Текст книги "Американская Идея"

Автор книги: Михель Гофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

дет к увеличению количественного объема интеллектуальных

продуктов, но это замкнутая система, из которой нет выхода на

качественно более высокий уровень знаний.

Наука – органическая часть рыночного общества, в котором

достижения определяются количеством, что было отмечено еще

290

Глава 15. Знание – это власть

Алексисом Токвилом: « Общество бессмысленно тратит свою

энергию на создание Монбланов из всякой старой ерунды,

заслоняя ими дорогу в свое будущее, и в нем уже не будет

жажды новых идей… Внешнее движение будет происходить

постоянно, но человечество остановится в процессе своего

истинного развития».

Погоня за количеством, а не за качеством знаний, отраже

ние фундаментальной идеи демократии, всеобщего

равенства, и не только социального, но и равенства в знании.

В условиях демократии мнение одного человека не хуже и

не лучше, чем мнение другого, они равны в своей ценности.

Равенство мнений выражается формулой « Everybody has a

righttohisopinion». Мнение любого человека, вне зависимо

сти от его интеллектуальных способностей и знаний, воспри

нимается как равное всем другим мнениям.

Но любое мнение субъективно, как же определить, какое

мнение является объективным? В демократическом обществе

право всегда большинство, поэтому мнение, с которым соглас

но большинство, становится объективной истиной. И индивид,

будь это средний человек или ученый, чье мнение отличается

от общепринятого, перестает доверять самому себе и верит

только тому, что исходит от большинства. Количество мнений

важнее их качества.

Тем не менее, благодаря количественному подходу, обще

ство получило огромное количество потребительских това

ров и гигантское количество информации. Качество товаров

и качество информации перестали играть значительную

роль, так как все продукты потребления и продукты инфор

мационные отвечают принятому стандарту, тому уровню ка

чества, которое соответствует вкусам и представлениям

большинства, массы.

Вера в числа, в количество появилась не сегодня, предвос

хищал эту веру Пифагор, который создал не только «пифаго

ровы штаны», но целую философскую школу, последователи

которой видели в цифрах единственный достоверный факт.

291

Михель Гофман. Американская Идея

Пифагор видел в числах сущность природы и считал, что, зная

законы цифр, можно найти ключи к природе.

В XIX веке Кант говорил, что всякое знание настолько

наука, сколько в ней математики. В его время вера в силу цифр

приобрела особое значение: общество вступало в индустриаль

ную эпоху, на числах стоял весь технический прогресс, созда

ющий огромные материальные ценности.

В предшествующие эпохи поиск знаний, во многом, прохо

дил в сфере качественного, чувственного, интуитивного опы

та, но он был слишком расплывчат, метафизичен, и хотя давал

широкое представление о мире, он был не продуктивен как

инструмент создания материальных ценностей.

Научный подход, математика, т. е. нахождение количествен

ной оценки всех вещей и явлений, предложил конструктивные

методы решения конкретных проблем и, в то же время, созда

вал мир символов, подменяя объем жизни гораздо более понят

ным миром в трех измерениях. Вера в цифры как абсолютную

истину выражается общепринятой формулой: « слова могут

врать, но цифры врать не могут». Но цифры могут врать так

же, как и слова.

Цифры в век Разума превратились в язык новой религии,

науки, и сегодня результаты, которые выдает машина,

работающая с цифровым кодом, компьютер, вызывают

такой же священный трепет, как когдато бормотание

шамана.

В фильме 30х годов « Волшебник страны Оз», где волшеб

ник представляет созданную им машину, прорицающую

будущее, обнаруживается, что внутри машины сидит сам

волшебник, и машина говорит то, что нужно ему. Обман

раскрывается. Но тогда, в тридцатые годы, еще не было

компьютера, и уважение к машине еще не достигло уровня

сегодняшней, почти религиозной веры в ее всесилие.

Числа в индустриальный век приобрели небывалый

престиж, стали частью культуры и обладают мистической

властью над людьми, которые видят мир через цифры и

оценивают свою жизнь в цифрах.

292

Глава 15. Знание – это власть

Если человек способен видеть мир только через цифры и сло

ва – символы вещей и явлений, а не в их физической реальности,

то почему его интуитивное виденье, вне системы символов, сов

падает с интуицией других людей? Гегель объяснял этот феномен

существованием Высшего Разума, который формирует каждое

индивидуальное сознание по одним и тем же законам.

Там, где индивидуальная интуиция совпадает с принятой

обществом системой символов, там и лежит объективная исти

на. Следовательно, объективное мнение есть не что иное, как

мнение, принятое в данной культуре.

Объективным мнение становится тогда, когда оно выража

ется в принятых обществом стереотипах, и это особенно ярко

проявляется при сопоставлении виденья мира различными

культурами, они различны. Мы видим мир не столько в его

физической конкретности, сколько в общепринятых клише,

воспитанных с детского возраста в каждой определенной

культуре.

Дьюи, лидер американской позитивистской философии пер

вой половины XX века, считал, что поиск истины, т. е. пассив

ное наблюдение того, что нас окружает, должно уступить ме

сто активному исследованию, которое ставит перед собой зада

чу «объективной» трансформации объекта исследования. Он

приводит, как пример, выделение металла из руды.

Руда не может быть применена в практике производства так

же, как сырые пищевые продукты, которые становятся прием

лемы как еда лишь после их активной обработки. То же отно

сится к убеждениям, они становятся истинными лишь в том

случае, если они прошли обработку в процессе восприятия об

щей культуры. В далеком прошлом люди верили в то, что зем

ля плоская и, в то время это была объективная истина. Сего

дня мы верим, что мы одни во Вселенной, и это тоже объектив

ная истина, потому что она принята всеми.

Когдато объективные истины определялись высшими клас

сами и всемогущей церковью, а наука, обслуживая их интере

сы, искала не только ответы на практические вопросы жизни,

293

Михель Гофман. Американская Идея

но и на глобальные вопросы мироздания; у имущих классов

было достаточно времени на размышления. И наука, выпол

нявшая желания заказчика, искала ответы на вопросы о смыс

ле бытия, смысле человеческой жизни.

В эпоху Просвещения появился новый заказчик, буржуа

зия, и наука начала искать ответы на главный вопрос для

нового класса. Как увеличить свое материальное

богатство? Знание, приложимое в практике производства

товаров, стало важнейшим капиталом в процессе рождения

нового, созидающего класса.

Практическое знание изменяло материальный мир, но без

изменения мировоззрения масс материальный прогресс был бы

невозможным. Появилась необходимость в создании новых ис

тин, в каждой национальной культуре они складывались сти

хийно, но направлялись и формулировались идеологией, рели

гиозной, политической, экономической, создаваемой власть

имущими.

«Истина признается таковой, когда она дает не

постижение мирового порядка, а реальную власть

над людьми, когда она социально организует массу».

(Русский философ Лев Шестов)

« Knowledge is power», знание это власть, говорил

Фрэнсис Бэкон и добавлял, что реальной властью над умами

обладают не те, кто открывает объективные истины, а те, кто

их создает.

Истина не открывается, она творится, творится силой. Сила

и есть истина. Наиболее наглядно эту систему воплотили тота

литарные режимы ХХ века, они создавали новые истины, ко

торые использовались для «социальной организации масс».

Когда образование, воспитывающее абстрактное мышление,

стало всеобщим, стало возможным внедрять абстракции новых

истин в сознание масс.

Все идеологии ХХ века: коммунизм, фашизм, демократия —

находились в конфликте друг с другом, но общим для них

294

Глава 15. Знание – это власть

были абстрактные идеи, оторванные от реальности. В

одном случае «мировое братство», в другом «зов крови», в

третьем «свобода индивида».

Наиболее жизнеспособной оказалась демократия, так как ее

идеологией был прагматизм и, прежде всего, американский

тип демократии, который использовал все виды науки, все те

ее формы, которые имели прикладное, практическое примене

ние для создания новых истин.

Американская экономическая цивилизация сумела построить

безупречно работающую систему, в которой инакомыслие, под

рывающее основы общепринятого мировоззрения, нейтрализо

вано всем строем жизни общества равных.

Как писал просветитель ЖанЖак Руссо: «… в правильно

функционирующем обществе люди должны быть всегда чем

то заняты. У них не должно быть времени на размышления.

Размышления приводят к желанию узнать больше, понять

больше, чем другие, а это приведет к неравенству».

Формула Руссо воплощена в основном документе США,

в Декларации Независимости: « Каждый имеет право на по

иски счастья». Каждый занят этим поиском, ему посвящена

вся жизнь без остатка, времени на размышления не остает

ся. В глазах занятых делом людей размышления – бессмыс

ленное, бесплодное занятие, отвлекающее от главной цели,

и незнание людьми системы делает ее власть над людьми аб

солютной.

«Знать чтото об обществе и понимать его – дале

ко не одно и то же <…> понимание общества не да

ется автоматически, опытом жизни в этом обще

стве. Виртуозы по умению жить в обществе обычно

являются полными кретинами в понимании его, а те,

кто понимает свое общество (что встречается

чрезвычайно редко), как правило, бывают плохо при

способленными к практической жизни в нем».

(Александр Зиновьев)

295

Михель Гофман. Американская Идея

Европа пестовала свой класс интеллектуалов, рассматривая

его как высший слой общества. Америка видела в интеллекту

альной деятельности лишь форму паразитирования.

Лидер первой протестантской колонии, основанной в болотах

Вирджинии в начале XVII века, капитан Смит, провозгласил

основной принцип выживания на новом континенте: « Кто не ра

ботает, тот не ест», в евангелической традиции эта формула

приписывается апостолу Петру. Выживание в нечеловеческих

условиях дикой природы требовало отказа от интеллектуальной

деятельности, не ведущей к конкретным результатам.

Эта позиция изменялась во времени, но общество, ставящее

только материальные цели, продолжало игнорировать высшие

вопросы бытия. Интеллектуальный поиск не отвечает на

вопросы повседневной жизни, а они главные в условиях

экономической

демократии.

Работа

интеллекта

оценивается лишь тогда, когда она воплощается в

конкретном и продаваемом продукте, все остальное обычно

называют интеллектуальным вздором ( intellectual rubbish).

Современный человек нуждается не в знании, а в информа

ции, которую можно применить сегодня, сейчас. В

цивилизации

бизнеса

человек

делающий

человек

полноценный, человек думающий неполноценен, он ничего не

создает, а своими размышлениями может внести сомнение в

целях жизни в умы людей полноценных.

Стремление понять процессы, происходящие в обществе,

всегда было угрозой для существующего статускво. Понима

ние принципов, на которых построена система власти, могло

привести к конфронтации, к попыткам изменить систему. Осо

бенно наглядна эта опасность в тоталитарных обществах. Со

ветские власти не раз убеждались в угрозе, которую несла в се

бе интеллигенция. Она находилась под подозрением и контро

лем с момента возникновения «пролетарского государства»,

многие были высланы, оставшиеся были выделены в особую

группу «спецов», «технарей», готовых служить любой системе,

любой власти.

296

Глава 15. Знание – это власть

Страх советской власти перед научной и культурной элитой

имел иные формы и иные корни, нежели американский анти

интеллектуализм, но их объединяло одно: понимание, что ре

альное знание, понимание общественных процессов, благодаря

образованному классу, может широко распространиться в об

ществе.

Американская демократия никогда открыто не преследова

ла свою интеллигенцию, но, так же, как и Советская Россия,

нейтрализовала интеллектуальный класс, предложив им стать

высокооплачиваемыми «спецами», профессионалами, знающи

ми только свое дело, а для «мыслителей» создала академиче

скую, университетскую резервацию. Сами условия экономиче

ского общества выталкивают «мыслителей» на обочину, систе

ма нуждается в исполнителях конкретных задач, а не в ренес

сансных гениях с широким кругозором. Системе нужны спе

циалисты, не знающие ничего, что лежит за пределами про

фессиональных знаний, служащих режима, любого режима,

будь то советская власть или американский бизнес.

Гении нерентабельны в условиях производства, они также

непродуктивны и в стандартизированной индустрии культу

ры и пропаганды. Они мешают упорядоченному функциони

рованию системы и часто противопоставляют себя существу

ющим властям.

Сама структура технологической цивилизации, вне зави

симости от решений управляющей элиты, воспитывает у лю

дей нежелание понимать. Никто не задумывается, как рабо

тают телевизор, холодильник, автомашина, телефон. Мил

лионы людей сегодня работают с компьютером, но мало кто

знает, что стоит за картинкой монитора. Компьютеризация

всей экономики создала огромные богатства и, в то же вре

мя, сделала жизнь менее понятной. Желание любопытству

ющих понять принципы работы окружающей нас со всех сто

рон техники, не имея специальных технических знаний, мо

жет привести к поломке. Единственно возможный подход —

пользуйся и не думай.

297

Михель Гофман. Американская Идея

Общественные отношения также достигли такого же

уровня сложности, как и окружающая нас техника. Не

нужно понимать фундаментальные принципы, на которых

они построены, нужно уметь ими пользоваться. Система

жизни вырабатывает недоверие к собственным мыслям,

собственным

решениям,

и

вместо

инструментов

понимания предоставляет набор инструментов адаптации к

существующим условиям.

Да и сам индивидуальный, непосредственный опыт в

высоко специализированном обществе не дает ключей к

небывалому по широте набору декораций, штампов, клише и

эвфемизмов, скрывающих истинный механизм социальных

процессов. Поэтому попытки понять процессы окружающей

жизни выглядят как жалкие претензии осмыслить не

поддающийся пониманию мир.

Вся система в целом формирует жизнь, где каждый

отдельный человек живет внутри своего социального

кокона, он «атом» социального универса. И этим атомом, не

желающим знать того, что лежит за пределами его

социальной

ниши,

таким

человеком

легко

можно

манипулировать. Манипулировать атомами, каждый из

которых, по отдельности, не в состоянии противостоять

внешним силам, можно, не применяя прямого насилия, а

лишь манипулируя сознанием.

В тоталитарном обществе Оруэлла, в его книге « 1984»,

насилие применялось лишь в крайних случаях. Все было

построено на убеждении. Чтобы выжить в мире, созданном

Партией, необходимо искренне поверить и принять все ее

постулаты. Герой, Уинстон Смит, как и все граждане, должен

поверить и принять истины, провозглашенные Партией,

дважды два, пять, лед тяжелее воды, хотя это противоречит

здравому смыслу и ежедневному опыту. Поверить же самому

себе, своим чувствам, интуиции, собственному опыту,

означает стать бунтарем, противопоставить себя не только

системе, но и самому обществу, даже близким людям.

Партия учит, что индивидуальное восприятие мира не

имеет никакого отношения к реальности, оно субъективно,

298

Глава 15. Знание – это власть

а значит неверно. Если завтра Партия будет говорить про

тивоположное тому, что она говорила вчера, тогда сегодняш

няя истина становится правдивей истины вчерашней. Основ

ная задача Партии дать людям то знание, то виденье мира,

которое соответствует ее интересам в данный момент.

Мир, созданный Оруэллом, социальная фантазия. В ре

альном обществе не Партия, а все общественные институты

заняты воспитанием сознания и восприятия мира, соответ

ствующих общепринятым стандартам.

Утрачивая способность видеть противоречия между

общепризнанными истинами и личным, непосредственным

опытом, индивид воспринимает фальсифицированный

мир, где дважды два пять а лед тяжелее воды, как

единственно существующую реальность.

299

16. Свобода личности

или свобода индивида

Современное понятие свободы появилось в период Ренес

санса, провозгласившей человека мерой всех вещей, личность

как высшую общественную ценность, а свободу личности как

неотъемлемое право индивида на проявление его внутренней,

духовной жизни, мыслей, желаний и чувств, отличающих его

от других.

В последующий период, период Протестантской Реформа

ции, протестантизм сузил понимание свободы личности до

свободы на индивидуальную трактовку Библии, свободы на

поиск индивидуального пути к Богу. В XIX веке материали

стическое мировоззрение вытеснило своих предшественни

ков, мировоззрение ренессансное и религиозное, и свобода

стала пониматься как свобода на внешние формы самовыра

жения, прежде всего, как свобода в экономической деятель

ности, как свобода действий, свобода передвижений, свобода

выбора стиля жизни.

Век Прогресса поставил под сомнение саму необходимость

человека в духовной свободе. Постулат английского филосо

фа Гоббса, « Люди ищут не свободы, а прежде всего – обес

печенности», обосновал программу новой, наступающей ма

териалистической цивилизации.

Запад достаточно безболезненно воспринял новое пред

ставление о свободе как свободе в создании материальных

Михель Гофман. Американская Идея

богатств. Россия же этот постулат отвергала, в глазах русской

интеллигенции, это была формула Мирового Зла: люди должны

заплатить духовным рабством за счастье в обеспеченности.

Великий Инквизитор, воплощение Зла в « Братьях Карама

зовых», говорит, как будто цитируя Гоббса: « Люди стремятся

нексвободе, аксчастью, асчастьематериально, этохлеби

дом. Освободите их от духовного поиска, дайте им хлеб и

кров, ионибудутсчастливы». Великий Инквизитор, по До

стоевскому, Антихрист, его цель: уничтожить духовное со

держание жизни.

Макс Вебер, экономист начала ХХ века, в своей классиче

ской работе «Капитализм и протестантская этика» показал,

как из постулатов протестантизма, религии, ставящей духов

ные ценности выше материальных, вырастал капитализм,

строившийся на приоритете материального над духовным.

Передовые страны капиталистического мира XIX века, Гер

мания и Англия, тем не менее, шли по этому пути в замедлен

ном темпе: груз многовековой культуры с ее приоритетом ду

ховного над материальным тормозил процесс. У Соединенных

Штатов этого балласта не было, Америка двигалась в задан

ном Прогрессом направлении значительно быстрее, что вызы

вало резкое неприятие европейцев.

«Я думаю, что Америка, которая претендует на

то, что она есть образец свободы, нанесла страш

ный удар по самой идее свободы».

(Впечатление Чарльза Диккенса после

поездки по Соединенным Штатам)

Многие русские писатели, побывавшие в Америке, разде

ляли мнение Диккенса, они также не принимали американской

формы свободы, в которой не было места свободе духа.

Максим Горький, посетивший Америку в 1911 году, писал:

« Лица людей неподвижно спокойны <…> В печальном само

мнениионисчитаютсебяхозяевамисвоейсудьбы, вглазаху

них, порою, светится сознание своей независимости,

304

Глава 16. Свобода личности или свобода индивида

но, видимо, им непонятно, что это независимость топора

в руке плотника, молотка в руке кузнеца, кирпича в руках

невидимого каменщика, который хитро усмехаясь, строит

для всех одну огромную, но тесную тюрьму. Есть много

энергичных лиц, но на каждом лице видишь прежде всего зу

бы. <…> нет истинной свободы, свободы внутренней, свобо

ды духа – ее нет в глазах людей, <…> никогда еще люди не

казались мне так ничтожны, так порабощены».

Экономическое общество видит свободу как право каждо

го думать только о себе. « Everyone minds his own business»,

каждый за себя, « Each man for himself». Каждый имеет

право делать то, что он хочет и как он хочет, « do your own

thing» или « have it your own way», делай все посвоему.

С другой стороны, каждый должен быть таким, как все, « be

like everyone else».

На этих двух противоречивых постулатах построена идея

американской свободы, ее формула: « каждый свободен быть

таким, как все».

Американский писатель Генри Миллер в своей новелле

« Аэрокондиционированный кошмар» советовал: « Чтобы

научиться жить (в Америке), <…> вы должны стать та

ким, как все, тогда вы защищены. Вам надо превратить се

бя в ноль, стать неотличимым от всего стада. Вы можете

думать, но думать, как все. Вы можете мечтать, но иметь

такие же мечты, как у всех. Если вы думаете или мечтае

те подругому, то вы уже не американец, вы чужак во

враждебной стране. Как только у вас появляется своя соб

ственная мысль, вы автоматически выбываете из толпы.

Вы перестаете быть американцем».

Экономическая демократия защищает свободу индивида,

но не свободу личности; а индивид, поступающий и думаю

щий как все, не личность, он часть толпы, массы, личность

уникальна.

Духовный поиск не является целью экономической демо

кратии, она предлагает свободы иного рода, свобода в выборе

305

Михель Гофман. Американская Идея

мест жизни, мест работы, в личной жизни. Но эти виды сво

боды могут существовать лишь в том случае, если человек

экономически независим, а в современном обществе он полно

стью зависит от загадочной игры экономических сил.

Во времена первых американских пуританских общин

свободными считались лишь те, кто владел имуществом не

менее 75 фунтов стерлингов, только они имели статус сво

бодного человека, Freeman. Они могли принимать решения

свободно, игнорируя давление большинства. Только те, кто

имел этот статус, имели право участия в решениях общи

ны. Неимущий, бедняк зависим в своих средствах суще

ствования от других, у него нет чувства ответственности за

свои поступки, и потому не имеет права на участие в при

нятии решений.

На первых выборах, проведенных после победы Амери

канской революции, право на участие в выборах президента

имели лишь 6% населения страны. Избирательные права че

рез 40 лет уже не привязывались к имущественному статусу,

но в практической жизни все решения принимались имущим

классом, который, в отличие от европейских стран, составля

ла не потомственная аристократия, а новые богачи, нувори

ши, вышедшие из низов.

И. В. Турчанинов, полковник российского генерального шта

ба, эмигрировавший в США в период Гражданской войны

и ставший бригадным генералом армии Севера, в письме Гер

цену писал: « Я не вижу действительной свободы здесь ни на

волос, это все тот же сбор нелепых европейских предрассуд

ков <…> разница только в том, что не правительство, не

элита управляет бараньим стадом, а бодливые, долларами

гремящие козлыкупцы».

Современник Турчанинова, Марк Твен, говорил, что в усло

виях экономической демократии в конкурентной борьбе реаль

ной свободой обладают самые беззастенчивые, самые напори

стые, приобретающие свои богатства за счет слабых.

« Свобода право сильных грабить слабых».

306

Глава 16. Свобода личности или свобода индивида

В рабовладельческом обществе раб был несвободен, потому

что хозяин имел право его продать. Крестьянин в феодальном

обществе был несвободен, он полностью зависел от лендлор

да, который владел землей, главным источником существова

ния крестьянина, и мог ее дать или отнять.

Перед началом индустриальной революции американский

фермер, зарабатывавший средства на жизнь своим трудом,

полностью обеспечивающий все его нужды, был независим.

Но в процессе развития индустриального общества большин

ство населения превратилось в наемных работников и полу

чило только один вид свободы, свободы: продавать себя само

му, « sell yourself», на свободном рынке труда.

С библейских времен до начала индустриализации человек,

работающий не на себя, а на другого, считался рабом. Разу

меется, сегодняшний наемный работник имеет такие права,

каких не имел средневековый крестьянин, их гарантирует

Билль о Правах.

Но права эти иллюзорны, так как, « Билль о Правах не при

меняется по отношению к экономическим отношениям. Те,

кто пытается реализовать это право, оказываются на

улице. Таких фанатиков единицы. Подавляющее большинс

тво соблюдает правила игры и предпочитает с гордостью

перечислять все свои многочисленные политические свобо

ды в самой свободной стране мира. В экономической жизни

работник не имеет никаких свобод, кроме свободы остать

ся без работы и стать социальной парией» (Американский

социолог Чарльз Рейх).

Как иронически отмечает русский писатель Саша Соко

лов, иммигрировавший в США в 1990е годы, в письме дру

гу в Россию: « Ты даже не представляешь насколько здесь

надо продаться, чтобы тебя купили. Зато свобода…». Или,

как отмечает другой русский иммигрант Андрей Тум Билль

о Правах не мешает «… свободному рынку подавлять любой

протест против системы гораздо эффективнее, чем со

ветское КГБ».

307

Михель Гофман. Американская Идея

В середине 90х годов, когда шли дебаты по поводу проек

та закона о создании бесплатной медицинской системы, вы

двинутого конгрессменом Ричардом Герхардтом, компания

IBM разослала письма 110 тысячам своих работников, реко

мендуя им звонить в Конгресс и требовать снятия законо

проекта с голосования. Работники IBM были свободны в сво

ем выборе – или подчиниться требованиям корпорации, или

потерять работу.

Протест изначально обречен: в условиях свободного рынка

человек, чтобы выжить, должен полностью и беспрекословно

подчиниться писаным и неписаным законам экономики, дик

туемых самыми сильными. Самые сильные, корпорации, со

здают условия труда, в которых работник, чтобы выжить,

должен следовать правилам корпоративной дисциплины, на

поминающей армейскую.

Американских солдат принято называть GI, ( Government

Item), что расшифровывается как «государственное имуще

ство». Свободный американский гражданин не является иму

ществом государства, он принадлежит экономической маши

не. В армии поведение солдата контролируется системой на

казаний. В экономике поведение работника контролируется

гораздо более эффективно: кнутом и пряником, угрозой

увольнения и системой привилегий, бонусов, 13й зарплатой,

акциями компании. Рамки свободы для отдельного человека

внутри системы определяет корпоративная экономическая

система.

Декларация Независимости, в триаде «Свобода, Равенство

и Право на поиски счастья», ставит в этом перечислении Сво

боду на первое место. В практике жизни это не более чем

иллюзия, и она не перестает быть иллюзией от того, что ее

разделяет большинство так же, как миллионы советских лю

дей, распевавших «Я другой такой страны не знаю, где так

вольно дышит человек».

« Здесь можно делать, что хочешь, пишет Шоссет, рус

ский иммигрант, видевший Америку 70х годов, как бы пов308

Глава 16. Свобода личности или свобода индивида

торяя впечатление Горького об Америке начала века, "...но

нет ощущения свободы, <…> а в НьюЙорке — типичные лица с

ленинградского эскалатора. Поджата нижняя челюсть,

выраженья нет. Они устали. Какая уж тут свобода. <...> …

здешняя жизнь похожа на то, каким представляли социализм

будущего гдето в 30х годах. Только что все на деньгах, как

средствеуправления, держится, арезультатытеже».

Советский и фашистский режимы отчетливо и ясно форму

лировали в своей пропаганде подчиненность интересов отдель

ного человека интересам государства, так как в условиях ин

дустриального общества индивидуальная свобода должна быть

подчинена интересам экономического и социального развития.

У экономической демократии те же цели, но она никогда не

говорит о них открыто, демократия использует сложную сет

ку подстановок.

«Средний человек воспринимает свободу выражения

желаний, запрограммированных в нем обществом, как

истинную, индивидуальную свободу. Он не видит

конкретных сил или людей, которые командуют его

жизнью. Свободный рынок невидим, анонимен и, сле

довательно, человек делает вывод, что он свободен».

(Эрих Фромм)

С одной стороны, свободная экономика освобождает работ

ника от диктатуры государства, от давления семейного клана,

от связывающей его действия устаревшей традиционной мора

ли. С другой, она освобождает его от тех духовных, интеллек

туальных и эмоциональных потребностей, которые не уклады

ваются в стандарты экономической жизни.

Индивид, прошедший обработку массовой пропаганды и

массовой культуры, уже неспособен понять, что у него есть

потребности, кроме тех, которые ему навязывает рынок и, хо

тя он имеет больше видов физической свободы и независимо

сти от государства, чем европейцы, он полностью подчинен

экономике. Свобода, в своем минимальном выражении, – это

309

Михель Гофман. Американская Идея

хотя бы осознание существования сил, которые ее ограничи

вают, но большинство не только не осознает, но и отрицает

само наличие этих сил.

Социолог Филлип Слатер: « При всех данных ему обще

ством свободах современный человек так же беззащитен

перед силами, с которыми он сталкивается в своей повсе

дневной жизни, как первобытный человек перед силами не

понятной ему природы. Он беспомощен перед анонимными

социальными механизмами, действующими необъяснимо

и непонятно для простого человека, они могут поднять его

наверх или бросить вниз на социальное дно, он беззащитен

перед ними, как и первобытный человек перед грозой или

ураганом».

Постиндустриальное общество уничтожило понятие ни

щеты и предоставило множество свобод. Каждому предо

ставляется огромное количество выборов, но это не личный

выбор, этот выбор запрограммирован в человеке системой.

Система воспитывает понимание свободы не как право быть

самим собой, не как право на принятие собственных инди

видуальных решений, это право на такую же форму жиз

ни, как у всех.

Во времена американской молодежной революции 60х го

дов свобода личности и поиски смысла жизни стали ориен

тирами целого поколения. Молодежь, инстинктивно или осо

знано, видела в мощных корпорациях страны особую опас

ность. Именно крупные корпорации, с их военизированной

структурой и почти военной дисциплиной, олицетворяли в

их глазах все негативное в американской жизни. Корпора

ции были полной антитезой их представлений об обществе

справедливого равенства и индивидуальной свободы.

Фильм « Беспечный ездок» (« Easy Rider»), выпущенный на

экраны в конце шестидесятых годов, входил в обойму «филь

мов протеста», как будто говорил о бунте личности против

уменьшающейся личной свободы в условиях разрастания мо

щи корпораций. Герои фильма не имеют никакого уголовного

310

Глава 16. Свобода личности или свобода индивида

прошлого, не связаны с преступным миром, это обычные ре

бята из провинциального городка, но они нашли возможность