Текст книги "Дикарь (ЛП)"

Автор книги: Миа Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Агент помолчал с минуту. Затем кивнул.

– Спасибо, Лукас, что уделили мне время. Мы свяжемся с вами, если возникнут вопросы. И, конечно, мы вернём ваши вещи после проверки.

Лукас не понимал, что именно они хотели проверить, но кивнул.

«Я хочу домой».

Но как только Лукас подумал об этом, его сердце упало. Потому что лес больше не казался прежним. Теперь всё было по-другому.

Глава седьмая

Харпер

Наши дни

Агент Галлахер открыл дверь и улыбнулся.

– Я закончил, мы можем ехать.

Харпер кивнула, поднялась со стула, на котором сидела, сопротивляясь желанию снова включить монитор, и последовала за агентом. Но остановилась, как вкопанная, увидев, как Дуэйн выводит мужчину – Лукаса – из камеры.

– Простите, что задержали вас, – сказал ему Дуэйн. – Спасибо, что ответили на наши вопросы. Вы можете идти.

Дуэйн повернулся, Лукас последовал за ним, на ходу выхватив журнал из держателя на стене и быстро сунув его под куртку. Харпер не могла поверить своим глазам. Неужели он украл журнал прямо за спиной шерифа?

Дуэйн отступил в сторону, Лукас поднял глаза и посмотрел на Харпер. На мгновение их взгляды встретились, и Харпер почувствовала себя, словно в ловушке. Заворожённой. Она не могла поверить, что он реален. Как будто он существовал только внутри экрана монитора, и увидеть его во плоти, да ещё и так близко, было… по-настоящему шокирующим.

И, боже, как он смотрел на неё – враждебность, которую Харпер видела, когда он сидел в камере, исчезла, сменившись… глубоким любопытством и проницательностью. Она никогда не чувствовала себя настолько захваченной чьим-либо взглядом.

Харпер нервно сглотнула. Лукас был крупным. Больше, чем казался на маленьком экране. Ростом не менее ста восьмидесяти сантиметров и очень мускулистый. Он производил совершенно ошеломляющее впечатление.

– Харпер отвезет меня к дому Дрисколла, – сказал агент Галлахер, когда Дуэйн подошел к ним.

Слова агента, к счастью, вывели Харпер из своеобразного транса прежде, чем мужчины заметили её оцепенение.

Дуэйн выглядел довольным и улыбнулся Харпер.

– Отлично. Рад, что вы сумели договориться.

Лукас остановился в нескольких шагах позади Дуэйна, не сводя глаз с Харпер. Он пристально смотрел на неё, словно пытаясь что-то понять. Харпер тоже посмотрела на него, и через мгновение Лукас отвернулся. Его взгляд скользил по комнате, ни на чём не останавливаясь надолго. Он изучал всё вокруг, словно только что приземлился на чужую планету. Или совершил путешествие во времени.

«Очень может быть».

Возможно, Лукас недавно прибыл из мелового периода и впервые столкнулся с цивилизацией. Но джинсы, которые он носил, опровергали эту теорию.

– Я иду домой, – пробормотал Лукас, и даже в этом низком тоне его голос был удивительно ровным и ожидаемо глубоким.

Он снова посмотрел на Харпер, и она увидела, что его глаза были голубыми с золотом вокруг радужки. Они сильно выделялись на фоне грубо высеченных черт его лица.

«Глаза цвета заката», – подумала Харпер.

Лукас повернулся к двери, и агент Галлахер шагнул вперед, останавливая его.

– Помощник шерифа Брайтон подвезет вас. Путь неблизкий, и мы доставили вам неудобства.

Лукас выглянул в окно – большие снежинки проплывали мимо стекла, солнце уже висело совсем низко. Он помолчал секунду, а затем просто сказал:

– Спасибо.

Лукас снова посмотрел на Харпер, и она переступила с ноги на ногу.

На мгновение ей показалось, что полицейские попросят её отвезти домой и Лукаса, поскольку он жил неподалеку от Дрисколла. Возможно, мужчины были осторожны и думали о её безопасности, или у них была другая причина, связанная с протоколом, который требовал, чтобы именно Пол отвёз его. Как бы то ни было, она почувствовала облегчение и лёгкое… разочарование.

– Харпер Уорд, – сказала она, протягивая руку.

– Харпер Уорд, – повторил Лукас, не отрывая взгляда от её лица.

Он опустил глаза, мгновение смотрел на её протянутую ладонь, потом поднял свою и обхватил её. Его рука была большой, теплой и мозолистой, и от её прикосновения у Харпер перехватило дыхание – отчасти от волнения, отчасти от страха. Лукас был мужчиной до мозга костей, и никогда в жизни она так остро не ощущала присутствия другого человека. Никогда еще на неё не смотрели так пристально. Это потрясло её. Это заинтриговало её.

Нет, это просто выбило её из колеи.

«Наверное…».

Помощник шерифа Брайтон появился из передней части офиса и поглядел на Лукаса.

– Вы готовы? – спросил он, но выглядел при этом неуверенно.

Лукас кивнул, и они все вместе покинули участок. Взрыв ледяного снега ударил им в лицо, заставив агента Галлахера отступить и поднять капюшон.

– Черт, как холодно.

– Добро пожаловать в зимнюю Монтану.

Агент Галлахер печально улыбнулся Харпер, щурясь от метели.

– Это приветствие или предупреждение?

Несмотря на волнение, вызванное близостью Лукаса, ей удалось рассмеяться.

– Может быть, и то и другое.

Харпер взглянула на Лукаса и увидела, что тот осматривается вокруг, переводя взгляд с лужайки на магазин через дорогу – закрытый на сезон, – а затем на дома, из труб которых лениво поднимается дым. Лукас посмотрел в сторону Харпер, и на мгновение – она могла поклясться, – на его лице промелькнуло горестное выражение.

«Но почему?»

Харпер отбросила жгучее любопытство, сосредоточившись на своих ботинках, мягко ступающих по снегу. Она должна перестать пытаться понять этого человека. Но он раз за разом заставлял её мысли кружиться.

«К тому же, он может быть опасен».

Даже помощник шерифа Брайтон смотрел на него с подозрением, словно ему поручили перевозить дикое животное.

Но чем Лукас заслужил такое отношение? Неужели он должен пройти пешком двадцать миль в метель только потому, что ему не повезло оказаться рядом с машиной шерифа и из-за того, что был знаком с жертвой? Да, у него имелись лук и стрелы – но они были другими, и разве не логично, что если один человек охотится таким оружием, то могут и другие?

Харпер понятия не имела, почему так отчаянно пытается оправдать Лукаса.

Её грузовик стоял рядом с внедорожником помощника шерифа Брайтона с надписью «Департамент шерифа Хелена Спрингс» сбоку. Они все вместе дошли до припаркованных автомобилей, и получилось так, что Харпер повернулась одновременно с Лукасом.

Как и несколько минут назад в участке, Лукас встретился с ней взглядом.

– До свидания.

Куртка Лукаса слегка распахнулась на ветру, и Харпер заметила под ним тёмную майку, которая выглядела, как обычная хлопковая.

«Футболка? Одна из тех вещей, что Дрисколл дал ему за рыбу, или ягоды, или чёрт знает за что ещё? Что ему приходилось отдавать, чтобы остаться на земле Дрисколла?».

Дрожь пробежала по спине Харпер.

– До свидания, – пробормотала она.

Лукас начал отворачиваться, и что-то на его шее привлекло внимание Харпер. Из ворота на темную ткань его футболки выпал круглый серебряный медальон на кожаном шнурке. Странное украшение для мужчины, но было в нём что-то… что-то… Харпер затаила дыхание, наклонилась вперед и бессознательно протянула руку, желая дотронуться до медальона, лучше его рассмотреть…

В этот самый момент Лукас открыл машину, забрался внутрь и захлопнул заднюю дверцу. Уже сидя в машине, он посмотрел на Харпер в последний раз, и затем внедорожник отъехал, исчезая в падающем снегу.

Глава восьмая

Джек

Вспышка света. Джек вздрогнул, но не спешил открывать глаза. Прошла минута, две, от холода начало покалывать кожу.

«Больно».

Да, ему было больно, холодно… но не так холодно, как раньше. Джек чувствовал запах земли… грязи, листьев и чего-то ещё, напоминающее мочу, и подумал, не обмочился ли.

Мысли путались, разум пытался ухватиться за любое воспоминание…

Что-то шевельнулось у ноги, и Джек, всхлипнув, прижал колени к груди. Еще одно движение возле плеча заставило его открыть глаза. Джек тут же вспомнил скалу, незнакомца и… больше ничего, но и этого было достаточно, чтобы он начал судорожно карабкаться к кругу света, расположенного выше.

Джек вылез из ямы, в которой лежал, и скатился на замерзшую землю; крик страха и смятения сорвался с его потрескавшихся губ. Он прикрыл глаза рукой, ожидая, когда они привыкнут к свету, а затем медленно убрал ладонь.

Лес. Снег. Солнце. Звук капающей воды.

Сначала Джек подумал, что идет дождь, но нет, это была капель от тающего снега. Он закрыл глаза и открыл рот – приятный вкус свежей воды, капающей с голых ветвей деревьев, попал на его язык.

«Облегчение. Облегчение».

Посмотрев на себя, Джек увидел, что всё его тело в синяках и ссадинах, а из одежды на нем осталось только нижнее белье. Откуда-то из глубины сознания всплыло воспоминание о том, как он снимал с себя мокрую одежду. Ему было жарко. Ужасно жарко, он словно горел огнём… а затем… он упал. Джек быстро оглянулся и увидел, что место, откуда только что выбрался, было ямой. На дне что-то двигалось, скуля и шурша листвой. Тяжело дыша, Джек опустился на колени и посмотрел вниз, туда, где его почти обнаженное тело лежало глубокой тёмной ночью. Внутри было шесть волчат, четверо спали, двое смотрели на него – Джек моргнул, и они моргнули в ответ.

Джек различил очертания того места, где лежал, свернувшись калачиком, рядом с волчатами. Он упал в их логово, и они согрели его. Если бы не волчата, он замерз бы насмерть.

– Привет, – прохрипел Джек со слезами на глазах.

Ему было страшно, больно и всё еще холодно. Его трясло. Он был в одних трусах, босиком в снегу, но внезапно ощутил себя не таким одиноким, и от чувства благодарности у него перехватило горло.

Два волчонка, которые не спали, всё ещё смотрели на него. Джек медленно и осторожно наклонился, чтобы погладить одного, но сразу же в страхе отпрянул. Сердце защемило от жалости, когда он увидел, что у волчат торчат ребра.

Они умирали с голоду. Их бросила мать.

«Так же, как и меня. Но у них не было Баки, которая бы заботилась о них».

Джек протянул руку, мягко коснулся головы волчонка и погладил её, шепча слова, которые сказала ему Бака, когда он плохо спал:

– Все в порядке. Все будет хорошо. Ты выживешь. Ты – сильный мальчик.

Он потянулся, чтобы погладить одного из спящих щенков, он быстро отстранился. Щенок был холодным. Остальные четверо щенков не спали. Они умерли. Чтобы удостовериться, Джек касался их, одного за другим, все они были холодными, хотя ещё не закоченевшими. Ещё нет. В отличие от уличной кошки, которую он нашел мертвой возле дома, в котором жил со своей Бакой. В тот раз Джек позвал её на помощь. Бака прибежала, но уже ничего нельзя было сделать. Она объяснила, что кошка ушла в кошачий рай и не вернется.

«Прямо как эти волчата».

Но в этот раз всё было иначе. Они спасли ему жизнь до того, как потеряли свою.

– Спасибо, – выдохнул Джек, дотрагиваясь до голов волчат.

Ноги начали покалывать от холода, поэтому Джек встал, стряхнул снег и повернулся к лесу, где солнечный свет освещал пространство между высокими зелеными деревьями. Заметив край серой ткани, он подошел к нему. Всё его тело болело, но сильней всего – руки. Однако в остальном с ним всё было в порядке.

Никаких переломов, по крайней мере, Джек не думал, что они есть.

Он ступал по камням и своеобразным островкам травы, где уже растаял снег, пока не добрался до куска ткани.

Его толстовка.

Она лежала на траве, согреваемой солнечными лучами, поэтому оказалась всего лишь немного влажной. Дрожа, Джек схватил джинсы и куртку, лежащие рядом. Куртка аккуратно свисала с большого валуна, будто ее специально оставили там хорошо просушиться. Джек быстро надел ее и вздохнул от тепла, которое сразу его окутало. Джинсы тоже были слегка влажными, но Джек всё равно натянул их и запихнул в карман куртки – сколько влезло – толстовку.

Он найдет удобное солнечное местечко, устроится там и подождет, пока джинсы и толстовка не высохнут.

Ещё несколько минут Джек искал свои ботинки, в, конце концов, нашел их. Они были совсем мокрые, но выбора не оставалось, сойдут и такие.

Джек помнил, что ложился спать в своей голубой пижаме.

«Интересно, кто одел его в тёплую одежду? Кто знал, что он окажется на холоде и снеге?»

Несколько минут Джек стоял неподвижно и грелся, подставив лицо солнцу. Он вспомнил волчат, двух из них, всё еще живых, лежащих в своей норке, ожидающих свою мать, которая, должно быть, умерла.

Джек задумался. Он ничего не знал о волках, но однажды прочитал книгу о собаках, хотя не мог ни с кем этим поделиться. Бака заставила Джека пообещать, что он никогда и никому не расскажет о том, что умеет читать и считать. Она говорила, что это должен быть секрет, и Джеку нельзя говорить о таких вещах, иначе случится что-то очень плохое. И сейчас Джек не мог оставить двух живых волчат одних. Его Бака скоро пришлет за ним кого-нибудь.

«Знает ли она, с чего начать поиски?»

Джек не помнил, как оказался в этом незнакомом место. Он не знал, кто был тот плохой человек, который сказал, что это может быть последняя ночь в его жизни. Человек, из-за которого другие мальчики свалились с обрыва. По сути, в этом виноват снежный наст, который надломился и вызвал оползень, но их бы там не было, если бы не этот злой мужчина. Однако Джек не хотел об этом думать – ему сразу же хотелось расплакаться, но он понимал, что сейчас совсем не время для слёз. Он должен быть храбрым. За себя, а теперь ещё и за тех двух волчат, которые остались совсем одни.

Джек вернулся к логову и вынул двух волчат, ещё раз проверив, мертвы ли остальные. Теперь они стали еще холоднее, а их тела затвердели.

«Они попали в волчий рай».

Джек вынес живых волчат из леса на освящённую солнцем поляну.

– Всё в порядке. Вы – сильные мальчики, – прошептал он им обоим, хотя понятия не имел, мальчики они или девочки.

Когда Джек устроился на теплом валуне прямо под лучи мягкого солнца, чтобы согреть их, то понял, что один волчонок умер, как его братья и сёстры. Джек испустил дрожащий вздох, сдерживая рыдания и положив тело волчонка на траву рядом с тем местом, где сидел.

Все умирали. Мальчик с изуродованным телом был мёртв. Тот, которого он подтолкнул на выступ, вероятно, тоже, как и блондин, который, скорее всего, похоронен под снегом. Мертвы. Уже пять волчат умерли, и последний, наверное, также скоро умрёт, его тело станет холодным и твердым, как камень. А затем, умрёт и Джек.

Тощий маленький волчонок посмотрел на него усталыми и печальными глазами, словно мог слышать мысли Джека.

– Я думаю, всё безнадежно, – прошептал Джек.

Волчонок уставился на него, высунул маленький розовый язычок и лизнул руку Джека. Он был голоден. Они оба нуждались в еде, волчонок сильнее, чем Джек, вне всяких сомнений.

«Но как мне сохранить тебе жизнь? Чем тебя кормить?»

Джек наклонился и зачерпнул немного воды из лужи на земле, где растаял снег. Он поднёс ладонь к пасти волчонка, тот высунул язык и лакал воду так, словно не пил целую вечность, не сводя глаз с лица Джека.

– Так-то лучше, правда? – спросил Джек и продолжил поить волчонка, пока не понял, что тот утолил сильную жажду.

Они оба долго сидели так, одежда Джека сохла, боль отступала, волчья шерсть стала тёплой под бледно-жёлтым зимним солнцем. Между двумя сухими растениями, торчащими из снега, была натянута паутина. Она сверкала, слегка качаясь на холодном ветру, напоминая Джеку кружево Баки. У него заболело в груди, и слезы подступили к глазам.

Он погладил волчонка.

– Я буду звать тебя Щенок, – прошептал Джек.

Он вздрагивал каждый раз, когда прикасался к волчонку, боясь, что он тоже окажется холодным. Неподвижным. Отправится на небеса, туда, откуда никто не возвращается, даже если очень хочет.

И тогда Джек снова останется один. Встревоженный и потерянный.

Вдруг вдалеке по небу пронесся вертолет. Джек нервно вздохнул, вскочил на ноги и замахал руками.

– Сюда! – он завопил. – Я здесь!

Джек прыгал вверх и вниз, орал, бегал взад и вперед, пока не лишился голоса, а мышцы снова не начали кричать от боли. Вертолет кружил и кружил, но был слишком далеко, чтобы увидеть Джека. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем он повернул в другую сторону и исчез из виду.

Джек поднял камень и бросил его в пустое небо, пытаясь крикнуть, но его голос был не громче прерывистого карканья. Он вернулся к валуну, с которого заметил вертолет, и сел на него. Щенок сонно посмотрел на него, потом снова опустил голову и закрыл глаза.

«Вертолеты ищут меня? Неужели Бака послала их найти его в этой глуши? Тогда они вернутся. Они обязательно вернутся!»

Небо стало оранжевым, затем пурпурным, а после солнце скрылось за горой. Джек так устал. Он становился все голоднее, и не знал, что делать. Воздух стал холоднее, и Джек начал дрожать. Он понял, что ему нужно найти место, где они с Щенком могли бы согреться и поспать.

«И если к утру его не найдут, если вертолеты не вернутся, придется искать какую-нибудь еду».

Щенок тихонько всхлипнул и прижался к бедру Джека, словно соглашаясь с этой мыслью.

– Я не подведу тебя, Щенок, – сказал Джек.

Это были правильные слова. Хорошие. Но плохо было то, что Джек не знал, с чего начать и что нужно делать. Он опустил голову, чтобы защититься от холодного, почти ночного воздуха, сунул руки в карманы и вздрогнул, когда коснулся чего-то твердого и гладкого.

Того, что маленький темноволосый мальчик передал ему, прежде чем они упали с обрыва.

Джек вытащил предмет из кармана и посмотрел. Вещица блестела, и он провел по ней большим пальцем.

Карманный нож.

Сердце Джека подпрыгнуло.

Он сказал тому темноволосому мальчику: «Живи!», и возможно… может быть, это был способ того мальчика сказать Джеку, сделать тоже самое.

Глава девятая

Наши дни

Хижина была маленькой, тёмной и обшарпанной, с грязными деревянными полами и потёртой, разномастной мебелью. Определенно не такую картину ожидал увидеть Марк Галлахер, когда узнал, что Исаак Дрисколл раньше срока ушел на пенсию и сразу же сюда переехал. Марк включил верхний свет, встал около двери, оглядел комнату и только потом вошел внутрь.

Харпер поднялась по ступенькам и остановилась за ним. Она, поежившись, застегнула куртку и спрятала руки в карманы.

– Ничего, что я здесь? – спросила она. В холодной комнате её дыхание превращалось в облачко пара. – Я могу подождать в машине…

– Всё в порядке. Криминалисты уже закончили работу. И у меня могут возникнуть вопросы, – улыбнулся ей в ответ Марк. – Я не привык работать в подобном месте. Вы можете заметить что-то, на что я, при всем своём желании, никогда бы не обратил внимания. Поэтому, если какой-то предмет покажется странным или неуместным, не стесняйтесь упомянуть об этом.

Он подошел к столу, который находился рядом с кухонной зоной – довольно скромной, состоявшей только из столешницы, раковины, двухконфорочной плиты и мини-холодильника. Как и на первом месте преступления, повсюду виднелся порошок для снятия отпечатков пальцев.

– Я слышала, вы из Калифорнии.

– Родился и вырос, – ответил Марк.

– Что привело вас в Монтану?

– Захотелось перемен. Сестра моей жены живёт в Бьютте, и когда я увидел вакансию в Министерстве юстиции Монтаны, то подал заявление, – ответил Марк, но Харпер смотрела на него с легким недоверием – видимо, догадалась, что он не говорит всей правды.

Марк сдержал улыбку. Лицо Харпер было словно открытая книга – на нем сразу же отражалось все, о чем она думала. Марк знал Харпер всего час, но уже мог сказать, что она задаёт довольно много вопросов, и не совсем понимал, было ли это частью её характера или лишь чрезмерной реакцией на происходящие события. Он пока не мог утверждать наверняка. Любознательность оказалась полезным качеством в его работе, и Марк надеялся, что Харпер придумает, как лучше ею распорядиться.

«Она молода. Очень молода. У неё есть время во всём разобраться».

С другой стороны, его дочь тоже была молода, но у неё не оказалось достаточно времени.

«Совершенно недостаточно...»

Марк отбросил эти мысли, взял блокнот из стопки, лежащей на столе, и начал листать. Похоже, это был какой-то полевой журнал с наблюдениями за опоссумами… – Марк перевернул страницу – оленями… и волками. Различным разделам были даны названия, словно Дрисколл набрасывал план книги. Марк быстро пролистал блокнот, а затем бегло просмотрел остальные.

«Почему Исаак Дрисколл проявил особый интерес именно к этим трём животным, а не к другим?»

Марк ещё раз оглядел комнату.

«Не по этой ли причине Дримколл был здесь? Чтобы написать книгу об окружающей среде?»

– Харпер, вы своего рода эксперт по дикой природе, – сказал Марк. Харпер открыла рот, словно желая возразить, но Марк продолжил прежде, чем она успела запротестовать. – Если бы вы собирались наблюдать за животными и написать книгу об их поведении, захотели бы вы жить среди них?

Харпер нахмурилась.

– Думаю… да, возможно. Но я не могу вспомнить ни одного животного, которое бы еще не наблюдалось в естественной среде обитания, особенно здесь. Об этом уже написана не одна сотня книг. Это точно не будет новым материалом...

– Я тоже так думаю, – пробормотал Марк, убирая блокноты в бумажный пакет для улик, который достал из кармана. Техники не сочли их важными, но что-то подсказывало Марку, что он, скорее всего, захочет просмотреть их позже.

– …если только, – добавила Харпер, входя в комнату, – животное или животных не наблюдали при очень специфических обстоятельствах. – Она прикусила губу, в задумчивости. – Например, если бы записывались данные о том, как животное реагирует на то, чему раньше не подвергались? Как, например, в лабораториях.

– Похоже на правду. Только Исаак Дрисколл был исследователем с докторской степенью в «Рэйформ Лабораторис». Он ушёл на пенсию шестнадцать лет назад и переехал сюда. Предпочел лаборатории дикую природу.

Хотя, как выяснил Марк, работа Дрисколла никогда не была связана с изучением животных.

– Не знаю, что и думать, – Харпер покачала головой. – Если только он не наблюдал за животными, исходя из собственных, личных интересов.

Возможно… Однако вопрос в том, почему, когда вы живёте в одиночестве в глуши, наблюдаете за опоссумами, вас убивают? Да еще таким жестоким образом?

«Нужно увидеть место, где был убит Дрисколл».

– Я сейчас вернусь, – сказал Марк, и когда Харпер кивнула, пошел к комнате, где произошло убийство.

Техники взяли немного крови Исаака Дрисколла на анализ, но большая часть все ещё была на стене и полу – большая, тёмная, застывшая лужа.

Марк подумал, есть ли у жертвы родственники – он всё ещё ждал эту информацию – и если да, то захотят ли они жить в этой неприглядной хижине? Там, где был убит их родственник? Захотят ли вступить в наследство? И если да, что тогда будет с Лукасом, у которого нет фамилии?

Марк вздохнул, глядя на большое, тёмное пятно.

«Что, чёрт возьми, здесь произошло?»

И снова, как и в первом случае, это не была быстрая смерть. Стрелу выпустили с достаточной силой, чтобы пригвоздить несчастного к стене, так, чтобы он оказался обездвиженным и беспомощным. Чтобы он истек кровью.

Всё произошло так же, как и с неизвестной женщиной в городе, хотя, на этот раз стрела попала жертве в грудь, и Исаак Дрисколл оставался в сознании какое-то время, достаточное, чтобы добраться до телефона и набрать 911.

«Может, телефон был у него в кармане? Тогда Дрисколл смог бы дотянуться до него даже в предсмертной агонии».

В обоих случаях присутствовала сильная злость – даже ненависть. Эти преступления не были случайными, хотя стрелы, найденные в телах жертв, внешне немного отличались. Означало ли это, что убийц было двое, или неизвестный просто использовал разные стрелы? Преступления были слишком похожи, и определенно связаны.

«Но чем? И какой у преступника мотив?»

Это самое важное, что нужно было выяснить. Выяснить, почему, и, конечно, выяснить, кто.

Тот, кто стрелял, наверняка знал, как обращаться с луком и стрелами.

Марк решил ещё раз проверить оружие у специалиста, но, судя по его собственным догадкам, оба выстрела были смертельными, произведенными умело и быстро. Мощно.

«Насколько сильным должен быть человек, чтобы пробить стрелой человеческое тело? Нужно разобраться в этом. Но и так понятно, что ни одна из жертв не была застрелена любителем».

Марк в последний раз оглядел скудно обставленную комнату: кровать, без постельного белья, и комод. Над комодом висела единственная картина, что Марк видел в доме. Он подошел ближе, изучая ее. На полотне было изображено древнее сражение. Войска, вооруженные стрелами и щитами, стояли лицом друг к другу. Марк не был большим любителем истории и не узнавал форму, если её можно было так назвать: на большинстве солдат из одежды были лишь своеобразные короткие юбки.

«Древний Рим? Какое-то значимое сражение?»

Марк сфотографировал картину на мобильный телефон, чтобы позже рассмотреть детально, выдвинул верхний ящик комода и обнаружил там коробки спичек, выстроенные в два ряда. В остальных ящиках лежало несколько неаккуратно сложенных предметов одежды. Марк закрыл ящики, вышел из комнаты и вернулся к Харпер.

Больше ему нечего было здесь делать. Остальная необходимая информация поступит из криминалистической лаборатории. Марк молил бога, чтобы ему было с чем работать – хоть какая-нибудь зацепка. Он знал, что Департамент поручил ему это дело, потому что никто другой не согласился вести расследование в этой глуши в середине зимы. Марк тоже не горел желанием, но намеривался провести расследование должным образом. Освоиться в непривычном месте и начать новую жизнь, которую они с Лори пытались принять.

«В основном, по отдельности».

Харпер стояла у двери, засунув руки в карманы, словно собиралась уйти как можно скорее. Марк не винил её. Было что-то… угнетающее в этом месте. И не только потому, что тут было совершено убийство – хотя, безусловно, этот факт придаст мрачности любому месту. Нет, хижина сама по себе казалась тёмной и гнетущей. У Марка возникло желание распахнуть дверь и выскочить наружу – а это говорило о многом, так как снаружи был тот ещё холод.

– Вы закончили? – спросила Харпер.

– Да. Я хочу спросить вас кое о чём, что было найдено здесь, но могу сделать это и в грузовике. Криминалисты должны были уже обработать фотографию и отправить мне по электронной почте.

Харпер, похоже, натерпелось как можно быстрее выбраться из мрачной хижины, она сделала два быстрых шага к двери и резко распахнула ее. Дверь ударилась о край крыльца. Харпер оглянулась с извиняющимся видом, но не сбавила скорости и быстро сбежала по шатким ступенькам. Марк закрыл дверь хижины и сделал глубокий вдох. Холодный воздух наполнил легкие, и это было приятно. Мороз словно очищал. Сейчас это казалось жизненно необходимым.

Пока они шли к грузовику, Харпер посмотрела на три горные вершины на юге, а затем снова на него.

– Агент Галлахер, что вы думаете о Лукасе? О том, что он живет один на участке Дрисколла? Обменивался с ним вещами? Странно, правда?

Марк кивнул. Он планировал поговорить с Лукасом, если появятся улики, имеющие к нему отношение, и даже если ничего нового, связанного с ним не обнаружится, он всегда может вернуть Лукасу его лук и стрелы и попытаться получше понять и почувствовать этого человека.

– Я собираюсь разобраться в его ситуации. Меня она тоже смущает.

В участке Лукас был не слишком разговорчив, и Марк не мог с уверенностью сказать, то ли он что-то скрывал, то ли просто не знал ответы на заданные ему вопросы.

«Черт, этот парень – Лукас – даже не был уверен, сколько ему лет или в каком возрасте он переехал жить на участок Дрисколла».

Пятнадцать зим, сказал он, и взгляд его был наполнен такой болью, что Марк поёжился. И прошло чертовски много времени с тех пор, как кто-то или что-то могло так пробрать его. На вскидку, Лукас был примерно одного возраста с Харпер – лет двадцати с небольшим, и очень скрытный, но, очевидно, переживший немало трудностей. Марк посмотрел на заснеженный ландшафт, на снег, сияющий в лучах заходящего солнца, на вершинах гор.

Ты должен быть сильным и жёстким, чтобы выжить здесь. И, пожалуй, «жесткий» слишком слабое слово, чтобы описать характер человека, способного жить в таких условиях.

Марку было интересно, замешан ли Лукас во всей этой истории, и если замешан, то как? Он говорил, что его контакты с Дрисколлом были редкими и крайне ограниченными – он видел его всего несколько раз в год. Прочитать этого спокойного и внимательного парня было сложно, но Марк чувствовал – он что-то недоговаривает.

Харпер казалась обеспокоенной, когда завела грузовик и включила обогрев. Снегопад прекратился, но, судя по показаниям термометра, висевшего на стене дома Исаака Дрисколла, температура все ещё оставалась ниже нуля.

«Какого чёрта кто-то захочет здесь жить? Ужасный мороз. Он кусает и обжигает».

Марк достал телефон, с облегчением увидев, что он ловит сеть. Открыл электронную почту и был рад увидеть письмо от криминалистов, которое ожидал. Щёлкнул по приложенному PDF-файлу, и на маленьком экране появилось изображение, похожее на карту, которая была найдена в прикроватной тумбочке Исаака Дрисколла. Марк протянул телефон Харпер; она с минуту смотрела на экран, прежде чем вопросительно взглянуть на Марка.

– Это карта?

– Похоже на то. Только я не знаю, чего именно. И что это, – он указал на два красных квадрата с крестиками и пустой черный, – может означать, если это вообще имеет какой-нибудь смысл?

Харпер повернула телефон, увеличила изображение и масштаб крестиков, затем вернула изображение в первоначальный размер и сосредоточенно изучала карту ещё несколько минут.

– Эта волнистая линия может означать воду? В том направлении, – она указала на хижину Дрисколла, – есть река. А может, это дорога? Но в этой глуши сотни троп. В этом рисунке нет ничего, что напомнило бы мне какую-то конкретную местность.

– Понятно. А когда снег растает, будет проще определить?

Харпер задумалась.

– Если возьмём дом в качестве отправной точки, то можем исследовать окрестности, и, возможно, понять, что именно отмечено на карте. – Хапрер кивнула на телефон. – Карта выглядит старой, со всеми этими заломами, к тому же чернила выцвели. Может быть, он отметил местоположение воды или чего-то такого же важного, как только переехал сюда? Или место, откуда он наблюдал за животными, о которых вы упомянули.

Харпер опять посмотрела на экран телефона.

– Послушание? – она прочла единственное слово, напечатанное внизу листа. – Что это значит?

– Пока не знаю.

Харпер ещё раз взглянула на карту, а затем вернула телефон.

Марк положил его в карман, и Харпер выехала на заснеженную проселочную дорогу, по которой они добрались до хижины.

Конечно, она была права. Карта, скорее всего, имела отношение к наблюдению за животными, которое Дрисколл проводил здесь. Но внутреннее чутье подсказывало Марку, что нужно понять, какую именно местность обозначают эти крестики, и выяснить, почему Исаак Дрисколл считал эти места важными. Судя по тому, насколько потрёпанным был листок бумаги, он держал его возле кровати много лет.