Текст книги "Эволюция Мары Дайер (ЛП)"
Автор книги: Мишель Ходкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Глава 7
План Ноя сработал. Девочка была поймана, когда подожгла рисунок, но не раньше, чем сработала сигнализация. Им удалось избежать полномасштабной эвакуации и посреди хаоса, Ной выскользнул. Как раз перед прибытием моей матери. И она не была счастлива.
– Я не могу поверить, что кто-то из персонала принес бы сюда зажигалку. – В ее голосе была кислота.
– Я знаю, – сказала я, выглядя обеспокоенно. – А я ведь усердно работала над тем рисунком. – Я вздрогнула для эффекта.
Моя мать потёрла лоб.
– Доктор Вэст думает, что тебе следует остаться здесь еще на неделю, чтобы лекарства тебя стабилизировали. Она также думает, что ты будешь хорошим кандидатом для стационарной программы, она называется «Горизонты»...
Мой желудок упал.
Это место находится на небольшом острове, и я видела снимки, там действительно красиво и оно имеет хорошую репутацию, хотя они работают только около года.
–Доктор Келлс, женщина, которая управляет им, сказала, что она встретит тебя и что тебе было бы неплохо побывать там, но я просто... – Она втянула нижнюю губу, потом вздохнула. – Я хотела бы, чтобы ты вернулась домой.
Я готова была кричать, так я обрадовалась, но вместо этого сказала.
– Я хочу вернуться домой, мама.
Она обняла меня.
– Твоего отца выписали, и он ждет внизу, и он не может дождаться, когда увидит тебя.
Мое сердце подпрыгнуло. Я не могла дождаться, когда увижу его.
–Нужно забрать твои вещи?
Я кивнула, перед моими глазами была пелена. У меня не было много вещей с собой, поэтому я в основном слонялась, в то время как моя мать заполняла кучу документов. Один из психиатров, доктор Келлс, доцокала ко мне на своих дорогостоящих каблуках. Она была одета, как моя мать, шелковая блузка, юбка-карандаш, прекрасный макияж и идеально уложенные волосы.
Ее большие красные губы растянулись в безупречной улыбке.
– Я слышала ты едешь домой, – сказала она.
– Похоже на то, – ответила я, стараясь не выглядеть слишком самодовольной.
– Удачи тебе, Мара.
– Спасибо.
Но она не ушла. Она просто стояла, глядя на меня.
Неловко.
– Готова? – позвала мама.
Как раз вовремя. Я оставила доктора Келлс, помахав рукой, и встретила маму возле лифта. Как только двери закрылись, я собрала все силы, чтобы не закричать от радости.
– Что ты о ней думаешь? – спросила меня мама, когда мы остались одни.
– О ком?
– Докторе Келлс.
Я задалась вопросом, почему она интересуется.
– Она хорошая.
– Там есть амбулаторная программа, которую советовала доктор Вэст – на самом деле она ей заведует ей в «Горизонтах». У них есть много групп терапии – где только подростки – и терапия с музыкой и искусством, и всем таким.
– Хорошо...
– Думаю, это пошло бы тебе на пользу.
Я не была уверена, что сказать. Амбулаторное лечение было лучше, чем стационарно, конечно, и мне необходимо было действовать, чтобы добиться того, чего я хотела. Но бросить школу было слишком. Мне нужна была минута, чтобы все обдумать.
К счастью, она у меня была. Потому что двери лифта открылись, и мой отец, стоящий в лобби, выглядел здоровым и крепким. Я знала лучше, чем кто-либо, что это было не так.
– Папа, – сказала я с улыбкой настолько широкой, что стало больно щеки. – Ты хорошо выглядишь.
И это было действительно так; к бледной коже, объединявшей нас, прибавились другие оттенки, и он не казался уставшим, или изнеможенным, или слабым, несмотря на то, что он пережил. В самом деле, стоя там в хаки и белой рубашке поло, он, похоже, готов был отправиться играть в гольф.
Он согнул одну рук и указал на бицепс.
– Человек из стали.
Моя мама бросила на него уничтожающий взгляд, а затем мы втроем вышли во влажности юга и сели в машину.
Я была счастлива. Настолько счастлива, что почти забыла, что меня только что выписали из больницы. Что моего отца только что выписали из больницы.
– Так что ты думаешь? – спросила меня мама.
– Хм?
– Об амбулаторной программе «Горизонты»?
Она только что говорила? Я не заметила?
В любом случае, я была вне времени.
– Я думаю... я думаю, что это звучит неплохо, – наконец сказала я.
Моя мать выдохнула, я и не заметила, что она задерживала дыхание.
– Тогда нам нужно позаботится о том, что ты начнешь как можно быстрее. Мы так рады, что ты возвращаешься домой, но будут кое-какие изменения...
Всегда есть еще одно «но».
– Я не хочу, чтобы ты была дома одна. И я также не хочу, чтобы ты водила машину.
Я прикусила язык.
– Ты можешь покидать дом, пока с тобой будет Даниэль. И если ты вернешься без него, ему придется за это отвечать.
Это было нечестно по отношению к нему. И они знали.
– Кто-нибудь будет привозить, и забирать тебя из программы каждый день...
– Сколько дней в неделю?
– Пять, – сказала мама.
По крайней мере, не семь.
– Кто будет забирать меня? – спросила я, глядя на нее. – Разве у вас нет работы?
– Я буду тебя забирать, родная, – сказал папа.
– Разве у тебя нет работы?
– Я взял несколько выходных, – сказал он легко и взъерошил мне волосы.
Когда мы остановились на нашей улице, я почувствовала раздражение. Это была картина пригородного совершенства; каждая лужайка была тщательно ограничена, каждая живая изгородь тщательно подстрижена. Не было ни единого цветочка не на месте или даже отбившихся веточек на земле, а наш дом был просто таким же. Может быть, именно это меня и беспокоило. Моя семья прошла сквозь ад и я была одной из тех, кто их туда бросил, но снаружи все выглядело так, что вы бы никогда не догадались.
Когда моя мать открыла переднюю дверь, мой младший брат бросился в гостиную в костюме, с квадратными карманами.
Он широко улыбнулся, раскинув поднятые руки и, казалось, что он как раз собирался броситься на меня, но потом остановился. Он встал на носочки.
– Ты остаешься? – аккуратно спросил он.
Я взглянула на мать за ответом.
– Сейчас да, – сказала она.
– Да! – Он обвил обе руки вокруг меня, но, когда я попыталась сделать тоже самое, он отскочил.
– Осторожней костюм, – сказал он вскрикнув.
О, боже.
– Ты взял это во время своей практики в "Фортуна 500" пока меня не было?
– Нет. Мы должны одеться, как человек, которым мы больше всего восхищаемся, и записывать речи с его точки зрения по отношению к школе.
– И ты...
– Уоррен Баффет.
– Я не знала, что он был неравнодушен к квадратным карманам.
– Он не был. – Даниэль появился из кухни, его пальцы держали очень толстую книгу, название которой я не смогла прочитать. – В этом весь Джозеф.
– Подожди, сегодня же воскресение? – спросила я.
Даниэль кивнул.
– Так и есть. Но даже после практике, на весенних каникул, наш младший брат, кажется, не хочет носить что-нибудь еще.
Джозеф поднял подбородок.
– Мне он нравится.
– Мне тоже нравится, – сказала я, и потрепала его волосы, прежде чем он увернулся.
Даниэль улыбнулся мне.
– Рад, что ты вернулась, младшая сестренка – его глаза излучали тепло, и я никогда не чувствовала себя более счастливой находясь дома. Он провел рукой по своим густым волосам, с серьезным видом. Я наклонила голову, жест необычный для него. Он больше подходит...
Ной выскользнул из кухни, прежде чем я смогла закончить свою мысль, держа огромные книги.
– Ты совершенно неправ Бахтин... – начал он, посмотрев на моих родителей, затем на меня, на Даниэля, и затем снова на меня.
Счастливая случайность. Я никогда не чувствовала себя более счастливой от того, что находилась дома.
– Мара, – сказал Ной. – Рад тебя видеть.
Радость не было тем, что я хотела услышать. Все, что я хотела, это затащить Ноя в мою комнату и излить свое сердце. Но мы были под наблюдением, и все, что я могла сказать, было…
– Я тоже.
– Мистер Дайер, – сказал он моему отцу,– Хорошо выглядите.
– Спасибо, Ной, – сказал мой отец. – Эту подарочную корзину ты принес, чтобы спасти меня от голодной смерти. Больничная еда меня чуть не убила.
Глаза Ноя встретились с моими прежде, чем он ответил.
– Тогда я очень рад, что спас вам жизнь.
Глава 8
Ной говорил с моим отцом, но его слова предназначались мне.
Не тонкое напоминание того, что он сделал для меня, после того, что я сделала со своим отцом, и оно ужалило. Все продолжали говорить, но я перестала слушать, пока мама не отвела меня в сторону.
– Мара, могу я поговорить с тобой секунду?
Я откашлялась.
– Конечно.
– Вы, ребята, выясните, что вы хотите на ужин, – крикнула она, а затем повела меня по коридору в мою комнату.
Мы прошли мимо наших собственных улыбающихся лиц на стене, мимо семейной фотогалереи. Когда я проходила мимо портрета моей бабушки, я не могла не посмотреть на него новыми глазами.
– Я хотела поговорить с тобой о Ное, – сказала мама, когда мы оказались одни в моей комнате.
Сохраняй спокойствие.
– Что случилось? – спросила я, и подвинулась на кровати, пока не прислонилась вплотную спиной к стене. Несмотря ни на что, я чувствовала себя расслабленно в своей комнате. Подобно тому, как в темноте.
– Он проводил здесь много времени, насколько я знаю, также как и после твоего ухода.
Уход. Так вот как мы будет теперь это называть.
–Ной стал одним из близких друзей Даниэля, и он здорово ладит с Джозефом , на самом деле, но я так же знаю, что вы... вместе... и у меня появились некоторые опасения.
Она была не единственной. Ной пришел сегодня в больницу, потому что он узнал о Джуде. Он узнал, что я в беде. Он пришел, потому что я нуждалась в нем.
Но был ли он там, потому что хотел этого? Я еще не знала, и часть меня боялась это узнать.
– Я нервничаю, – продолжила моя мама. – Со всем этим давлением ты уже и так многое пережила, я бы хотела поговорить с Ноем о вашей... ситуации.
Мое лицо покраснело. Ничего не поделаешь.
– Я хотела бы спросить твое разрешение.
Дилемма. Если бы я сказала, нет, она могла бы не позволить мне увидеть его. Он был единственным человеком на планете, который знал правду, поэтому, будучи отрезанной от него, у меня не открывалась особых перспектив. И если она не позволит мне увидеть его, а он по-прежнему захочет меня увидеть после того, как у нас действительно появился шанс, встретиться тайно будет очень непросто.
Но моя мама поговорит с Ноем? О моем сомнительном умственном здоровье? Я могла почти почувствовать смущение.
Мои пальцы сжали пушистое белое одеяло, но я не думаю, что она заметила это.
– Я подумаю, – наконец сказала я.
Мама кивнула.
– Мы все любим его, Мара. Я только хочу установить некоторые параметры, для вас обоих.
– Конечно... – Мой голос затих, как только моя мать ушла, и я ждала в агонии. Слова типа "шизотипическое расстройство" и "нейролептики" определенно всплывут. Любой здравомыслящий парень наверняка сбежал бы.
Но через несколько минут я осознала, что все еще могу слышать голос матери – они разговаривали в комнате Джозефа? Это было всего лишь на две комнаты дальше..
Я встала и высунулась из-за своей двери в коридор, чтобы слушать.
– Ты в этом уверена?
Голос не мамы. Папы.
– Я бы предпочел, чтобы они оба были здесь, где мы можем следить за ними; его родителей не будет всю следующую неделю и в любом случае нет никакого контроля...
Моя мать разговаривала не с Ноем – она говорила с отцом, о Ное. Я попятилась дальше по коридору и скользнула в ванную комнату братьев – как раз по соседству с комнатой Джозефа – так что я могла подслушать, как следует.
– Что если они разойдутся, Инди?
– У нас есть проблемы поважнее, – горько сказала мать.
– Мне просто не хочется думать, что нечто подобное случится с ней. Мара действительно иногда пугает меня, – закончил отец.
– Ты думаешь, она меня не пугает?
Возможно, я не хотела слышать этот разговор. На самом деле я стала довольно уверена в этом, но я стояла как вкопанная.
Моя мать повысила голос.
– После того, что моя мать пережила? Это пугает меня до чертиков. Я боюсь за нее. Моя мать была главным образом функциональной, слава Богу, но если бы мы знали о психических заболеваниях то, что знаем сейчас? Может быть, я бы поняла, что это более серьезно, пока не стало слишком поздно...
– Инди...
– Может быть, я могла бы оказать ей помощь, в которой она нуждалась, и ее жизнь могла бы быть более полноценной, она была так одинока, Маркус. В основном я думала, что она странная, не сумасшедшая.
– Ты не могла знать, – мягко сказал отец. – Ты была просто ребенком.
– Нет. Я не всегда была ребёнком. Я... – Мамин голос дрогнул. – Я была слишком близко, чтобы увидеть это... что там действительно что-то не так. Один раз я предложила ей поговорить с кем-нибудь? Она просто... она просто изменилась. Она стала намного осторожнее рядом со мной после этого; я хотела думать... я хотела верить, что ей становится лучше, но я была слишком занята своими делами... колледжем, иногда я, месяцами не слыша от нее ничего, и я не сделала...
Долгая пауза. Мама плакала. Мои внутренности свернулись калачиком.
Спустя минуту, она заговорила снова.
– Во всяком случае, – сказала она тише, – речь идет о Маре. И это страшно, да, но мы не можем больше действовать так, как будто она обычный подросток. Те же правила не применяются. Я не... Я не видела вещи, которые происходили с Джудом.
Мое плечо было прижато к стене в ванной, и оно начало болеть, но я обнаружила, что не могу сдвинуться.
– Она сложный... она сложный... – сказала, наконец, моя мать.
Она сложный случай вот, что чуть было, не сказала она.
– И ты действительно думаешь, что прибывание здесь Ноя, полезно?
– Я не знаю. – Мамин голос был натянутым и тонким. – Но я думаю, что попытка разлучить их создаст лишь преграду: их версия против нашей. Это будет работать в противоположном направлении.
Правда.
– И если Ной здесь, то и Мара хочет быть здесь, и это даст возможность присматривать за ней.
Тоже, правда, к сожалению.
– Она не ходит в школу больше, у нее нет здесь друзей, которых бы я встретила... это не нормально, Маркус. Но это нормально для девушки иметь бойфренда. Это означает, что прямо сейчас, Ной самая нормальная вещь в ее жизни.
Вряд ли они знают.
– Ей комфортно рядом с ним. Он вытянул ее из депрессии на ее день рождения... я думаю, что он поможет держать ее здесь и сейчас, и нам необходимо, чтобы она осталась тут. Моя мать была так изолирована. – Ее голос оборвался на слове, и последовала долгая пауза. – Я не хочу, чтобы тоже случилось с ней. Это хорошо, когда рядом есть кто-то ее возраста, с кем она может поговорить о различных вещах.
– Мне жаль, что она женщина, – пробормотал мой отец.
– Он не воспользуется этим.
О, действительно?
– Я поговорю с ним, – добавила мама.
Убейте меня.
– Да ладно, он подросток. Я просто прослежу, чтобы он не выходил за рамки...
Спасибо, папа.
– Маре не разрешено выходить, они не будут вместе в школе...
Мама прервала его.
– Если ты ожидаешь худшего от людей, ты на самом деле это и получишь.
– Интересно, что его семья думает о том, что он проводит так много времени здесь. – Дипломатически сменили тему. Хорошо сыграно.
Мама усмехнулась.
– Я сомневаюсь, что они заметили; у них такой беспорядок. Его отец является своего рода бизнес-магнатом и из того, что сказал Ной, это прозвучало так, что ему нет дела. Мачехи всегда нет, потому, чтоей нет до них дела. Дети полностью самостоятельные.
Я встречала мачеху Ноя... и она казалась приятной. Она заботилась. Отец Ноя, это другая ситуация...
– Подожди... бизнес-магнат... не Дэвид Шоу?
– Я не спрашивала его имя.
– Должно быть, он, – сказал отец, присвистнув. – Будь я проклят.
Это я и хотела услышать.
– Ты знаешь его?
– Знаю о нем. Были некоторые федеральные обвинения. вынесенные год назад руководителям одной из его дочерних мегакорпораций... «Аврора биотехнологии»? «Международный Евфрат», возможно? Существуют десятки, я не помню какая именно.
– Может быть, он нуждается в помощи адвоката?
– Ха, ха.
– Это было бы безопасно.
– Это зависит от многого. – Папин голос стал громче. Наверное, он открыл дверь спальни Джозефа, чтобы уйти.
– От чего?
– От того с кем вы просыпаетесь в постели, – ответил он и вышел из комнаты.
Глава 9
Я попятилась от двери и стала ждать шаги родителей, чтобы исчезнуть. То, что они говорили обо мне... То, что они думают обо мне...
Особенно отец. Я не могла перестать думать о том, что он сказал.
« Я просто присмотрю, чтобы он не вышел за рамки.»
Он думал, что мне нечего предложить Ною. Что у него не было причины хотеть быть со мной.
Даже, когда я возмутилась против этой идеи, крошечная несчастная частичка меня подумала, возможно, он прав.
В конце концов, я взяла себя в руки достаточно, чтобы не заплакать, по крайней мере, пока я не вернулась в свою комнату. Но к моему огромному удивлению, она была не пуста.
Длинные ноги Ноя были закинуты на мое кресло, и его подбородок лениво отдыхал на руке. Он не улыбался. Он не выглядел тревожно. Он ни на что не обращал внимания. Он просто смотрел в пустоту.
«Ты моя девушка, говорил он в суде».
Было ли это до сих пор так?
Ной приподнял бровь.
– Ты смотришь.
Я покраснела.
– И что.
– Ты смотришь настороженно.
Я не знаю, как сформулировать мои мысли, но спокойствие в равнодушном тоне Ноя и его скучающей позе мешали мне подойти ближе. Так что я просто закрыла дверь и снова облокотилась на стену.
– Что ты здесь делаешь?
–Я обсуждал Бахтина и Бенджамина, и тезисы о de se и мысли о de re, значимых для понимания отношений твоего "Я" с твоим старшим братом.
– Иногда, Ной, я чувствую непреодолимое желание ударить тебя по лицу.
Высокомерная усмешка появилась на его губах.
– Это не поможет.
Он посмотрел на меня через те несправедливо длинные ресницы, но не сдвинулся, ни на дюйм.
– Я должен уйти?
Просто скажи мне, почему ты здесь, хотела сказать я. Я нуждалась в этом.
– Нет, – все, что я сказала.
– Почему бы тебе просто не сказать, что тебя так беспокоит?
Прекрасно.
– Я не ожидала увидеть тебя здесь после... – Мой голос раздражающе затих, но прошло лишь несколько секунд, и Ной заполнил тишину.
– Я вижу.
Мои глаза сузились.
– Ты видишь?
Ной развернулся и поднялся, но все еще не подходил. Он облокотился о край моего стола и оперся ладонями на глянцевую белую поверхность.
– Ты думала, что услышав, что кто-то, причинивший тебе боль, кто-то, кто сделал тебе настолько плохо, что ты пыталась его убить, жив, я просто оставлю тебя бороться с этим самостоятельно. – Он был по-прежнему спокоен, но его челюсть напряглась. – Это то, что ты думаешь.
Я с трудом сглотнула.
– В здании суда ты сказал….
– Я помню, что я сказал. – Голос Ноя был глухим, но намек на улыбку появился на его губах. – Можно назвать меня лжецом, но я был им еще задолго до нашей встрече.
Я не могла уложить его слова в своей голове.
– Итак, что же, ты просто передумал?
– Люди, о которых мы заботимся, всегда стоят для нас больше, чем те, которых у нас нет. Неважно, что кто-то притворяется. – Впервые за долгое время я чувствовала, что то, что сказал Ной, звучало реально. Он все еще наблюдал за мной. – Я не думаю, что ты должна была делать выбор между тем, что сказала и что сделала тогда. Но я действительно должен был выбирать между тем, кого я люблю и кем-то чужим, я бы выбрал, кого люблю.
Я моргнула. Выбор между тем, что я сказала и что я сделала?
Я не знаю, имел ли в виду Ной, что он не заботится о том, что я сделала, или он уже не верил в то, что это сделала я. Часть меня готова была согласиться с этим, а другая часть...
Другая часть не хотела знать.
Прежде чем я смогла решить, Ной снова заговорил.
– Но я не верю, что у тебя есть силы подчиняющие чужую волю. Независимо от того, как бы сильно ты этого не хотела.
Ах, Ной думал, что даже если я каким-то образом вложила пистолет в руки этой женщины, я не заставляла нажать ее на курок. И так он думал, что я не была ответственной за это.
Но что делать, если он ошибся? Если именно я была ответственной?
Я чувствовала себя нетвердо и еще плотнее прижалась к стене.
– Что, если я могу?
Что, если я подчинила?
Я открыла глаза, и обнаружила, что Ной сделал шаг ко мне.
– Ты не можешь, – сказал он, его голос был твердым.
– Откуда ты знаешь?
Он сделал еще шаг.
– Я не знаю.
–Тогда как ты можешь утверждать это?
Еще два.
– Потому что это не имеет значения.
Я покачала головой.
– Я не понимаю...
– Я бы больше беспокоился о том, что твой выбор мог бы сделать для тебя что-то, что потом станет последствиями для кого-то еще.
Еще один шаг, и он был достаточно близко, чтобы коснуться.
– А теперь? – спросила я.
Ной не двигался, но его глаза нашли мои.
– По-прежнему беспокоит.
Я посмотрела в сторону.
– Ну, у меня большие проблемы, – сказала я, повторяя слова матери. Мне не нужно было объяснять, по-видимому. Одного взгляда на вдруг ставшего напряженным Ноя хватило, чтобы понять, что он знал, что я имела ввиду.
– Я не позволю Джуду причинить тебе боль.
В горле пересохло, когда я услышала это имя. Я вспомнила на остановленном экране телевизора в больнице размытое изображение Джуда. Я вспомнила часы, на его запястье.
Часы.
– Дело не только во мне, – сказала я, мое сердце забилось. – На нем были часы, те самые, которые ты видел в твоих... твоих...
Видениях, подумала я. Но я не смогла сказать этого вслух.
– У него были те же часы, что и у Лассистера, – вместо этого сказала я. – Те же самые.
Я встретилась глазами с Ноем.
– Каковы шансы?
Ной был спокоен. Затем он сказал.
– Ты думаешь, что он забрал Джозефа.
Это не было вопросом, но я кивнула в знак согласия.
Голос Ноя был низким, но сильным.
– Я не позволю ему еще навредить вашей семье, Мара.
Я медленно вдохнула.
– Я даже не могу сказать моим родителям быть более осторожными. Они подумают, что я просто параноик, как моя бабушка.
Брови Ноя взлетели наверх в замешательстве.
– Она покончила с собой, – объяснила я.
– Что? Когда?
– Я была ребенком, – сказала я. – Моя мама сказала мне вчера; ее еще больше беспокою я, потому что у нас "в семье были случаи психических заболеваний".
– Я собираюсь найти людей, которые присматривали бы за вашим домом.
Ной казался спокойным. Расслабленным. И это только добавляло мне беспокойства.
– Мои родители наверняка это заметят, тебе так не кажется?
– Не эти люди. Они из частной охранной фирмы, и они очень хороши. Мой отец иногда используется их услугами.
– Почему твоему отцу нужна частная охрана?
– Угрозы смерти и тому подобное. Как обычно.
Теперь была моя очередь быть в замешательстве.
– Разве он не работает биотехником?
Ной криво улыбнулся.
– Эфмеизм для "игры в Бога", в соответствии с религиозными и экологическими группами, которые ненавидят его дочерние компании. И ты видела наш дом. Он точно не поддерживает низкий профиль.
– А он не заметит?
Он пожал плечами.
– Они не все работают на моего отца, поэтому я сомневаюсь в этом. Более того, ему будет все равно.
Я покачала головой.
– Это удивительно.
– Что?
– Твоя свобода.
Еще до того, что случилось в психушке, прежде чем умерла Рэчел, мои родители знали все о моей жизни. Куда я иду, кто собирается со мной, когда я возвращаюсь. Если бы я пошла в магазин, моя мама должна была знать, что я купила, и если бы я пошла в кино, она настояла бы на рассказе о том, что я увидела. Но Ной как в ветер воздухе свободно плавал во дворец его семьи и обратно из него. Он мог идти в класс, а мог не идти. Он мог тратить деньги, как хотел, или упорно отказываться ездить на роскошном автомобиле. Он мог делать все что захочет, когда захочет, не задавая вопросов.
– Твои родители заботятся о тебе, – сказал Ной. Его голос был мягким, но это было его больное место, и мне хватило этого, чтобы заткнуться. Хотя он ничего не сказал, и выражение его лица оставалось гладким и нечитаемым, я услышала слова, которые он не сказал: Будь благодарна за то, что они у тебя есть.
Я хотела ударить себя. Мать Ноя убили на его глазах, когда он был еще ребенком,; я знала лучше, чем кто-либо, что трава всегда зеленее на другой стороне. Я была благодарна, что у месть есть родители, несмотря на то, что ожидание вышло из-под контроля, даже, несмотря на то, что они не поверили мне, когда я сказала им самую трудную правду, какую могла сказать. Это было глупо, то что я сказала, и я пожалела, что не сказала другое. Я подняла глаза, чтобы дотянуться до Ноя, прошептать ему, что мне жаль, но он уже отстранился.
Он растянулся на моей кровати и вернулся к теме Джуда.
– Если мы сможем выяснить, где он живет...
Я заняла прежнее место Ноя и прислонилась к столу.
– Подожди, где он живет? Юридически он мертв. Он не мог так просто пойти устроиться на работу или снять квартиру.
Ной поднял брови.
– Что?
– Это Майами, – сказал он так, как если бы это было очевидно.
– В смысле?
– То есть, нет никаких преград, чтобы приобрести деньги и снять квартиру без номера социального страхования. Но мне любопытно...
– Тебе любопытно...?
– Может быть, он вернулся к своим родителям? После обрушения? – Ной уставился в потолок.
– Ты думаешь, они знают, что он жив?
Он покачал головой.
– Если бы они знали, они бы уже рассказали к настоящему моменту другим, и мы бы слышали.
Мой голос стал тихим.
– Даниэль сказал мне, что его руки были отрезаны.
– Он сказал мне.
Я схватила край моего стола.
– Это не имеет никакого смысла. Как он выжил? Как это возможно?
Ной закусил губу, когда прислонился к моей подушке.
– Как вообще все это возможно? – пробормотал он себе под нос.
Как все это возможно? Как мог Ной исцелять? Как я могла убивать?
В комнате стемнело, и сделало тему для меня непростой. Я отошла от стола, и подошло к краю кровати. Ближе к Ною, но не совсем близко.
Я посмотрела на него сверху вниз. Даже меньше, чем неделю назад, я лежала рядом с этим обезоруживающе красивым мальчиком, чувствуя, как бьется его сердце под моей щекой. Я хотела этого сейчас, но боялась пошевелиться.
И вместо этого я заговорила.
– Ты думаешь, что он такой же, как и мы?
– Да, или они нашли не его останки.
Я покачала головой.
– Разве они не делают анализ ДНК?
Глаза Ноя сузились, когда он посмотрел в пустоту.
– Только если у них были основания полагать, что это не он. Несмотря на это записи могли быть подделаны, даже лабораторных крыс можно подкупить. – Был момент когда его голос измелися.
– Кто мог...?
Меня перебили, когда Даниэль позвал нас.
– Уже идем! – ответила я.
Ной спустил ноги с постели, тщательно избегая меня и моих глаз, пока поднимался.
– Я не знаю, но мы не собираемся выяснять это в твоей спальне.
– И меня не отпустят никуда без сопровождающего. – Это не могло не прозвучать горько.– Так что тебе решать по своему усмотрению.
Ной покачал головой и наконец, посмотрел на меня.
– Я не оставлю тебя больше. – Его голос снова изменился. – Мне не нравится это.
Мне было жаль из-за этого, потому что он не хотел быть далеко друг от друга, потому что он думал, что мы должны оставаться вместе.
– Итак... как долго ты будешь стоять? – мой тон был более неуверенным, чем должен был быть. Гораздо больше.
Полуулыбка появилась на губах Ноя. Я хотела жить ради нее.
– Как долго ты будешь хотеть меня? – спросил он.
Так долго как смогу? подумала я.
Прежде чем я успела сказать что-нибудь, Даниэль позвал нас снова.
– Увы, – сказал Ной, глядя на дверь. – Я боюсь, что это моя реплика. Твой отец хотел, чтобы ты провела свою первую ночь здесь в кругу семьи.
Я, наверное, вздохнула.
– Но твоя мама знает все о моей пустой и холодной семейной жизни, и она сжалилась над лишенным матери мальчишкой, которого ты видишь перед собой.
– Ну, ты довольно жалок, – сказала я, не в силах сдержать улыбки.
– Я сказал ей, что в моем огромном особняке будет ужасно одиноко на этой неделе, так что я думаю, остаться здесь. Если ты не против?
– Я не против.
– Тогда увидимся завтра, – сказал Ной и отправился к двери. – И я также должен сформулировать план для работы твоего отца.
– Моего отца?
Ной выдавил из себя улыбку.
– Мы поговорили в больнице немного, но я думаю, ему нравится играть роль отца в тени; "Я тоже был подростком однажды, я помню, как это было", и так далее. – Но Ной говорил это с любовью.
– Они тебе нравятся, – догадалась я.
Брови Ноя вопросительно поднялись.
– Мне они нравятся, как люди.
Я поморщилась.
– Это странно.
– Что именно?
– Я не знаю, – сказала я, пытаясь подобрать нужные слова. – Знание того, что ты, вроде бы, говорил с ними без меня?
– Ну, если ты беспокоишься о том, что твоя мама покажет мне самые неловкие фотографии из твоего детства, то не стоит.
Спасибо Господи.
– Я уже видел их.
Черт возьми.
– Я особый поклонник твоей стрижки в пятом классе, – сказал он с невозмутимым видом.
– Заткнись.
– Заставь меня.
– Повзрослей.
– Никогда. – Ухмылка Ноя стала хитрой, и я соответствовала ей, несмотря на то, что это все еще была я.
– Они будут спокойны, ты знаешь, – сказал он затем. – Будут счастливы. До тех пор, пока ты держишься лучше.
Я подняла брови.
– Это твой способ сказать мне, чтобы я держало все свое дерьмо при себе?
На этом, Ной сократил расстояние между нами. Он наклонился, пока его губы не задели мое ухо. Мой пульс участился, а мои глаза закрылись от ощущения его на моей щеке.
– Это мой способ сказать тебе, что я не смогу спокойно смотреть на кровать, не видя тебя в ней, – сказал он, его слова заставили меня дрожать. – Так что старайся избегать того, чтобы тебя не закрыли.
Я почувствовала, как он отодвинулся, и открыла глаза.
– Я постараюсь, – выдохнула я.
Он злорадно улыбнулся.
– Тебе же будет лучше.
