
Текст книги "Поиск-87: Приключения. Фантастика"
Автор книги: Михаил Шаламов
Соавторы: Владимир Соколовский,Евгений Филенко,Евгений Тамарченко,Нина Никитина,Александр Ефремов,Вячеслав Запольских,Вячеслав Букур
Жанры:
Прочие приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)
– Потом. Когда-нибудь.
– Звучит многообещающе. За это стоит и поработать. – Она пошла к выходу. – Позвоню девочкам в сектор учета. Подожди немного.
Вышла, прикрыв за собой дверь, и тут же вернулась:
– Последнее время – это, по-твоему, сколько: год, пятилетка?
– Последний семестр.
– Ладно, жди.
Пионерская комната ничем не отличалась от той, что была в их школе. «Даже удивительно, – подумал Сергей. – За столько лет не придумали ничего нового». Планшет с Торжественным обещанием, еще один – план работы совета дружины – на одной стене. И на другой – тоже планшеты, и застекленный шкаф с нечитанными книгами. Но чего-то важного не было, и Сергей все вспоминал, чего же именно, когда вернулась Людмила.
– По-моему, у нас в пионерской комнате всегда на видном месте лежали горн с барабаном.
– Вспомнил! В школу, как ты, наверное, слышал, тоже пришел технический прогресс. Все сигналы записаны на магнитную ленту, и в случае нужды их гонят по радиосети. Удобно и просто. А то ведь никто и играть уже не умеет.
– А вместо костра выносите в зал электрокамин?
– Вам легко смеяться. А тут, пока маломальский сбор организуешь, руки отваливаются. Конечно, не до костров. И вообще, нас и без тебя достаточно критикуют. Держи лучше своих изгнанников, – она протянула список.
Ого, шесть человек за полгода, многовато!
– Парней-то всего двое.
– У нас их вообще берегут. Как вымирающий вид.
Пьянка и спекуляция на барахолках. На лидера оппозиции что-то ни один не тянет.
– Ты сама этих парней не знаешь, случаем?
– Географа-то нет, а второй – наш. Курсом младше шел.
– Ну, и как он?
– Не в моем вкусе. Такой, знаешь, белобрысый с купеческой прической – на прямой пробор. Его в группе звали Димуля.
– А кроме пробора?
– Длинный.
– А как человек?
– Я же говорю: Димуля. А подробнее я не интересовалась.
– За пьянку географа турнули?
– Точно.
Пора было уходить. Но уйти так вот, сразу, было неудобно.
– Сереж, ты по-прежнему в политехе? Или в милицию перешел? Вид у тебя больно хипповый, вопросы странные…
– Раз вид хипповый – значит, милиция здесь ни при чем. Может быть, я сам вышел на большую дорогу? И теперь тебя могут привлечь как мою сообщницу? Не боишься?
– Не боюсь. Уж кто-кто, а разбойник-то из тебя не получится. – В Людмилином голосе вновь зазвучал намек, и Сергей заспешил подняться.
– Кстати, – сказал он уже в коридоре, – я вспомнил. Тебе в тот раз вкатил мячом вовсе не я, а Шурка. А обиделась ты на меня, потому что я громче всех хохотал.
– Точно, – согласилась, чуть помедлив, Людмила, – Шурка. Но обиделась я на тебя совсем не за это.
* * *
С рыночными ценами Сергей знаком был только понаслышке, но даже по самым скромным оценкам экипировка обошлась юной продавщице в полугодовую зарплату. Не меньше. Лучами разбегались «фирменные» строчки, топорщились старательно сбереженные «флажки». Все – «100 %» и «Original».
– Потопали? – таким тоном обычно подзывают собаку: «Тобик, домой». Но обижаться пока не время.
– Потопали. Кстати, «М. И.» – это Марина? Или Мария? Ивановна? Или…
– Марина.
– А меня вообще-то зовут Сергей Григорьевич. Но можно и короче.
День уходил вместе с жарой, но в безветрии висел густой запах дизельных выхлопов.
– И как называется хорошее местечко?
– Придем, увидишь. А ты здесь как – в отпуске? В командировке? На каникулах?
– Можно считать, что в отпуске.
– Москвич?
– Теперь – можно считать, да. – «Тебе не терпится узнать, стоит ли со мной иметь дело, – подумал Сергей. – Но у меня вовсе нет причин так вот, с ходу, удовлетворять твое любопытство. Ты уж помучайся, поищи ко мне подходы. А то так вот сразу, в лоб. Даже обидно».
– Пожевать не желаешь? – он протянул единственную пластинку «королевской» резинки. Сам он старательно перекатывал от щеки к щеке давно потерявший вкус комок «апельсиновой».
Марина резинку тут же зажевала, но обертку не выбросила. Смяла в кулаке, а после переправила в карман «бананов». Почти незаметно.
В ресторане Марина была явно своей – она демонстрировала это приветами направо и налево, клиентам и официантам. Их быстро проводили к свободному столику. Сергей потянулся к меню, но Марина перехватила его руку.
– Витек, раз, два и три.
– Понял, будет, – удалился Витек.
– Не хватало еще в ресторане голову ломать, будто других проблем мало, – лениво протянула Марина, – верно я говорю? Все равно в меню не написано, что у них сегодня пригорело, что из протухлого сделано.
Официант вернулся уже с графинчиком водки и бутылкой марочного.
«Похоже, моя разведка боем мне сегодня влетит», – Сергей не боялся, что денег не хватит, в кармане лежали договорные за два месяца, но тратить их вот так, на пропой этой самой Марины, было жалко. И еще Сергей подумал, что пить сегодня придется изрядно. Он знал, что не напьется, он умел держать себя в руках, только вот следующий день будет испорчен головной болью.
– Ты разливай пока, – поторопила Марина. – Витек сейчас все принесет.
– Тебе которого? – поднял Сергей сразу и бутылку и графинчик.
– Для начала – водочки. А потом – всего понемножку.
– Со знакомством.
Марина опрокинула рюмку легко и закусывать не стала.
– Так где ты фотоаппарат-то покупал?
«Вот уж воистину любопытство – не порок, а большое свинство. Подождала бы хоть второй, я бы прикинулся, что осовел, и заплетающимся языком рассказал бы ей все, что она хочет услышать».
– В бананово-лимонном Сингапуре, – попробовал пропеть он.
Но Марина не знала этой старой песенки.
– Туристом ездил?
– Шутка. В Сингапуре пока не был.
– А где был? – и показала рукой: наливай.
– В Алжире, – про Алжир Сергей успел подначитаться, и была надежда, что не попадется человек, там побывавший. Все-таки страна не совсем туристская.
– Долго?
– Год.
– Вкалывал?
– Вкалывал.
– И как там?
– Летом очень уж жарко. А так жить можно.
– Что привез?
– Так, кое-что. Технику японскую, например.
– А как ты туда попал?
– Кончил институт, предложили съездить.
Марина что-то сосредоточенно прикидывала.
– Если считаешь, сколько мне до пенсии – не трудись, так скажу: тридцать шесть лет с хвостиком. – («Прибавка в два года – неужто заметно?»)
Поверила, кивнула удовлетворенно.
– Повезло тебе.
«Разольем-ка еще по рюмашечке с широким замахом. Мне хорошо, я гуляю, я доволен собой».
– Птичка, никто никого не возит… за просто так. Хочешь ехать – покупай билет. – («Свой я, Мариночка, свой, из одного с тобой огорода, только чуточку лопух, разве не видно?»)
– А что вернулся так быстро?
Сергей переждал, пока Витек провористо расставит тарелки с чем-то мясным, благоухающим, снова плеснул по рюмкам.
– Сколько можно в дыре сидеть? Немного перекантуюсь и двину в Европу. Жизнь – там.
Музыка, навязчивая, безоглядно громкая, вдруг смолкла. Из дверцы рядом с эстрадой тут же выкатился парень в несвежей футболке и домашних тапочках, полез в нутро усилителя. Без музыки слышен стал тот ровный монотонный гул, который возникает обычно в любом застолье к середине вечера.
– Не помешаю, – сказано это было без вопроса, и, не дожидаясь ответа, парень опустился на свободный стул. «Где-то я его видел? Или в своей фирменной униформе он просто напоминает сразу многих? Высокий, белобрысый, купеческая прическа… Да не Димуля ли это?»
– Мальчики, познакомьтесь. Это Сережа, он из Москвы, год работал в Алжире и скоро поедет в Европу. А это Дима.
Рукопожатие. Ладонь вялая. Но тут же эта рука по-хозяйски легла на плечо Марины.
– И каким ветром к нам?
– Попутным. В отпуск заехал, родственников навестить.
Музыка вновь рванулась из динамиков, и развязной скороговоркой начал свой комментарий диск-жокей:
– Альбом «Стена» группы «Пинк Флойд» вышел в прошлом году, и во всем мире ему сопутствовал шумный успех…
– Мальчики, пошли потопчемся? – Марина встала, протянула им обоим руки.
– Сходи одна, – Дима раскинулся вольготно, придвинул себе рюмку: – Давай со знакомством, что ли.
А Марина все не опускала рук, ждала.
Вновь открылась дверца у эстрады, и боком, зажав под мышкой полиэтиленовый пакет, в зал выскользнул Андрей. Сергей чуть передвинулся, прикрываясь Мариной, Андрей быстро засеменил по залу.
– А этот козелок здесь откуда? – недовольно прощебетала Марина.
– Раз он тут – значит, так надо, – прервал ее Димуля.
– Приятель, что ли? – потянувшись за бутылкой, мимоходом спросил Сергей.
– Приятель-приятель, – с иронией ответила Марина. – Наш Дима – большой друг детей.
Она повернулась и втиснулась на танцевальный пятачок, в круг то багровых, то зеленых – в лад с цветомузыкой – силуэтов.
– Ничего девочка? – мотнул головой ей вслед Дима.
– Годится, – в меру цинично поддержал Сергей. – Но, похоже, забита?
– Если хочешь, могу уступить. Если подружимся.
– А она не очень прилипчивая? Мне ведь в златоглавой хвост не нужен.
– Перекурим?
– Перекурим, – согласился Сергей. Почему бы и не продемонстрировать итальянскую зажигалку с пьезоэлементом?
Они перекурили под монолог Димы. Сергей лишь поддакивал полупьяно. Притворяться было не трудно: стоило закрыть глаза, и земля бросалась навстречу. «Сработало. Димуля клюнул. Годится. Ну-ну, хватит жаловаться, что в провинции размаха нет, ты ведь деловой человек. Переходи к конкретным предложениям».
– Нет проблем. О т т у д а приезжает по три приятеля в месяц. Иногда четыре. Запросто закажу. Чего еще? Нет проблем. А сколько? Нет, друг, ты не наглей. Столько нельзя. В три приема – это другое дело. Это сделаем. Не повторяй сто раз. Сделаем. Особенно, если Марина п о п р о с и т.
– П о п р о с и т, будь уверен. Она девочка с пониманием.
– Усек.
– Давай теперь в баре по коньячку.
– Азербайджанский, три звездочки? Не хочу. «Похоже, мои договорные кончились, – подумал Сергей. – Придется расставаться со стипендией».
– Зачем азербайджанский? Для хороших людей здесь и армянский найдется.
После всего выпитого коньяк не жег, пробежал легко. «Надо добить нового друга».
– Слушай, – наклонился Сергей, зашептал конфиденциально, – если тебе всегда этот коньяк наливают за армянский, набей бармену морду. Молдавский сувенирный, точно.
Димуля почмокал губами, кивнул:
– Надул, собака. Но обычно у него все без туфты.
Сергей вытянул из джинсов туго свернутые – так, чтобы непонятно было, сколько их, – червонцы, повернулся к стойке. Но Димуля расплачиваться не дал.
– Я пригласил – я плачу.
Потом кивнул небрежно на десятки:
– Мама на мороженое дала?
– На зоопарк. На пони покататься.
– Если мы подружимся, будешь кататься не на пони, а на «Жиге». Шестой модели.
– «Жига» у меня уже есть, – в хмельном вдохновении соврал Сергей, – правда, пятая.
– Папа подарил?
– Дедушка.
– Значит, копи на «Волгу».
Потом Димуля исчез, а они с Мариной дожевали остывшее уже мясо, выплеснули в стаканы из бутылки что осталось.
– Двинули? – предложила Марина.
Сергей махнул официанту, вновь извлек сверток червонцев.
Витек с задумчивым видом перекидывал косточки на карманных счетах.
– Тридцать четыре семьдесят.
«Похоже, новый калькулятор я себе куплю не скоро… Почти стипендия – и на что!» Сергей протянул официанту деньги, но Марина перехватила его руку, вытащила две бумажки и отдала Витьку.
– И сдачу не забудь. Пятерку. Вот так. – Она вернула пятерку Сергею. – Ничего, если я и ошиблась, он свое на других возьмет.
– Теперь куда? – деловито спросила Марина, когда они вышли. – К тебе или ко мне?
Это никак не входило в планы Сергея: провести ночь с такой вот «эстафетной палочкой». Представил себя обнимающим эту податливую, наверное, даже ласковую девочку с п о н и м а н и е м, и передернулся брезгливо.
– Ко мне – это из Домодедова на экспрессе.
– Но ведь в Татищевске-то не на вокзале живешь?
– Нет, у тетки, в проходной комнате.
– Отпадает. Значит, ко мне. Если кони не вернулись. Это здесь, недалеко.
Сумерки скопились уже у земли, но небо светилось матово, расстояния до окружающих предметов сжались, и хотелось говорить шепотом.
– Тебе понравилось? – Марина приноровилась к его шагу и незаметно как-то прижалась, и получилось само собой, что Сергей обнял ее.
– Потому что с тобой.
– Конечно, после тамошних ресторанов наш кабак тебе так себе.
– Там тоже всякие кабаки есть.
– Расскажи, какие?
Сергей рассказал немного, так, что помнил из французских фильмов.
– А теперь ты мне скажи, Дима – он как, мужик серьезный? Дело-то с ним иметь стоит?
– А он тебя позвал?
– Позвать-то позвал. Да вот думаю, откликаться ли.
– Откликайся, не прогадаешь. Мэн с головой. Все в лучшем виде делает. Только у нас трудно настоящие дела оформлять. Возить надо издалека.
– А почему ты его другом детей назвала?
– Да это его дурь. Он ведь в педагогическом учился. Выперли недавно. Ну и, пока в школе на практике был, набрал себе команду птенчиков. Собираются, он их уму-разуму учит. Мы его зовем Балу, знаешь, как медведя из «Маугли».
– Он их к делу, наверное, приставил?
– Да так, по мелочам. Подай – принеси. Я даже не пойму, в чем уж у него такой интерес. Я как-то была на одном ихнем сборище. Так, трепотня одна. Опля, приплыли! В стойле. Говорили, что до завтра.
– Старики, что ли?
– Они. Что же делать-то? К Чернушке, что ли, кости кинуть? Так ведь поздно уже, может не открыть. И без бутылки к ней не пойдешь, – она сморщилась расстроенно. – Ну, ладно, заходи завтра к концу работы, мы что-нибудь придумаем.
Она медленно, по-киношному, обняла, обхватила, оплела Сергея. «Пожалуй, что Светка так целоваться не умеет», – отстраненно, будто не с ним все это происходит, подумал Сергей.
* * *
Ровное гудение кондиционера, взрывной треск АЦПУ, высокий, неслышный почти звон вращающихся дисков. Знакомые уже, но по-прежнему радующие звуки работающей ЭВМ. Сергей впитывал их, он сжился с суматошной атмосферой вычислительного центра, и его не выгоняли теперь за дверь как постороннего. Делать в читальном зале ему было нечего, достаточно оставить в картонной коробке подписанную колоду перфокарт, а день спустя получить распечатку с результатами, но Сергею нравилось сидеть в продавленном кресле между похожим на холодильник процессором и свистящими лентопротяжками, смотреть на суетящихся электронщиков, хоть так, временно ощущать себя приобщенным к настоящему делу.
– Все нормально, прожевала она твою программу, – Сергей не понял сразу, что это ему говорит девушка-оператор, он привык, что после каждого прогона список ошибок не уменьшается, только вместо исправленных появляются новые.
– У тебя контрольник набит? Если хочешь, сейчас запустим.
– Да, конечно, сейчас – это хорошо, это здорово, – суетясь, вытащил он из «дипломата» колоду с исходными данными контрольного примера.
Не терпелось тут же кинуться за результатом, но он посидел еще немного в кресле, потом подошел не спеша к АЦПУ.
– Что-то долго, а? Всего-то пять циклов прокрутить надо…
Девушка-оператор ничего не сказала ему, и он спросил на всякий случай:
– Может, зависла?
Девушка посмотрела на ряды лампочек:
– Успокойся, считает.
И тут АЦПУ выстрелило строчкой, лист рванулся на шаг, снова прогрохотала строчка, и еще, и еще.
– Забирай, – девушка оборвала по перфорации листы распечатки.
Сергей сравнил полученную таблицу с просчитанными вручную результатами контрольного примера. Он знал заранее, уверен был, что алгоритм верен, и программа верна, и цифры должны быть именно такими. Они и были такими. Но Сергей все-таки удивился.
* * *
– Сегодня я запустил программу модели, – Сергей сказал это не хвастаясь, а в ответ на Светкины упреки за опоздание.
– Правда? Молодец, – а в голосе ни удивления, ни восхищения.
– Теперь уж точно до конференции успею наскрести результаты.
– Умница. Я тобой гордюсь. Или горжусь. Как правильно?
– Горжусь.
– Вот ты даже это знаешь. А я нет. И поэтому ко мне можно опаздывать.
– Светочка, что с тобой сегодня? – Что-то случилось, она просто выжимает из себя пережитое уже, но все еще горькое.
– Прости, это я не на тебя сержусь. Так. Прости, – и заплакала, спрятав лицо у Сергея в подмышке.
– Знаешь, Юша теперь молиться начал. Честное слово. На какой-то тарабарщине. Сидит у себя в комнате и бормочет…
Светка умеет брать себя в руки. Этого у нее не отнять. Вот уже промокнула осторожно, чтобы не потекли, ресницы…
– И давно он уверовал?
– Не знаю. Я же никогда за ним не подглядывала, чем он там в своей комнате занимается. Я вчера зашла днем, пыль стереть, а они там сидят втроем. Один в бубен бьет и поет, а они подпевают. А сегодня он один закрылся и опять скулит.
– С чего же ты взяла, что он молится? Это скорее похоже на самодеятельный ансамбль.
– А четки зачем? И глаза у них дурные-дурные. Да ты сам послушай, – подвела она Сергея к закрытой двери. Слова из-за нее неслись непонятные. Приподняв на петлях, чтоб не скрипнула, Сергей подтолкнул дверь.
Монотонный речитатив на никогда не слышанном языке. Или это не чужая речь, а набор придуманных звукосочетаний? Пауза, во время которой громко стукнули костяшки, и вновь заунывное бормотание. Сергей прикрыл дверь.
– Действительно, на клуб самодеятельной песни не тянет.
– Ты поговори с ним, а? По-мужски.
– По-мужски – это когда по шее?
– Да перестань ты паясничать! Если б это был твой брат, ты бы так не скалился.
– Прости. Сейчас он закончит, и мы попробуем поговорить. Хоть я и не знаю, о чем. Если он к окончанию школы такими глупостями занимается, мои уговоры вряд ли помогут.
– Ты хоть попробуй.
В комнате Андрея что-то стукнуло, заскрипели половицы. Сергей вздохнул и вошел. После драки они не виделись еще, и неясно было: примет ли Андрей его по-прежнему, или отнесется как к врагу.
– Привет, – сказал Сергей, оглядывая комнату. Посередине пола лежал валиком свернутый коврик, перед ним – вставленная в оправу от зеркала цветная репродукция. Изломанная восточным танцем фигура индийского бога.
– Вишну? – наугад спросил Сергей.
– Кришну, – поправил Андрей.
– Откуда вырвал?
– Не знаю. Приятель подарил.
Сергей торопливо искал, что же можно сказать, не обидев Андрея ни любопытством, ни пренебрежением, ни поучением. Наверное, были безопасные подходы, только искать их было некогда. И Сергей спросил в лоб:
– Ты что, молился ему, что ли?
– Я что – трахнутый? – Андрей вскинулся обиженно. – Тебе Светка настучала? Она вперлась вчера, что к чему не поняла, глаза по семь копеек вылупила… Светка?
– Светка.
– Чего их слушать?
– Их – это кого?
– Ну, баб. Это же не молитва вовсе, а киртана. – Убедился, довольный, что Сергей не понял, и пояснил: – Коллективная мантра-медитация. Когда в одиночку, ну, индивидуально, то это джапа-медитация. Ты что, про мантру не слышал никогда?
– Не приходилось как-то.
– Это очень полезная штука. Индийская, старинная. Ее сейчас во всем мире признали. Делается это просто. Садишься, берешь в руки джапу…
– Берешь что?
– Джапу. Как четки, только сделаны специально. Читаешь мантру и перебираешь их. У меня, правду сказать, не настоящая джапа. Я в галантерейном три нитки бус купил – которые подешевле, и нанизал их на капроновый шнурок. А у… у некоторых есть и настоящая. Из Индии. Без туфты. Это чуть не полдня. У меня терпения не хватает. Правда мы… я занимаюсь этим недавно – с апреля только. С непривычки тяжко. Мне вот приносили почитать про нее. Про мантру. Не какое-нибудь, от руки переписанное, все четко – типографским способом, выдержка из отчета лаборатории по изучению биологических полей.
– Где же, интересно, такая лаборатория действует?
– Там не написано было. Может, она секретная.
– С чего бы это секретная лаборатория стала листовки печатать?
– Ну, я не знаю. Но там все расписано. И как мантра на организм влияет.
– Так она вместо диеты годится? И аэробики заодно?
– Зря смеешься. Это очень полезная штука. Не только для тела. Там еще пример приводился. Они города обследовали, так в тех, где мантрой большинство занимается, жители гораздо спокойнее.
– Называли, какие именно города? И в каких единицах они спокойность жителей измеряли?
– Да листовка-то маленькая: четыре странички. Про все не поместится.
– Лаборатория не названа, города не названы… Так научные отчеты не пишутся. А там хоть было указано, в какой типографии сей опус отпечатан, тираж, редактор и все такое?
– Н-не помню… Но ведь отпечатано же в типографии! И там ничего не навязывается. Обычно как пишут: это правильно и хорошо, так надо делать. Или наоборот: это все ерунда, так делать нельзя. А тут, видно, ученый писал. В конце так говорится: пусть каждый сам попробует и решит, серьезно это или бред.
– И никак не подписано?
– Что ты привязался к этой подписи? Нет, никак не подписано. И кляксы не было.
– Клякса – это что?
– Клякса – это печать. Так вот, ее тоже не было.
«Этой осенью он каждый вечер расспрашивал меня о вычислительных комплексах и уверял, что будет поступать только на наш факультет, – подумал Сергей. – Он даже начал тогда штудировать учебник по теории поля. А почему же все это кончилось?» – Сергей напрягся, но так и не вспомнил, что же разрушило «кибернетический ликбез», как называла их вечерние беседы Светка. Ее сильно обижало, что Сергей разговаривает с Андреем больше, чем с ней. «Иногда мне кажется, – сказала она, – что я тебе нужна только для одного». И они поссорились в очередной раз. Сергей подумал и решил, что проводить время со Светкой все-таки гораздо приятнее, тем более, что разговоров ему хватает и в других местах. И Андрюшка почувствовал, наверное, что Сергей стал разговаривать с ним с оглядкой на часы. Если честно, им со Светкой дышалось куда легче, когда вечером Андрюшки не было дома. Но тогда, полгода назад, он разговаривал совсем по-другому. Без развинченности. И тон был другой. И слова он подбирал по-другому. Интересно, откуда попала к нему эта приблатненная «клякса»?
– Можешь ты это… пособие, что ли, мне дать почитать?
– Я спрошу. Только парень, который мне его давал, за день читки монету просит.
– И много?
– Чиф.
– А по-русски?
– Червончик.
– Однако… Только ты ведь сказал, что эта штука маленькая. Так неужто я ее несколько дней читать буду?
– Прочитать-то ее можно и за полчаса. Это все равно – чиф. Раз в руки взял – плати. Но если ты переписать или перепечатать хочешь, тут ведь за один день можешь и не управиться. Или отдать вовремя не успеешь. Он иногда это специально делает: даст почитать и смоется.
– Похоже, что у него полушария выровнялись, да?
– Зря ты так. По одному нельзя ведь судить о целой системе, тем более, что на киртаны он не приходит. Но он тоже исправится. Потому что биополя ведь у людей взаимодействуют. Если у окружающих поля посветлеют, то и его биополе тоже очистится.
– У биополя еще и цвет есть? И кто его видел?
– Те, кто изучает, видели.
– Ты сказал, что мантру в Индии изобрели? А ведь восточные религии спиртное запрещают. В мантре про водку ничего не сказано?
– Конечно, сказано. Надо отказаться от спиртного, бросить курить. А в идеале и вовсе стать вегетарианцем.
– По-моему, вы эти правила не очень соблюдаете, а?
– Как раз соблюдаем. Курить мы завязываем. И пьем только если повод очень серьезный – день рождения, например.
– А по поводу, значит, можно?
– Если нельзя, но хочется – то можно.
– Андрюша, – не выдержал Сергей, – я считал, что мода на эту ересь уже прошла. Есть в серии «Эврика» хорошая книга Китайгородского…
– «Реникса». Знаю. Читал. Китайгородский не верит, а я верю. Я думаю, о биополях специально скрывают. Потому что, если кто научится на них воздействовать, он сумеет подчинять своей воле других.
Это был не тот, «осенний» Андрюша. Тот признавал логику фактов. Правда, это было и тогда – чтобы быть признанной им, гипотеза должна была отличаться от общепринятой точки зрения. Как долго доказывал он, что не было на свете поэта Шекспира! И никак не хотел верить энциклопедиям. Переубедила его книжка «Пять столетий тайной войны», где про Шекспира была целая глава. А как разговаривать с новым Андреем, Сергей придумать не мог.
На столе лежали две палочки, связанные веревкой. Сергей поднял их, удивившись неожиданной тяжести. Бамбук явно был залит свинцом.
– Это тоже для мантры?
– Это нунчаки, – Андрей взял палочки, неожиданно быстро раскрутил их над головой. – Понял? Никто не подойдет. Доску двухсантиметровую на мах колет. Если кто сунется – ки-йя! – он резко махнул нунчаками, – раз, и даже бир платить не придется.
– Нунчаками орудовать вы на киртанах учитесь?
– Одно другому не мешает. Даже наоборот. Гармоничный человек должен все уметь.
– И череп проломить?
– А что? Если надо? – и Андрей вертанул нунчаками над головой так, что воздух свистнул. – Ки-йя!
– А скажи мне, пожалуйста, – (вдруг Сергей решил, что и прямой путь тоже бывает коротким, и честный ответ можно получить только на честный вопрос), – в «легион» ваш входят только кришнаиты?
– Тоже Светка настучала?
– Да нет, ты сам брякнул.
Андрей помолчал, припоминая, и спорить не стал.
– Нет, «легион» – это совсем другое. Вообще-то мы договорились никому не рассказывать…
– Можешь и не рассказывать. Мне просто интересно, во что нынче играют в школе.
– Это не игра вовсе! Это… Ну, как бы… Товарищество, вот. Всегда ведь легче выжить и добиться чего-то, если тебя поддерживают, правда?
– Выжить – это точно. В тайге, например.
– Волков и в городах хватает, – фраза была не его. Старательно заученная, слишком быстро и гладко вылетела она.
– Интересно, чем же вы друг другу помогаете? Спекулировать, например?
Сказал и пожалел. Не нужно обижать собеседника, если нет нужды резко прервать разговор. Но Андрей, обидевшись, не замолчал, наоборот, атаковал:
– Выдумали такое слово – «спекуляция», а теперь сами его боимся. Торговлей люди занимались испокон веку. И будут заниматься. А те, у кого это не получается, будут говорить «фи». А когда понадобится, все равно на поклон идут.
– Идут, да не все.
– У кого денег нет, те не идут. Это точно. А завидуют – все.
– Я не завидую. За остальное человечество не скажу, не знаю, но пока не пойму: чего уж у вас есть такого завидного? Завидовать можно таланту. Или везению.
– Делать деньги – это тоже талант.
– Знаешь, в русском языке такого сочетания никогда не было – «делать деньги». Наши предки хорошо знали, что деньги или зарабатывают, или воруют.
– Неправда, мы у ни у кого ничего не воруем.
– А можно узнать, откуда вы берете… – нет, слово «книги» произнести было никак нельзя, Андрей не должен знать, что книжный магазин вычислен. Сергей ждал, что Андрей остановится, наконец, и сообразит задать вопрос, откуда стало известно про его коммерческие дела, но тот «удочки» не заметил до сих пор. – Свой товар где добываете?
– Мы его за деньги берем.
– Из магазина, вероятно? Значит, у обычного покупателя воруете.
– Да что там в магазине? Привезут десяток… штук. Все равно, если на всех делить, не хватит. Да и не дойдет это до прилавка, с нами ли или без нас. А я ведь ничем не хуже других, верно?
– Смотря каких других, – Сергею стало вдруг непроходимо скучно разговаривать. Стоит перед тобой шестнадцатилетний начинающий делец и доказывает, что он чуть ли не пользу приносит, и, похоже, сам в это верит. Вполне возможно, он заколачивает в месяц, как доктор наук, днем выравнивает полушария головного мозга, по вечерам тренируется вертеть свинчаткой, и ничего ему больше не надо. Он так доволен жизнью и собой, что разговаривать с ним не хочется. Переубеждать, искать аргументы, тратить на него силы? Если его не убедили тысячи правильных слов, им слышанных и читанных, стоит ли еще пытаться? Все равно на чем-нибудь их компания погорит, а в колониях есть специалисты по воспитательной работе. А если не погорит? Так и будет со своей философией урывать где только можно, и всем вокруг, так же, как сейчас Сергею, скучно будет с ним разговаривать, а кому-то даже и не скучно, а, наоборот, приятно, потому что нынче доставалы в цене.
– Ладно, как у нас говорят, замнем для ясности. Вы кроме частного предпринимательства-то чем-нибудь занимаетесь?
– Конечно, – Андрей рад был уйти от конфликтной темы. – Торговля – это ведь так, ты не думай. На расходы, чтобы дома гривенники не сшибать. У нас нормальная совершенно команда. Музыку слушаем, разговариваем.
– А на конвентах что обсуждаете? – где-то лежала, вероятно, граница Андрюшиной искренности, и нужно было нащупать, с чего же начинаются тайны, да и есть ли они вообще. Может быть, в самом деле все сводится лишь к музыке да мелкой торговле? «Нет, не все, – вспомнил Сергей. – Сюда никак не вписывается раздевание автомобилей и ножи с фирменным знаком». А Андрей отвечал легко, ему нравилось делиться тем, о чем приходилось молчать так долго, да еще не опасаясь быть поднятым на смех, зная, что не услышишь под конец: «А теперь скажи, когда тройку по истории исправишь?»
– Конвент – это у нас общий сбор. Мы там все дела обсуждаем, думаем сообща, как кому помочь, если надо. Вице-консула избираем.
– А консула?
– Нет, консула не выбираем. Он у нас… – «табу номер один, запомним». – А представь, как будет нам хорошо лет через десять, когда все мы уже будем при деле и в самых разных сферах, а? Кто-то начальником будет.
– Начальником чего?
– Какая разница? Того, другого, третьего… И все друг другу помогаем… Если друг за друга держаться крепко, всего достичь можно.
– Да уж не в масоны ли ты, парень, записался?
Сергей представил Андрюшу в белом масонском балахоне. И Славу, и Димулю. Целую толпу в балахонах. И все суетятся, как на барахолке, свертками обмениваются, перешептываются. Он с трудом сдержался, чтобы не захохотать, – такая смешная получилась картинка.
– Вот, опять. Подобрал, каким словом назвать, и сам же этого слова испугался. А хоть бы и масоны. Умные люди, между прочим. Есть и у них чему поучиться.
«Он думает, что очень оригинален. И не воспримет, что бы я ни говорил. Почему-то считается, что глупость, не совпадающая с мнением большинства, – не глупость вовсе, а признак нетривиального мышления. Поди поспорь с таким – он не будет слушать, просто запишет в разряд окостенелостей, не способных принять новое, и все». Сергею очень не хотелось, чтобы его записывали в окостенелости, но он все же возразил, собравшись с духом:
– Но у масонов, помнится, была какая-то программа, цель. А помогать друг другу занимать теплые места – это ведь не программа.
– А нам больше ничего и не надо, – усмехнулся Андрей. – Сами обустроимся, а там о детях надо будет позаботиться. Это ведь тоже немало.
Он чувствовал себя очень мудрым, может, он впервые ощутил свое превосходство над Сергеем и был так доволен собой, что у Сергея пропало последнее желание говорить с ним.
– Ты мне скажи только, – попросил он напоследок, – этот твой приятель – Славка, что ли, – мне приемом каким-то по ноге врезал. Я потом полдня ногу волочил.
– Элементарно, – пожал плечами Андрей. – Боевое каратэ. Но ты его тоже здоровски достал. Я думал, он тебя заломает, а ты ему так спокойно: бемц – и влежку! Я не знал, что ты так умеешь.