Текст книги "Эволюция Мары Дайер (ЛП)"

Автор книги: Мишель Ходкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Глава 33

Джуд, поняла я, ощущая как по венам растекается страх.

Я резко повернулась, мои глаза искали его сами по себе.

Его здесь не было.

Не могло быть. И он не мог быть в моем доме прошлой ночью – не тогда, когда Джон наблюдал за ним.

Потом я вспомнила свой первый день в «Горизонтах». Как Фиби украла снимок из моей сумки. И как я потеряла сознание.

Сегодня она сидела рядом со мной в группе.

Джуд не писал ту записку. Это сделала она.

Но зачем?

Брось. Она была ненормальной. Вот почему.

Я взяла записку и со злостью запихала ее в задний карман, и стала ждать, когда придет очередь второй подгруппы, опираясь на спинку стула и прижимая ладони к глазам. В моей жизни и так хватало неприятностей без дерьма Фиби. Уэйн принес некоторым лекарства, включая меня, я собрала их в маленький бумажный одноразовый стаканчик и проглотила. Привкус во рту был горьким, но я не стала запивать, чтобы избавиться от него. Я просто смотрела на часы и отсчитывала секунды, до того момента пока не подвернется шанс свести с ней счеты.

Брук примчалась назад, держа кружку, полную чего-то, что вероятно было натуральным контрабандным кофе, и пачку листов. Она начала раздавать их, когда мы все расселись по местам, включая Фиби. Она осмотрела комнату и подчеркнуто села от меня так далеко, как только могла.

Я с яростью взяла бумагу у Брук. На листе были ряды смешных мультяшных рожиц с разными преувеличенными выражениями и, как я полагала, соответствующими “чувствами“. Ухмыляющийся ребенок, высунувший язык из уголка рта, с непослушными торчащими волосами, с надписью "подлый"; спокойная светловолосая девочка с косичками и закрытыми глазами над словом "безопасный". В основном, там преобладали рожицы с высунутыми языками и выпученными глазами. Брук начала раздавать маркеры.

– Я хочу, чтобы вы обвели лицо и чувство, которое лучше всего описывает ваше сегодняшнее настроение. – Она посмотрела на меня. – Это называется проверкой чувств. Мы делаем это два раза в неделю.

Я сняла с маркера колпачок и стала обводить: сумасшедший, подозрительный, яростный, разъяренный. И вернула ей листок.

Должно быть, мои чувства были написаны на моем лице, потому что я была в центре внимания и более десятка взглядов были обращены на меня. Но не Фиби. Она уставилась в потолок.

– Похоже, что у тебя сейчас много интересных чувств, Мара, – ободряюще сказала Брук. – Хочешь поделиться?

– С удовольствием. – Я приподнялась, вытащила записку из заднего кармана и передала ее Брук. – Сегодня утром кто-то положил это в мою сумку, – сказала я, обращаясь к Брук, но смотрела на Фиби.

Брук развернула записку и прочитала ее. Она сохраняла спокойствие.

– Как ты к этому относишься?

Я прищурилась.

– А разве не в этом был смысл проверки чувств? Почему бы вам не сказать мне, что вы думаете об этом?

– Ну, Мара, я думаю, что это что-то, что, несомненно, расстроило тебя.

Я невесело рассмеялась.

– Да, несомненно.

Адам поднял руку. Брук повернулась к нему.

– Да, Адам?

– О чем в ней говорится?

– Я вижу тебя, – ответила я.– В ней говорится «Я вижу тебя».

– И что ты думаешь об этом, Мара? – спросила Брук.

Если Фиби не собиралась признаваться в этом, я сама ее разоблачу и будь, что будет.

– Думаю, ее написала Фиби и положила мне в сумку.

– Почему ты так думаешь?

– Возможно, потому, что она абсолютно чокнутая, Брук.

Джейми медленно захлопал в ладоши.

– Джейми, – спокойно сказала Брук. – Я не думаю, что это необходимо.

– Я аплодировал Маре за крайне уместное использование термина «абсолютно чокнутая».

Раздражение Брук росло.

– Ты хочешь чем-то поделиться, Джейми?

– Нет, и так все ясно.

– У меня болит локоть, – подхватил Адам.

– Зачем ты это написала, Фиби? – спросила я.

Она выглядела чокнутой, как никогда.

– Я это не писала.

– Я тебе не верю, – сказала я.

– Я это не писала! – Закричала она. А потом упала на пол и начала раскачиваться назад и вперед.

Потрясающе. Я провела рукой по лицу, в то время как Брук подошла к стене и нажала на кнопку, которую я никогда не замечала. Фиби все еще раскачивалась на полу, а когда Брук обернулась, она посмотрела на меня.

Затем улыбнулась.

– Ты, кусок дерьма, – прошептала я себе под нос.

Брук обернулась.

– Ты что-то сказала, Мара?

Я прищурилась, глядя на Фиби, которая закрыла уши. Пришел Патрик и пытался уговорить Фиби встать с ковра.

– Она притворяется, – сказала я, все еще глядя на нее.

Брук посмотрела на Фиби, но могу сказать, что она мне не поверила. Она посмотрела на часы.

– Ну, в любом случае у нас осталось немного времени. Патрик, – спросила она его, – Вы отведете Фиби к доктору Келлс? – А потом, понизив голос, добавила, – Я могу сообщить Уэйну, если вы думаете, что ей нужно расслабиться.

И посмотрите-ка на это. Фиби встала с пола. Волшебство.

– Все остальные, берите свои дневники и в течение нескольких минут напишите о своих чувствах. Позже мы еще раз поговорим о том, что сегодня произошло, хорошо? И не забудьте – завтра день семьи. Вы все должны будете составить список из десяти вещей, которых ваши семьи о вас не знают, но вам бы хотелось, чтобы они знали.

Услышав это, все встали, достали свои дневники и начали писать. Я только сделала вид, что пишу. Я все еще была в ярости. Фиби могла обмануть Брук, доктора Келлс и остальных – я знала по опыту, что это было, не так уж трудно, – но она не могла одурачить меня. Она написала записку, и я заставлю ее сознаться в этом.

И как раз перед концом дня, мне представился шанс.

Я нашла ее в небольшом холле, она как робот что-то записывала в свой дневник с вялой сосредоточенностью.

Я осмотрелась. В холле никого не было, но я не хотела шуметь. Понизив голос, я спросила ее.

– Почему ты это сделала?

Она посмотрела на меня, вся такая невинная.

– Что сделала?

– Ты написала эту записку, Фиби.

– Нет не я.

– И впрямь,– горячо произнесла я, – Ты же не признаешься в этом? Мне все равно – Господь знает, у тебя достаточно проблем – я просто хочу услышать это от тебя.

– Я ее не писала, – повторила она, как робот.

Я вцепилась рукой в дверной косяк и сжала его. Надо было уходить или я потеряю контроль.

– Я ее не писала, – снова сказала Фиби. Но ее интонация изменилась; это заставило меня посмотреть на нее. Она уставилась прямо на меня, сейчас ее взгляд был сосредоточенным и ясным.

– Я поняла тебя.

Взгляд Фиби вернулся к дневнику. Губы медленно растянулись в улыбке.

– Но я положила ее туда.

Глава 34

Моя кровь похолодела.

– Что ты только что сказала?

Фиби начала напевать.

Я подошла вплотную к ней и присела так, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Скажи мне то, что сказала. Прямо сейчас. Или я пойду и расскажу доктору Келлс. Прямо. Сейчас.

– Мой парень дал мне это, – сказала она нараспев.

– Кто твой парень, Фиби?

« Ты моё солнце, только ты моё солнце, ты делаешь меня счастливой, когда небо серое,» – пропела она, а затем вновь вернулась к своему жужжанию.

Я хотела вбить ей голову в позвоночник. Мои руки сжались в кулаки. Потребовалось все мои силы чтобы не ударить ее. Я почти, почти хотела убить её.

Я закрыла глаза. Спустя минут я повернулась и пошла прочь. Назовём это прогрессом.

Я была очень проворной к окончанию этого бессмысленного дня. Когда я вернулась домой, я хотела попытаться расшифровать новые теории в области генетики, а также увидеть, повезло ли Ною с поисками на Калло Очо. Но Джозеф затянул меня в войну в видеоигру, прежде чем я добралась до своей комнаты, и когда я позвонила Ною после того, как трижды проиграла, он вел себя странно.

Спросил всё ли со мной в порядке. Я сказала да, а затем сразу же напала на него с вопросами. Но он быстро прервал меня, сказал, что мы поговорим завтра.

Я повесила трубку, чувствуя себя немного неудобно, и я ненавидела себя за это, за чувство небезопасности. Мы проводили почти каждый момент вместе, и я даже была той, кто предложил ему проводить больше времени в его доме, больше времени друг от друга. Но голос его звучал так отдалённо, и мы столкнулись с тем, я столкнулась с тем, что часть меня не могла не задаться вопросом, не был ли мой обоз больше, чем то, что он бы хотел брать на себя.

Когда пришёл мой последний день первой недели в «Горизонтах», я обнаружила, что я распаковала часть этого своего обоза перед моим старшим братом. Это был день семейной терапии, и я была в полном восторге от того, что Даниэль в целом был подтверждением сценария психической сестры в полном цвете. Нас приветствовал консультант Уэйн, который проводил нас на общую площадь, где нас разделили на мини-группы. Большинство привели своих родителей, но некоторые, так, же как и я, привели своих старших или младших братьев или сестёр. И когда они отсортировали нас по небольшим помещениям, и Джейми вошел, внимательно следя за взрослой, веснушчатой, с холодным взглядом девушкой, не выражавшей одобрения, моя челюсть отвисла, когда я поняла, что Джейми был одним из них.

Девушка за ним должно быть была печально известной сестрой. Однажды Джейми сказал, что Ной осквернил её в какой-то витиеватой игре мести.

Это могло быть интересным.

Джейми сел на пластиковый стул, вытянув свои длинные ноги перед собой. Его сестра села рядом с ним в той же позе. Я улыбнулась, хотя Джейми посматривал на дверь.

Из-за того что они разделили нас, был шанс, что мы закончим с Уэйном или кем-нибудь ещё "облегчённый" день, и я надеялась на это. Брук была легкомысленной, но неумолимой.

– Привет, всем! – проговорила радостная Брук.

Увы, не повезло.

– Студенты «Горизонтов,» какое замечательное утро! Члены семьи, спасибо за то, что вы с нами. Давайте все представимся по кругу, звучит здорово? Потому что мы все здесь большая семья.

Я взглянула на Даниэля. Он, казалось, оценивал Брук на глаз. Я так сильно любила его.

Первым она указала на Джейми.

– Почему бы нам не начать с тебя.

– Привет, я Джейми! – сказал он, высмеивая её энтузиазм.

– Привет, Джейми! – сказала Брук, не поняв этого.

Его сестра, если это действительно была она, сжала губы, что я приняла за попытку сдержать смех.

– Кого ты привёл с собой сегодня, Джейми?

Девушка ответила и помахала рукой.

– Стефани Рот. Мне очень повезло быть сестрой Джейми.

– Привет, Стефани, – сказали мы все.

И так продолжалось, пока все мы не представили себя и тех, кого мы привели. Брук каждого из нас прочитать наши списки того, что бы мы хотели, чтобы наши члены семьи узнали о нас, но не знали сейчас. Мой был в значительной степени говном, вот почему я так удивилась, когда Даниэль начал читать его. Видимо, в нашей семье люди были приучены рассказывать всё без создания идентичного списка.

– Я хочу, чтобы Мара знала, что я завидую ей.

Я резко повернулась лицом к нему.

– Ты же это не серьезно.

Брук погрозила пальцем.

– Не перебивай, Мара

Мой брат прочистил горло.

– Я хочу, чтобы она знала, что я думаю, что она самый весёлый человек на свете. И что каждый раз, когда её нет дома, я скачаю по своему «напарнику по шкодничествам.»

Моё горло сжалось. Не плачь. Не плачь.

– Я хочу, чтобы она знала, что она действительно любимая мамина...

Здесь я покачала головой.

– принцесса, которую та хотела. Что мама одевала её как маленькую куколку и выставляла её напоказ так, как Мара была её самым большим достижением. Я хочу, чтобы Мара знала, что я никогда не возражал, потому что она была и моей любимой тоже.

Подбородок задрожал. Проклятье.

– Я хотел бы, чтобы она знала, что у меня были лишь знакомые, а не друзья, потому что каждую секунду, когда я был не в школе, я учился или практиковался на фортепиано. Я хотел бы, чтобы она знала, что она без преувеличений такая же умная как и я – её IQ на ОДИН ПУНКТ ниже, – сказал он, поднимая глаза, чтобы встретиться с моими.– Мама тестировала нас. И что она могла бы получать такие же оценки, если бы не ленилась.

Я развалилась в кресле, и, может быть, а может и нет, скрестила руки на груди для обороны.

– Я хочу, чтобы она знала, что я действительно горжусь ей и всегда буду, несмотря ни на что.

– Платок? – Брук вручила мне коробку.

Неееет. Я яростно сморгнула размывающие моё зрение слёзы и покачала головой.

– Я в порядке, – хрипло сказала я.

О, да. Просто прекрасно.

– Это было замечательно, Даниэль, – сказала Брук. – Почему бы нам всем не похлопать Маре и Даниэлю?

Здесь вставим рассеянные аплодисменты.

– И мы можем сделать небольшой перерыв, чтобы справиться с чувствами.

Так ужасно. Я кинулась в ванную комнату. Я плеснула воду себе на лицо, и, когда я вытерла её, Стефани Рот стояла, прислонившись к стойке.

Она улыбнулась.

– Привет, – сказала она. – Я...

– Я знаю, кто ты, – сказала я. Мой голос всё ещё был хриплым. Я прочистила горло. – Я знаю.

– Прямое вступление.

Не совсем так.

– Я много слышала о тебе, – сказала я вместо этого, понимая, что а) это было не так и б) то, что я слышала было не особо лестно.

– И я про тебя, Мара Дайер, – сказала она, подмигнув загадочной улыбкой. – Джейми сказал мне, что ты девушка Ноя Шоу.

Я подняла брови.

– Что он сказал?

– В действительности, его точные слова: "Новая половинка Ноя".

Я улыбнулась и бросила бумажное полотенце прочь.

– Звучит более похоже на него.

– Молодец.

Ой-ой.

– Гм...

– Я имею в виду Ноя.

Я сузила глаза на неё.

– Я подозреваю, что это сарказм?

Она покачала головой. Её выражение было серьёзным.

– Нет.

– Потому что Джейми, вроде как, ненавидит его.

Она завязала её светлые волосы в хвост.

– Я знаю.

Я задалась вопросом, как далеко я смогу продолжить это, потому что мне было адски любопытно.

– Он ненавидит его за то, что Ной... сделал с тобой, – наконец, сказала я.

И тогда выражение её лица изменилось. Стефани вдруг насторожилась. Её осанка выпрямилась, и она сказала:

– Разве Ной не рассказал тебе, что случилось?

– Джейми это сделал.

– Но не Ной?

– Я спросила его, стоит ли мне поверить Джейми, и он ответил да.

Стефани дала мне медленный, долгий взгляд.

– Но ты не сделала этого. – Стефани скрестила её атлетичные руки, изучая меня. Я совершенно не знала, что сказать дальше.

Тогда я попыталась сбежать.

– Думаю увидимся там, – сказала я, направляясь к двери.

Но Стефани протянула руку, чтобы остановить меня.

– Я сделала аборт.

– Гм. – Я была уверена, что я выглядела, как олень в свете фар. Я безнадёжно взглянула на дверь.– Не думаю что...

– Ной ходил со мной.

Я замерла.

– Он был...

Стефани яростно замотала головой.

– Нет. Это был не он. Но это отчасти... – Она замолчала, глядя в потолок. – Отчасти он это начал.

Я ничего не сказала. Я имею в виду, что я могла сказать?

– Ной предложил мне прогуляться, – начала она. – Ему было только пятнадцать, хотя он не выглядел так, и я подумала, что это будет довольно весело, поэтому я пошла, хотя я встречалась в то время с другим парнем из другой школы. Оставшись наедине, Ной честно признался, что он предложил мне, потому, что он думал, что Джейми пристает к его сестре. Ты крутишься с моей семьёй, я кручусь с твоей; вот так то.

Я осторожно кивнула. Это соответствовало тому, что я знала.

– И, я не знаю, подумала ли я, что Джейми действительно не должен был делать этого публично с восьмиклассницей... они были одного возраста, но всё же. Поэтому я пошла на эту игру, которая на самом деле ничего не означала, но я делала вид, что сохну по Ною, при Джейми за ужином и прочее. Но я была в то время с другим парнем. Назовём его Кайл, – сказала она, и её голос стал резким. – Мы тайно встречались, вроде бы, уже шесть месяцев. Мои родители бы возненавидели его, – сказала она, почти под нос себе. – И мы занимались сексом. Который мои родители тоже бы возненавидели.

Она посмотрела на дверь ванной.

– Короче говоря, в какой-то момент, я, вероятно, забыла выпить таблетку, сразу после того, как я опоздала, бум, появились две красные полоски. Я сказала об этом Кайлу, на что он ответил мне, что это не его проблема... Я была легкомысленной, и, должно быть, "спала с кем попало". – Она закатила глаза. – Победитель ясен.

– Похоже на то, – сказала я спокойно.

Она полуулыбнулась.

– Я знала, что я не была готова к ребёнку и что воспитание было не для меня; я знала, чего я хотела, я была просто уверена, но я просто чувствовала себя... одиноко.

Она прислонилась спиной к стене и уставилась на меня.

– Я не доверяла моим друзьям хранить тайну, мои родители погибли бы, если бы узнали, и идея самого планируемого родительства была мучительной для меня. Сдерживало это всё лишь то, что я чувствовала... я чувствовала, что облажалась.

Её глаза ожесточились, и она посмотрела в пол.

– Ной увидел меня, плачущую у автоматов в школе... Я была настолько потеряна, что выпалила всё, как бедный ребенок. – Она улыбнулась воспоминанию. – Но он действительно был взрослым. Он использовал свои связи и устроил встречу с частным акушером-гинекологом, и он пошёл со мной.Во всяком случае, я много плакала после этого... я ненавидела чувствовать, какой уродливой тайной всё это было, несмотря на то, что я хотела и избавилась от этого.

Её губы сжались в тонкую линию.

– Ной увидел меня по дороге на обед несколько дней спустя, и спросил, как я, а я просто разрыдалась. Джейми проходил мимо, Ной ушёл, а Джейми просто сделал собственные выводы и подумал, что Ной бросил меня, и я была слишком расстроена, чтобы исправить это.

Я не могла больше молчать.

– Так что лучше пусть все думают, что он сломал тебе жизнь? После того, как он помог тебе?

Стефани покачала головой.

– Я позвонила Ною, как только вернулась домой той ночью, рассказав ему, что я скажу Джейми что-нибудь ещё, придумаю другую ложь, но он сказал, что ему всё равно и как он это сказал? Я поверила ему. Это смешно, – сказала она, хотя и не улыбнулась. – Я думаю, что часть его действительно хочет, чтобы его ненавидели. Он только всегда показывает тебе, что хочет тебя видеть. Он был такой замкнутый... это заставило меня почувствовать, что он никогда не рассказывал.

– Он никогда не рассказывал, – сказала я медленно. – Но почему ты рассказываешь мне?

Не то чтобы я не ценила это, просто я хотела знать.

Её улыбка Моно Лизы снова появилась.

– Иногда свои самые большие тайны можно рассказать только незнакомцу.

Она прислонилась к окрашенной в серый цвет стене и склонила голову. Изучая меня.

– Мне всё равно, что ты обо мне подумаешь... я сделала правильный выбор в своей жизни, и не жалею об этом. Если ты думаешь, что я ужасный человек или убийца и что я попаду за это в ад, мы никогда не должны увидеть друг друга снова. Но это ранило бы моих родителей, если бы они узнали, и Джейми, он потрясающий и самый верный человек из всех, кого я когда-либо знала. Но он немного... – Она почесала нос. – Он рассудительный. Самодовольный. Я люблю его до смерти, но это его чёрно-белое мировоззрение. Типо, он любит тебя сильно, но он бы разбил вас с Ноем, даже зная заранее, что это разобьёт твоё сердце... он навсегда цепляется за вещи. Ной, безусловно, имеет свои дурацкие моменты, и их тьма; я слышала, он стал несколько более серьёзным, чёрта с два. Возможно, он разобьёт твоё сердце, я не оракул. – Она пожала плечами. – Но в случаи Ноу Шой против Стефани Рот? Он не виноват, – сказала она, направляясь к двери. Она положила свою руку на ручку. – Я просто наблюдала за вами там, с братом... – начала она, поведя плечами. – Я просто хотела, чтобы ты знала.

– Подожди, – сказала я, и её рука опустилась вниз. – Почему бы тебе просто не рассказать Джейми об этом сейчас? Прошли годы.

– У него и так куча дерьма, и он переживает всё это дело с «Горизонтами» довольно трудно. Или, скорее, трудно переживает тот факт, что наши родители не верят ни единому его слову.

Я знала, на что это похоже.

– Плюс, он усыновлённый, и я думаю, что это могло бы его обеспокоить.

Я покачала головой.

– Я так не думаю. Я думаю, он хотел бы узнать правду.

– Там нет истины, – таинственно сказала Стефани. – Только перспективы. Философия 101, – сказала она, подмигнув мне.

Но, несмотря на её лёгкий тон, я видела, что она кусала щёку изнутри.

– Я не хочу, чтобы он знал, ладно? – сказала она после паузы. Она посмотрела мне в глаза. – Так что не говори ему.

А затем Стефани вышла за дверь.

Я уставилась ей вслед. Джейми считал, что оставался преданным ненавидя Ноя, который всего лишь помог. А Стефани не жалела о своём выборе; она просто боялась того, что мог бы подумать её брат из-за того, что она сделала.

Я так уж сильно отличаюсь?

Раньше я думала, что ничего не могла сделать, чтобы изменить то, какой видела меня моя семья. Не было ничего, что бы я могла сказать.

Но теперь я знала, что это неправда. У меня всегда будут внутри истории, которые люди, которых я любила, никогда не услышат.