Текст книги "Поиск-87: Приключения. Фантастика"

Автор книги: Михаил Шаламов

Соавторы: Владимир Соколовский,Евгений Филенко,Евгений Тамарченко,Нина Никитина,Александр Ефремов,Вячеслав Запольских,Вячеслав Букур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Через черный ход Сергей вышел во двор, протиснулся мимо мусорных баков, пересек захламленный общежитский двор и пошагал домой.

Дважды он заходил в магазины, оглядывая улицу через витрину. Кажется, слежки не было.

* * *

На верхней лестничной площадке стоял человек. Сергей еще только поднимался, а уже услышал, как кто-то переминается там и сопит. А когда Сергей подошел к своей квартире, человек сопеть перестал, затаился. Сергей зажал на всякий случай в кулаке связку ключей.

– Эй, Серега! – голос знакомый, но неестественно гнусавый. – Подожди!

Андрей ссыпался по лестнице, обрадованно замахал руками:

– Я тебя чуть не с утра жду.

– Тебя Светка послала? – Сергей не обрадовался этой встрече, слишком много всего было за один день: редакция, Марина из книжного, стадион с мерзким стрельбищем, свидание со Светкой, уговоры Тани. Слежка. А еще он и не обедал толком. И говорить уже не хочется. Наговорился.

– Нет. Я ее с позавчера не видел. Мне с тобой посоветоваться надо.

– У меня дома кто-нибудь есть?

– Мать. Она недавно пришла. Я видел.

– Ладно, заходи. Посоветуйся.

В комнате было светлее, чем на лестнице, и Сергей понял, почему Андрей начал гнусавить.

– Кто тебя так?

Андрей потер переносицу:

– Поскользнулся, упал. Закрытый перелом. Потерял сознание.

– Очнулся – гипс? – продолжил Сергей.

– Точно. – Он все никак не мог начать.

– А все-таки, это твои друзья-«легионеры» тебя так?

Андрей кивнул. А потом добавил резко:

– Суки они поганые, а не друзья.

Сколько помнил Сергей, раньше Андрюша в выражениях сдерживался.

– Ты, пожалуйста, своим друзьям характеристики шепотом давай. У нас дома принято не все слова употреблять.

– Извини. Я нечаянно. – И вновь замолчал.

– Давай так. В прошлый раз ты мне рассказал про то, как у вас в «легионе» хорошо. Теперь расскажи все остальное.

– Завязал я с ними. – Андрей достал из-за ремня пачку сигарет. – А курить у вас тоже не принято?

– Ладно уж, травись на здоровье, – Сергей открыл окно.

– Слушай, Серега, мне где-то отсидеться надо. Или уехать куда. Помоги, а?

– Ты вначале расскажи, что случилось. Если ты в уголовщину влип – сдам в милицию. Честно предупреждаю.

– Да нет, никуда я не влип. Как раз наоборот… Честно говоря, мне в «легионе» давно уже нравиться перестало. Не совсем, но не так все стало, как вначале. Мы ведь когда собрались, это как клуб было. Про все можно поговорить. Или когда отметить что. Устав свой, ритуалы. Потом каратэ изучать стали, потом мантру. Потом разговаривать и некогда стало. И консул вдруг стал – гуру.

– Это Дима, что ли?

– А ты откуда знаешь?

– Да вот так, знаю. Если Дима – гуру, то Павлюк, видимо, сэнсей?

– Тебе кто-то про нас рассказывал?

– Да кто про вас может рассказать. Тоже мне, знаменитости. Просто я вас как-то на улице встретил.

– В общем, то киртана, то тренировка. Да и мантра эта в самом деле х… извиняюсь, муть хорошая. Вот. Устав придумали, субординацию. Раньше просто было: консул и вице-консул. А потом появились капралы, лейтенанты…

– Славик – капрал?

– Лейтенант.

– А чего не бросил сразу?

– Думал, что дальше по-другому будет. И привык. И слово мы дали. Бросали некоторые. Потом прощения просили. С синяками.

– Зато деньги гребли.

– А, разве это деньги! Я вначале-то думал, у нас и вправду все поровну на всех будет. А тут ребят поспрошал – кому сколько отломилось, так выходит, Димуля с нас имел раз в десять больше.

– Это ведь было уже: консул превратился в императора. И каждый народ имеет такого правителя, какого заслуживает. Так ты обиделся?

– Нет, не то… То есть обидно, конечно, – пашем-то мы, а течет все к нему. На тренировки к нам стали приходить огрызки.

– Кто?

– Да приятели Павлюка. Мы их так про себя звали. Дубы – ничего не знают, поговорить могут только о том, сколько высосали да кому больше морду набили. Но здоровые. Придут, покачают здоровье немного и сидят у стены на корточках, разговаривают. Быдло подзаборное. А потом… Главное, порядки мне перестали нравиться, – конец фразы Андрей пробубнил, глядя в пол.

Сергей догадался, почему.

– Перестали нравиться порядки, и в чем-то ты их нарушил, так?

Андрей пускал дым, не затягиваясь, и ладонью подталкивал голубоватое облачко к открытой раме. Он очень хотел быть похожим на взрослого, он даже был похож на взрослого, но именно  п о х о ж. Принять за взрослого его было нельзя. Только он-то этого не знал. Он еще изображал сомнения – стоит ли рассказывать все, а Сергей уже уверен был, что расскажет. Не захочет мальчик Юша самостоятельно принимать решения. Или не сможет. Если это не одно и то же. И для того, чтобы выбор сделал Сергей, он расскажет все.

– Мы тут собрались раз. А кон… Димуля говорит, что ему нужна помощь. Кто-то там ему долг не отдает. Вернее, не сам долг, а проценты с него. Он, если кому здорово денег надо, всегда выручит. Но, естественно, и сам с этого имеет. Честно говоря, мы так уже ходили дань собирать. Встретишь в тихом месте должника, напомнишь – и все. Хватает. Вот. А этот, вчерашний, послал нас всех в одно место. Нет, говорит, денег и не будет. И Дима ваш… Тра-та-та. Славик и тюкнул его. Не очень сильно, вот так, – он показал короткий хук в солнечное сплетение. – Парень загнулся. А тут из дома его жена… или кто она там ему, выкатилась. Он в частном доме живет. Это все в ограде было, не видел никто. Она выскочила и Славку за волосы. А Витек ей сзади нунчаками. По голове. Она и прилегла. А тут все и начали их топтать. И ее, и парня этого. Выпили они… мы… когда собрались.

– А ты что делал?

– Я не бил, честное слово – не бил, – пряча за дымом глаза, Андрей вновь начал бормотать невнятно. – А что я мог сделать? Их семеро было. Даже восемь.

– И Дима с вами был?

– Нет. Он на такие дела не ходит, его же в лицо знают.

– А Павлюк?

– Нет, ему тоже… нельзя.

– Не хочется за решетку возвращаться?

– Ну, да. В общем-то. Ведь если что, ему сразу много дадут.

– Ладно, что дальше-то было?

– Мы обратно поехали.

– А тот парень? И его жена?

– Не знаю. Там они остались. Лежать.

– И ты решил смыться?

– А что мне еще делать? Они договорились сегодня вечером еще к одному за долгом идти.

Вначале, давно, этот мальчишка был для Сергея только Светкиным братом, и уже через это получал часть тех симпатий, которые вызывала сестра. А потом он и сам по себе стал симпатичен: потому, может, что и слушать умел, и если говорил, то по делу, и умел не быть лишним. А сейчас совсем чужой человек сидел перед Сергеем и рассказывал монотонно такое далекое, из совсем другой, не нашей жизни. И у Сергея было лишь одно желание: скорее узнать от него все, что может пригодиться, в ы ч и с л и т ь  до конца шайку, называющую себя «легион», и расстаться с ним, не видеть лица, изображающего одно: «Я человек маленький, все плохое без меня делалось».

– Это было вчера. А сегодня ты ведь был еще с ними.

– Ну да. Мы когда собрались, Дима сказал, что мы недельки на две из города уедем. Переждем, если те шухер подняли. Он пообещал палатки достать. Мы у Бориски заночевали. Он сказал: на дневной электричке поедем. С утра мы сходили… в одно место. А потом Дима и говорит: еще с одного должок стрясти надо. Чтобы было на что ехать. Он адрес назвал, а я помню – мы у этого парня бывали. Значит, он давно уже не отдает. А если снова, как там, получится? Я и крутанулся. Домой пошел, а на лавочке у подъезда Славик сидит. Ну, я слинял – и к тебе.

– Синяк-то тебе кто поставил, если честно?

– Это когда я сказал, что с ними не пойду. Но я все равно слинял.

– Все?

– Все.

– А ножи с лезвием на пружине для кого делали?

– Ножи… Так ведь это давно было. Это нас Юра попросил. Он и чертеж набросал, как устроить, и заготовки для лезвий. Мы их в УПК и сделали.

– И все Павлюку отдали?

– Не то чтобы все. Но почти.

– И кому они попали потом, ты не знаешь?

– Понятия не имею. Честное слово. К «огрызкам», наверное.

– А знак-то на рукояти кто додумался поставить?

– Я… А ничего получилось, правда? Я и штамп сам вырезал.

– Красиво получилось, молодец. А на самострелах ваших тоже «аз» стоит? – Сергей высыпал на стол самодельные пули. Получилось эффектно, но немного по-киношному.

Андрей смутился.

– Так ты и в тире был… И видел…

– Видел.

– Я их не ловил никогда! И когда мы стреляли, я всегда промахивался. Специально.

– Конечно. Ты ведь аккуратно платишь взносы в общество охраны природы, наверное? Ты мне лучше про самопалы ваши расскажи. Тоже в УПК делали?

– Не полностью. Только ложа. А стволы, механизм Павлюк принес. Ему где-то в другом месте делали.

– Патрон какой? Тоже самодельный?

– Да. Только я не знаю, кто их готовит. Они бумажные, на охотничьи похожи, только калибр маленький. И пороху в них по-разному насыпано. Иногда так долбанет, что с ног валит. А иногда пуля от доски отскакивает. И осечки бывают.

– Это у вас ружья? Пистолеты?

– Они короткие. Но с прикладом.

– Как обрезы?

– Нет, в этом весь смак. У того, кто их придумывал, до фига мозгов. Ствол-то у них длинный. Он вдоль всего приклада идет. И пуля поэтому летит устойчиво. Только целиться неудобно.

– Они хоть однозарядные?

– Есть пара магазинных, только они ненадежные. Иногда патрон разламывают.

– Ладно, – встал Сергей. – Пошли.

– Куда?

– У тебя сейчас одно спасение – первым в милицию прийти. Пока твоим друзьям не пришла в голову идея с этим арсеналом взять сберкассу.

– А ты думаешь, меня сейчас не посадят?

– Андрюша, я ведь не юрист. Я кибернетик. Только я думаю, что сейчас тебя не посадят. Хотя, на мой взгляд, и есть за что.

– А если уехать? Думаешь, найдут?

– Не прикидывайся идиотом. Куда ты уедешь? – сорвался Сергей. – На что жить будешь?

Андрей согласно закивал головой:

– Да я и сам так думал. Прямо сейчас пойдем?

– Ma, я ушел, – Сергей лишь всунул голову на секунду на кухню и тут же закрыл за собой дверь, чтобы избежать лишних вопросов.

* * *

Андрей вышел из подъезда первым. Он как-то повеселел даже, когда Сергей повел его в милицию. Похоже, он был доволен, что кончилась неопределенность.

Андрей вышел из подъезда и тут же метнулся назад.

– Они.

– Пошли наверх, – Сергею очередная рукопашная не улыбалась. – Дома есть телефон. Совсем не обязательно куда-то идти самим.

Но отступить они не успели. В подъезд ввалился Слава, и те двое, что шли за Сергеем, и еще двое незнакомых.

– О, – заулыбался Слава. Он был сегодня за главного. – Какая встреча. Наш заблудший друг! И с ним столичный гость!

И остальные улыбались довольно. Похожие друг на друга не столько даже одеждой и прическами, хоть и то и другое смахивало на униформу, а выражением лиц: самодовольно-снисходительным.

– И куда это вы вдвоем направляетесь?

Можно было попробовать выкрутиться, и Андрей начал уже: «Да мы, ребята…», но выкручиваться перед этой шушерой было так унизительно.

– Мы идем в милицию, – Сергей почувствовал, что голос его спокойнее, чем он сам. – И советуем вам пойти вместе с нами.

Слава скривился еще сильнее, да гигикнул, глядя на него, «лоцман № 2». Остальные молчали.

– Мужики, вы ведь вляпались. И не стоит на себя еще скрести.

– Да ты уж за нас не беспокойся, – Слава сделал шаг вперед, и правую руку он держал под плащом, совсем не нужным теплым сегодняшним вечером. – Придется нам еще один грех на душу взять.

И остальные потянулись за ним, оттесняя Сергея с Андрюшей под лестницу.

Андрей не стал ждать, когда те нападут. Сзади была стена, и раскрутить нунчаки было нельзя. Он ударил наотмашь, как цепом, деревяшка стукнула по плечу «лоцмана № 1», и что-то хрустнуло, как пересохшая ветка, и «лоцман» завизжал тонко, прихватив ключицу левой рукой, и заматерился. Атака остановилась. И тут раскрылась дверь ближайшей квартиры, и старушечий голос пообещал:

– Ах, шантрапа, опять удумали собраться! Ну, я вызываю милицию!

Дверь закрылась, но телефон у старушки стоял, видимо, в прихожей, слышно было, как пощелкивает диск.

– Все, мальчики, уматывайте, – Сергей подумал, что на этот раз, похоже, обошлось без драки. – Скоро увидимся.

И «мальчики» послушно подались к двери. Подбитый «лоцман» висел на напарнике и еле волочился, хотя по ногам-то его никто не бил.

– Стоять! – шепотом скомандовал Слава. Он вынул из-под плаща руку и то, что в ней было зажато. Приклад он упер в бедро и переводил дуло то на Сергея, то на Андрюшу. – У нас есть вагон времени, чтобы посчитаться.

– Дурак ты, парень, – Сергей видел, что Слава струсил и дружки его готовы бежать. Обошлось без драки, не будет и стрельбы. Да и как-то нелепо было допустить, что вдруг в него будут стрелять. Этого не могло быть. Ведь когда стреляют, могут и убить. – Ты даже два раза дурак. За то, что ты с этой техникой ходишь, уже статья полагается. А сейчас еще целиться вздумал. Это еще одна статья.

– А когда я вас здесь перестреляю, будет третья статья, верно?

Но стонущий «лоцман» с перебитой ключицей уже бочком протиснулся на улицу, и остальные отошли в тамбур и звали:

– Брось ты их, пора обрываться!

Слава сплюнул и тоже прошел в дверь. Сергею стало смешно. Этот позер думал его напугать. Он подтолкнул весело Андрея, который уронил на пол нунчаки и никак не мог их поднять, потому что пальцы не хотели сжиматься.

– Понял, с какими смазляками ты рассчитывал делать…

– Сам ты… – мрак подъезда распался на секунду, и Сергея бросило на стенку, он ушибся затылком, больно, и поднял было к голове руку, но тут другая боль полыхнула внутри, скрючила его, показалось, что живот вдруг раскрылся, и нельзя отвести от него руки, а то внутренности начнут выпадывать, и рубашка стала мокрой и теплой. Стало темно, потом посветлело. Захлопали двери, а боль все жгла, жгла.

– Ты лежи, ты не шевелись! – приговаривал Андрей, суетливо подкладывая ему пиджак под голову. – Я «скорую» уже вызвал. А их поймают, ты не бойся!

– Да я и не боюсь, – попробовал ответить Сергей. Но голоса не было.

Фантастика

Евгений Филенко
ЭПИЦЕНТР
Повесть

Часть первая
ПАРАДИЗ

1. Свободный полет

Пузатенький большеголовый человечек на самосветящемся табло предупредительно топырил трехпалые ладошки, призывая остановиться. По залу гулял зябкий ветерок, и человечку, надо думать, нежарко было на своем месте. Кратов подмигнул бедолаге, как старому знакомому. Такие же человечки сопровождали его на пути от Земли до Сфазиса, указывая на помещения, где будет удобно разместиться и провести время нормальному гуманоиду. Иногда они явно и беззастенчиво вводили в заблуждение: мало приятного было проторчать битый час в наглухо задраенном скафандре, не видя ни зги за курящимся желтым дымом, как это приключилось на борту попутного галатрампа от Сириуса до какой-то заурядной желтой звезденки, не имевшей даже имени – только замысловатый цифровой индекс. Но тут Кратов мог винить лишь самого себя: не захотел подождать сутки до отлета рейсового трансгала «Сириус-Сфазис», решил на перекладных… Что ж, в Галактике наверняка существовали гуманоиды, которым по вкусу пришлась бы удушливая, кажется даже ядовитая, атмосфера в пассажирском салоне галатрампа. Да и Кратов, в конечном-то итоге, не прогадал. Так или иначе, он уже прибыл на Сфазис, хотя свободно мог бы еще валяться на диване в отеле «У собаки Баскервилей» либо блуждать среди нацеленных в черное небо игл стылого газа, в обоих случаях околевая от скуки.

Кроме Кратова и человечка-пиктограммы, в просторном зале космопорта никого не было. Очевидно, Кратов оказался единственным гуманоидом, прилетевшим сюда за день. От этой мысли ему сделалось неуютно, и он, чтобы успокоиться и заодно совладать с легким ознобом от волнения, тщательно – на все застежки – запаковал свой анорак и поглубже надвинул капюшон. Испытывая дурацкое желание сложить ладони рупором и крикнуть: «Люди! Ау-у!», он двинулся через центр зала к огромной извилистой щели в стене, по всей видимости, символизировавшей окно. Именно оттуда исходил мощный поток холодного воздуха. В окне трепыхался лоскуток светящегося зеленоватого неба.

Откуда-то снизу перед самым лицом Кратова всплыла белая фигура, обрамленная призрачным сиянием. Кратов шарахнулся. Фантом впорхнул в окно и, приговаривая: «Кажется, я не заставил себя ждать», материализовался в очень высокого человека неопределенных лет, совершенно лысого, с крупным хищным носом и пронзительно голубыми глазами. Пришелец был облачен в шарообразный гермошлем и некое подобие тоги древнеримского сенатора.

– Рад видеть вас в добром здравии, – сказал он. – Меня зовут Жан Батист Рошар, я второй секретарь земного представительства на Сфазисе. Мне препоручено встретить вас и снабдить некоторой предварительной информацией.

– Весьма кстати, – серьезно произнес Кратов, быстро приходя в себя.

– К моему глубокому сожалению, – продолжал Рошар, – через несколько минут прибывает еще одно… гм… лицо, которое мне также предписано окружить всевозможной заботой, ибо оно гораздо более беспомощно в местных условиях, нежели мы, люди. Речь идет об одном ученом из системы Конская Голова.

– Плазмоид? – с живым интересом осведомился Кратов.

– Именно! А плазмоиды, как известно, испытывают неудобства в любых условиях, если наличествует хотя бы малый намек на гравитацию. Поэтому я ограничусь в отношении вас, коллега Кратов, лишь общими указаниями, далее полагаясь на вашу подготовку и жизненный опыт, каковые представляются мне преизрядными.

– Я весь внимание, сударь, – не удержался Кратов.

– Вам предстоит совершить полет на юго-юго-восток в течение крайне непродолжительного времени. Затем на вашем личном браслете вспыхнет сигнал вызова, указывающий на настоятельную необходимость снизиться. Там вашему взору предстанет уголок райской зелени, занимаемый нашим представительством. В своих кругах мы называем его Парадиз… Вы будете лишены возможности ошибиться, ибо упомянутый уголок со всех сторон окружен пустынными участками различной окраски – их населяют посланцы разумных рас, не питающих пристрастия к хлорофиллу.

– Чрезвычайно вам признателен, – промолвил Кратов. – Однако же позволено мне будет узнать: каким способом уготовано мне проследовать к месту моего назначения?

– О, это просто, – с готовностью сказал Рошар. – Вот так.

И он взлетел.

– Сфазианская служба транспорта, – пояснил он, порхая под самым потолком. – Скорость, высоту и направление укажете сами. В принципе вы можете лететь быстрее звука…

– Вот уж ни к чему, – пробормотал Кратов. – Как вы это делаете?

– Создается впечатление, что вы никогда не слышали о гравитационных тоннелях.

– Слышал, разумеется. В теории.

– Теперь вам представится возможность ознакомиться с ними на практике. Ну, в самом деле, не тратить же время на передвижение! Достаточно в той или иной форме высказать пожелание лететь – и вы летите. Старожилы обращаются к службе транспорта мысленно, а вам по первости будет извинительно вслух. Однако… – он прислушался, – мне следует покинуть вас, коллега. Подходите к окну и отважно прыгайте вниз. Только не забудьте указать направление: юго-юго-восток, не то вас унесет к Стеле Братства. Километровая плита, имитация под гранит, барельефы, письмена, потрясающее зрелище, но вам туда не надо. И постарайтесь избегнуть излишних снижений. На вас могут обидеться за нарушение экстерриториальности. Последнее – шутка. Где ваш багаж?

– Видите ли, там целый контейнер всяких вещей, а я пока не сориентировался и не знаю, куда обратиться…

– Можете не беспокоиться. Это я беру на себя.

– Благодарю вас, – Кратов церемонно поклонился.

Он не был бы удивлен, если бы Рошар сделал реверанс. Но все обошлось. Второй секретарь деловито кивнул, окутался ореолом и бестелесной тенью заскользил к выходу.

Кратов выглянул в щель. Он тут же испытал постыдное головокружение.

Космопорт парил над поверхностью Сфазиса на сумасшедшей высоте. Далеко внизу стлались редкие кисейные облака, в просветах между ними кружили почти неразличимые серебристые фигурки.

– Костей не собрать… – проворчал Кратов.

– Исключено, – немедленно ответили ему из пустоты. Голос был не человеческий, вероятнее всего – синтезированный. Примерно так мог бы разговаривать славный деревянный Буратино. – Вашему здоровью на Сфазисе никогда и ничего не угрожает. О вас помнят. О вас заботятся.

– Кто это? – спросил Кратов в замешательстве.

– Сфазианская служба персональной безопасности, – с достоинством ответил «Буратино».

– Где вы?

– Мы – всегда рядом.

– Рядом… – вздохнул Кратов. – Выходит, вы всегда все обо всех знаете?

– Получается, – согласился «Буратино». – Но это не является нарушением свободы личности. Служба персональной безопасности функционирует независимо от разумных существ естественного происхождения и не передает никакой информации за пределы своей компетенции. Обращайте на нас не больше внимания, чем на мебель или одежду.

– Постараюсь, – сказал Кратов без особой уверенности и еще раз выглянул в окно.

К сердцу подступил холодок.

«Да что я, будто красна девица! – рассердился он. – Подумаешь, Рошар не доставил меня под ручку до самого дома! В конце концов, он занимается своим делом и справедливо полагает, что с Земли не пришлют сопливого юнца, за которым нужен присмотр».

– Ну что, похож я на сопливого юнца? – пробормотал Кратов, оттягивая неизбежный миг прыжка в бездну.

– Вы хотели бы получить ответ? – откликнулся услужливый голосок.

– Ни за что! – жалобно вскричал Кратов.

– Ну, тогда смелее вперед, – с некоторым, как почудилось Кратову, злорадством сказал «Буратино».

«Не трусь, звездоход, – подумал Кратов. – На тебя Галактика смотрит!»

Он присел на край окна и перекинул ноги наружу, пятками ощущая громадную высоту. Анорак наполнился упругим ветром, капюшон парусом забился над плечами. «Мамочка моя, – подумал Кратов. – Только бы этот хваленый гравитационный туннель не забарахлил!..» Ему стало весело от подобной мысли: сфазианская техника не могла барахлить. Напряженно улыбаясь, он заставил себя расцепить пальцы, судорожно впившиеся в подоконник или как это здесь называлось, и тихонько, будто в ледяную воду, соскользнул в бездну…

Вместо того чтобы камнем ухнуть вниз, он прочно, устойчиво завис в нескольких метрах от колоссального витка раковины космопорта, лениво разворачивавшегося в струях неживого зеленого света. Светилось само небо – у Сфазиса, искусственной планеты-гиганта, не было солнца. Окно неторопливо уплывало от Кратова куда-то вверх, пока он сражался с паническим желанием за что-нибудь схватиться. «Должно быть, я крайне глупо смотрюсь со стороны. Но, в самом-то деле, в нас, людях, еще крепко сидит рефлекторное убеждение, что летать можно лишь на чем-либо, внутри чего-либо. Или, на худой конец, за что-либо уцепившись». Кратов осторожно поднес руку к лицу – она была объята уже знакомым призрачным ореолом.

– Вперед, – попросил он шепотом. – Юго-юго-восток!

Космопорт лихо прянул прочь, хотя никакого движения не ощущалось, даже парусившийся поначалу анорак опал.

– Летим, звездоход! – обрадовался Кратов и уже твердым голосом скомандовал: – Быстрее! Еще быстрее!

2. Уголок райской зелени

Кратов летел над Сфазисом ниже облаков, напоминая себе не то осеннего паучка-путешественника, не то сорванный порывом ветра листик. Ему хотелось бы удивиться как положено, однако для этого необходимо было остановиться, сосредоточиться, попытаться осмыслить первые впечатления, а останавливаться он пока совсем не желал. Временами он пробовал махать руками наподобие крыльев, чтобы как-то управлять движением, но это помогало весьма слабо. «Дьявольщина, мне же надо направо», – в растерянности подумал он, и его незамедлительно развернуло направо. «Хорошо бы пониже», – возжелал он, ободренный успехом, и тут же покатился под уклон воздушной горки.

Чувствуя, что начинает окончательно осваиваться в своем необычном положении, Кратов отважился принять непринужденную сидячую позу, и ему это удалось, хотя и кувыркнуло предварительно через голову несколько раз. Под ногами неторопливо, торжественно распахивалась панорама Сфазиса, разлинованная на правильные разноцветные участки, разительно напоминающая гигантскую шахматную доску. Кратов напрягал зрение, стараясь хотя бы что-то разглядеть, и порой ему везло. Он видел прямоугольные коробки из белого камня, схожего с ноздреватой пемзой, совершенно безжизненные, словно бы заброшенные обитателями. А у подножия голубых туповерхих термитников просматривалось активное копошение. Некоторые квадратики шахматной доски были наглухо укутаны клубами дыма, спокойно вихрившимися в очерченных для них пределах.

Сигнал вызова сработал внезапно, потому что Кратов увлеченно загляделся на строение, до чрезвычайности похожее на руины рыцарского замка, и не заметил, как под ним возник прямоугольник чистой зелени с умилительно аккуратными домиками, крытыми черепицей. Заложив крутой вираж – так, что в ушах запело, – Кратов пошел на снижение. На миг ему померещилось, будто он врезался в упругую перепонку, которая тут же расступилась перед ним и так же быстро сомкнулась позади. После ряда неуклюжих маневров на малой высоте ему удалось-таки совершить благополучную посадку посреди зеленой лужайки. Земля больно ударила по пяткам, и Кратов замахал руками, чтобы удержать равновесие.

К лужайке со всех сторон подступали низкие деревья с тяжкими кронами и кривыми стволами в глянцево-лиловой коре. За ними маячил двухэтажный коттедж, этакий пряничный домик с леденцовыми окошками. После некоторого размышления Кратов двинулся туда, стараясь не помять зеленый ковер под ногами. Но хрусткая жесткая трава, очевидно, была привычна к неделикатному обращению и моментально распрямлялась.

На крыльцо пряничного домика вышла высокая и очень красивая женщина в легком белом сарафане, с корзинкой в руке. Заслонив глаза от света ладошкой, она попыталась получше рассмотреть Кратова. Ее золотистые волосы немыслимой длины и роскоши ниспадали через загорелое плечо едва ли не до колен.

– Здравствуйте, – сказала она низким голосом, отдавшимся у Кратова где-то под сердцем. – Вы будете у нас работать? Меня зовут Рута. Добро пожаловать в Парадиз.

– Константин, – представился Кратов, чувствуя себя в громоздком анораке весьма неуютно. – Можно Костя…

– А я знаю, – произнесла Рута, легко сбежала по ступенькам и ушла за домик.

Пожав плечами, Кратов поднялся на крыльцо, толкнул дверь и очутился в маленькой прихожей, где пахло сушеными травами и, кажется, грибами. Висевшее на стене маленькое пыльное зеркало безжалостно отразило его вытянутую физиономию.

– Кто там? – послышался недовольный скрипучий голос. – Что ты забыла, Руточка?

– Это не Руточка, – с нарастающим раздражением сказал Кратов и вошел в комнату.

Первое, что бросилось ему в глаза, было огромное кресло, обитое черной кожей, в медных бляхах, с невероятно высокой, загнутой назад спинкой. В кресле, запрокинув изможденное морщинистое лицо и страдальчески вздыбив седые кустистые брови, восседал пожилой человек. Это был Григорий Матвеевич Энграф, руководитель представительства Союза планет Солнца при Галактическом Братстве. По правую руку от Энграфа располагался низенький столик, заваленный листами плотной бумаги, исчерканными вдоль и поперек. Такие же листы были обильно рассеяны по полу. Слева находился обширный, во всю стену, мемоселектор, бешено мигавший индикаторами поиска. В дальнем углу маленький тумбообразный когитр присосался перифералами к мемоселектору и тоже трудился вовсю. А рядышком – у Кратова даже слюнки потекли – мирно пребывал прекрасно выполненный, компактный и высокопродуктивный лингвар экстра-класса. Стационарного типа, зато избирательность на любом уровне! Там, где до сих пор доводилось работать Кратову, применялись, как правило, лингвистические анализаторы типа «Портатиф де люкс», избирательность которых оставляла желать много лучшего. В контактах с разумными расами, обладавшими звуковой связной речью, они еще годились, но едва только доходило до абстрактных образов, лингвары начинали пробуксовывать… По экрану лингвара метались нервные искры, время от времени он прерывал свое раздумье и принимался вещать глубоким многозначительным голосом что-нибудь вроде: «Летать… вылетать… пролетать…» После чего по лицу Энграфа проскальзывала гримаса сдержанного отвращения, и смущенный лингвар немедля умолкал.

В комнате не было никакой иной мебели. Кратов успел приметить, что еще два кресла попросту были выкинуты на веранду, где и торчали кверху витыми ножками.

– Молодой человек, – нежно сказал Энграф, открывая выпуклые, черные до невероятной глубины глаза. – Отойдите, вы заслонили мне видеал своим торсом.

Кратов оторвался от сладостных мечтаний насчет того, как удачно вписался бы лингвар экстра-класса в интерьер космического корабля ксенологической миссии. Обернувшись, он обнаружил за собой большой экран, по которому медленно ползли, повторяясь через равные промежутки, светящиеся знаки, поразительно смахивавшие на кабалистические письмена.

– Возьмите себе с веранды сиделку и угнездитесь где-нибудь, – приказал Энграф. Кратов бегом бросился исполнять. – Слушаю вас.

– Меня зовут Константин Кратов. Собственно, мне было предложено прибыть сюда работать.

– Изумительно. Вы ксенолог третьего класса?

– Собственно…

– Я и сам удивлен до чрезвычайности. Обычно к нам направляют специалистов высшей квалификации. Ну, руководство имеет на этот счет свои соображения, а отзывы о вас недурные. Методика транзактивного взаимодействия при спонтанных преконтактных связях – ваших рук дело?

– Собственно, не только моих…

– Тогда сидите молча.

Потрясенный Кратов едва сдержался, чтобы еще раз не пролепетать: «Собственно…», и съежился в кресле, бросая взгляды то на экран, то на свирепого старца. «Чем ему не угодила методика?» – думал он в растерянности. Энграф сидел, вперив недвижный взор в пустоту и беззвучно шевеля губами. Затем, словно взорвавшись, начинал лихорадочно писать, не глядя на бумагу. Период активности сменялся затуханием – худые длинные пальцы медленно сгребали густо зачерченный лист в горсть и вялым движением препровождали на пол.

– Разброс параметров велик, – не удержался Кратов. – Вероятно, вследствие избытка металепсисов. Типичный тропеический язык.

– Цыц! – рявкнул Энграф. – За что купил, за то и продаю!

– Где?

– Что – где? – опешил Энграф.

– Где купили? – хладнокровно спросил уже пришедший в себя Кратов.

На миг ему показалось, что Энграф сейчас ударит его. Как нельзя кстати вмешавшийся лингвар забормотал: «Неделимый… неделя… раздельник…»

– Бездельник, – брезгливо произнес Григорий Матвеевич и лихо щелкнул пальцами.

Лингвар осекся на полуслове.

– Как вы догадались, коллега, – будто ни в чем не бывало, заговорил Энграф, – это изложение в ксенолингвистических метафразах некоего послания. Послание поступило на детекторы корабля ксенологической миссии землян, исследовавшей планету Винде-Миатрикс Третью. Немедленно после этого корабль был атакован и обращен в бегство. Точнее, мы отозвали миссию до выяснения обстоятельств. Я вожусь с этой ахинеей уже целую вечность. Согласитесь, что не столь часто ксенологические миссии подвергаются нападению за здорово живешь. Вероятно, ключ к разгадке содержится в послании, но покуда он недоступен нашему пониманию.