связь. Бог его знает, почему все так быстро завершилось. Лахлан поморщился; даже будучи юношей, он мог лучше контролировать себя.

Лахлан отступил назад, чтобы посмотреть Белле в глаза. Они по-прежнему были замутнены страстью, и Лахлан почувствовал еще один спазм ее удовольствия.

– Господи, Белла, мне жаль.

Он мог бы все объяснить или попытаться что-нибудь исправить – Лахлан серьезно относился к своему желанию попробовать ее языком, – но в этот момент волосы на затылке встали дыбом.

Лахлан услышал звук позади себя.

Затекшие конечности и мучительно напряженные мышцы Лахлана мгновенно ожили, когда рефлекторная жажда сражения прокатилась по его венам. Каждый мускул в его теле вспыхнул.

Они еще были соединены друг с другом, и Белла сразу почувствовала изменения. – Что случилось? – прошептала она.

У Лахлана не было времени объяснять. Кто-то был позади них. Он опустил ее на землю, отодвигая от себя. – Беги, – приказал он, ожесточенным шепотом. – Не останавливайся и не оглядывайся. Просто беги.

Глаза Беллы расширились от страха. Лахлан не мог смотреть на нее, зная, что ему нужно действовать быстро. Если они поймают ее, у него не будет никакого шанса.

Лахлан развернулся, завязал свои брэ, одновременно вытаскивая один из мечей из-за спины. – Черт побери, Белла, – он выдернул второй меч, – беги.

На этот раз Белла не колебалась. Лахлан слышал ее удаляющиеся шаги за спиной, когда первые люди вышли на маленькую поляну.

Но всякая надежда на то, что Белле удастся уйти, прежде чем ее заметят, исчезла, когда один из людей завопил. – Скорее, один из них уходит!

По крайней мере, дюжина мужчин на лошадях бросились за Беллой. Оставшихся было в два раза больше.

Лахлан позволил им приблизиться.

Он сражался как одержимый. Один за другим противники падали под умелыми ударами двух мечей. Лахлан заблокировал одного, пронзил его, и воткнул меч в другого. Никто не мог остановить его. Никто не мог победить его. Он был несокрушимым. Непобедимым.

Почти.

Но у каждого человека есть своя слабость. И когда поскакавшие вслед за Беллой вернулись, один из них держал извивающуюся Беллу в руках и прижимал кинжал к ее горлу; тогда Лахлан и узнал свое слабое место. Он думал, что его слабостью была страсть. Он был неправ. Его слабостью была Белла.

– Брось оружие, – сказал мужчина с усмешкой. – Или девушка умрет.

Лахлан предпочел бы умереть, прежде чем сдаться. Но он не хотел смотреть, как умирает Белла.

Один за другим, его мечи с грохотом упали на землю.

На какое-то мгновение Белла была охвачена чувствами, удивляясь тому, что Лахлан извинялся за произошедшее. Хотя все закончилось довольно быстро, ощущения, когда он входил в нее, наполняя ее, присваивая ее так, как она и представить не могла, были невероятными. И когда он довел ее до края наслаждения... Белла никогда не испытывала ничего подобного. А в следующее мгновение ее захватили гнусные бандиты и повезли в замок Пиблса.

Белла была в ужасе. Больше из-за того, что ее разлучили с Лахланом, а не потому, что ее опять схватили.

Лахлан успел шепнуть ей: – Ты не знаешь, кто я такой.

У нее даже не было времени задуматься над его словами. На него одели кандалы и так сильно ударили его по голове рукояткой меча, что он упал на землю, как большая тряпичная кукла, одетая в доспехи.

– Не делайте ему больно, – взмолилась Белла. Предполагая, что причиной всему она, Белла продолжила, – я пойду с вами добровольно. Только, пожалуйста, не делайте ему больно.

Мерзавец, который схватил ее, бросил на нее странный взгляд. – Чтоб меня черти утащили, если вы добровольно пойдете с нами? Вы пойдете с нами в любом случае, чтобы заставить его говорить – добровольно или нет.

Белла едва смогла скрыть свое удивление. Боже, они не знали, кто она! Это не из-за нее.

Тогда это, должно быть, из-за Лахлана. Но что им надо от него?

Белле не пришлось долго ждать, чтобы узнать. Связав ей руки за спиной веревкой, мужчина, ведший ее, втолкнул Беллу в маленькую комнату возле ворот замка. Через несколько минут Лахлан бросился к ней. Белла метнулась к Лахлану, но другой солдат схватил ее, прежде чем она успела подбежать к Лахлану.

– Я так не думаю, – сказал он, швырнув Беллу на деревянную скамью.

Белла не могла оторвать глаз от Лахлана. Ее сердце колотилось в горле. На нем было так много крови. Она заливала одну сторону его лица, просачиваясь из большой раны на виске, и собиралась в пятно на груди.

Слезы стояли у нее в глазах. Лахлан был неподвижен. – Вы убьете его, если не остановите кровь.

Большой, бородатый урод, который, казалось, был главным, рассмеялся над ее словами. – Не волнуйся, он будет жить. По крайней мере, пока мы не получим нашу награду, – добавил он со зловещим смешком.

Он жестом отдал приказ одному из трех других стражников, которые толпились в маленькой комнате. Размером футов десять на десять, комната была хорошо освещена факелами, вставленными в кронштейны по обе стороны арочного входа. Белла увидела еще одну дверь в дальнем конце комнаты, но, поскольку около караульного помещения также обычно размещались тюремные ямы, она не хотела думать об этом. Человек, которому дали знак, поднял ведро с пола и вылил его содержимое на Лахлана.

Лахлан пошевелился, и Белла коротко вскрикнула.

– Награду? – спросила она своего похитителя, не сводя глаз с Лахлана.

– Да, триста марок.

Белла ахнула, обратив все свое внимание на главаря. Это было целое состояние. – Но за что?

Его глаза сузились под нахмуренными бровями. – Кто вы?

– Изабелла, – ответила Белла, не зная, слышали ли они про нее. – Максвелл, – добавила она, выбрав первый пришедший на ум клан с равнинной части Шотландии.

– А кто ты Лахлану Макруайри?

– Кому? – спросила Белла, вспоминая предупреждение Лахлана.

Но она слишком медлила с ответом. Человек усмехнулся, не поддавшись на обман. – Очевидно, не обычная шлюха, если он сдался, чтобы спасти вас. – Он покачал головой, расправляя свою спутанную длинную бороду. – Я не мог поверить своей удаче, когда увидел его на ярмарке сегодня утром. «Что, черт возьми, делает Лахлан Макруайри в Роксбурге?» – спросил я себя, если вся Англия охотится за ним, и половина Шотландии, если на то пошло.

Белла прикусила губу. Господи, что сделал Лахлан, что за него назначили такую ​​щедрую награду? И почему он не сказал ей, что на него охотятся? Неудивительно, что он так неохотно отправился в Роксбург.

– Оставь ее в покое, Комин, – раздался голос лежащего на полу Лахлана. – Она ничего не знает.

Белла почувствовала, как кровь схлынула с ее щек. Боже мой, Комин! Это животное, должно быть, одним из людей ее деверя. Хотя она редко пересекалась с младшим братом Бьюкена, сэром Уильямом, было чудо, что никто из мужчин не узнал ее.

Пока.

Большой бородатый мужчина подошел к Лахлану и пнул его по ребрам, как собаку. Лахлан сморщился, но не издал ни звука. – Значит, ты помнишь меня? Я никогда тебя не забуду. Человек снял шлем. – И Белла задохнулась от изумления. У него не было половины уха. – Что касается того, знает ли девушка что-нибудь, мы выясним, как только сэр Уильям будет здесь. Он не сильно отстал от нас. Мне потребовалось несколько минут, чтобы убедить его, кого я видел, но как только я... ну, скажем так, он очень хочет тебя увидеть. И подожди, пока король Эдуард не узнает, что у него, наконец, в руках один из членов секретной армии Брюса.

О чем он говорил?

Внезапно Белла притихла. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Лахлана. Маргарет рассказывала ей жуткие истории, ходившие среди сельских жителей о группе призрачных воинов, сражавшихся за Брюса. Воины, которые, казалось, появлялись ниоткуда, одетые во все черное и сливавшиеся с ночью, с лицами, скрытыми ужасными черными шлемами. Элитная группа отлично обученных воинов, которые, как говорили, использовали военные имена, чтобы скрыть свои личности.

Белла не верила этим фантастическим россказням, считая их плодом больной фантазии крестьян.

Змей.

Ей вдруг вспомнилось это прозвище. Белла как-то не обратила на это внимания, но она отчетливо вспомнила, что сэр Алекс называл Лахлана Змеем.

Боже мой, это правда? Он был членом элитной армии Роберта?

Он был. Боже мой, он был. И не сказал ни слова.

Белла уставилась на Лахлана. Она отдалась ему, получила наслаждение в его объятиях и была с ним так близка, как ни с каким другим мужчиной, которого она когда-либо знала, но действительно ли она вообще знала Лахлана?

Лахлан бросил на Беллу предупреждающий взгляд, и она опустила глаза, прежде чем кто-нибудь заметил ее изумление. Но сердце судорожно колотилось у нее в горле.

Лахлан поднял голову и пристально посмотрел на Комина. – Уходи, и я не убью тебя.

Учитывая его положение – обмотанный цепями, связанный как рождественский гусь, лежащий на полу, с кровью, струившейся по лицу, – холодное, прозаичное предупреждение должно было звучать нелепо. Но злобный блеск в глазах Лахлана, казалось, на мгновение испугал похитителей.

Это даже поразило Беллу. Это был человек, которого ненавидели и боялись на море. Пират. Разбойник. Бессердечный, хищный наемник. Если Змей действительно был его военным именем, нетрудно было догадаться, почему: Лахлан мог быть таким же жестоким и бессердечным, как змея.

Комин пришел в себя первым. Он засмеялся и снова ударил Лахлана по ребрам – но Лахлан едва вздрогнул. – Ты не в том положении, чтобы угрожать. Даже ты не можешь убить четырех вооруженных солдат, со скованными за спиной руками.

Лахлан быстро сел, и Комин невольно отодвинулся. Лахлан засмеялся, изогнув рот в опасной насмешке. – Ты не знаешь, что я могу сделать.

Смущенный тем, что раскрыл свой страх перед остальными, Комин рассмеялся и снова ударил Лахлана, на этот раз в челюсть. Голова Лахлана откинулась назад, громко стукнувшись о каменную стену. – Там, где ты сейчас окажешься, единственные, кого ты убьешь, будут крысы.

Если бы Белла не так пристально следила за Лахланом, она бы пропустила легкую испарину, проступившую на его лице и вспышку страха в его стальном взгляде. Это прошло так быстро, что она подумала, не померещилось ли ей. Но потом Белла вспомнила тот же взгляд два года назад, когда они спускались в туннель в замке Килдрамми, и поняла, что она все правильно увидела.

К сожалению, их похититель тоже понял это. Его глаза злобно сверкали. – Не любишь темных ям, не так ли? – Один из солдат предложил, – Бросьте его туда, пока мы ждем. Может быть, в яме с крысами его язык развяжется.

Мужчина потащил Лахлана к двери, которую Белла заметила раньше. Она подозревала, что это была дыра в полу, защищенная деревянной дверью или стальными решетками, через которые заключенных бросали в тюремную яму. Но даже скованный цепью, Лахлан боролся. – Я туда не пойду.

Другой стражник стал помогать справиться с Лахланом. Вдвоем они потащили его к двери. Белла почувствовала панику Лахлана так же ясно, как свою. Она точно знала, что он чувствует. – Стойте! – закричала Белла. – Вы не можете посадить его туда.

Это сведет Лахлана с ума. Как и ее.

Белла бросилась к Лахлану, но Комин схватил ее и дернул за уложенную на макушке косу. Он повернул лицо к свету. – Сейчас мы с тобой познакомимся. – Его глаза скользнули по ее лицу. – Сначала я подумал, что Макруайри целует парня. Но ты чертовски красивее всех парней. – Белла бросила на него яростный взгляд, полный отвращения. Когда его грязный палец скользнул по ее подбородку, ей пришлось стиснуть зубы и не поддаться желанию укусить его. – Немного бледная и худая, но да, настоящая красотка, и рот как у французской шлюхи.

– Прикоснешься к ней, и ты покойник. – Лахлан бросил угрозу через плечо, когда похитители пытались протащить его в дверь. Чем ближе он был к яме, тем отчаяннее сражался, пинался, выкручивался, используя локти, используя все, что мог, чтобы замедлить приближение к яме.

Наконец, мерзкий Комин отшвырнул Беллу с отвращением. – Черт побери, неужели вы не можете справиться с одним связанным человеком?

Он пересек комнату в несколько шагов и схватил Лахлана за воротник его кожаного котуна, чтобы подтащить его к себе.

Улыбка на лице Лахлана заморозила кровь Беллы. – Это твой последний шанс, – сказал он небрежно. – Уходи или умрешь.

Что-то во взгляде Лахлана предупредило Комина. Он нервно рассмеялся. – Ты рехнулся.

Едва у него вырвались эти слова, как Лахлан напал. Он развернулся, раскрутив цепь, которая каким-то образом больше не сковывала его запястья. Одним мягким движением он бросил петлю из цепи на голову Комина, скрестил руки и резко развел их, сломав шею Комину, прежде чем другие смогли отреагировать.

– Ложись, – крикнул Лахлан Белле, схватил еще одну цепь и накинул ее на двух других солдат, не давая им добраться до оружия.

Белла упала на землю и увидела, как Лахлан вытащил один из кинжалов, висящих на поясе, и метнул его. Кинжал просвистел в воздухе и с неприятным звуком вошел прямо между удивленных глаз оставшегося стражника.

За считанные секунды Лахлан убил четырех человек.

Его глаза нашли Беллу. – С тобой все в порядке?

Белла кивнула, все еще ошеломленная увиденным и невероятным поворотом событий. – Как ты снял наручники?

Лахлан покачал головой. – Позже. Мы должны выбраться отсюда – кто-нибудь может войти в любую минуту. – Он обошел убитых и снял с них оружие. – Мы недалеко от ворот. Это хорошо. И, если они ждут сэра Уильяма в ближайшее время, то, решетка будет поднята. Вот, – Лахлан сунул Белле в руку кинжал, – ты умеешь им пользоваться?

Белла покачала головой. – Нет, но я научусь, если это необходимо.

Лахлан улыбнулся, обхватил руками ее голову и прижался к губам в крепком, яростном поцелуе. – Вот это – моя девочка; всегда готова сражаться.

Сердце Беллы сжалось. Моя девочка. Конечно, он не имел в виду ничего такого, и это наполнило Беллу непреодолимым чувством тоски.

Лахлан подошел к двери, прислушался, прежде чем открыть ее.

– Уже закончили, сэр…?

Договорить охранник не успел: Лахлан воткнул кинжал ему в шею.

Но солдат был не один.

– Осторожно! – крикнула Белла, когда появился другой охранник.

Ее предупреждение было излишним. Лахлан успел использовать второй кинжал. Он оттащил убитых в караульное помещение, из которого они только что выбрались, и закрыл за собой дверь.

Прижав палец к губам, чтобы велеть Белле вести себя тихо, Лахлан повел ее. Они скользили вдоль строений, скрываясь в тени. Ворота были не больше, чем в десяти футах впереди них, в конце узкого прохода, с обоих концов которого находились башни с охраной.

В конце прохода была железная решетка и, по крайней мере, полдюжины стражников, охранявших ворота. Но Лахлан был прав: решетка не была опущена. Тем не менее, Белла не понимала, как они проскользнут мимо шести вооруженных солдат.

Лахлан остановился примерно в пяти футах от ворот. Когда один из людей громко рассмеялся, он прошептал, – Как только я дам знак – беги. Мне надо, чтобы ты выбежала из крепости.

Белла кивнула, соглашаясь. Иначе ситуация бы повторилась: то, что ее захватили, заставило его сдаться. Лахлан мог сам о себе позаботиться. В этом не могло быть сомнений. Это она связала его по рукам и ногам, вынуждая защищать ее. Секретная армия Брюса... Боже мой.

У Беллы не было времени размышлять. В следующее мгновение Лахлан двинулся в сторону ворот, и Белла последовала за ним, не останавливаясь, когда он убрал первого солдата, а затем и второго. Она побежала, отмахнувшись от стражника кинжалом, и бросилась вниз по грязному наклонному входу, не оглядываясь назад. Белла вздрогнула от леденящего кровь лязга мечей, который раздавался позади нее, нарушая тишину ночного воздуха.

Внезапно она услышала, как над головой пролетают стрелы, нацеленные не в нее, а в сторону замка. Двое мужчин появились из темноты перед ней, выскользнув из-за какого-то строения.

Бойд и Сетон – с лошадьми.

Белла была еще в нескольких футах от них, когда услышала шаги за спиной.

Лахлан подхватил ее и пронес несколько последних шагов, подняв ее затем на одну из лошадей.

– Спасибо за помощь, – сухо сказал он, взлетая в седло.

Робби усмехнулся. – Что-то ты задержался. Я даже начал волноваться.

Лахлан пробормотал что-то похожее на «иди к черту, Налетчик». Но Белла не была уверена. Они уже мчались, спасая свои жизни, подальше от замка, в котором начиналась суматоха.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Лахлан накинул сухую тряпку на шею и направился обратно к конюшне, перекинув через руку свои недавно выстиранные льняную тунику и брэ. Он решил подсушить их немного у огня, прежде чем сложить в седельную сумку.

Боже, как хорошо быть чистым! После почти двух дней тяжелой скачки, с короткими остановками, чтобы напоить лошадей, он не мог дождаться, чтобы найти ближайшее озеро и смыть грязь. На его голове было столько запекшейся крови, что рана на виске начала дьявольски чесаться под шлемом.

Им удалось оторваться от преследователей, и, если повезет, в это же время завтра его миссия будет завершена.

Все почти закончилось. Лахлан сделал то, что хотел, и спас Беллу. Ничто не осталось незавершенным. Он потребует свою награду и закончит службу у Брюса с чистой совестью.

Он должен быть доволен. Он должен хотеть вернуться как можно скорее. Но Лахлан настоял, чтобы они сделали остановку, а не скакали дальше в сторону побережья.

Это для Беллы, сказал он себе. Он не пытался отсрочить их расставание.

Лахлан находился на небольшом расстоянии от конюшни, когда деревянная дверь распахнулась, и Сетон вылетел на улицу с убийственным выражением на лице.

– Куда ты собрался? – крикнул Лахлан с другой стороны поляны.

Молодой рыцарь не остановился. – Следить за проклятым холмом. – Он направился в противоположном от Лахлана направлении, не сказав больше ни слова.

Бойд сидел у костра, затачивая меч, когда вошел Лахлан. Как воина, имеющего славу самого сильного человеком в Шотландии, Бойда иногда использовали не только как мастера рукопашного боя, но и для запугивания противника.

Невинное выражение огромного воина не обмануло Лахлана. Напряжение, достаточно густое, чтобы его можно было разрезать лезвием, которое держал в руках Бойд, висело в воздухе.

– Какого черта, что случилось с Драконом?

Как будто ему надо было спрашивать. Бойд и Сетон были неудачной парой с первого дня, когда воины, выбранные для Хайлендской гвардии, собрались на острове Скай для “обучения” у Маклауда. Тренировочный лагерь больше был похож на пыточную камеру. Это были самые изнурительные и жестокие испытания, которые когда-либо пережил Лахлан, включая недельное заключение в жуткой тюремной яме, и очень точно названные Адом Маклауда.

Спустя почти три года английский рыцарь и яростный шотландский патриот научились работать вместе, но между ними опять возникла напряженность, поскольку они направлялись на запад от Пиблса, а не продолжили двигаться на север, пытаясь улизнуть от своих преследователей.

Их путешествие через Ланаркшир и Эйршир привело их глубоко в сердце страны Уоллеса. Это было место, где зародились первые семена мятежа, где Бойд сражался рядом с Уоллесом, а также, к сожалению, место, где Бойд потерял своего отца в бойне, которую устроили англичане. Бойд ненавидел англичан, и хотя семья Сетона владела землями в Шотландии, родом они были из Северной Англии.

Бойд пожал плечами. – Что обычно с ним происходит? Я оскорбил его драгоценную рыцарскую чувствительность.

Сетон никогда не принимал революционного пиратского стиля, принятого Брюсом, отказавшегося от рыцарского кодекса, чтобы победить гораздо более мощную и хорошо вооруженную английскую армию. Тактика, использовавшаяся потомками горцев и потомками Сомерледа с Западных островов на протяжении нескольких поколений. Этот новый стиль ведения войны стал причиной создания Хайлендской гвардии, и это сделало ее уникальной: небольшая команда лучших воинов в каждой военной дисциплине – независимо от клановой принадлежности – могла быстро появляться и исчезать, используя внезапные атаки, рассчитанные на причинение максимального ущерба и запугивание.

Лахлан бросил на Бойда мрачный взгляд. – То есть ты спровоцировал его.

Бойд стиснул челюсти. – Ему повезло, что я не убил его за то, что он сказал прошлой ночью.

Двое воинов чуть не подрались, когда их отряд сделал короткую остановку, чтобы заменить лошадей в замке Дуглас Касл. Белла наивно поинтересовалась, что случилось с сожженным замком, резиденцией сэра Джеймса Дугласа, одного из ближайших придворных рыцарей Брюса.

Сетон ответил, что это место, где воины Брюса забыли о своей чести – легкий удар был направлен непосредственно на Бойда, который сражался вместе с сэром Джеймсом Дугласом в позапрошлом году. Когда замок был отвоеван, захваченный английский гарнизон, находившийся там, был брошен в подвал перед тем, как замок подожгли. Инцидент, который должен был посеять страх в сердцах английских солдат во всех гарнизонах на юго-западе и в Марках, был с черным юмором назван “кладовая Дугласа”.

Честь не имела никакого значения на войне, но Сетон придерживался рыцарских правил.

– Хорошо, мне нужно, чтобы вы оба помогли мне найти галеру, чтобы убраться отсюда, так что тебе придется подождать и не убивать Сетона, пока мы не вернемся. Но будь я на твоем месте, я бы удостоверился, что у него не спрятан кинжал в рукаве, если, конечно, ты не собираешься раньше времени спуститься в преисподнюю.

Бойд рассмеялся. – Твое настроение улучшилось. Должно быть, купание в озере помогло? – Бойд принюхался. – Сегодня мирт, не так ли?

Лахлан нахмурился и бросил в Бойда снятую с шеи тряпку, объяснив, что Бойд, может с ней сделать. Он взял мыло, которое было под рукой, черт возьми.

Бойд рассмеялся и продолжил затачивать свой клинок, сидя около ямы с очагом в центре старого коттеджа, который теперь служил конюшней и приютом для скотины, когда становилось слишком холодно. Семья, приютившая их на ночь, – родители человека, который погиб, сражаясь вместе с Бойдом и Уоллесом, – проживала в новом каменном коттедже, который разместился у основания холма Лаудон на другом конце двора.

Хотя они не были совершенно вне опасности, и не будут, пока не окажутся к северу от реки Тэй, эта часть юго-западной Шотландии была намного более дружественной Брюсу, чем Марки. Более того, с вершины холма Лаудон, места, где в прошлом году после возвращения в Шотландию Брюс одержал почти чудесную победу над англичанами, можно было за много миль увидеть приближающегося противника.

Здесь было достаточно безопасно, чтобы отдохнуть несколько часов, но они выдвинутся в сторону побережья задолго до рассвета.

Белле это не нравилось, но Лахлан настаивал, чтобы она спала в коттедже. Ей нужна была кровать, черт возьми, хотя бы на несколько часов. Белла, конечно, могла снова ехать с ним, но Лахлан не доверял себе, не думал, что сможет просто обнимать ее в течение нескольких часов. Он может не захотеть расстаться с ней.

Лахлан не избегал Беллы. Нет, он просто не хотел, черт возьми, чтобы его снова застали врасплох. Лахлан был, в буквальном смысле, застигнут со спущенными штанами. Он не настолько глуп, чтобы сказать, что сожалеет об этом – нет, все было слишком невероятно, но это была ошибка. По многим причинам.

Если Лахлан надеялся, что взяв Беллу, освободится от своей неразумной страсти, он жестоко просчитался. Его желание не притупилось ни на йоту. Этот слишком короткий, слишком торопливый, слишком безумный инцидент только раздразнил его аппетит. Но Лахлан знал, что это было слишком опасно. Опасность исходила не от врагов, а от него. Если Лахлан снова прикоснется к Белле, он только укрепит свое безотчетное ощущение, что Белла теперь принадлежит ему.

Эта странная связь, которая была между ними, ничего не значила. Он не просто уверен – он не настолько дьявольски глуп, чтобы думать, что эта связь может быть постоянной.

Лахлан повесил влажную одежду на деревянный столб и сел напротив Бойда на табурет, который, как он предположил, использовался для дойки. Лахлан сложил оружие рядом с собой и достал стальной замочек из своей сумки. Маккей сделал этот замочек для него, и Лахлану еще не удалось раскрыть его.

Бойд лукаво поглядел на Лахлана через огонь. – Ты еще не рассказал, что произошло в Пиблсе.