Текст книги "Седьмой уровень"

Автор книги: Миюки Миябэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

20

Разместившись в питомце Саэгусы – автомобиле с помятым бампером, направились в Клинику Сакаки. На протяжении всего пути он сосредоточенно смотрел в окно, надеясь зацепиться хоть за что-либо, что потянуло бы за собой воспоминания.

Въехав через развязку Комацугава на скоростную магистраль, помчались прямо на запад. Саэгуса, как автобусный гид, время от времени давал объяснения.

– Помнишь что-нибудь об этой скоростной дороге – ужасно дорогой и к тому же с дурной репутацией?

– Когда я взглянул на ксерокопию карты, сразу обратил внимание на развязку Комацугава и при этом подумал: въезд на столичную скоростную магистраль.

– А как насчет вождения машины? Ну-ка, посмотри на меня. Что? Сидел когда-нибудь за рулем?

Руль. Сцепление. Педаль акселератора. Тормоз. Зеркальце, отражающее едущие сзади машины. Разделительная полоса. Дорожные знаки, пролетающие за окном.

– Кажется, я умел водить. Да, уверен, мне это знакомо. Ощущение, что у меня была своя машина.

Он почти не сомневался. Сам процесс езды на автомобиле, бодрящая тряска и качка начали пробуждать дремавшие воспоминания.

– Автомат, – неожиданно сказал он.

– Ась? – удивился Саэгуса

– Моя машина. Она была автомат.

– С автоматической коробкой передач? Бабская тачка! А марку и цвет не припоминаешь? Еще лучше – номер. Тогда бы мы запросто выяснили, кто ты такой.

Обхватив руками голову, сосредоточился. Но точно барахтался в волнах трепещущего шелка, не зная, за что ухватиться, и, как ни отмахивался, со всех сторон наседал густой туман. Бесполезно принуждать себя вспомнить, ничего не выйдет, лучше понадеяться на то, что искомое само всплывет в голове. Словно упавшая в щель булавка. Чем усердней тычешь пальцем, тем глубже западает.

– Река, – вдруг сказала она.

Он посмотрел за окно.

Действительно, машина мчалась над довольно широкой рекой. Ряды высоких зданий подступали к самому краю бетонного парапета, вода была однотонно-серой. Точно вымазанная известкой.

– Как вы догадались? – спросил Саэгуса.

– По звуку. Я почувствовала, что мы выехали на простор, и еще ветер стал влажным.

– Какая сообразительная!

Невольно он вновь задумался о ее прошлом. Окрепло подозрение, что она не в первый раз поражена слепотой.

Или такой характер – легко ко всему приспосабливается?

– Мы только что пересекли реку Сумидагава, – пояснил Саэгуса. – Вспоминаешь?

О реке Сумидагава никакого понятия, но пейзаж знакомый. Очень знакомый.

– Наверное эту реку можно увидеть не только из автомобиля?

– Разумеется. Из окна поезда. Или из автобуса. Мостов-то уйма.

Вскоре они застряли в чудовищной пробке. Автомобили двигались рывками, поминутно останавливаясь.

– Вот почему у этой скоростной дороги дурная репутация, – сказал Саэгуса. – Та еще «скорость»! Съедем у Хакодзаки. Поколесим по городу, авось чего-нибудь вспомнишь.

Автомобиль выехал на улицу. Теперь приходилось останавливаться у каждого светофора, но ехать стало веселее. Он внимательно глядел на проносящиеся дома.

– Как-то здесь голо…

– Что?

– Мне кажется, там, где я жил, было больше зелени.

– В деревне?

– Нет, в большом городе. Но там было много парков, вдоль улиц стояли деревья, не так как здесь – сплошь асфальт и дома. И еще…

Он попытался сосредоточиться на смутно проступающем в голове пейзаже.

– Ну, что еще?

– Мне кажется, за городом виднелись горы.

Сжимая руками руль, Саэгуса вскинул глаза и посмотрел на него в зеркальце.

– Уверен?

– Да… – сказал он и повернулся к ней. – А ты не помнишь?

Не поворачиваясь от окна, она отрицательно покачала головой.

– Не знаю… Если бы я, как ты, могла видеть город, может чего и вспомнила бы…

Саэгуса, сосредоточившись на дороге, заметил:

– В последнее время хоть по привычке и говорят – «захолустье», «захолустье», а города вымахали покруче Токио. Но все же в тех, где еще осталось что-то от природы, жить легче, чем здесь. Саппоро, Мориока, Ниигата, Сэндай…

Внезапно он подпрыгнул, точно его ущипнули:

– Сэндай!

– Знакомое название?

Саэгуса резко повернулся, машина вильнула и едва не столкнулась с едущим рядом грузовиком. Саэгуса поспешно схватился за руль. Из-за толчка она потеряла равновесие и чуть не упала на него.

– Сэндай? – воскликнула она, продолжая сидеть с ним в полуобнимку. – Я тоже помню. Я знаю!

Сбавив скорость и заняв прежнее положение, Саэгуса издал победный клич:

– Ура! Если все удачно сложится, завтра же сгоняем туда на экспрессе.

Поборов возбуждение, он возразил:

– Но знать, что существует «Сэндай», это все равно, что знать о существовании «Токио», большой разницы нет.

Впереди показалась группа небоскребов. Они стояли плечом к плечу, как гиганты, вперившие очи в затянутое дымкой небо. Саэгуса махнул рукой:

– Небоскребы Синдзюку. Пирамида «Сумитомо», Центральная башня. За ними, коренастый отель «Century», дальше – «Hayatte». Ну что?

– Никаких ассоциаций. Но вижу не в первый раз. В памяти что-то осталось.

– Это ни о чем не говорит, очередная столичная достопримечательность.

Саэгуса взглянул на дорожную карту, лежащую на приборной доске.

– По телефону сказали въехать на улицу Отакибаси. Здесь тоже вечно пробка, но ждать осталось недолго. Мы уже почти у цели.

Свернули на скрещении улиц Отакибаси и Окубо налево, проехали по извилистой улочке и вскоре оказались перед Клиникой Сакаки.

Это было четырехэтажное здание, облицованное белой плиткой. Построено в виде двух игральных костей, поверх которых поставлена третья. В центре верхнего куба располагались часы, отчего все это сооружение напоминало уменьшенное здание школы. Здание отодвинуто немного вглубь, свободное пространство отведено под частную автостоянку. Большой плакат, хорошо видный с улицы, гласит: «Стоянка только для машин посетителей клиники». В данный момент вся стоянка была заполнена. Видимо, время приема. Никакой ограды вокруг. С обеих сторон к клинике почти вплотную подступали жилые дома.

Стоило притормозить, как сзади тотчас послышались пронзительные гудки. Несмотря на узость улицы, движение было оживленное и пешеходов немало. Сразу же образовался затор.

Саэгуса щелкнул с досады языком:

– Надо поискать, где припарковаться.

Объезжая округу, нашли, наконец, укромное местечко возле жилого дома.

Выключив мотор, Саэгуса спросил:

– Ну что, барышня? Хотите идти с нами?

– А я вам не буду помехой?

Саэгуса нахмурился.

– Видал, какая улица перед клиникой? Узкая, машины несутся, да еще велосипеды шныряют туда-сюда. Даже мы, стоит зазеваться, в два счета попадем под колеса. Брать с собой девушку слишком рискованно.

Прежде чем он успел раскрыть рот, она сказала:

– Я подожду вас здесь.

– В машине?

– Да. Идите вдвоем.

На всякий случай заперев дверцы, они с Саэгусой отошли от машины.

– Будь осторожен. Держи рот на замке. Даже если что-то вспомнишь, что-нибудь связанное с клиникой, пока я не спрошу, молчи.

– А вдруг кто-нибудь из врачей или медсестер, увидев меня, скажет: «Ба, это вы, добро пожаловать»?

Саэгуса мрачно фыркнул:

– Если ты надеешься на такую идиллическую развязку, поздравляю.

– Я всего лишь предположил, – рассмеялся он.

И подумал – надо притворяться веселым, чтобы заглушить смертельный страх.

21

Стоянка перед Клиникой Сакаки была красиво вымощена плиткой. На ней стояли пять машин, из которых три были с левым рулем.

– Клиника для богатеев,[6]6
  В Японии левостороннее движение, соответственно, машина с левым рулем означает, что машина импортная – знак состоятельности владельца.


[Закрыть] – сказал Саэгуса.

Автоматическая дверь главного входа при их приближении беззвучно раздвинулась. Они оказались в довольно тесном вестибюле, обставленном стандартным набором мебели. Слева было окошко регистратуры. Впереди – дверь, видимо, через нее пациенты попадали внутрь клиники.

Быстро окинув взглядом вестибюль, Саэгуса тихо постучал в окошко. По ту сторону матового стекла проплыла бледная тень, и в следующий миг показалось женское лицо:

– С кем имею честь?

– Прошу прощения за беспокойство, я сегодня звонил вам, чтобы узнать, как до вас добраться, – заговорил Саэгуса неожиданно учтивым тоном. Видимо, где-то под спудом у него были припасены голоса на все случаи жизни.

– Звонили? – женщина склонила голову вбок. На груди белого халата болталась табличка с именем: «Андзай».

– Да, и мне любезно объяснили, как найти вашу клинику.

Лицо Андзай исказилась недовольной гримасой.

– Неужели? Вы привели с собой больного?

– Нет, больного оставили дома. Мы только пришли посоветоваться…

Андзай, потирая пальцем висок, обвела взглядом его и Саэгусу.

– По нашим правилам мы не принимаем пациентов без рекомендательных писем. Врач всего один. А к нам еще направляют пациентов из университетских больниц. Тот, кто говорил с вами, вам этого не объяснил?

– Да, нас предупредили, – вмешался он.

Он подумал, что будет нелепо с его стороны стоять и молчать, как рыба. В глазах Саэгусы промелькнуло недовольство.

– Мы все-таки решили зайти, надеясь, что удастся договориться. К тому же, нам так подробно объяснили дорогу…

– Не знаю, что и делать.

Андзай плавно развернулась назад. Очевидно, сидела на вращающемся стуле.

– Футада, ты принимала звонок?

– Чего, звонок? – отозвался кто-то небрежно.

Андзай поднялась и прошла вглубь, оставив окно в регистратуру открытым.

Но разглядеть что-либо через низкое окошко можно было только присев. Поскольку оба были высокого роста, то так и поступили.

Регистратура оказалась неожиданно большой. Посредине – четыре стола. Два телефонных аппарата. У стены – сейф для бумаг. Всю противоположную стену занимали полки, плотно заставленные папками трех цветов – красными, синими и желтыми, расположенными вперемешку, в понятном лишь для посвященных порядке.

Возле полок виднелась серая коробка факса.

В регистратуре находилось три человека. Андзай и юноша в строгом темном костюме, сидевший за столом спиной к окошку. Кроме того, женщина в белом халате, которую только что назвали «Футада». Лица ее не было видно, так как ее загораживала Андзай. Обе о чем-то торопливо перешептывались.

В этот момент юноша в темном костюме поднялся и, мельком взглянув на окошко, сказал женщинам:

– С вашего позволения я откланяюсь. Передайте привет господину Сакаки. Как только мы получим фанбитан, я тотчас доставлю вам партию.

Андзай вполоборота кивнула молодому человеку:

– Спасибо.

– Промоутер фармацевтической компании, – шепнул Саэгуса.

– Промоутер?

– Агент по сбору заказов.

На мгновение человек в костюме исчез из поля зрения и в следующую минуту вышел через дверь в вестибюль. Держа в руке большой атташе-кейс и не удостоив их взглядом, он вышел через автоматически раскрывшиеся двери, сел в автомобиль местного производства, зажатый двумя импортными машинами, завел мотор и выехал, шурша шинами. Мелькнуло написанное на боку автомобиля название компании:

«Фармацевтическая компания “Ябэ” – Токийское отделение».

Андзай вернулась, наконец, к окошку. Мелькнуло лицо сидящей у нее за спиной женщины. На круглом лице – очки, но моложе своей коллеги. Она сидела, обиженно надувшись.

Андзай также была явно рассержена, но попыталась изобразить на лице улыбку.

– Извините.

– Значит, никак нельзя? Мы не можем попасть на прием к доктору Сакаки? – сказал Саэгуса разочарованно, кстати ввернув имя врача.

– Да, это так. Извините. А откуда вам известно о нашем враче?

– Один мой приятель когда-то лечился у него.

– Здесь?

– Нет, в университетской больнице.

– Вот оно что… Думаю, вам тоже будет лучше, не откладывая, обратиться туда.

– Вы так считаете? Увы, видимо, другого выхода нет.

Еще раз извинившись, Андзай захлопнула окошко. С треском.

Когда они вышли из здания, Саэгуса, двигая одними уголками губ, шепнул:

– Стой здесь и делай вид, что раздумываешь, как быть дальше.

Он кивнул.

– Что вы собираетесь делать?

– Перепишу номера машин.

Пока Саэгуса занимался этим, он стоял спиной к клинике, сунув руки в карманы и опустив голову.

– Такое ощущение, – сказал он, – что нас просто выставили за дверь. Но в этом ничего странного, везде такие порядки.

– Не везде… – пробормотал Саэгуса. – Все, закончил.

Запихнув листок с номерами машин в карман куртки и изображая на лице разочарование, Саэгуса обернулся и смерил взглядом здание клиники.

– Кажется, женщины в регистратуре тебя не признали.

– Я тоже их не помню.

– Не думал, что все пройдет так гладко. Теперь у нас есть за что уцепиться.

– Что собираетесь предпринять?

– Перво-наперво зайду в управление наземным транспортом, заполню бланки, вписав номера машин, и подам в соответствующее окошко запрос о данных регистрации: платишь за каждый номер семьсот иен и получаешь адрес и имя владельца. Кстати, ты вообще-то понимаешь, что такое «управление наземным транспортом»?

– Понимаю. Только, пожалуйста, не переспрашивайте каждый раз – если я не задаю вопросов, значит, мне все ясно.

– Ну и отлично. Высока вероятность, что среди этих пяти машин затесалась тачка самого «доктора Сакаки». Даже если нет, у нас будут данные о персонале клиники и пациентах, уже не плохо. Лишняя информация никогда не повредит.

Он бросил взгляд на машины, блестящие в лучах летнего солнца.

– Мне кажется, мы ходим вокруг да около.

– Есть и другие способы. Расспрошу в округе. Глядишь, что-нибудь и всплывет.

– А эта девушка – Футада? – он обернулся к зданию. – Что если попытаться найти к ней подход? Возможно, она расскажет о том, что происходит в клинике.

Он вздрогнул.

Саэгуса метнул на него взгляд:

– В чем дело?

– Кто-то смотрел на нас из окна четвертого этажа.

Он продолжал не отрываясь смотреть вверх. Из четырех окон четвертого этажа это было крайним слева. На нем плотные жалюзи. Но миг назад средние полоски криво раздвинулись и показалось лицо.

– Тебе не померещилось?

– Нет, я видел отчетливо. Как только я заметил, лицо тотчас исчезло. Но я ручаюсь, что видел.

Саэгуса посмотрел вверх на окно, щурясь от слепящего света. Солнечные лучи, как назло, попадали именно на четвертый этаж.

– Какой-нибудь пациент.

– Но почему днем опущены жалюзи?

– Может быть фотофобия – боязнь дневного света?

– Что за чушь!

– Шутка… Ладно, пошли. Мы вызовем подозрение, если будем здесь топтаться.

Он пошел вслед за Саэгусой, но не выдержал и напоследок еще раз оглянулся на белое здание клиники.

Какой-нибудь пациент…

– Что с тобой?

Придя в себя, он заметил на себе удивленный взгляд Саэгусы. Вытер со лба пот.

– Нет, ничего.

22

– Это Клиника Сакаки? Можно позвать госпожу Футада? – прижимая трубку к уху, она произнесла эту фразу немного неестественным голосом. Невидящие глаза были устремлены на кнопки набора.

Они стояли вдвоем в телефонной будке неподалеку от клиники. Будка находилась возле бензоколонки, вокруг было шумно, к тому же он приоткрыл дверь ногой, и шум ворвался внутрь. Она плотнее прижала трубку к уху.

– Если подойдет она, в подходящий момент передай трубку мне.

Она кивнула.

– Говоришь, она показалась тебе любезной? Нехорошо, что мы ее обманываем.

– У нас нет другого выхода. Сейчас не до сантиментов.

Через некоторое время, видимо, подошла Футада.

Ссутулившись, она залепетала заискивающе:

– Госпожа Футада? Вас беспокоит Хасигути.

Имя Хасигути фигурировало в названии скобяной лавки через дорогу.

…Это он решил, что необходимо побеседовать непосредственно с Футадой. И лучше не откладывая. Есть шанс.

Сказал Саэгусе, что нет смысла идти вдвоем в транспортное управление и что он останется с ней. Саэгуса не хотел отпускать их одних, опасаясь, что они потеряются в городе, но они пообещали вернуться на такси, и когда он добавил: «Вы сами видите, как она устала», Саэгуса неохотно сдался.

Когда машина отъехала, он рассказал ей, как обстоят дела, и они вместе выработали план. Он настаивал, что нельзя во всем полагаться на одного Саэгусу, им следует со своей стороны попытаться сделать все, что в их силах. Она согласилась.

– Звоню вам, чтобы извиниться за моих братьев… Они недавно были у вас, да? Явились без приглашения, хотя заранее было известно, что врач их не примет. Они сказали, что вам из-за них досталось. Искренне прошу у вас прощения.

План состоял в том, чтобы представить его и Саэгусу как ее братьев, сказать, что их отец страдает неврозом и каким-то образом попытаться войти в контакт с Футадой.

– Да… да… так… Я понятия не имела, что братья отправились в вашу клинику. Только подвели вас понапрасну. Я бы их не пустила, но, увы, я незрячая и не могла проследить за ними.

Футада что-то сказала, и она подхватила:

– Да-да. Мы в совершенной растерянности, не знаем, куда обращаться в подобном случае. Что? Да, у фирмы, в которой работает отец, есть договор с больницей, но он отказывается в нее обращаться… Боится, что узнают коллеги по работе.

В этот момент он взял у нее трубку.

– Алло! Примите мои глубочайшие извинения. Мы не хотели причинять вам неприятности, но совершенно не знали, что делать, понадеялись, что доктор Сакаки нас примет…

Судя по тому, с какой готовностью эта Футада объяснила им, как добраться до клиники, девушка она была душевная. Из этого он заключил, что, если умело повести разговор, есть шанс добиться с ней встречи.

Расчет оказался верен. Футада пообещала уделить им время после работы. Местом встречи она назвала кофейню недалеко от восточного входа на станцию Синдзюку. Договорившись на шесть часов, он повесил трубку и обнял ее за плечи:

– Ты все сделала великолепно! Молодец!

– Мне совестно.

– Не забывай, нас вынуждают к этому обстоятельства.

Настроение у него было приподнятое. Было приятно осознавать, что он стоит на собственных ногах и может самостоятельно принимать решения.

Но до шести оставалось еще два часа. Надо как-то убить время.

– Что будем делать? Чего-нибудь хочешь?

Она задумалась. Втиснувшись вдвоем в телефонную будку, они привлекали к себе внимание. Служащий бензоколонки таращился в их сторону. Разумеется, он главным образом пожирал глазами ее. На лице читалось: «Молодец, парень, так ее, так!» Предложи он ротозею занять его место, тот бы, наверное, умер от счастья.

– Все, чего хочу? Деньги у нас есть? – спросила она.

Саэгуса относился к деньгам очень ответственно и не посягал на содержимое кейса. Сказал, что возьмет только на самые необходимые расходы, и не обманул. Поэтому, когда при расставании он передал им бумажник, в нем оказалось всего лишь несколько купюр по десять тысяч иен («Токио такой город, без денег пропадешь»).

Но даже если вычесть затраты на встречу с Футадой, денег на обратную дорогу должно хватить.

– Хочу сходить в кино, – сказала она. – Пусть ничего не увижу. Хочется чего-нибудь веселого. Все равно что. Выберешь?

– Хорошо.

– Только, пожалуйста, японский фильм.

– Почему?

– У кого-нибудь из героинь позаимствую понравившееся имя. Ведь при встрече с Футадой без имен нам не обойтись. Правда, братик?

Футада оказалась пунктуальной. Майка на бретельках и юбка в клетку. Большая матерчатая сумка на плече. Вошла в кафе, вытирая платком лицом. Из-за своей полноты она страдала потливостью.

– Я со своей стороны должна перед вами извиниться, – сразу заговорила она, едва сев за столик. – Сомневаюсь, что в моих силах чем-либо вам помочь, но я знаю пару больниц, которые могли бы подойти вашему отцу. Кроме того, если у вас есть какие-то вопросы, я в вашем распоряжении.

Сразу видно, добрая девушка. Приглядевшись, понимаешь, что она не так уж молода. Лет тридцать пять. Короткая стрижка и гладкие, не испорченные косметикой щеки молодили ее.

Они представились как Норио и Хидэми. Так звали супружескую пару в фильме, который они только что посмотрели.

Он ужасно стеснялся и начал уже раскаиваться, что напросились на встречу. Раз заговорив о неврозе отца, надо было продолжать раскручивать эту ложь и вести себя соответственно. Но ни он, ни она не догадались отрепетировать заранее.

Однако, к счастью, Футада не стала вдаваться в подробности болезни их мнимого отца.

– Я всего лишь выполняю канцелярскую работу, в болезнях ничего не смыслю, – сразу предупредила она и, перейдя к делу, назвала несколько клиник, рассказала, сколько стоит лечение, какие применяют методы.

– У вашего отца, конечно же, есть медицинская страховка?

– А? Что? Разумеется.

– В таком случае, расходы не превысят тех, что требуются в обычной больнице. Если вы не претендуете на отдельную палату, волноваться особо не о чем. В телефонном разговоре вы упомянули, что ваш отец не хочет ложиться в больницу по направлению от фирмы, а вы уверены, что он вообще согласится на госпитализацию?

– Я думаю… да.

Поддерживать образ вымышленного отца было довольно трудно.

– Проблема в том, что так называемые невротики очень страдают от внимания к себе со стороны посторонних, поэтому многие их них, несмотря на все уговоры родных, упрямо заявляют, что не нуждаются в лечении. Помещать в больницу таких людей насильно – только еще больше навредить. Не имея в виду конкретно ваш случай, скажу, что на мой взгляд самое лучшее – ненавязчиво присматривая за больным, лечить его амбулаторно.

– Может быть, и вправду?..

– Вы же знаете, в отличие от Америки, у нас в Японии большинство людей все еще стыдятся, даже в случае острой необходимости, обращаться за помощью к психиатру. Опасаются, что, если станет известно об их проблемах, они превратятся в изгоев. Ужасно, что в нашем обществе нет сочувствия к таким людям, нет организационных структур, которые помогали бы излечившимся от психического недуга вернуться к нормальной жизни. Это просто возмутительно! Как бы ни был здоров человек, он не застрахован от болезни. В том числе и от психических расстройств.

– Да уж… – протянул он неопределенно.

– Наверное доктор Сакаки очень хороший специалист, – сказала «Хидэми».

– Первоклассный! – Футада подалась вперед и ненароком толкнула локтем чашку, расплескав по столу темно-янтарную жидкость – она не притрагивалась к кофе. – Прекрасный врач, проявляющий сердечную заботу о своих пациентах. Даже после окончания лечения не оставляет их своим вниманием, помогает устроиться на работу, подыскать жилье. – Застыдившись своего энтузиазма, она опустила глаза. – Теперь вы понимаете, почему доктор не в состоянии принимать слишком много пациентов, приходится, как сегодня вам, отказывать, вы уж простите.

– Не извиняйтесь, мы все понимаем.

– Но зато мы готовы предоставить всю необходимую информацию о других клиниках. Поэтому я и пошла вам навстречу. Доктор Сакаки призывает нас относиться уважительно к случайным посетителям и приходить им на помощь. Пожалуйста, не думайте о нем, как о бессердечном человеке.

– Ну что вы…

Несмотря на внутреннее напряжение, вызванное необходимостью притворяться, он вдруг почувствовал симпатию к Футаде. Не влюблена ли она, часом, в этого самого доктора?

– Доктор молодой? – спросила «Хидэми».

Футада кивнула.

– Да, еще только тридцать восемь.

– Вы сказали, что к вам направляют пациентов из университетской больницы? – спросил он.

– Дважды в неделю. У доктора и там есть свои пациенты.

– Наверно трудно иметь врачебную практику в двух местах?

– Разумеется, но он так мечтал иметь свою собственную клинику! Ничего не поделаешь.

Ответ Футады показался ему несколько уклончивым, и он решил не отставать.

– В вашей клинике нет стационарных пациентов?

– Как правило, у нас лечатся амбулаторно. Но иногда, в исключительных случаях, мы размещаем пациентов у нас.

– А в настоящее время? Когда я днем был у вас, я заметил, как кто-то выглядывал из окна на четвертом этаже.

– На четвертом этаже? – Футада склонила голову набок. – Ах да. Есть. Молодая девушка. Была срочно госпитализирована в конце прошлой недели. Кажется, дочь кого-то из приятелей доктора. Это исключение.

Она сказала это таким тоном, точно извинялась.

– Значит, в клинике должны быть медсестры?

На этот раз Футада взглянула на них с некоторым подозрением.

– Почему вас это интересует?

– Да нет, просто сегодня меня удивило, что у вас не видно медсестер. Вот я и подумал: поскольку это по части психиатрии, здесь не медсестры, а что-то вроде социальных работников.

Футада рассмеялась.

– Вовсе нет. Есть у нас медсестры. Даже такие, что страх берет. Представляете, шпионят за доктором!

– Шпионят?

Футада прикусила губу.

– Ну это я, конечно, загнула. Я имела в виду вредных старух-медсестер.

Как бы желая уйти от разговора, Футада протянула руку и взяла чашку. Он решил, что это удобный случай.

– Большое вам спасибо. Мы обязательно обратимся в одну из названных вами клиник. Только еще один вопрос. В телефонном разговоре, помните, вы сказали: «Если алкогольное отравление, можем порекомендовать другую клинику». Что это значит?

– Ну, что я сказала, то и значит.

– Есть какая-то хорошая клиника?

– Не знаю, насколько хорошая, но там принимают людей с тяжелой формой алкоголизма. Близкие родственники алкоголика, намучившись с ним, часто мечтают о том, чтобы положить его в больницу. Разве плохо, что существует клиника, где их берут на лечение?

В ответе Футады ему послышалось раздражение, которого не было прежде, и он ничего не сказал. Но Футада, понизив голос, продолжала:

– Однако, прямо скажем, лечение не слишком успешное. Мне кажется, доктор Сакаки не слишком любит направлять туда больных. Но когда я беседую с теми, кто, как вы, обращается к нам в первый раз, я на всякий случай спрашиваю. Иначе госпожа Андзай меня ругает.

Андзай – это та тетка в регистратуре.

– Почему же она вас ругает?

Немного поколебавшись, Футада хмуро улыбнулась:

– Госпожа Андзай, как те медсестры, о которых я упомянула, шпионка. Ее прислал профессор.

– Профессор?

– Да. Тесть доктора Сакаки. Он директор и главный врач той самой клиники, в которую охотно берут пациентов с алкогольным отравлением.

«Хидэми», до сих пор предпочитавшая слушать, заметила:

– Судя по всему, доктор Сакаки недолюбливает этого профессора.

Футада захихикала.

– Да, не без этого. Неприятный человек. Нет, внешне вполне импозантный. Вот только взгляд… Говорят, ужасный бабник, и вообще всякие слухи ходят. Но на такую уродину, как я, он и не смотрит, так что за себя я спокойна.

Вот это да, не ожидал! – усмехнулся он про себя. Впрочем, что здесь странного? В психиатрической клинике работают такие же люди, как и везде, для них это обычное место службы. Чему же удивляться, всюду одни и те же нравы…

Между тем Футада, подавшись вперед, сказала чуть ли ни шепотом:

– Кстати, вы наверняка слышали его имя.

– Имя профессора?

– Да. В прошлом году о нем много писали, он оказался замешан в ужасном преступлении.

– Преступлении?

Футада выдержала паузу:

– В убийстве.

Он почти не пошевелился, но она вздрогнула.

– Разве не помните? Трагедия в «Счастливом приюте». Это название загородного дома. Убийцей оказался сын профессора. Хоть и не родной.

Она наверняка ждала, что он воскликнет: «Как, неужели это он и есть?» Глаза Футады сверкали. Но он ничего не знал о «трагедии в “Счастливом приюте”» и, искоса взглянув на свою соседку, убедился, что она в таком же неведении.

– Это преступление наделало шума? – спросил он.

Футада явно была удивлена.

– Как, вы не знаете? Об этом так много писали в газетах! Еще бы, такое ужасное преступление! Странно, что вы ничего не слышали.

Он занервничал. Рядом не было Саэгусы, снабжавшего его информацией, надо было выкручиваться самому.

Выручила «Хидэми».

– Из-за моего несчастья с глазами в нашей семье давно перестали выписывать газеты и телевизор практически не включают. Решили, что это было бы нехорошо по отношению ко мне, я бы не смогла наравне со всеми участвовать в разговоре.

На этот раз пришла очередь Футаде смутиться. Она всплеснула пухлыми руками.

– Вот оно что! Какая замечательная у вас семья! Это я, старая дева, живу одна. Прямо-таки человек-телевизор.

Он под столом украдкой погладил ее по руке, поблагодарив за находчивость. Затем спросил:

– Расскажите же, что это за «трагедия в “Счастливом приюте”»?

Футада перевела дух и выпрямилась на стуле.

– В загородном доме были убиты два приятеля профессора, супруга одного из них и дочь другого. Имен я, конечно, не помню…

– Четыре человека? – поразился он. – За один раз?

– Да. Убийца – сын профессора. Его имя – Такаси. Судя по всему, он совсем отбился от рук. Кажется, даже состоял в связи с «якудзой», имел пистолет. Этим пистолетом он и застрелил всех четверых.

На мгновение у него перехватило дыхание. Пистолет?

– Но что все-таки случилось? – вырвалось у нее. – Почему?

Футада отбросив волосы, почесала у виска.

– Кажется, он с детства отличался буйным характером. Говорят, даже профессор не мог с ним справиться…

– Но каким бы ни был он необузданным, убить четырех человек – приятелей отца и их родных… Как такое возможно?

Футада подобрала губы:

– Этот Такаси, судя по всему, хотел приударить за дочерью. Очевидно, она ему отказала, и вот…

– Кошмар! – «Хидэми» опустила глаза.

– Да, вы правы, кошмарная история. Профессор не был его родным отцом, и все равно, давая интервью по телевидению, встал на колени и низко поклонился, прося прощения. Впрочем, своим поступком он привлек сочувствие публики и, напротив, только выиграл в ее глазах. А парень убежал из дома и никто не знает, где он.

– Просто не верится!

– Дело в том, что профессор был трижды женат, – продолжала Футада. – Такаси – сын его второй жены. Она умерла через год после того, как вышла замуж за профессора. Нынешняя жена – третья по счету. Немного запутано, да? Кроме того, он, говорят, еще и любовницу содержит.

Отведя взгляд от Футады, он задумался. Человек, связанный с Клиникой Сакаки, из которой послан факс, замешан в таком жестоком преступлении. Более того, жертвы застрелены из пистолета…

Что если это имеет отношение к нему и к ней? В таком случае…

Он резко вскинул голову:

– Скажите… Где произошло убийство? Где находится этот «Счастливый приют»?

Футада ответила, не задумываясь:

– Неподалеку от городка Катадо. Там же, в Катадо, находится клиника профессора. Но дача, в которой все произошло, расположена ближе к морю.

– Это далеко от Сэндая?

– От чего? От Сэндая? – Футада вытаращила глаза. – При чем здесь Сэндай?

Не мог же он сказать, что это одно из немногих географических названий, оставшихся у него в памяти! Он собрался с духом.

– Мне это очень важно. Прошу вас.

Точно под натиском его взгляда, Футада немного откинулась назад и удивленно ответила:

– Если на машине, недалеко.

– Можно еще один вопрос?

– Пожалуйста.

– Когда все это произошло?

Футада вновь подалась вперед и, часто моргая, сказала:

– В прошлом году, на Рождество.

В памяти ожил сон, увиденный в первое утро перед пробуждением.

Ведь сегодня Рождество…