Текст книги "Поиск-87: Приключения. Фантастика"

Автор книги: Михаил Шаламов

Соавторы: Владимир Соколовский,Евгений Филенко,Евгений Тамарченко,Нина Никитина,Александр Ефремов,Вячеслав Запольских,Вячеслав Букур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Григорий Матвеевич, – сказал Кратов вкрадчиво. – Хочу поставить вас в известность, что на время отпуска Руточки вам придется принять на свои плечи бремя прополки и подвязывания виноградных кустов.

– Как это? – насупился Энграф.

– Очень просто, – пояснил Кратов с охотой. – Руками и мотыгой. Экология – хозяйство хлопотное, так что всем хватит забот. К примеру, я иду, – он тяжко вздохнул, – принимать роды у козы Машки.

Часть вторая
ЦЕРУС-1

1. Нуль-поток

Они провалились в нуль-поток, словно в омут, и он сразу стал их засасывать – торопливо и жадно. Нуль-поток был хуже омута, хуже самой поганой трясины, из которой есть какой-то, пусть малый, шанс выкарабкаться, уцепившись за нависшую ветку, ущупав подвернувшуюся кочку. За что можно уцепиться в экзометрии, на что опереться там, где ничего нет – самая пустая пустота во вселенной? Кратову, закаменевшему в своем кресле, нуль-поток чудился каким-то библейским Левиафаном со средневековых гравюр, намотавшим чешуйчатое беспредельное удавье тулово на теплые бока Чуда-Юда и приноравливавшимся, как бы поскорее заглотать его целиком – с чавканьем и присвистом. А покуда он просто душил его, отнимая накопленную для экзометрального перехода энергию, и не по крохам, как это случается при кратковременной стычке с одиноко блуждающими нуль-облачками, а сразу большими кусками. Хищно отъедая у Чуда-Юда месяцы и годы его бесконечной жизни… Но Чудо-Юдо-Рыба-Кит был молод и азартен, он боролся за себя и за хозяина, заполняя самую пустую пустоту вокруг себя ориентированным энергополем, бултыхаясь и карабкаясь в им же созданном озерке нормально заряженной материи, надстраивая самому себе спасительную ветку, лепя из подлой трясинной жижи кочку-выручалочку. Кратов, скорчившись в темном пузырьке кабины, снова и снова пытался связаться со стационаром, но ЭМ-связь гасла в нуль-потоке, вязла в нем, растворялась. «Могу я помочь тебе?» – мысленно спрашивал Кратов у Чуда-Юда. Ответа не было. Да и какой нужен был ответ? Биотехн боролся молча. Тогда Кратов закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Извне до него не доносилось ни единого звука – и не могло быть никаких звуков, – в кабине было мягко и уютно, не холодно и не жарко, даже не трясло. Смертельная схватка шла незримо и неощутимо. «Уснуть, что ли?» Кратов поежился. Уснуть, не ведая, проснешься ли. Глупо… Если Чудо-Юдо-Рыба-Кит проиграет, никому и никогда не узнать, где нашел свой конец Константин Кратов, он же Галактический Консул, как его иногда величают братья по крови. Те, кто постарше, – с легкой и доброй иронией, ровесники – с дружеским уважением, а неоперившиеся птенчики – с широко распахнутыми от восхищения и зависти глазищами. Его исчезновение станет одной из великих тайн Галактики. Нуль-поток попросту разъест выдохшегося биотехна вместе с наездником, точнее – внутриездником. И унесется дальше, ищи ветра в поле…

«Ненавижу, – думал Кратов, стискивая кулаки. – Сидеть в самом сердце отчаянной драки за твою же жизнь и тупо, животно ожидать исхода, не пошевелив даже пальцем! Если бы можно было выйти, поплевать в кулаки и с разворота закатать врагу по зубам – да только где найдешь у этого врага зубы?!»

– Чудушко! – позвал он, уповая, что хотя бы словами посодействует биотехну. – Рыбина! Ты должен победить. Ты должен…

Чудо-Юдо победил.

Нуль-поток выпустил их и прошел мимо, прокатился вскользь, будто порыв ледяного чужестранного ветра в теплой ночи. Родной, ласковый свет звезд проник в кабину, отогревая оцепеневшего в смертной тоске человека. Медленно и грустно кружась, как сорванный с влажной ветки осенний лист, изнемогший Рыба-Кит погружался в Млечный Путь.

– Как ты? – спросил Кратов.

– Устал, – ответил Чудо-Юдо. – Не могу… Надо отдохнуть…

– Может быть, все же дойдем до стационара?

– Нет, устал. Надо спать, долго спать, и чтобы свет и тепло…

– Хорошо, дружок.

Кратов дождался, когда ожили замороженные нуль-потоком приборы, и дал в пространство свои позывные. Кабина быстро наполнилась живыми голосами Галактики, предлагавшими свою помощь на знакомых и незнакомых языках.

– Кратов! – услышал он сердитый зов начальника стационара Лермана, на встречу с которым, собственно, и спешил. – Куда вы запропастились? Ваш корабль прекратил подавать пеленг. Могу выйти навстречу.

– Не нужно, – откликнулся Кратов. – Мы вляпались в нуль-поток, но благополучно выкарабкались. У нас все в порядке.

– Вас там что – несколько? – насторожился Лерман.

– Нет, я один, – пробормотал Кратов и тут же сообразил, что сказал «мы» о себе и биотехне, который лишь для него был другом, а для всей прочей Галактики – обычным межзвездным транспортом. – Мой корабль растратил много энергии. Мы отдохнем и через пару суток будем у вас.

– Любопытно, где вы намерены провести эти сутки, – недовольно произнес Лерман. – Ну да это ваше дело. Временами я буду выходить с вами на связь, если, конечно, вы не возражаете.

– До встречи, – сказал Кратов.

Чудо-Юдо дремал.

– Пойдем к ближайшей звезде, – разбудил его Кратов. – Опустимся на планету. Если там будут планеты, где свет и тепло.

– Пойдем, – сонно пробормотал Чудо-Юдо. – Туда, где свет и тепло…

2. Мохнатые лягушки

Низкое безоблачное небо оказалось ясно-голубым. Вдоль горизонта протянулись невысокие серые сопки, на склоны которых наползал корявый игольчатый кустарник. Грязно-бурый разлапистый мох был припорошен легким кисейным снежком. В зените маячил тусклый, желтый в красноватой небогатой короне, пятачок солнца. Кратов с хрустом потянулся и выскочил из кабины, прошелся колесом, но получилось не слишком-то ловко – бухнулся в снег и остался лежать, разметав руки.

– Хорошо! – весело крикнул он в морозную пустоту. – Свет и тепло!

Биотехну, привычному к абсолютному нулю, здесь было и взаправду тепло, и он вбирал энергию всей своей залоснившейся кожей. Кратов же скоро почувствовал зябкие мурашки между лопаток.

– Повалялись и будет, – скомандовал он себе и резво побежал назад, в нагретую живым теплом Чуда-Юда кабину.

Прежде чем отгородиться от чужого холодного мира защитным экраном, он обернулся. Он сделал это, потому что внезапно ощутил на себе чей-то взгляд.

Метрах в десяти от биотехна бугрилась темная, слегка припорошенная снегом кочка. Заметив резкое движение Кратова, кочка встревоженно трепыхнулась, и теперь стало очевидно, что никакая это не кочка, а живое существо, сильно смахивающее на огромную бурую лягушку, покрытую длинным жестким волосом, свалявшимся на загривке. Тупые глаза навыкате безразлично наблюдали за Кратовым, а короткие мощные лапы вцепились в мшистую подушку – то ли для опоры, то ли для душевного успокоения, чтобы не удрать от страха перед пришельцем.

У Кратова моментально пропало желание возвращаться в кабину, даже несмотря на озноб. «А ну, прекратить!» – мысленно прикрикнул он на себя, и предательские мурашки сгинули – не до них было. Кратов спрыгнул на снег и сделал осторожный, но достаточно уверенный шаг в сторону аборигена. Могло, конечно, последовать и нежданное нападение, но здесь Кратов целиком полагался на свою реакцию. Вдобавок, он всей спиной чувствовал неизмеримую силу подобравшегося в напряженном молчании Чуда-Юда. Существо между тем не испытывало перед человеком особого смущения. Быстро приподнявшись на полусогнутых лапах, оно ловким и совершенно лягушачьим движением сместилась назад ровно на один шаг, и снова их разделяли все те же десять метров. Но, прежде чем оно присело и заякорилось за мох, Кратов успел высмотреть, что вокруг выпуклого пузца аборигена была небрежно обмотана грубо выделанная шкура.

Кратов неторопливым, плавным движением, чтобы не спугнуть неведомое существо, поднес к лицу видеобраслет и вызвал Лермана.

– Послушайте, где я нахожусь? – спросил он шепотом, стараясь не выдавать волнения.

– Занятно, – усмехнулся Лерман. – Я ожидал узнать об этом от вас.

– Вы можете немедленно запеленговать меня?

– Естественно, – произнес Лерман и на миг пропал. – Я распорядился. А что, собственно, стряслось?

– Похоже на контакт.

Лерман удивленно поцокал языком и замолк. Чтобы не окоченеть, Кратов напряг мышцы, расслабил и в унисон прилившей к коже волне тепла вообразил, что нежится на приморском пляже и чуть ли не изнывает от жары. Лягушкообразное существо сохраняло полнейшую невозмутимость, редко помаргивая нижними веками. Из наползших на солнце тучек посыпало, крупные белые хлопья садились Кратову на непокрытую голову, таяли и щекотными каплями сбегали за шиворот.

– Везет же вам, – наконец отозвался Лерман. – Забрось вас на старушку Луну, вы бы и там нашли, с кем завязывать контакт.

– Ближе к делу, – взмолился Кратов. – Здесь прохладно. Как на старушке Луне без скафандра.

– Звезда называется Церус. Открыта весьма давно и не нами, но детально не изучалась, только зондировалась. Планеты при этом обнаружены не были. По праву первопроходцев система может быть колонизирована цивилизацией с планеты Хаффа, система Гамма Компаса, и мы сейчас запросим у них подтверждение их намерений.

– Не надо никаких запросов, – прервал его Кратов. – Сообщите нашим друзьям с Хаффы, что в связи с открытием на планете… м-м… Церус-1 разумной расы они потеряли право на колонизацию системы.

– Наверное, еще и гуманоиды?

– Нет, к сожалению. Но довольно симпатичный парень.

– Или девушка. Прислать к вам ксенологов?

– Ни в коем случае! Согласие на контакт еще не получено, а все необходимое для предварительных переговоров у меня есть.

– Ну, как угодно. Что вы намерены предпринять?

– Пока только постараться вызвать к себе симпатию хозяина здешних мест. Жаль, что он один. Впрочем, это скорее разведчик, нежели хозяин.

– Почему вы так решили?

Существо приподнялось с насиженного места – снег под ним протаял до мха, – простерло волосатую лапу куда-то вбок, распахнуло внушительную пасть и сипло, несолидно для своих размеров пискнуло. Потом проворно отбежало, переваливаясь и вскидывая ноги с широкими трехпалыми ступнями, и опять пришипилось. Кратов поглядел вбок и выругал себя за неосмотрительность.

Целая стая мохнатых лягушек удобно расположилась полукругом возле Чуда-Юда и спокойно изучала Кратова, в то время как он пялил глаза на разведчика и служил идеальной мишенью для камня, копья, дротика, фогратора – словом, для любого проявления недоброй воли.

– А они, должно быть, миролюбивы, – пробормотал Кратов.

– Да что вы все молчите?! – взорвался Лерман.

Кратов почувствовал предупреждение об угрозе, посланное биотехном, и поспешно обернулся. Ковыляя на кривых мускулистых ногах, к нему приближался огромный, ростом с человека, туземец, закутанный в грязную шкуру. В руках он легко нес длинную суковатую дубину.

– Ну вот вам, здрасьте, – сказал Кратов. – Кажется, мне предлагают дуэль.

– Кто?! – застонал Лерман.

– Судя по всему, местный сатрап. Я же вторгся в его владения, и теперь мне следует доказать этому князьку, что у меня есть основания для подобной наглости.

Князек остановился в нескольких шагах от Кратова и оперся о дубину, пристально разглядывая соперника.

– Привет, – сказал Кратов. – Я пришел один. С голыми руками.

– Я полагаю, вы не намерены с ним драться? – осведомился Лерман испытующе.

– Как раз напротив, – сказал Кратов. – Иначе он меня сочтет за труса и проходимца и не станет уважать. Кто же уважает труса? А уважение в контакте жизненно необходимо.

– Оружие-то у вас есть? – изнывал за несколько парсеков отсюда Лерман.

– Откуда? Я же летел к вам. А вот у него есть изрядная дубина и, похоже, каменный нож.

– Я бы на вашем месте немедленно вернулся на корабль…

– Ну, на вашем месте я советовал бы то же самое.

– Найдите хотя бы дубину!

– Да, добрая дубина сейчас не помешала бы. Однако за неимением оной придется вынужденно наподдавать ему чем придется.

– Константин! – возопил Лерман. – Вы же рискуете!

– Не сердитесь, коллега. Но сейчас на меня нападут, а своими переживаниями вы меня расхолаживаете.

С этими словами Кратов прервал связь и остался один на один со своим противником, излучавшим спокойствие, мощь и полную уверенность в собственном превосходстве. Но тут не выдержал Рыба-Кит: «Внимание! Чужой хочет напасть, нейтрализую чужого!» «Не сметь!» – мысленно рявкнул Кратов.

– Ну, я готов, – сказал он князьку и сильно пихнул его в плечо, твердое и холодное, как камень.

В тот же миг дубина обрушилась на то место, где он только что стоял. Кратов охнул от стремительности этой атаки, взвинтил всю свою реакцию до предела и с натугой поспел проскользнуть под удар, очутившись за спиной соперника вне зоны его видимости и рассчитывая так поставить его в тупик. Это было ошибкой, и следующий удар, направленный в акробатическом изгибе назад, едва не поразил его. Кратов просто не мог знать, что на затылке князька окажется третий глаз – такой же равнодушный и выпуклый, как и два передних.

Удары сыпались на него с немыслимой быстротой, вперед, в стороны и назад, из самых неожиданных положений. Кратову помогало то обстоятельство, что князек сражался, держа дубье обеими руками. Будь у него по сабле в каждой руке, как у лихих рубак земной древности, Кратову давно пришлось бы улепетывать. Куда бы он ни кинулся, куда бы ни нырнул, он всегда оказывался в поле зрения противника. Разъяренная мохнатая лягушка, вставшая на дыбы, теснила его к плотному ряду распаленных зрелищем болельщиков, приподнявшихся со своих мест, возбужденно колотивших по мерзлому мху передними лапами и хищно свистевших собранными в дудочку уродливыми ртами. Кратов уже не страдал от холода – от него валил пар. Усталость пока не подступала, но и князек был неутомим, вот что тревожило. Поединок грозил затянуться, к тому же у Кратова не было панорамного обзора, и он не мог поручиться, что сзади на него не набросится какой-нибудь княжеский прихвостень.

Вместо того чтобы уклониться от очередного удара, Кратов сделал шаг вперед и подставил под летящую в него дубину блок из двух рук, рассчитывая, что князек от неожиданности выпустит оружие. Однако тот держался за него цепко и произошло иное: дубина влажно хрупнула и переломилась, чувствительно огрев Кратова по плечу. Князек с негодованием отшвырнул бесполезный обломок и ринулся на Кратова, вытянув перед собой растопыренные пальцы. Натолкнувшись на несильный встречный удар в лоб, он резко опрокинулся и замер, распластался на вытоптанном снегу. Теперь он напоминал пожилую, видавшую виды жабу. Круглое брюхо князька часто вздымалось и опадало. Да и Кратов тоже весь был в мыле. Растирая возможный синяк на предплечье, он опустился рядом с поверженным вожаком лягушиного племени и спросил:

– Будем разговаривать мирно?

Тот подобрал ноги и сел, крутя башкой. Видимо, он не так часто проигрывал поединки и теперь переживал новизну ощущений. Кратов неспешно огляделся. Вокруг них сомкнулось кольцо зрителей, спокойно помаргивавших и безмолвно таращившихся на пришельца. Тогда Кратов с сожалением поднялся, выпрямился и пошел прямо на окружение, отделявшее его от Чуда-Юда. Туземцы расступились. Должно быть, это были первобытно честные твари, и не стоило напряженно ждать внезапного удара в спину, но до самой кабины Кратов прилагал все силы, чтобы не обернуться и проявить малодушное недоверие.

Все это время Лерман держал паузу, но под конец не утерпел и вызвал Кратова, когда тот уже переоделся в легкий скафандр с подогревом, перекинул через плечо сумку с походным лингваром «Портатиф де люкс» и прочими полезными вещами и приготовился выпрыгнуть на хрустящую свежей изморозью поверхность планеты Церус-1.

– Рассказывайте, – потребовал Лерман.

– Я победил, – горделиво сообщил Кратов. – Теперь он обязан меня уважать и станет разговаривать на равных.

– Душевно рад за вас. Оригинальная манера установления преконтактных связей: пробудить в партнере пиетет непринужденной вздрючкой. Когда вы отбываете к нам?

Кратов тяжело вздохнул. Его мучило раскаяние.

– Виктор, – сказал он виновато. – Не сердитесь на меня. Вы тоже ксенолог и должны меня понять. Разве часто удается вот так наткнуться на гуманоидную разумную расу?

– Я так и знал, – почти весело заявил Лерман. – В кои-то веки посчастливилось залучить вас в гости. И тут, разумеется, просто обязаны были подвернуться эти злополучные гуманоиды, которые и на гуманоидов, наверное, не похожи!

– Похожи, – пробормотал Кратов. – Особенно издали.

– Что с вами поделать? Резвитесь. Не забывайте иногда выходить на связь. Да, и заведите себе дубину. Крепкую, чтобы не ломалась.

– А у него сломалась, – вдруг сказал Кратов.

– То есть как сломалась? – опешил Лерман. – Во время боя?!

– Именно.

– Отчего? Надеюсь, не от соприкосновения с вашей головой?

– Вы переоцениваете мои личные качества, Виктор. Сырая была, трухлявая.

Лерман напряженно засопел.

– А ведь это знак, – сказал он раздумчиво. – Некоторым образом символ. Что за смысл ему было драться трухлявой дубиной?

– Действительно, – подтвердил Кратов. – И я так подумал секунду назад. Такой штуковиной не убьешь. В лучшем случае, контузишь. Она просто переломится о голову противника.

– Тогда все кристально ясно.

– Да, он не хотел меня убивать. И это тоже знак. Я нужен ему живым.

– Как специалист по контактам, – не утерпел Лерман.

Кратов задумался, барабаня пальцами по теплому боку Чуда-Юда. Он уже был совершенно убежден, что никуда не улетит с Церуса-1. В нем лавиной нарастал наполовину профессиональный, наполовину чисто человеческий интерес: отчего князек не хотел уничтожить не похожего на все когда-либо им виденное, отвратительного внешне, дурно пахнущего чужака? Это малохарактерно для примитивных рас, агрессивных и нетерпимых ко всему инородному. Это наводит на размышления.

– Константин, – позвал Лерман. – Куда вы исчезли?

Кратов встрепенулся:

– Я здесь. Думаю.

– Полезное времяпрепровождение. Я хочу напомнить вам: если вы нуждаетесь в помощи…

– Спасибо, коллега. Пока я не жду осложнений.

– Понятно, – с досадой сказал Лерман. Похоже, он и сам был не прочь с головой окунуться в труднодоступную на его посту полевую работу ксенолога. – Удачи вам.

«Зачем все это мне? – корил себя Кратов. – В самом деле: на стационаре меня ждут более серьезные проблемы, нежели внеплановое наведение мостов с расой разумных лягушек. Здесь прекрасно могли бы управиться и обычные специалисты по контактам. Получается, что в самый разгар работ я нежданно бросил все и удалился в самовольный отпуск. Хорош, однако, отпуск, если синяки остаются».

Рассуждая подобным образом, он приближался к запорошенным слабой поземкой, поджидавшим его в напряженной тишине разумным обитателям планеты Церус-1.

3. Приглашение в гости

– Вы что – серьезно? – спросил Кратов с раздражением, на миг позабыв, что его не понимают.

Князек вытянул синие губы в трубочку и недовольно свистнул. Он не видел веских причин для задержки и не привык сталкиваться с неподчинением. Его скользкая лапа легла на плечо Кратову, и тот ощутил мягкое, но настойчивое подталкивание.

– Ну-ну, не так скоро, – пробормотал Кратов, опустился на корточки и заглянул в нору, куда его приглашали.

Из беспросветно черного отверстия диаметром не больше метра тянуло теплым запахом болота. Дно лаза было покрыто слоем вязкой бурой жидкости, напоминавшей торфяную взвесь. В кромешной мгле чудились отдаленные тяжкие вздохи и неясное посвистывание.

– Я не хочу туда, – отчаянно жестикулируя, заявил Кратов. – Там темно, – он закрыл глаза ладонью. – Там грязно, – он с содроганием окунул палец в мерзкую слякоть и провел по чистому снежку у своих ног.

Князек зашипел, ссыпался на четвереньки и проворно убежал в нору, непонятным образом вписавшись в ее размеры. Спустя мгновение он выскочил оттуда и отряхнулся, быстро подпрыгивая на месте.

– Я понимаю, что у тебя грязеотталкивающая шерсть, – сказал Кратов. – Но у меня-то нет! И я привык к свежему воздуху.

Трехпалая рука хлебосольного хозяина потянулась к торчавшему из-за меховой юбки каменному ножу.

– Только не надо эффектов на публику, – поморщился Кратов и поймал князька за запястье. – Ты же не забыл, что я сильнее.

Тот равнодушно моргнул и попробовал высвободиться, но Кратов подержал его ровно столько, чтобы он осознал тщетность своих попыток, и только тогда отпустил. Князек разразился шипением и резкими взвизгами, энергично убеждая Кратова в настоятельной необходимости следовать за ним в нору.

– Вероятно, ты хочешь удивить меня роскошью своих чертогов, – хмыкнул Кратов. – Конечно, это слишком большая честь для меня.

Он опустил забрало шлема и перекрыл вентиляцию. Перемена внешности не произвела на князька и его вассалов ни малейшего впечатления, они продолжали сидеть в полном безразличии, изредка разевая огромные рты. Кратов сделал глубокий вдох и подтолкнул князька к лазу. Тот резво юркнул в темноту, и Кратов осторожно последовал за ним, с отвращением упираясь ладонями в осклизлые стенки и скользя в жирно хлюпающей луже. «Тяжек ты, хлеб ксенолога», – подумал он.

Через несколько метров путь пошел под уклон, и Кратов неудержимо поехал вниз. Его немного успокаивало то обстоятельство, что чуть впереди серым треугольником маячила спина князька. Раздался ленивый всплеск, и спустя мгновение Кратов с разбегу вкатился в омерзительную вязкую жидкость, сразу скрывшую его с головой. Здесь оказалось целое подземное озеро грязи, которое нимало не препятствовало разумным лягушкам в их передвижениях, одновременно делая их жилище недоступным для наружных врагов, буде таковые существовали. Кратов испытал некоторое удушье: очевидно, в этом болоте содержалось критически мало растворенного кислорода, и селективные мембраны скафандра не справлялись. Кто же предполагал, что придется лезть в трясину? Первым побуждением Кратова было повернуть к выходу, он устремился на поверхность, но голова его внезапно уперлась в каменистый свод, не позволивший вынырнуть, вдохнуть полной грудью, очистить легкие от губительной углекислоты… В мозгу заплясали веселые разноцветные кляксы, горло перехватили спазмы. Из последних сил шевеля руками, Кратов погружался в бездонную топь. «Глупец, – вяло выругал он себя. – Самонадеянный глупец…» Его заключительной мыслью перед тем, как окончательно сдаться, было: «Неужели не помогут?..»

Ему помогли.

Князек, зачуяв – либо заметив третьим глазом – неладное, вернулся и сгреб обмякшее тело Кратова под мышки, пренебрегая всякими правилами спасения утопающих. Впрочем, тот уже не имел энергии, чтобы помешать своему вызволителю. Сделав несколько мощных гребков ногами, князек вытолкнул обеспамятевшего гостя на лысый клочок суши в самом центре подземной пещеры.

4. Лягушиное княжество

Разумные лягушки гордо величали себя Земляными Людьми – так перевел их родовое название лингвар. Язык их был примитивен, скуден словами и сугубо конкретен. По типу он был близок мертвым корнеизолирующим языкам Земли, не имевшим словообразования и отражавшим отношения между словами нехитрым примыканием либо специальными лексическими единицами. Большие тонкогубые рты лягушек складывались в трубочки, издавая при этом свистящие и шипящие звуки различной высоты и длительности. Как и надеялся Кратов, прихваченной им с корабля аппаратуры оказалось вполне достаточно, чтобы составить краткий словарь языка Земляных Людей. На это понадобилось около пяти часов задушевной беседы с князьком. Тот воспринял процедуру лингвистического анализа со стоическим равнодушием, ничему не удивляясь и ни от чего не отказываясь. Он располагал неограниченными ресурсами свободного времени.

Наконец Кратов удовлетворенно вздохнул и любовно погладил свой лингвар по прохладному боку.

– Теперь мы вполне созрели, чтобы познакомиться, – сказал он. – Итак, слушай: меня зовут Кратов.

Лингвар невнятно зашелестел, засвистел и фистулой повторил: «Кратов». Князек, сидевший по шею в болоте, отчаянно замигал, и в его выпученных глазах мелькнуло невиданное прежде выражение: должно быть, он испытал крайнее изумление. Стайка его прихвостней с бульканьем погрузилась в трясину.

– Как – зовут – тебя? – раздельно спросил Кратов.

Призвав на помощь все свое достоинство, князек запищал неподобающим его богатырской стати голоском и ткнул пальцем в сторону человека.

– Большая Дубина, – с выражением провещал Лингвар. – Вариант: Самая Большая Дубина. Вариант: Дубина Дубин. Вопрос: почему говорит черный глазастый камень, вариант: глаза в черном камне? Вопрос: разве у Человека в Лысой Шкуре нет языка?

– Я вложил свой язык в уста глазчатого камня, – пояснил Кратов. – Я чужой твоему племени и не умею говорить понятно для твоих ушей.

– Поправка, – вклинился лингвар. – Земляные Люди не имеют ушей. Они слышат подглазными мембранами.

– Поправку разрешаю, – проворчал Кратов.

Князек, снедаемый любопытством, лег на живот и почти уткнулся носом в прибор, стараясь разглядеть источник света и звука внутри него. Изыскания, однако же, не препятствовали ему поддерживать беседу.

– Человек в Лысой Шкуре – не человек, – сказал он.

– Большая Дубина говорит правильно, – согласился Кратов.

– Человек в Лысой Шкуре – злой дух.

– Большая Дубина говорит неправильно.

– Человек в Лысой Шкуре – добрый дух.

Кратов призадумался. Ему не улыбалось выступать в роли материального подтверждения только зарождающихся религиозных верований в диком племени разумных лягушек. Однако он отдавал себе отчет в том, что подробное разъяснение способа, каким он прибыл на Церус-1, только укрепит вождя Большую Дубину в его заблуждениях. Что ж, время для просветительской деятельности здесь еще не наступило.

– Большая Дубина говорит правильно, – со вздохом произнес он, не удержался и добавил: – Почти.

К его неудовольствию, лингвар промолчал. Вероятно, в системе понятий Земляных Людей не существовало выражений для половинчатых истин.

– Человек в Лысой Шкуре – добрый дух моего племени, – продолжал лягушиный вождь.

Здесь можно было бы и согласиться, но тогда мог последовать каскад вопросов о происхождении доброго духа. Не исключалась возможность того, что Кратову пришлось бы назвать точное имя и титул умершего – или погибшего – предка, которым он был при жизни. А вдобавок и причину смерти. Некоторые цивилизации были щепетильны в подобных вопросах и могли сурово наказать духа-самозванца. Поэтому Кратов, скрепя сердце, ответил:

– Я добрый дух всех племен.

По-видимому, это был не самый удачный ответ, потому что на панели прибора впервые замигал индикатор интонационного дискомфорта, указывавший на неудовольствие, раздражение либо неприкрытую враждебность в голосе собеседника.

– Вопрос: Человек в Лысой Шкуре – добрый дух и Каменных Людей, вариант: Людей из Камня, и Водяных Людей, вариант: Подводных Людей, и Тех, Кто живет в Деревьях, вариант: Тех, Кто Прячется в Стволах, – лингвар поднатужился и выдал на пределе своей фантазии: – Вариант: Дриад… А также…

– Я пришел к твоему племени, – резко оборвал сетования Большой Дубины насторожившийся Кратов.

Индикатор продолжал тлеть, хотя и не так ярко.

– Вопрос: Человек в Лысой Шкуре пришел помочь Земляным Людям?

– Да, помочь, сильно помочь, – выпалил Кратов, стараясь вернуть утраченное благорасположение князька, и с удовлетворением отметил, что тот успокоился.

– Земляным Людям нужна помощь доброго духа, – пояснил Большая Дубина. – У них давно не было своего доброго духа.

– Большая Дубина не хотел убивать меня, – намекнул Кратов. – Он хотел пленить меня живым.

– Человек в Лысой Шкуре говорит правильно. Земляным Людям не нужен мертвый добрый дух.

Судя по словам и поведению, лягушки не питали исключительного религиозного трепета перед потусторонними силами. Да и потусторонними ли? Очевидно, они вкладывали в понятие «дух» несколько иной смысл, нежели далекие предки людей. Злой дух мог напакостить Земляным Людям, и тогда его, возможно, следовало прогнать в тычки или убить. Добрый же дух, напротив, был полезен, и надлежало заполучить его в союзники любыми доступными средствами, в том числе и при посредстве удара трухлявой дубинкой по голове. Быть может, обитатели Церуса-1 вообще не считали, что дух – это некое сверхъестественное существо? Кто же в таком случае, по их мнению, Кратов? Уродливая лягушка в «лысой шкуре», способная на мелкие услуги? Военный консультант? Судя по всему, Большая Дубина испытывал нужду в специалистах по ведению боевых операций, коли с такой неприкрытой враждебностью отзывался о каких-то там Каменных Людях и Дриадах.

Но Кратов твердо решил попытать счастья под изначально принятой личиной доброго духа всех племен.

– У Земляных Людей есть враги? – спросил он.

– У Земляных Людей много врагов, – подтвердил вождь Большая Дубина. – Земляных Людей много, очень много. У Земляных Людей дом в каждой сопке, в каждом болоте. Но врагов много, очень много, очень и очень много. Вариант: видимо-невидимо.

– Большая Дубина – вождь всех Земляных Людей? – осведомился Кратов.

– Большая Дубина – вождь только здесь, – признался князек. – Другие болота – другие вожди.

Кратов расценил слова Большой Дубины как указание на то, что термин «Земляные Люди» подразумевает достаточно многочисленную группу племен, переживающую тяжелые времена в затяжной войне против более организованного и сильного врага, посягнувшего на их владения. Обычный межплеменной конфликт, довольно просто регулируемый на уровне переговоров через посредников. А посредниками здесь вполне могли бы выступить и земные ксенологи…

– Я должен подумать, – сказал Кратов.

– Пусть Человек в Лысой Шкуре думает, – великодушно согласился Большая Дубина. – Но не долго.

Он сполз на брюхе обратно в теплую грязь так, что на поверхности остались одни лишь глаза, да и те понемногу смежились в дремоте. Кратов выждал, когда князек уснет окончательно, отключил лингвар и вызвал Лермана.

– Что новенького? – бодро спросил тот.

– Ничего, что было бы неведомо земной ксенологии, – сказал Кратов. – Это разумные амфибии, внешне напоминающие лягушек. Они располагают прекрасно развитым теменным глазом. Живут в подземных болотах, куда пробиваются термальные воды. Их много, и они воюют, причем неудачно. Я думаю, пора высылать ксенологическую миссию.

– Наконец-то, – с удовлетворением произнес Лерман. – Миссия уже готова. Дайте ориентиры для высадки.

– Пусть ищут пеленг моего биотехна. Там неподалеку расположена гряда сопок, у подножия которых есть лазы к местам обитания амфибий. Впрочем, я рассчитываю лично встретить миссию в сопровождении здешней родоплеменной знати.

– Как зовут вождя?

– Большая Дубина.

– Я не спрашиваю вас об уровне его интеллекта, – мягко сказал Лерман.

– Это его имя.

– О! – воскликнул Лерман и захохотал.

Кратов с неудовольствием прислушался к его веселью, не понимая, чем оно вызвано. Потом до него дошло, и он вымученно улыбнулся.