Текст книги "Змей (ЛП)"

Автор книги: Моника Маккарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Она ничему не научилась после их несчастного путешествия на север два года назад? Как она позволила себе поверить ему хоть на миг…

Повозка, внезапно дернувшись, остановилась. Костяшки ее вцепившихся в край лавки пальцев побелели – это был единственный способ удержаться в раскачивающейся повозке.

Раздались голоса. Ее сердце колотилось, понимая, что это должен быть Лахлан.

Белла подождала несколько мгновений, прежде чем выглянуть из повозки. Она обратилась к ближайшему стражнику. – Что-то случилось? Почему мы остановились? – Белла, опасаясь, что он увидит ее волнение, была благодарна темному покрывалу, которое скрывало ее лицо.

Должно быть, он ошибся, услышав волнение от испуга в ее голосе. – Впереди перевернулась телега, – ответил он. – Вам нечего беспокоиться. Мы продолжим путь через несколько минут. Он указал кивком головы, одетой в стальной шлем. – Несколько стражников пошли на помощь.

Белла кивнула и постаралась вести себя спокойно. Она хотела бы быть в курсе плана Лахлана, чтобы знать, что она могла сделать, чтобы помочь. Из того, что Белла видела, она могла сказать, что было, по крайней мере, шесть гвардейцев замка, которые по-прежнему окружали ее повозку.

Прошло еще пять минут, хотя ей показалось, что бесконечно больше, пока она ждала на краю своей лавки того, что произойдет дальше.

Белла повернулась при звуке голоса. Из-за сильного шотландского акцента она поняла, что это не один из солдат.

– Вам здесь не безопасно, – сказал незнакомец солдатам. – Эти веревки долго не выдержат. Если бревна сорвутся, прежде чем мы поднимем телегу, они могут скатиться на ваших лошадей и вашу повозку.

Белла высунула голову из повозки. – Что случилось?

Человек, одетый в грубую одежду, обладал слишком мощной мускулатурой, чтобы быть обычным работником, он удивился, увидев женщину. Мужчина почтительно поклонился, его поведение сразу же стало обеспокоенным. – Я сожалею, что беспокою вас, миледи. Произошел несчастный случай. Телега, которая везла наши бревна, перевернулась выше по холму. Вы должны выйти из повозки, пока мы уберем бревна с дороги.

– Леди останется в повозке, – сказал один из солдат сэра Джона. – Разверни повозку назад, – крикнул он вознице.

Повозка двинулась вперед на несколько футов, слегка покачиваясь, когда возница попытался развернуть лошадей. Затем наступила очередная внезапная остановка. – Недостаточно места, – сказал возница. – Дорога здесь слишком узкая. Если одно из колес застрянет в канаве, повозку будет не сдвинуть. Мне нужно сдать назад...

Впереди раздался громкий крик.

– Берегись! – Крикнул незнакомец замершим солдатам, а затем посмотрел на Беллу проницательным взглядом. – С дороги! Веревки лопнули!

Белла не стала ждать, чтобы посмотреть пришел ли за ней кто-либо из солдат. Она выскочила через заднюю часть повозки и побежала к незнакомцу, который – она знала это – был одним из людей Лахлана.

Белла услышала какофонию звуков. Грохот камней и бревен надвигался на них. Испуганные крики людей и ржание лошадей. Крики солдат.

Воспользовавшись паникой, человек Лахлана отвел Беллу в безопасное место за деревом. Не успели ее ноги коснуться земли, как он развернул Беллу и передал другому человеку.

Этого человека она узнала. Ей не нужно было видеть его лицо. Белла с ужасом поняла, что узнает его уже наощупь. Воздух вокруг нее застыл, в животе как будто трепетали бабочки, и каждый нерв встал дыбом.

Боже, помоги ей глупой.

Вдруг, ее кузина оказалась рядом с ней, скользнув на место Беллы около дерева. Их глаза встретились из-под одинаковых черных покрывал.

– Береги себя, кузина, – сказала Маргарет нежно.

Слезы подступили к глазам. – Спасибо, – прошептала Белла, но Лахлан уже уводил ее прочь.

Они прошли несколько десятков футов, прежде чем он затащил ее в плотную стену кустарника.

Лахлан удерживал ее прижатой к боку, защищая щитом из своей груди и рук. Белла не смогла удержаться и опиралась на него, наслаждаясь, впитывая его тепло и силу. Как давно она не чувствовала себя в безопасности. Лахлан прижимал к себе Беллу, обнимал своими большими руками, плотно сомкнувшимися вокруг нее. Как легко было позволить себе минуту слабости, как легко было забыть все, что произошло, как легко поверить, что она может положиться на него. Белла почувствовала себя в безопасности и защищенной в первый раз с…

С того как он в последний раз обнимал ее.

Белла забыла, насколько сильным был Лахлан. Забыла, каково это, когда стальной твердости мышцы прижимаются к ней. Ее сердце внезапно запнулось, когда женский инстинкт, давно, казалось, умерший, возродился к жизни. Он послал по ее венам горячую расплавленную волну, которую никакая сила воли не сможет отрицать. Ее дыхание стало прерывистым от удушья, которое, надеялась Белла, Лахлан принял за усталость.

Предательство ее тела смущало ее. Из-за всего, что произошло между ними, Белла не должна испытывать таких чувств. Она не хотела ничего чувствовать к нему. Смерть мужа ничего не изменила. Лахлан Макруайри не подходил для нее сегодня, так же как и два года назад.

Но Белла не могла заставить себя отстраниться.

– Давайте посмотрим, получилось ли у нас, – сказал он тихо ей на ухо.

Белла проигнорировала дрожь, что пробежала по ее позвоночнику, и попыталась сосредоточиться на том, что происходило перед ними.

Солдаты быстро справились. Они окружили человека Лахлана и немедленно увели от него Маргарет. Казалось, был какой-то напряженный момент, прежде чем Маргарет сказала что-то одному из солдат. Мгновение спустя человек Лахлана ушел.

Освобожденная от тяжелого груза телега была поставлена на колеса. Бревна, которые укатились вниз с холма, были убраны с дороги. Маргарет посадили в повозку, которая, к счастью, вместе с лошадьми избежала столкновения с бревнами, и меньше чем через двадцать минут группа стражников и повозка были на пути в монастырь.

Белла подождала, пока они исчезнут из поля зрения, и спросила – Вы думаете, у нее все будет хорошо?

Лахлан поставил ее на ноги, и Белла повернулась к нему лицом. – Я думаю, ей будет более чем хорошо, я думаю, она будет счастлива. Это было желание вашей кузины, Белла. Вы не должны чувствовать себя виноватой. Белле не нравилось, насколько легко он читал ее мысли. Лахлан не знал ее. Связь между ними – если она когда-либо существовала – была давно разорвана. – Вы ведь не очень удивлены ее решением?

Белла оглядела Лахлана, яркие зеленые глаза, которые казались еще острее и напряженнее, чем она помнила. Все в нем было более ярким, чем она помнила. Его мрачно-красивое лицо, его рост, его широкие мускулистые грудь и руки.

Боже, ну почему это должен быть он? Разве не мог Роберт послать кого-то другого?

Два года лишения свободы подействовали на нее больше, чем она хотела признать, и Лахлан заставил ее почувствовать себя слабой, даже если она была сильной.

Белла заставила себя подумать над его вопросом; только не смотреть на его жесткую, покрытую щетиной, челюсть или чувственный изгиб его грешного рта. Лахлан был прав; она не была удивлена. Если кто и предназначался для монастыря, то это была Маргарет. – Я не могу перестать думать, что кто-нибудь узнает.

– Двое из моих людей останутся следить за монастырем несколько дней, чтобы убедиться, что все в порядке. Руки Лахлана сжали ее плечи, заставляя Беллу прислушаться к его словам. – Вы свободны, Белла. Вы не вернетесь туда.

Ярость в его голосе, задела что-то внутри нее. Белла моргнула. Потребовалось мгновение, чтобы его слова приникли в сознание Беллы. Свободна. Господи, она была свободна! Она так долго мечтала об этом моменте, что теперь, когда это произошло на самом деле, все казалось нереальным. Или, может быть, Белла не позволяла этому походить на реальность. Может быть, она испугалась, что может что-то произойти, что заставит ее вернуться. Слова Лахлана были направлены прямо на этот страх. Как получилось, что он понял ее чувства раньше нее?

Потому что он тоже пережил это. Понимание пронзило ее. Он тоже был в тюрьме. Их глаза встретились в общем понимании. Белла хотела что-то сказать, но не могла найти нужных слов. – Спасибо, – негромко сказала она.

Какая ирония, она благодарила его за спасение, хотя так долго обвиняла его в том, что оказалась в тюрьме. Белла еще не готова была снять с него эту вину, но Лахлан спас ее от пожизненного лишения свободы, и только за это он заслужил ее благодарность.

Лахлан слегка поклонился Белле, но некоторая стесненность поклона заставила Беллу думать, что он заметил эту иронию. – Пойдемте, – сказал Лахлан, уводя ее вглубь леса. – Нас ждут остальные.

Под "остальными" Белла подразумевала, по меньшей мере, дюжину мужчин, возможно, больше. Но она должна была знать Лахлана лучше. Они пришли на небольшую полянку среди деревьев, где около костра ждали его люди. Ее спасательный отряд состоял только из пяти воинов, хотя надо признать, что выглядели они впечатляюще. Лахлан, человек, изображавший работника, еще один, которого она не узнала, и двое знакомых ей.

Широкая улыбка появилась на ее лице, и она почувствовала, как слезы подступают к глазам. В последний раз она видела их в замке Килдрамми. Она предполагала, что их постигла та же участь, что и Найджела Брюса. Вынужденное присутствие на жестокой казни Найджела стало одним из самых тяжелых моментов ее заключения. Убийство этого прекрасного рыцаря будет преследовать ее всегда.

Белла бросилась вперед, схватив их за руки. – Робби! Сэр Алекс! Как приятно видеть вас.

Робби Бойд и сэр Алекс Сетон улыбнулись ей в ответ и поприветствовали. Сэр Алекс заговорил первым. – Я рад видеть вас, очень рад, миледи.

Два года внесли значительные изменения в облик молодого рыцаря. Молодое лицо красивого и галантного юноши было закалено войной и личной трагедией. Их опасения по поводу судьбы его брата Кристофера два года назад подтвердились. Знаменитый брат – один из ближайших соратников Брюса – был казнен королем Эдуардом I вскоре после битвы при Метвене. Кристина Брюс, по-прежнему заключенная в монастырь в Англии, потеряла еще одного мужа.

Робби Бойд почти не изменился. Он был по-прежнему самым сильным человеком, которого Белла когда-либо видела. Большой, как гора, каждый дюйм его тела состоял из твердых мышц, темноволосый воин выглядел так, словно он один мог победить всю английскую армию.

– Маклин. Ламонт, – Сказал Лахлан, представляя двух мужчин. – Леди Изабелла Макдафф.

Горцы, поняла Белла. Брюс, казалось, окружал себя ими. Неудивительно. Горцы были мощными, свирепыми, и эти двое не были исключением.

У Маклина, человека, который забрал ее из повозки, был вид жесткого, опытного человека, который жил на поле битвы. Он был одинакового роста с Лахланом, но более сухощавого сложения, его темно-русые волосы доставали спутанными волнами до челюсти, которая не видела бритву некоторое время. Но над неряшливой бородой сверкали синие глаза, а черты его лица были на удивление изысканными и точеными.

Другой человек, Ламонт, был также необычайно высокий и плечистый (Белла начала видеть шаблон, по которому Роберт отбирал воинов), с короткими темными волосами, светлыми глазами, и относительно выбрит.

Маклин сменил одежду работника на стеганую куртку и темные кожаные шоссы, как у других мужчин. Все носили тяжелые, темные плащи, чтобы скрыть различное оружие, которое они носили на себе. Не было никаких гербов или других знаков отличия, чтобы определить их, что было понятно, так как они находились на вражеской территории.

Белла поприветствовала мужчин и поблагодарила их за их помощь.

Лахлан пошел к одной из лошадей и достал что-то из одной из кожаных седельных сумок.

– Вот, – сказал он, протягивая ей стопку шерстяных вещей. – Переоденьтесь в это. Они не очень красивые, но зато чистые. – Белла бросила взгляд на одежду и недоверчиво уставилась на него. – Вы хотите, чтобы я надела штаны?

Лахлан пожал плечами, как будто в этом не было ничего странного. – Вы привлечете меньше внимания как юноша, особенно, если мы столкнемся с какими-либо солдатами. И хорошо заколите волосы, чтобы не выбились из-под шапки.

Белла хотела отказаться, но его слова были разумными. Быть одетой как юноша было лучшей маскировкой, чем черное покрывало.

– Недалеко есть коттедж лесника, – сказал Лахлан, указав на деревья позади нее. – Вы можете переодеться и поесть. Попытайтесь поспать, сколько сможете. Мы отправимся, как только стемнеет. С таким количеством англичан вокруг, мы не хотим рисковать.

Белла посмотрела на него удивленно. Она думала, что он понял. – Я не возвращаюсь в Шотландию. Пока нет.

Мужчины смотрели на нее в изумлении. Кроме Лахлана. Он точно знал, что она хотела сделать. Его пронзительный взгляд был спокойным. Недрогнувшим. Неподвижным. Готовым к битве. Ей не надо было смотреть в эти безжалостные глаза или на стену из стальных мышц, чтобы понять, что он не был человеком, привыкшим отступать.

– Нет, – сказал Лахлан голосом, который не допускал ни единого возражения.

Краткий, деспотичный отказ – без объяснений и попыток выслушать, что она должна была сказать – ужалил ее. Белла устала от мужчин, решавших ее судьбу. Да, они проделали невероятную работу ради нее. Но Белла ждала этого слишком долго. Она не уедет, пока не встретится с дочерью. Тем более Джоан так близко. Пусть Макруайри попробует остановить ее.

Гордость, которая была и ее отравой, и ее спасением, вспыхнула к жизни. Белла подняла голову, каждым своим дюймом она была царственной графиней перед жестоким бандитом. Лахлан не был ее мужем; у него не было власти над нею. – Я не одна из ваших людей, чтобы вы мне приказывали.

Ее попытка поставить его на место лишь усилила его решимость. Это было, как если бы она увидела стальную стену, опускающуюся перед ним. И Белла ничего не могла сказать или сделать, чтобы проникнуть за эту стену.

– Нет, миледи. – Она не пропустила насмешку в его хриплом голосе. – Король назначил меня ответственным за миссию. Это мой долг – доставить вас в безопасное место, и на этот раз я чертовски хорошо собираюсь его завершить. Если вы хотите рисковать своей жизнью, чтобы увидеть свою дочь, сделайте это, когда кто-нибудь другой будет во главе отряда.

Собираюсь его завершить. Сердце Беллы перестало биться. Это была не просто миссия, как он говорил. Это была она. Он хотел с ней завершить. Казалось, он пытался сделать это с самого начала.

Белла не обращала внимания на глупую тяжесть в груди. Она тоже хотела избавиться от него.

Прежде чем она успела возразить дальше, он развернулся и пошел прочь.

Ощущающая направленные на нее взгляды, Белла воздержалась от сердитого возражения. Сжимая скандальные предметы одежды в руках, она пошла прочь в направлении домика.

Но если Лахлан Макруайри думал, что дело закончено, он был чертовски неправ.

Лахлан знал, что Белла не оставит это дело так легко. Меньше чем через час Лахлан сидел на камне около костра, он только что закончил есть сушеную говядину с овсяными лепешками, запил их элем, когда услышал, что Белла подошла сзади. Он поднялся, готовый принять сражение, но был изумлен, увидев ее, одетую как юноша.

Вот дьявол. Он оказался неправ, что в мужской одежде Белла не привлечет внимания. Мягкие кожаные штаны, хотя и свободные, все же показали намного больше, чем тяжелые юбки женского платья. Он видел мягкий изгиб ее бедер, длинных, стройных ног и намек на красивые икры. Ни свободная рубашка, ни мягкий кожаный дублет не могли полностью скрыть щедрые выпуклости очень женственной груди. Она оставила шляпу в домике, и ее влажные светлые волосы свободно лежали на ее плечах. Несмотря на теплый день, Белла накинула плед. Она выглядела изящной, свежей, и, несомненно, женственной.

Белла стояла перед ним, уперев руки в бедра, легкий румянец светился на щеках. Когда их глаза встретились, она подняла подбородок. – Спасибо. – Это было не то, чего он ожидал от нее. Должно быть, она заметила его удивление и объяснила, – за ванну.

Лахлан пожал плечами. Он вспомнил, как хороша была его первая ванна после побега из ада тюремной ямы. Он драил себя, пытаясь смыть вонь и грязь с кожи, едва не содрав шкуру. С тех пор он не мог выносить, если был грязным. Ястреб, один из членов Хайлендской гвардии (который также был его кузеном), любил дразнить его за это. Макруайри было плевать. Он скорее будет пахнуть как “прекрасная девушка”, чем как свинья.

– Маленькая ванна – это все, что мы могли найти. – Уголок его рта приподнялся. – Я не думаю, что бывший обитатель домика много купался.

– Это было божественно. Мне позволяли мыться, когда я захочу, но Саймон не позволял греть воду.

– Саймон?

Ее лицо как будто закрылось. – Мой тюремщик, – пояснила Белла поспешно. Оглянувшись вокруг, она спросила, – А где остальные мужчины?

– Ламонт и Маклин пошли наблюдать за женским монастырем. Бойд и Сетон скоро вернутся. Они разведывают местность. Эта часть леса довольно тихая, но всегда есть шанс столкнуться с охотниками или браконьерами. – Он пристально посмотрел на нее. – Вы поели?

– Немного, – сказала Белла. – Там еды на целую армию.

Лахлан нахмурился. – Вы слишком худая. Вам нужно восстановить свои силы.

Белла напряглась. – Я знаю, что сильно изменилась, но если я буду объедаться, я все равно не стану прежней.

Черт, она принимала его заботу как критику. Лахлан поднялся, забыв, какой она была маленькой, когда он возвышался над ней. – Вы думаете, я не знаю? Я был в тюремной яме, Белла. Я знаю, что вы чувствуете. – Он просмотрел ей в лицо. – Вы по-прежнему потрясающе красивы, но я знаю, что изменения не всегда легко увидеть.

Белла широко раскрыла глаза. – Вы считаете меня красивой?

Ну не может же она быть такой дурочкой? Лахлан обхватил ее подбородок, поднимая ее лицо к своему. – Я думаю, что вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Ее глаза сияли, и Лахлан собрал все силы, которые у него были, чтобы не наклониться и не поцеловать ее. Белла стояла так близко, мягкий аромат ее чисто вымытой кожи и волос окутал его. Проник в него. Заставляя его забыть, зачем он здесь: чтобы получить работу. Находиться рядом с ней, после двух лет постоянных мыслей было даже труднее, чем он думал.

Лахлан опустил руку. – Отдохните немного, – сказал он хрипло. – У нас впереди долгий путь.

– Я не поеду сейчас в Шотландию, – сказала Белла тихо. – Я вам уже сказала. Я не уеду, пока не увижу дочь.

Кровь Христова, она всегда такая упрямая? Лахлан не хотел спорить с ней. Его рот сжался. – Я тоже вам сказал. Моя задача – доставить вас в безопасное место, и это именно то, что я намерен сделать. – Увидев ее упрямое выражение, Лахлан запустил пальцы в волосы. – Иисусе, Белла, постарайтесь успокоиться. Будьте терпеливы. Ваша дочь находится в безопасности до тех пор, как англичане считают, вы находитесь в монастыре. Они не знают, что вы сбежали, но каждая минута пребывания на английской земле ставит вас под угрозу.

Это поставит их всех под угрозу. У Лахлана было достаточно причин для беспокойства. Награда за его голову сделала его желанной целью – и у него было слишком много врагов. Несмотря на его равнодушие к Брюсу, Лахлан не собирался снова оказаться в аду.

– Я ждала в течение трех лет. Моя дочь всего в двадцати милях отсюда. Двадцать миль, – повторила Белла. Мягкая мольба в ее голосе нещадно его терзала. – Я не была к ней ближе с тех пор, как оставила ее в Балвени. Я не могу уйти, не попытавшись связаться с ней. После смерти Бьюкена она совсем одна, Лахлан. – Ее голос дрожал. – Мне просто нужно убедиться, что с ней все в порядке.

Лахлан не хотел слышать ее страх, ее отчаяние, черт побери. Он не хотел смотреть на нее, не хотел смотреть в ее огромные молящие голубые глаза. Он не хотел напоминать себе, что призрак мужа больше не стоит между ними.

Его челюсти сжались. Лахлан не мог позволить себе колебаться. Пойти без разведки, без плана – это был верный способ оказаться в другой английской тюрьме. Лучше было подождать. Сейчас Белла в безопасности, а потом, позже, можно строить планы, чтобы найти ее дочь. – Мне очень жаль. Я не могу. Это не является часть моей миссии.

Это совсем не то, что нужно было сказать.

Белла гневно набросилась на него. – Для вас это просто работа, Лахлан? Еще одна миссия? Еще один мешок серебра? – Презрение сочилось с ее языка. – Я думала, что вы могли бы измениться. После двух лет борьбы за Роберта вы могли бы понять, что есть вещи, за которые стоит бороться. Но вы точно такой же. По-прежнему главное – деньги.

Все верно, деньги – главное! Освободить Беллу. Выполнить работу. Забрать свое вознаграждение. Расплатиться с долгами. Оставить войну. Заниматься своими собственными делами. Это было все, чего он хотел.

Лахлан смотрел вниз на ее запрокинутое лицо, видел прекрасные черты так мучительно близко, и почувствовал притяжение желания слишком сильного, чтобы сопротивляться. Нет, это не все, чего он хотел. Он хотел ее. Каждой своей частицей так же сильно, как прежде.

Кулаки сжались. Самообладание было натянуто как тетива.

Это все ее вина. Белла привела его в замешательство. Он ни к кому не привязан, черт побери. Ни к Брюсу. Ни к Хайлендской гвардии. И уж точно ни к ней. Не допускать ни к кому привязанности. Нет привязанности – нет предательства.

Он был эгоистичным ублюдком. Наемником. Не намного лучше, чем пират, как она говорила о нем.

Лахлан знал три чувства за свою жизнь, когда дело доходило до женщин: разочарование, ненависть и похоть. Не много, чтобы предложить одной из самых благородных женщин в Шотландии, для того, кто хотел стать ее героем.

Будь она проклята за то, что делает с ним.

– Три года, – поправил Лахлан. Три года назад он присоединился к другим членам Хайлендской гвардии на Скае для обучения. – И конечно, речь идет о деньгах. – Рот Лахлана насмешливо дернулся. Его глаза с горячей лаской скользнули по ее фигуре в облегающей одежде. – Так что, если у вас нет способа расплатиться со мной, тогда дискуссия окончена.

Белла задохнулась, ее глаза изумленно расширились. Она размахнулась, чтобы дать ему пощечину, которую он заслужил. Но прежде чем она ударила его по лицу, Лахлан поймал ее запястье и, вывернув ей руку за спину, прижал Беллу к себе. Их тела столкнулись, Лахлан смотрел в ее разъяренное лицо – лицо, которое преследовало его в течение двух кровавых лет – и почувствовал, как ярость покинула его, когда он признал демона желания, ревущего в нем.

Лахлан был идиотом, если думал, что мог справиться с ним.

Лахлан набросился на ее губы. Горячий и голодный. Изголодавшийся за два года лишений. Два года желания женщины, которая никогда ему не принадлежала.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Лахлан застонал от соприкосновения. Белла была такой вкусной. Теплой и сладкой, с легким намеком вина, которое он оставил для нее.

Белла ахнула, то ли от удивления, то ли протестуя, Лахлан не знал. На одно мучительное биение сердца она замерла в его руках, и Лахлан подумал, что Белла его отталкивает. Но потом он почувствовал, как она смягчилась, затрепетала от дрожи желания и растаяла в его объятиях.

Прилив тепла окутал его, тело залило желанием, долго удерживаемым в узде. Лахлан углубил поцелуй. В висках стучало. Кровь набатом гудела в каждой вене его тела.

Лахлан запустил пальцы в ее мягкие влажные волосы, обхватив затылок ладонями, чтобы прижать Беллу еще ближе, выгнуть ее вдоль себя, пока он впитывал каждый ее дюйм. Ее мягкий запах плавал вокруг него в дымке хмельного аромата. Он не мог насытиться ею, казалось, ему никогда не будет достаточно. Лахлан хотел Беллу с таким отчаянием, которого никогда не знал прежде.

Когда Белла открыла рот, он чуть не сошел с ума. Кровь ударила в голову. Раздвинув ее губы языком, Лахлан поцеловал ее глубже. Он исследовал каждый дюйм этого сладкого рта и зарычал от удовольствия, когда она впервые робко коснулась своим языком его. Невинность ее ответа едва не погубила его.

Это было слишком хорошо. Лахлан мечтал об этом слишком долго.

Он никак не мог успокоить свирепые ощущения, бушующие внутри него. Он хотел ее слишком сильно; его тело слишком долго держали в узде.

Его губы целовали ее подбородок, шею, смакуя каждый дюйм нежной и бархатистой кожи. Господи, она была сладкой. Амброзия для человека, который голодал слишком долго.

Лахлан обхватил Беллу за ягодицы, плотнее прижимая ее к пульсирующему члену. Он хотел прижать ее еще теснее, хотел почувствовать ее кожей, хотел прижаться членом к ее интимному месту, хотел восхитительного трения тел, движущихся вместе. Лахлан качнулся к Белле, и чуть не выпрыгнул из своей шкуры, когда она прижалась к нему.

Белла прижалась к нему так сильно, что ее сладкий женственный холмик терся о его член, и Лахлан не знал, как долго он еще выдержит. Ему было так хорошо. Дразнящий намек на то, каково это быть внутри нее. Двигаться внутрь и наружу. Туда и обратно. Наносить удары. Найти идеальный ритм. Он мог бы сказать по тому, как она двигалась, что они невероятно подойдут друг другу. Ничего похожего он никогда еще не испытывал.

Лахлан опустился на нее, его член прижался к ее расщелине. Отлично. Прямо так. Он уперся в нее чуть сильнее. Господи! Пот выступил на лбу от сдерживаемого желания. Лахлан чувствовал, что сейчас взорвется. Тепло разлилось в паху, собралось у основания позвоночника, заставляя сжиматься ягодицы.

Он хотел войти в нее. Хотел выкрикнуть ее имя, когда погрузился глубоко в нее, и будет обладать каждым дюймом ее тела, утверждая свои права на нее в самом интимном смысле.

Лахлан начал действовать быстрее, он себя уже не сдерживал. Его тело было в огне. Он слышал, как ускоряется дыхание Беллы и знал, что она чувствовала то же самое. Настойчивую необходимость, которая обрушилась на них обоих. Ничто не встанет между ними. Нет мужа, чтобы остановить ее. Белла была свободна. Она принадлежала Лахлану.

Его губы пробежались по нежной, чувствительной коже ее шеи. Он провел по ней носом, затем языком, покрыл поцелуями.

Руки Лахлана скользнули от ее тонкой талии до груди. Вспышка чистого вожделения пронзила его, когда мягкие холмики плоти наполнили его ладони. Он чувствовал ее соски, прижавшиеся к его груди, словно два камешка. Лахлан не мог остановиться. Груди Беллы были невероятными. Пышными. Упругими на ощупь. Ему хотелось мять, ласкать, поднимать идеально круглую плоть руками и перекатывать тугие вершинки ее сосков между пальцами.

Мягкий вздох удовольствия, вырвавшийся из ее приоткрытых губ, подстегнул его. Лахлан должен был попробовать ее. Узнать вкус ее обнаженного тела. Он хотел сжать губами эти затвердевшие сочные соски и втянуть их в рот. Обвести их языком и покусывать их.

Лахлан собирался взять ее. Знание молнией ударило в него. Наконец, после двух лет желания, она могла принадлежать ему.

Он сдвинулся ниже, перемещаясь к расстегнутому вороту ее рубашки. Раздвинул ткань подбородком и уставился на бледную, светло-кремовую кожу…

Лахлан застыл. Все внутри него резко остановилось – дыхание, колотящееся сердце, бушующие страсти.

Его рассеянный взгляд стал острым.

Выпрямившись, он отодвинул ткань, разрывая ворот ее рубашки, чтобы лучше видеть. Но не было никакой ошибки. Темные синяки омрачали кремовое совершенство кожи вокруг ее правой груди.

Отпечатки.

Его сердце снова стало биться. Громче. Тяжелее. Страсть сменилась другим первобытным желанием – убить.

Белла, должно быть, поняла, что привлекло его внимание, потому что она резко вдохнула и вцепилась в края рубашки, пытаясь прикрыться.

Но Лахлан не позволил ей. Он схватил Беллу за руку, заставляя посмотреть на себя. – Кто это сделал? – Леденящим холодом повеяло от его голоса, голоса одного из самых страшных и опасных горцев. – Кто тебя обидел?

Белла попала в другой мир. Перенеслась в мир чувств и ощущений, которых она никогда не испытывала прежде. Тепло его поцелуя. Давление его рук. Почувствовала свое тело прижатым к нему. Этого всего было слишком много.

Белле было слишком хорошо.

Белла была одна слишком долго, и ее тело ответило. У нее не было сил сопротивляться. Тюремное заключение ослабило ее больше, чем она хотела признать. Белла была слаба. Нуждалась в чем-то. А Лахлан был силой.

Но Белла знала, что это не только лишение свободы заставило ее отреагировать с такой силой. Это был Лахлан. Он один имел власть над ней, он один мог превратить ее в безмозглую распутницу.

Белла никогда не реагировала так ни на кого. Она не поняла этого тогда, и не понимала этого сейчас.

Какая разница. Ее это больше не волновало.

Белла предалась ощущениям. Пусть он ее поглотит. Пусть он заберет ее, куда хочет. Белла ничего не ощущала так долго, а он заставил ее снова почувствовать себя живой.

Лахлан пылал страстью, целовал ее и прикасался к ней, и только Белла подумала, что мельком увидела кусочек рая, как ее резко вернули обратно на землю. Кто тебя обидел?

Белла собрала разорванные края рубашки, пожалев, что ее потрепанную гордость нельзя так же легко собрать.

– Неважно, – сказала она, пытаясь отвернуться. – Это тебя не касается.

Но Лахлан не позволил ей. Он схватил Беллу за руку и повернул к себе. – Меня это уже коснулось.

Его ровный голос не обманул Беллу. Лахлан был в ярости. Взглянув на него из-под ресниц, она увидела страшные прищуренные зеленые глаза наемника. Каждая его частичка была ожесточенной и беспощадной, как она это помнила. Скрытые опасности, которые окружали его, все еще присутствовали.

Белла не понимала, что Саймон оставил следы. Он пришел к ней задолго до рассвета. Ее предстоящий отъезд исчерпал весь репертуар его попыток принудить ее к близости с ним. Саймон обещал, что ее не заставят принять постриг, если она позволит быть с ней. Когда Белла отказалась, его “убеждение” стало физическим. Он сжал и скрутил ее грудь своей звероподобной рукой, грязно ругал ее, пока она еще могла дышать, а потом попытался вклиниться между ее ног.

На мгновение, Белла подумала, что он не остановится. Что угроза изнасилования, которая висела над ее головой, как топор, наконец, упала. Она стояла заледеневшая, позволив ему притиснуть себя к каменной стене, думала, что будет раздавлена, но, в конце концов, Саймон отпустил ее.

В конце концов, это было только немного хуже, чем большинство иных вещей, которые ей пришлось пережить за эти годы. Так почему же она чувствует себя так плохо, когда Лахлан стал свидетелем ее позора?

Белла смахнула непослушные слезы с глаз. Да что это с ней? Какая разница?

– Мой тюремщик, – сказала она. – Сэр Саймон Фицхью.

Лахлан пристально смотрел на нее, его холодный, жуткий взгляд был твердым как гранит. – Он изнасиловал тебя?

Пустота в его голосе послала дрожь по ее позвоночнику. Белла покачала головой, уставившись взглядом на ноги. – Нет, мой титул обладал некоторыми преимуществами. – Ее попытка криво улыбнуться провалилась. Но это не имело значения. Лахлан видел все сквозь ее браваду; Белла ненавидела, как легко он мог прочитать ее. – Есть некоторые вещи, которые даже англичане не будут терпеть.