Текст книги "Змей (ЛП)"

Автор книги: Моника Маккарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Его челюсти сжались, понимая причину. Белла. Разница была в ее присутствии. Она заставила его почувствовать – мать его! – Уязвимость.

Лахлан позволил ей пробраться в него. Позволил ей подойти слишком близко. Он никогда не должен был уступать ей. Он злился на себя, но было уже поздно что-либо предпринимать.

Что было в Белле Макдафф, что заставило его потерять решимость? Что заставило его сделать все, чтобы порадовать ее?

Черт возьми, эта миссия шла совсем не так, как он ожидал. Освобождение Беллы из тюрьмы должно было освободить Лахлана от Беллы. В течение двух лет он говорил себе, что, когда он ее вытащит, то перестанет думать о ней, перестанет носиться с безумными воспоминаниями о том поцелуе. Лахлан уговаривал себя, что только придумал странную связь между ними.

Он не смог защитить ее, именно этим Лахлан объяснял безрассудную страсть к Белле.

Но он понимал, что это не правда. Связь все еще сохранилась. И он хотел ее так же, а может быть и больше. Два года неудовлетворенного желания принесли свои плоды.

Стало болезненно ясно, что пренебрежение его желанием – не говоря уже о попытке контролировать его – не сработало.

Был только один способ справиться с ситуацией, и Лахлан собирался использовать его. Он должен соблазнить Беллу и покончить с этим. Но, черт возьми, после того, что она перенесла, он не мог этого сделать.

Его замучает чертова совесть.

Поморщившись, Лахлан заставил свой разум вернуться к делу. Но он не мог избавиться от ощущения, что ходит с гигантской мишенью на спине.

Со всеми гостями, которые приехали в Роксбург на свадьбу, деревня вокруг замка была оживленным местом. На каждом открытом пространстве были установлены палатки, в которых размещались слуги и солдаты, наводнившие деревню больше, чем она могла бы принять.

В добавление к существующему хаосу был рыночный день. Временные навесы были установлены перед телегами, где фермеры разложили свои товары для продажи или обмена. Продавцы скота, рыбы, фруктов, овощей, зерна, всякого рода специй, которые вы только могли себе представить, тканей, драгоценностей, изделий из кожи и даже оружейник расхваливали свои товары.

Это был именно тот хаос и неразбериха, в которых нуждался Лахлан. Его план, если можно так выразиться, состоял в том, чтобы изображать члена свиты семьи невесты. У него раньше были отношения с Коминами, и он решил, что его попытка разыскать информацию о дочери Беллы не привлечет особого внимания.

И, конечно же, это были те самые отношения с Коминами, которые делали пребывание Лахлана здесь настолько опасным. Он надеялся, что ему повезет, и он не наткнется на кого-нибудь, кто узнает его. За эти годы он приобрел много врагов – и англичан, и шотландцев. В такие времена дурная слава причиняла неудобства.

Избегая мужчин, он сосредоточился на женщинах, заводя общие разговоры о свадебных волнениях и тому подобных безобидных пустяках.

Прибытие знати в замок вызвало большой интерес у жителей деревни. Ни на один год хватит разговоров о «Лорде X» и «Леди Y», и Лахлан быстро узнал имена тех, кто уже уехал. К счастью, среди них не было ни одного из Коминов. Хью Деспенсер, один из фаворитов нынешнего короля Эдуарда, по слухам, должен был уехать сегодня утром, и жители деревни с нетерпением ожидали увидеть выдающегося дворянина.

Уверенный, что Джоан была все еще в замке, Лахлан не торопился, стараясь собрать как можно больше информации. Одна из женщин, служанка в замке, отправленная за свежими овощами для полуденного банкета, обеспечила ему первую часть полезной информации о дочери Беллы, когда спросила его, служил ли он одной из леди Коминов, остающихся в башне коменданта. Это предоставило ему место для начала поисков.

Но сначала Лахлан должен был попасть в замок.

Его умение появляться и исчезать из различных мест, не будучи замеченным, дало ему прозвище Змей. Но это был не просто талант открывать замки и способность незаметно двигаться сквозь тень. Это в равной степени зависело от способности читать окружающую ситуацию и использовать ее в своих интересах. Видеть разнообразные пути, входы и выходы. Хаос, толпа и отвлекающие маневры открывали так же много ворот, как и его клинок.

Лахлан приблизился к замку, ожидая подходящую возможность. Уровень контроля для тех, кто проходит через ворота, варьировался. В мирные времена в дневное время, как правило, контроля было очень мало, и можно было легко пройти в деревню и обратно. Но это были Марки, место, где редко видели мир, и Лахлан не собирался рисковать. Чтобы избежать вопросов, ему нужно было незаметно проскользнуть мимо стражников.

Если бы здесь был Тамплиер, было бы гораздо легче. Отвлечение было сильной стороной Гордона. Это была одна из причин, по которой им так хорошо работалось вместе.

Лахлан выжидал благоприятный момент, когда большая свита Деспенсера начала выезжать. Он был оттеснен в сторону вместе с большой группой зевак, чтобы позволить им проехать.

Проезд Деспенсера через ворота занял некоторое время. Даже если бы Лахлан не знал, кто это был, значимость господина была очевидна по размеру его свиты. Лахлан насчитал, по меньшей мере, дюжину тяжеловооруженных рыцарей в полной амуниции и в четыре раза больше мужчин с обычным вооружением, большинство из которых были на лошадях и в кольчугах.

После этого впечатляющего проявления силы проехал сам лорд, верхом на великолепном жеребце облаченный в бархатную мантию, столь же прекрасную, как и королевская. После Деспенсера проследовали его домочадцы и стайка красочно одетых и украшенных драгоценностями дам, которых Лахлан счел членами семьи.

За дамами шла еще одна дружина. И, наконец, в конце шествия ехали телеги, нагруженные сундуками с одеждой и посудой, и пешие слуги. Лахлан не удивился бы, увидев зверей в позолоченных клетках.

Это было впечатляющее зрелище. В общей сложности около ста человек прошли по дороге, ведущей из замка в деревню. Толпа сельских жителей выстроилась вдоль дороги, наблюдая за тем, как проезжал великий лорд, и его свита замедлила ход, чтобы дать им лучше рассмотреть себя. Когда кавалькада Деспенсера добралась до рынка, они замедлились еще больше. Некоторые из дам, казалось, были увлечены одним из наиболее пылких торговцев.

Лахлан покачал головой. Англичане и их чертовы свиты. Им понадобится много времени, чтобы добраться до конца пути. Он сошел бы с ума, если бы путешествовал со скоростью улитки. Возможность быстро передвигаться была одной из причин, почему он предпочитал работать один.

Лахлан нахмурился, понимая, что уже давно он не был один. И, черт возьми, как ни противно было признавать это, он привык работать с другими членами Хайлендской гвардии, будь то в небольших группах, как в нынешней миссии, или всем вместе, как в недавнем бою против Джона Макдугалла, лорда Лорна, около перевала Брандер. Победить Лорна, его бывшего шурина и человека, который заставил его гнить в течение нескольких месяцев в своей адской тюремной яме – независимо от того, что Джулиана лгала и ему тоже – было чертовски приятно.

Увидеть мертвого Лорна было бы еще приятнее, но Лахлан согласился на требование Странника позволить ему жить. Лахлану это не понравилось, но, тем не менее, он согласился. Как он уже не раз поступал в отношении других членов Хайлендской гвардии.

Лахлан не ожидал, но за последние несколько лет, его товарищи заслужили его невольное уважение. Если бы не необходимость получать приказы от Маклауда, ему было бы даже жаль покидать Гвардию. Но срок его договоренности подошел к концу. Это была его последняя миссия. Как только он получит свою награду, он уйдет.

У него нет никаких оснований, чтобы остаться. Ему не платили за то, чтобы увидеть конец этой войны. Брюс, по крайней мере, получил свою корону и королевство к северу от реки Тей. Неизбежный бой с англичанами наступит, но это будет не его бой. Он остается вне политики.

Но Брюс сделал эту борьбу интересной. Он совершил невозможное и вернулся вопреки всем обстоятельствам. Ему еще далеко до победы, но у него есть шанс.

Когда процессия Деспенсера остановилась в деревне, Лахлан собирался опять обратить свое внимание на замок, как вдруг легкий ветерок поднял покрывало одной из дам, раздувая его как струящееся пламя багрового цвета.

Холод пробежал по спине Лахлана.

Что-то знакомое было в ее профиле, наклоне головы, когда она прислушивалась к продавцу, который держал горсть атласных лент для волос. Это напомнило ему...

Его желудок опустился.

Черт побери, это была Джоан. Лахлан видел девушку только один раз – более двух лет назад. Тогда она была ребенком. Теперь она выглядела настолько старше своих четырнадцати лет, что он не узнал бы ее.

Он чуть не упустил ее.

Лахлан не стал задаваться вопросом, почему она уезжает с Деспенсером. Все, что имело значение, было то, что она уезжала. Он быстро преодолел расстояние между ними, сделав это незаметно. Если он хотел попытаться передать записку Беллы, это надо было делать, пока девушка разговаривала с торговцем.

Лахлан огляделся. Если бы он мог придумать отвлекающий маневр...

Его взгляд остановился на следующей палатке, где свинья была привязана к телеге фермера. Отлично. Он отвяжет свинью и притворится, что преследует ее, направляя ее к Джоан.

Лахлан поднял глаза. Черт, ему лучше поторопиться. Кажется, Деспенсер устал ждать. Он повернул коня и поторопил дам.

Пытаясь определить лучшее направление, Лахлан рассматривал толпу вокруг Джоан, и когда он уже собирался отвязать свинью, заметил, что через толпу быстро продвигаются два человека.

Его кровь застыла в жилах. Он выругался, не желая верить. Но ошибки не было.

Лахлан сжал кулаки. Божья кровь, он убьет их обоих.

Забыв про свинью, он метнулся сквозь толпу, наперерез этим двоим, прежде чем произойдет катастрофа.

Лахлан не успел.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Белла не могла успокоиться. Ее съедало беспокойство. Джоан все еще была в замке? С ней все в порядке? Найдет ли Лахлан ее? Что, если его поймают?

Словно замок мог ответить на ее вопросы, она неусыпно следила за мощной крепостью после ухода Лахлана. Если бы они были немного ближе. Со своего места на холме она могла различать фигуры, но не лица.

Склон холма закрывал вид на деревню, поэтому Белле пришлось ждать, пока Лахлан приблизится к воротам. Она была уверена, что узнает его даже в море кожаных котунов и коричневых шерстяных плащей.

Прошло больше часа, но Лахлан все еще не появился, и Белла стала задумываться, скучает ли она по нему.

Или, может быть…

Нет, он не будет лгать ей снова. Не об этом. Он, по крайней мере, попытается найти Джоан.

Не так ли? Но что, если он согласился поехать не для того, чтобы помочь ей, а чтобы помочь Мэри?

Стражники у ворот напомнили ей об опасности. Ей не следовало заставлять Лахлана так рисковать. Но как она могла поступить иначе, если был единственный способ добраться до дочери?

Господи, она так беспокоится, что мысли путаются в голове.

Взгляд Беллы скользнул во двор замка, откуда выезжала большая процессия.

Где Лахлан? Что, если Джоан была среди выезжающих?

Белла сама себе казалась нелепой. Лахлан был прав. Джоан может быть где угодно. Кроме того, Белла никого не могла рассмотреть в процессии, хоть та и выглядела знакомой. И Белла не могла рассмотреть гербы рыцарей.

Ее взгляд скользнул по толпе, внезапно остановившейся. Во дворе появилась группа женщин в изящных платьях.

Белла застыла, чувствуя, как странное покалывание узнавания пробежало вниз по позвоночнику. Одна из дам была одета в платье темно-алого цвета с таким же покрывалом.

Белла задохнулась, ее сердце остановилось в ошеломлении. Ее внутренности, превратившись в жидкость, стекли к ногам. Ее трясло, и она прижалась к стволу дерева, чтобы удержаться на ногах, превратившихся в желе.

Красный был любимым цветом Джоан. Это было с тех пор, как ее отец заметил, насколько хорошо она выглядела в красном. У нее были темные волосы, светлая кожа и малиновые губы, смелый цвет подчеркивал эффектную внешность ее дочери.

Это была Джоан. Белла знала, что это была Джоан.

И она уезжала.

Джоан села на лошадь и последовала за длинной процессией. Беллу пронзил страх.

Она не могла так просто отпустить свою дочь, не увидев ее. Ее ноги начали двигаться сами по себе. Все, о чем она могла думать, это то, что ей нужно подобраться поближе. Только один взгляд...

Следуя по пути, который выбрал Лахлан, Белла побежала сквозь деревья. Через мгновение она услышала, как кто-то быстро догоняет ее.

Сэр Алекс схватил Беллу за руку, заставив остановиться. Они остались одни, Бойд был в дозоре. – Куда вы, черт побери, собрались? – Лицо молодого рыцаря застыло от смущения, когда он понял, что сказал, и добавил, – миледи.

Беллу не волновали ругательства. Ее единственной мыслью было добраться до Джоан, пока она не уехала.

– Моя дочь уезжает.

Сетон нахмурился. – Как вы можете быть уверены?

– Я увидела ее.

Сэр Алекс покачал головой. – Но не с такого расстояния. Слишком далеко, чтобы разглядеть ее лицо.

Сердце Беллы бешено колотилось. У нее не было времени на споры. Ей едва хватило бы времени, чтобы добраться до деревни, пока Джоан не уехала.

Белла попыталась вырваться. – Мне не нужно было видеть ее лицо. Это была Джоан. Я в этом уверена. – Она посмотрела в скептические глаза Сетона. – Неужели вы думаете, что я не узнаю свою дочь?

Белла слышала нараставшую истерику в своем голосе, но ей было все равно.

– Прошло несколько лет, – мягко сказал сэр Алекс. – Вероятно, она изменилась...

– Это она, – настаивала Белла, устав от покровительственного тона людей, даже тех, кто к ней хорошо относился. – Я знаю, что это она. – Слезы сверкнули в ее глазах. – Пожалуйста, сэр Алекс, я должна... Я должна увидеть ее лицо. Я не подойду близко. – Белла умоляюще смотрела на него, понимая, что своими мольбами она взывает к его рыцарскому поведению.

Сетон выглядел растерянным. – Макруайри это не понравится. Он хотел, чтобы вы ждали здесь, пока он не вернется.

– Но он не знает, что Джоан уезжает. Он не найдет ее так быстро. Он упустит ее. – Белла оглянулась через плечо, увидев, что процессия миновала ворота. – Пожалуйста, – взмолилась Белла, слезы текли по ее щекам, истерика нарастала. – У нас мало времени. Я не могу отпустить ее, не увидев ее. Я не видела ее три года.

Сэр Алекс снова выругался. – Змей убьет меня, – сказал он себе под нос. – Хорошо, но не отходите от меня ни на шаг.

Белла хотела обнять его, но времени у них не было. Она помчалась по тропинке, мрачный рыцарь не отставал от нее.

Когда они добрались до деревни, Белла боялась, что опоздала. Толпа была настолько плотной, что дороги не было видно.

Сэр Алекс схватил ее за руку, прежде чем она пошла дальше. – Мы остаемся здесь, – сказал он твердо.

Белла поднялась на цыпочки, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь толпу сельских жителей, но это было бесполезно. Ей не хватало роста, и толпа была слишком плотной.

Белла быстро осмотрелась. Мужская одежда помогала. Никто не обращал на нее никакого внимания.

Но она не могла здесь оставаться. Было ясно, что молодой рыцарь не согласится пойти дальше. Поклявшись, что извинится позже, Белла скользнула сквозь толпу, как только сэр Алекс ослабил хватку.

Белла получила несколько «Эй!» и «Смотреть надо, куда идете, парни!», но, в конце концов, она добралась до края дороги, где увидела, что процессия остановилась. Позади нее раздались громкие недовольные голоса, которые Белла приписала жалобам на сэра Алекса, который, как она слышала, бросился за ней сквозь толпу. В отличие от маленького мальчика, продвижение крупного воина никто не комментировал.

Сетон подошел к ней. Белле не нужно было смотреть на него, чтобы почувствовать исходящую от него ярость. – Нам придется о многом поговорить, если мы отсюда выберемся, – пробормотал он себе под нос.

Белла прикусила губу, зная, что позже почувствует себя виноватой, но сейчас она была слишком занята, пытаясь найти…

У нее перехватило дыхание. Легкий вскрик вырвался из ее горла, когда взгляд выхватил до боли знакомое лицо дамы в алом платье.

Это была ее дочь. Белла знала это, но видела свое лицо...

Сердце ее сжалось. И все-таки были отличия.

Джоан стояла меньше, чем в дюжине ярдов от Беллы, разговаривая с торговцем, который держал пригоршню разноцветных лент для волос. Казалось, Джоан забавляли энергичные попытки старика продать ей что-то, и сдержанная улыбка появилась в краешках ее губ.

Улыбалась. Джоан улыбалась.

Страх, который Белла держала внутри, ослабел. По всей видимости, ее дочь была здорова.

Но Боже, как она изменилась! Последний раз, когда Белла видела ее, Джоан была похожа на жеребенка: длинные ноги и руки, слишком крупные черты лица, очаровательно неуклюжая, тогда она стояла на пороге распускающейся женственности.

Джоан была девочкой. Теперь она выглядела...

Грудь Беллы сжало тисками. Джоан была похожа на молодую женщину. Хотя ей всего четырнадцать лет, Джоан казалась намного старше. Нескладные девические черты теперь казались утонченными и безукоризненными на ее нежном, скульптурно вылепленном лице в форме сердечка. Большие голубые глаза, светлая кожа, темные волосы и царственные черты – ее дочь стала красавицей.

Сходство с отцом было заметным. На самом деле, если не считать больших голубых глаз, похожих на материнские, Джоан была не похожа на Беллу. Она даже была сложена по-другому. В то время как Белла была среднего роста и до недавнего времени всегда была пышной, Джоан была высокой и стройной, ее изгибы, несомненно, женственные, были более скромными по размерам.

Сердце Беллы дернулось, понимая, сколько она потеряла. Больше, чем она представляла. Ее дочь стала женщиной, и Белла тосковала по каждой минуте разлуки. Ведь эта до боли знакомая женщина перед ней была по существу чужой.

Должно быть, сэр Алекс услышал ее крик и проследил за ее взглядом. – Это она?

Что-то в его голосе заставило Беллу на мгновение отвести взгляд от дочери. Рыцарь был ошеломлен.

– Да, – прошептала Белла глухим голосом. – Это она.

– Она прекрасна.

Белла нахмурилась, услышав в его тоне нотку мужского интереса. – Ей четырнадцать лет, – ответила она, бросив на него острый взгляд, прежде чем повернуться к дочери. Но сама Белла была только на год старше, когда вышла замуж за Бьюкена.

Рыцарь поморщился. – Она выглядит старше.

Какой-то мужчина подошел и начал разговаривать с Джоан и двумя молодыми женщинами, стоящими рядом с ней. Белла не знала его, но по его прекрасной одежде и драгоценностям поняла, что это, должно быть, важная персона. Кем он был ее дочери?

Едва возник вопрос, когда пульс Беллы полетел вскачь. Джоан отошла от торговца и возвращалась к своей лошади.

Джоан собиралась уезжать. Белла могла потерять шанс связаться с ней. Чтобы дочь знала, что Белла никогда не переставала думать о ней. Никогда не переставала скучать по ней. Никогда не колебалась в своем решении вернуться к ней.

Достаточно трудно было заставить Лахлана согласиться приехать сюда. Он никогда не согласится последовать за Джоан.

Джоан приблизилась к своей лошади. Белла замерла, как олень на прицеле у охотника. Через мгновение ее дочь исчезнет.

Каждый инстинкт требовал от Беллы окликнуть дочь. Бежать к ней, схватить и увести из этого кошмара.

Но Белла не могла. Господи, она не могла. Слишком много солдат. Они никогда не смогут уйти от них.

Белла отчаянно озиралась. Она должна была что-то сделать. Она не могла просто отпустить Джоан.

Знак. Ей нужно было дать Джоан знак, что она с ней. Что она не забыла свою девочку.

Она нашла его в нескольких шагах, лежавшим на прилавке. Поймет ли Джоан?

Сэр Алекс крепко держал Беллу за запястье, не желая больше рисковать. Но прилавок был достаточно близко, чтобы Белла наклонилась и...

Она схватила бледно-розовую шелковую розу, которая привлекла ее внимание, и ловко утащила ее с прилавка. Торговец, оказавшийся среди процессии, ничего не заметил.

Но сэр Алекс заметил. – Черт возьми, – выругался он, потянув к себе Беллу. – Не делайте глупостей.

Но было слишком поздно. Белла перестала думать головой, как только увидела дочь. Она думала сердцем.

Незаметным движением она бросила розу в толпу к Джоан. Бледно-розовая шелковая роза приземлилась в нескольких футах от девушки.

– Дьявол! – Сэр Алекс выругался, увидев, что Белла натворила. Он начал оттаскивать ее в толпу.

Белла не сводила глаз с дочери. На мгновение она подумала, что Джоан не увидит розу. Но затем девушка резко вздрогнула, как будто ее ударила молния. Даже в профиль, Белла видела, как ее лицо побледнело, и расширились глаза. Джоан поняла.

К сожалению, розу заметила не только Джоан. Хотя Белла намеревалась привлечь внимание только своей дочери, Деспенсер, идущий впереди, повернулся в ту сторону, откуда прилетела роза.

Внезапно у Беллы появилось дурное предчувствие. Означала ли роза больше, чем она думала?

Джоан посмотрела в сторону толпы. Если бы их глаза встретились, дочь узнала бы Беллу, одетую в женское платье, но мать, одетую в мужской костюм, она бы никогда не узнала. В этот момент какой-то мужчина схватил Беллу сзади, вырвал ее из рук сэра Алекса и подтащил к себе.

Ее поймали.

Леди Джоан Комин наслаждалась. В жизни она никогда не слышала такой нелепой лести, и не могла не улыбнуться человеку, пытающемуся продать свои ленты в три раза дороже, чем она могла их купить в Лондоне.

За несколько месяцев, прошедших с того момента, как умер ее отец, она почти не улыбалась. На самом деле, это длилось намного дольше, но она старалась не думать о своей матери – это было слишком болезненно.

Теперь ее жизнь была в Англии.

Про своего нового опекуна, сэра Хью Деспенсера, Джоан не знала, что думать. Они мало общались, и сейчас, когда он пришел, чтобы поторопить их, он казался больше нетерпеливым и раздраженным, нежели действительно рассерженным. Он был одного возраста с ее отцом, кроме того, он был проницательным человеком – его положение королевского фаворита говорило об этом – и Джоан не стала недооценивать его.

Когда они с Маргарет пошли за сэром Хью к своим лошадям, Джоан старалась не смотреть на толпу, которая следила за каждым их движением. Но она чувствовала себя скованно. Хотя Джоан сознавала, что привлекательна, она была застенчивой и сдержанной, и ей было неудобно, когда люди смотрели на нее. Но из-за того, что случилось с ее матерью, это было понятно.

Внезапно Джоан заметила краем глаза какое-то движение. Когда она посмотрела вниз, ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она увидела.

Сердце ее остановилось. Дыхание перехватило, как после сильного удара.

Не понимая, что делает, Джоан встала на колени, чтобы поднять предмет, почти с почтительностью держа его в руке. На глазах выступили слезы.

Кто…? Что это значит?

Джоан повернулась в том направлении, откуда прилетела роза. Она оглядывала толпу, ища ответ. Но людей было так много, что ничего нельзя было понять.

И все же выделялся один золотоволосый мужчина. Он держал за запястье худенького мальчика и выглядел взбешенным. Однако не гнев заставил его выделяться. Высокий, широкоплечий и худощавый, он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Хотя замечать мужчин было для нее чем-то совершенно новым, но только что она обнаружила, что ничего иного она не может делать. Джоан и ее кузины часами обсуждали мужчин на свадьбе.

Но никто из них не был похож на этого мужчину. Он обладал всеми качествами, чтобы заставить быстро биться сердце молодой девушки, и сердце Джоан тоже.

Она решила, что ему немного за двадцать, несмотря на щетину на его мальчишески красивом лице, которая делала его старше.

Джоан поняла, что он воин, потому что носил меч на спине и простые кожаные доспехи. Но у него не было шлема, и его залитые солнцем волосы сияли, как золотой нимб. Короткие и взъерошенные, они выглядели так, будто он вышел из озера, стряхнул воду и машинально провел пальцами по густой золотистой гриве.

На мгновение отвлеченной красивым молодым воином, Джоан потребовалось некоторое время, чтобы понять, что ее реакция – и то, что вызвало ее – была замечена.

– Это розовая роза! – Джоан услышала, как прокатился по толпе шепот, похожий на волну от брошенного в воду камня.

Сельские жители не знали ее связи с печально известной леди Изабеллой Макдафф, но они все признали символ мятежа.

К сожалению, ее опекун понял это. – Что это?

Джоан не ответила. Она увидела, что глаза сэра Хью сузились, и поняла, что он догадался, что это такое. Джоан выпустила розу из рук.

Деспенсер обернулся, просматривая толпу, как это сделала Джоан. – Что это означает? Кто бросил это? – Он повернулся к торговцу, который пытался продать ей ленты. – Это ты сделал?

Торговец яростно покачал головой. – Нет, м-м-м-милорд, – ответил он дрожащим голосом.

Утро приняло зловещий оттенок. Люди неуклюже переминались.

Джоан просто хотела уехать. Все, что напоминало опекуну о ее матери, наверняка создало бы для нее проблемы.

Она решила еще раз взглянуть на молодого воина. То, что она видела, заставило ее кровь остыть. Другой мужчина подошел к нему, чтобы схватить мальчика. Он тоже выделялся своим ростом и мускулистым телом. Но его лицо поразило ее сердце.

Джоан была в ужасе в первый раз, когда увидела его. Это случилось более двух лет назад, когда темный, угрожающе выглядящий воин с покрытым шрамами лицом и жуткими глазами разбудил ее, когда она спала в своей комнате в Балвени, чтобы объяснить, почему ее мать оставила ее.

Если не считать ее недавней встречи с епископом Сент-Эндрюсским Уильямом Ламбертоном, это была единственная прямая информация о ее матери с тех пор, как она ушла. Ненависть отца к предательской шлюхе, изменившей ему, сделала тему закрытой.

Что он здесь делал? Это было какое-то сообщение?

Сердце Джоан забилось от волнения.

Джоан знала, что ей нужно делать. Не взглянув в толпу, она подняла подбородок и отбросила назад голову со всем презрением наследницы Бьюкена.

Она наступила на цветок и втоптала его в грязь каблуком. – Это ничего не значит, – сказала она своему опекуну. – Больше ничего не значит.

Ее мать была мертва для нее. Она выбрала свой путь, как Джоан выбрала свой.

Но когда она услышала слабый крик в толпе, ее глаза обратились не к красивому воину, и не к ужасному, а к мальчишке между ними.

Холод пробежал по ее коже. В нем было что-то странное...

На мгновение ее сердце замерло от страха. Но Джоан заставила себя успокоиться. Заставила свои легкие дышать.

Этого не может быть.

Чувствуя, что она только что увидела призрак, Джоан подавила дрожь и повернулась к своему опекуну.

Лахлан был настолько разъярен, что не мог видеть четко. Увидеть Беллу в толпе уже было достаточно плохо, но когда она потянулась за этим цветком, он понял, что она собирается делать...

Его сердце перестало биться. Черт побери, не он собирался убить ее, это она собирается убить его!

И Белла запросто могла бы преуспеть в этом, если он не придумает, как выпутаться из этого. Быстро.

Лахлан догнал ее через несколько секунд после Сетона. Если кто-то разъярил Лахлана больше, чем Белла, то это был Дракон.

Ни у кого в Хайлендской гвардии не заняло больше времени, чтобы заслужить уважение Лахлана, чем у молодого англичанина. Не потому, что он подозревал, что Сетон был выбран из-за его знаменитого брата. Дело было в его поведении. Жесткая приверженность Сетона к правилам и рыцарскому кодексу противоречили пиратскому стилю ведения войны, используемому Хайлендской гвардией. Половину времени он сомневался и ходил вокруг, как будто у него был кинжал в заднице, на что Лахлан не переставал указывать.

Но навыки Дракона во владении клинком дополняли умения Лахлана, и они часто шли на задание вместе. Лахлан решил, что может положиться на него, но молодого рыцаря надо было знать лучше.

Вцепившись в запястье Беллы, Лахлан притянул ее к себе. Чувствуя, что ее тело прижимается к нему, зная, что она в безопасности, хотя бы на мгновение, Лахлан немного утишил свой гнев, чтобы помешать себе сделать все, что он хотел сделать с ней.

Но когда все закончится...

Лахлан посмотрел на Сетона поверх ее шапки. К его чести, молодой рыцарь, не дрогнув встретил взгляд Лахлана. Мрачное выражение лица Сетона, однако, сказало Лахлану, что рыцарь знает, что придется пройти через ад, чтобы заплатить за нарушение приказа.

После почти трех лет совместной работы в ситуациях, когда один лишний звук мог быть границей между жизнью и смертью, они знали, как общаться в молчании. Кивком головы и движением глаз Лахлан показал Сетону, чего он хочет от него.

Увидев, что молодой человек понял это, Лахлан отпустил Беллу. Но это было нелегко. Каждый примитивный инстинкт требовал удержать ее и... просто держать в руках.

Лахлану пришлось остановиться, чтобы не броситься к Белле, когда Деспенсер заметил, что привлекло внимание леди Джоан.

Черт возьми, это было не хорошо. Совсем не хорошо.

Так много сделано для того, чтобы остаться незамеченным. Казалось, что каждая пара глаз в свите Деспенсера повернулась в их сторону. Но в одной паре глаз он увидел узнавание.

Лахлан затаил дыхание, поскольку цвет возвращался на бледное лицо леди Джоан. Их глаза встретились на одно долгое сердцебиение.

Выдаст ли она его? Опознает как мятежника и отправит на смерть?

Джоан отвернулась. Лахлан облегченно вздохнул, полагая, что сообщения о ее преданности англичанам должны быть неправильными. Но когда она раздавила розу, он передумал. Черт. Отказ от матери не мог быть более ясным.

Вот дьявол! Лахлан пристально посмотрел на Беллу. Сетон тащил ее через толпу, но делал это недостаточно быстро. Им удалось продвинуться всего на несколько футов. Любая надежда на то, что Белла не видела растоптанную розу или не слышала слов дочери, исчезла сразу же, как он увидел боль в ее лице.

Лахлан увидел лишь профиль Беллы, прежде чем Дракон увел ее, но этого было достаточно.

Его грудь сжало тисками. Лахлан видел ее боль... Черт, это причиняло боль ему. Он бы все сделал, чтобы уберечь Беллу от этого момента. Леди Джоан сокрушила сердце матери так же верно, как она раздавила цветок.

Но если Лахлан решил, что худшее закончилось, то он ошибся. Человек, который ехал впереди, вернулся, чтобы провести расследование, и заметил Сетона и Беллу. – Эй, вы. Куда вы идете?

Лахлан выругался. Он никогда не молился, но если он когда-нибудь начнет, сейчас самое время. Человек, который заметил Беллу, был ее прежним шурином Уильямом Комином. К сожалению, он был знаком с Лахланом. В длинной очереди людей, жаждущих увидеть его голову, украшающую ворота замка, Уильям Комин стоял впереди. Много лет назад Лахлан унизил его на поле битвы, и гордый дворянин никогда не забывал об этом.