Текст книги "Дикарь (ЛП)"

Автор книги: Миа Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

«Но зачем?»

Глава десятая

Джек

Снег мягко хрустел под лапами, когда Щенок подбежал и положил палку к ногам Джека. Он опустился на колени, взял палку, а затем погладил волка по густой, нагретой зимним солнцем шерсти.

– Хороший мальчик, но сегодня нет времени на игры, – Джек, прищурившись, внимательно посмотрел на серое небо. – Нужно готовиться к зиме.

У Джека защемило в груди при мысли о том, что скоро придут холода и вместе с ними голод и лишения.

Джек не ожидал увидеть снег сегодня. С тех пор, как исчезли вертолеты, он пытался отслеживать месяцы, запомнить их порядок и сколько дней было в каждом, но не знал, правильно ли ведет подсчет.

«Либо я ошибся, либо в этом году снег выпал рано».

Джек все-таки дошёл до того места, над которым, как ему казалось, кружили вертолёты. Чтобы добраться туда по снегу и льду, потребовалось почти восемь дней. Но никаких вертолетов Джек там не увидел. Словно их и не было вовсе. Будто он их выдумал. Найдя укромное место, Джек какое-то время оставался с Щенком в той долине, но она была каменистой и холодной, почти без укрытия и доступной пищи вокруг. В итоге, Джек вернулся туда, откуда начал свой путь – туда, где были деревья и пещеры, и кролики, которые выходили из своих нор, чтобы прыгать по снегу. Он был рад, что так поступил, поскольку вертолеты так и не вернулись.

С тех пор миновало две зимы. Страх гудел внутри Джека при воспоминании о том, с каким трудом он их пережил. Много раз он был уверен, что умрёт. Но они с Щенком согревали друг друга достаточно, чтобы остаться в живых, а с помощью перочинного ножа находили пропитание. В основном это были кролики и полевые мыши, иногда белки. Их мясо было теплое, окровавленное. Первое убийство далось Джеку нелегко – его вырвало на снег, горячие слёзы текли по щекам, пока он откашливался. Постепенно становилось легче, а потом Джек обнаружил, что, если мыть мясо в реке, то кровь привлекает рыбу, и ее можно поймать голыми руками.

Джеку больше нравилось есть рыбу. Щенок любил всё одинаково.

Теперь большую часть времени за животными охотился Щенок. Он стал большим, сильным и чуял запахи, которые не мог почувствовать Джек. Как-то Щенок принёс оленя, а однажды большое странное животное, чьи рога были в два раза шире, чем Джек мог растянуть руки. Его мяса хватило на некоторое время, но потом в нем завелись черви и жуки, поэтому Джек оставил мясо для них – чтобы доели.

«Съели ли черви и жуки и тех трёх мальчиков, которые вместе с ним упали с утёса?» – подумал было тогда Джек, но заставил себя отбросить эти мысли.

Джек наблюдал, какие ягоды любят птицы, и собирал их для себя, и ел те же самые грибы, которые предпочитали кролики и белки. Он полагал – если животные их едят, то они безопасны и для него. Когда вода была холодной, он вычерпывал немного оранжевых рыбьих яиц из реки – их вкус был насыщенным и солёным.

Джек мечтал выбраться отсюда и вернуться домой, но каждый его день был посвящён поискам еды и безопасного, защищенного от ветра, укрытия для ночлега. К тому же он боялся, что, если отойдет слишком далеко от места, в котором первоначально оказался, Бака никогда его не найдет.

Но за несколько последних дней они с Щенком продвинулись дальше, чем когда-либо прежде. Они миновали множество небольших гор и глубокую реку, которая почти унесла Щенка – к счастью, Джек сумел схватить волка за шкирку и вытащить их обоих на берег. Теперь перед ними была ещё одна скала, и Джеку хотелось забраться на неё и посмотреть, не увидит ли он чего-нибудь, кроме деревьев, долин, горных хребтов и диких рек, бурлящих пенистой белизной.

«Может, я увижу других людей, город, и узнаю, в каком направлении идти?»

Несколько крупных снежинок упало на лицо Джека, и он встал, глядя на свои слишком короткие штаны. Одежда больше не подходила ему, как и обувь – пальцы ног были неудобно согнуты в носах разваливающихся ботинок.

«Что же мне делать, если я не выберусь отсюда, или если Бака не сможет найти меня к тому времени, когда я окончательно вырасту из одежды?»

Мысли о его Баке всё ещё вызывали у Джека грусть, но когда он пытался вспомнить ее лицо, оно казалось расплывчатым и неясным. И он больше не слышал её голос в своей голове, как раньше, когда хотел сдаться, или когда ему нужно было сделать что-то противное, например, разделать кролика или съесть его сырое, тёплое мясо. В такие моменты Джек готов поклясться, он слышал, как Бака ругает его.

«Просто сделай это, – сказала бы она. – Ты – сильный мальчик».

Джек не мог вспомнить, когда в последний раз плакал. Слезы совсем не помогали, не облегчали жизнь. Они замерзали на щеках, отчего становилось ещё холодней, чем прежде, а также делали его сонным и слабым.

Щенок остановился рядом с Джеком, присел в угрожающей позе: опустив голову и тихо зарычав, как делал, когда поблизости оказывалось животное. Джек остановился, ожидая уловить хруст веток под крошечными лапками или хлопанье крыльев, но ничего не услышал.

– Щенок, там ничего нет, – сказал Джек, но по его спине все равно пробежала дрожь.

Джек подумал, не вернуться ли назад. Он знал местность, откуда пришел, знал её хорошо: каждый ягодный куст и каменную пещеру, каждый болотистый пруд и открытую поляну. Но теперь Джек оказался в этом месте, и оно было… странным, новым и необычным, и, кажется, даже волк думал, что они совершили ошибку, отправившись сюда.

Что-то шевельнулось слева в траве. Джек вздрогнул, но Щенок сразу бросился туда, и он вздохнул с облегчением.

«Принеси нам что-нибудь вкусненькое на обед», – с надеждой подумал Джек, и его желудок заурчал. Он уже съел полный карман ягод, которые принес с собой, но его тело говорило – довольно настойчиво – что хочет еще.

Ему всегда хотелось ещё.

Впереди виднелась узкая полоска деревьев, сквозь которые пробивался свет с другой стороны, и Джек надеялся, что там есть широкое поле, где достаточно солнца, чтобы он мог согреться, пока ждёт своего волка.

Но когда он шагнул через кусты, то резко остановился и разинул рот.

«Дом? Дом!»

А из трубы шёл дым. Джек подбежал к дому, едва не поскользнувшись из-за спешки.

«Теперь я в безопасности!»

Он хотел закричать от радости, но дыхание перехватило от волнения.

«Люди! Кто-то, кто сможет помочь!»

Джек постучал в дверь, и с его губ сорвался тихий вздох облегчения.

«Спасён. Я спасён!»

Его мысли уже бурлили сами по себе, словно река счастья, которая быстро текла по неровным камням, подпрыгивая, плескаясь. Джек представлял, как рассказывает обо всём, что ему пришлось пережить, все волнительные моменты, удивительные историиего выживания…

Дверь открылась, на пороге стоял мужчина. Он посмотрел на Джека со странной улыбкой, но тот был слишком рад, чтобы обратить на это внимание.

– Ты нашел его. Тогда он твой. Ты его заслужил.

Джек в замешательстве покачал головой. Он не знал, что имеет в виду этот человек. Но он должен понять, что нужно позвонить его Баке, и тогда Джек сможет вернуться домой.

– Здравствуйте. Я заблудился, – он сглотнул, изо всех сил стараясь не спешить, подумать и подобрать правильные слова.

«Со мной случилось что-то плохое. Кто-то пытался убить меня».

– Заходи внутрь, – сказал мужчина, отступая назад и придерживая дверь. – Тебе холодно, а здесь тепло.

Джек шагнул через дверь в теплую комнату, и всхлип облегчения сдавил его горло. Он сдержал подступившее волнение, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, чтобы объяснить мужчине, что с ним случилось. И с остальными мальчиками, которые, должно быть, уже превратились в скелеты под снегом. Их семьи должны были знать. Джек мог бы им рассказать.

– Как тебя зовут? – спросил мужчина.

– Джек. Мне нужно…

– Она назвала тебя Джек? Ну, хорошо.

«Ну, хорошо? Она?»

Джек вдруг смутился и испугался. Он сделал шаг назад.

– Вы знаете мою Баку?

Мужчина задумался.

– Нет. Под ней я подразумевал твою мать. Прости, что спутал тебя.

Джек нахмурился, пристально глядя на мужчину, и снова испугался.

«А что если… что, если я вошел в дом человека, который пытался меня убить? – Джек отступил еще на шаг. – Нет, это не он. Тот другой был выше, и его голос звучал совсем иначе…»

…Ты умрешь сегодня?

Ещё одна волна дрожи пробежала по телу Джека. Он никогда, до самой смерти, не забудет этот глубокий и тёмный голос. Голос монстра, который преследовал Джека в ночных кошмарах.

– Я хочу домой. Вы можете мне помочь? – спросил Джек дрожащим голосом, к его глазам подступили так много раз сдерживаемые слезы.

Мужчина в задумчивости погладил свою каштановую с проседью бороду.

– Идёт война. Они убивают детей.

От удивления у Джека буквально отвисла челюсть. Он сглотнул и кивнул головой.

– Да-да. Они пытались убить меня.

Джек не знал, кто были эти они, но этот человек, скорее всего, говорил о тех же самых людях.

…Ты умрешь сегодня?

Слова звенели в голове, воспоминания были так свежи, словно всё произошло только вчера.

Мужчина кивнул.

– Тогда тебе повезло. Ты должен быть очень сильным, чтобы пережить что-то подобное.

– Я... – Джек не знал, что и сказать.

«Война? Люди убивают детей?»

Его разум отчаянно пытался понять.

– Кто они?

– Враги. За пределами этих лесов очень опасно. Приложи все усилия, чтобы выжить, пока эта война не закончится.

Мужчина прошел мимо Джека, направляясь к двери.

Джек резко обернулся.

– Мистер, подождите. Вы можете мне помочь?

– Этот дом – твой. Он находится далеко от дороги и хорошо спрятан. Ты можешь жить здесь.

– Но… но чей он?

– Мой, – мужчина оглядел комнату, посмотрел на пустые койки у стены. – Здесь должен был быть лагерь для детей, но фонд, строивший его, потерял финансирование, поэтому его продали, как обычную постройку.

Джек в отчаянии огляделся.

«Фонд? Финансирование?»

Джек не знал, что означают эти слова, но он был счастлив, оттого, что теперь у него было убежище, дровяная печь, которая согревала комнату… Однако мужчина, стоявший перед ним, только что заставил его мир рухнуть во второй раз за его короткую жизнь.

– А когда закончится война? Я хочу вернуться домой к моей Баке.

Губы мужчины сжались, и он покачал головой.

– Была проведена эвакуация. Твоя Бака уже ушла. Ты должен выжить самостоятельно.

«Ушла? Нет!»

Всё внутри Джека болезненно сжалось, и он сглотнул.

– Однажды я видел вертолеты, – сказал он, пытаясь сохранить надежду. – Я думаю, они прилетели, чтобы найти и спасти меня.

Мужчина прищурился и склонил голову набок.

– Это были вражеские вертолеты. Они искали тебя, но не ради помощи. Если ты снова увидишь самолет, вертолет, или услышишь машину, держись от них подальше, понял? Полиция тоже на стороне врага. Не доверяй никому. Если тебе что-то нужно, мой дом в той стороне, – мужчина указал на дальнюю стену комнаты. – Я кое-кого знаю, и у меня есть машина. Иногда я могу съездить в город за продуктами и самыми необходимыми вещами. Это очень-очень опасно, но с помощью моего друга, это возможно.

– Как далеко город? – спросил Джек.

«Как далеко находится враг? Где я?»

– Очень далеко. Ты будешь в безопасности, если останешься здесь, в этом лесу. Мне пора идти, – мужчина повернулся и вышел из дома, закрыв за собой дверь.

Джек стоял посреди комнаты, его мозг затуманился от смятения и шока, ноги словно онемели. Когда он, наконец, сбросил оцепенение, то рванулся к двери, распахнул её и выглянул наружу, видя только быстро падающий снег.

Мужчина исчез.

Джек услышал скуление и увидел бегущего к нему Щенка, из пасти которого свисало безвольное тело кролика. Он открыл дверь настежь, чтобы Щенок мог войти внутрь. Он бросил мертвого кролика на деревянный пол. Джек закрыл дверь, прислонился к ней и оглядел свой новый дом. Он мог бы спать здесь и не искать холодной пещеры. Было тепло и сухо, но все же… он чувствовал себя опустошённым.

Он вспомнил телевизор, который всегда был включен. Его Бака смотрела новости. По крайней мере, она это так называла. Всё о войне и огне. Иногда из-за увиденного у Баки блестели глаза, а рот в удивлении раскрывался. Она сказала, что война была далеко, но она, должно быть, приблизилась. Добралась до его Баки. И до него.

«Твоя Бака уже ушла. Ты должен выжить самостоятельно», – мысленно повторил Джек.

Выжить.

Один.

Снова.

Глава одиннадцатая

Харпер

Наше время

Харпер резко проснулась, крик ужаса сорвался с её губ. Кошмар. Снова этот кошмар. Она была в машине с родителями. Они сидели спереди и тихо разговаривали. Она смотрела на лес, её глаза начали закрываться, а затем внезапно она уже падала, падала, её желудок скрутило, рвота поднималась к её губам.

…Холодно. Так ужасно холодно. По лицу течет вода. Или это кровь?

Харпер провела рукой по мокрым от пота волосам, и на мгновение ей показалось, что сон последовал за ней в реальность. Но нет, это был всего лишь липкий пот страха. Она пригладила спутанные волосы и проглотила рыдания, комом подступившие к горлу.

Ложась спать прошлой ночью, Харпер словно предчувствовала, что ей приснится этот сон. Так всегда происходило, когда она была морально истощена или эмоционально взвинчена. Учитывая её присутствие на месте убийства Дрисколла два дня назад и вчерашнюю ночную смену в школе-интернате, это было ожидаемо.

Харпер несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и посмотрела на часы. Ей удалось поспать по меньшей мере шесть часов.

По холодному деревянному полу Харпер прошла в ванную, почистила зубы, ополоснула лицо и вытерлась полотенцем, висевшим на крючке у раковины.

Она посмотрела на себя в зеркало. Её грудь всё еще быстро поднималась и опускалась, сердце билось слишком часто. Бледное лицо обрамляли спутанные пряди каштановых волос.

«Идеальное гнездо для мышей», – пронеслось в её голове.

Под карими глазами залегли тёмные круги, которые были уж слишком большими для её лица, делая похожей на уставшую сову.

«Прекрасно. Никакой консилер сегодня не спасёт».

Но душ и пара кружков огурца на глаза могли и подождать. Сначала кофе.

Восхитительный запах кофейных зерен свежего помола, наполнявший комнату, прояснил затуманенный ум Харпер. Стоя у кухонной столешницы, она смотрела в окно и вспоминала события двух дневной давности. Ей до сих пор с трудом верилось, что её попросили помочь в расследовании убийства. Или, точнее, попросили подвезти следователя и провести его по некоторым диким местам. Но следователь спросил её мнение по разным аспектам дела – хотя ему вовсе не обязательно было это делать – выслушал то, что она сказала, поблагодарил и оценил её вклад. Благодаря этому Харпер почувствовала себя… полезной.

«Прекрасное ощущение».

Она задавалась вопросом, поделится ли следователь тем, что в конечном итоге узнает о Лукасе, если вообще есть что-то, что можно было узнать.

«Должно же быть что-то. Верно?»

Образ Лукаса, закрытого в камере предварительного заключения, а затем то, как он поймал её взгляд прямо перед тем, как сесть во внедорожник помощника шерифа Брайтона, промелькнул в ее голове.

Кофеварка издала сигнал, Харпер налила себе чашку кофе, добавила немного молока и сделала такой желанный глоток. Мыслями она вновь вернулась к странному, но интригующему человеку. И медальону на его шее, который показался знакомым.

«Видела ли она его раньше?»

Харпер плохо помнила своих родителей. Ей было всего семь, когда они погибли. Но сейчас, стоя на кухне в лучах послеполуденного солнца, струившегося в окно, и потягивая живительный напиток, мысли об этом дурацком ожерелье снова начали терзать её разум. У её мамы было похожее.

«Три сердца, вроде бы… Что-то… переплетённое... – Харпер со свистом выдохнула и помассировала левый висок. Ответ был там, но слишком далеко, чтобы его ухватить, он будто скользил на границе её памяти, дразня и раззадоривая. – А что, если…»

Поставив пустую кружку в раковину, Харпер вернулась в гостиную и спальню по совместительству, сняла коробку с верхней полки шкафа и села на кровать. Вещи её родителей – мебель и предметы домашнего обихода – были убраны на склад, а затем проданы с аукциона по вине безответственного адвоката, который из-за «загруженности большим количеством дел» забыл оплатить аренду склада. У Харпер остались фотоальбомы и разные мелочи, которые ей разрешили забрать, прежде чем отправили в первую школу-интернат.

В коробке были не только фотографии, но и несколько открыток, воспоминания, к которым она не возвращалась уже довольно давно. Харпер отложила открытки в сторону, не решаясь в них заглянуть. После сегодняшнего кошмара, оставившего ее такой растерянной и разбитой, она была не в состоянии видеть подчерк родителей. Было в нем нечто, что с одного взгляда словно возвращало их к жизни. С одной стороны, это было прекрасно. С другой – просто невыносимо.

Харпер пролистала фотоальбомы: один со свадьбы родителей, другой с её детскими снимками, но ничего не нашла, поэтому достала отдельные фото. Ее интересовали только те, на которых была мама. К сожалению, их было немного. Большинство фотографий, скорее всего, хранились в цифровом формате на носителе, к которому у неё не было доступа.

Харпер не задерживалась на улыбающихся лицах родителей – только не сегодня, – стараясь сосредоточиться на задаче. Она утолит этот странный интерес и успокоится. Забудет свои вопросы, перестанет думать о них и о нем. О Лукасе… и о чувствах, что он в ней пробудил. О его странной одежде и об отчаянье во взгляде. О мужчине, который жил один в лесу и смотрел на город так, словно никогда прежде не видел цивилизации.

«На самом деле невозможно, чтобы это был один и тот же медальон».

Чем больше Харпер думала, тем безумнее казалась эта идея. Этот загадочный мужчина не имел никакого отношения ни к ней, ни к её родителям. Она просто хваталась за соломинку. В ее памяти о детских годах было много провалов и смутных, неясных воспоминаний…

«Три сердца переплетались…»

Харпер втянула воздух, выронила всё, кроме одной фотографии и приблизила её, чтобы рассмотреть медальон, висящий на шее её мамы – три сердца переплетались в середине.

Он выглядел точно так же, как и тот, что носил Лукас.

_______________________________

Уже сгущались сумерки, когда Харпер взяла себя в руки, приняла душ и оделась. Она решила обойтись без огурцов и тонального крема, теперь у неё возникли дела важнее, чем забота о своей внешности.

Она натянула зимнюю одежду, включая непромокаемые зимние ботинки на случай, если придется идти по снегу. К тому времени, как выехала на дорогу, ведущую к пустой хижине Исаака Дрисколла, крупными хлопьями повалил снег.

«Пустой дом Исаака Дрисколла… ужасное пятно крови», – вдруг вспомнила Харпер, и ее пробила дрожь.

Впервые с тех пор, как увидела медальон на фотографии, она засомневалась, стоит ли ехать в лес, чтобы встретиться с Лукасом.

Харпер взглянула на дробовик на заднем сидении. Она брала оружие, когда водила охотников по дикой природе и решила взять его и сегодня. Но вместо того чтобы успокаивать, оно наоборот только усиливало её волнение и неуверенность.

«Это безумие. Временное помешательство».

Харпер была хорошим стрелком и умела охотиться, но не очень любила. Охота всегда вызывала в ней чувство тоски. Её сердце сжималось от боли, когда видела убитое ею животное, уставившееся на неё своими большими, испуганными, но уже ничего не видящими глазами. Харпер никогда никому не рассказывала об этом – такая реакция на охоту сомнительная реклама для гида, проводящего вылазки и походы по дикой природе, но, по крайней мере, она могла быть честной с самой собой.

Местность к югу от хижины Дрисколла была в основном ровной, и Харпер повернула грузовик в направлении трёх остроконечных гор. Полный привод колес позволял легко ехать по заснеженной земле. Харпер проезжала мимо деревьев, натыкаясь на камни и небольшие кочки, к счастью, не часто встречавшиеся на её пути.

«Как далеко, согласно его словам, Лукас живет от Дрисколла? Примерно десять тысяч шагов?»

Харпер достала телефон из кармана, но он не ловил сеть.

«Замечательно».

Агент Галлахер, однако, смог открыть электронное письмо, и Дуэйн упомянул, что Дрисколл сделал звонок в 911. Приём, вероятно, шёл с перебоями, как это часто бывает в этой глуши. Харпер была уверена, почти наверняка, что примерно в том направлении, куда она ехала, есть старая лесовозная дорога, заканчивающаяся тупиком. Эта открытая местность, где были вырублены деревья, могла помочь ей сориентироваться.

Харпер прикинула, что в среднем человеку требуется около пятнадцати минут, чтобы пройти милю.

«Сколько шагов получится за пятнадцать минут? Примерно две тысячи? Может быть. Если так, то это означало… Лукас жил примерно в пяти милях от Дрисколла».

Если её расчёты были верны, хоть и с огромной натяжкой, она всё равно не знала точно, как именно ей ехать. Напрямик? Или в какой-то момент, идя домой от дома Дрисколла, Лукас поворачивал? Может даже не один раз? С таким успехом, она запросто, может загнать свой грузовик прямо в озеро.

«Мне лучше вернуться».

Как ни крути, вся эта затея была глупая. Совершенно неразумная. Просто… просто она провела так много одиноких тоскливых лет в поисках останков своих родителей. Уходила в глушь снова и снова, день за днём, от рассвета до наступления ночи, и всегда возвращалась ни с чем. А теперь этот медальон. Она должна знать. Немедленно.

«Я не могу больше ждать ни секунды».

У Харпер перехватило дыхание, когда она заметила дым, поднимающийся в темнеющее ночное небо, её сердце дрогнуло. Она надавила на газ, и грузовик рванул вперед, разбрызгивая снег по сторонам.

«Это его дом», – подумала она, нервничая.

Ожидание и нетерпение перевесили осторожность, и Харпер увеличила скорость, проезжая через небольшую рощицу, расположенную, как она уже могла видеть, рядом с деревянным строением, небольшим, но больше дома Дрисколла.

«Хмм… Если на территории Дрисколла два дома, почему он выбрал меньший?»

Харпер остановилась перед хижиной, схватила дробовик и выскочила наружу. Не давая себе время передумать, она поднялась по трем ступенькам к входной двери Лукаса и дважды постучала. Дышала Харпер сбивчиво и прерывисто, словно пробежала марафон.

Дверь распахнулась, и на пороге появился одетый в джинсы и футболку с длинными рукавами Лукас. Он был крупнее и внушительнее, чем Харпер помнила. Она отступила назад, и Лукас тоже. Она встретилась с ним взглядом, видя шок на его лице.

Харпер откашлялась, поставив ружье около двери на маленькое крыльцо. Лукас проводил оружие взглядом, потом снова посмотрел на неё.

– Откуда у тебя этот медальон? – выпалила она.

Лукас долго смотрел на неё, затем наклонил голову, сведя брови в задумчивости.

– Скажи мне!

Лукас посмотрел туда, где стоял грузовик, потом медленно повернулся к Харпер, словно пытаясь понять ситуацию. Затем его взгляд переместился к небольшой группе деревьев. Лукас пробормотал что-то себе под нос и шагнул вперед.

Харпер втянула воздух, тихий звук удивления и страха сорвался с губ, когда Лукас взял её за предплечья, легко отодвинул в сторону и прошел мимо. Она резко обернулась и увидела, как он спрыгнул со ступенек и направился к деревьям.

«Что?..»

Мгновение Харпер смотрела на Лукаса, застыв от удивления. Он присел на корточки и начал откидывать снег рукой, неслышно говоря что-то.

Харпер, растерянная и совершенно сбитая с толку, медленно спустилась по ступенькам и пошла к Лукасу.

Снег хрустел под ее ботинками. Лукас оглянулся через плечо, а затем снова вернулся к своему странному занятию. Харпер наклонилась и вздрогнула, увидев четыре пары глаз, блестящих в тусклом свете опускающихся сумерек, глядящих на неё. Но она смогла рассмотреть животных.

«Лисята. Совсем крохи».

Увидев следы шин рядом с их норкой, Харпер на мгновение зажмурилась. Она проехала на своем грузовике совсем рядом с логовом лисиц. Она чуть не раздавила их.

– Я не знала, что они здесь.

Лукас встал и повернулся к ней. Харпер не могла понять выражение его лица, и они стояли, глядя друг на друга в течение нескольких напряжённых минут.

Она покачала головой.

– Боже, я такая глупая. Я же профессиональный гид, мне следовало быть осторожнее.

Лукас снова, чуть прищурившись, пристально посмотрел на неё, но не стал возражать.

– Ты босой, – наконец произнесла Харпер, смутилась от своей глупости и добавила: – Ногам, верно, холодно.

«Еще глупее! Глупая – должно стать моим вторым именем», – подумала Харпер, внутренне поморщившись. Она сжала губы, смущенная и встревоженная.

Лукас просто смотрел на неё какое-то время, а затем развернулся и пошёл к дому.

Харпер взглянула на лисью нору и теперь, когда снег был расчищен, увидела там четырех лисят. Их мать, вероятно, ушла на охоту. Лисята были припорошены снегом, который из-за её безрассудной езды обрушился на них.

«Наверно, им холодно».

Харпер виновато поежилась. Она привыкла заботиться о беззащитных.

Лукас тоже заботился о них. Он побежал, чтобы помочь им – не дать задохнуться под снегом.

– С ними всё будет в порядке? – крикнула Харпер. Она понимала, что лучше не трогать лисят. Их мать может учуять незнакомый запах и покинуть логово. Но всё равно было тяжело оставлять их такими… холодными, мокрыми и одинокими…

Лукас замедлил шаг и слегка повернул голову.

– Либо да, либо нет... Будет лучше, чтобы их мать заботилась о них. Если, конечно, она ещё жива.

«Если...»

Харпер знала, что Лукас прав, но все ещё колебалась, наблюдая, как он поднимается по ступенькам.

– Подожди! – крикнула она, поняв, что он собирался вернуться в дом.

Потребовалось всего несколько секунд, чтобы добежать до дома и подняться по ступенькам на крыльцо, где Лукас наблюдал за ней с тем же задумчивым выражением на лице. Харпер невольно ещё раз оценила его внешность… как обычного парня, а не дикаря, одетого в куртку из шкур животных. Крупный мускулистый мужчина с несколькими заметными шрамами, длинными волосами и короткой бородой. Не пещерный человек… нет… скорее горец, или… парень, уже несколько месяцев живущий вдали от цивилизации.

Очень красивый мужчина, который излучал мужественность и опасность. И если она была так взволнована, то почему обратила внимание именно на первое?

«Потому что это нельзя игнорировать, вот и всё», – сказала она себе.

Харпер поразило, насколько Лукас был привлекателен. Но это не сделает её менее осторожной с ним. Он походил на лесного, дикого кота, которого Харпер видела несколько раз.

«Красивый, но опасный. Даже жестокий».

Хотя Лукас не казался жестоким. Скорее осторожным… и любопытным. Умным и немного неуверенным.

Харпер сделала глубокий вдох. Дробовик внезапно упал, привлекая их внимание. Лукас взглянул на него – на этот раз небрежно – и снова на Харпер.

– Мне очень жаль. Я была невнимательна и груба. Я… мне показалось, я узнала медальон, висящий у тебя на шее. Он выглядит знакомым, и мне… Мне было интересно, смогу ли я посмотреть его, всего лишь на мгновение. Я отдам его обратно. Я просто… могу я взглянуть на него? Эм, Лукас. О, если ты не помнишь моего имени, я Харпер.

Харпер запнулась и почувствовала, что задыхается, волнение словно тугим жгутом перехватило дыхание. Она не могла понять, чем была вызвана такая бурная реакция её тела. Она с трудом могла поверить, что стоит там, в лесу, рядом с этим человеком. Не могла поверить, что поступила так опрометчиво.

«Глупо, очень глупо!»

Она однозначно жалела, что сделала всё в порыве, жалела, что не обдумала своё поведение более тщательно.

– Пожалуйста, – прошептала Харпер.

Светлые глаза Лукаса, казалось, немного смягчились, хотя он всё ещё смотрел на Харпер, будто она была аномалией, которую он пытался, но не мог понять.

Их взгляды встретились, когда он вытащил кожаный шнурок из воротника рубашки, и её взгляд переместился к его большой, покрытой шрамами руке.

Дыхание Харпер сбилось, и она шагнула вперед, её дрожащие пальцы потянулись к маленькому круглому кусочку серебра, замирая от внезапно возросшего страха.

«А что, если… что, если…»

Харпер словно стояла на краю пропасти. Следующие несколько секунд могут всё изменить. С быстрым выдохом она протянула руку и схватила медальон, её рука коснулась его, когда она сделала ещё один шаг к Лукасу. Они стояли нос к носу. Она приподняла подбородок, глядя на него, а он смотрел на неё сверху вниз, их дыхание смешивалось, и казалось, что сила момента обрушилась на них обоих. Она увидела, как раздуваются его ноздри, и поняла, что он только что глубоко вдохнул.

«Неужели он вдыхает её аромат?»

Лукас на мгновение опустил голову, так быстро, что она не заметила бы, если бы не стояла так близко, а потом снова втянул в себя воздух. Да, он вдыхал её запах. И что-то, промелькнувшее в его глазах, сказало ей, что ему понравилось. Это заставило её желудок сжаться каким-то странным, неведомым ранее образом, и она была так ошеломлена страхом, волнением и замешательством, что подумала, что может упасть в обморок.

Харпер не знала этой версии себя. Она всегда держала себя в руках. Всегда. И всё же, единственное, что она хотела сделать, это упасть ему на грудь и попросить обнять её на мгновение, пока она соберется с силами, чтобы рассмотреть медальон.

«Дикий кот», – напомнила она себе, делая маленький шаг назад.

Время замедлилось, и она с усилием оторвала от него взгляд, устремив его на медальон, на котором были выгравированы три сплетённых сердца.

«Всегда вместе, никогда врозь».

Харпер тихонько всхлипнула и потянулась другой рукой, раскрывая ногтем медальон, её руки так сильно дрожали, что он чуть не выскользнул. Медальон раскрылся, открыв её взору миниатюрную фотографию трёх человек, обнимающих друг друга, на их улыбающихся лицах ясно читалась радость.

Она помнила эту радость, чувствовала, как она струится по ней, как луч тёплого летнего солнца.

На фотографии был её папа.

Мама.

И она.

Глава двенадцатая

Наше время

– Агент Галлахер? — Высокий мужчина лет шестидесяти, в брюках цвета хаки и застегнутой на всё пуговицы синей рубашке, легко улыбнулся Марку, когда они пожали друг другу руки. – Я доктор Свифт. Чем могу быть полезен?

Они стояли в открытой приёмной, коридоры шли в обе стороны, невдалеке стояла небольшая группа людей, неторопливо переговариваясь.

– У меня есть несколько вопросов о человеке, который раньше здесь работал. Исаак Дрисколл. Мы можем поговорить где-нибудь наедине? – Марку не терпелось поговорить с доктором, там, где им никто не помешает, и он сможет лучше оценить его ответы, также, как и его реакцию – с мужчиной, который когда-то тесно сотрудничал с Исааком Дрисколлом.

– Исаак? О… Я уже много лет не слышал его имени, – доктор Свифт на мгновение растерялся. – Но, да, конечно. Пожалуйста, следуйте за мной.

Доктор Свифт провел его в комнату с белой доской на одной стене и длинным двухсторонним зеркалом, напротив. Она была похожа накомнату для допроса, и когда Марк поинтересовался, доктор Свифт ответил: