Текст книги "Поиск-87: Приключения. Фантастика"

Автор книги: Михаил Шаламов

Соавторы: Владимир Соколовский,Евгений Филенко,Евгений Тамарченко,Нина Никитина,Александр Ефремов,Вячеслав Запольских,Вячеслав Букур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Григорий Матвеевич глубоко вздохнул, чтобы подавить потаенно подкравшееся желание чихнуть – церусианский насморк исподволь напоминал о себе, несмотря на все принятые милой женщиной Руточкой Венуолите медицинские меры. «Ксенологу чихать не полагается, – промелькнула неподобающая торжественной минуте мысль. – Вот так чихнешь – а кто-нибудь из собеседников расценит это как тягчайшее оскорбление достоинства представляемой им здесь цивилизации». Как ни странно, именно эта резвая мыслишка непонятным образом помогла ему мгновенно успокоиться.

– Я прошу разрешения открыть Совет ксенологов Галактического Братства, – сказал он отчетливо и для проформы пробежал глазами по рядам вспыхнувших голубых огней одобрения.

– Возражений нет, – зазвучал скучный голос когитра-секретаря. – На Совете представлено восемьдесят два члена Галактического Братства, проявивших заинтересованность в обсуждении предложенной проблемы. За ходом обсуждения наблюдают представители Совета гилургов, Совета астрархов и Совета тектонов.

Энграф не удержался и внимательно посмотрел на видеалы тектонов. Да, они были слепы, как обычно, но над каждым из них горел индикатор активности.

– Группа ксенологов Союза планет Солнца вынесла на обсуждение Совета ксенологов следующую проблему, – продолжал когитр. – Очаг наведенной разумности на планете Церус-1 звездной системы Церус и возможность уничтожения предположительно искусственного генератора наведенной разумности, условно именуемого «рациоген», обнаруженного в этом очаге, для восстановления естественного хода эволюционного процесса на планете. Формулировка проблемы возражений не вызывает.

– Прежде чем мы приступим к обсуждению, – сказал Григорий Матвеевич, – я хотел бы задать Совету прямой вопрос в надежде получить на него такой же прямой ответ. Не проводилось ли членами Галактического Братства экспериментов с рациогеном, другими средствами стимуляции мыслительной деятельности, либо близких к этой проблематике работ, способных вызвать в качестве непосредственного либо побочного следствия возникновение очага наведенной разумности на планете Церус-1?

– Комментарий Совета тектонов, – сообщил секретарь. – Галактическое Братство никогда не проводило никаких работ в звездной системе Церус.

– Очевидно первооткрывателями системы Церус являемся мы, – заговорил представитель Звездной Ассоциации Хаффа, внешне напоминающий крупного розового богомола с ярко-голубыми глазами-глобусами на стебельках. – Именно наш зонд-автомат проследовал мимо главной звезды и передал на Хаффу тот объем информации, который считается достаточным для получения права на колонизацию системы. Но планет он не обнаружил, и поэтому мы не проявили интереса к углубленному изучению Церуса. Было это четыреста хаффианских кругов, или сто тридцать три и три в периоде земных года, тому назад. Разумеется, никаких работ ни на Церусе-1, ни в его окрестностях мы не вели. Более того, рациоген входит в перечень научных тем, запрещенных к разработке в пределах Звездной Ассоциации Хаффа… В свете последних событий мы с изрядным облегчением отказываемся от каких бы то ни было прав на систему Церус…

– Из прозвучавшего мы можем сделать вывод о том, что Галактическое Братство не имеет никакого касательства к церусианскому рациогену, – подытожил Григорий Матвеевич, и по амфитеатру прокатилась волна голубых вспышек. – Я прошу разрешения вкратце изложить Совету суть проблемы, хотя все его участники и были заранее ознакомлены с материалами по Церусу-1. Восемь земных дней назад корабль-биотехн Константина Кратова, сотрудника представительства Союза планет Солнца при Галактическом Братстве, попал в мощный нуль-поток и вынужден был совершить кратковременную остановку для восполнения энергоресурсов на любой близлежащей планете «голубого ряда», то есть планете, обладающей массой в пределах от восьми десятых до полутора земных, азотно-кислородной атмосферой с соотношением основных компонентов три к одному, перепадом абсолютных температур от двухсот до трехсот градусов. Такой планетой оказался Церус-1. Корабль Кратова опустился на единственном материке, в силу заложенных в него программ-инстинктов избрав местом посадки при отсутствии других координат точный геометрический центр участка суши. Я обращаю на это обстоятельство особое внимание, ибо тем самым Кратов невольно повторил маршрут неизвестных нам создателей рациогена, также наметивших для своего эксперимента центральную область материка. Покинув корабль, Кратов практически тотчас же вступил в неожиданный для него контакт с разумной расой двоякодышащих семигуманоидов, называвших себя Земляными Людьми. Мы же именуем их условно первой разумной расой Церуса-1. От них Кратов узнал о наличии нескольких других рас, с которыми они находятся в тесных экологических отношениях. Ему довелось видеть останки некоего существа рептилоидного типа, при поверхностном осмотре которых он сделал вывод о предположительной разумности этого биологического вида, иначе – второй разумной расы. Отправившись на ее поиски, он подвергся гипнотической атаке со стороны одного из обитателей местных водоемов, что также убедило его в наличии у них сложного высокоорганизованного мыслительного аппарата. Отнести к какому-либо типу эту загадочную третью расу нам пока не удалось. В лесу Кратов и сопровождавшие его охотники из Земляных Людей были атакованы существами, которые располагали примитивным, но хорошо обработанным оружием. Они были идентифицированы Кратовым как четвертая разумная раса. В схватке спутники Кратова погибли. Пытаясь найти обратную дорогу, он лишился средств связи и поддержки контактов в результате встречи с активной металлоразрушающей плазмой. Ему удалось обнаружить место скопления этой плазмы, а также впервые испытать на себе воздействие гипотетического церусианского рациогена, одним из элементов защиты которого и являлась эта плазма, а другим – энергоразрядное поле, едва не убившее Кратова. Он был обречен на гибель, если бы не счастливый контакт с пятой разумной расой – крупными млекопитающими, которых лично Кратов склонен считать единственной эволюционно обусловленной, естественно разумной расой на Церусе-1. Я окончил изложение фактов.

Григорий Матвеевич позволил себе наконец расслабиться, нащупал свободное кресло позади и сел.

– Каким образом удалось установить границы очага наведенной разумности?

– Мы попытались войти в контакт со всеми поселениями первой расы на материке. Ни один из контактов за пределами очага удовлетворительных результатов не дал. Поведение Земляных Людей на побережье резко отличается от того, что продемонстрировали нам партнеры Кратова по контакту. К сожалению, не в лучшую сторону. Не подтвердилась и разумность за границами эпицентра «рациогенеза» второй расы.

– А в границах?

– Контакты пока не установлены, ибо целесообразность их находится в прямой зависимости от решения, какое будет принято Советом.

– Значит ли это, что вы будете настаивать на уничтожении рациогена?

– Нет, не значит. Лично я не выработал еще точки зрения на данную проблему. Мой коллега Кратов, напротив, целиком убежден в необходимости скорейшего прекращения вмешательства извне в эволюцию разума на Церусе-1.

– Действительно ли мы имеем дело с рациогеном? Нет ли здесь другого естественного фактора? Нам известны случаи мутагенного изменения мыслительного аппарата у неразумных в природном состоянии живых субстанций. В пределе все мы – продукт определенных мутаций.

– У меня также не возникало и мысли о рациогене до беседы с Кратовым. Он изложил мне бытующую среди племен пятой разумной расы историю о внезапных переменах в их образе жизни. Случилось это якобы сорок земных лет тому назад. Вблизи от геометрического центра материка расположены сопки с необитаемыми пещерами. С той самой поры в пещерах концентрируется плазма, вход в них защищен полем, а подступы усеяны останками представителей всех рас, населяющих эпицентр. Согласно поверью, они стремятся туда за мудростью. Сам же Кратов у входа в пещеру испытал огромное обострение мыслительных процессов, нечто вроде известного нам эффекта «многовекторного мышления». И тогда же он и сумел извлечь из тайников своего мозга неведомо как осевшее там понятие «рациогена»!

– Откуда оно могло попасть в мозг Кратову?

– Концепция рациогена обсуждалась на Земле. Примерно все те же сорок лет назад, еще до рождения Кратова. Впоследствии этот термин вышел из употребления, потому что изыскания в данной области у нас были запрещены. Либо Кратов случайно получил доступ к закрытым источникам информации, либо столь же случайно услышал о рациогене от участников дискуссии тех лет. Есть множество естественных объяснений этому факту.

– Вы не допускаете возможности пробуждения у Кратова генетической памяти?

– Вполне допускаю, хотя его родители, насколько нам известно, не участвовали в той дискуссии. Кратов же не просто употребил термин «рациоген». Он имеет достаточно полное представление о концепции рациогена в целом. Уместно было бы предположить существование некоего «пароля», то есть информационного пакета, передаваемого рациогеном о своем происхождении в мозг разумного существа, попавшего в зону его прямого воздействия. Этот «пароль» не мог быть верно интерпретирован представителями церусианских рас, которые покуда не накопили достаточного фонда научных проблем, но у Кратова немедля пробудил соответствующие ассоциации и получил смысловую окраску от сработавшей генетической памяти… Впрочем, я хотел бы ограничить свои гипотезы на этот счет естественными причинами, вроде уже упомянутой мной утечки информации, поскольку просто не знаю реальных последствий действия рациогена на мыслительный аппарат человека.

– Комментарий Совета тектонов, – вмешался секретарь. – Тектоны предлагают вести обсуждение правомерности нашего вмешательства в сложившуюся на Церусе-1 ситуацию, исходя из допущения, что там действительно существует рациоген. По сведениям Совета тектонов, предположения ксенологов Союза планет Солнца более чем обоснованны.

– Если там не окажется рациогена, – промолвил Григорий Матвеевич, – то все мы вздохнем с облегчением и уж наверняка будем знать, как поступить в дальнейшем.

– Еще один вопрос вне обсуждения. Где сейчас находится Константин Кратов? Его участие в Совете было бы весьма полезно.

– Кратов по-прежнему на Церусе-1. Он перенес тяжелую травму и не совсем здоров. От участия в дискуссии он отказался, мотивируя это плохим самочувствием и полной, непоколебимой убежденностью в своей правоте.

7. Двойник

Кратов дождался, когда дыхание его молчаливого соседа выровнялось, и осторожно погасил плафон в изголовье. Затем медленно опустил ноги на пол. Так же неслышно выпрямился – подлая искра снова стрельнула вдоль позвоночника, но все же ноги держали, и держали надежно. Он подхватил заранее аккуратно сложенную куртку и двинулся к двери. Главное – чтобы этот здоровенный угрюмый парень с непонятно знакомым лицом ничего не услышал. Ну, впечатления тертого звездохода он, надо отметить, не производит, и все-таки…

– Куда вы?

Кратов замер на полшаге.

– Мне нужно, – сказал он спокойно.

– Все, что вам может понадобиться, находится вон за той шторкой, – промолвил сосед и бесшумно, как ночной хищник, поднялся со своей койки. Кажется, первое впечатление было обманчивым. – А самое необходимое для вас – это хороший сон. Очень прошу вас вернуться и лечь.

– Я здоров, – произнес Кратов и направился к выходу, уже не таясь. – В конце концов, я имею полное право на свободу передвижения.

Сосед одним легким броском опередил его и наложил руку на дверную ручку.

– Вам необходим отдых, – сказал он, постаравшись придать своему бесцветному голосу всевозможную убедительность. – Я не могу вас выпустить, так как это угрожает вашему здоровью.

– Приказ Энграфа? – спросил Кратов зловеще, чувствуя, как все его самообладание бесследно улетучивается. – Или, может быть, самого Лермана? Вы что, стеречь меня приставлены? Я что, под арестом?!

– Отнюдь нет… – начал было сосед, но закончить не успел.

Кратов нанес ему очень быстрый удар в солнечное сплетение, одновременно отступая, чтобы успеть подхватить падающее тело. Ему показалось, что кулак врезался в чугунную плиту, а затем его руку мягко, но цепко перехватили, дернули куда-то вбок. Без малейшего усилия противник скрутил Кратова и, оторвав от пола, словно тряпичную куклу понес на койку.

– Простите меня, коллеге, – сказал он. – Я вынужден таким образом противодействовать вашему натиску.

Бережно уложив Кратова, он слегка вдавил его в матрац и отпустил, а сам присел рядом.

– Куда вы рветесь, в вашем-то состоянии? Мне действительно было предписано любым допустимым способом пресечь все ваши попытки покинуть это помещение. Вы только что перенесли паралич нижних конечностей, были на грани психического срыва. А случись что с вами? Снова искать, рискуя десятками человеческих жизней? Сумасбродство.

– Так они знали, что я захочу добраться до рациогена, – сказал Кратов и засмеялся. – Мое поведение становится предвосхитимым, а это обидно.

– Рациоген? – переспросил сосед. – Что это такое?

– Я где-то видел твое лицо, – сказал Кратов, приподнявшись на локте. – Мы встречались?

– Разумеется. В зеркале. Я ваш двойник.

– Двойник? Зачем?

– Вообще-то я человек-2. Меня попросили принять вашу внешность для достижения скорейшего успеха в переговорах с вождем Большой Дубиной.

– Ну и как? – удивился Кратов. – Помогло?

– Вполне.

– Никогда не знал, что я так сутулюсь и подволакиваю ноги при ходьбе. Как тебя зовут, отражение?

– Я же говорил вам при первой встрече. Сидящий Бык, в память о…

– Помню. Один из тех, кто подчистую вырезал кавалерию генерала Кастера. Оскальпированы были все, кроме самого генерала, – очень уж отважно он сражался. Надеюсь, мне тоже удастся сохранить свой скальп?

– Простите, что?

– А какое у тебя уменьшительно-ласкательное имя?

– Простите, не понял вопроса.

– Ну, друзья-то тебя как называют?

– Среди коллег меня принято называть полным именем, – сдержанно произнес Сидящий Бык.

– Очень уж громоздко. Впрочем, в детстве я тоже играл в индейского вождя, но звали меня Шаровая Молния. Как же так – живешь среди людей, а обзавелся только коллегами?

– Теперь понимаю, – удовлетворенно покивал Сидящий Бык. – Вы пытаетесь вывести меня из равновесия. Все эти ваши намеки на якобы имеющую место нашу отчужденность, вся эта нарочитая демонстрация якобы плохо скрываемой ксенофобии… Напрасно, коллега. Во-первых, не мы отстранены от вас, а вы всячески брыкаетесь, не желая видеть в нас своих сородичей, кровных братьев, пусть даже двоюродных. А во-вторых, пробудить во мне отрицательные эмоции крайне трудно, я хорошо адаптирован к окружающей человеческой среде. К среде, которая нас пока не принимает, исподтишка почитая не то за роботов-оборотней, не то за биотехнов, и тем самым вынуждает нас вырабатывать в качестве защитной реакции собственную, отличную от человеческой, замкнутую систему взаимоотношений. Ну, и в-третьих, я знаю, что лично ваша ко мне антипатия – всего лишь игра. Вы известный ксенолог, а ни одна профессиональная группа людей не обладает такой высокой толерантностью, как ксенологи. Нигде люди-2 не испытывают такого понимания и участия, как в ксенологических миссиях. Болит рука-то? – спросил он с неожиданной заботой.

– Ерунда, – проворчал Кратов и помотал в воздухе отбитой кистью. – В училище Звездной навигации и разведки у нас был спецкурс по катэда. Это традиционное японское искусство переносить боль. Ты прав, двойник. Я хочу разозлить тебя, вынудить тебя утратить бдительность хотя бы на мгновение, чтобы ускользнуть из твоих нежных железных лап. Мне позарез нужно на планету!

– Что-нибудь важное?

– Я должен убедиться, что там, в пещерах, действительно упрятан рациоген. И если он существует…

– Рациоген? Вы во второй раз произносите это слово. Оно как-то связано с гипотезой о наведенной разумности церусиан?

– Непосредственно. Тебе ничего не говорит имя Тун Лу?

– Это творец некоторых теорий и принципов, что лежат в основе технологии создания людей-2. Он умер десять лет назад. А при чем здесь Тун Лу?

– Так, ни при чем… Мне кажется, что я обнаружил тот искусственный фактор, который привел к возникновению наведенной разумности. И я хочу его уничтожить.

– Уничтожить?! Но ведь в данный момент вопрос о дальнейшей деятельности на Церусе-1 решается в Совете ксенологов Галактического Братства!

– Они будут решать очень долго. И я не знаю, что именно они там решат. Ксенологи, как правило, люди осторожные, это только во мне сильны еще звездоход-сорвиголова и отчаюга-плоддер. Скорее всего, они убедят друг друга оставить все как есть, дабы не порождать необратимых последствий. А ведь то, с чем мы здесь столкнулись, – не разум! Он достался всем этим первым, вторым и прочим расам незаслуженно, он свалился на них непосильным гнетом! Они не готовы быть разумными, потому что перескочили по чужой воле сразу через несколько пролетов эволюционной лестницы! На что разум Земляным Людям? Чтобы все время думать о мясе, мечтать о мясе, изобретать новые способы добычи мяса. На что он лешим? Чтобы скрадывать и безжалостно уничтожать сородичей Бубба из племени Длинных Зубов, которые на порядок уступают им в быстроте реакции, а потому беззащитны перед их тщательно навостренными ножами! Вот сейчас, может быть, в ту самую минуту, когда Энграф убеждает Совет ксенологов отнестись к положению на Церусе-1 со всей трепетной осторожностью, а ты зажал меня в свои клещи, эти самые лешие вспарывают животы самкам и детенышам пятой разумной расы. А ведь они, эта пятая раса, шли верной дорогой, они уже стихи начали сочинять!

– Как вы можете брать на себя право судить, какой путь к цивилизации верен? – спокойно спросил Сидящий Бык. – А вдруг эти ваши Длинные Зубы – тупиковая ветвь? Вдруг они, миновав стадию стихосложения, изобретут нечто такое, что взорвет всю нашу Галактику, сотрет ее в астральную пыль? В то время как горячо нелюбимые ваши лешие, уничтожив всех претендентов на экологическую нишу, впоследствии обогатят пангалактическую культуру шедеврами живописи и литературы.

– Да, Бубб, сочиняющий стихи, мне более близок, нежели Большая Дубина, помышляющий только о большой жратве! Но дело не в этом. Не я пустил вразнос эволюционную машину на Церусе-1. Кто-то другой, до меня. Но я хочу хотя бы попытаться вернуть ее на круги своя, пусть даже у меня не получится! Я хочу, чтобы они заслужили право на разум – все эти неправедно разумные расы, добыли его в честной борьбе с природой! Вспомни историю человечества – разве была она прямой и легкой? Сколько вариантов разума было отброшено, прежде чем появился Человек разумный? Все эти муравьи, осьминоги, дельфины, наконец – гигантопитеки и неандертальцы! И если то, что носится импульсами под их черепными коробками, – подлинный разум, то, поверь, его ничем не погасить. Рациоген способен лишь исказить справедливую расстановку сил, что он и делает уже сорок лет. Вот я и хочу уничтожить его, пока не поздно, пока это эпицентр наведенной разумности, а не эпицентр бойни!

– Вы устали, коллега Кратов, – промолвил Сидящий Бык. – Вы горячо говорили и, должно быть, потратили на это много сил.

– Все только и твердят мне: устал, устал… – в сердцах сказал Кратов. – При чем тут моя усталость, когда на Церусе-1 каждую секунду творится беда? Да если нужно будет, я ползком доберусь до этого чертова рациогена.

– Мне понятны ваши чувства. Но вы берете на себя чрезмерную ответственность. Вам ли вершить судьбу цивилизации на этой несчастной планете?

– Я знаю, какая ноша мне по плечу. А судьбу вершить – не моя задача. Я просто хочу помешать тем, кто присвоил себе право ломать эту самую судьбу!

– Но вы бросаете вызов Галактическому Братству, пренебрегая мнением Совета ксенологов. Ведь вы, помнится, уже провели шесть лет в добровольном изгнании.

– Если меня обвинят, я снова уйду в плоддеры. Не разучился еще работать руками и рисковать головой. Но, по крайней мере, буду знать, что сделал все как нужно. Я не бог. Я не равнодушен.

Он помолчал.

– Послушай, Сидящий Бык, – вдруг сказал он. – Прости меня.

– Простить? – медленно переспросил тот и, неловко шевельнув локтем, ненароком смахнул со столика в изголовье брелок в виде деревянного дракончика – единственное, что уцелело от старого видеобраслета Кратова после встречи с металлоядной плазмой. – Простить… За что мне вас прощать?

Он нагнулся, чтобы поднять брелок, и в этот момент Кратов ударил его сомкнутыми в замок кулаками по затылку, вложив в этот удар весь свой вес и все свое отчаяние. Сидящий Бык молча ткнулся лицом в пол. Кратов соскочил с койки, перевернул его на спину. «Ты что, плоддер, с ума сошел?! – подумал он в панике. – Только убийства тебе недоставало». Но человек-2 дышал свободно и ровно, как если бы внезапно погрузился в глубокий сон. Глаза его были прикрыты. Кратов переступил через него, подобрал куртку и скользнул за дверь.

Как только он вышел, Сидящий Бык открыл глаза и встал. Подбросил на ладони брелок и зачем-то сунул в карман. Привел себя в порядок, пригладил волосы. Стянул со своей койки плед, скомкал и уложил на место Кратова, накрыв сверху другим пледом и придав этой композиции некоторый объем. Затем ушел к себе в угол и лег.

Через какое-то время на его запястье тихонько пикнул браслет.

– Это Лерман. Как там наш больной?

– Все хорошо, кажется, уснул. Хотите поговорить с ним?

– Нет, не стоит его тревожить. Пусть отдыхает. Он очень устал на этой планете.

– Вид у него и в самом деле утомленный, – согласился Сидящий Бык и усмехнулся непонятной своей усмешкой.

8. На пороге

Кратов торопливо шел по коридору корабля, на ходу натягивая куртку. «Где бы раздобыть скафандр? – думал он. – Ну, фогратор у меня есть, хотя не помешало бы что-нибудь помощнее. На худой случай обойдусь и этим…» Он достиг уже конца коридора, когда дверь кают-компании сдвинулась, и появился крупный, свирепого вида, человек в костюме с нашивками раддер-командора. Завидев Кратова, он мигом утратил свою суровость и расплылся в радушной улыбке.

– А, пропавший без вести! – сказал он. – Здравствуй, Кратов! Как дела, Кратов? Как здоровье? Ноги ходят? Или еще не ходят? Вроде бы ходят, а?

Кратов молчал, трудно соображая, как ему поступить.

– Меня зовут Шебранд, – продолжал тот. – Не помнишь? Я тебя на себе тащил, да еще этот дедушка, Энграф. Разве тебе вспомнить. Ты же себя тогда не помнил, где уж тебе меня запомнить! Постой, – вдруг насторожился он. – Ты же вроде бы лежать должен?

«Если поднимет тревогу…»

– Или ты не Кратов? – засомневался Шебранд. – Может быть, ты – Сидящий Бык? Или ты не Сидящий Бык?

– Разумеется, я Сидящий Бык, – убрав из голоса все оттенки, раздельно проговорил Кратов. – Неужели нас можно спутать?

– Еще как можно, – сконфузился Шебранд. – Ты извини меня, очень уж вы похожи. Я-то думал, ты – Кратов. Ну, а коли ты Сидящий Бык, тогда извини.

Кратов холодно кивнул и целеустремленно пошагал в направлении тамбура. Ему казалось, что Шебранд продолжает глядеть ему вслед, и он прилагал неимоверные усилия, чтобы не обернуться. Если он – Сидящий Бык, то с какой стати ему оборачиваться? Но за спиной лязгнула другая дверь – должно быть, Шебранд позабыл о нем и ушел по своим делам.

«Повезло. Повезет ли дальше? И вообще – надо бы поворачиваться попроворнее. Допустим, Шебранд между прочим обронит в разговоре: встретил, мол, Сидящего Быка, а принял за Кратова, похожи – спасу нет. И тут Лерман подскочит на месте как ужаленный: что значит – встретил, когда они оба спят в одной каюте?!»

До самого тамбура ему никто не попадался. Но проникнуть в гермозону со скафандрами он не смог – не знал кода. «Вернуться, разыскать Шебранда? Мол, извини, дружище, я ваш код подзабыл, память у нас, людей-2, нетвердая… – Кратов с досадой стукнул кулаком по замку. – Или шут с ним, со скафандром? Как там, снаружи, улеглась эта лютая пурга? Отступать мне, собственно, уже некуда».

– Закрыть переходник, – скомандовал он автоматам. – Открыть люк.

– Наденьте скафандр, – забубнил динамик. – Наденьте скафандр. Наденьте…

– Выполнять! – рявкнул Кратов.

Диафрагма люка бесшумно разошлась, и холодный воздух Церуса-1 весело, напористо ворвался в тамбур, нырнул Кратову за шиворот, походя прихватил мигом занывшие ноги. «Ничего, звездоход! Где наша не пропадала? Перебежками – да прорвемся».

– Чудушко! – позвал Кратов. – Ко мне, Китенок!

Темная туша биотехна, перекрыв на миг унылый предзакатный свет, обрушилась в сугробы.

– Летим отсюда, – сказал Чудо-Юдо-Рыба-Кит. – Здесь плохо. По ночам мороз. А я уже отдохнул. Мы же куда-то летели с тобой.

– Разворчался, – с нежностью произнес Кратов. – Холодно ему! Абсолютный нуль ему нипочем, а на Церусе он замерз. Не хнычь, скоро улетим. Далеко-далеко. Только вот одно дельце сработаем.

– Садись, – позвал Чудо-Юдо. – Поскорее. А то простудишься.

Кратов нырнул прямо из тамбура в придвинувшуюся почти встык родную, уютную кабину. Первым делом он извлек на свет фогратор, проверил батареи.

– Набери высоту, – приказал он. – И малым ходом – вдоль леса.

«Когда я доберусь до цели, мозг у меня снова, как тогда, расколется на тысячи враждующих кланов. Сообразить, что надо будет предпринять дальше, я уже не смогу. А я должен пройти внутрь, сквозь эти дьяволовы молнии, увидеть рациоген и шарахнуть по нему из фогратора. Не уничтожить – так хотя бы привести в полную негодность. Чтобы никто никогда не смог его восстановить. И действовать я должен автоматически, рефлекторно, потому что моему сознанию в эти минуты будет, к сожалению, не до тела. Вошел – увидел – выстрелил. Как Юлий Цезарь какой. Вошел – увидел – выстрелил. Вошел – увидел – выстрелил. Если, конечно, смогу увидеть. Глаза-то, они тоже работают через мозг, а мозг у меня будет в отказе. И это очень досадно, потому что мне просто необходимо увидеть рациоген. Увидеть – и запомнить на всю жизнь, на что похожа эта дрянь. И я буду бороться с ним в его последнюю минуту, чтобы отвоевать хотя бы участочек мозга для себя, для своих глаз, для своей памяти. Ну, а не совладаю… Значит, цепочка команд упрощается: вошел – выстрелил, вошел – выстрелил. Еще и войти надо, под нескончаемым огненным ливнем. Ну, что загадывать наперед? На месте разберемся. Вошел – выстрелил. Вошел – выстрелил. И – не худо бы – увидел. Вот они, заклятые пещеры! Белеют костищем неудачливых искателей чужой мудрости. Не за тем вы ходили, братцы, и не той дорожкой. К мудрости у каждого свой путь – если только она ему впрямь так нужна, что жить без нее никак…».

– Вниз, Рыбуля!

«Ага, заволновалась, закипела, тварина. Почуяла лакомый укус, фонтаны завзбрасывала? Ну нет, нынче я с тобой поквитаюсь. За себя, за этих бедолаг!»

– Кит, атакуем плазму!

Биотехн встрепенулся. Ни разу еще он не слышал от хозяина такого приказа, от неожиданности едва не попросил повторить. Но сработали программированные инстинкты подчинения – и короткие импульсы искаженного гравитационного поля вдавили белесое бурунящееся месиво в камень, вмяли его, расплескали и разметали в клочья. «Может, и по пещерам – так же? До чего просто – срыть их до основания, перемолоть в щебенку! Кстати, откуда я взял, что рациоген будет торчать на виду, словно волшебная лампа, дожидающаяся своего Аладдина? Его вполне могли замаскировать либо снабдить дополнительной защитой от шустрячков вроде меня. Пусть. Я должен войти в пещеру и увидеть его своими глазами – если, конечно, мне вообще что-то увидится в этот миг…»

– Кит, хочешь еще энергии?

– Не хочу, я уже отдохнул.

– Сейчас у тебя появится возможность подзаправиться впрок. Как только я покину тебя, по мне ударит энергоразрядное поле. Ты должен не допустить его до меня, заглотать его с лапочками, чтобы ни один разряд не перепал мне. Иначе я погибну!

– Так бы и сказал. А то – энергия. Мне свою-то деть некуда!

«Вошел – выстрелил. Вошел – выстрелил. И – независимо от этого – увидел!»

Кратов спрыгнул на обнажившееся каменное подножие сопки, изъеденное лежавшим здесь недавно плазменным одеялом, обратившееся в трухлявую губку. Раструб фогратора чутко покачивался на уровне груди, палец лежал на клавише пуска. «Кто бы знал, что мне еще сгодится на что-то умение стрелять не раздумывая? После Псаммы я так надеялся, что с годами оно выветрится из меня, как ненужная дурь, потому что всегда, в любой ситуации, все-таки нужно думать до выстрела, а не после. У меня и теперь еще есть время подумать – до того как я кинусь в эту огненную свистопляску, не зная даже, что там, под пологом молний-охранительниц. Может быть, я заблуждаюсь? Не уподоблюсь ли я злому гению Тун Лу? Ведь лишить мыслящее существо разума – все равно что убить его. Право отнимать разум издревле принадлежало богам. А я не бог. Я человек. Грехов у меня хватает. И даже Бубб в конце концов признал меня обычным существом, из плоти и крови, тем более что плоть моя в ту пору была куда как немощна. Я хочу помочь тебе, Бубб, ты-то наверняка поймешь меня и оправдаешь. Но я не враг и всем остальным. Просто вы, ребята, получили нежданный подарок, разум для вас – что костыли. Нет, походили на костылях – и довольно, дальше топайте своими ногами».

9. Совет продолжается

То, что происходило на Совете ксенологов, уже слабо напоминало неторопливую, чопорную игру в вопросы-ответы, с которой началось обсуждение. Реплики, процеженные через едва поспевающие за ними лингвары, чтобы привести их к доступному для понимания собеседников виду, сыпались со всех сторон, и когитр-секретарь чудом ухитрялся ввинчиваться со своими комментариями в микроскопические паузы, вызванные необходимостью общей синхронизации восприятия дискуссии всеми ее участниками. Ведь каждый из них не только говорил на своем языке, но и жил в собственном времени. Всеобщее одобрение в виде лавины голубых огней вспыхивало все реже, гораздо охотнее мнения дробились. К исходу третьего часа Григорий Матвеевич почувствовал, что у него отнимается шея, ибо он по долгу инициатора обсуждения старался видеть каждого выступающего и крутил головой как угорелый.

– Я знаю не только нашу мифологию, – медленно, с расстановкой излагал гуманоид из системы Альгора-8, и Энграфу отчего-то чудились презрительные нотки в лишенном обертонов синтезированном голосе. – Я знаю мифологию землян и многих других рас. Как вышло, что практически повсеместно существует миф о божественной каре? Боги, желая наказать, отнимают разум. Кто мы – боги, чтобы своей властью отнимать разум у разумных, даже если он оказался для них непосильной ношей? И за что мы хотим наказать несчастных обитателей Церуса-1?